В Центральной Азии (ЦА) пересекаются национальные интересы России, Китая, США, Европейского союза, Ирана, Турции, Японии, Южной Кореи, Пакистана, Саудовской Аравии, Катара и ряда других государств. Это обусловлено наличием в регионе значительных запасов нефти, газа, природного урана, золота и других полезных ископаемых. В значительных объемах здесь выращивают хлопок и производят электроэнергию на гидроэлектростанциях.

Нельзя не учитывать важное геостратегическое положение этого макрорегиона, который расположен между Средним Востоком, Россией и Китаем. Именно поэтому Вашингтон стремится сохранить в ЦА свое военное присутствие вне зависимости от ситуации в Афганистане. Москва и Пекин пытаются ограничить здесь сферу американского влияния, понимая невозможность полного вытеснения США. Противоречия основных внешнеполитических игроков: России, США и Китая активно используются центральноазиатскими государствами в собственных интересах.

Отдельного рассмотрения заслуживает Турция. В начале 1990-х гг. Анкара постаралась занять в ЦА ведущие позиции. Однако ей не хватило на это ресурсов. Подобная, но менее успешная попытка была предпринята Ираном. Во второй половине 2000-х гг. оба государства вновь активизировали политику на этом внешнеполитическом направлении.

Ключевые слова: Центральная Азия, региональная политика, США, Россия, Китай, Турция.

ВОЗНИКНОВЕНИЕ ПРОТИВОРЕЧИЙ

В начале 1990-х гг. Россия допустила ряд серьезных ошибок в своей политике в ЦА. В частности, Москва перестала оказывать расположенным там государствам экономическую помощь и в значительной степени свернула политическое сотрудничество с ними. При этом обеспокоенное состоянием региональной безопасности, российское руководство старалось поддерживать правящие режимы, несмотря на их "заигрывание" с Западом и обилие проблем проживавшего здесь русскоязычного населения. Массовый исход этого населения в Россию¹ отрицательно сказался на экономическом развитии государств ЦА.

В результате недальновидной политики РФ в ЦА возникла "геополитическая пустота", которую сразу постарались заполнить другие внешнеполитические игроки. Это имеет непосредственное отношение к властным кругам в США, для которых распад Советского

¹ После распада СССР на территории бывших советских республик осталось примерно 20 млн русских, из них около половины (47%) проживали в ЦА: в Казахстане - 6 млн, в Узбекистане - 1.66 млн, в Киргизии - 0.91 млн, в Таджикистане - 0.39 млн, в Туркменистане 0.34 млн. Из них около 3.3 млн покинуло регион, поэтому сейчас в ЦА их проживает около 6 млн чел.

Союза стал большой неожиданностью, что проявилось в некоторой растерянности американской элиты. В результате, как отмечает российский эксперт А. Казанцев из МГИМО МИД России, линия, проводившаяся США в отношении ЦА, не отличалась от общей стратегии в отношении постсоветских государств: американцы выступали за демократизацию политической жизни и проведение рыночных преобразований в экономике. Ключевым государством считалась Россия, а другие новые независимые государства, по сути, находились на периферии внешней политики США [Казанцев, 2008, с. 166].

В то время Соединенные Штаты боялись, что к власти в государствах рассматриваемого региона придут при поддержке со стороны Ирана сторонники исламского пути развития. При этом не учитывалось, что жители ЦА в своем подавляющем большинстве придерживались суннитского направления ислама, т.е. ориентировались не на Тегеран, а Эр-Рияд. Идея же экспорта исламской революции в Иране уже не была столь популярна, как при аятолле Хомейни.

Помимо этого, на территории Казахстана находилось ядерное оружие, что создавало серьезную угрозу его распространения в первую очередь среди мусульманских государств. По мнению представителей американской администрации, именно эта проблема требовала срочного разрешения. Вследствие этого США совместно с Россией уже в 1992 г. добились от казахстанского руководства подписания Лиссабонского протокола к Договору о сокращении и ограничении стратегических наступательных вооружений² и ратификации этих соглашений, что позволило начать в отношении Республики Казахстан (РК) реализацию американской "Программы по совместному уменьшению угрозы" [Шилдс, 1996, с. 17-23].

Совместная деятельность не исключала возникновения предпосылок для российскоамериканских противоречий. Так, в октябре 1992 г. США приняли закон "О поддержке свободы", в соответствии с которым Казахстану и Киргизии стала предоставляться помощь как напрямую, так и по линии МВФ и Всемирного банка. С государствами ЦА устанавливались военные связи в рамках Совета евроатлантического партнерства и программы НАТО "Партнерство ради мира". В августе 1993 г. был назначен специальный координатор по урегулированию конфликтов в СНГ, а в Государственном департаменте США было сформировано соответствующее подразделение, разработавшее международный проект "Стратегия Шелкового пути: XXI век", получивший законодательное одобрение. В этот начальный после распада СССР период США продвигали свои интересы и через европейские организации, поддерживая в этом формате, к примеру, такой "почивший в бозе" проект, как комплексная программа Комиссии Европейского союза по созданию транспортной информационной магистрали Европа-Кавказ-Азия (ТРАСЕКА).

В 1993 г., после прихода к власти в США Демократической партии, помощник президента США по национальной безопасности Э. Лейк выдвинул концепцию "вовлечения". Согласно этой концепции, американцы стали поддерживать становление новых независимых государств и проведение на постсоветском пространстве демократических и рыночных преобразований [Лейк, 1994, с. 29-38]. Такая политика рассматривалась как "дружественная" по отношению к России, поскольку считалось, что, только сбросив "имперское бремя", можно укрепить в РФ демократические преобразования.

Однако администрация Б. Клинтона проводила тогда курс на экономию имеющихся ресурсов, поэтому не была готова к осуществлению в ЦА активной внешней политики. Выдвинутые в качестве приоритета демократические ценности препятствовали развитию политического сотрудничества с Узбекистаном и Туркменистаном. Экономическое же сотрудничество продолжало развиваться и активизировалось после подписания в 1994 г. "контракта века" между Азербайджаном и западными нефтяными компаниями. На повестку дня стали вопросы расширения добычи нефти в Казахстане и ее транспортировки через Каспийское море, т.е. в обход РФ [Братерский, 2005, с. 179].

² Договор СНВ-1.

Следует заметить, что основное количество казахстанской нефти по-прежнему транспортируется по российской территории. Для этого используется как созданная еще в советское время система магистральных нефтепроводов³, так и новый нефтепровод Каспийского трубопроводного консорциума (КТК)⁴, который в середине 2004 г. достиг проектной мощности 28 млн т в год. Позднее, за счет применения антитурбулентных добавок, мощность КТК была увеличена, что позволило в 2010 г. довести объем прокачки до 35 млн т. В перспективе возможно увеличение этой характеристики до 67 млн г нефти в год.

Несомненно, что некоторое перераспределение потоков казахстанской нефти привело к соперничеству между Россией и США в экономической сфере. Но такое соперничество носило ограниченный характер ввиду относительно небольших объемов углеводородов.

Кроме этого, по мере проникновения США в ЦА китайское руководство все более старалось сдерживать в регионе американское влияние. Однако на официальном уровне подчеркивалось, что "Китай не ищет какой-то особой выгоды в ЦА и не собирается соперничать с другими государствами" [Син, 1996, с. 98].

Не желая вступать в открытое противоборство с Россией и США, Пекин стал уделять основное внимание расширению торгово-экономических связей с центральноазиатскими государствами. При этом он попытался максимально уменьшить негативное воздействие происходивших в ЦА процессов на собственные прилегающие к ней районы с многочисленным мусульманским населением⁵.

Повышенный интерес у Китая тогда вызывали Казахстан и Киргизия ввиду протяженной общей границы, значительного экономического потенциала и запасов природных ресурсов (к Киргизии это имеет меньшее отношение), отсутствия устойчивых религиозных традиций и нахождения на их территории уйгурских организаций. Внимание к Таджикистану ограничивалось проблемой урегулирования общей границы и обеспечения внутриполитической стабильности, а Узбекистан рассматривался как государство, пытавшееся следовать "китайской модели развития".

В первой половине 1990-х гг. требовалось обеспечить региональную стабильность, в первую очередь на территории Таджикистана. Именно поэтому в Пекине, как и в Москве, старались всеми силами поддерживать действующую власть в государствах ЦА, которая сохраняла настороженность по отношению к пантюркизму и фундаментализму, строго ограничивая сферы их влияния. Это препятствовало попыткам США навязать расположенным в регионе государствам так называемую "турецкую модель" развития.

В то время контакты государств ЦА ограничивались только одним китайским регионом - Синьцзян-Уйгурским автономным районом (СУАР), права которого по ведению внешнеэкономической деятельности были существенно расширены. Это позволило развивать приграничную торговлю и эффективно использовать научно-технический и материальный потенциал соседних государств в интересах развития СУАР.

Весной 1992 г. комитет Коммунистической партии Китая (КПК) принял "Решение об ускорении движения в направлении реформ и открытости, ускорения развития Синьцзяна", которое заложило основу политики внешней открытости СУАР. Это предпо-

³ В период 1976-1980 гг. были построены магистральные нефтепроводы Омск Павлодар, Каламкас Шевченко (г. Актау), в 1981 1985 гг. нефтепроводы Павлодар-Чимкент (ныне г. Шымкснт)-Чардар (сейчас г. Шардара)-Фсргана, Прорва Гурьев (г. Атырау).

⁴ Международная акционерная компания "Каспийский трубопроводный консорциум" построила, а с 2001 г. стала эксплуатировать нефтепровод протяженностью 1510 км. Он соединил месторождения Западного Казахстана ("Тенгиз", "Карачаганак") с российским побережьем Черного моря (морской терминал "Новороссийск-2"). Акционерами консорциума являются: Россия 31% акций (Акционерная компания по транспорту нефти "Транснефть", КТК Компани), Казахстан около 21% (АО Национальная компания "Каз-МунайГаз", Kazakhstan Pipeline Ventures LLC), а также ряд иностранных компаний, среди которых самые крупные пакеты акций имеют Chevron Caspian Pipeline Consortium Company (15%), LUKARCO B.V. (12.5%), Mobil Caspian Pipeline Company и Rosncft-Shell Caspian Ventures Limited (пo 7.5%).

⁵ В Синьцзян-Уйгурском автономном районе Китая сейчас проживает свыше 9 млн мусульман. В том числе 7.7 млн уйгуров, 1.5 млн казахов, 140 тыс. киргизов, 33 тыс. таджиков и 15 тыс. узбеков.

лагало открытость границ, железнодорожных линий и городов. В результате свободными для посещения иностранцев стали следующие города: Кульджа, Болэ, Чугукчак и Урумчи.

В июне того же года была утверждена "Льготная политика СУАР по дальнейшему расширению внешнеэкономической деятельности и поощрению вложений иностранного капитала". Согласно этому документу, предприятия с участием иностранного капитала в "зонах сотрудничества" получили право на ведение бартерной торговли со странами СНГ и приграничными государствами. В результате получил развитие "шоп-туризм", что уже к середине 1993 г. привело к затовариванию регионального рынка некачественными китайскими товарами. Одновременно с этим в КНР шел поток стратегического сырья, материалов и оборудования, а также транспортных средств. Все это способствовало формированию негативного отношения к китайцам на бытовом уровне. Ситуация усугублялась безвизовым въездом китайцев в страны ЦА.

По некоторым данным, к концу 1993 г. численность китайских мигрантов только в Казахстане достигла 300-350 тыс. чел. [Козлов, 1993]. По-видимому, эти цифры завышены. Так, в Пограничной службе Комитета национальной безопасности РК считают, что за первые три года независимости в стране могло оказаться не более 150 тыс. китайских граждан [Садовская, 2001, с. 175-176]. Тем не менее, для государств ЦА это создавало серьезную проблему. Как следствие, в начале 1994 г. по инициативе казахстанских властей был введен визовый режим пересечения границы с Китаем.

С целью решения существовавших проблем весной 1994 г. регион посетил премьер Государственного совета КНР Ли Пэн. В Ташкенте он изложил свое видение принципов двусторонних отношений с государствами ЦА: добрососедства и мирного сосуществования, взаимовыгодного сотрудничества и всеобщего процветания, уважения выбора народа каждой страны и отказа от вмешательства во внутренние дела, а также поддержки суверенитета и стабильности в регионе [Лузянин, 2011].

В ходе этого визита Ли Пэн посетил Казахстан, где было подписано Соглашение о казахстанско-китайской государственной границе. В качестве ответного шага в начале 1995 г. Пекин заявил о предоставлении РК гарантий безопасности в связи с ее присоединением к ДНЯО в качестве безъядерного государства.

Следует заметить, что отношения КНР с Казахстаном носили взаимовыгодный характер и не ограничивались только торгово-экономическими контактами. Так, в 1995 г. в СУАР активизировалась деятельность уйгурских организаций. Учитывая обостренное восприятие в Китае проблемы этнического сепаратизма, в сентябре указанного года руководители обоих государств заявили, что они "выступают против всякого рода национального сепаратизма, не допускают на своей территории направленную против другой Стороны сепаратистскую деятельность любых организаций и сил" [Совместная декларация..., 1995, с. 69]. Со своей стороны, китайское руководство подтвердило стремление не вмешиваться во внутренние дела РК, не совершать каких-либо действий, наносящих ущерб ее безопасности и суверенитету, а также активизировать усилия по развитию торгово-экономического сотрудничества. Развитие сотрудничества КНР с Казахстаном и другими государствами ЦА как в экономической, так и политической сферах препятствовало усилению в регионе американского влияния.

В первой половине 1990-х гг. российско-американские противоречия в ЦА только зарождались. Тогда своим основным соперником в ЦА Москва считала Турцию проводником американского влияния. Это обусловливалось активной поддержкой региональной политики турецкого руководства со стороны Вашингтона. При этом учитывалось следующее: серьезный экономический спад в РФ, наличие у Турции прочных связей с Западом и развитой обрабатывающей промышленности, что служило важным дополнением для государств Центральной Азии.

Стараясь заполнить возникшую "геополитическую пустоту", Анкара проводила политику экспансии на постсоветском пространстве, что вызвало вполне обоснованное раз-

дражение в Кремле и привело к острому политико-идеологическому и энергетическому соперничеству, в том числе на территории ЦА.

В США основную угрозу своим региональным интересам видели в Тегеране, поэтому проявлялась излишняя подозрительность к любым действиям в регионе иранского руководства, даже в таких областях, как экономика и культура. В частности, американцы всячески препятствовали любым попыткам экспорта в Иран добываемых на территории ЦА нефти и природного газа, их транзита по иранской территории и осуществления поставок углеводородного сырья в северную часть страны по схеме замещения (swap⁶). По-видимому, такое давление на Тегеран было избыточным. Оно не учитывало серьезные культурные и религиозные различия между Ираном и расположенными в регионе государствами, отсутствие в Казахстане и Киргизии прочных религиозных традиций, а у Тегерана - значительных ресурсов.

Следует отметить, что Киргизия уже тогда в русле политики "многовекторности" укрепляла свои отношения с США (Западом) и Китаем, стараясь получить максимальные дивиденды от конкуренции между основными внешнеполитическими игроками. Как следствие, развитие российско-киргизских отношений во многом носило декларативный характер, чему способствовала чрезмерная ориентация Москвы на западные страны.

Внешнюю политику "многовекторности" проводил и Казахстан. Она рассматривалась руководством страны как оптимальное средство в условиях внутриконтинентального положения, ограниченности ресурсов и внешнеполитического потенциала. Однако при таком объективно оправданном выборе приоритеты во внешней политике оказывались в сильной зависимости от личностного фактора и складывавшейся международной ситуации.

Отдельного внимания заслуживает Туркменистан. Президент этой страны С. Ниязов вообще не имел продуманной концепции внешней политики. Многие его действия определялись конъюнктурными соображениями, что обесценивало любые декларации о стратегическом партнерстве. Пытаясь заручиться внешней поддержкой, С. Ниязов в Москве выступал с иророссийских позиций, в Вашингтоне - с проамериканских [Беседы с Абды Кулиевым, 2001].

ПРОТИВОРЕЧИЯ НАРАСТАЮТ

Во время президентской избирательной кампании 1996 г. в США важное значение приобрела тема борьбы с "российским неоимпериализмом" на постсоветском пространстве. Тогда администрация Б. Клинтона попала под сильный огонь критики со стороны республиканцев за излишне "мягкую" и "пророссийскую" политику. Как следствие, в 1997 г. на пост государственного секретаря США назначили М. Олрайт - сторонницу жесткого курса во внешней политике. ЦА по согласованию с руководством НАТО включили в зону ответственности Объединенного центрального командования (ОЦК) Вооруженных сил (ВС) США. После этого командующий ОЦК генерал Т. Фрэнке проинформировал международное сообщество, что деятельность американских войск в ЦА будет определяться тем, какую политику расположенные здесь государства проводят по отношению к России.

Вместе с тем, как отмечает А. Казанцев, российско-американское соперничество в регионе ограничивалось военно-политической сферой, проектами региональной интеграции, добычей и транспортировкой нефти и газа [Казанцев, 2008, с. 169]. Это обусловливалось относительно низкой привлекательностью ЦА для США, авторитарной формой правления в центральноазиатских государствах и наличием глубоких межэтнических противоречий.

Противодействие "российскому неоимпериализму" со стороны США привело к созданию в октябре 1997 г. организации ГУАМ⁷, к которой в 1999 г. присоединился Узбекистан.

⁶ Swap - это сделка, состоящая из двух противоположных конверсионных операций на одинаковую сумму, заключаемых одновременно.

⁷ В нес вошли Грузия, Украина, Азербайджан и Молдова.

Одновременно американцы поддерживали идею региональной интеграции, что привело к возникновению следующих международных организаций: Центрально-Азиатское экономическое сотрудничество (1994—2002) и Центрально-Азиатское сотрудничество (2002-2005). Эти экономические организации оказались недолговечными из-за отсутствия в их составе России.

В интересах активизации военного сотрудничества со странами ЦА Вашингтон инициировал создание "Центразбата" - коллективного батальона из военнослужащих Казахстана, Узбекистана и Киргизии. Его планировалось использовать совместно с войсками НАТО при проведении миротворческих операций.

Стараясь основательно и надолго закрепиться в ЦА, США сделали ставку на Узбекистан, который умело играл на российско-американских противоречиях, в том числе с целью утверждения в качестве регионального лидера. В результате американцам пришлось пересмотреть вопрос о необходимости "смягчения" правившего в Ташкенте режима. Узбекистан, со своей стороны, в рамках политики по пересмотру истории развернул внутри страны антироссийскую кампанию [Ахмеджанов, 1995].

Ухудшению российско-узбекских отношений способствовали грубые ошибки, допущенные представителями ельцинской администрации в середине - конце 1990-х гг.⁸, отказ Ташкента от жесткого курса в отношении движения Талибан после разгрома вооруженных формирований генерала Дустума в 1997 г., а также нарастание узбекско-таджикских противоречий. В результате Узбекистан стал реализовывать внешнеполитическую стратегию, нацеленную на сближение с США и НАТО. Интенсивность же российско-узбекского военного сотрудничества стала заметно снижаться, приобретая все больше протокольный характер.

Демократическая администрация Б. Клинтона во время второго срока строила внешнюю политику на основе прагматизма. Это позволяло ей развивать двусторонние отношения с тоталитарным режимом С. Ниязова (в первую очередь с целью создания транскаспийского и трансафганского газопроводов). Сооружение последнего было необходимо для получения рычагов влияния на талибов в Афганистане и поддержки дружественного режима в Пакистане. При этом всячески поощрялась проводимая Ашхабадом политика "позитивного нейтралитета" и отказа от инициированных Россией интеграционных процессов на территории постсоветского пространства.

Казахстан же осуществлял реальную политику "многовекторности". При этом считалось, что альтернативу России тогда мог создать только Запад из-за относительно слабых позиций Китая. Как следствие, российское направление внешней политики РК потеряло свое монопольное положение, что в значительной степени объяснялось ограниченностью имевшихся у РФ ресурсов и недостатком у нее передовых технологий. С другой стороны, у Астаны существовали завышенные ожидания в отношении Запада, который, как многие в ней полагали, обеспечит безопасность РК без участия Москвы.

Однако в 1999 г. в отношениях между Астаной и Вашингтоном возникли серьезные проблемы. Тогда в КНДР из Казахстана поставили 34 многоцелевых истребителя Миг-21, проданных по цене в 40 млн дол. каждый. Послы РК в Вашингтоне, Сеуле и Токио были вызваны для объяснений. Вашингтон пригрозил пересмотреть предоставление Казахстану ежегодной финансовой помощи в размере 70 млн дол. Астана была вынуждена признать факт незаконной поставки, объяснив это действиями группы лиц, действовавших в обход национальной системы экспортного контроля.

В том же году в Конгрессе США провели слушания по соблюдению прав человека в РК, в ходе которых под огонь американской критики попали ггрошедшие в республике президентские и парламентские выборы. Затем последовали скандальные расследования

⁸ В 1997 г. Ташкент попросил Москву предоставить на безвозмездной основе несколько установок реактивной системы залпового огня "Град" и 4 военных катера для Амударьинской флотилии. Однако на эту очень скромную просьбу российское руководство ответило отказом.

в отношении швейцарских банковских счетов, на которые высокопоставленным лицам Казахстана американские компании переводили многомиллионные платежи за право участия в нефтяных проектах. Все это создало благоприятный фон для улучшения российскоказахстанских отношений. Приход к власти В. Путина только ускорил этот процесс. Как следствие, западное направление во внешней политике РК ослабло.

В дальнейшем отношения Астаны и Вашингтона складывались так же противоречиво. Казахстан был заинтересован в притоке американских инвестиций в нефтегазовый сектор страны и получении безвозмездной помощи, но его руководство панически боялось "цветной революции" и считало недопустимым вмешательство Запада во внутриполитическую ситуацию, что вело не только к активизации двусторонних отношений с РФ, но и практически исключало участие Казахстана в игре на противоречиях основных внешнеполитических игроков.

Во второй половине 1990-х гг. подходы Пекина к государствам ЦА несколько изменились. На первый план стали выходить геополитические интересы КНР в условиях обостряющегося в регионе противостояния России и США, усиления влияния исламистов и перехода их к тактике террора, создания каналов транзита наркотиков. Помимо этого усилилась афганская угроза, что требовало установления отношений с Туркменистаном, который поддерживал контакты с движением Талибан. Озабоченность у китайцев вызывали и внутренние проблемы в ЦА:

- межэтнические противоречия (между таджиками и узбеками, русскоязычным и автохтонным населением);

- пограничные проблемы Узбекистана с Киргизией и Казахстаном;

- борьба за природные ресурсы (в первую очередь - воду);

- гражданская война в Таджикистане (фактический раздел страны на зоны влияния, усиливающийся наркотрафик);

- возрождение и политизация ислама [Фархад, Маирдан, 1999, с. 276-290].

Поначалу Пекин оставался сторонним наблюдателем общественно-политических процессов в ЦА, ограничиваясь экономической сферой. Однако две причины заставили КНР пересмотреть эту позицию:

1) обострение проблемы этнического сепаратизма в СУАР, где в феврале 1997 г. в г. Кульдже, неподалеку от границы с Казахстаном, прошли массовые выступления уйгуров, в ходе которых погибло 10 чел., не менее 60 было ранено;

2) вмешательство США во внутренние дела государств ЦА.

КНР стала позиционировать себя как одного из гарантов региональной безопасности. Вследствие этого она инициировала рассмотрение вопроса об обеспечении коллективной безопасности с целью создания такой архитектуры, при которой Пекину отводилась бы одна из главных ролей без выраженного доминирования. Для этого в апреле 1996 г. в Шанхае было заключено Соглашение об укреплении доверия в военной сфере в районе 1раницы, а в Москве в апреле следующего года - Соглашение о взаимном сокращении вооруженных сил в районе границы. Это послужило основой для создания "Шанхайской пятерки", куда помимо Китая вошли Россия, Казахстан, Киргизия и Таджикистан. С июня 2001 г., после присоединения Узбекистана "пятерка" стала называться Шанхайской организацией сотрудничества (ШОС).

Проблему урегулирования границ между КНР и РК удалось решить в июле 1998 г., когда в Алматы было подписано Дополнительное соглашение между Республикой Казахстан и Китайской Народной Республикой о казахстанско-китайской государственной границе. Весной 1999 г. парламент Казахстана ратифицировал указанное дополнительное соглашение, в соответствии с которым КНР передавались спорные участки общей площадью в 407 кв. км. В августе того же года в Бишкеке аналогичное дополнительное соглашение заключили с Киргизией. Там же подписали трехстороннее Соглашение между КНР, РК и Киргизской Республикой о стыке границ Казахстана, Киргизии и Китая. Окончательно

пограничный вопрос РК и КНР был разрешен в июле 2003 г., когда после ратификации парламентами двух стран вступил в силу межправительственный протокол.

Создание "Шанхайской пятерки" свидетельствовало о начале многостороннего сотрудничества Китая с государствами Центральной Азии, что носило позитивный характер. Однако это привело к активизации деятельности "уйгурских сепаратистов", которые увидели в достигнутых договоренностях "зеленый свет крупномасштабным этническим чисткам в Восточном Туркестане" [Мухлисов, 1997, с. 87].

Следует заметить, что в начале 1990-х гг. наблюдался процесс миграции китайских уйгуров⁹ в Казахстан, что привело к расширению деятельности их организаций в ЦА, таких как "Межреспубликанская уйгурская ассоциация", "Объединенный национальный революционный фронт Восточного Туркестана" и некоторых других. В создавшихся условиях Пекину пришлось ограничить въезд в СУАР граждан из Казахстана. Китайские власти стали требовать от правительства РК усиления борьбы с уйгурскими активистами. Как следствие, в феврале 1995 г. деятельность уйгурских сепаратистских организаций в Казахстане была запрещена. В 1998-1999 гг. казахстанские власти начали высылать тех китайских уйгуров, которые проживали без официального разрешения, как нарушителей паспортного режима, а также арестовывать и депортировать участников уйгурского движения за независимость. Это привело к акциям протеста со стороны собственного уйгурского населения. Вскоре лидеры уйгурских сепаратистских организаций нашли убежище в Киргизии, которая с начала 2000-х гг. стала для них центром борьбы за независимость.

Еще одно направление региональной политики Китая в то время состояло в попытке вовлечения государств ЦА в оппозицию к развитым государствам. Последним было предложено умерить свои запросы в пользу стран третьего мира. Это нашло полную поддержку у президента Б. Ельцина. Как следствие, в апреле 1997 г. в Москве была подписана Российско-китайская совместная декларация о многополярном мире и формировании нового международного порядка. В этом документе была продемонстрирована готовность Москвы и Пекина противостоять американскому доминированию на глобальном уровне [Российско-китайская совместная декларация..., 1997].

О реальном уровне взаимодействия Китая с государствами ЦА свидетельствовал визит в Пекин президента Н. Назарбаева, который состоялся в ноябре 1999 г. В ходе этого визита были приняты следующие документы: Совместная декларация о дальнейшем укреплении всестороннего сотрудничества между Китаем и Казахстаном в XXI в., Коммюнике о полном урегулировании пограничного вопроса [Справка..., 2011], а также межправительственные соглашения о предоставлении Казахстану безвозмездной финансовой помощи, сотрудничестве в области антимонопольной политики и борьбы с недобросовестной конкуренцией. В то же время китайская сторона отказалась подписать подготовленный Казахстаном проект Совместной декларации о стратегическом взаимодействии и партнерстве в XXI в.

В ходе этого визита президент Н. Назарбаев в очередной раз выразил обеспокоенность по поводу проблемы трансграничных рек. В частности, РК выступила против существенного сокращения стока Черного Иртыша, что становилось неизбежным после введения в эксплуатацию оросительного канала "Черный Иртыш-Карамай". В случае осуществления этих планов китайцы могли приступить к ежегодному забору воды из Иртыша в объеме 450 млн куб. м. Руководство КНР, со своей стороны, обратило внимание на рост религиозного экстремизма и национального сепаратизма в ЦА.

Таким образом, во второй половине 1990-х гг. противоречия между США, с одной стороны, и Россией и Китаем - с другой значительно обострились. Этим воспользовалось узбекское руководство, которое, не получив масштабной военной помощи от Москвы,

⁹ В Казахстане сейчас проживает 185 тыс. уйгуров, которые имеют тесные связи со своими соплеменниками в Китае.

резко развернуло внешнеполитический курс на Вашингтон. Однако после террористических актов в Ташкенте и трагических Баткенских событий 1999—2000 гг. в Узбекистане стали крайне болезненно воспринимать американскую критику в отношении собственного уровня развития демократии, и подход к взаимоотношениям с США был пересмотрен.

Помимо этого США продолжали пропагандировать Турцию как "естественный" для государств ЦА образец развития по западному пути. Это открывало для американцев дополнительные возможности как по проникновению в макрорегион с помощью посредников-турок, так и сдерживанию там России, Китая и Ирана. Для такой ставки на Турцию были серьезные причины, обусловленные успехами модернизации турецкого общества и высокими темпами экономического развития. И Анкара попыталась осуществить модернизацию в ЦА [Larrabee, Lesser, 2003], однако ей, как упоминалось выше, не хватило на это ресурсов (финансовых, экономических, культурных)¹⁰, и к концу 1990-х гг. острота российско-турецкого противостояния стала ослабевать.

Даже в условиях мощного давления со стороны США Тегерану удалось достичь определенных успехов в экономическом сотрудничестве со странами региона, реализации ряда проектов в сфере культуры, а также способствовать интеграции расположенных здесь государств. Среди них особое место занимал близкий с культурно-исторической и цивилизационной точек зрения Таджикистан. Именно Иран сыграл особую роль в прекращении гражданской войны в этой стране. Со стороны России или Китая это не воспринималось как соперничество ввиду ограниченности иранских возможностей.

С другими государствами ЦА взаимоотношения у Ирана складывались достаточно сложно. Так, негативное влияние на развитие ирано-туркменских отношений оказало политическое сближение Ашхабада с движением Талибан, враждебного но отношению к Тегерану. Но это не помешало начать эксплуатацию в декабре 1997 г. 200-километрового газопровода Корпедже-Курдкуй, что несколько снизило значение российского маршрута при транзите туркменского газа.

Подобное произошло и по отношению к Узбекистану. Поначалу в Тегеране с энтузиазмом восприняли религиозное возрождение этой страны, поддержав вступление Ташкента в Организацию Исламская конференция и Организацию экономического сотрудничества. Однако позднее стали возникать серьезные проблемы в двусторонних отношениях. Одна из причин этого состояла в том, что в условиях резкого падения жизненного уровня населения и усиления под действием внутренних причин влияния исламского фундаментализма узбекские власти стали жестко регламентировать повседневную жизнь мусульманской общины, подвергнув репрессиям как священнослужителей, так и простых верующих.

ВЗЛЕТ И ПАДЕНИЕ АМЕРИКАНСКОГО ВЛИЯНИЯ

Террористические акты в Нью-Йорке и Вашингтоне 11 сентября 2001 г. привели к радикальным изменениям политики США в ЦА. С согласия Москвы американцы получили военные базы в Узбекистане (Ханабад) и Киргизии (аэропорт "Манас" вблизи Бишкека). Стало укрепляться военно-политическое сотрудничество не только с Казахстаном, но и Таджикистаном, который перестал ориентироваться исключительно на Россию. Практически со всеми расположенными в регионе государствами, за исключением Туркменистана, США удалось подписать соглашения в интересах тылового обеспечения действий войск на территории Афганистана [Wishnick, 2004, р. 2-4].

В складывавшихся условиях республиканская администрация Дж. Буша-младшего существенно увеличила экономическую помощь государствам ЦА. В частности, Узбекистан стал получать ежегодно безвозмездную помощь в размере 300 млн дол. [Terrorism..., 2004]. Увеличилась военная помощь Казахстану. Так, с 2003 г. при американской финан-

¹⁰ Наиболее ярко это проявилось во время азиатского экономического кризиса 1997-1998 гг. Тогда Анкара вообще оказалась не в состоянии выполнять свои обязательства в ЦА.

совой поддержке в г. Атырау стала строиться военно-морская база [Kazakhstan Building..., 2003].

Продолжая играть на российско-американских противоречиях, президент Узбекистана И. Каримов в апреле 2002 г. заявил следующее: "Решающую роль в снятии напряженности и опасности на южных рубежах Узбекистана сьирали исключительно США, их решимость и хорошо подготовленные вооруженные силы, а не участники Договора о коллективной безопасности" [США сделали для Узбекистана..., 2002]. С этим трудно не согласиться, но в 1999 г. Ташкент не стал продлевать действие указанного договора.

Сложившейся ситуацией воспользовались и в Таджикистане, что привело к ослаблению связей с РФ в период 2001-2004 гг. Пытаясь получить максимальную выгоду от противостояния Москвы и Вашингтона, Душанбе стал затягивать ратификацию двустороннего договора о статусе и условиях пребывания российской военной базы на его территории, подписанного в 1999 г. На этом фоне начался ускоренный вывод подразделений пограничных войск России, охранявших таджикско-афганскую и таджикско-китайскую границы.

В то время Вашингтон перестал рассматривать ЦА как "задний двор" России. По мнению американцев, совместные попытки РФ и КНР стабилизировать ситуацию в регионе провалились, а потому следовало усилить вмешательство во внутренние дела расположенных здесь государств [Братерский, 2005, с. 188]. Исходя из этого, уже в августе 2002 г. Узбекистан и Киргизия стали объектом особого внимания со стороны подразделения Государственного департамента но вопросам демократии, прав человека и труда.

Американское посольство в Киргизской республике поддержало выступления оппозиции против президента А. Акаева, которые были инициированы трагическими событиями в Аксыйском районе Джалал-Абадской области в марте 2002 г. Аналогичная, по сути, подрывная деятельность велась в Узбекистане, где в интересах оппозиции создавались различного рода центры. Как следствие, в марте 2005 г. возникли массовые беспорядки в Киргизии, которые привели к отставке либерального президента А. Акаева. На смену ему пришел К. Бакиев, предпочитающий авторитарный стиль управления.

Вторая неудача для американцев произошла в мае того же года в Узбекистане после трагических событий в Андижане. Запад вначале спровоцировал эти события, а затем осудил действия узбекского руководства, и президент И. Каримов был вынужден вновь резко переориентировать свою внешнюю политику на Россию, ограничить сотрудничество с Вашингтоном и лишить его военной базы в Ханабаде. Это решение принесло Ташкенту выгоду: Москва открыто поддержала режим И. Каримова. Так, в июне 2005 г. министр обороны С. Иванов на заседании Совета Россия-НАТО в Брюсселе заявил следующее: "Мы располагаем достаточно достоверной информацией: все то, что произошло в Андижане, было инспирировано именно с территории Афганистана" [Бабкин, 2005]. Следовательно, узбекским властям противостояли силы международного исламского терроризма, поэтому, по мнению С. Иванова, не было необходимости проводить международное расследование действий узбекских властей.

По тому же пути пошел и президент Киргизии К. Бакиев. Так, в феврале 2009 г. в Москве он пообещал Д. Медведеву закрыть американскую военную базу "Манас". В качестве ответной меры Россия предоставила Киргизской республике значительные финансовые средства и согласилась выделить кредит в размере 1.7 млрд дол. на строительство ГЭС. Спустя две недели Жогорку Кенеш (парламент) подавляющим большинством голосов принял решение о денонсации соглашения с США о пребывании их воинских контингентов на авиационной базе "Манас" [Парламент Киргизии проголосовал..., 2009]. Сразу после этого президент К. Бакиев подписал соответствующий указ и официально уведомил американскую сторону о закрытии базы с 18 августа 2009 г.

Казалось бы, вопрос окончательно решен, и американцам придется покинуть Киргизию. Однако игра еще не была окончена. В конце июня того же года Вашиштон договорился с Бишкеком о перепрофилировании базы в Центр транзитных перевозок США в

аэропорту "Манас". Причина изменения киргизской позиции состояла в том, что Бишкек хотел и впредь получать ежегодно 150 млн дол. американской помощи, а также 40 млн дол. в год за аренду авиабазы. Помимо этого, американцы пообещали истратить 37 млн дол. на строительство здесь стоянки для самолетов и мест для складирования грузов. Действовавшая военная база обеспечивала работой 600 местных жителей [Россия заплатит Киргизии..., 2009].

Выполняя свои обязательства, Россия перевела Киргизии 150 млн дол. в виде безвозмездной помощи и 300 млн дол. в качестве льготного кредита сроком на 40 лет. Однако Москва не стала предоставлять другие финансовые средства ввиду их нецелевого использования¹¹ и поддержала смену власти в Бишкеке в апреле следующего года.

Несомненно, что в первой половине 2000-х гг. ЦА из "мировой периферии" превратилась в значимый с точки зрения геополитики регион, за который развернулась борьба. Из крупных международных игроков успех в этом процессе вначале имели США, а затем Россия. Китай же занял более отстраненную позицию. Он не вступил в прямую конфронтацию с Вашингтоном и создал у Москвы впечатление, что ведущую роль в регионе играет именно она. При таком противостоянии в ЦА в условиях политической и экономической нестабильности для КНР появлялись новые возможности по наращиванию ее своего регионального влияния с целью воссоздания "Большого Китая".

С другой стороны, как отмечает эксперт Университета национальной обороны Народно-освободительной армии Китая Д. Гэ, на своих военных базах в Афганистане и ЦА США накопили достаточно сил, чтобы обеспечивать оперативный контроль над определенными зонами и объектами Китая [Клименко, 2005, с. 65-66]. Подобной точки зрения придерживается китайский исследователь Ч. Хуашен из Фуданского университета: "Возможное долгосрочное военное присутствие США изменяет статус Центральной Азии как стратегического тыла Китая. Военное присутствие США в Центральной Азии может служить превращению этого региона из стратегического тыла в стратегический фронт для Китая, в случае возникновения серьезных конфликтов и конфронтации между Китаем и США, например, по вопросу Тайваня" [Хуашен, 2005, с. 42].

По мнению китайских исследователей, присутствие ВС США в ЦА обостряет соперничество между ключевыми внешнеполитическими игроками, что дестабилизирует ситуацию в этом регионе и повышает уровень его милитаризации. По мере сокращения военного присутствия США в Афганистане необходимость сохранения их военных баз на территории ЦА отпадает. Помимо этого, как считают в Пекине, американские базы не способны защитить местное население от террористических актов.

Учитывая вышеизложенное, Китай увеличил группировку своих ВС в СУАР, активизировал процесс создания антитеррористических механизмов ШОС и контакты с государствами-членами этой организации в интересах ограничения их сотрудничества с Вашингтоном. Одновременно в Пекине стали настаивать на том, что военное присутствие США в ЦА не может создать альтернативу гарантиям безопасности, которые предоставляют РФ и КНР. Это было заявлено на саммите ШОС, который состоялся в июле 2005 г. в Астане.

Еще одна сфера повышенного беспокойства Пекина была обусловлена потенциальной возможностью повторения на территории ЦА "цветных революций". События 2005 г. в Киргизии и Узбекистане только усилили эти опасения. Возникла реальная угроза китайским национальным интересам, в том числе за счет расширения нестабильности на близлежащие районы КНР. Ввиду этого в Пекине стали изучать возможность собственного военного присутствия в регионе, в частности на территории Киргизии [Панфилова et al., 2005]. Помимо этого, в рамках ШОС на регулярной основе стали проводиться масштабные антитеррористические учения.

¹¹ Этой незаконной деятельностью руководил сын президента М. Бакиев [Кыргызстан..., 2010].

В этот период основное внимание Ирана во внешней политике было сосредоточено на Афганистане и Ираке, а также на возникшем ядерном кризисе. Турцию крайне беспокоила возможность создания на территории Ирака, после свержения С. Хусейна, независимого Курдистана. Ввиду этого оба государства снизили свой интерес к Центральной Азии.

НЕУСТОЙЧИВОЕ РАВНОВЕСИЕ

Во время второго срока республиканской администрации Дж. Буша-младшего (2005-2009) становилась все более очевидной ошибочность политики "агрессивного реализма". Вследствие этого, к середине 2006 г. Москва достигла в ЦА существенных успехов: четыре из пяти государств стали членами инициированных Россией интеграционных проектов: СНГ, Организация Договора о коллективной безопасности, ШОС и Евразийское экономическое сообщество. Акгивно поддержанные Вашингтоном антироссийские интеграционные проекты (ГУАМ, Содружество демократического выбора) практически прекратили свое существование.

Новая демократическая администрация Б. Обамы не стала обострять отношения с Москвой. Она обратилась к использованию "умной" силы, что привело к постепенному восстановлению отношений с Узбекистаном, улучшению взаимодействия с Киргизией и Туркменистаном. Подтверждением этого стало участие в апреле 2008 г. президента Узбекистана И. Каримова в саммите НАТО в Бухаресте. Помимо этого, сохранение афганской ухрозы способствовало поддержанию партнерских отношений с Таджикистаном. В результате в ЦА между ключевыми внешнеполитическими игроками сложилось неустойчивое равновесие.

В дальнейшем возможны следующие сценарии развития в регионе геополитической обстановки [Ашимбаев, 2005, с. 29-31]. Первый сценарий предполагает сохранение нынешнего статус-кво, что подразумевает лавирование ключевых внешнеполитических игроков от взаимного сдерживания до широкого сотрудничества и сохранения сложных отношений между расположенными в регионе странами. Такой сценарий, который создает значительную неопределенность, является наиболее реалистичным в среднесрочной перспективе.

Второй сценарий исходит из того, что отношения между основными внешними силами обостряются. Такое возможно, если существенно ухудшатся американо-китайские или российско-американские отношения. Как следствие, усилится политическая фрагментация региона, т.е. размежевание по критерию присоединения к той или иной внешней силе. При этом не исключены локальные межгосударственные и межэтнические конфликты, в первую очередь на границах. В нынешних условиях такой сценарий исключать нельзя.

Третий сценарий подразумевает переход на новое качество взаимоотношений ключевых внешних сил, то есть установление между ними баланса интересов вместо баланса сил. Это позволит сформировать конструктивные отношения между государствами ЦА и укрепить в регионе интеграционные процессы. По мнению М. Ашимбаева из Института мировой экономики и политики при Фонде Первого президента Республики Казахстан, третий сценарий более или менее устраивает США и Китай. В долгосрочной перспективе он отвечает национальным интересам России и государств ЦА. В противном случае рассматриваемый регион может стать "зоной отсталости, проблем и нестабильности" [Ашимбаев, 2005, с. 31-32].

Следует заметить, что в условиях неустойчивого равновесия, когда возможности игры на противоречиях между ключевыми внешнеполитическими игроками достаточно ограничены, некоторые страны ЦА пытаются продолжить эту игру с помощью новых союзников, в числе которых рассматриваются Иран, Турция и арабские страны. Так, с 2009 г. в таджикских СМИ появилось значительное количество негативных публикаций в отношении России, на которую возлагалась ответственность за внутренние и внешние проблемы как страны, так и региона в целом. По мнению эксперта А. Казанцева, такие негативные

публикации инициируются той частью элиты РТ, которая пытается дистанцироваться от Российской Федерации [Мониторинг..., 2009].

Складывающаяся обстановка отвечает турецким национальным интересам. Анкара является важным экономическим партнером для Таджикистана (второе место среди странэкспортеров), Туркменистана (второе место среди стран-импортеров) и Узбекистана (четвертое место среди стран-экспортеров). К тюркской языковой семье относятся не только исторически и культурно близкие туркмены, но и казахи, киргизы и узбеки. В то же время ввиду лингвистических различий ни в одной из расположенных в регионе стран не был реализован проект создания единого с Турцией алфавита.

В условиях финансово-экономических и политических санкций, введенных против Тегерана со стороны Запада, значительно вырос интерес к ЦА иранского руководства, которое стало стремиться расширить сферу своего влияния за счет укрепления отношений не только с Таджикистаном и Туркменистаном, но и с Казахстаном.

Повышение активности в регионе Турции и Ирана, по-видимому, вызовет ответную реакцию со стороны России и Китая. Помимо политики сдерживания, возможен поиск областей взаимовыгодного сотрудничества, в первую очередь с Ираном. Со своей стороны, США будут всячески поддерживать Турцию и блокировать инициативы иранского руководства. В результате между основными внешнеполитическими игроками будут вновь нарастать противоречия.

Таким образом, государства ЦА периодически используют в собственных интересах игру на противоречиях основных внешнеполитических игроков. Наиболее активно, хотя и по разным причинам, это делают в Узбекистане и Киргизии. Другие государства стараются излишне не обострять отношения с ведущими государствами, поэтому они прикрывают свои действия политикой "многовекторности". Однако игра на противоречиях далеко не всем удается. Яркий пример этому - внешнеполитическая деятельность президента К. Бакиева. Его стремление получить финансовые средства одновременно из Москвы и Вашингтона послужили одной из причин его отставки в 2010 г.

Инициированный РФ Евразийский экономический союз¹², созданный изначально РФ, Белоруссией и Казахстаном на базе Таможенного союза, еще не обрел столь четких очертаний, чтобы можно было констатировать "прорыв" в центральноазиатском направлении российской внешней политики.

Политическое руководство расположенных в регионе стран будет пытаться и в будущем использовать противоречия, сохраняющиеся между Россией, США и Китаем, а также Турцией, Ираном и арабскими государствами. Поэтому для основных внешнеполитических игроков желательно избегать противостояния и не втягиваться в региональные конфликты. Только в этом случае они смогут обеспечить собственные национальные интересы.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Ахмеджанов Г.А. Российская империя в Центральной Азии (История и историография колониальной политики царизма в Туркестане). Ташкент, 1995.

Ашимбасв М. Современная геополитическая ситуация в Центральной Азии в контексте интересов мировых и региональных держав // Сотрудничество стран Центральной Азии и США по обеспечению безопасности в регионе. Материалы международной конференции. Под ред. М. Лшимбасва и Дж. Мсннути. Алматы, 2005.

¹² 3 октября 2011 г. в газете "Известия" появилась статья, написанная В. Путиным. В ней автор рассуждает о создании Евразийского Союза на базе России, Белоруссии и Казахстана, "способного стать одним из полюсов современного мира", а 5 октября пресс-секретарь Владимира Путина Д. Песков заявил: "Москва хотела бы создать единую валюту Евразийского союза с единым эмиссионным центром". 19 октября главы стран союза приняли решение о присоединении Киргизии к Таможенному союзу. С 1 января 2012 г., на территории трех стран-участниц Таможенного союза начало действовать Единое Экономическое Пространство (ЕЭП).

Бабкин С. Тема Ближнего Востока на Совете Россия - НАТО. М., 21 июня 2005 г. http://www.iimcs.ru/ rus/stat/2005/21-06-05.htm.

Беседы с Абды Кулиевым М., 2001. http://www.mcmo.ru/hr/politpr/asia/turkmcnistan/kulicv2.htm.

Братсрский М.В. США и проблемные страны Азии: обоснование, выработка и реализация политики в 1990-2005 гг. М., 2005.

Казанцев A.А. "Большая игра" с неизвестными правилами: мировая политика и Центральная Азия. М, 2008.

Клименко А.Ф. Значение Центрально-Азиатского региона. Развитие стратегического партнерства между Россией и Китаем в рамках ШОС и некоторые направления совершенствования этой организации // Проблемы становления Шанхайской организации сотрудничества и взаимодействия России и Китая в Центральной Азии. М., 2005.

Козлов С. Чайна-тауны в казахстанских городах // Независимая газета. 7 октября 1993 г.

Кыргызстан: Россия пообещала кредит, новая власть демонстрирует пророссийскую ориентацию. 12 апреля 2010 г. http://www.fcrganancws.com/ncws.php?id=14451&modc=sncws.

Лсйк Э. Новая стратегия США: от "сдерживания" к "расширению" // США: экономика, политика, культура. 1994. № 3.

Лузянян С.Г. Евразийская безопасность: кооперация или конфликт интересов? 27 июня 2011 г. http:// journal-nco.com/?q=ru/nodc/7271.

Мониторинг средств массовой информации Таджикистана показывает рост критических высказываний в прессе этой традиционно лояльной к России стране. 19 апреля 2009 г. http://www.ia-ccntr.ru/ cxpcrt/4462/.

Мухлисов М. Движение за освобождение Уйгурстана // Центральная Азия. М., 1997. № 4.

Панфилова В., Блинов А., Мясников В., Терехов А. Китай думает, что делать с Киргизией // Независимая газета. 1 июня 2005 г.

Парламент Киргизии проголосовал за вывод авиабазы США "Манас"// РИА Новости. 19 февраля 2009 г.

Российско-китайская совместная декларация о многополярном мире и формировании нового международного порядка. М., 23 апреля 1997 г. http://lawrussia.ru/texts/lcgal_743/doc743a830x878.htm.

Россия заплатит Киргизии за вывод американской базы. 3 февраля 2009 г. http://lcnta.ru/ncws/2009/02/03/ manas/_Printcd.htm.

Садовская Е.Ю. Миграция в Казахстане на рубеже XXI века: основные тенденции и перспективы. Алматы, 2001.

Син Г. Чжунго хэ синь дули дэ Чжун'Я гоцзя гуаньси (Отношения Китая с новыми независимыми государствами Центральной Азии) (на кит. яз.). Харбин, 1996.

Совместная декларация о дальнейшем развитии и углублении дружественных взаимоотношений между Республикой Казахстан и Китайской Народной Республикой. 11 сентября 1995 г. // Дипломатический курьер. Алматы, 1996. № 1.

Справка: важные события в истории отношений между Китаем и Казахстаном. 13 июня 2011 г. http://russian.cntv.cn/20110613/104439.shtml.

США сделали для Узбекистана больше, чем СНГ. 5 апреля 2002 г. http://www.fcrganancws.com/articlc. php?id=119.

Фархад А., Маирдан С. Вэйсис Чжун'Я дицюй анцюань ды цзигэ иньсу (Некоторые факторы, угрожающие безопасности в Центральной Азии) (на кит.) // Дандай Чжун Я яньцзю (Исследования по современной Центральной Азии). Под ред. Чжан Баого. Урумчи, 1999.

Хуашсн Ч. Взгляд Китая на роль США по обеспечению безопасности в Центральной Азии // Сотрудничество стран Центральной Азии и США по обеспечению безопасности в регионе. Материалы международной конференции / Под ред. М. Ашимбасва и Дж. Мсннути. Алматы, 2005.

Шилдс Дж. Программа Нанна-Лугара: отношения между США и странами-получателями помощи // Ядерный контроль. Апрель 1996. № 16.

Kazakhstan Building Military Base on Caspian with U.S. Help // Washington D.C. RFE/RL Newsline. October 8, 2003.

Larrabcc F.S., Lesser I.O. Turkish Foreign Policy in an Age of Uncertainty. Santa Monika, Arlington, Pittsburgh, 2003.

Terrorism: Questions & Answers-Uzbekistan// Washington D.C. Council on Foreign Relations. October 14, 2004. http://www.tcrrorismanswcrs.org/coalition/uzbckistan.html.

Wishnick E. Strategic Consequence of the Iraq War: U.S. Security Interests in Central Asia Reassessed. Carlisle, Pa. U.S. Army War College (May, 2004).

Постоянный адрес данной публикации: