Д. МОСЯКОВ

Доктор исторических наук

Процессы интеграции в Восточной Азии развиваются все более интенсивно. Достаточно регулярно появляются сообщения о создании зон свободной торговли (ЗСТ) в регионе. Так, например, на последней встрече в верхах в формате "АСЕАН плюс три" (АСЕАН плюс Китай, Япония, Южная Корея), состоявшейся в конце 2004 г. в столице Лаоса - Вьентьяне, японские и южнокорейские руководители в очередной раз заявили о своей готовности начать переговоры об образовании зон свободной торговли со странами АСЕАН в 2005 г.

Индийские руководители также заявили о желании Дели создать единое торговое пространство со странами АСЕАН в 2006 г. Аналогичное намерение есть и у Тайваня. Создается впечатление, что Большая Восточная Азия находится сейчас на переломном этапе своего развития, когда формируются новые связи и союзы, когда меняется расстановка региональных сил.

Однако при более глубоком анализе впечатление это довольно обманчивое. С одной стороны, перемены в расстановке региональных сил действительно происходят, но с другой, если глубже вникнуть в декларации лидеров ряда стран - экономических "тяжеловесов" региона, выяснится, что они легко подразделяются на две группы. Одна включает в себя громкие заявления, которые почти не подкрепляются реальными действиями. Примером такой "пропагандистской" интеграции могут служить японские предложения о создании зоны свободной торговли Японии и стран АСЕАН, которые обсуждаются вот уже почти четыре года, но какого-либо практического движения к их реализации не происходит.

Вторая - это то, что осуществляется на практике, и, в первую очередь, реальный процесс формирования зоны свободной торговли Китая и стран АСЕАН. Продвижение вперед здесь очевидно, и лишним подтверждением служат два ключевых для ускорения процесса взаимной интеграции соглашения - "о торговле товарами" и "о механизме урегулирования торговых споров", которые были подписаны на последнем саммите руководителей Китая и стран АСЕАН. Эти соглашения, хотя и носят технический характер, на самом деле открывают путь к созданию CAFTA - зоны свободной торговли Китай - АСЕАН.

Подписанные во Вьентьяне документы вступили в силу 1 июля 2005 г. С этого момента стороны должны были постепенно снижать таможенные барьеры на пути торговли товарами более чем 7 тыс. наименований. В результате уже к 2015 г. Китай и АСЕАН создадут ЗСТ, которая по объему товарооборота будет уступать лишь Европейскому союзу и NAFTA - Североамериканскому соглашению о свободной торговле. Ее население будет составлять 1,7 млрд. человек, а валовой внутренний продукт - достигать 2 трлн долл.

В чем причина такого последовательного движения к интеграции обеих сторон? Ведь еще сравнительно недавно отношения между ними были не просто холодными и подозрительными, но враждебными. Для ответа на этот вопрос в первую очередь следует структурировать интересы Пекина, который является главным инициатором объединительного процесса, и стран АСЕАН, которые, несмотря на все возможные угрозы, связанные с их тесной интеграцией с Китаем, последовательно продолжают идти по пути все более тесного сближения с этой крупнейшей азиатской страной.

Что касается китайских интересов к интеграции со странами АСЕАН, то их можно подразделить на две группы: одни официально провозглашаются, другие остаются за кадром и реализуются без особой огласки.

К первой группе можно отнести неоднократно заявленное стремление Пекина превратить будущую зону CAFTA в центростремительную силу всей азиатской интеграции, сделать ее главным противовесом американо-европейской экономической конкуренции в Восточной и Юго-Восточной Азии. При этом в Китае подчеркивают, что это не только китайский интерес, но и интерес большинства стран АСЕАН, которые, как и Китай, нуждаются друг в друге для укрепления своей конкурентоспособности на мировых рынках.

С созданием CAFTA тесно увязывается и широко обсуждаемая идея создания паназиатского торгового блока, в рамках которого китайский бизнес будет продвигать свое присутствие. Основой для формирования такого блока служит процесс сближения и укрепления взаимосвязи экономик КНР и АСЕАН. Известно, что АСЕАН вот уже 11-й год подряд является пятым крупнейшим торговым партнером КНР. Двусторонний товарооборот ежегодно увеличивается в среднем на 20% и по итогам 2004 г. достиг примерно 100 млрд. долл. По прогнозам, к моменту рождения CAFTA объем экспорта Китая в страны АСЕАН возрастет на 55%, импорта - на 48%.

Китайскими представителями упоминается и еще одна экономико-политическая цель интеграции со странами АСЕАН. Состоит она в том, что в развитии свободной торговли вокруг ядра Китай - АСЕАН Пекин видит реальную альтернативу организации Азиатско-Тихоокеан-

стр. 9

ского экономического сотрудничества (АТЭС), в которой как независимая сторона представлен Тайвань. Развивая региональное сотрудничество в направлении дальнейшего расширения CAFTA, Китай, возможно, попробует оставить Тайвань на обочине региональных торговых потоков.

Уже при анализе "объявленных" целей интеграции со странами АСЕАН явно прослеживается стремление Китая добиться доминирования в регионе Юго-Восточной Азии. Этот вывод находит свое полное подтверждение, если мы проанализируем необъявленные и неафишируемые цели китайской политики в регионе.

Речь здесь идет, в первую очередь, о планах достижения не просто экономического, а политического и военно-политического господства. Не секрет, что неофициально в Китае уже давно рассуждают об историческом праве Пекина на господство в Южных морях. Еще в 1988 г. в одной из статей, опубликованных в армейской газете "Цзефанцзюнь бао", говорилось: "Наша страна обладает более чем 3 млн. кв. км. морской поверхности, что составляет 1/3 сухопутной территории... Перед лицом реальной и потенциальной угрозы и изменения ситуации в океанах мы должны передвинуть наши "государственные ворота" (морские границы) за пределы морского района площадью 3 млн. кв. км. Эффективный контроль над стратегическим районом, который осуществляется за пределами наших географических границ, в конечном итоге приведет к переносу географических границ"¹ .

С середины 90-х гг., то есть в период сближения со странами АСЕАН, в Пекине о своем стремлении к военно-политическому доминированию в регионе заявлять перестали. Но, как показывает практика, КНР самым энергичным образом наращивает свои военные силы. Одним из доказательств этого может служить непрерывный рост китайского оборонного бюджета на 9 - 10% в год. В 2004 г. он вырос даже на 12% и официально составил примерно 28 млрд. долл. Неофициально, по данным военных аналитиков, траты Китая на оборону значительно выше и могут превысить 42 млрд. долл. (в официальные сводки не включаются НИОКР, закупки вооружений за рубежом, пенсии военнослужащим и многое другое). Это почти равно бюджету японских "сил самообороны", Великобритании или Франции (по 40 млрд. евро). И примерно в три раза выше военного бюджета РФ, хотя еще в начале 90-х, не говоря уже о советском времени, все было наоборот: Китай отставал по уровню военных расходов² . По словам министра финансов КНР Сян Хуайчэна, принятие увеличенных оборонных бюджетов направлено на обеспечение установок XVI съезда КПК (2002 г.) по созданию модернизованной армии, способной вести эффективные боевые действия в современных условиях³ .

Если проанализировать на что тратятся все возрастающие суммы военного бюджета, становится очевидным, что речь идет о подготовке мощной ударной группировки на юге Китая, способной активно действовать как против Тайваня, так и стран ЮВА. Резко укрепляются военно-воздушные и особенно военно-морские силы. Примером может служить спуск на воду летом - осенью 2003 г. двух ракетных эсминцев нового класса, которые, по оценке западных военных экспертов, повысят в разы боевую мощь ВМС Китая. Министр обороны США Д. Рамсфелд заявил недавно, что США пристально наблюдают за наращиванием боевой мощи Китая и, в частности, за стремительным усилением его военно-морских сил. "Они (Китай) начали, - сказал он, - выдвигать свой флот во время учений и других маневров значительно дальше от своей территории. И это - реальность"⁴ . Если добавить к этому, что строительство новых баз морских, ракетных и военно-воздушных сил также происходит в основном на юге Китая, то становится вполне очевидным стремление Китая добавить военную составляющую к своим экономическим успехам.

Таким образом, очевидно, что китайская экономическая экспансия довольно быстро может быть подкреплена военной, что, конечно, резко повысит убедительность китайских аргументов при обсуждении любых региональных проблем.

Экономические и военные усилия КНР развиваются в тесном взаимодействии с возрастанием ее политической активности. В 2001 г., когда подписывался первый документ о создании зоны свободной торговли Китая и АСЕАН, и речи не было о каких-либо вариантах политической интеграции. Сегодня же в Пекине и представители китайской диаспоры в ЮВА начинают высказываться на эту тему все более определенно. Так, президент китайско-малайзийской торговой палаты Тан Кай Хи сообщил еженедельнику "Бэйцзин чжоукан", что снятие торговых барьеров между Китаем и АСЕАН - "лишь начало пути". По его мнению, следующим

стр. 10

шагом будет упразднение виз, а затем не исключено и введение единой денежной единицы. "Страны АСЕАН надеются, что китайский юань станет валютой зоны свободной торговли Китай - АСЕАН", - заявил Тан Кай Хи⁵ .

Дальнейшее развитие ЗСТ мыслится в Китае примерно таким же образом, как и движение в общем русле европейской интеграции. Отличие только в том, что в Европе влияние наиболее сильных держав уравновешивается общим балансом их интересов, корректируется, по словам американского философа Ф. Фукуямы, "сходными культурными корнями и общим историческим опытом XX века"⁶ . В будущей CAFTA этого баланса и близко не просматривается, скорее можно вполне определенно говорить о доминировании Китая.

В связи с этим нельзя не поставить и вопрос о том, что же заставляет страны АСЕАН так активно участвовать в интеграционных процессах с Китаем. Ведь на последней встрече во Вьентьяне их лидеры без колебаний подписали соглашение об отмене к 2010 г. всех пошлин и таможенных тарифов в торговле между странами АСЕАН и Китаем. При этом многие наблюдатели полагали, что асеановские лидеры попытаются максимально растянуть процесс интеграции еще лет этак на десять или пятнадцать. Но этого не произошло, хотя при внимательном анализе многое из того, на что рассчитывали страны АСЕАН в рамках интеграции с Пекином, оказывается делом трудноосуществимым.

И вот что характерно: процесс интеграции продолжается, несмотря даже на то, что в самих странах АСЕАН делают все менее оптимистические выводы относительно перспектив процветания в случае интеграции с Китаем.

Даже поверхностный анализ показывает, что возможные китайские инвестиции в регионе, скорее всего не придут в наиболее трудоемкие сферы производства, поскольку Китаю нет смысла порождать конкуренцию себе самому. Не представляется выгодной для АСЕАН и сфера высоких технологий, если учесть способность современного Китая воспринимать передовой опыт в области "хай-тек" и тут же реализовывать его на практике. И, конечно же, не будет плюсов в сфере услуг, так как КНР готовит трудовые кадры, работающие за меньшие деньги, чем их коллеги из стран АСЕАН.

Если посмотреть на другие сферы экономики и, в частности на сельское хозяйство, то поводов для особого оптимизма нет и здесь. Китай, очевидно, также вне конкуренции, поскольку выращивает все - от овощей умеренного климата до редких тропических фруктов. Безусловно, некоторые страны АСЕАН, например, Вьетнам и Таиланд, смогут сохранить свои позиции в сфере производства риса, Индонезия и Вьетнам - в производстве кофе, а Филиппины - кокосовых орехов и продукции из них. Другие товары к этому списку им трудно добавить.

Что же касается сотрудничества в сырьевых отраслях, то, конечно, у Индонезии и Малайзии есть нефть, которой не хватает в Китае. В Малайзии есть каучук и олово, у Филиппин - пальмовое масло и металлы. Но не будет ли в таком случае модель интеграции напоминать модель прежней колониальной экономики, когда дешевые природные ресурсы и продукцию сельского хозяйства доставляли в метрополию, а оттуда привозили дорогие готовые товары? Похоже, экономики стран АСЕАН, экспортируя сырье, будут вынуждены импортировать продукцию из того же Китая, Европы и США.

Таким образом, можно предположить, что для государств ЮВА основным результатом договора о свободной торговле АСЕАН и Китая станет в первую очередь ярко выраженный торговый дисбаланс в пользу Китая.

Но это в будущем. Сегодня пока дисбаланс - в пользу стран АСЕАН. Китай взял на себя оплату фактически всего процесса интеграции. Встречи специалистов и бизнесменов, действующих в разных сферах, фестивали молодежи и культурные обмены - все оплачивается из китайского бюджета. Не исключено, что это обнадеживает политические элиты стран АСЕАН, предпочитающие жить сегодняшним днем и полагающие, что так будет всегда. С другой стороны, возможно, политические элиты в странах АСЕАН стремятся не замечать реальных угроз, ибо Китай создает все время такую обстановку, когда для того, чтобы выйти из процесса интеграции от лидеров асеановских государств, может потребоваться особое мужество. Отгораживаясь от будущих проблем, они опасаются получить трудные проблемы сегодня и сейчас.

Это могут быть опасные вызовы как внутреннего, так и внешнего порядка. Китайская диаспора и связанные с ней политические партии и общественные организации, крайне влиятельные в большинстве стран АСЕАН, могут легко дестабилизировать политическую обстановку в стране, а возобновление противоречий с Китаем в зоне островов и шельфа Южно-Китайского моря может еще более ослабить существующие политические режимы.

Словом, элиты в странах АСЕАН считают, что противодействовать Китаю рискованно. Это и вынуждает их принимать интеграцию на условиях, выгодных Пекину, в надежде сохранить при этом и свои интересы.

-----

¹ Цзефаньцзюнь бао, 03.04.1988.

² RBC Daily, 09.03.2005.

³ Chinadata.khv.ru/china_and_asean.htm

⁴ New York Times, 18.02.2005.

⁵ ИТАР-ТАСС, N 52, 23.12.2004, с. 44.

⁶ Россия в глобальной политике. Т. 3, N 1, январь-февраль 2005.

Permanent link to this publication: