В 1696 году произошло важное событие в истории русской культуры, ценность которого была определена много позже. Генрих Вильгельм Лудольф издал в Оксфорде "Русскую грамматику". И сейчас, по прошествии более чем трехсот лет труд Лудольфа интересен для нас. Прежде всего, эта книга является ценным источником по истории русского языка и разговорной речи Московской Руси второй половины XVII века. Она также дает читателю обширный материал по хозяйственной жизни, культурным и народным обычаям русского государства конца XVII века.

Грамматика Лудольфа появилась в результате пребывания его в России в течение всего 1693 года, и, возможно, что он находился в России некоторое время в 1692 и 1694 годах.

Лудольф Генрих Вильгельм, племянник известного филолога-востоковеда Иова Лудольфа, автора абиссинской грамматики, родился в

стр. 88

Эрфурте в 1655 году. Его отец постарался дать ему приличное образование, в котором принял участие и дядя, обучавший племянника восточным языкам. Особые успехи Лудольф проявил в изучении арабского и древнееврейского языков. Эти знания Лудольф смог продемонстрировать во время своего пребывания в России, когда русских очевидцев поражала та ловкость, с которой Лудольф разговаривал с евреями на их языке.

Лудольф всегда хотел посетить чужие края и особенно такие, которые были малоизвестны путешественникам, чтобы познакомиться с их обычаями и изучить их языки. Россия была первая страна такого рода, возбудившая его любопытство. Еще до отъезда в Россию Лудольф получил некоторые познания в русском языке.

Способности Лудольфа были разнообразны. Он виртуозно владел разными музыкальными инструментами, свое искусство он демонстрировал перед царем Петром. Большую ученость он показал и в беседах с русским духовенством.

После возвращения в Лондон Лудольф приступил к составлению "Русской грамматики", которая, прежде всего, предназначалась для купцов и путешественников. Кроме русской грамматики Лудольф был автором многочисленных сочинений на религиозные темы, среди которых "Размышления об удалении от света", "Созерцания об интересе Вселенской церкви", "Предложения для поощрения дела религии в церквах Востока" и др. Умер Лудольф в Лондоне в январе 1712 года.

Время пребывания в России Лудольф использовал для собирания материала своей книги, которая появилась в Англии в 1696 году. Мы уже упомянули о том, что Грамматика Лудольфа - один из немногих дошедших до наших дней источников по разговорной речи второй половины XVII века. Однако особая ценность этого труда заключается еще и в том, что автор с большим интересом отнесся ко всему увиденному в России.

Традиция описания России иностранными путешественниками родилась еще в XV веке. Но труды эти изобилуют ошибками, неточностями, прямыми искажениями русской действительности. Во многом это объясняется специфическим отношением путешественников, посещавших Россию, как к самой стране, так и к ее народу, а также их неспособностью или нежеланием проникнуть в русскую жизнь более глубоко, увидеть ее изнутри. Внешние же проявления, на которые иностранцы обращали свое внимание в первую очередь, не могли отразить всю сложность и многообразие этой жизни.

Отношение же Лудольфа к России можно определить как доброжелательное. Он проявлял большой интерес ко всему увиденному, что позволило создать труд, представляющий значительный интерес даже для современного читателя. Диалоги в Грамматике Лудольфа сопровождены немецким переводом, так как немецкий язык был наи-

стр. 89

более распространенным среди приезжавших в Россию купцов. Лудольф писал о том, что он встречал немало русских, которые владеют латинским и немецким языками. Упоминал он московскую школу, в которой изучались греческий и латинский языки.

В XVII веке в Москве существовало несколько школ, в которых изучались иностранные языки. Это и лютеранская школа, открытая в 1621 году в Немецкой слободе в Москве, с латинским и немецким языками, и школа, открытая на деньги боярина Ф. М. Ртищева при Андреевском монастыре, и школа, упоминаемая Олеарием, где в 1649 году учили греческому и латинскому языкам, школа Симеона Полоцкого при Заиконоспасском монастыре, наконец, Славяно-греко-латинская академия - первое высшее учебное заведение России. "Из этого видно, - пишет Лудольф, - что основным русским законам не противоречат образование и наука, как многие утверждали. Скорее можно утверждать, что теперешнее Царское Величество стремится к поднятию духовной культуры своих подданных" (Генрих Вильгельм Лудольф. Русская грамматика // Ларин Б. А. Три иностранных источника по разговорной речи Московской Руси XVI-XVII веков. СПб., 2002).

Труд Лудольфа долгое время оставался неоцененным, прежде всего по причине широкого распространения Грамматики М. В. Ломоносова, которая, по меткому выражению Б. А. Ларина, "затмила" Грамматику Лудольфа (Указ. соч.). При этом исследователи забывали о различных исторических условиях создания обеих грамматик, а также о том, для кого эти грамматики сочинялись. Примерно со второй четверти XVIII века до начала XIX века, когда появляется статья М. Каченовского о Грамматике Лудольфа в "Вестнике Европы", о сочинении Лудольфа почти забыли. Исследователи XIX века - академик И. Давыдов, А. Н. Чудинов, И. Балицкий - оказались неспособными оценить историческое значение книги Лудольфа. Акцентируя внимание на ошибках и неточностях, которые, конечно же, были, они совершенно устранились от анализа структуры и содержания книги, рассматривая ее как малозначительную. В чем же обвиняли Лудольфа? Прежде всего, в плохом знании русского языка, в буквальном следовании грамматике М. Смотрицкого, в большом количестве ошибок (Грамматика русского языка академика М. В. Ломоносова 1755 года. Изд. II отдел. Импер. Академии наук в воспоминание столетия русской грамматики. СПб., 1855).

В конце XIX века происходит некоторый отход от прямолинейных, поверхностных и пренебрежительных суждений о Грамматике Лудольфа. Профессор С. Булич высоко оценил труд Лудольфа, который явился, по его словам, "первым ученым, отличавшим великорусский язык от церковнославянского и обратившим внимание на их разницу в написанной им первой грамматике живого великорусского языка"

стр. 90

(Булич С. Церковнославянские элементы в современном литературном и народном русском языке // Записки историко-филологического факультета С. -Петербургского университета. СПб., 1893. Ч. 32). Такое закономерное признание заслуг Лудольфа стало возможным только в результате исторического изучения его труда, которое провел С. Булич, прежде всего обратив внимание на оригинальность работы Лудольфа. Главная заслуга Лудольфа, как отмечал С. Булич, состояла в том, что он первый противопоставил русский язык церковнославянскому, первый признал самостоятельность русского языка и провел это разграничение через всю грамматику. Выводы Лудольфа предвосхитили грамматику Ломоносова, до появления которой должно было пройти еще около шестидесяти лет. Все это время будет господствовать представление об искусственном славяно-русском языке, языке совершенно далеком и от бытовавшего разговорного языка, и от книжного языка первой половины XVIII века.

В этот промежуточный период появляются грамматические сочинения разных авторов (Manductio in grammaticam in Slavonico-Rosseanam. Amsterdam, 1706, а также Грамматика Федора Максимова, изданная в Новгороде Великом в 1723 г.). Однако они ни в коей мере не могут конкурировать с Грамматикой Лудольфа, которая создана в результате вдумчивых наблюдений и записей живой разговорной речи, что позволило автору дать смелый по новизне анализ многих грамматических явлений. Лудольф отмечал важную роль глагольных приставок, устанавливал единое сослагательное наклонение, образуемое присоединением частицы бы (в отличие от Смотрицкого, писавшего о "молительном" и "повелительном" наклонениях). Он предлагал только три времени (настоящее, прошедшее, будущее) вместо шести времен у Смотрицкого (настоящее, преходящее, прешедшее, мимошедшее, непредельное, будущее). Для сравнения отметим, что и в середине XVIII века вопрос о видовременной системе русского глагола не был еще полностью разрешен. Так, Ломоносов в своей Грамматике насчитывал десять временных форм русского глагола (Российская грамматика Михаила Ломоносова. СПб., 1755).

Лудольф посвятил свой труд царскому советнику Б. А. Голицыну, достаточно образованному человеку своего времени, одному из немногих представителей господствующего класса, которые с большим интересом относились к западной культуре в ее различных проявлениях. Естественно, что они использовали всякую возможность общения с иностранцами, особенно такими знающими, как Лудольф, для того чтобы из первых рук получить информацию о многих вещах, их интересующих. Интерес русской высшей аристократии к западной культуре особенно усилился с середины XVII века, после воссоединения Украины с Россией. Интенсификация культурных контактов между Московской Русью и вновь присоединенными землями привела

стр. 91

к появлению в Москве предметов быта, музыкальных инструментов, книг, изданных в Польше и западноевропейских странах, в гораздо большем количестве, чем это было ранее.

Наиболее дальновидные представители господствующего класса, понимая, что культурная изоляция России является тупиковым путем развития, пытались расширить свои знания и представления о культуре западных стран. И интерес этот, начинавшийся как прикладной, довольно часто приводил к осознанным размышлениям о необходимости более тесных культурных контактов между Россией и странами Западной Европы. Естественно, что для общения с иностранцами требовалось знание языков, прежде всего, латинского, так как этот универсальный язык был необходим и для чтения книг, и для живого общения.

То, что латинский язык был достаточно популярен в среде образованных русских, отмечали многие иностранцы, посещавшие Россию в то время. Среди книг, распространенных в этой среде, находилось много переводов с латинского, значительное количество латинско-русских словарей, латинский язык широко употреблялся в медицинских лечебниках и травниках.

Лудольф отмечал, что, изучив латинский язык, Голицын открыл себе доступ к общению с иностранцами. Но проблема языкового барьера существовала и с другой стороны. Иностранцы, приезжавшие в Россию во все большем количестве, редко знали по-русски, и общение с русскими людьми им приходилось осваивать, не имея совершенно никаких предварительных знаний о русском языке. Одной из причин такого положения было отсутствие каких бы то ни было пособий по русской разговорной речи для иностранцев. В России такие пособия появятся лишь в XVIII веке, первым примером может служить вышедшая в 1716 году книга "Разговоры дружеския Дезидериа Ерасма на российском и галанском языках". Однако ценность этой книги гораздо ниже труда Лудольфа как по содержанию диалогов, достаточно далеких от действительной русской жизни и быта начала XVIII века, так и по яркости и живости речи.

Лудольф, будучи в России, общался в основном с представителями господствующего класса. Поэтому его Грамматика построена преимущественно на их речи. Основную часть труда составляют различные диалоги, имеющие большое практическое значение. Фразы, тщательно подобранные автором, достаточно точно отобразили реалии русской жизни конца XVII века, характеризовали с языковой точки зрения участников воображаемого диалога. По подбору фраз можно с определенностью сказать, для кого, прежде всего, предназначалась грамматика Лудольфа. Это многочисленные торговые люди, привозившие свои товары в Россию - голландцы, англичане, немцы, австрийцы. Именно они больше всего нуждались во владении разговор-

стр. 92

ным языком и Грамматика стала для них в этом ценным подспорьем. Даже отдельные фразы, приводимые Лудольфом, дают нам представление о том круге вопросов, с которым сталкивались иностранцы при общении с русскими людьми: "Из агленской землы привозят сукно"; "Ренского у нас нет, чем тебя потчивать"; "Не знаю по руски, по немецки, по француски" (проблемы, возникающие от незнания языков); "Куда поедишь? В свицкую, цесарскую, голанскую землю" (направление деловых поездок); "Скажут, что пригожие женщини во француской земле"; "А не водил ся с ними, красние не глядили на меня, и не желал познаться с дурними" (проблемы, возникающие при амурных похождениях); "То великое утешение мне было в чужих землах беседовать" (большая польза от путешествий в чужие страны).

Уже то, что Грамматика Лудольфа была издана в Оксфорде, старейшем английском университете, говорит о высокой оценке ее в западноевропейских странах. Отдельные части книги были переведены на французский и английский языки, последняя часть была полностью перепечатана в Германии. Судьба же ее в России складывалась не просто, долгое время ее не принимали и не признавали как научный труд, потому что считали не вписывающейся в рамки господствовавших тенденций.

Лудольф очень четко определил особенности культурно-языковой ситуации, существовавшей в Московской Руси в конце XVII века. Ее уникальность заключалась в существовании двух типов письменного языка, применявшихся в разных сферах культурной деятельности, причем оба они не совпадали полностью с разговорной речью (Хабургаев Г. А., Рюмина О. Л. Глагольные формы в языке художественной литературы Московской Руси XVII века. К вопросу о понятии "литературности" в предпетровскую эпоху // Филологические науки. 1971. N 4). Эту ситуацию отразили изданные в середине XVII века "Грамматика" М. Смотрицкого (1648 г.) и "Соборное Уложение" (1649 г.). Оба эти издания четко противопоставлены друг другу в языковом отношении, причем в "Соборном Уложении" "не чувствуется сколько-нибудь заметного влияния "Грамматики" 1648 г." (Черных П. Я. Язык Уложения 1649 года. М., 1953). Лудольф считал, что Уложение в языковом отношении было противопоставлено литературным произведениям эпохи, являясь единственной книгой, напечатанной на простом наречии.

Параллельное существование нескольких языковых норм приводило к определенному билингвизму, который уже в XVII веке объективно был анахронизмом, однако вопрос о его преодолении и переходе на новую, единую систему литературных норм встанет только в XVIII веке. В современной же Лудольфу Московской Руси параллельное использование славянского и русского языков было естественным для каждой определенной ситуации: невозможно было писать

стр. 93

или рассуждать о "высоких материях", пользуясь обиходным языком, как нельзя было в домашних беседах обходиться средствами только одного славянского языка. Лудольф говорил о том, что названия большинства вещей, употребляемых в обычной жизни, не встречаются в тех книгах, по которым учатся славянскому языку. Из этого он сделал вывод, что "разговаривать надо по-русски, а писать по-славянски" (Лудольф Г. В. Указ. соч.). И большинство русских, чтобы не казаться неучами, писали слова не так, как они произносятся, а так, как требует славянская грамматика. Например, писали сегодня (segodnia), а произносили севодни (sevodni).

Основной задачей своей книги Лудольф считал практическую помощь всем, кто хотел научиться владеть именно разговорной речью, поэтому он передавал слова буквами, обозначающими те звуки, которые слышались в произношении. Лудольф выражал надежду, что его труд, может быть, побудит и убедит русских, что можно печатать некоторые вещи и на народном наречии. "Ведь только к пользе и славе Русской Науки может послужить это, если они, по примеру других народов, начнут культивировать собственный язык и издавать на нем хорошие книги" (Там же).

Грамматика Лудольфа имела большое значение в деле знакомства западных европейцев не только с русским разговорным языком, но и с русскими реалиями, русской жизнью вообще. Сведения о России, которыми пользовались в Западной Европе, часто происходили из совершенно ненадежных источников, и зачастую написанных людьми, которые сами и не бывали в России, а писали с чужих слов. Лудольф же, посетив Россию, увез с собой в Англию искренние чувства уважения к русским и их языку, что отразилось в его труде, создававшемся с большим прилежанием и любовью.

Постоянный адрес данной публикации: