Важнейшим событием конца XX в. стало исчезновение с политической карты мира евроазиатской сверхдержавы и геополитического эквивалента исторической России - СССР.

Десятилетие спустя наблюдается перемещение Средней (Центральной) Азии - района, который 110 лет находился под прямым территориально-политическим контролем России и относится к сфере ее жизненных интересов, - в центр международно-политической борьбы и глобального стратегического равновесия.

К числу главных факторов, определяющих новую "центральность" Центральной Азии, относятся:

а) "открытие" Каспийского моря как третьего в мире по значению (после Саудовской Аравии и Западной Сибири) района концентрации нефтегазовых запасов и спор о путях их транспортировки к важнейшим рынкам - азиатскому, американскому и европейскому;

б) формирование коридора "Север-Юг", к которому примыкает строительство Ираном судоходного канала Каспийское море - Персидский залив, что сулит крупнейший со времени великих географических открытий переворот в мировой торговле в системе интермодальных коммуникаций между Северной Европой, Персидским заливом (через европейскую Россию, Каспий и Иран) и странами Южной и Восточной Азии (через Афганистан);

в) появление - вслед за созданием американских военных баз на Балканах - вооруженных сил США в бывшей советской Средней Азии и на Кавказе с выдвижением их сюда из такого сверхчувствительного района, как Афганистан.

Этими и другими событиями вновь актуализируются геополитические интерпретации истории, то есть такое понимание исторического процесса, в центре которого стоит изменение форм территориально-политической власти в пределах географии планеты.

I. КОММУНИКАЦИИ И ТЕРРИТОРИАЛЬНО- ПОЛИТИЧЕСКИЙ РАЗДЕЛ МИРА

1. Если в эпоху цивилизаций географические рамки истории (местоположение континентов, чередование климатических поясов, рельеф, кругооборот материковых вод) можно рассматривать как величину относительно постоянную, то рамки территориально-политической власти, масштаб и характер политического контроля над территорией суть величины переменные, принимающие разные значения под влиянием миграций, торговли, войн, колонизации, развития техники транспорта и связи, роста народонаселения. В этом изменении масштабов и рамок территориально- политического контроля над условиями жизнедеятельности человека прослеживаются определенные закономерности.

2. Все значимые шаги в хозяйственном освоении человеком естественной среды, зарождение локальных цивилизаций и их рост связаны с существованием и развитием транспортных коммуникаций (рек, караванных путей, сухопутных трактов, маршрутов мореплавания, железных дорог, трубопроводов и т.п.). Каждый большой шаг в развитии средств коммуникации менял отношение человека к географическим условиям его существования.

(c) 2003

стр. 65

Величие цивилизаций тяготеет к зонам частой смены способов передвижения по земле и воде ("речные цивилизации" древности, еще более наглядно - архипелаг Эгейского моря в его средиземноморском окружении). Ныне, как и на заре исторического существования, человек делает наиболее значительные шаги в своем культурном развитии под воздействием перемещения в пространстве людей, товаров, информации и частой смены видов деятельности, то есть наиболее благоприятных (интенсивных) отношений общения и обмена.

3. Классическая для геополитики схема "двух единств" - единства Континента и единства Океана - в XX в. перестраивалась (но не отменялась) дважды: с появлением авиации и межконтинентально-баллистических ракет. Сегодня эта схема осмысливается заново с учетом появления новейшего, третьего единства - планетарного единства спутниковых телекоммуникаций и глобальных компьютерных сетей.

Появление электронно-вычислительных машин (50-е годы XX в.) и глобальных сетей (90-е годы XX в.) произвело переворот в технике хранения, обработки и передачи информации, колоссально ускорило циркуляцию в мировой финансовой системе, обеспечило качественно новые возможности управления боевыми действиями, но не изменило энерго- экономический фундамент господствующей цивилизации экспоненциального роста энергопотребления.

Десятилетия "информационной революции" не уменьшили, а, напротив, увеличили зависимость транснациональной экономики от коммуникационных систем транспортировки углеводородов - этой энергетической основы "постиндустриального" общества.

4. К концу XIX - началу XX в. развитие коммуникаций достигло планетарного предела. Этот всемирный географический предел (характеризуемый обычно как завершение раздела мира) положил начало новой, "глобальной" (в буквальном смысле слова захватывающей весь земной шар) эпохе международных отношений. Достижение политико-географической мыслью состояния зрелости органически связано с "глобальным" статусом международных отношений и международных конфликтов (до этого есть рефлексия над отношением человека к географическим условиям его существования, но нет предмета геополитики).

Если в XIX и на протяжении большей части XX в. роль главного средства организации континентального геополитического пространства играла железная дорога, то сегодня эта роль переходит к интермодальным транспортным коридорам, в рамках которых объединяются железнодорожные, трубопроводные, шоссейные, водные и иные коммуникации.

5. Один из первых памятников геополитической мысли - статья англичанина Х.Д. Маккиндера "Географическая ось истории" (1904), появившаяся в год начала крупного международного конфликта на Дальнем Востоке (русско-японской войны), в качестве исходного положения содержала тезис о том, что отныне международные отношения имеют вид "закрытой политической системы... глобальных размеров (а closed political system... of world-wide scope)". На практике это означало, что любой значительный международный конфликт вызывает теперь неизбежную детонацию, в том числе и "с противоположного конца земного шара".

За четыре столетия, охарактеризованные Х.Д. Маккиндером как "колумбова эпоха" (конец XV - конец XIX в.), режимы территориально-политической власти в мире претерпели кардинальные изменения. Последовавшее расширение территориально-политической власти ведущих держав имело два вектора - океанический и континентальный.

Первый из двух векторов этого всемирно-исторического движения - предпринятая на мировых океанических путях колониальная эпопея Западной Европы при последовательной смене в ходе европейских войн лидера колониальных завоеваний

стр. 66

(португальцы, испанцы, голландцы, французы, англичане). Второй вектор - образование в Старом Свете крупнейшего в мире по территории Российского государства, занимающего срединное, географически "осевое", стратегически центральное положение на континенте Евразия (еще до Х.Д. Маккиндера "срединное" положение России в Старом Свете описывали В.И. Ламанский, Д.И. Менделеев, позднее - П.Н. Савицкий и другие).

6. Выдвинутая Х.Д. Маккиндером геополитическая идея "хартлэнда" (the Heartland), обозначаемого в русском переводе как "срединная земля" или "материковая сердцевина мира", содержала, по крайней мере, три главные пункта. Во- первых, то, что всемирная история и мировая политика имеют постоянную "географическую ось", что исторические события разных эпох тяготеют к этой оси и располагаются вокруг нее. Во-вторых, ось проходит через Великий континент, еще точнее, "осевым пространством мировой политики является недоступная для морского судоходства обширная область Евразии". В-третьих, эта "обширная область" характеризуется тем, что в "колумбову эпоху" здесь складывается "осевое государство - Россия", которое обладает в сравнении с другими государствами "стратегическим преимуществом центральной позиции" (она же "осевая позиция") и воплощает "континентальное могущество Евразии" (the Euro-Asiatic land-power).

7. "Осевое" государство наиболее уязвимо для агрессии других держав на том направлении, где ему перерезают естественные выходы в Мировой океан. Это обстоятельство исторически определило борьбу России за позиции на балтийско-черноморской перемычке, то есть на той геополитической границе между восточным и западным европейскими мирами, где евразийский материк выдвигается в Северную Атлантику полуостровной оконечностью западноевропейского субконтинента. Этим определяется и устойчивое на протяжении веков стремление России к установлению надежных коммуникаций с Ираном и исторической Индией (южноазиатским субконтинентом).

8. В историческом (не географическом, а собственно геополитическом) смысле океанический и континентальный вектора расширения территориально-политической власти наиболее полно представлены трехсотлетним встречным движением двух империй - Британской и Российской. Завершение первого территориально-политического раздела мира, открывшего череду - и перспективу - его насильственных переделов, ознаменовалось выходом обеих империй к общей границе в Азии - в районе Западного (Русского) Туркестана и Афганистана.

II. ГРАНИЦЫ СРЕДНЕАЗИАТСКОГО ГЕОПОЛИТИЧЕСКОГО РАЙОНА

1. Завершающий этап продвижения русских в Среднюю Азию, начавшийся сразу после Крымской войны, хронологически и по смыслу стоит в одном ряду с такими крупнейшими международными событиями того времени, как "золотая лихорадка" в Калифорнии и на Аляске, английская колонизация Австралии, русская колонизация Амура, "открытие" европейцами портов Китая и Японии. Сгруппировав эти одновременные события, Л.И. Мечников в 80-х годах XIX в. охарактеризовал их как начало "всемирной эпохи", или "эпохи универсальных коммуникаций".

2. Дж. Керзон в книге "Россия в Средней Азии в 1889 г. и англо-русский вопрос" (1889) и А.Е. Снесарев в сочинении "Индия как главный фактор в среднеазиатском вопросе" (1906), изучая последствия "встречи" Британской и Российской империй в Азии, выявили значение "среднеазиатского вопроса" (авторство термина, судя по всему, принадлежит М.Д. Скобелеву) для мировой политики. Они же очертили новые границы "средней" Азии ("срединность" которой мыслима только как геополитическая, а не географическая величина) и показали, что стратегическим "предмостьем"

стр. 67

Средней Азии является Афганистан. Точнее, Афганистан - органическая и наиболее чувствительная к интервенции часть "среднеазиатского" геополитического организма.

3. Сутью "среднеазиатского вопроса" является международный спор о территориально-политическом контроле над тем "средним" пространством, которое образуется в условиях незавершенного раздела (нового передела) мира при выдвижении в это пространство с разных геостратегических направлений двух или более ведущих в военно-политическом отношении держав.

Определить рамки "среднеазиатского вопроса" довольно сложно. Не в последнюю очередь это связано с "мигрирующим" положением той части Азии, которую на разных этапах становления мирового сообщества последнее соглашалось считать "Средней" ("Центральной").

4. С распадом СССР "Средняя Азия" из российского политического словаря исчезла вообще, а "Центральная Азия" была перенесена в другое место по сравнению с тем, какое она всегда занимала в мировой географической литературе. Прежняя Центральная Азия, как известно, была ограничена на севере и на западе государственной границей России/СССР с Китаем и Монголией, на востоке доходила до Большого Хингана, Ордосской излучины Хуанхэ, Сино-Тибетских гор, на юге - до верхнего Инда.

Происшедшее после аннигиляции СССР передвижение географической "Центральной Азии" на запад, с территории Китая и Внешней Монголии на территорию исторической России, в высшей степени знаменательно. Очевидно, что расчленение евразийской сверхдержавы некоторым образом превратило часть ее бывшей азиатской территории к востоку от Каспия в центр международной борьбы за передел мира.

Соответственно, перенос "центра" Азии в пределы исторической России начинает действовать как "отмена" в русском историческом сознании той - классической -"средней" Азии, которая простиралась по широте от восточного берега Каспийского моря до китайской границы, а при движении по меридиану служила переходом от киргизских степей на Туркестанскую равнину к границам "страны тюрков" с Ираном, землям пуштунов за Гиндукушем и Индийскому океану.

5. С одной стороны, государства новой Центральной Азии образовались в границах бывших советских республик (Казахской, Туркменской, Узбекской, Киргизской и Таджикской) как их политико-географическая копия. С другой стороны, территория этой Центральной Азии вдвое больше территории среднеазиатского Русского Туркестана, или Туркестанского генерал-губернаторства, включавшего перед первой мировой войной пять областей (Закаспийскую, Самаркандскую, Семиреченскую, Сыр- Дарьинскую, Ферганскую), Хивинское ханство и Бухарский эмират.

По причине проведенного большевиками в 20-х годах прошлого века "национально-государственного размежевания" граница новой Центральной Азии пролегает теперь много севернее того естественного рубежа (Арало-Иртышский водораздел), который служил административной границей Русского Туркестана и географической границей среднеазиатского региона. Разъединение фактов физической и политической географии было произведено декретом ВЦИК и Совнаркома РСФСР (за поддержку Белой армии семипалатинскими, уральскими и астраханскими казаками на казачьих землях бывших Астраханской губернии. Уральской и Тургайской областей, а также Степного генерал- губернаторства в составе Акмолинской и Семипалатинской областей была образована в 1920 г. Киргизская АССР, переименованная впоследствии в Казахскую АССР).

6. Сегодня забытые открытия русской геополитической мысли второй половины XIX - начала XX в. возвращаются к нам через американскую геополитику (процеду-

стр. 68

pa заимствования, подтверждающая объективную силу крупных геополититических идей). Это относится, в частности, к выдвинутой в 1990-е годы концепции "Большого Ближнего Востока" (the Greater Middle East) как единого геополитического района, включающего помимо традиционного англо-американского Middle East (без Северной Африки) восемь новых независимых государств Кавказа и Средней Азии плюс Индию и Пакистан. Теперь американские войска в Афганистане, Таджикистане, Узбекистане и Киргизии подчиняются Центральному командованию США (Сентком), командные пункты которого располагаются в Кувейте (армия), на Бахрейне (ВМФ) и Саудовской Аравии (ВВС).

Принципы районирования, аналогичные тем, по которым выделяется "Большой Ближний Восток", были намечены русскими военными еще во время Кавказской войны XIX в. и впервые систематизированы А.Е. Снесаревым. С некоторыми поправками снесаревская "Средняя Азия" ("Средний Восток") начала XX в. - это англо- американский "Большой Ближний Восток" сегодня. "Средняя Азия" ("Средний Восток"), отмечал в 1919 г. А.Е. Снесарев, - это "наш Туркестан, Хива, Бухара, Тибет, Кашгария, Памир, Афганистан, Восточная Персия, Белуджистан, Индия". Другими словами, это большой макрорегион, или своего рода расширяющаяся геополитическая вселенная, втягивающая в основной для нее конфликт все сопредельные государства (в терминах современной политической географии - государства бывшего СССР, КНР, Индию, Пакистан и Иран).

В XX в. феномен "расширяющейся" Средней Азии возникал дважды, и оба раза в связи с разрушением единого "осевого" государства в "материковой сердцевине мира" - сначала в первые годы после падения Российской империи, затем после падения Советского Союза.

III. БРИТАНСКИЙ "ВЫЗОВ" И РУССКИЙ "ОТВЕТ"

1. В.П. Семенов-Тян-Шанский, предложивший в 1915 г. первую в мировой литературе классификацию систем территориально-политической власти, выделил, с одной стороны, "клочкообразную систему", устанавливающую "точечный" контроль на разных континентах и многих океанских островах (Британская империя), с другой - "чрезконтинентальную систему" ("систему от моря до моря"), примером которой служила Российская империя.

В той мере, в какой конечной целью территориально- политической власти выступает контроль над ресурсами, эти две системы антагонистичны, оспаривая территорию, так сказать, на встречных курсах. Если "осевое" континентальное государство стремится обеспечить свою безопасность в сопредельном с ним материковом пространстве, скрепляя его коммуникациями к открытым морям, то противоположная по территориально-политическим характеристикам "клочкообразная система" осуществляет экспансию далеко за пределами национальной территории. Наиболее яркий пример - классический западноевропейский колониализм. Другой пример - США.

По формальному признаку В.П. Семенов-Тян-Шанский отнес Северо-Американские Штаты к "системе от моря до моря". Но США сегодня - это держава с глобальными притязаниями и локальной геостратегической базой. Отрезанные двумя океанами от Великого континента (кладовой энергетических ресурсов и средоточия мировых коммуникаций) США обречены или практиковать экспансионизм в духе "клочкообразной системы" или, произведя переворот в сознании своей элиты, преодолеть сверхдержавный соблазн и встать в общий ряд индустриальных государств (для выбора второго пути американская традиция имеет существенно меньше предпосылок).

2. В 1891 г. Александр III в своем послании к Уральскому казачьему войску по случаю трехсотлетия "первой боевой службы уральских казаков" отмечал их заслуги

стр. 69

"при поступательном движении наших войск в Средней Азии" и датировал начало этого движения "экспедицией к Аральскому морю" в 1820 г., а завершение - "занятием в 1881 г. Туркменского оазиса".

Выдвижение русских в Среднюю Азию поддается строгой исторической характеристике лишь в свете двух основных факторов: исторического соседства России со Степью и безостановочного (с 10-20-х годов XIX в.), методичного продвижения англичан из Индии на северо-запад, являвшегося частью их стратегии "открытия" азиатских рынков на громадной материковой кайме от Восточного Средиземноморья до китайских морей.

3. Вплоть до XVIII в. южные рубежи России "от Днестра до Алтая" (С.Н. Южаков) держали в страхе крымские и ногайские татары, малая, средняя и большая орды киргизских степей, калмыки Джунгарии. Земледельческая колонизация русскими в XVIII в. европейских (причерноморских) степей и безопасность не могли быть обеспечены, пока выдвижение в Степь останавливалось на условной границе между Европой и Азией.

За рекой Урал причерноморские степи переходят в прикаспийские и киргизские. Здесь расположен основанный в XVIII в. Оренбург, который, подобно тому как Петербург был "окном в Европу", стал "окном" в степь. Среднюю Азию, Сибирь. Сегодня в Оренбургской области и соседней с ней Самарской, в соответствии с Концепцией развития вооруженных сил РФ, дислоцирована 2-я российская общевойсковая армия, прикрывающая Центральноазиатское направление. Здесь - знаменитые "Каспийские ворота" (промежуток между южными отрогами Уральских гор и Каспийским морем), через которые азиатские завоеватели шли в Европу, пока Россия не разорвала сплошную полосу евразийских степей в пространстве между устьями Дона и Волги и не связала в единое геополитическое целое Кавказ и киргизские степи, прямиком выводившие в "среднюю" Азию.

4. Между войной в Крыму (1853-1856) и утверждением власти русского царя на берегах Мургаба и Пянджа пролегало окончательное покорение Кавказа. Нельзя было начать, а тем более успешно завершить движение в Среднюю Азию, не утвердившись на Кавказском перешейке. Идея неразрывного геополитического единства Кавказа и Средней Азии впервые была осознана и претворена в жизнь во второй половине 50-х - начале 60-х годов XIX в. усилиями мозгового центра, какой являл собой в то время штаб русского Кавказского корпуса (А.И. Барятинский, Д.А. Милютин, Р.А. Фадеев).

Положение в Каспийско-Черноморском районе "составляет жизненный вопрос для всей южной половины России, от Оки до Крыма", писал Р.А. Фадеев в "Письмах с Кавказа" (1865), так как "эта половина государства создана, можно сказать. Черным морем". И далее: "Охранять свои южные бассейны Россия может только с кавказского перешейка. Если бы горизонт России замыкался к югу снежными вершинами кавказского хребта, весь западный материк Азии находился бы совершенно вне нашего влияния и при нынешнем бессилии Турции и Персии не долго пришлось бы дожидаться хозяина или хозяев... Ряд водных бассейнов, вдвинутых вглубь Азиатского материка, от Дарданелл до Аральского моря с его судоходным притоком Аму-Дарьей, прорезывающим всю Среднюю Азию почти до индийской границы, - слишком заманчивый путь для торговли... Европейская торговля шла этим путем тысячи лет, была прервана турками, когда они, взявши Константинополь, заперли Черное море... Если отношения к востоку составляют вопрос первой важности для других, то для России они осуществляют историческую необходимость, уклониться от которой не в ее силах... Через Кавказский перешеек и его домашний бассейн - Каспийское море - Россия соприкасается непосредственно со всей массой мусульманской Азии... Для России кавказский перешеек вместе и мост, переброшенный с русского берега в

стр. 70

сердце азиатского материка, и стена, которою заставлена средняя Азия от враждебного влияния, и передовое укрепление, защищающее оба моря: Черное и Каспийское".

5. Историческим фактом является не существование у России "плана" завоевания Индии, а нечто прямо противоположное: систематическое продвижение англичан из Индии через Афганистан с отнюдь не умозрительной угрозой выхода англо- индийской армии на Юг России к берегам Каспия. Британская угроза южным рубежам России существовала в той мере, в какой безопасность этих рубежей, достигнутая выдвижением казачьих линий в бассейн реки Или и на Сыр-Дарью, а затем наступлением русских войск в пределы владений ханов Хивы, Бухары, Коканда, стесняла "свободу" английской торговли, покоившуюся на "открытии" азиатских рынков силой оружия.

Динамика продвижения в Среднюю Азию русских и англичан показывает, что Россия всегда занимала оборонительную позицию (иногда это была активная оборона) по отношению к "владычице морей". Англия, со своей стороны, в ее стремлении расширить южноазиатский плацдарм действовала в Индии как главный нарушитель европейского равновесия (баланса сил между Востоком и Западом Европы). При взгляде на карту видно, что наиболее плотная сеть железных дорог, построенных к началу XX в. англичанами в Индии, располагалась не на юге и не в центре субконтинента, а на северо-западе, в непосредственной близости от нынешней афгано-пакистанской границы (не для того, разумеется, чтобы русским было легче достичь Индийского океана); здесь же, в северо-западном пограничном районе, создавалась в целях наступления наибольшая концентрация бригад и дивизий англо-индийской армии.

Известно также, что волжско-каспийский водный путь стал русским на всем своем протяжении еще в XVI в., но русской экспансии на среднеазиатском направлении за этим не последовало. Выдвижение в Среднюю Азию на завершающем этапе борьбы со Степью произошло как "ответ" на прямой "вызов" Англии, разворачивавшей - с переносом в конце XVIII в. базы своих колониальных завоеваний из Северной Америки в Южную Азию - планомерное стратегическое наступление вглубь евразийского континента.

IV. АФГАНИСТАН КАК ЧАСТЬ СРЕДНЕЙ АЗИИ

1. В свое время А.Е. Снесарев подробно описал стратегическое значение Афганистана, обусловленное его расположением в районе схождения четырех культурно- исторических миров - Индии, Китая, тюркской Средней Азии и Ирана. А.Е. Снесарев показал также, что геостратегическое значение того или иного района, выступающего объектом территориально-политического контроля и/или борьбы за территориально-политическую власть, есть функция истории, а не географии.

2. История обнаруживает противоположность значений Афганистана в политике "осевой" континентальной и иноконтинентальной держав, сближающих в Средней Азии свои позиции. Важное подтверждение этому - крах попытки Ф. Лессепса, выдвинувшего в 1873 г. идею строительства через Афганистан "Великой среднеазиатской дороги" Оренбург-Самарканд-Пешавар. Этот путь, писал строитель Суэцкого канала, позволит преодолеть "3740 километров, отделяющих в Средней Азии последний участок русской дороги от последнего участка англо-индийского рельсового пути". Ф. Лессепс подчеркивал, что появление такой коммуникации "приведет к исчезновению англо-русского антагонизма, вызываемого положением дел в среднеазиатских государствах". План Ф. Лессепса встретил поддержку в русских дипломатических кругах и благосклонность Александра II, но был торпедирован Лондоном.

Позднее, в 1906 г., лорд А.Д. Бальфур сделал заявление, которое, может быть, менее известно, чем его декларация о создании "еврейского национального очага" в арабской Палестине, но не менее значимо для международных отношений начала

стр. 71

XXI в. и проясняет традиционный англо-американский взгляд на Афганистан: "Постройка Россией стратегических железных дорог в Афганистане вызовет Великобританию на войну".

3. Рассмотрение Афганистана в "атлантической" геополитике исключительно под углом зрения военного противоборства держав имеет причиной глубоко коренящуюся неготовность "талассократии" к действительно свободной конкуренции с организованной континентальной торговлей.

"Чрезматериковая система" территориально-политической организации обладает по сравнению с "клочкообразной системой" колоссальным естественным преимуществом: в мировой политике и международных экономических отношениях "осевое" государство стоит на двух ногах, так как сочетает транзитный потенциал материка с опорой на выходы в Мировой океан.

Трансафганская дорога обещала и обещает стать важнейшим конкурентным преимуществом России в мировой торговле, и именно поэтому она не построена до сих пор (дорога обрывается за мостом на Аму-Дарье на участке Термез- Хайратон). В Афганистане нет ни одного железнодорожного пути, и эта коммуникационная "дыра", по крайней мере до начала нового XXI в., продолжала играть роль классического "буфера".

4. "Внезапное" появление на афганской сцене в 1994 г. талибов было непосредственно связано с установлением ими господства над стратегической дорогой Кветта-Кандагар- Герат, значение которой внимательно анализировал путешествовавший по Закаспийской железной дороге Дж. Н. Керзон. Вдоль линии этой дороги американская компания Unocal планировала построить с приходом талибов (которые по замыслу американцев должны были, но не сумели объединить весь Афганистан) систему трубопроводов Туркменистан-Афганистан-Пакистан. Современные транспортно-коммуникационные системы позволяют легко реверсировать интермодальный транспортный коридор. При параллельном соединении стратегического шоссе Карачи- Кветта-Кандагар-Герат-Кушка с системой трубопроводов Туркменистан-Афганистан-Пакистан предполагалось, что дешевые товары будут идти из Южной Азии в Среднюю, а навстречу им пойдут туркменский газ, казахстанская и западносибирская нефть.

5. Расчленение исторической (бывшей британской) Индии по конфессиональному признаку и образование в 1947 г. государства Пакистан (по англо-американской схеме окружения России с запада и юга территориями "буферных" псевдогосударств), затем переворот 1953 г. в Иране, на четверть века превративший эту страну в плацдарм "трансатлантического партнерства" на Среднем Востоке, казалось, заперли Россию в среднеазиатском "мешке", отняв у нее возможность решения своей - и всеевропейской - исторической задачи установления прямых коммуникаций между евразийским Севером и Индийским океаном. "Ответом" на этот "вызов" стал драматический прорыв СССР в Афганистан в 1979 г.

6. Состав мотивов, которыми руководствовались советские лидеры, принимая (после начала в Иране "исламской революции" и переворота Хафизуллы Амина в Кабуле) решение о вводе войск в Афганистан, остается исторической загадкой.

3. Бжезинский, как известно, говорил о "втягивании русских в афганский капкан" и приписывал эту заслугу себе. Советская армия вошла в Афганистан 24 декабря 1979 г., но еще 3 июля 1979 г. Дж. Картер подписал, по словам 3. Бжезинского, директиву о "секретной помощи оппонентам просоветского режима" в Кабуле: "В тот день я подал записку президенту, в которой объяснял ему, что, по моему мнению, такая помощь должна будет вызвать советскую военную интервенцию... Эта тайная операция была прекрасной идеей. Результатом ее стало втягивание русских в афганский капкан".

стр. 72

Ясно, однако, что, какие бы драматические последствия для СССР и средневосточного макрорегиона это ни повлекло, Москва последовательным (и исторически закономерным) образом стремилась вырваться из коммуникационного тупика на Юге, который продолжал служить главной причиной геополитической неустойчивости "осевого" государства: "чрезконтинентальная" территориально-политическая система не может быть прочной, пока она выходит только к трем из четырех океанов, а одна из ее трех геополитических осей (волжско-каспийско-среднеазиатская) с одного конца надломлена и не выдерживает нагрузки.

7. После 2001 г. Афганистан был использован как тыловая база "расширения" Североатлантического союза вглубь Евразии. География Средиземноморского, Черноморско- Азовского и Арало-Каспийского бассейнов, врезающихся в материк "почти до индийской границы", превращает их в одну громадную коммуникацию. Поскольку контроль над ней со стороны североатлантических сил затруднен (транзитно-коммуникационный потенциал России и других стран позволяет, в принципе, перерезать ее сразу в нескольких местах), следующими объектами "антитеррористической операции", по всей очевидности, станут страны восточного побережья Каспийского моря - Туркменистан и Казахстан. Вектор продвижения североатлантических союзников в Средней Азии с необходимостью повторяет направление британской экспансии в этом районе в XIX в.

8. Сегодня, когда в мировой экономике и мировой торговле существуют три крупнейшие центра, один из которых расположен в Северной Америке, два других на евразийском материке - в Западной Европе и Восточной Азии, стратегическое значение Афганистана еще больше, чем когда- либо, определяется перекрестным соединением на его территории двух типов трансконтинентальных коммуникаций: путей, которые идут с севера на юг и пересекают либо обходят Гиндукуш, соединяя новую Центральную Азию с Пакистаном и Индией, и путей, протянувшихся преимущественно в широтном направлении, которыми соединяются Иран с Индией, Ближний Восток - с Дальним Востоком.

С заключением трехстороннего межправительственного соглашения Россия-Индия-Иран о продлении транспортного коридора "Север-Юг" значение широтных коммуникаций через Афганистан возрастает. Иными словами, Афганистан - это не только исключительно удобная база развертывания оперативных наступательных действий в направлении "новой" (бывшей советской) и "старой" (Кашмир, Синьцзян) Центральной Азии, но и важнейшее геоэкономическое звено в развитии европейско- российско-азиатской торговли XXI века.

V. МИРОВОЕ ТРОЕЦЕНТРИЕ И "СРЕДИННОЕ" ПОЛОЖЕНИЕ РОССИИ

1. Западноевропейский и восточноазиатский центры мировой торговли расположены в непосредственно близости от богатейших в мире запасов нефтегазового сырья. Пять географически смыкающихся нефтегазовых провинций - Аравийская (на территории Саудовской Аравии), Мосульская (ее делят Ирак и Иран), Каспийская, Волго-Уральская и Западно-Сибирская - пересекают континент Евразия почти строго по меридиану. Они являют собой уникальную концентрацию планетарных ресурсов нефти и газа, содержащую 80% разведанных мировых запасов углеводородов.

С точки зрения конкурентных преимуществ географическая близость Западной Европы и Восточной Азии к важнейшим нефтегазовым месторождениям и путям их транспортировки не просто ставит эти два центра в более выгодное положение по сравнению с Северной Америкой, но и угрожает последней (в связи с быстрым истощением собственных нефтегазовых запасов США) стремительным откатом с пози-

стр. 73

ций "глобальной" сверхдержавы на позиции одного из многих индустриальных государств.

Альтернативой этому являются два, причем совершенно противоположных варианта развития международных отношений.

2. Первый вариант связан с попыткой США силой изменить формирующийся не в их пользу баланс сравнительных конкурентных преимуществ на мировом рынке (прежде всего мировой энергетический баланс) с расчетом увести основные транспортные потоки углеводородов в обход России, а заодно в сторону от западноевропейского и восточноазиатского рынков. Экономически, без опоры на превосходящую военную силу, этот расчет неосуществим.

Ставка на превосходство военной силы как главный аргумент в борьбе за Среднюю Азию предполагает одно из двух: либо а) территориальный раздел (и историческую смерть) России, либо б) отказ от такого творения англо-американской геополитической мысли, как "трансатлантическая связь", скреплявшаяся условиями глобального военно- стратегического равновесия образца 1945 г. и биполярной конструкцией мира.

3. Другой вариант развития международных отношений в начале XXI в. напрямую зависит от активизации международной роли России как классического "осевого" государства в Евразии. Россия пока остается единственной транзитной державой мира, географическое положение и экономические интересы которой позволяют ей выстраивать транспортно-коммуникационные схемы экспорта своих нефти и газа, а также транзита нефти и газа стран СНГ, одновременно в направлении всех трех главных центров экономического могущества в современном мире. Действующие российские терминалы на Черном и Балтийском морях (в Новороссийске и Приморске), глубоководный Омишаль на хорватском побережье Средиземного моря (связан с магистралями российской "Транснефти" через систему трубопроводов "Дружба-Адрия"), наработанные схемы swap, или замещения Ираном каспийской нефти в Персидском заливе, а в ближайшей перспективе Находка и/или китайский Дацин на Тихом океане, открывают возможность практического решения сложнейших проблем мировой энергоэкономики уже в первом десятилетии XXI в. в интересах глобального международно-экономического сотрудничества.

4. В багаже политики, нацеленной на превращение России в главную стабилизирующую силу мирового энергетического равновесия в XXI веке - ее собственная историческая традиция.

В середине XX столетия И.А. Ильин в статье "Мировая политика русских государей" цитировал статью итальянского историка Г. Ферреро: "После 1918 года мы слишком скоро забыли, что с 1815 года до 1914 года, в течение века, Россия была великой силой равновесия в Европе... Эта огромная военная империя... была также стражем порядка и мира в Азии".

В другой статье ("Россия есть живой организм") у И.А. Ильина приведено объяснение роли России как важнейшей уравновешивающей силы мировой политики. "Издревле, - пишет он, - Россия была географическим организмом больших рек и удаленных морей. Среднерусская возвышенность есть ее живой центр: сначала "волоки", потом каналы должны были связать далекие моря друг с другом, соединить Европу с Азией, Запад с Востоком, Север с Югом. Россия не могла и не должна была стать путевой, торговой и культурной баррикадой; ее мировое призвание было прежде всего творчески-посредническое между народами и культурами... Россия... должна была... стать великим и вседоступным культурным простором. А этот простор не может жить одними верховьями рек, не владея их выводящими в море низовьями. Вот почему всякий народ на месте русского вынужден был бы повести борьбу за устья Волги, Дона, Днепра, Днестра, Западной Двины, Наровы, Волхова, Невы, Свири, Ке-

стр. 74

ми, Онеги, Северной Двины и Печоры". Возникший на одном из этапов этой борьбы план Густава Адольфа "запереть Россию в ее безвыходном лесостепном территориальном и континентальном блоке и превратить ее в объект общеевропейской эксплуатации" свидетельствовал, пишет И.А. Ильин, о "полной неосведомленности в восточных делах" и "узкопровинциальном горизонте" шведского монарха, не сознававшего, что "Европа есть лишь небольшой полуостров великого азиатского материка". Поэтому для политики будущего, продолжает И.А. Ильин, важно "верно увидеть проблему континентального размера и не становиться поперек дороги мировому развитию".

В конечном счете для того, чтобы благополучно (без насильственного передела мира) развязать узел проблем мировой экономики и международных отношений, завязавшийся в Средней (Центральной) Азии, только это сегодня и нужно: сознание, способное "верно увидеть проблему континентального размера", и воля эту проблему решить, не позволяя ни одному из новых претендентов на роль "глобального гегемона" встать "поперек дороги мировому развитию".

Permanent link to this publication: