А. ХАЗАНОВ , Доктор исторических наук

Я думаю, что воину с международным терроризмом можно считать третьей мировой войной.

Первую мировую войну можно назвать окопной.

Вторая мировая война, хотя и охватила огромные территории, все-таки имела четко очерченные границы поля боя.

Нынешняя война с международным терроризмом, которую можно считать третьей мировой войной, имеет ту особенность, что полем боя является весь мир. Терроризм стал глобальным явлением, его вспышки могут возникать всюду и в любое время. Пока нет такого оружия, которое могло бы победить терроризм.

В чем причины нынешнего бума "исламского терроризма"?

Некоторые теоретики видят в нынешнем противоборстве в мире сшибку или глобальное столкновение цивилизаций, войну между Демократией и Исламом и даже предрекают войну между Западом и остальным миром. Но такие утверждения в значительной мере перекликаются с мессианской риторикой Усамы бен Ладена, который призывает именно к такой войне. Различие между террористами бен Ладена и нищими и голодными жителями третьего мира, которых он пытается призвать к оружию, - это различие между группировками исламских радикалов, чья идеология противоречит основам религии, от имени которой они действуют, и миллионами мужчин и женщин, главная забота которых - накормить своих детей.

Нынешнее противоборство в мире - это не столкновение цивилизаций, а диалектическое отражение тех противоречивых процессов, которые идут в быстро глобализирующемся мире. В числе этих причин я назвал бы и ошибки стратегов Запада, главная из которых состоит в том, что они считают свои духовные ценности универсальными, пригодными для всех народов. Но ведь мир состоит из народов и цивилизаций, имеющих разные системы ценностей. Мир был и остается полицивилизационным. Я думаю, что в мире и в прошлом, и в настоящем было бы меньше насилия, если бы Запад научился уважать культурную уникальность других цивилизаций.

Нынешняя мировая война -это война за души и сердца людей. Самая большая надежда на обеспечение прочного и долговременного мира - это глубокое понимание тех культурных факторов, которые делают идею джихада притягательной для столь многих людей в исламском мире.

Давайте попробуем ответить на такой вопрос: что заставляет группы исламских радикалов чувствовать себя отчужденными от своих собственных правительств и от большинства человечества до такой степени, что они готовы пожертвовать своими жизнями ради разрушения статус-кво? Что заставляет многочисленные группы людей симпатизировать и поддерживать этих исламских радикалов и их войну террора?

В случае "Аль-Каиды" и нескольких других исламских террористических организаций можно назвать следующие основные факторы, порождающие недовольство десятков тысяч людей. Во-первых, правительства самых влиятельных мусульманских стран по своей природе авторитарные и недемократические. Во-вторых, правительства этих стран воспринимаются как светские или вероотступнические. В-третьих, эти государства воспринимаются как западные марионетки, сохраняющие власть благодаря поддержке "американских неверных". В-четвертых, считается, что США руководствуются только своими эгоистическими стратегическими интересами, и, в-пятых, американскую культуру считают разложившейся и упадочнической.

Как пишет Майкл Доран, исламские радикалы "рассматривают современную западную цивилизацию как источник зла, распространяющий идолопоклонство по всему миру в форме секуляризма"¹ . Они считают многих лидеров влиятельнейших мусульманских стран вероотступниками. По их мнению, "неисламское поведение этих лидеров показывает, что они служат безбожному Западу, точно так же, как когда-то мусульманские правители служили монголам"² . Хотя фанатики "Аль-Каиды" - выразители частного и узкого взгляда на ислам и составляют лишь ничтожное меньшинство мусульман, их призывы к борьбе с неверными находят понимание среди огромного числа мусульман, страдающих от нищеты, угнетения и бессилия в разных странах мира. Как пишет М. Доран, "...риторика Усамы бен Ладена, делящая мир на два лагеря - Умма (всемирная исламская община) и США и их марионеточные режимы, - имеет глубокий резонанс, поскольку она на нескольких уровнях приспосабливается, если не к реалиям, то, по меньшей мере, к видимостям"³ .

Бен Ладен и его сторонники сумели нажить моральный капитал на широко распространившемся чувстве отчуждения, чтобы достичь своих целей, поскольку сами режимы, которые они стремятся свергнуть, непреднамеренно уступили этим фанатикам львиную долю институтов, формирующих культуру общества. Эти фанатики, не сумев захватить государственную власть, тем не менее, преуспели

стр. 57

в захвате сферы культуры в мусульманских странах⁴ .

Так, например, в Пакистане исламистские партии никогда не получали на всеобщих выборах больше 6% голосов. Они глубоко разделены личными амбициями, политическим оппортунизмом, региональной принадлежностью и идеологическими расхождениями. Тем не менее, несмотря на свою малочисленность, эти исламисты ухитряются оказывать большое политическое и идеологическое влияние, главным образом вследствие того, что, кроме ислама, Пакистан не имеет ничего в идеологической сфере, что могло бы сохранять целостность страны⁵ .

К сожалению, многие аналитики рассматривают мир исключительно через призму политических, экономических и военных отношений, не уделяя внимания некоторым нюансам отношений между режимами и теми, кто контролирует культуру. Мартин Индик, эксперт в администрации Клинтона по делам Ближнего Востока, писал, что "...администрация меньше обращала внимание (поскольку это казалось менее важным для интересов США) на изменения в давнем партнерстве между Саудитами и ваххабитской религиозной сектой, которая исповедует пуританскую и нетерпимую форму ислама"⁶ . По словам Индика, "это партнерство уже имело своим результатом уступку контроля над социальной, религиозной и образовательной сферой ваххабитам в обмен на безусловное признание исламской легитимности королевской семьи"⁷ .

Как известно, война в Ираке не сделала мир более безопасным. Вопреки обещаниям Вашингтона, она не помогла уничтожить терроризм и урегулировать палестино-израильский конфликт. Палестинское урегулирование постиг крах. А война с терроризмом оказалась отброшенной назад. По данным Международного института стратегических исследований в Лондоне, в мире сейчас гораздо больше террористических группировок, чем год назад.

Если говорить о цене, которая уплачена за иракскую войну, надо добавить более тысячи убитых американцев, десяти тысяч иракцев, отчуждение европейских союзников от США, массовое усиление антиамериканизма по всему миру, особенно в арабских странах.

Война в Ираке 2003 г. показала, что в мире сложился новый баланс сил.

В настоящее время США, обладая 4% населения и 7% территории земного шара, дают 30% мирового ВВП, 20% мировой промышленной продукции, 15% международной торговли. На США приходится в настоящее время почти половина мировых военных расходов, и никакая противостоящая коалиция государств не способна создать контрбаланс силы.

Есть тенденция к установлению нового мирового порядка во главе с США. Выражения "Pax Americana" и "американская империя" станут, вероятно, важнейшими терминами политического словаря XXI в.

Однако, как правильно подметил американский исследователь Филлис Беннис в своей недавно вышедшей книге "До и после. Внешняя политика США и война против терроризма", "...каждая империя в истории создавала свои собственные законы для управления своими обширными владениями и колониями. Фукидид писал о том, как Афины управляли Мелосом - островом, сопротивлявшимся греческой колонизации с помощью законов, совершенно отличных от тех, которыми управлялась метрополия. Римская империя в основном последовала этому примеру, имея одни законы для самого Рима и другие для своих обширных владений. Османская, Российская и Британская империи поступали так же. Наконец, в конце XX в. наступила очередь Вашингтона, который приобрел немыслимую до тех пор военную, экономическую и политическую мощь"⁸ .

Законы возникающей на наших глазах Американской империи пронизаны высокомерием власти, которой не угрожает никакая другая глобальная сила. США требуют, чтобы все другие государства подписывали одобренные ООН договоры и другие международные соглашения, в то же время освобождая самих себя от этой обязанности. Так, США отказались признать Международный Суд в 1998 г., отказались подписать в 1997 г. Конвенцию о противопехотных минах, Конвенцию о правах детей, Закон о морском праве, Киотский протокол и другие. Особенно наглядно этот двойной стандарт Вашингтона в отношении Устава ООН и международного права был продемонстрирован нападением США на Ирак весной 2003 г. Стало ясно, что Вашингтон не собирается делать то, что он требует от других. Он игнорирует ООН и присвоил себе право решать, когда и где будет применять силу.

Европа не хочет утратить самостоятельную роль и стать пешкой на великой шахматной доске мировой политики. Однако Европа только в том случае станет самостоятельным планетарным игроком, если ее ядро - Германия и Франция создадут единый блок - Европейский Союз плюс Россия. Тогда ЕС превратится из "общего рынка" в геополитический субъект международных отношений.

Поэтому перед Россией сейчас стоит альтернатива: или примкнуть к европейскому ядру и составить сильный противовес Америке или стать вассалом США и покорно следовать в фарватере их политики.

Америка будет создавать мировой порядок по собственной модели. Она не смирится с тем, что Китай становится планетарным игроком и уже играет ведущую геополитическую роль в Восточной Азии и в ЮВА.

Этим далеко идущим американским планам создания Pax Americana можно помешать, только если Европа плюс Россия плюс Китай (и, возможно, Индия) станут планетарными игроками и если будут созданы новые международные институты по обеспечению глобальной безопасности и стабильности, если ООН превратится из наблюдателя в субъекта международных отношений.

-----

¹ Doran M. Somebody Else's Civil War - in "How did This Happen: Terrorism and the New War", N. Y. 2001, p. 36.

² Ibid., p. 41.

³ Ibid., p. 51.

⁴ Ibid., p. 48.

⁵ Lieven A. The Pressures on Pakistan -"Foreign Affairs", 2002, 106, p. 108.

⁶ Indyk M. Back to the Bazaar. - Там же, p. 81.

⁷ Ibid.

⁸ Bennis Ph. Before and After. US Foreign Policy and the War on Terrorism. Goustershire, 2003, p. 104.

Permanent link to this publication: