Процесс создания "национальных историй", развернувшийся в постсоветском пространстве, потребовал появления новых "героев" и "классиков". Для руководителей Республики Башкортостан основной фигурой стал Ахмет-Закки Валидов ¹ (в эмиграции Ахмет-Закки Валиди Тоган) (1890- 1970). В советской историографии он рассматривался как противник большевиков, враг советской власти. Его сочинения подвергались односторонней политизированной и идеологизированной критике. Для западной историографии революции и гражданской войны в России, напротив, его работы стали одним из авторитетнейших источников ² . Вклад Валидова как крупного ученого в востоковедение и тюркологию высоко оценивается современными российскими исследователями ³ .

Согласно указу президента Башкортостана от 4 сентября 1996 г. о мерах по возвращению в Башкортостан научного наследия Валидова и его соратников- эмигрантов и увековечению их памяти, в Уфе был снят документальный фильм под названием "Ахмет-Закки Валиди Тоган". После этого решения властей валидиана получила новый импульс ⁴ , при этом заметно усилилась идеализация. К примеру, выступая 11 июня 1997 г. с докладом в Госдепартаменте США, башкортостанский филолог И. Г Илишев, ссылался, в частности, на то, что два Всебашкирских курултая создали в июле-августе 1917 г. Башкирский областной совет (который якобы представлял собой "правительство") с участием Валидова и "приняли решение об образовании автономной республики" ⁵ . В действительности ничего подобного в период от Февраля до Октября 1917 г. не было - башкирские лидеры в это время лишь ожидали решения Всероссийского Учредительного собрания, что и отразилось в решениях башкирских съездов. В целом в новейшей историографии Башкортостана, по оценке уфимского историка, Валидов получил "исключительно позитивную оценку" ⁶ .

В спорах о Валидове некоторые московские и петербургские историки воспроизводят оценки прежнего официального валидоведения. Другие пишут, что он был башкирским националистом ⁷ , третьи дают такое резюме его деятельности: "не националист, а весьма толерантный и грамотный национальный деятель России" ⁸ . Повышенный интерес историков к Валидову и присвоение ему статуса "национального героя" сосуществуют в литературе с более сдержанной оценкой ⁹ . Валидов после Февральской революции повел себя как типичный революционер, движимый к тому же огромным честолюбием. В сложнейших условиях развала империи деятели подобного типа вынуждены были постоянно менять ориентацию, выступая то в качестве национального лидера, то пророссийского деятеля, рассчитывавшего попеременно то на Ленина, то на Колчака. Несмотря на обилие публикаций и неоднозначных оценок, появившихся за последние десять лет, исторический портрет Валидова по-прежнему мифологизируется, "ретушируется" и в конечном итоге официализируется.

Работы Валидова, воспоминания о нем, его письма публикуют и переиздают в Уфе, Москве, Казани и Ташкенте ¹⁰ , вовлекаются в научный оборот в московских изданиях ¹¹ . В западных архивах выявлены некоторые документы, связанные с его пребыванием в Европе в 1930-х годах ¹² .

Исхаков Салават Мидхатович - кандидат исторических наук, Институт российской истории РАН.

стр. 147

Немало источников, позволяющих по-новому взглянуть на деятельность Валидова, имеется в Москве; издан сборник его писем, относящихся ко второй половине 1920-х - началу 1930-х годов. Они сохранились в материалах польской разведки, попавших сначала в нацистскую Германию, а затем в СССР - в так называемый Особый архив (ныне часть Российского государственного военного архива - РГВА) при Совете министров СССР ¹³ . Эти архивные материалы позволяют исторически - не считаясь с навязчивым стремлением определенной группы историков "национализировать" изучение Валидова - взглянуть на ряд важных моментов в его политической судьбе, на его роль в событиях 1917 - 1923 гг., в истории первых лет "национально-государственного конструирования" в советской России.

Когда в феврале 1919 г. Валидов, возглавлявший башкирские войска, перешел на сторону советской власти, это осложнило положение антибольшевистских сил. Причины такого маневра не раскрывают ни советская, ни новейшая историография. Как раз в это время туркестанские лидеры, вспоминал позднее один из них, М. Чокаев ¹⁴ , обратились к Антанте с просьбой о международной помощи. Валидов, зная об этом, как писал Чокаев, "предательски перебросился в сторону большевиков и нанес всей нашей акции непоправимый моральный и политический удар" ¹⁵ .

Понятно, что после такого демарша, который, как позднее выяснилось, не нанес, однако, серьезного удара по его репутации в мусульманском мире, ему был оказан самый теплый прием большевистским руководством. В конце 1919 - начале 1920 г. Валидов вступил в члены РКП(б). Но на этом его политические метаморфозы не закончились. Как принято считать, постановление ВЦИК и СНК РСФСР "О государственном устройстве Автономной Советской Башкирской Республики" от 19 мая 1920 г. представляло собой нарушение достигнутого в марте 1919 г. соглашения о будущем статусе Башкирской республики, а потому Валидов в июне 1920 г. оставил пост одного из руководителей Советской Башкирии и отправился в Туркестан. Здесь не учитывается, однако, такой фактор, как личное разочарование.

Чокаев считал, что уход Валидова от большевиков был связан с тем, что он увидел конец своей личной карьеры ¹⁶ . Валидов знал, что И. В. Сталин поддерживал бывшего главу Башкирского областного совета Ш. Манатова ¹⁷ , перешедшего еще в начале 1918 г. на работу в Наркомнац. А 24 мая 1920 г. этот бывший соратник Валидова прибыл в столицу Турецкой республики Ангору (с 1930 г. - Анкара) как представитель Башкирской республики ¹⁸ . Между тем Валидов в мае 1920 г., находясь в Москве, сам ожидал нового назначения именно на эту должность. Уязвленный таким решением политбюро ЦК РКП(б), Валидов взял отпуск по состоянию здоровья и вскоре отправился в Туркестан.

Большевистским лидерам после неудачи на европейском направлении Туркестан виделся плацдармом мировой революции на Востоке. По информации чекистов, весной 1921 г., находясь в стане басмачей, Валидов в приватных беседах уверял, что имеет "живую связь" с Москвой и раздумывает: то ли вновь сговориться с большевиками, то ли отправиться за границу ¹⁹ .

К реализации своих замыслов на Востоке большевики решили подключить и известного турецкого политика Энвер-пашу. В августе 1920 г. из Германии через Польшу был организован его приезд в Россию. Энвер-паша все еще пользовался большой популярностью среди мусульман в Средней Азии. Попав в Бухару, он решил порвать с большевиками и во главе мусульманских повстанцев создать в Центральной Азии новое государство. В конце 1921 г. он вступил в контакт со свергнутым бухарским эмиром и объявил себя верховным главнокомандующим вооруженными силами ислама, зятем халифа и наместником эмира. После этого он начал боевые действия против советских войск и вскоре занял почти всю территорию Восточной Бухары.

Со своей стороны Валидов к началу 1922 г. фактически руководил действиями басмачей и сгруппировал вокруг себя различных "контрреволюционеров" из Бухары, Хивы и Туркестана ²⁰ .4 августа 1922 г. Знвер-паша был убит. В литературе существуют различные версии политической подоплеки этой смерти. Отмечалось, в частности, что руководство Афганистана негативно относилось к планам Энвера-паши, делая ставку на другого известного местного лидера - Курширмата ²¹ . На политику правящих кругов Афганистана оказывала влияние и направленная на дискредитацию Энвер-паши информация, поступавшая в Кабул от Валидова ²² . Устранение Энвер- паши - "последнего из могикан младотурецкого движения", "сильного умом, волей и безумно храброго авантюриста" ²³ - имело для Советов большое значение, ибо позволяло нормализовать отношения с Афганистаном. Не случайно в советской историографии разгром его отрядов подавался как завершение первого, основного периода борьбы против басмачества ²⁴ . Между тем Валидов, по мнению некоторых авторов, в том числе Чокаева, "предал большевикам" и басмачей ²⁵ .

Такая интерпретация ранее не вписывалась ни в западную, ни в советскую историографию, да и теперь не устраивает ангажированное валидоведение. Что бы ни было тогда, ясно, что

стр. 148

Валидов, который руководствовался своими собственными, подчас труднопонимаемыми ныне мотивами, вольно или невольно вновь оказал неоценимую услугу Москве - на сей раз в борьбе с "басмачами".

В начале 1923 г. Валидов уехал за рубеж. На некоторое время он оказался в Афганистане. Однако афганские власти сочли необходимым прекратить его деятельность, которая, как им казалось, могла осложнить отношения с Советской Россией.

В конце 1924 г. Валидов появился в Берлине, где быстро вошел в среду мусульманской эмиграции. Его действия находились под пристальным вниманием польской разведки, и она собрала полезную для историков информацию, которую, однако, не всем из них хочется учитывать. Итак, Валидов стал в Берлине активным членом клуба "Туран", созданного по инициативе татар-эмигрантов для объединения молодых азербайджанцев, туркестанцев, крымских, поволжских и уральских татар и башкир на антисоветской платформе. Свое сотрудничество с большевиками Валидов преподнес тогда как хитрость и уверял членов клуба в своей верности национальной идее.

Мусульманская эмиграция, как любая другая, была полна слухов, сплетен, подозрений, расколов. Когда Валидов встретился со своим бывшим учителем Ф. Туктаровым ²⁶ , тот посоветовал ему не вступать ни в какие отношения с У. Токумбетовым ²⁷ и с А. Идриси ²⁸ , которых подозревали в связях с чекистами, а также не посещать советское посольство. Но Валидов, напротив, установил контакт с Токумбетовым и Идриси и по договоренности с ними подготовил статью под названием "Туркестан" для берлинского журнала "Знамя борьбы" ²⁹ о влиянии революционного движения в России на мусульманские народы Поволжья, Казахстана и Центральной Азии. В день, когда вышел номер журнала со статьей Валидова, после лекции в клубе "Туран", Туктаров выразил Валидову недовольство его сближением с большевистскими агентами и публикацией статьи. Валидов, оправдываясь тем, что продолжает оставаться эсером и хочет убедить Советы начать с ним переговоры, вроде бы признал свою ошибку. Однако через несколько недель в азербайджанском журнале "Ени Кафкасия" ³⁰ была помещена статья ³¹ , в которой автор обвинял поволжских татар в русофильстве. Это возмутило татарских эмигрантов, которые обратились к правлению клуба "Туран" с требованием устроить над Валидовым суд чести.

Со своей стороны Валидов, Токумбетов и Идриси сорвали лекцию Туктарова. Через два дня туранцы созвали собрание, на котором избрали комиссию по изучению дела Валидова. Позднее она постановила исключить Валидова из общества туранцев. Однако усилиями его сторонников работа клуба практически была парализована. Токумбетов и Идриси устроили в честь Валидова банкет, на котором присутствовали работники советского посольства.

С этого времени заметно изменилось материальное положение Валидова: он начал тратить крупные суммы денег. Валидов пытался перетянуть на сторону Советов Туктарова, предложив ему через посредника 100 долларов (значительную по тем временам в условиях Германии сумму), но успеха не имел. По сведениям польской разведки, Валидов получал деньги от резидента ОГПУ в Берлине. Кроме того, в мусульманских эмигрантских кругах считали, что в результате состоявшегося 17 апреля 1924 г. визита к советскому послу Н. Н. Крестинскому ³² в Берлине Валидов смог в 1925 г. выехать в Турецкую республику ³³ .

Встреча с советским представителем состоялась после того, как 12 апреля Валидов написал Н. Н. Крестинскому письмо. Согласно уфимскому изданию, начиналось письмо так: "В бытность мою в Афганистане я согласно своему письменному сообщению тов. Рудзутаку ³⁴ в Ташкенте хотел было видеться с российским представителем в Кабуле тов. Раскольниковым ³⁵ , но это ввиду не зависящих от меня причин мне не удалось и пришлось ограничиться лишь письменным обращением, копия которого к сему прилагается и результата которого я не сумел узнать. Теперь я через Индию, Египет и Францию прибыл в Берлин и имею возможность лично передать русскому представителю свою просьбу и лично получить на нее ответы". Далее в письме говорилось: "Уже в Туркестане в сентябре 1922 г. я письмом тов. Рудзутаку уведомил ЦК РКП и Российское Советское правительство, что мое участие в национальном движении в Русской Средней Азии в 1920 - 1922 гг. являлось делом чисто внутрироссийским, что вынужден был перейти на нелегальное положение ввиду полного недоверия ко мне со стороны руководящих русских товарищей и невозможности в российских условиях, оставаясь легальным, свободно или даже полусвободно бороться за свои убеждения ³⁶ , и что, будучи принужден удалиться за границу Советской России, мне не остается ничего, кроме того, чтобы быть по отношению к ней вполне лояльным, и что я буду сосредоточивать все свое внимание на чисто научной работе и, будучи более года за границей, я оставался верным своему решению" ³⁷ .

Подобного рода оправдания эмигрантов - дело обычное. Но применительно к Валидову сравнение документов показывает своеобразную манеру его эпистолярного творчества.

стр. 149

Оказывается, 12 апреля 1924 г. Валидов написал и другой вариант письма, копию которого он в 1929 г. сообщил полякам. Начинается оно совершенно по- другому: "После того, как я, предпочитая эмиграцию предложенной через товарища] Рудзутака амнистии, выехал из Туркестана в Персию, прибыл теперь через Афганистан, Индию, Египет и Францию в Берлин, я имею возможность лично представить русскому представительству свою просьбу и лично получить на нее ответ" ³⁸ . Далее текст существенно отличается от "официального" варианта. Получается, что Валидов в Россию направил один вариант письма, а за рубежом демонстрировал другой. И дело здесь не в стилистических расхождениях, а в смысловых акцентах, подчиненных определенной логике. Понятно, что при изучении этого периода валидовской деятельности необходимо учитывать все известные варианты его писем.

Крестинский переслал цитированное письмо Сталину, который наложил резолюцию: "Оставить без ответа" ³⁹ . Оказавшись в столице кемалистской Турции Ангоре, Валидов написал 24 декабря 1925 г. письмо лично Сталину (см. приложение). Появление этого документа было обусловлено, на наш взгляд, не только изложенными в нем причинами. Дело в том, что перед тем в Стамбуле было опубликовано письмо Сталину азербайджанского лидера М. -Э. Расул-заде ⁴⁰ , который писал, что не мог дальше "жить в условиях засилия Коммунистической партии, которая узурпировала власть, видеть имперскую политику, наблюдая в течение двухлетнего пребывания в Москве процессы денационализации, ассимиляции, русификации, насильственное подавление солдатским сапогом ростков национальных свобод на Украине, на Кавказе, в Туркестане, с особым упором на преследуемые тюркские народы и вообще мусульман" ⁴¹ . В ответ Сталин дал указание "разоблачить" деятельность Расул-заде ⁴² .

Вскоре последовала реакция Сталина и на обращение Валидова. 20 апреля 1926 г. он вызвал к себе председателя СНК Башкирской АССР А. Б. Мухаметкулова ⁴³ . На заседании оргбюро ЦК ВКП(б) 26 апреля обсуждался вопрос о положении в Башкирской парторганизации. Здесь Сталин, в частности, заметил: "Кто в Башкирии председатель Совнаркома? Башкир. Председатель ЦИКа? Башкир". На такую кадровую политику, по его словам, "татары... не обижаются". Что касается разговоров о различии между татарским и башкирским языками, то Сталин не без юмора сказал, что "язык башкирский отличается от татарского значительно меньше, чем язык хозяйственников от языка профессионалистов" ⁴⁴ . Наконец, 1 июня пленум Башкирского обкома ВКП(б) утвердил тезисы под названием "Характеристика башкирского движения" ⁴⁵ , посвященные "разоблачению контрреволюционной сущности валидовщины". Это, естественно, еще больше укрепило авторитет Валидова среди мусульманской эмиграции, дало импульс его деятельности.

Находясь в Стамбуле, он предпринял действия, призванные продемонстрировать его "полезность" Советам, чтобы прежде всего вызволить свою жену, прекратить давление на своих родных. Валидов вместе с тем попытался устранить Чокаева от руководства организацией "Туркестанское национальное объединение" (ТНО) ⁴⁶ , авторитет которой за рубежом подкреплялся размахом басмаческого движения в советских республиках Центральной Азии. Чокаев, находившийся в Париже, в конце 1926 г. почему-то не смог получить визу в Турцию. Одни стали считать его "английским агентом", а другие, во Франции, следили за ним как за "агентом парижского полпредства Советов", - так писал Валидов позднее в письме из Стамбула в Варшаву ⁴⁷ . Так или иначе, но в 1927 г. Чокаев был вынужден выйти из состава ЦК ТНО. Из-за раскольнических действий Валидова руководство ТНО, как писал Чокаев в 1931 г. руководству польской разведки, в течение нескольких лет вынуждено было ограничивать свою деятельность выпуском двух ежемесячных журналов ⁴⁸ . Неудивительно, что в 1929 г. Валидов, который создал особую башкирскую организацию, был исключен не только из ЦК, но вовсе из рядов ТНО, а Чокаев восстановлен в ЦК ТНО и стал безраздельно руководить этой организацией, пользуясь поддержкой не только экспозитуры N 2 (созданное в 1929 г. подразделение Отдела II (разведка) Генштаба Польши, ведавшее работой с российскими эмигрантами), но и - со временем - французских и германских властей.

Вызывает споры также вопрос о "пятом пункте" Валидова, чему придают первостепенное значение многие из нынешних историков. Пытаясь понять поведение Валидова, польские разведчики обратили внимание на его этническое происхождение. В личной карточке экспозитуры N 2 ⁴⁹ , заведенной на него в декабре 1929 г., он сначала определялся как башкир. Однако вскоре польские разведчики изменили свое мнение. Шеф этой спецслужбы капитан Э. Харашкевич 4 декабря 1930 г. докладывал своему руководству, что Валидов является "татарским ученым-историком", посвятившим себя научной работе, и с 1929 г. получает от польской разведки деньги "в качестве поддержки его авторских работ". По убеждениям он "коммунист с национальной окраской" и отличается по своим взглядам от татарских политиков, представляющих организацию "Идель-Урал" ⁵⁰ , оставаясь, однако, в оппозиции и к правящей системе в СССР. У Харашкевича сложилось впечатление, что

стр. 150

Валидов "является не обычным агентом ГПУ, а нереалистическим политиком с болезненными амбициями, а также с интриганскими наклонностями, обманутым и используемым Советами".

В 1930 г. Валидов принимал участие в тайных совещаниях, организованных Идриси в Берлине, на которых было решено создать среди татарской эмиграции организацию и журнал для противодействия влиянию антисоветских татарской и туркестанской организаций и их изданий. Польским разведчикам стали известны инструкции, преподанные ОГПУ А. Шафи ⁵¹ , где указывалось на желательность привлечения Валидова к сотрудничеству. Действительно, тот в Стамбуле начал подбирать кадры для новой организации, "которая бы выступала в роли оппозиции" по отношению к "Идель-Уралу" и к ТНО, - информировал в декабре 1930 г. свое руководство Харашкевич ⁵² . Между тем Валидов пытался уверить польских политиков в иных мотивах своего необычного поведения. В мае 1929 г. он из Стамбула писал Т. Голувко ⁵³ в Варшаву: "Я нисколько не цепляюсь за свое положение в Турции и в турецком университете; я не ученый, ведущий политические интриги, я - политический деятель, живущий пока, к сожалению, на учености и за что негодующий; я - политический деятель одного из самых обездоленных народов в мире, но имеющего большую будущность; моя роль не сыграна, наоборот, она только что начала исполняться; я никогда не [по]думаю отказаться от жизни солдата" ⁵⁴ . При этом Валидов несмотря ни на что поддерживал переписку с некоторыми своими знакомыми, оставшимися в СССР. В 1930 г. чекисты перехватили письмо, посланное Валидовым из Берлина узбекскому историку профессору П. Салиеву. Валидов просил сообщить о возможности издания и распространения в Самарканде написанной им книги по истории Туркестана ⁵⁵ - "Bugunku Turkistan ve Yakm Tarihi" ("Современный Туркестан и его недавнее прошлое". Каир. 1928. Это исследование было издано на деньги польской разведки ⁵⁶ ). Подобного рода письма вели обычно к печальному итогу - их адресаты, в их числе Салиев, подвергались репрессиям. Ясно, что деятельность Валидова в европейских странах и Турции не вписывается в привычный образ эмигрантской политики ⁵⁷ .

Тем временем в Турции кемалистские власти, не желая осложнять отношения с Советским государством, запретили деятельность всех организаций эмигрантов из России. Будучи гражданином Турецкой Республики и профессором Стамбульского университета, Тоган к тому же испортил отношения с президентом Ататюрком, когда в 1932 г. подверг критике некоторые положения подготовленной по инициативе Ататюрка книги по тюркской истории. Валидова отстранили от преподавания в университете и обвинили в попытках внести раскол между тюркскими народами - повторить то, чем он занимался в России во время революции и гражданской войны. Этот скандал привлек внимание к Валидову двух крупных германских востоковедов Г. Риттера и П. Виттека, работавших тогда в Стамбуле. Имя Валидова стало встречаться в их переписке. Виттек считал вредным "шовинистический дилетантизм" определенных турецких авторов и почувствовал необходимость помогать "жертвам" официальной турецкой историографии, таким как Тоган ⁵⁸ . В результате в 1932 г. Валидов-Тоган уехал в Австрию.

После прихода к власти Гитлера Чокаев, как и другие эмигрантские политики, изо всех сил старавшиеся удержаться на плаву в новых исторических условиях, в 1933 г. побывал в Берлине, где встретился с высокопоставленным представителем НСДАП Г. Ляйббрандтом, который интересовался степенью сопротивляемости, наличием национальной воли, расовыми, культурными и национально-историческими различиями народов СССР и противоречиями между ними ⁵⁹ . Видимо, имея в виду подобные контакты Чокаева с британскими, польскими, французскими, германскими и, вероятно, с представителями иных стран, Б. Н. Николаевский в письме Ф. И. Дану 8 апреля 1930 г. отметил, что некоторые моменты зарубежной деятельности Чокаева заставляют относиться к нему с большой настороженностью ⁶⁰ . Очевидно, что в любом случае и Валидову и Чокаеву в условиях эмиграции приходилось действовать весьма изобретательно, чтобы достичь своих целей.

В 1935 г. Валидов-Тоган оказался в Германии, где работал в Боннском университете внештатным лектором. Несмотря на небольшое жалованье - 200 марок, на нехватку денег он не жаловался и много путешествовал, особенно часто выезжал в горные области Австрии и Швейцарии покататься на лыжах. Но осенью 1937 г. германские власти, получив информацию о его тайных встречах в Финляндии с чекистами, стали тщательно проверять его и его расходы. М. Н. Фархшатов полагает, что благодаря заступничеству немецких ученых Тогану все же удалось избежать серьезных неприятностей. Осенью 1938 г. Тоган перешел на работу в Геттингенский университет. 1 сентября 1939 г., когда Германия напала на Польшу, он перебрался в Турцию (там обстановка изменилась после смерти Ататюрка), устроился в Стамбульском университете. На заседании Союза туркестанской молодежи он был избран его председателем, но тут же, через два часа, был переизбран, поскольку из его же слов стало ясно, что он намерен превратить эту организацию в инструмент своих политических целей ⁶¹ .

стр. 151

Когда Тоган в июле 1941 г. подал в Стамбуле заявление с просьбой о выдаче ему германской визы, ему было отказано ⁶² . Германские власти, располагая архивами польской разведки, имели свои основания сомневаться в благонадежности Тогана. О том, что было дальше, в исторической литературе идет спор. По одним сведениям, весной (или летом) 1942 г. он благодаря содействию германского посла в Турции все же смог побывать в Берлине во время встречи эмигрантских лидеров, на которой попытался возглавить туркестанскую организацию, по другим - вообще не появлялся там ⁶³ . Согласно его собственным воспоминаниям, он был приглашен в Германию лишь в 1943 г., жил в респектабельной берлинской гостинице "Adlon" и вел работу среди военнопленных-мусульман ⁶⁴ . Этот факт подтверждал в своих показаниях попавший в советский плен немецкий офицер, ученый- тюрколог ⁶⁵ . По свидетельству советских авторов (один из них бывший разведчик), Тоган тогда вел переговоры с генералом Власовым - в 1943 г. шло формирование мусульманской дивизии, для чего в лагерях военнопленных с представителями различных народов проводилась соответствующая работа ⁶⁶ .

В мае 1944 г. Тоган был арестован в Турции и осужден на длительное заключение "за попытку государственного переворота". Через 15 месяцев его, однако, освободили. Приговор был отменен ⁶⁷ . Но когда в сентябре 1945 г. в Стамбуле начался следующий судебный процесс, Тогану вновь предъявили обвинения в тайной антиправительственной деятельности, подстрекательстве турок к смуте, в антикемалистской пропаганде и т.п. В показаниях на процессе Тоган говорил, что тайное общество было создано лишь для того, чтобы объединить находившихся в Турции туркестанцев и подготовить кадры для туркестанского правительства в случае поражения СССР. Одна из его непосредственных задач состояла в помощи советским военнопленным- мусульманам, находившимся в Германии, и в привлечении их на сторону этого общества ⁶⁸ . Отбыв еще почти 18-месячное тюремное заключение, Тоган в 1947 г. был оправдан судом и освобожден. Затем он продолжил научную и педагогическую деятельность.

В мемуарах, опубликованных в Стамбуле в 1969 г., перед смертью, Валидов обещал подробно рассказать и о послевоенном периоде своей жизни, но не успел. В воспоминаниях он, как и советские мемуаристы, утверждал, что Чокаев якобы был кадетом, в эмиграции поддерживал П. Н. Милюкова и именно это послужило причиной их разрыва ⁶⁹ . Другими важными объектами критики Валидова почти до последних дней его жизни были Г. Исхаки ⁷⁰ и С. Максудов ⁷¹ . Деятельность Валидова "как политика и, особенно, как ученого получила всемирное признание, - пишет Р. Г. Ланда. - Какими бы ни были политические взгляды Валидова... значение его научных работ бесспорно" ⁷² . Следует, однако, различать роль Валидова как политика и как ученого-востоковеда, и в особенности как историка революции и гражданской войны. Борьба за главенство среди эмигрантских мусульманских лидеров существенно отразилась на тех их работах, в которых рассматривались вопросы истории революции и гражданской войны в России. На это по-прежнему почти не обращается внимание в современной историографии.

Приложение

Письмо А.-З. Валидова И. В. Сталину. 24 декабря 1925 г ⁷³

Копия

Глубокоуважаемый товар[ищ] Сталин.

В Берлине, после моего обращения к тов. Крестинскому, получил было возможность иметь регулярную переписку с семьей и с некоторыми русскими учеными, получать необходимые книги и рукописи; по прибытии в Ангору все это сразу прекратилось, было отменено уже обещанное через башкирское правительство разрешение моей жене ⁷⁴ выехать ко мне за границу, было грубо отклонено ходатайство турецкого посланника в Москве Зекаи- бей ⁷⁵ , что доведено до моего сведения через ангорское министерство иностранных дел; произведен обыск у моего брата Абдуррауфа и у отца ⁷⁶ , погнанных потом в Авзяно-Петровское ⁷⁷ ГПУ и дорогой изрядно избитых чекистами; было задержано шесть заказных пакетов с моими рукописями по истории, этнографии и статистике и т.д., отправленных из Петровской почтовой конторы. Репрессии по отношению ко мне и моим родителям и семье, конфискации, обыски и избиения показывают, какова была бы моя участь, если бы я остался в России, доверившись Вашим амнистиям. Вы тот же тов. Сталин, который писал статью в Правде ⁷⁸ и читал доклад о "валидовщине" ⁷⁹ , давал инструкции Фейзулле Ходже ⁸⁰ , ГПУ и Особому отделу Туркфронта и Турккомиссии по борьбе с "еалидовской группой" ⁸¹ , Энвер-пашой и турецкими офицерами, следил за моей политической деятельностью в Туркестане не только через Турккомиссию и Туркфронт, но и по запискам Центр[ального] комитета общетуркестанского национального объединения, подписанным мною как председателем этого же Центр[ального] комитета и отправленным к

стр. 152

Вам в ЦК РКП совершенно открыто по почте и [с] нарочными или переданным через Самаркандский исполком и главаря самаркандских басмачей Ачил-бека, при котором я тогда находился, и Вы тот же тов. Сталин, который писал в своей официальной амнистии, объявленной в официальном органе ЦК РКП, что "бывший председатель правительства Башкирской Советской Республики товар[ищ] Валидов, находившийся довольно долгое время в неведении..." ⁸² и т. д.; разве при таких условиях я мог пользоваться Вашей "амнистией"? И когда я в Кабуле читал в заграничной печати, что мой помощник по военной части Аухади Ишмурзин ⁸³ , попавший к Вам в плен на басмаческом фронте, расстрелян в Москве по приговору Верховного военного трибунала, я, конечно, увидел, как правильно поступил, не доверившись Вашей "амнистии" и выехавши за границу, несмотря на настойчивый уговор моих ближайших друзей из коммунистов-мусульман. Я еще ничего же после этого ⁸⁴ не сделал за границей такого, что могло вызвать репрессии по отношению [к] моей семье и родителям лица, уже амнистированного советской властью; то, что я читал на съезде левых социалистов ⁸⁵ группы Ледибурга ⁸⁶ - Балабановой ⁸⁷ , то, что я писал в берлинском Klassen Kampf ⁸⁸ о социализме и большевизме в Туркестане, является лишь повторением того, что я писал Вам и товар[ищу] Рудзутаку в 1921 - 1923 гг. из Ташкента, Самарканда и Асхабада; отзывы Вашей партийной печати о моих выступлениях за границей свидетельствуют лишь о фанатичной нетерпимости русских коммунистов ко всему, что делается за границей. Чем же вызвана Ваша новая репрессия[?]; зачем же Вы бьете прикладом по груди моей матери и по голове моего отца старика? зачем же Вы конфискуете рукописи моих научных трудов, написанных тогда, когда я еще ничего не слыхал, что такое советы и большевизм, рукописи - результат всей моей дореволюционной жизни? Я боролся за права Башкирии, Туркестана, но, к сожалению, не мог выиграть на этот раз - и все; причем же тут мои родители и мои исторические рукописи?

Я желаю закончить некоторые мои труды по истории и этнографии Туркестана и юго-востока России и, пользуясь досужим временем, печатать их здесь и в России (одна из таковых работ уже появилась в трудах Российской Академии наук ⁸⁹ ); убедительнейше прошу Вас вернуть мне отобранные на уфимской почте шесть пакетов рукописей и конфискованную Вами же у моего брата Абдуррауфа мою библиотеку; прошу разрешить мне по-прежнему получать из российских ученых учреждений неполитические книги и от частных лиц - рукописи по моей специальности; прошу не преследовать перечисленных в моей записке на имя берлинского полпреда товар[ища] Крестинского русских и туземных ученых за переписку со мною; пусть не думают руководители советской среднеазиатской политики, что Валидов может использовать этих лиц для политических целей; в политике я не нуждаюсь в услугах лиц, имена которых перечислены в моем же письме советскому посланнику; можете полагаться, что я совершенно ясно отличаю НАУКУ от политики.

С совершеннейшим почтением бывший предревком башкирской советской республики Ахмед-Заки Валидов.

24 декабря 1925 года.

Ангора.

Копии этого письма посылаются также товар[ищам] Фрунзе, Луначарскому ⁹⁰ и председателю Исполкома советов Башкирской Советской Республики товар[ищу] Кушаеву ⁹¹ .

Может, настанет день, обрадуемся, если будет суждено, найдутся, не отчаивайся ⁹² .

Примечания

1. Подробнее о нем см.: Отечественная история, 1997, N 6; БАЙКАРАТ. Заки Валиди Тоган. Пер. [с турец. яз.] Уфа. 1998. В 1917 г., судя по официальному списку членов Исполнительного комитета Всероссийского мусульманского совета, направленного Временному правительству в мае 1917 г., Валидов именовал себя Ахмед-Закки Ахмедович (Речь, 30.V. 1917).

2. См. например: НОВОСЕЛОВ К. Против буржуазных фальсификаторов истории Средней Азии. Ашхабад. 1962, с. 15; ИНОЯТОВ Ш. Критика буржуазных фальсификаторов истории победы Советской власти в Средней Азии. В кн.: Установление Советской власти в национальных районах России. Кишинев. 1979, с. 227. Это касается и работ Э. Каррер д'Анкосс.

3. Подробнее см.: ЛАНДА Р. Г. Ахмет-Заки Валидов (Заки Валиди Тоган) как востоковед и общественный деятель. - Восток, 2000, N1.

4. Даже в рецензии на московский перевод мемуаров Валидова (ТОГАН З. В. Воспоминания. Борьба мусульман Туркестана и других восточных тюрок за национальное существование и культуру. М. 1997) уфимский историк И. В. Кучумов, ничем не аргументируя, заявил, что "сегодня 3. Валиди воспринимается башкирским народом как национальный герой" (Восток, 1998, N 6, с. 166). Позже он, однако, признал, что "объективно исследовать личность А. Валиди и башкирское национальное движение в сегодняшнем Башкортостане невозможно"

стр. 153

(КУЧУМОВ И. В. Крючья под ребро истории. Уфа. 2001, с. 40). Валидоведение в Башкортостане имеет проправительственный характер. М. М. Кульшарипов пишет, что, по мнению группы ученых республики, мемуары Валидова "содержат богатейший материал о башкирском национальном движении". Далее он сожалеет, что "не все исследователи разделяют эту точку зрения", а нашелся и такой, кто "упрекает башкирских ученых, публицистов за высокую оценку ими источниковедческой ценности" воспоминаний, которые, по его мнению, страдают субъективизмом, имеют неточности и т.д. "К сожалению, С. М. Исхаков не подтвердил конкретными фактами обоснованность своих критических замечаний" (КУЛЬШАРИПОВ М. М. "Воспоминания" З. Валиди - ценнейший источник для изучения истории башкирского национального движения. В кн.: Уникальные источники по истории Башкортостана. Материалы I Межрегиональной научно-практической конференции и Ассамблеи народов Республики Башкортостан (19 декабря 2000 года). Уфа. 2001, с. 13). Как научному редактору московского перевода мне, разумеется, известны подобные случаи, но акцентировать на них внимание не было причин. В том случае, если в Уфе предпримут когда-нибудь сугубо академическое издание этих мемуаров, все (а их немало) огрехи мемуариста будут видны.

5. ИЛИШЕВ И. Российский федерализм: политические, правовые, национальные и языковые аспекты. - Ватандаш-Соотечественник-Compatriot (Уфа), 1998, N 5, с. 10; ЕГО ЖЕ. Российский федерализм: взгляд из Башкортостана. - Панорама-Форум (Казань), 1997/1998, осень/зима (N 18), с. 12. В отличие от уфимской публикации здесь указано, что автор представлял Международный центр В. Вильсона (Вашингтон) и что взгляды, изложенные в его докладе, "являются точкой зрения самого автора и не должны обязательно отражать официальную точку зрения правительства Башкортостана"; ILISHEV I.G. Russian Federalism: Political, Legal, and Ethnolingual Aspects - a View from the Republic of Bashkortostan. - Nationalities Papers (New York), 1998, December, Vol. 26, N 4, p. 727,728. В этом номере журнала, посвященном проблемам постсоветских республик, сообщается, что данная статья башкортостанского политолога была подготовлена благодаря гранту Института Кеннана (Вашингтон). В настоящее время выпускник Института перспективных российских исследований им. Кеннана ИГ. Илишев является директором Института истории, языка и литературы Уфимского научного центра РАН.

6. ВЕРЕЩАГИН А. С. Отечественная историография гражданской войны на Урале (1917 - 1921 гг.). Автореферат докт. дисс. М. 2001, с. 45; ЕГО ЖЕ. Некоторые новые тенденции в изучении башкирского национального движения в годы гражданской войны. - Отечественная история, 2002, N 4.

7. КОНСТАНТИНОВ С., УШАКОВ А. Восприятие истории народов СССР в России и исторические образы России на постсоветском пространстве. В кн.: Национальные истории в советском и постсоветских государствах. М. 1999, с. 76.

8. ЗОРИН В. Ю., АМАНЖОЛОВА ДА,КУЛЕШОВ С. В. Национальный вопрос в Государственных думах России: опыт законотворчества. М. 1999, с. 65.

9. ЛАТЫПОВ Р. Т. Национальная политика на Урале в 1920-е - первой половине 1930-х годов. Автореферат канд. дисс. Екатеринбург. 2001, с. 8.

10. ТОГАН З. В. Сочинения: произведения, написанные до 1917 года. Уфа. 1996; ЕГО ЖЕ. Воспоминания; ТОГАН А. В. Не сочтите за пророчество: письма, обращения, выступления. Уфа. 1998. Большинство приведенных здесь писем - переводы с турецкого языка, за исключением писем Н. Н. Крестинскому (12.IV.1924), Сталину (20.IX.1925) и Фрунзе (20.IX.1925). Местонахождение этих документов в публикации А. Юлдашбаева не указано. Подбор писем имеет явно конъюнктурный характер. В московском журнале "Тюркский мир" (1998, N 1) Юлдашбаев опубликовал три перевода его писем под не обоснованным фактическими реалиями заглавием "Непримиримый оппонент Ленина".

11. Национальная политика России: история и современность. М. 1997, с. 258 - 260,261. Здесь впервые даны ссылки на архив ФСБ РФ, в котором, вероятно, находятся подлинники и других писем Валидова; ЗОРИН В. Ю., АМАНЖОЛОВА Д. А., КУЛЕШОВ С. В. ук. соч., с. 241. Здесь впервые ссылка сделана на Архив Президента РФ.

12. См.: ФАРХШАТОВ М. Н. Повороты судьбы Заки Валиди (немецкие архивные документы о жизнедеятельности башкирского ученого-эмигранта в Германии). - Вестник АН Республики Башкортостан, 1998, т. 3, N 2, с. 53- 62. (Публикация нескольких не принадлежащих перу Валидова документов из архивов Венского и Боннского университетов.)

13. Из истории российской эмиграции. Письма А. -З. Валидова и М. Чокаева (1924 - 1932 гг.). М. 1999. В рецензии на этот сборник Кульшарипов пишет, что составитель подобрал письма "прежде всего в соответствии со своей попыткой дискредитации 3. Валиди" (КУЛЬШАРИПОВ М. Вымысел и правда. - Ватандаш-Соотечественник-Compatriot, 2000, N 5, с. 167). В действительности я не "подбирал", а выявил и подготовил к публикации все обнаруженные в РГВА письма, раскрывающие взаимоотношения этих двух деятелей. Письма "явно вытащены из спецхранов", утверждает рецензент (хотя в предисловии к публикации сказано, что эти материалы давно рассекречены) и строит нелепые предположения, что составитель сборника "слишком тесно связан с известной службой и выполняет чью-то волю" (там же, с. 170).

стр. 154

14. Подробнее о нем см.: МУСТАФА ЧОКАЕВ. Революция в Туркестане. Февральская эпоха. - Вопросы истории, 2001, N2.

15. Из истории российской эмиграции, с. 93.

16. Там же, с. 103.

17. Шариф Манатов (1892 - 1936) - меньшевик-интернационалист (с января 1917г.), после Февральской революции глава Башкирского областного совета, член Учредительного собрания; зам. председателя Комиссариата по делам мусульман Внутренней России при Наркомнаце РСФСР. Большевик (с мая 1918 г.), в партию был принят по личной рекомендации Сталина. Манатов появился на Версальской мирной конференции в качестве представителя башкирского народа, в связи с чем Башревком на заседании 19 мая 1919 г. решил направить телеграмму, написанную Валидовым, председателю РВСР Л. Д. Троцкому с просьбой сообщить в Париж о лишении Манатова таких полномочий. Летом 1919г. Манатов оказался в Грузии, затем в Стамбуле, где был арестован французами, но сумел бежать в Анатолию.

18. КЕМАЛЬ М. Путь новой Турции. Т. 3. М. 1934, с. 304. В сентябре 1920 г. кемалисты выслали его по обвинению в большевизме (за помощь в создании турецкой компартии), и он снова появился в Тифлисе. Скоро, по поручению Сталина, находившегося в то время в Баку, он оказался в составе советской делегации в Александрополе на переговорах между Турцией и Арменией, по окончании которых вернулся в Москву. В конце 1920 г. прибыл в Башкирию в качестве полномочного представителя Наркомнаца в Башкирской АССР. Член коллегии Наркомнаца.

19. Национальная политика России, с. 276.

20. МАНАТОВ Ш. Из галереи мусульманских контрреволюционеров. -Жизнь национальностей, 1922, N4(10), с. 22.

21. Ширмухаммад-бек Гази (Керширмат) (в советской исторической литературе именовался Курширмат)-узбек, командовавший крупным отрядом мусульманских повстанцев в Туркестане. После поражения восстания уехал за рубеж.

22. ГАНКОВСКИЙ Ю. Персонажи с "той стороны". Энвер-паша среди басмачей. - Азия и Африка сегодня, 1994, N5, с. 61.

23. МЯСНИКЯН А. Ф. Избр. произведения. Ереван. 1965, с. 416,417.

24. Подробнее см.: ПАНИН С. Б. Советская Россия и Афганистан. 1919 - 1929. М. -Иркутск. 1998, с. 102 - 106.

25. Из истории российской эмиграции, с. 104.

26. Фуад Туктаров (1880 - 1938)-казанский татарин, адвокат, журналист и политик. После Февральской революции председатель Мусульманского комитета в Казани, участник всероссийских мусульманских съездов (1917 г.), член Учредительного собрания и Съезда членов Учредительного собрания (Уфа, 1918 г.).

27. Усман (Осман) Токумбетов (1888-?) - татарин, земляк Валидова, закончил Петербургский университет в 1914 г., во время первой мировой войны прапорщик по Адмиралтейству. После Февральской революции тов. председателя Всероссийского мусульманского военного совета, кандидат в члены Учредительного собрания, член Предпарламента, избранного на башкирском Курултае (съезде) в декабре 1917 г., один из руководителей II Всероссийского мусульманского военного съезда (Казань, январь-февраль 1918 г.), по решению которого был направлен в Германию для работы среди военнопленных-мусульман. После заключения Брестского мира оказался в Турции, позднее приехал в Германию. После появления Энвер-паши летом 1920 г. в России вернулся и работал вместе с ним в Москве. После ухода Энвер-паши к басмачам уехал в Германию через Финляндию в 1923 году. Его жена, Н. Д. Головина, по данным польской разведки, была чекисткой; ее сестра работала секретарем-машинисткой в ОГПУ (ГАЙНЕТДИНОВ Р. Б. Деятельность татаро- башкирских эмигрантских организаций и центров в 1900-начале 1930-х годов. Канд. дисс. Казань. 1993, с. 64). В конце 1920-х годов он работал таксистом в Берлине. Дальнейшая судьба неизвестна.

28. Алимджан Идриси (Идрисов) (1887 - после 1945 г.)-уроженец Петропавловска; по одним сведениям башкир, по другим-татарин. После первой русской революции уехал за рубеж; учился в университетах Стамбула, Лозанны и Льежа. Во время первой мировой войны по поручению турецких властей был направлен в Берлин в качестве муллы для военнопленных-мусульман, сотрудничал с МИД и Военным министерством Германии. После прихода к власти большевиков контактировал с российскими коммунистами- мусульманами, вел коммунистическую агитацию среди военнопленных татар, склонив большое их количество к возвращению в Советскую Россию. В1922 г. прибыл в Берлин в качестве члена бухарской торговой миссии и инспектора над обучающимися в Германии туркестанцами, а также татарами - гражданами Советской России. С 1922 по 1926 г. представитель Бухарской Советской Республики в Германии. С1934 г. вновь работал в МИД Германии в качестве научного консультанта. После войны обосновался на Ближнем Востоке.

29. "Знамя борьбы" - печатный орган заграничной делегации партии левых социалистов-революционеров и союза эсеров-максималистов. Валидов в декабре 1924 г. принял участие в конференции левых эсеров в Берлине. Его доклад, посвященный Туркестану, был напечатан в N 9 - 10 (февраль-март) этого журнала в 1925 году.

стр. 155

30. "Ени Кафкасия" ("Новый Кавказ") издавался в Стамбуле в 1923 - 1927 годах. Был закрыт кемалистскими властями, которые запретили какую-либо деятельность всех эмигрантов из России, дабы не осложнять отношения с Советским государством.

31. По сведениям польской разведки, статья называлась "Восточная политика коммунистов". В опубликованных в Уфе и Турции библиографиях Валидова она не упоминается. Возможно, это была в действительности статья друга и соратника Валидова А. Инана "Борьба с исламско-тюркской культурой в Поволжье", опубликованная в 4-м (апрельском) номере "Ени Кафкасия" за 1924 год. См.: Абдулкадир Инан. Библиографический указатель. Уфа. 1996, с. 18.

32. Подробнее см.: ТОГАН З. В. Воспоминания, с. 472.

33. РГВА, ф. 461-k, on. 1, д. 385, л. 92 - 92об., 97 - 101; оп. 2, д. 133, л. 14.

34. Я. Э. Рудзутак-председатель Средазбюро ЦК РКП(б) (1922 - 1924 гг.).

35. Раскольников Федор Федорович (1892 - 1939)-полномочный представитель РСФСР в Афганистане в 1921- 1923 годах.

36. Приведенный в московской коллективной монографии фрагмент из этого письма, хранящегося в Архиве Президента Российской Федерации, читается так: "Ввиду полного недоверия к нему (мне? - С. И.) со стороны руководящих русских работников и невозможности в российских условиях оставаться лишенным свободы или пусть полусвободно бороться за свои убеждения..." (ЗОРИН В. Ю., АМАНЖОЛОВА ДА, КУЛЕШОВ С. В. ук. соч., с. 241). Следовательно, это еще один вариант данного письма.

37. ТОГАН А. В. Не сочтите за пророчество, с. 141 - 143.

38. Из истории российской эмиграции, с. 21.

39. Цит. по: ЗОРИН В. Ю., АМАНЖОЛОВА ДА, КУЛЕШОВ С. В. ук. соч., с. 241.

40. Мамед-Эмин Расул-заде (1884 - 1955) - публицист, возглавлял партию "Мусават" ("Равенство"); один из инициаторов провозглашения Азербайджанской республики (28 мая 1918 г.) и первый ее руководитель. После установления Советской власти в Азербайджане (весной 1920 г.) был арестован, но Сталин во время своего пребывания в Баку в октябре 1920 г. спас его от расстрела и увез с собой в Москву для работы в Наркомнаце. В1922 г. Расул- заде бежал из России через Финляндию и вскоре прибыл в Стамбул. Основал в Стамбуле журнал "Ени Кафкасия" и стал одним из лидеров мусульманской эмиграции.

41. Цит. по: ГУСЕЙНОВ Ч. Доктор N. Кн. 2. М. 1998, с. 137.

42. Подробнее см.: "Обозвать азербайджанским погромщиком..." (судьба бакинского друга Сталина Расул-Заде). - СУЛТАНБЕКОВ Б. История Татарстана: Сталин и "татарский след". Казань. 1995, с. 161 - 162.

43. Посетители кремлевского кабинета И. В. Сталина. - Исторический архив, 1994, N 6, с. 10.

44. Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ), ф. 558, оп. 11, д. 1107, л. 209.

45. См.: Резолюции областных конференций Башкирской партийной организации и пленумов обкома КПСС (1917- 1940 гг.). Уфа. 1959, с. 276 - 286.

46. Название этой организации в исторической литературе, как правило, искажается. Ее тюркское название-Туркестан Милли Бирлиги (ТМБ), использовавшийся в документах французский перевод-Union Nationale du Turkestan. Организация была оформлена в нелегальных условиях в 1921 г. в Туркестане представителями местных мусульманских народов, при активном участии Валидова. Цель - национальная независимость Туркестана.

47. Из истории российской эмиграции, с. 55.

48. РГВА, ф. 461-k, on. 2, д. 136, л. 118.

49. РГВА, ф. 461-k, Картотека экспозитуры N 2. Карточка N 81. В эту картотеку включались две категории лиц: члены эмигрантских организаций и агенты и сотрудники польской разведки. См. подробнее о деятельности польской разведки против СССР: PEPLONSKI A. Wywiad Polski na ZSRR. 1921 - 1939. Warszawa. 1996. Валидов, получивший польский псевдоним Zew (очевидно, в результате сокращения имени и фамилии Zeki Welidi), характеризовался в карточке как "башкирский деятель в оппозиции" к Г. Исхакову (один из лидеров татарской эмиграции) и Чокаеву.

50. Организация "Идель-Урал" была создана татарскими эмигрантами в 1920 г. во Франции, откуда перебазировалась в Германию, а затем в Турцию, но там под давлением кемалистов прекратила свою работу и снова оказалась в Западной Европе в 1927 году. См. также: ГИЛЯЗОВ И. Там, в иных краях (Татарская миграция в 20 - 40-е гг.). - Татарстан, 1994, N 3 - 4, с. 52 - 55; ГАЙНЕТДИНОВ Р. Б. Тюрко-татарская политическая эмиграция: начало XX века - 30-е годы. Набережные Челны. 1997.

51. Абдрахман (Алмас) Шафи (Шафиев) (наст, имя и фамилия Габдрахман Галиуллин) (1885, по другим данным 1892 - после 1945 г.) - купец, татарский общественный деятель; во время гражданской войны уехал в Турцию, в 1927 г. сотрудник турецкого посольства в Москве. В 1930-е годы перебрался в Германию. Во время второй мировой войны руководитель Союза борьбы тюрко-татар Идель-Урала (Комитет "Идель-Урал"). В январе 1945 г. бежал в Турцию. По сведениям советских историков, в 20-е годы в Турции он был завербован британской разведкой, в Германии раскрыт и перевербован (КАРЧЕВСКИЙ Ю., ЛЕШКИН Н. Лица и маски. Уфа. 1982, с. 47).

стр. 156

52. РГВА, ф. 461-k, on. 1, д. 385, л. 91об. -92об.

53. Голувко Тадеуш Людвик (1889 - 1931) - родился в Семипалатинской обл. в семье польского ссыльного, участника восстания 1863 года. Во время учебы в гимназии в г. Верном примкнул к эсерам. В1909 г. поступил в Петербургский университет, активно участвовал в политической деятельности, публицист. После начала первой мировой войны уехал в Варшаву. Сторонник Ю. Пилсудского; начальник Восточного отдела МИД Польши (1927 - 1930 гг.). В1930 г. избран депутатом Сейма. Занимался национальными проблемами. Убит в Трускавце украинскими националистами.

54. Из истории российской эмиграции, с. 71 - 72.

55. ГЕРМАНОВ В. "Он умер в пути"... - Звезда Востока, 1993, N 11 - 12, с. 140,146.

56. Из истории российской эмиграции, с. 80.

57. Видимо, не случайно сын Валидова противился передаче куда-либо личного архива отца, находящегося в Турции (Башкирское национальное движение 1917 - 1920 гг. и А. Валиди. Зарубежные исследования. Уфа. 1997, с. 212).

58. Die Welt des Islams, 1998, November, Vol. 38, N. 3, S. 276,278.

59. РГВА, ф. 461-k, on. 1, д. 1, л. 131; on. 2, д. 75, л. 6.

60. ЧОКАЕВ М. Национальное движение в Средней Азии. В кн.: Гражданская война в России: события, мнения, оценки. М. 2002, с. 658.

61. Об этом, согласно сообщению корреспондента ТАСС в Стамбуле, дал показания один из бывших соратников Валидова на проходившем в 1945 г. в Стамбуле закрытом судебном процессе по делу группы "пантюркистов"; одним из организаторов ее был назван Тоган. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ), ф. 4459, оп. 28/2, д. 841, л. 27.

62. ГИЛЯЗОВ И. На другой стороне. Казань. 1998, с. 28.

63. КАРЧЕВСКИЙ Ю., ЛЕШКИН Н. ук. соч., с. 52 - 54; ГИЛЯЗОВ И. ук. соч., с. 172.

64. ТОГАН З. В. Воспоминания, с. 267,412,447.

65. Об эмигрантах комитета "Идель-Урал". (Из показаний доктора Рейнера Ольцша). - Ватандаш-Соотечественник-Compatriot, 1999, N 7, с. 157.

66. КАРЧЕВСКИЙ Ю., ЛЕШКИН Н. ук. соч., с. 59; ГИЛЯЗОВ И. ук. соч., с. 131 - 135. 67.БАЙКАРАТ. Ук.соч.,с.41.

68. ГАРФ, ф. 4459, оп. 28/2, д. 841, л. 29 - 31.

69. ТОГАН З. В. Воспоминания, с. 112,116,431,461.

70. Гаяз Исхаки (Исхаков) (1878 - 1954)-один из организаторов партии татарских эсеров (1906 г.), неоднократно арестовывался, отбывал тюремное заключение и ссылку. Писатель, драматург, публицист. Родоначальник татарской литературы критического реализма. После Февральской революции кандидат в Учредительное собрание. В1918 г. уехал за рубеж, один из представителей Национального собрания мусульман тюрко-татар Европейской России и Сибири на Версальской мирной конференции. В1920 - 1930-х годах жил в основном в Европе (входил в состав Комитета помощи голодающим в России, созданного летом 1921 г.). Основатель общества "Идель-Урал" (его деятельность имела пропагандистский характер). Сотрудничество с экспозитурой N 2 начал в 1929 году. В ее документах проходил под псевдонимом "Scholtz" ("Шольц"). После оккупации Польши Германией уехал в Лондон, с 1941 г. жил в Турции. См. также: БЕЛЯЛОВ У, ФАСЕЕВ К. Гаяз Исхаки, он же "Шольц". - Советская Татария, 19.11.1989; БЕЛЯЛОВ У. Гаяз Исхаки, он же "Шольц". Необходимые пояснения. -Там же, 20. V. 1989. В первой статье дан фрагмент личной карточки Исхаки, заведенной экспозитурой N 2 на него, как и на Валидова, в декабре 1929 года.

71. Садри Максудов (Максуди) (1879 - 1957) - адвокат, писатель, публицист, депутат II-III Дум от Казанской губернии, после Февральской революции член Временного Центрального бюро российских мусульман, член Туркестанского комитета Временного правительства, член исполкома Всероссийского мусульманского совета, кандидат в Учредительное собрание, председатель Национального управления мусульман тюрко-татар Внутренней России и Сибири. После того как весной 1918г. большевики разгромили культурно- национальную автономию мусульман тюрко-татар Внутренней России и Сибири, главой которой он являлся, покинул Россию и жил в Европе (в Париже являлся членом Комитета помощи голодающим в России), затем в Турции. В учетной карточке экспозитуры N 2, заведенной на него, как и на Валидова, Исхаки в декабре 1929 г., когда он был профессором юридического факультета Ангорского (Анкарского) университета, он имел псевдоним "Denisow" (РГВА, ф. 461-k, Картотека эскпозитуры N 2. Карточка N 64). Больше никаких упоминаний о нем в сохранившихся документах экспозитуры N 2 не обнаружено.

72.ЛАНДАР. Г. Ук.соч.,с.122,135.

73. Публикуется по: Из истории российской эмиграции, с. 23 - 24. Письмо Валидова из Стамбула на имя Т. Голувко (12.V.1929), заканчивается постскриптумом от руки: "Для сведения прилагается копия моих писем советскому правительству, о которых шла речь в мою бытность в Варшаве" (Из истории российской эмиграции, с. 70), что позволяет считать данное письмо подлинником.

стр. 157

74. Нефисе Валидова - внучка известнейшего в Поволжье, на Урале и в Сибири накшбандийского шейха Зейнуллы Расулева (1833 - 1917) из Троицка (Оренбургская губ.).

75. Правильно: Зекяи-бей - посол Турции в СССР (с июля 1925-до конца 1927 года).

76. Ахметша Валидов - до 1917 г. указной мулла, имам-хатыб одной из мечетей в ауле Кузянова (в Стерлитамакском уезде Уфимской губ.), где родился Валидов.

77. "Авзяно-Петровское" зачеркнуто. Авзяно-Петровский завод-поселок Верхне-Уральского уезда Оренбургской губернии.

78. Речь идет о статье Сталина "Наши задачи на Востоке" (Правда, 2.III.1919) в связи с переходом башкирских войск на сторону Советов.

79. Вероятно, речь идет о докладе, посвященном положению в Башкирии, на заседании оргбюро ЦК РКП(б) 26 сентября 1921 года. Оргбюро обязало руководителей республики издать воззвание к трудящимся Башкирии о необходимости "беспощадной борьбы с контрреволюционной националистической группой Валидова". 4 января 1922 г. появилась директива ЦК РКП(б) Башкирской парторганизации "резко отмежеваться в особом воззвании от Валидова и валидовщины (курсив мой. - С. И.), заклеймив его как контрреволюционера, открытого врага Советской власти". 24 января 1922 г. в уфимских "Известиях" было опубликовано воззвание 5-й Всебашкирской партийной конференции "Ко всем членам РКП(б) БССР о национальной борьбе в БССР и Валидове", в котором говорилось о "валидовщине" (Образование Башкирской АССР. Сб. док. и мат-лов. Уфа. 1959, с. 623,624,628 - 630).

80. Файзулла Ходжаев (1896 - 1938) - член ЦК младобухарской партии (1917г.), член Бухарского ревкома, председатель Совета Народных Назиров, нарком иностранных дел, член ЦК Бухарской компартии, наркомвоен и член Ревтрибунала Бухарской Народной Советской Республики (1920 г.). Репрессирован.

81. Имеется в виду решение политбюро ЦК РКП(б) от 1 февраля 1922 г. - "очистить территорию Бухарской республики от контрреволюционных элементов (группа Валидова...)" (РГАСПИ, ф. 17, оп. 3, д. 258, л. 4). Валидов, почти дословно повторивший часть этого решения, мог от кого-то узнать об этом.

82. После ликвидации чекистами 4 августа 1922 г. Энвер-паши в Туркестане Валидов обратился к большевикам с письмом, в котором признавал свои ошибки и просил простить его. Это письмо было рассмотрено на заседании Средазбюро ЦК РКП 25 октября 1922 г., и было решено: "Считать возможным амнистировать Валидова при условии чистосердечного публичного раскаяния, посредством декларации, согласованной с Средазбюро ЦК РКП, в которую должны быть включены следующие пункты: 1. Роспуск всех контрреволюционных и националистических организаций, объединяемых Валидовым. 2. Чистосердечное раскаяние в том, что дело контрреволюции, задуманное им для блага народов Востока, было ошибочным и никто не может дать действительного освобождения народам Востока, кроме Советской власти. 3. Местожительство Валидова должно быть определено по решению Москвы. До получения ответа из Москвы вопрос с письмом Валидова отложить". В тот же день Рудзутак отправил Сталину шифротелеграмму (недавно рассекреченную) такого содержания: "От Валидова получено письмо, которое передается открытым [текстом]. Считаю возможным амнистировать при условии: публичного заявления, текст которого должен быть согласован со Средазбюро, заявления о роспуске контрреволюционных организаций, определения жительства по выбору Москвы". Сталин наложил резолюцию: "Я не возражаю". Кроме того, на документе имеются подписи В. В. Куйбышева и В. М. Молотова (РГАСПИ, ф. 558, оп. 11, д. 63, л. 1). На 4-м совещании ЦК РКП(б) с ответственными работниками национальных республик и областей в июне 1923 г. председатель СНК Башкирской АССР М. Д. Халиков заявил: "Мы с большим негодованием читали заметку о том, что Среднеазиатское бюро его все-таки амнистировало". Участники совещания попросили огласить письмо об амнистии Валидова, и председательствовавший Л .Б. Каменев зачитал: "Когда было получено письмо Валидова о том, что он кается в своих поступках, в Среднеазиатском бюро было суждение и ЦК РКП было сообщено, что, если Валидов будет амнистирован, он должен быть выслан из Средней Азии без права обратного въезда. Никакой амнистии не было. Хидыралиев" (Инакджан Хидыралиев (Хидыр-Алиев)-узбек, в начале 20-х годов член РВСР, член ЦК КП Туркестана, Средазбюро ЦК РКП(б), затем работал в Москве; по сведениям Чокаева, покончил жизнь самоубийством в конце 1928 года). На заседании 10 июня 1923 г. Каменев привел выдержку из московской газеты ("Эшче" ("Рабочий"), 13.XII.1922): "Про Заки Валидова. Стоявший с начала революции во главе и белого и красного правительства Башкурдистана Заки Валидов два года тому назад, считая политику Советов на Востоке плохой (неправильной), отступил от советской работы. Не было даже известно, где он находится. В последнее время этот самый Заки Валидов, подав заявление в Среднеазиатское бюро ЦК РКП, дал знать, что он ошибся, что теперь политика центра пошла по правильному руслу, и просил его простить. По рассмотрении этого заявления со стороны Среднеазиатского бюро постановлено его амнистировать, имеется лишь одно условие, а именно, чтобы Заки Валидов об изменении своего взгляда написал открытое письмо или воззвание". Затем выступил Рудзутак: "После письма Валидова, которое мы получили, мы снеслись с Москвой, что с ним делать, и по соглашению с Москвой было признано, что если он во всеуслышание заявит, что он ошибся, что он отмежевывается, что он выпустит воззвание к басмаческим элементам, чтобы они вернулись к мирному

стр. 158

труду, - то Советская власть может его амнистировать с тем, чтобы он не работал на Востоке. Но амнистии никакой не было, а было только постановление, что при этих условиях амнистия была бы возможной. Он после этого сведений никаких о себе не подал, а оказалось, что он в Восточной Бухаре начал свою работу дальше" (Тайны национальной политики ЦК РКП. Четвертое совещание ЦК РКП с ответственными работниками национальных республик и областей в г. Москве 9 - 12 июня 1923 года. Стенограф, отчет. М. 1992, с. 48, 51,93). Таким образом, если верить Валидову, цитирующему фрагмент этого документа, он был амнистирован Сталиным, несмотря на его "басмаческую" деятельность.

83. Аухади Ишмурзин - офицер царской армии, член Башревкома и зам. военного комиссара Башкирской республики (до июня 1920 года).

84. Здесь и далее курсивом выделено то, что написано (или вписано) от руки.

85. Имеется в виду выступление Валидова на упоминавшейся конференции в Берлине в декабре 1924 года.

86. Правильно: Ледебур Георг (Ledebour Georg) (1850 - 1947) - немецкий журналист и политик, один из основателей и лидеров Независимой социал- демократической партии Германии. В1933 г. уехал из Германии.

87. Балабанова Анжелика Исааковна (1878 - 1965) в 1897 г. уехала из России, после II съезда РСДРП примкнула к меньшевикам. Член Итальянской социалистической партии, в мае 1917 г. вернулась в Россию. После Октябрьской революции вступила в партию большевиков. В 1922 г. уехала за границу, в 1924 г. исключена из РКП(б).

88. Правильно: "Klassenkampf" ("Классовая борьба") - берлинская газета, орган Независимой социал-демократической партии Германии. Редактор-издатель Ледебур. Речь идет о статье под названием "Uber den BolschewismuszumSozialismus" ("Через большевизм к социализму") (1925, N 14,21).

89. Имеется в виду публикация: Мешхедская рукопись Ибн ал-Факиха. - Известия Российской Академии наук, 1924, сер. 6, т. 18.

90. С М. В. Фрунзе и А. В. Луначарским Валидов был хорошо знаком, когда он сотрудничал с Москвой. Валидов не знал, что Фрунзе умер 31 октября 1925 года.

91. Кушаев Хафиз Кушаевич(1888 - 1937)-в 1909 - 1917 гг. служил в армии; большевик с 1919 г., в 1922 - 1929гг. председатель ЦИК Башкирской АССР, в 1929 - 1937 гг. работал в аппарате ЦИК СССР. Репрессирован.

92. Эта фраза не относится к основному тексту письма, написана скорописью, очень неразборчиво, по-татарски арабской графикой. Перевод тюрколога P.M. Шариповой. Следовательно, если смысл передан верно, автором фразы является начальник Восточного отдела МИД Польши Голувко, который детские годы провел в Туркестане. Он выразил таким образом свое сожаление по поводу утраты валидовских рукописей. Видимо, между ними существовали близкие отношения.

Постоянный адрес данной публикации: