Thomas M. HUBER. The Revolutionary Origins of Modern Japan. Stanford University Press. Stanford. 1981. 260 - XII p.

В последние годы в американской буржуазной историографии заметно возрос интерес к изучению новой истории Японии. Появился ряд книг о процессе перехода этой страны к капитализму ¹ . Типичной для буржуазной науки США является постановка вопроса о сочетании традиционных и новых элементов в становлении нового общественного порядка, о соотношении революционных и эволюционных факторов в процессе перехода к капиталистическому обществу. При этом, как правило, подчеркивается роль факторов эволюционного порядка и "особый характер" японского пути развития ² . Рецензируемая работа посвящена сравнительно узкой теме - идеологическим предпосылкам перехода японского общества к капитализму, однако автор не ограничивается ею и предлагает свою целостную концепцию этого перехода.

В контексте общего развития современной американской буржуазной историографии подход Т. Губера к революции 'Мэйдзи отличается известной новизной. Автор выступает против распространенной в США трактовки событий 1868 г. в Японии как "уникального типа революционной трансформации" общества. Он усматривает в "эксперименте Мэйдзи" элементы сходства с буржуазными революциями Запада (с. 224). К такому заключению Т. Губер приходит путем сравнения японской буржуазной революции с западными. При этом он использует теоретические построения и методологию М. Вебера, который рассматривал интеллигенцию как особый "общественный класс". Соответственно и Т. Губер определяет японскую интеллигенцию периода позднего феодализма как "новый общественный класс", "средний общественный класс", причисляя к нему "выросших в токугавскую эпоху ученых, администраторов, врачей, священнослужителей, военных техников и даже некоторых поэтов" (с. 226). Т. Губер следует за М. Вебером не только в определении особой роли интеллигенции, но и в трактовке социальной структуры феодального общества. Увлечение "исторической социологией" М. Вебера характерно для буржуазного обществоведения (в том числе и в США) в последние десятилетия. Идеи этого крупного идеолога империалистической буржуазии широко используются в качестве якобы "преодоления" марксизма ³ . Взгляд Т. Губера на японскую буржуазную революцию перекликается с оценкой Уэяма Сюмпэй, который на основе сравнительно-исторического изучения революции Мэйдзи и Французской буржуазной революции конца XVIII в. приходит к выводу об их сходстве ⁴ . Подход Губера и Уэяма Сюмпэй обнаруживает глубокие методологические пороки, присущие буржуазной компаративистике вообще: стремление строить широкие сравнительно-исторические схемы на основе совпадения отдельных сторон сравниваемых событий, отсутствие достаточно серьезного обоснования выводов и обобщений, а в целом - идеалистическое понимание исторического процесса. В рассматриваемой работе все это выливается в преувеличение роли интеллигенции и идейного фактора в революционном процессе. Свои обобщения автор не ограничивает только материалом буржуазных революции в Западной Европе и Японии, но распространяет их также на развитие революции в России, которое он связывает главным образом с "поисками утопических ценностей и необходимых структурных реформ", которые велись еще в XIX в., приписывая интеллигенции "ведущую роль" в революциях 1917 г. (с. 229).

¹ См.: Reishauer E. О. The Japanese. Cambridge (Mass.). 1977; Reishauer E. О., Craig A. M. Japan: Tradition and Transformation. Tokyo. 1980; Jansen M. В. Japan and Its World: Two Centuries of Change. Princeton. 1980; Najita Tetsuo. Japan: The Intellectual Foundation of Modern Japanese Politics. Chicago. 1980.

² См., напр., Reischauer E. O. Op. cit., pp. 84 - 85.

³ История буржуазной социологии XIX - начала XX века. М. 1979, с. 307; Вайнштейн О. Л. Очерки развития буржуазной философии и методологии истории в XIX - XX веках. Л. 1979, с. 36 - 37; и др.

⁴ Уэяма Сюмпэй. Анализ мэйдзи иcин. Токио. 1968, с. 20 - 22 (на яп. яз.).

стр. 160

Рассматривая вопрос об идейных истоках буржуазной революции в Японии, автор держит в центре внимания эволюцию общественных и политических взглядов мыслителей и политических деятелей Японии 40 - 60-х годов XIX в.: Ёсида Сёин, Кусака Гэндзуй и Такасуги Синсаку, которых рассматривает как идейных вождей японской интеллигенции, того самого "нового общественного класса", который, с его точки зрения, сыграл решающую роль в "революционной трансформации" японского общества. В основе их интеллектуальной и общественной деятельности он усматривает наличие определенных "классовых интересов", которые называет также "коллективными самоинтересами" (с. 52).

Однако эти "классовые интересы" Т. Губер не связывает с зарождением буржуазии в феодальной Японии и одновременно стремится отграничить их и от интересов низшего самурайства, сыгравшего, как известно, активную роль в революции 1868 года. Он называет Ёсида Сёин и его последователей "интеллектуальными тружениками" (там же). Подчеркивая "особую роль" интеллигенции, Т. Губер различает "материальные" и "идеальные" интересы индивидов в общественном поведении, отдавая предпочтение "идеальным", что в его рассуждениях служит дополнительным аргументом в пользу особой роли интеллигенции в развитии общества. Рассматривая мотивы, которыми руководствовались последователи Ёсида Сёин в революции 1868 г., Т. Губер пишет, что "общественный альтруизм был их высшим самоинтересом и превосходил мелкие материальные и классовые интересы" (с. 59).

Концепция Т. Губера не является чем-то существенно новым. Сближая события 1868 г. в Японии с европейскими буржуазными революциями, он делает акцент на элементах эволюции, на "исторической преемственности" (с. 42) между 50-ми годами XIX в. и периодом реформ, что, собственно, характерно и для современной американской буржуазной историографии в целом. Специфичность такой трактовки перехода Японии от феодализма к капитализму, пожалуй, состоит в особом выделении моментов идейно-политической преемственности, что, с точки зрения Т. Губера, является "вопросом решающей важности". Характеризуя реформы 70-х годов XIX в., он пишет, что они "прошли гладко, потому что принципы программ и даже сами программы были поняты задолго до 186 - 8 г." (с. 224).

Представляет интерес анализ в книге общественно-политических взглядов идеологов радикально настроенного самурайства 50 - 60-х годов XIX в., построенный на оригинальных источниках, опубликованных в Японии на протяжении многих десятилетий, учитывающий результаты работ по данной теме западных и японских историков, в том числе прогрессивных.

Особое внимание Т. Губер уделяет анализу идейной эволюции Ёсида Сёин, которого называет "одним из самых блестящих политических мыслителей" Японии периода позднего феодализма (с. 7). Трактовка Ёсида Сёин как "романтического экстремиста", "непрактичного идеалиста", не имевшего позитивной политической программы, по мнению автора, неверна. В отличие от многих исследователей он находит много общего в политических взглядах Ёсида Сёина и сторонников реформ в токугавском обществе 50-х годов XIX в., например, Сакума Сёдзана (с. 19).

Привлекает внимание и предпринимаемая в книге попытка выяснить традиционный вопрос, имел ли Ёсида Сёин "какое-либо особенное влияние на исход реставрации" императорской власти (с. 23). Этот вопрос автор разрешает на основе изучения деятельности Ёсида Сёин в основанном им частном пансионе "Сёка сондзюку", из которого вышли видные политические деятели Японии второй половины XIX в.: Такасуги Синсаку, Ито Хиробуми, Ямагата Аритомо и др. Анализируя дальнейшую политическую деятельность учащихся этого пансиона, Г. Губер пришел к выводу, что Ёсида Сёин "смог оказать значительное влияние на исход реставрации путем обучения общественным ценностям многих из людей, которые позже действительно руководили реформами Мэйдзи" (с. 41). Это положение не расходится с трактовкой роли этого деятеля в советской историографии ⁵ . Однако при рассмотрении влияния Ёсида Сёин Т. Губер несколько преувеличивает его роль в разработке программы будущих социальных преобразований. Основу этого влияния автор усматривает в разработке "образца" реформ, осуществленных в Японии после свер жения сёгуната (с. 42).

Главные положения политической программы Ёсида Сёин Т. Губер сводит к трем

⁵ См. Очерки новой истории Японии. М. 1958, с. 137.

стр. 161

идеям: 1) реставрации императорской власти (сонно); 2) предотвращения угрозы вторжения европейских держав (дзёи); 3) проведения реформ существующей общественно-политической системы (дзиндзай тоё) (с. 64). В книге рассмотрены идейные истоки социально-политических взглядов Ёсида Сёин. По мнению Т. Губера, у истоков политических взглядов Ёсида Сёин лежала "эклектичная неоконфуцианокая традиция", которую он приспособил для идеологического обоснования своей программы (с. 60). В книге отмечается также особое влияние на Ёсида Сёин учения крупнейшего представителя конфуцианства Мэнцзы, а также идей представителей японского "меркантилизма" конца XVIII в. - Хонда Тосиаки, Хаяси Синсэй и др. (с. 54, 67). Попутно автор высказывает предположение о влиянии на формирование взглядов Ёсида "методов, применявшихся Англией и другими западными державами во взаимоотношениях с азиатскими странами тех дней" (с. 50). Наконец, фиксируется влияние на Ёсида Сёин реформаторских идей его непосредственных предшественников - Мурата Сэй-фу, Сакума Сёдзан, а также, по всей вероятности, Екон Сёнан и Фудзита Токо (с. 67).

Выше уже отмечалось, что Т. Губер преувеличивает роль идейного фактора в процессе преобразований Мэйдзи. Но проведенный им анализ подтверждает, что существовала определенная преемственность между идеологией конца эпохи Токугава и идеологией капиталистической Японии, наложившая отпечаток на развитие японского общества, В советской историографии подчеркивается консерватизм идеологии буржуазной Японии, что нашло отражение в трактовке событий 1867 - 1868 гг. как незавершенной буржуазной революции, и отмечается тот факт, что идеологи нарождающейся японской буржуазии не могли отрешиться от феодально-дворянской идеологии ⁶ .

⁶ Там же.

Permanent link to this publication: