С 13 по 18 марта 1978 г. в Мюнхене (ФРГ) проходил III коллоквиум историков Советского Союза и Федеративной Республики Германии¹ . Организатором коллоквиума был "Союз историков Германии" (ФРГ) во главе с его председателем Г. А. Риттером и управляющим делами Союза, директором Института европейской истории в Майнце К. О. Аретином.

На коллоквиум, проходивший в здании Баварской АН, прибыло свыше 40 ученых. Делегацию Национального комитета историков СССР в составе семи человек возглавлял директор Института истории СССР АН СССР акад. А. Л. Нарочницкий. С западногерманской стороны участниками коллоквиума были руководители институтов или кафедр университетов ФРГ (Мюнхенского, Гамбургского, Кельнского, Кильского, Мюнстерского, Марбургского, Майнцского, Тюбингенского, Дюссельдорфского, Гисенского и других).

Коллоквиум проходил в атмосфере доброжелательства, уважения и внимания со стороны как западногерманских ученых, так и властей земли Бавария. На его открытии с приветственными речами выступили президент Баварской АН В. Рольваген, представитель обер-бургомистра Мюнхена А. Лоттман, президент Международного комитета исторических наук К. Д. Эрдман, а также Г. А. Риттер, вручивший советским историкам только что вышедший из печати - сборник материалов I коллоквиума 1973 года. Ответную речь произнес акад. А. Л. Нарочницкий. Все выступавшие отмечали, что советско-западногерманская встреча историков является важным вкладом в углубление научных связей двух стран и находится в русле дальнейшего развития добрососедских отношений между СССР и ФРГ.

Работа коллоквиума была посвящена обсуждению двух тем: "Историзм и современная историческая наука" и "Европа между революцией и реставрацией. 1797 - 1815 гг.".

По первой теме выступили с советской стороны: чл. -корр. АН СССР И. Д. Ковальченко с докладом "Марксистский историзм и его воплощение в современной советской исторической науке" и О. Д. Соколов с докладом "Революционная историография в России и современная советская историография". В рамках этой темы был также обсужден представленный на коллоквиум доклад А. М. Сахарова "Складывание историзма в России в XIX веке".

В выступлениях советских историков подчеркивалось значение марксистской теории и методологии исторического познания, ее творческого характера, обращалось внимание на то, что исторические исследования объективно носят отчетливо выраженный классовый характер, что принцип марксистско- ленинской партийности не противоречит поискам объективной истины, а помогает им. Советские докладчики показали, что краеугольным камнем марксистского понимания истории являются теория социально-экономических формаций, принципы марксистского историзма, позволяющие раскрыть всю сложность и многообразие исторических явлений.

Принципы марксистского историзма, подчеркивалось в докладах, требуют учета всех сторон и явлений общественной жизни: экономической, социальной, политической, идеологической, при определяющей роли социально- экономического базиса. Такой комплексный подход не имеет ничего общего с плюралистической концепцией истории, которая отводит экономике лишь роль одного из факторов исторического процесса. Советские историки показали, что плюрализм не в состоянии выявить закономерности общественного развития, так как не обладает устойчивыми критериями, не

¹ О первых двух коллоквиумах см. "Вопросы истории", 1974, N 4; 1975, N 10.

стр. 175

способен подняться до обобщении, неизбежно ведет к субъективизму. Марксистский историзм, напротив, позволяет выявить общий ход и этапы, основные закономерности и особенности, движущие силы и внутренние механизмы процессов исторического развития, дать этим процессам объяснение, соответствующее их внутренней природе.

С западногерманской стороны выступили К. Фабер (Мюнстер) с докладом "Складывание историзма" и В. Моммзен (Лондон) с докладом "Современные тенденции в историографии Федеративной Республики Германии". В. Моммзен, анализируя основные этапы развития западногерманской историографии, вскрыл причины "кризиса исторического мышления в ФРГ в 50 - 60-х годах, вызванного отчасти желанием предать забвению уроки недавнего прошлого или наложить на них запрет". Докладчик подчеркнул, что западногерманская историография начала развиваться в результате отказа от старых классических позиций немецкой исторической науки, прежде всего от традиционного прославления "особого пути" Германии, в результате критического пересмотра политики кайзеровской Германии (и деятельности Бисмарка в частности) как националистической, милитаристской и агрессивной политики. Он отметил, что в современной западногерманской историографии, особенно в работах Ф. Фишера, признается, что Германия стремилась к развязыванию первой мировой войны с целью достижения мирового господства.

Большое место в западногерманской историографии, продолжал В. Моммзен, занимают работы, пересматривающие толкование национал-социализма как "демонического господства одного человека", формулирующие выводы об органически присущих фашизму агрессивных устремлениях. Осуществлен пересмотр концепций истории германского движения Сопротивления, как ее изображали Г. Риттер и Г. Ротфельс. Навое поколение историков (Г. Грамль, Г. Моммзен) считает, что лидеры Сопротивления находились в плену консервативно-патриархальных представлений, симпатий к империи, что гораздо более активное участие в движении Сопротивления принимали социал- демократы и коммунисты.

В. Моммзен считает, что "ключевые позиции в исторической науке в ФРГ занимает социальная история, которая ставит перед собой задачу изучать не только духовные стимулы исторической деятельности людей, но и социально- экономические структурные условия, общественные учреждения. Она не только описывает политические процессы, но и одновременно определяет социальные и экономические стимулы и факторы, которые активизируют или тормозят политическую деятельность". Докладчик полагает, что сторонников социальной истории, к которым причисляются И. Гайсс, Г. У. Велер, К. Кокка, Г. Моммзен, Г. Грамль, поддерживает широкий фронт исследователей в ФРГ. Передовые позиции в западногерманской историографии, отмечает В. Моммзен, начинает занимать политическая история, которая анализирует политические системы и институты, политические партии и союзы.

По докладам первой темы развернулась острая дискуссия, вышедшая далеко за рамки тем докладов. В центре ее находились кардинальные вопросы теории и методологии исторического познания (проблемы объективной исторической истины, соотношения субъективных и объективных факторов в историческом развитии, роль социально-экономического базиса, народных масс и классовой борьбы).

Ряд западногерманских историков, например, К. Д. Эрдман (Киль) и П. Шрайберт (Марбург), защищая принципы плюрализма и выступая, по существу, с субъективистских позиций, пытались представить марксистский подход к обсуждаемым проблемам как якобы упрощенный и догматический. Делались попытки критиковать принцип партийности в марксистской историографии, который будто бы сужает ее возможности. Правда, такая позиция разделялась далеко не всеми западногерманскими историками. Некоторые из них, например, В. Моммзен, отстаивали ту точку зрения, что партийный, идеологический подход свойственен вообще работе любого историка, неизбежно отражающего взгляды той социальной и политической среды, в которой он живет и действует.

Советские ученые, в первую очередь А. Л. Нарочницкий и И. Д. Ковальченко, показали несостоятельность нападок на марксистско-ленинские принципы теории и методологии исторического познания, изложив доводы в пользу преимуществ классового и партийного подхода к истории.

Дискуссия дала возможность ознакомить участников коллоквиума с конкретными результатами исторических исследова-

стр. 176

ний в обеих странах. Выявилось и сближение точек зрения по таким вопросам, как признание кризиса буржуазной историографии, необходимость отхода от историзма, основанного на субъективно-идиографическом методе, на положениях неопозитивизма и неокантианства.

По второй теме было заслушано по пяти докладов с каждой стороны. С докладом "Россия и наполеоновская политика гегемонии (сопротивление и приспособление)" выступил А. Л. Нарочницкий. Доклад имел целью раскрыть на примере России политику сопротивления и приспособления к новым историческим реальностям в Европе, порожденным Французской буржуазной революцией конца XVIII века. В докладе подчеркивалось, что цели внешней политики России были направлены на то, чтобы оказать решительное сопротивление стремлению наполеоновской Франции к установлению европейского и мирового господства и тем самым обеспечить сохранение политического равновесия на европейском континенте. Политика приспособления, отмечал А. Л. Нарочницкий, нашла отражение в поддержке Россией конституционных порядков в Европе - во Франции, южногерманских государствах, Швейцарии, Голландии, Испании, а также в установлении конституции в Финляндии и Польше, что было продиктовано расчетом на закрепление военных успехов России с помощью политических уступок. Царизм был вынужден считаться с требованиями времени, с неодолимым процессом буржуазного развития, который не мог быть в полной мере подавлен и европейской реакцией 1815 - 1820 годов. В то же время эта политика сочеталась с усилиями по укреплению дворянско-монархического правления, устоев абсолютизма и легитимизма как в самой России, так и в других европейских странах.

В докладе Э. Вайса (Мюнхен) "Внешнеполитическая реакция германских государств на французскую политику гегемонии: между приспособлением и сопротивлением" был предпринят анализ различной по своему характеру политики Наполеона по отношению к отдельным германским государствам: военно-политическое сотрудничество вплоть до 1 - 812 г. с южно- и западногерманскими средними по величине государствами Рейнского союза с помощью приращения их территорий за счет мелких немецких княжеств и курс на порабощение и всемерную эксплуатацию Пруссии, ставшей уже к 1810 г. центром духовного, а затем и военного сопротивления наполеоновскому господству, переросшего в национально-освободительное движение. Э. Вайс подчеркнул прогрессивное значение проведенных Наполеоном реформ в южногерманских государствах. В докладе была дана реалистическая в целом оценка политики Пруссии и Австрии в отношении Франции, излагались побудительные мотивы их присоединения к активной борьбе против Наполеона в рамках коалиции.

"Историческая проблема освободительной войны 1813 г." была рассмотрена в докладах Х. Бердинга (Гисен) и В. И. Милюковой. При этом в центре внимания обоих докладчиков было определение характера войны 1813 г, как войны прогрессивной, национально-освободительной, подчеркивалась решающая роль русской армии в освобождении Германии, признавался факт активного участия широких народных масс в войне 1813 года. При этом советским и западногерманским докладчиками по-разному трактовались побудительные мотивы, приведшие самые различные социальные слои населения в ряды национально-освободительного движения в Германии. Х. Бердинг, анализируя историографию проблемы, отметил большие заслуги марксистской историографии в ее разработке.

"Экономика и экономическая политика в Германии и России в условиях континентальной блокады" была предметом двух докладов: В. Фишера и А. Зимш (оба Западный Берлин) и Б. М. Туполева. В них были вскрыты причины провозглашения континентальной блокады как средства установления хозяйственной гегемонии Франции, прослежены различные по своему характеру ее политические и экономические, последствия для отдельных стран Европы. Отмечалось, что хотя континентальная блокада нанесла чувствительный урон внешней торговле России, парализовала вывоз товаров из Пруссии и ганзейских городов, она в то же время оказала скорее положительное воздействие на развитие торговли южногерманских государств Рейнского союза, так как освободила их от традиционной английской конкуренции. Выводы, сделанные как советским, так и западноберлинскими учеными, в целом не противоречили друг другу.

Доклад Э. Ференбах (Дюссельдорф) был посвящен теме "Влияние наполеоновской Франции на разработку конституционных и социальных реформ в Германии". В

стр. 177

нем отмечалось прогрессивное значение насаждения в германских государствах французского гражданского кодекса, который законодательно закреплял пролагавшие себе путь новые буржуазные отношения собственности. Ференбах подчеркнула, что осуществляемые под воздействием и в интересах Франции конституционные, социальные и экономические реформы носили совершенно различный характер в государствах Рейнского союза и в Пруссии. Однако и там и тут главной причиной их проведения была финансовая необходимость. "Прусские реформаторы, - сказала Э. Ференбах, - надеялись победить Наполеона с помощью Адама Смита". Одновременно в докладе делался вывод о том, что реформы базировались на обеспечении прежде всего интересов высших сословий и что крестьяне и ремесленники практически не много получили от их проведения. Непосильный налоговый гнет сводил на нет преимущества от ликвидации крепостничества и введения свободы торговли.

Идеи оппозиционных сил и отношение декабристов к венской системе международных отношений и "Священному союзу" были изложены в докладе О. В. Орлик "Передовая Россия и европейская реакция после 1815 года". Подчеркивалось, что передовые силы России решительно выступали против внешнеполитического курса царизма и других европейских монархов на насаждение реакции в Европе.

Доклад "Новый порядок в Европе в период между революцией и реставрацией" сделал К. О. Аретин. Он подробно осветил сущность и многообразие конституционных реформ в различных германских государствах в первые годы существования Германского союза, показав, однако, что конституционное движение в Германии к 1820 г. уже, по сути дела, свелось на нет. Докладчик пришел к выводу, что политику европейских монархий, в том числе и русского царизма, после Венского конгресса определяло стремление к прочной монархической власти и солидарность в борьбе против угрозы новой революции. "Священный союз", - отмечал Аретин, - стал отправной точкой для подавления любых начал нового политического и государственного переустройства. Прошлое они сделали руководящим принципом своих действий".

По конкретно-историческим докладам развернулось оживленное обсуждение, в котором приняли участие более 30 ученых. Основные положения докладов как советских историков, так и историков ФРГ и Западного Берлина не оспаривались. Более того, выявились общие черты в подходе к оценке некоторых проблем, наблюдалось сближение точек зрения по ряду обсуждавшихся вопросов. В частности, признавалась необходимость при изучении исторических явлений учитывать весь комплекс экономических, социальных и политических аспектов, а также общественного движения. Была дана сходная оценка захватнической внешней политики Наполеона, освободительного, прогрессивного характера войны 1813 года. Проявилась общность в подходе к трактовке континентальной блокады, системы международных отношений после Венского конгресса и политики "Священного союза". Ряд западногерманских историков отмечал большие заслуги советской историографии в изучении обсуждавшихся тем.

При всем различии в подходе ко многим методологическим вопросам и отдельным конкретно-историческим сюжетам обмен мнениями проходил в атмосфере взаимного уважения, на высоком профессиональном уровне, был плодотворным и взаимообогащающим.

Участники коллоквиума высказались за продолжение сотрудничества между историками СССР и ФРГ. Это нашло отражение в совместном коммюнике, подписанном руководителями обеих делегаций. Следующий коллоквиум планируется провести в Советском Союзе в ближайшие два года. В качестве рекомендованных тем предложены: "История крестьянского движения и крестьянские войны в России и Германии в XVI - XVII вв.", "История эпохи Просвещения в России и Германии в XVIII веке". Достигнута договоренность о том, что в ходе обсуждения конкретных тем будет продолжен обмен мнениями и по проблемам методологии исторической науки.

Общественность Мюнхена проявила большой интерес к работе коллоквиума и приветствовала научные контакты между историками двух стран как вклад в развитие добрососедства и взаимопонимания между СССР и ФРГ.

Permanent link to this publication: