М. Изд-во "Наука". 1975. 350 стр. Тираж 2550. Цена 1 руб. 46 коп.

История российского абсолютизма давно привлекает внимание исследователей. Советские ученые внесли значительный вклад в ее изучение. В их работах рассматривались в той или иной степени многие аспекты указанной темы¹ . Однако проходившая в конце 60-х - начале 70-х годов дискуссия по проблемам истории абсолютизма в России² показала не только всю значимость и актуальность этой темы, но и необходимость ее дальнейшей углубленной разработки. Она выявила различия во взглядах на классовую природу и эволюцию самодержавия и необходимость создания трудов, в которых бы на основе марксистско-ленинской концепции был обобщен накопленный материал. Поэтому появление монографии старшего научного сотрудника Института государства и права АН СССР А. М. Давидовича вполне закономерно.

В отличие от более ранних исследований для рецензируемой работы характерен многосторонний охват темы, комплексный подход к ее решению. Автор ставит своей целью, исходя из ленинских оценок самодержавия, определить экономическую и социально-политическую основы, а также исследовать классовую сущность и эволюцию царской монархии в эпоху монополистического капитализма. Это определяет и структуру книги.

¹ Е. Д. Черменский. Буржуазия и царизм в первой русской революции. М. 1970; В. Я. Лаверычев. Царизм и рабочий вопрос в России (1861 -1917). М. 1972; Ю. Б. Соловьев. Самодержавие и дворянство в конце XIX в. Л. 1973, и др.

² См. "История СССР", 1968, NN 2, 4, 5; 1969, NN 1, 3, 6; 1970, NN 1, 4; 1971, NN 1, 2, 3, 4; 1972, N 4; "Вопросы истории", 1968, N 5; 1971, N 7.

стр. 168

Достоинством монографии является ее направленность против измышлений современных буржуазных исследователей российского абсолютизма, которые проявляют большой интерес к этой теме. Проблему самодержавия они изучают в русле антимарксистской концепции о незакономерности Великой Октябрьской социалистической революции. Так, американский советолог А. Мейер заявил, что "революционный переворот" в России не был объективно назревшим, а "огромное большинство" населения в стране считало, что его "потребности и надежды" могли бы быть удовлетворены царизмом³ . Другой буржуазный историк, Т. Эспер, утверждает, что в трудах основоположников марксизма нет сколько-нибудь определенных суждений о российском абсолютизме⁴ . В противовес буржуазной историографии А. М. Давидович доказывает, что у В. И. Ленина, опиравшегося на труды К- Маркса и Ф. Энгельса, была стройная концепция по этому вопросу. В монографии отмечается, что ныне эта концепция, созданная в огне классовых битв, "острое оружие в борьбе с буржуазной идеологией, антикоммунизмом и ревизионизмом, ключ к решению спорных вопросов истории государства и права царской России XVII-XX вв." (стр. 27).

"Сущность царского абсолютизма невозможно понять без выяснения его конкретной экономической основы", - справедливо пишет автор (стр. 33). В книге проводится ленинская мысль о том, что главной материальной основой самодержавия было помещичье землевладение. Своим острием эта часть работы направлена против современных буржуазных историков, воспринявших точку зрения представителей господствовавших классов России о том, что помещичье землевладение не являлось тормозом социально-экономического и политического развития страны. А. М. Давидович убедительно показывает, что, несмотря на сокращение помещичьего землевладения (процесс, который сильно гипертрофируют и возводят в ранг главного явления в сельском хозяйстве советологи), крепостнические латифундии на деле и в период империализма оставались экономическим фундаментом самодержавия. Вместе с тем автор отмечает, что помещичье землевладение существовало уже в условиях все более глубокого проникновения капиталистических отношений в сельское хозяйство страны. Он не согласен с мнением некоторых исследователей⁵ , которые считают, что аграрный строй России вплоть до 1917 г. был полукрепостническим, а крепостнический уклад в деревне был господствующим. Авторская позиция отражает современный уровень развития советской исторической науки, в основе которой в данном вопросе лежит ленинская теория о двух путях развития капитализма в сельском хозяйстве.

Вторую экономическую опору самодержавия автор усматривает в государственно-капиталистическом хозяйстве, "подобного которому в то время не знало ни одно государство" (стр. 42). Однако поскольку вопрос о государственном капитализме как одной из экономических опор самодержавия является дискуссионным, то он требует дальнейшей разработки и прежде всего привлечения ленинских оценок.

А. М. Давидович исследует также вопрос о социально-политической основе царизма в эпоху империализма. При этом на конкретном материале раскрываются ленинские положения о трех боровшихся политических лагерях (правительственном, буржуазно-либеральном и революционно- демократическом во главе с рабочим классом, руководимым партией большевиков). Автор приходит к правильному заключению, что социально- политической основой царизма оставался дворянски-крепостнически- помещичий класс, создавший свои партии и организации. Вместе с тем он дает полный спектр сил, служивших социально-политической опорой царизма. В числе этих сил он указывает (что далеко не всегда делается в наших исследованиях) православную церковь, а также феодальные элементы и духовенство национальных окраин империи (стр. 62 - 93).

Правомерно решение А. М. Давидовича охарактеризовать два других политических лагеря: либерально-буржуазный и революционно- демократический - и их взаимоотношения между собой и с царизмом. Здесь, как нам думается, наиболее трудной задачей, стоявшей перед автором, был вопрос

³ A. Meyer. Communism. N. Y. 1967, p. 30.

⁴ Th. Esper. Recent Soviet Views of Russian Absolutism. "Canadian- American Slavic Studies", v. VI, N 4, Winter 1972, p. 621.

⁵ См. "Вопросы истории капиталистической России. Проблема многоукладности". Свердловск. 1972, стр. 91.

стр. 169

о политической роли крупной буржуазии и ее месте в системе трех лагерей. Говоря о классовой природе либерального лагеря, А. М. Давидович подчеркивает его буржуазный характер (стр. 95). Однако из текста книги не ясно, какие группы буржуазии входили в состав либерального лагеря. Противоречива позиция автора относительно места, которое он отводит финансовой олигархии, торговому купечеству. Вопросы социальной структуры российской буржуазии, ее политического лица не относятся к числу окончательно решенных и исчерпанных для исследования в советской научной литературе.

Определяя состав революционно-демократического лагеря, А. М. Давидович подвергает справедливой критике мнение некоторых советских историков (А. Я. Авреха, Н. И. Павленко) о том, что крестьянство было социальной опорой царизма (стр. 128 - 134)⁶ . "Объективные условия, - пишет он, - вынуждали крестьян вести решительную борьбу за уничтожение всех остатков крепостничества в землевладении и политическом строе, за свержение самодержавия. И крестьянство вело эту борьбу. Оно не было и не могло быть социальной основой царизма" (стр. 153). Утверждения о том, что крестьянство являлось опорой царизма, не согласуются с тем фактом, что В. И. Ленин выдвинул идею союза рабочего класса и крестьянства еще до революции 1905 г., когда этот союз стал реальностью.

В книге придается важнейшее значение освещению роли пролетариата как гегемона всенародной борьбы против самодержавия. Союзником рабочего класса в этой борьбе было крестьянство; либеральная же буржуазия, претендуя на руководство в революционном движении, больше боялась революции, чем реакции, и вследствие этого тяготела к сделке с царизмом. Автор справедливо отмечает, что только самоотверженная борьба пролетариата и крестьянства вынуждала царизм идти на уступки. В связи с этим следует заметить, что желательно было бы ярче выявить роль крестьянства в революции 1905 - 1907 годов. Кроме того, в работе не вполне четко охарактеризована роль в революции 1905 - 1907 гг. I и II Государственных дум и деятельность в них партий и групп.

Своего рода эпицентром книги является проблема соотношения классовой сущности самодержавия и его эволюции, ибо от правильной трактовки этой проблемы во многом зависит уяснение подлинных причин падения самодержавия в России. А. М. Давидович приходит к выводу, что самодержавие, претерпевая под воздействием классовой борьбы определенную эволюцию, оставалось вплоть до своего свержения "орудием диктатуры одного класса, именно крепостнически - дворянски - помещичьего", но свое политическое господство феодалы осуществляли "при поддержке буржуазии, смертельно напуганной революцией 1905 - 1907 гг." (стр. 228). В монографии показано и то, что "самодержавие было до известной степени и самостоятельно организованной политической силой" (там же). Следует вместе с тем отметить некоторую абстрактность авторского тезиса о "поддержке" буржуазией политического господства крепостников. А. М, Давидовичу следовало бы развернуть свою позицию в этом вопросе. Автор отмечает, что в условиях нарастания классовой борьбы в эпоху монополистического капитализма существование феодальной политической надстройки, крупного помещичьего землевладения все более обостряло антагонистические противоречия в стране, делало закономерным полное фиаско царского режима.

Рассматривая вопрос о классовой сущности самодержавия в эпоху империализма, автор вскрывает беспочвенность дворянских и буржуазных теорий о надклассовости российского абсолютизма, гальванизируемых современной антикоммунистической литературой. В книге специально исследуется классовый характер основных компонентов самодержавия. На документальном материале в работе подтверждено, что не только царь, царская фамилия и придворная камарилья, но и совет министров как глава бюрократии являлись, по существу, органами диктатуры крепостнически-дворянски- помещичьего класса и выражали интересы прежде всего "первенствующего сословия", а затем уж и лишь в определенной мере и интересы буржуазии. Однако разбираемый в книге вопрос о составе высшей бюрократии требует более глубокого изучения.

В работе содержится серьезная критика

⁶ Это положение критикуется также в работах: В. И. Буганов. Об идеологии участников крестьянских войн в России. "Вопросы истории", 1974, .N" 1; Г. А. Арутюнов. Рабочее движение в период нового революционного подъема 1910 - 1914 гг. М. 1975, стр. 11 - 12, и др.

стр. 170

точки зрения А. Я. Авреха, согласно которой абсолютизм в России претерпел в своем развитии изменения, позволяющие говорить о его буржуазной или полубуржуазной природе (стр. 207 - 210)⁷ . Уместным является вопрос, который автор задает своим оппонентам: если абсолютизм стал таковым, то зачем нужны были две буржуазно-демократические революции, главная цель которых состояла в уничтожении самодержавия? (стр. 342). Вместе с тем опровергается и проводившееся в ряде работ⁸ мнение, что самодержавие вовсе не претерпело каких-либо изменений, что не произошло никакого ограничения его прав (стр. 284). Такое утверждение означает на деле принижение значения революции 1905 - 1907 гг., проломившей, по словам В. И. Ленина, "брешь" в старом самодержавии⁹ . Автор подчеркивает, что в России была конституция (хотя более или менее фиктивная) и был (в виде почти безвластной Государственной думы) парламент. Однако в стране не было буржуазной монархии, как утверждали российские либералы. Характеризуя институт конституционной монархии и указывая на принципиальные отличия этого учреждения от самодержавия с конституцией и парламентом, автор отстаивает ленинскую мысль о том, что самодержавие в России, не меняя своей феодальной сущности, сделало в XX в. лишь второй шаг по пути к буржуазной монархии (стр. 286, 289 - 291).

Впервые в литературе в монографии раскрывается понятие "конституционное самодержавие". Автор заключает, что это понятие, с одной стороны, подчеркивает тот решающий факт, что самодержавие сохранилось, а с другой - означает, что царизму пришлось под давлением народной революции облечься в ненавистный ему конституционный костюм, замаскироваться парламентскими формами. В результате "при конституционализме на словах сохранился абсолютизм на деле" (стр. 345).

А. М. Давидович особо подчеркивает вынужденность уступок самодержавия. В литературе встречается утверждение¹⁰ , что царизм хотел дать реформы, но не мог, ибо тому мешала революционная ситуация. Критикуя это мнение, автор указывает на то, что царизм никогда не хотел добровольно проводить реформы, но шел на них под влиянием изменений в экономическом строе и классовой борьбы. Несмотря на попытки подновления, на определенную эволюцию в период 1905 - 1907 гг. (автор насчитывает четыре этапа этой эволюции), царизм не смог решить "проклятые" вопросы, стоявшие перед страной. Отсюда неизбежность второй буржуазно-демократической революции, похоронившей в 1917 г. царское самодержавие.

⁷ Критику этого мнения см. также: А. Н. Сахаров. Исторические факторы образования русского абсолютизма. "История СССР", 1971, N 1; И. А. Федосов. Социальная сущность и эволюция российского абсолютизма. "Вопросы истории", 1971, N 7, стр. 48.

⁸ С. В. Юшков. История государства и права СССР. Ч. 1. М. 1950, стр. 605; "История государства и права СССР". Ч. 1. Свердловск. 1971, стр. 369, и др.

⁹ См. В. И. Ленин. ПСС. Т. 17, стр. 342.

¹⁰ А. Я. Аврех. Столыпин и Третья дума. М. 1968, стр. 510 - 511.

Permanent link to this publication: