Сегодня трудно найти более модную и дискуссионную тему, чем глобализация. Дискуссии достигли такого уровня, когда особую ценность приобретают не общие рассуждения о глубинных причинах глобализации или ее последствиях, а непредвзятое исследование ее конкретных проявлений в различных странах. Такой подход неизбежно порождает множество частных "образов" этого явления. Большой интерес в этом отношении может представлять культурная практика Японии, которая в последние годы стала играть активную роль в глобализационных процессах в сфере массовой культуры, наиболее успешно продвигая ее в страны Азии.

В Японии, как и в других странах, глобализационные явления понимаются и оцениваются по-разному: и как созидательные, вызывающие большие надежды, и как деструктивные, вселяющие большую долю обеспокоенности. Глобализацию истолковывают и как нарастание взаимозависимости человечества, ведущей к образованию нового глобального сообщества, и как неизменный и необратимый процесс, нивелирующий все экономические, политические и культурные различия. Причем в ряде случаев глобализацию отождествляют исключительно с "вестернизацией" или "американизацией" японского общества. Некоторые же ученые видят альтернативу этим явлениям в виде усиливающихся тенденций к утверждению национальной идентичности и набирающей силу дифференциации культуры.

ОТ ЭКОНОМИКИ К КУЛЬТУРЕ - НОВЫЙ ВЕКТОР ГЛОБАЛИЗАЦИИ

В соответствии с разным видением происходящего даются разные прогнозы развития этого явления. Одни аналитики японской глобалистики выдвигают теорию о долгосрочном характере и безальтернативности этого процесса. Другие настаивают на идее так называемой исчерпавшей себя и умирающей глобализации, которую трактуют иногда как постглобализацию. В частности, японский аналитик Тэрумаса Наканиси в своей статье "Задачи Японии во второй послевоенный период" предсказывает окончание мирового процесса глобализации к 2020 г., связывая это, в первую очередь, с экономическими причинами¹.

Однако большинство японских ученых все-таки исходят из понимания того, что глобализация уже стала неизбежной реальностью, что распространенное повсеместно, и прежде всего в массовом сознании, представление о том, что глобализационные процессы до сих пор развивались преимущественно в экономической области, не является достаточно аргументированным. Не менее интенсивно, но более конфликтно они проявились в культурной сфере.

Более того, в последние годы японские исследователи все увереннее и открыто заговорили о мощных культурных потоках из Японии в другие страны, и в первую очередь, в страны Азии, что свидетельствует об активном включении страны в общие процессы "культурной глобализации" в качестве одного из главных ее участников.

Японские аналитики все чаще после экономики по важности и значимости ставят культуру и только потом политику. В реальности же культура сегодня стала важной составляющей внешней политики, вызвав к жизни такое понятие, как "культурная дипломатия", на поприще которой Япония в последние годы громко стала заявлять о себе в мире, особенно в области массовой культуры.

Причем борьба за сферы влияния в области массовой культуры оказалась не менее напряженной и острой, чем за территории и рынки сбыта в рамках индустри-

альной культуры. Когда речь идет о получении доступа к 50 - 60 миллионам зрителей и слушателей, отмечает президент корпорации "Сони" в США Г. Стингер, "каждый дом становится полем битвы"².

Достаточно распространенные представления об особенностях глобализации в сфере культуры всегда предполагали сценарий, основанный, прежде всего, на полной гегемонии американской культуры и постепенную гомогенизацию мира. Мир столкнулся с невиданной до сих пор культурной экспансией США: после Второй мировой войны она коснулась стран Западной Европы, в 60-е гг. - Японии, в 70-е - стран Латинской Америки, в 90-е - России.

Сегодня мир заговорил о мощном японском культурном наступлении - массированном внедрении в другие страны, включая даже США, продукции японской культурной индустрии - комиксов - манга, анимационных фильмов - аниме, моды, кухни и т.д. Влияние аниме, например, можно найти едва ли не повсюду, начиная от голливудских блокбастеров. Создатели "Матрицы" - братья Вачовски являются большими поклонниками японской комикс-культуры и неоднократно признавались, что ставили перед собой задачу воспроизвести "вживую" стиль японского аниме-киоерпанка.

Не забывает отдать дань моде на Японию и другой известный американский режиссер К. Тарантино, который искусно включил в повествование нашумевшей картины "Убить Билла" персонажей в стиле японской анимации. Даже диснеевский мультфильм "Мулан" во многом походит на японских рисованных персонажей, что буквально стало притчей во языцах.

Не отстают от кинематографистов и американские музыканты. Не случайно в последние годы появилось такое достаточно емкое словосочетание "Japan-America", что свидетельствует о большом влиянии японской массовой культуры на американскую действительность.

Но все-таки основной вектор японских культурных потоков нацелен сегодня на Азиатско-Тихоокеанский регион (АТР). Именно здесь японская массовая культура почти сразу же гармонично вписалась в местный культурный ландшафт, оказав определяющее влияние на ход тех стремительных социокультурных перемен, которые так ярко обозначились в этом районе мира в последние десятилетия. Все начиналось с того, что азиатские детишки познакомились с любимцами их японских сверстников - котом-роботом Дораэмон, пришедшим чуть ли не в каждую семью в виде забавных комиксов и ожившим вскоре в одноименной японской анимационной ленте на телеэкранах. А их родители вместе с главной героиней японской мыльной оперы "Осин" буквально проливали слезы над ее печальной судьбой и радовались ее победам в житейских испытаниях на фоне драматических событий начала XX века. "Осин" - поистине культовая мелодрама, первый показ которой состоялся в 1983 - 1984 гг., была с огромным успехом показана более чем в 50 странах, в том числе Ближнего Востока и Латинской Америки. И все-таки самый большой успех японской продукции такого рода приходится на Азию.

Сегодня азиатский культурный рынок просто немыслим без товаров японской культурной индустрии - кино, теледрама, телешоу, мода, современная поп- и рок-музыка и т.д., но по своей популярности абсолютное лидерство все-таки принадлежит японским комиксам и анимации. При этом почти все японские комиксы по установившейся традиции повсеместно переводятся на местные языки, будь то Южная Корея, Таиланд, Индонезия или Тайвань. Аниме, пожалуй, сейчас самый востребованный культурный товар во всей Восточной Азии. Особенную популярность здесь приобрели такие ленты, как "Могучий Атом", "Красавица-воин Сейлор Мун", "Люпин", "Дракон Болл", ставшие уже классикой жанра, но даже и сейчас, спустя много лет после их создания, эти аниме можно найти практически в любом магазине Гонконга или Сингапура. И, конечно же, компьютерные игры - непременная форма досуга практически каждого азиатского школьника.

Еще одна стабильная статья дохода как у японских производителей, так и у их азиатских дистрибьюторов в Азии, как, впрочем, и во многих других странах, -это "анимационные" - игрушки, названные так из-за их сходства с героями аниме, такими, к примеру, как "Покемоны".

Подытоживая вышесказанное, приведем достаточно емкую цитату из журнала "Тайм": "Может быть, как промышленный гигант Япония теряет, но роль страны как глобального законодателя многих направлений в современной музыке, искусстве, моде, дизайне и других сферах массовой культуры только начинается... "Покемон" трасплантировал "Могучий Атом" в сердца школьников более чем 65 стран, и 60% всей продукции в анимационной сфере производится в Японии... Японский культурный экспорт за последние десять лет вырос в три раза..., в то время как экспорт промышленный увеличился только на 20% "³.

ЯПОНИЯ КАК НОВЫЙ СУБЪЕКТ ГЛОБАЛИЗАЦИИ

До недавнего времени бытовало представление о так называемой однополярной или атлантической глобализации, которая выражалась, прежде всего, в распространении американской масс-культуры и соответствующей ей системы приоритетов, ценностей, образа жизни и духовных идеалов, что определялось как объективными причинами, в первую очередь, экономическим и политическим лидерством США в мире, так и субъективными, а именно целенаправленностью данного процесса. Это позволяет говорить некоторым исследователям о том, что глобализация выступает в форме "американизации". Или даже наоборот, что "американизация" и есть глобализация.

За Америкой по-прежнему остаются все ее прежние рычаги мирового влияния, в том числе неоспоримое "культурное превосходство", которое, согласно рассуждениям З. Бзежинского, является "недооцененным аспектом американской глобальной мощи". Ведь до сих пор, поясняет он, "что бы ни думали некоторые о своих эстетических ценностях, американская массовая культура излучает магнитное притяжение, особенно для молодежи во всем мире..."⁴

Это - неоспоримые факты, но современная реальность и не опровергает их, а предлагает новый расклад сил и новую конфигурацию "глобальной культурной глобализации", связанную с по-

явлением на карте мира других, более мелких специализированных, региональных и другого рода центров. И именно в этой плоскости пока еще вынуждена реализовывать свой культурный потенциал Япония.

Ведущие японские ученые, такие как культуролог-антрополог Харуми Бефу, настаивают на необходимости концептуального разделения понятий - "общая" и "локальная", или "специфическая" глобализация. Под общей глобализацией она понимает процессы, исходящие из центра, под которым подразумевается Запад. Но, как подчеркивает ученый, в настоящее время центры могут перемещаться и в другие регионы, в том числе и на Восток, что порождает свою "специфическую" глобализацию, которую можно наблюдать на примере Японии⁵.

Стремясь подчеркнуть неравнозначность "общей" и "специфической" глобализации по силе их воздействия на окружающий мир, Бефу для сравнения обращается к американской и японской массовой продукции. В первом случае речь идет о напитке "Кока-кола", получившем наибольшее распространение в мире, во втором - о японских мультфильмах-аниме, также облетевших буквально все страны. Однако если "Кока-кола", по утверждению Бефу, нигде и никогда не теряла своей американской самобытности и стала символом американской жизни, то японские анимационные ленты практически потеряли какую-либо национальную окраску, приобретя свойство универсальности, и именно это открыло для них безграничные возможности хождения по всему миру⁶.

Бефу особо подчеркивает важность выделения в концепции глобализации понятий "центра" и "периферии". При этом заостряет внимание на необходимости определенной культурной близости центра и периферии, поскольку информационный поток в ходе своего распространения, как правило, проходит через своеобразную культурную адаптацию, результат которой трудно предугадать.

Другой известный исследователь транснациональных культурных процессов Коити Ивабути в своей книге "Переориентированная глобализация" подробно рассматривает особенности японской "культурной глобализации" в АТР. По его мнению, "японские медиа-компании экспортировали в Азию, по сути дела, японский вариант адаптированной под себя западной культуры"⁷. И, таким образом, население Азии уже потребляет не западную продукцию в чистом виде, а ее адаптированную или, говоря другими словами, "гибридизированную" версию. Основная мысль этой работы сводится к тому, что расширение японского культурного влияния в АТР в 1990-е гг. имеет тесную связь с децентрализацией сил в рамках глобально-локальных отношений.

Эти высказывания японских исследователей - своеобразные перепевы идей одного из крупных разработчиков проблем глобализации Ульфа Ганнерса. Ученый выдвинул свою известную теорию "глобальной ойкумены", под которой он понимает регион постоянного культурного взаимодействия, обмена и перевода феноменов одной культуры на язык другой⁸. Если следовать ей, то получается, что Япония сегодня служит одним из основных региональных центров, через который продукты западной цивилизации поступают в азиатскую ойкумену.

Культурные потоки в пределах глобальной ойкумены не симметричны и не двусторонни. Большинство из них однонаправлены, с четким разделением центра, где формируются культурные послания, и периферии, где они воспринимаются. Культурные перемещения от периферии к центру ограничены. В качестве редких примеров можно назвать возникший в последние годы в Японии "азиатский бум".

Среди японцев стало модным путешествовать по странам Юго-Восточной Азии, покупать азиатские поделки, ходить в китайские, корейские рестораны и т.д. Однако их тяготение к азиатским культурам не может идти ни в какое сравнение с тем огромным интересом, который питает к Японии вообще и к ее товарам, в особенности, многомиллионная армия азиатских потребителей.

Ганнерс считает, что подобная ассиметричная структура типа центр-периферия - не единая система, покрывающая все измерения культуры и географические регионы. Это - множественный конгломерат с различными специализированными и региональными центрами, которые изменяются и сдвигаются во времени. Сейчас к таким специализированным центрам относят США (в области науки, новейших технологий и массовой культуры), Францию (в области моды и кухни) и Японию (в сфере корпоративной культуры). К региональным - Мексику в Латинской Америке, Египет - в арабском мире и т.д.

Япония в последние годы старается разрушить такую конфигурацию глобализационных сил и ее центров, все настойчивее стремясь к лидерству не столько в области менеджмента, сколько массовой культуры. Намного эффективнее Япония проявила себя именно в рамках массовой культуры. Так, мы уже упоминали, что в последние годы продукцию американских Голливуда и Диснея все настойчивее вытесняют японские киноленты, и прежде всего, анимационные. Парижской высокой моде уже давно брошен вызов японскими дизайнерами Ёдзи Ямамото, Рэй Кавакубо и др., противопоставившими европейской дизайнерской школе принципы японской эстетики. Сегодня буквально весь мир помешан на японской кухне, высоко ценя в ней не только экзотику и изящество, но и натуральные мо-

репродукты и их пользу для здоровья.

Складывается впечатление, что, окрыленная этими успехами, Япония в перспективе будет стремиться прочно утвердить себя в области массовой культуры на мировом уровне. Однако, принимая во внимание реальное положение вещей и многолетнюю монополию США в этой сфере, официальный Токио пока готов ограничить свои амбиции рамками Азиатско-Тихоокеанского региона. Азия вообще входит в сферу стратегических планов Японии, которая полагает, что именно здесь находится неиспользованный потенциал развития мирового сообщества и потому претендует на роль регионального лидера. Речь идет не только о возрастании "азиатского фактора" в торгово-экономических и внешнеполитических связях Японии, но и стремлении страны к наведению прочных и разнообразных культурных мостов с азиатскими странами.

Концепция японской культурной дипломатии базируется сегодня именно на идее региональной интеграции. Исследователь Коити Ивабути определяет это явление как "культурный регионализм", трактуя его как "своеобразный феномен, в рамках которого представители стран Юго-Восточной Азии стремятся выработать взаимоприемлемые основы для объединения своих национальных культур, подобно тому, как это имеет место на Западе"⁹. Наглядный пример "культурного регионализма" - проект 1990-х гг., который получил символическое название "Назад в Азию". Инициаторами этого проекта и его участниками вместе с Японией стали несколько стран Азии - индустриальных "тигров" и "тигрят", которые объединили свои усилия, прежде всего, в экономической сфере, однако и культурный вектор взаимодействия в этом проекте также представлен достаточно широко.

Можно вспомнить легендарную постановку "Короля Лира" в 1999 г. - результат сотрудничества театральных деятелей Японии, Китая, Сингапура, Индонезии, Таиланда и Малайзии. Проект финансировался Японским фондом. Основываясь на оригинале, спектакль не был простым воспроизведением знаменитой пьесы Шекспира. Создатели спектакля трансформировали его совершенно в отличное от первоисточника действо. Представители многонационального актерского коллектива использовали свои национальные языки, сценические приемы различных национальных театральных школ, включая театр "Ноо", Пекинскую оперу.

Европейская классика в современной азиатской интерпретации - достаточно редкий пример культурного взаимодействия азиатских стран, тогда как главным культурным продуктом современных транснациональных процессов является именно массовая культура, которая сегодня по-своему управляет и элитарной, и народной, и традиционной культурой, адаптируя их через свою систему ценностей и превращая в продукты массового потребления.

"ГЛОКАЛИЗАЦИЯ" И "КРЕОЛИЗАЦИЯ"

В последние годы многие страны Азии, и в особенности АТР, признавая сильное западное влияние, проявляют достаточно определенное сопротивление его абсолютной гегемонии и прилагают усилия для создания новой Азии, пусть еще не до конца свободной от западного диктата, однако стремящейся к утверждению собственной национальной идентичности. Это стремление к защите местной автономии породило появление концепции "глокализации", сторонниками которой являются сегодня многие японские исследователи, не признающие доминирования глобализационных процессов, видящие в современных мировых культурных потоках некую дихотомию: глобализация + локализация.

По сути дела, "глокализация" - это повсеместно распространенный вариант глобализации, органичное соединение процессов глобализации и локализации. На практике это означает сочетание процессов модернизации локальных культур с достижениями формирующей глобальной мультикультурной цивилизации, которое происходит в результате "гибридизации", т.е. конструктивного сотрудничества и взаимообогащения (национальных. -Е. К.) культур в границах культурных регионов¹⁰.

В рамках указанного подхода утвердилось понятие "глоболокализм" или "глокализм"¹¹. Это лексическое новообразование было предложено руководителем японской корпорации "Сони" Акио Морита и окончательно сформировалось и обрело сторонников на XXII Всемирном социологическом конгрессе в Мадриде (1990 г.). Социологи, использующие данный термин, американские аналитики Р. Робертсон, М. Арчер и др., при рассмотрении глобальных процессов подчерчивают важнейшие изменения, происходящие в локальных, т. е. местных сообществах, малых культурах и субкультурах, которые проявляются в способности основных тенденций в сфере производства и потребления универсальных товаров перевоплотиться в региональные формы, т. е. подстроиться к специфике локального рынка.

В условиях глобализации процесс адаптации культурного продукта к местным условиям - его своеобразная локализация, что в настоящее время принято обозначать термином "креолизация", проходит более или менее одновременно в разных частях мира.

Возьмем, к примеру, самые популярные сегодня в мире манга и аниме, продвижение которых в другие страны зачастую сопряжено с рядом объективных сложностей, и прежде всего, связанных со спецификой японского национального образного мышления.

В большинстве случаев широкое распространение японских манга и аниме в других странах требует большой адаптационной работы, они подвергаются серьезной редактуре и адаптации к местным реалиям и вкусам. Так, исследователи Макадзу Кубо и Анна Эллисон указывают на то, что такие популярные в Японии аниме, как "Принцесса Момонокэ" и "Сейлор Мун", не имели успеха в Америке, поскольку не были достаточно адаптированы к художественным вкусам американской аудитории¹².

Процесс "креолизации" практически неизбежен в любой ситуации, при этом в одном случае стратегией успеха продукта на зарубежном рынке может стать сохранение в максимальном объеме его национального своеобразия, тогда как в другом - необходима его кардинальная трансформация.

Достаточно наглядно это можно продемонстрировать на примере японской кухни. В частности, речь идет о непременном сохранении в любой национальной среде названия самого популярного блюда японской кухни - "суши", которое не подлежит переводу на местные языки, так как является главной национальной идентификацией этого кулинарного продукта. То же самое, как правило, относится и к названию ресторанов, которые должны нести в себе сугубо национальное начало, а потому обозначаются достаточно известными за рубежом японскими словами - татами, самурай и т.д.

Для передачи национального колорита в японских ресторанах зачастую прибегают к воссозданию чисто японской атмосферы -соответствующего интерьера, освещения, комнат с татами и т.д. Весь обслуживающий персонал одет в национальную одежду и разговаривает на японском языке. В небольших уютных в духе японской традиционной эстетики залах обычно звучит национальный инструмент - кото и японская национальная музыка и т.д.

По мере того как японская кухня стала приобретать популярность во всем мире, практически повсеместно встала задача ее демократизации - увеличения числа посетителей за счет максимального снижения цен на предлагаемое меню. Как это достигается? Прежде всего, за счет отказа от внешних атрибутов, несущих в себе национальную символику, или сведения их до минимума. В результате: интерьер меняется на стандартный для подобного рода мест общепита, повара, официанты набираются из числа местных жителей, а японский национальный костюм заменяется на привычную для этих мест одежду и т.д.

Другой путь "креолизации" продукта - это создание своего рода "вариаций на заданную тему". Конкретный пример: один японский ресторан в г. Пало Альто, в Калифорнии, приобрел большую популярность по всей стране, прежде всего благодаря своему нестандартному и весьма оригинальному меню. Здесь предлагают роллы под буквально невообразимыми для японцев названиями, типа "яблоко" или того еще удивительнее - "IBM", "Hewlett Packard" и т.д., что отражает местную специфику этого района - всем известной "Силиконовой долины". Более того, когда дочь бывшего президента США Челси Клинтон, обучавшаяся неподалеку в одном из университетов, посетила это заведение, здесь сразу же появилась в меню новая разновидность суши "Челси ролл". Данный рекламный ход был рассчитан, в первую очередь, на привлечение новых посетителей из числа "продвинутой" молодежи.

В г. Мехико в одном из крупных супермаркетов "Superama" суши делаются по заказу, причем в меню включено более 30 их разновидностей, большую часть из которых вряд ли можно встретить в Японии. Популярностью здесь пользуются суши с большим количеством перца и специй, что соответствует привычным для этих мест вкусовым нормам. Повар - мексиканец, и все обустроено таким образом, что национальная японская специфика заведения практически полностью утратила свое значение. Именно этот тип японских ресторанов, рекламирующих японскую еду по низким ценам, широко распространен сейчас во многих странах мира.

Типичный феномен в процессе "^локализации" - это война между традиционалистами и местными адептами японской продукции в споре о дозволенных границах в "креолизации" продукта. В роли традиционалистов обычно выступают японцы, в обязанности которых входит пропаганда национальной культуры. Так, например, первые попытки в распространении спортивной борьбы дзюдо в других странах мира предполагали строгое соблюдение не только правил борьбы и всех японских ритуалов, но и облачение в весьма тяжелые красочные, почти театральные костюмы, совершенно неприемлемые в понимании европейцев для занятия спортом. Итог борьбы: победа западных спортивных функционеров, быстро приобщивших местное население к этому новому для них виду спорта. В конечном счете, японские традиционалисты достигли поставленной цели, сделав дзюдо международным видом спорта, правда, пожертвовав при этом некоторыми элементами национальной атрибутики.

Та же ситуация сложилась и в

случае приобщения американцев к традиционному японскому искусству игры на барабанах "додзё". Сэйити Танака был одним из первых, кто организовал концерты японских барабанщиков в Америке и под впечатлением огромного успеха решил обучать этому искусству американцев. Однако, несмотря на достаточно большое число желающих овладеть его редким мастерством, очень скоро ряды его учеников заметно поредели из-за непомерных, на их взгляд, требований учителя, настаивавшего на неукоснительном соблюдении всех национальных канонов и строгих правил игры на этом инструменте. В результате образовалась своя, американская школа игры на "додзё", которая допускает большую индивидуальную свободу в исполнительской практике.

ИМИДЖ СТРАНЫ СО ЗНАКОМ "+" И СО ЗНАКОМ "-"

Почему "креолизированные" версии японских манга, аниме, теледрам, разного рода программ, в том числе музыкальных шоу с участием поп-идолов японской эстрады, так популярны в странах Азии, более чем где-либо? И в то же самое время, почему рестораны "Макдональдс" и их непременный атрибут - "гамбургеры" так популярны в Азии без какой-либо японской аранжировки?

По мнению К. Ивабути, в случае с американскими товарами "...дело здесь в досконально продуманном и великолепно созданном образе страны-производителя этой продукции, в данном случае - в ассоциации с привлекательным имиджем американского стиля жизни"¹³. Америка стала для японцев символом прогресса, богатства и процветания, и в этом смысле - эталоном для подражания. Но здесь же скрывалась и причина определенного раздражения по отношению к ней, поскольку уподобление Америке отодвигало на задний план японские национальные ценности и самобытность.

В случае же с Японией дело обстоит значительно сложнее, хотя, казалось бы, японское культурное присутствие в Азии более органично и естественно, нежели деятельность западного культурного бизнеса. Японию и многие страны Азии на протяжении веков связывают общие этнокультурные особенности, общие религиозные и мировоззренческие основы, историческое прошлое, которые резко противостоят принципам западной цивилизации.

Японские ученые много пишут об "азиатской сущности", "национальном аромате" японской культуры, которая якобы именно в силу этих своих особенностей легко резонирует в душе местного потребителя. Исследуя это явление, японский ученый Сумико Ивао выдвигает понятие "общего душевного настроя", тогда как другой ученый, Акио Игараси, предпочитает термин -"общие культурные переживания", а социолог Сино Хонда, в свою очередь, предлагает рассуждать о своеобразии "дальневосточной психики" и т.д.¹⁴

По сути дела, речь идет о национально-культурной общности, которая уходит своими корнями в историческое прошлое народов, так же как и религиозные верования, народные традиции, иероглифическая письменность и т.д., что в значительной степени облегчает понимание культур в рамках единого региона. Кстати говоря, даже такой фактор, как биологическая близость японцев и жителей соседних государств, также играет свою особую роль. Не в нем ли одна из основных причин столь высокой популярности японской косметики - "Сисэйдо" или "Пола" и японской моды в Корее, Китае и других странах Азии.

Но здесь возникает другого рода вопрос: почему, несмотря на культурную и биологическую общность с японцами, народы этих стран с их древней и весьма многообразной национальной культурой, самобытным фольклором, богатыми духовными традициям все-таки стремятся приобщиться именно к современным японским культурным образцам? Только ли в силу когда-то существовавшей культурной общности?

Если концепция культурной общности практически безотказно работает на страны, близкие к Японии по своим цивилизационным (этнокультурным, религиозным и т.д.) признакам, такие как Китай, Корея, Тайвань, большая часть Сингапура, то как объяснить этот японский феномен применительно, например, к преимущественно мусульманским Малайзии или Индонезии? Ведь и там в последние годы все решительнее настаивают на своей независимости от Запада, выдвигая лозунг "Азиатизация Азии" или "Назад в Азию". Является ли этот своеобразный "азиацентризм" достаточным основанием для того, чтобы говорить о новой культурной общности жителей всех азиатских стран? Это риторическое предположение вызывает сомнения и много вопросов.

Придавая особое значение этим фактам, трудно не впасть в достаточно распространенные ошибочные суждения. Во-первых, это - миф, который Япония сама во многом создала о себе в мире, сформировав расхожие культурные метафоры красоты, совершенства, утонченной духовности. Во-вторых, это - стереотипная интерпретация китайской и японской цивилизации европейскими исследователями. Она проистекает, в частности, из-за принципиальной несовместимости западной психологии и восточных религий. И все же эта неадекватность восприятия восточных цивилизаций характерна именно для европейской мысли, поскольку, если говорить, например, о способностях японцев воспринимать и копировать чужую культуру, то они почти не знают себе равных.

Средневековая японская культура во многом базировалась на подражании китайским образцам, неким типовым каноническим формам как повторениям истинной традиции. Но постепенно происходило искажение типовых форм, шло формирование собственной японской культуры. Во многом такая восприимчивость позволила японцам не просто освоить, перенять западные технологии и культуру, но сделать эти заимствования специфически японским явлением.

Во-вторых, такой, казалось бы, объединяющий азиатские народы фактор, как общее историческое прошлое, опять же не работает на эту концепцию. Нередко образ Японии вызывает в большей степени отторжение от ее культурной продукции, так как ассоциируется с тяжелыми воспоминаниями азиатских народов о колонизаторском и милитаристском прошлом этой страны или же с ее недавним негативным имиджем "экономического животного", что явилось результатом японской экономической экспансии в страны Азии.

Самый яркий тому пример - Южная Корея. С одной стороны,

японская массовая культура пользуется здесь, возможно, самой большой популярностью в АТР, с другой - до сих пор полностью не снят запрет на допуск на корейский рынок товаров японской поп-индустрии. Причины этому достаточно противоречивому явлению следует искать в сложнейшей истории отношений двух государств, которая не раз омрачалась вооруженными конфликтами и десятилетиями японского колониального режима.

Так стоит ли искать основную причину японского культурного бума в Корее и других странах этого региона только в общности культурных истоков? Думается, что нет. Скорее, она кроется все-таки в огромном тяготении этих народов к западной культуре, к которой они приобщаются через посредство Японии, не только взявшей на себя роль моста между Западом и Востоком, но и достаточно успешно адаптирующей западную культуру к азиатской специфике. При этом для одних народов лаконичная приписка "сделано в Японии" сразу же делает товар необычайно привлекательным и ассоциируется с многовековой культурой, современными технологическими и экономическими достижениями. Для других же - с Западом.

Ученые К. Манабэ и С. Холст провели исследования того, как позиционируется Япония в рекламе в немецких журналах¹⁵. В массе приведенных ими примеров использования в рекламе японской специфики рекламируемый товар не имел никакого отношения к Японии, но японский колорит придавал ему особую привлекательность ввиду царившей в 1990-е гг. в Европе моды на Японию.

По наблюдению тех же исследователей, рекламируя свои товары в Китае, японские компании особо подчеркивали их японское происхождение, рассчитывая на преклонение китайцев перед высочайшим качеством японских товаров. Расчет был сделан на то, что негативный образ Японии военных лет ушел в прошлое и полностью вытеснен послевоенным представлением об этой стране как мировом индустриальном и технологическом гиганте.

Зачастую бывает и так, что сама принадлежность к Японии делает тот или иной культурный товар малопривлекательным для потребителя, а порой даже появляются государственные запреты на его ввоз в страну. Опять же яркий пример - Южная Корея. Каким же путем разрешается эта идеологическая или психологическая проблема, а в ряде случаев и культурный конфликт?

Корейская исследовательница Хан Сун Ми, например, задается вопросом по поводу позиции южнокорейских школьников, которые создают многочисленные веб-сайты, посвященные японской поп-культуре, помнят генеалогическое древо всех японских звезд кино и режиссеров и в то же самое время пишут достаточно эмоциональные националистические сочинения на выпускных экзаменах по проблемам спорных с Японией островов¹⁶.

Разрешение этой психологической проблемы она видит в осуществлении принципа "разделения духовных ценностей". В данном случае это означает, что, с одной стороны, представители молодого поколения способны поставить на чашу весов свои враждебные чувства к Японии - продукт работы интеллекта и идеологического влияния, и свои естественные эмоции - увлечение японской поп-культурой, с другой. Таким образом, молодой человек способен писать школьное сочинение, осуждая Японию, и в то же самое время наслаждаться разглядыванием японской манга.

"Такое разделение, - пишет Хан Сун Ми, - становится возможным благодаря существующим различиям между медиасферой, техносферой и финансферой, с одной стороны, и идеосферой, с другой". Это разделение создается путем "осознанной попытки отделить идеологическую реальность официальной националистической идентичности от технологической, финансовой реальности современного производства"¹⁷.

Японцы вправе выбрать для названия своего товара любое слово, в том числе не японского, а английского происхождения, например, "Сони", "Панасоник", "Никон", поскольку японское имя может создавать дополнительные барьеры на иностранном рынке. Заметим, что та же фирма "Панасоник" имеет другое название на Японских островах - "Мацусита дэнки". Ясуо Куроки -изобретатель "Sony Walkman" -прямо заявляет о том, что "корпоративная стратегия "Сони" заключается в том, чтобы минимизировать либо нейтрализовать в товаре японскую идентичность, чтобы избежать всевозможных покупательских ассоциаций с продукцией Японии военного прошлого"¹⁸.

Товар сам по себе может подлежать так называемой "анонимизации" - от слова анонимность. Так, анимационные фильмы, направляемые на экспорт, могут быть подвержены серьезной редактуре, полностью лишающей их национальных черт, чтобы таким образом заранее обезопасить себя от всякого рода потенциальных вопросов, которые могут возникнуть у иностранного зрителя.

Так случилось и с известной лентой "Покемоны" при подготовке ее к показу в США. Были изменены имена героев, даже сюжет, затраты составили около 700 тыс. долл. Американская детвора наблюдала за захватывающими поединками не Мусаси и Кодзиро, а Джесси и Джеймса. Вместо палочек для еды в руках у персонажей фильма оказались стаканы с лимонадом. Из фильма были удалены практически все японские реалии, иероглифические надписи и другие детали национального колорита и т.д. Более того, полностью было изменено музыкальное сопровождение. В результате получилось совершенно иное художественное прочтение фильма, по существу - американская мультипликация для американских детей.

Тем не менее, как показывает достаточно обширная практика, азиатский покупатель вполне способен безошибочно распознать японскую продукцию. Инте-

ресный эксперимент был проведен в университетах Гонконга, Бангкока и Сеула: студентам ставилась задача отличить японские музыку, аниме и комиксы, переведенные на местные языки, от других образцов. И практически все легко и без особых затруднений смогли определить товары японского или другого иностранного производства и местные подделки. В данном случае, видимо, речь может идти о специфическом японском колорите, жанровой стилистике, не способных потеряться в общем азиатском потоке.

ФАКТОРЫ, ВЛИЯЮЩИЕ НА КУЛЬТУРНЫЕ ПОТОКИ

Рассматривая особенности японской культурной глобализации, мы невольно подходим к вопросу о механизмах ее осуществления, среди которых одними из самых мощных являются усиливающиеся миграционные потоки. Бизнесмены, деятели культуры, студенты, иммигранты и др., кто надолго или на короткий срок покидает пределы своей страны и рассеивается по всему миру, становятся носителями и пропагандистами японской культуры, создавая мировую японскую этно-среду.

Второй путь японской культурной глобализации связан с потоком товаров культурной индустрии, которые распространяются в мире без участия представителей японской диаспоры за рубежом. При этом здесь следует четко различать два уровня: государственный и частный. И если второй путь дает неофициальные, но вместе с тем широкие возможности для использования различных каналов для проникновения японской культурной продукции в другие страны, то первый вариант в случае с Японией зачастую блокируется всевозможными официальными ограничениями, во многом связанными с состоянием межгосударственных отношений (о Южной Корее говорилось выше). Пример другого рода - это строгий контроль американцев за импортом в страну японской аниме-продукции, не всегда отвечающей пуританским нравам в США. Налицо - достаточно серьезное противоречие общим теоретическим положениям глобалистской доктрины о размывании границ и об исчезновении всякого рода регламентации. В реальности процесс глобализации зачастую сдерживается подобного рода проблемами.

Следующий важный фактор, а вернее, необходимое условие, оказывающее влияние на ход глобализации, - это высокие показатели экономического развития и уровня жизни стран - рынков японской культурной продукции. Наличие в них достаточно массового среднего класса и его стабильный доход позволяют не ограничивать своих желаний в приобретении импортных товаров для приятного времяпрепровождения. Конечно же, следует принимать в расчет и развитие в странах Азии средств массовых коммуникаций - радио, телевидения, кабельной и космической связи.

Осуществление Японией своей глобалистской миссии в странах Азии сопряжено с рядом ее собственных проблем. Так, огромные возможности, которые таит в себе глобальная информационная сеть, не могут быть эффективно реализованы японцами по причине главным образом лингвистического характера. Японский язык в силу своего недостаточного распространения в Азии, не говоря уже о других регионах, пока все еще мало приспособлен для широкого применения в коммуникативно-дискурсивном пространстве. Сегодня около 1,5 млрд. людей пользуются в качестве средства общения английским языком. 90% всей информации, большинство компьютерных программ написаны на английском, который фактически уже стал языком мировых технических и научных периодических изданий, языком электроники, медицины и космических технологий.

Существенным тормозом для выполнения Японией роли регионального культурного лидера является японский национальный менталитет. Отношение к внешнему миру в Японии всегда отличалось двойственностью. Здесь долгие годы традиционно существовало чувство национальной неполноценности по отношению к иностранцам-неазиатам как следствие многовековой языковой, географической и культурной изоляции страны и ощущение отставания и необходимости иностранных заимствований. И вместе с тем, японцев никогда не покидало чувство уникальности и превосходства японской культуры и японского духа над иностранным, особенно по отношению к своим азиатским соседям, что не один раз в истории Японии принимало форму ярко выраженных националистических выступлений. Более того, в своих контактах с внешним миром японцы ориентированы не на стремление опровергнуть миф о собственной уникальности, а на поиск аргументов в пользу ее подтверждения.

* * *

Сегодня, наверное, еще рано говорить об окончательном формировании принципов устройства нового глобализационного мира. Правильнее сказать, что мир сейчас находится на этапе глобальных изменений, охвативших все страны, но еще далеких от окончательного завершения. В этом отношении японское общество, сделав большие успехи на пути глобализации в экономической, информационной и других сферах, в культурной области, несмотря на огромные успехи, все еще, скорее, вынашивает идеи о своей определяющей и лидирующей роли в этом процессе, нежели в полной мере реализует их в действительности.

¹ Цит. по: Япония и современный мировой порядок. М., 2002, с. 165.

² http:// www.knogg.net

³ Time. 04.08.2003.

⁴ Бзежинский З. Великая шахматная доска. М., 1998, с. 38.

⁵ Japan in Comparative Perspective. Kyoto, 1998, p. 198.

⁶ The Japan Foundation Newsletter. December 1995, vol. XXIII, p. 3.

⁷ Iwabuchi Koichi. Recentering Globalization. Tokyo, 2002, p. 20.

⁸ Подробно см.: Hannerz Ulf. Notes on the Global Ecumene. N.Y., 1989, p. 65 - 75.

⁹ Iwabuchi Koichi. Op. cit.

¹⁰ www.orenburg.ru/culture/credo

¹¹ Global Culture Nationalism, Globalization and Modernity. L., 1990.

¹² Masakazu Kubo. Why Pokemon Was Successful in America? // Japan Echo. Vol. 27, 2000 N 2, p. 78 - 87.

¹³ Цит. по: Harumi Befu. Globalization from Bottom Up: Japan's Contribution // Japanese Studies. 2003, Vol. 23, N 1, p. 11.

¹⁴ http:// cc.msnscache.com

¹⁵ Kazufumi Manabe. Gurobaru komyuni-keshon toshite no kokoku - Nihon no kokoku to sekai no kokoku. In: Sachio Tsuda and Hisao Sekine. Gurobaru komyunikeshon-ron. Kyoto, 2002 p. 101 - 114.

¹⁶ Han Seung-Mi. Consuming the Modern: Globalization, Japanese Things and the Politics of Cultural Identity. In: Korea // Globaliza-ting Japan (Eds. Harumi Befu and Sylvie Guichard-Anguis). London, 2001, p. 194 - 208.

¹⁷ Ibidem.

¹⁸ Цит. по: Harumi Befu. Op. cit., p. 17.

Постоянный адрес данной публикации: