М. ГУСЕВ

Кандидат экономических наук

Несмотря на то, что в Федерации Малайзия ислам исповедует лишь немногим более половины населения, не будет преувеличением сказать, что эта религия и религиозный фактор целиком и полностью определяют внутреннюю и внешнюю политику страны. Программные установки политических партий и идеи ислама в Малайзии тесно переплелись. Что интересно, и те, и другие претерпевают изменения в соответствии с изменениями в международной обстановке и в мировой мусульманской умме.

На политическом небосклоне Малайзии заметным явлением была и остается ведущая оппозиционная Всемалайзийская исламская партия (ВИП), более известная в своей английской аббревиатуре как ПАС. Она, равно как и основная партия правящей коалиции - Объединенная малайская национальная организация (ОМНО), - претендует на монополию правильного понимания ислама применительно к весьма непростым этноконфессиональным условиям страны. В отличие от ОМНО, ПАС на протяжении практически всей своей истории придерживалась радикальных исламистских взглядов, призывая к созданию в Малайзии государства правового ислама.

Основанная в 1951 г., эта партия первоначально фокусировала свою деятельность почти исключительно на национальном вопросе. При этом следует отметить, что среди коренного населения Малайзии ислам являлся существенным компонентом идеологии национализма. Руководство партии еще в начале 1980-х гг., под воздействием победы исламской революции в Иране, провозгласило курс на создание теократического государства. Оно настаивало на введении в стране исламского криминального кодекса (худуд), как единственно правильного принципа не только при вынесении приговоров в суде, но и в регламентации всей жизни общества. Впоследствии худуд был официально провозглашен в качестве правовой нормы в штате Келантан, расположенном в так называемом "мусульманском поясе" на севере Малайзии, где исламисты давно уже контролировали ситуацию, а ПАС была правящей партией. Но на практике установки худуда ей так и не удалось претворить в жизнь. Ибо при этом оказался бы нарушенным принцип свободы вероисповедания, зафиксированный в конституции, чем не преминула бы воспользоваться в своих интересах ОМНО. При наличии хрупкого этнического баланса в стране, дальнейшее усиление ортодоксального ислама могло бы привести к опасной напряженности на межконфессиональной почве.

Противостояние ОМНО и ПАС, зарабатывающей политический капитал на извечной проблеме Малайзии - экономической отсталости коренного населения, преимущественно малайцев, исповедующих ислам, - заслуживает особого разговора. Многим в этой стране памятны последствия политической игры на конфессиональном неравенстве различных национальных общин, ярко проявившиеся в мае 1969 г. Тогда межнациональные противоречия, достигшие критического состояния в ходе предвыборной кампании, привели к кровавым событиям с небывалыми по масштабам столкновениями малайского и китайского населения, сначала в столице - Куала-Лумпуре, а затем и в других городах. Причем довольно многочисленное индийское население страны было на стороне китайцев.

Комментируя впоследствии эти события, обозреватель гонконгского журнала "Фар истерн экономик ревю" К. Дас отмечал, что "...расовая напряженность в Азии создается не бедняками, хотя они и вовлекаются в нее. Расовые беспорядки - дело рук среднего класса"¹. И это действительно так. Тогда интересы местной китайской буржуазии пришли в столкновение со стремлением малайских аристократов и бюрократии сохранить свои привилегии, вследствие чего обе стороны стали апеллировать к "своим" этническим массам, выдвинув националистические лозунги. Недостаточный уровень политического сознания значительной части населения способствовал тому, что социальное недовольство трудовых масс малайской и китайской общин умело направлялось в русло межобщинных трений.

стр. 45

НЭП ПО-МАЛАЙЗИЙСКИ

Эти события послужили причиной серьезных изменений в общем курсе социально-экономического развития страны. Парламентская система претерпела серьезные изменения и после перерыва в своей деятельности была восстановлена на основе признания "особых прав" малайцев в области политики и экономики. Тогдашний премьер Махатхир Мохамад искренне стремился создать в стране обстановку межнациональной гармонии. Главным для достижения этой цели он считал ускоренное формирование малайского среднего класса. В соответствии с провозглашенной Новой экономической политикой (НЭП) предусматривалось довести участие малайцев в промышленной и торговой деятельности к 1990 г. до 30% (в 1970 г. им принадлежало всего 2,3% основного капитала, а китайцам - 92,2%)².

Несмотря на неоспоримые успехи правительства Махатхира Мохамада, подъему жизненного уровня и росту благосостояния малайцев, социальные контрасты в стране сохранились, что вызвало новую волну недовольства. Рост ВВП, увы, не сопровождался увеличением реальных доходов большинства населения, прежде всего сельского, где доминировали малайцы. При общем росте численности богатых, бедняков в деревнях не становилось меньше, а условия их жизни все время ухудшались. Как отмечалось в IV пятилетнем плане развития Малайзии на 1981 - 1985 гг., снижению уровня бедности в малазийской деревне способствовал отток малоимущих крестьян в города, где людей, живущих за чертой бедности, стало больше. Число бедных семей в несельскохозяйственном секторе увеличилось с 209,4 тыс. в 1970 г. до 222,4 тыс. в 1980 г.³ В основном это были семьи неквалифицированных рабочих, приехавших из сельской местности и занятых в основном в строительстве, промышленности и сфере услуг.

О масштабах миграции свидетельствует такой факт: к середине 70-х гг. около 60% населения Куала-Лумпура и около 55% населения крупных городов западного побережья Западной Малайзии составляли те, кто родился вне городов. К примеру, 83% населения столицы страны составляли "пришельцы"⁴. Такое скопление бедноты, преимущественно молодого возраста, объединенной общим происхождением и общими надеждами на лучшую жизнь, представляло реальную угрозу режиму. В ряде случаев увеличение населения в городах опережало рост спроса на рабочую силу. Все больше людей не участвовали ни в современном производстве, ни в потреблении. Эти неудачники пополняли ряды люмпенов - наиболее взрывоопасную часть городского населения.

В то же самое время весьма схожие события разворачивались на другом фланге мирового исламизма - шиитском Иране, где в результате проводимых шахом социально-экономических реформ за 14 лет города пополнились пятью миллионами крестьян, из которых нашли работу не более трети. Остальные также пополнили ряды люмпенов. Таким легко управляемым "взрывчатым материалом" успешно воспользовался харизматический мусульманский лидер имам Хомейни, который выбросил в эту толпу лозунги исламской революции, закончившейся в 1979 г. ее победой.

В Малайзии же обстановка продолжала накаляться. Китайские предприниматели сетовали на то, что введенный так называемым Индустриальным законом порядок, при котором не менее 30% акций любой компании обязательно должны принадлежать малайцам, сдерживает рост производства. Китайцы стали искать (и довольно быстро нашли), как обойти этот закон. Одним из таких "обходных маневров" стало широкое использование подставных лиц - малайцев, эдаких "зиц-директоров", деятельность которых китайцы полностью контролировали.

Усиливающиеся социальные контрасты приводили к нарастанию недовольства населения, вспышкам национальной и религиозной розни. Разочарование малайцев результатами НЭП способствовало росту их интереса к исламу как к религии, следование установкам которой давало, как они считали, шанс улучшить свое социальное и экономическое положение. Эту опасную тенденцию еще в 1980 г. отметил лидер оппозиционной Партии демократического действия, объединяющей китайцев, Лим Ким Сианг: "Если нам не удастся избежать серьезных проблем до 1990 г. или даже раньше, большинство малайцев, обманутых в своих надеждах, станут искать прибежище в консервативном исламе"⁵.

По мере того, как в исламских общинах стран ЮВА росло влияние имама Хомейни, в этом регионе оживлялась деятельность мусульманских религиозных организаций. Отдельные слои мусульман, пока еще не организованно, стали выступать за установление в своих государствах режима исламской теократии. Эти настроения подхватили недовольные своим социальным положением разночинная интеллигенция и студенчество, которые поставили своей целью обратить в "истинных мусульман" малайскую молодежь. Громогласно заявляя о необходимости введения в Малайзии шариата, они, тем не менее, отнюдь не ставили вопрос об изменении социальных условий жизни в стране, но скорее стремились, не нарушая установленного общественного порядка, потеснить местную элиту и оказаться в ее рядах.

Поскольку решение социальных проблем в принципе вряд ли возможно в рамках исламистского движения, его лидеры, осознавая это, и не ставили такой задачи. Их пропагандистская деятельность сосредотачивалась в основном на моральных и культурных аспектах религии, имеющих в самых разных слоях населения широкую социальную базу.

ПРОПАГАНДИСТЫ, АГИТАТОРЫ И ГОРЛАНЫ-ГЛАВАРИ

Если обратиться к предшествующей этим событиям не столь давней истории становления в Малайзии самостоятельной государственности, последовавшей вслед за провозглашением независимости, то участие названных выше социальных слоев страны в процессе государственного строительства выглядело

стр. 46

иначе. В 50-е гг. логика вероцентристского мировосприятия в обществе, равно как и конфессиональное сознание мусульман, постоянно корректировались под влиянием социальных сдвигов, сопутствовавших трансформации общества на пути развития рыночных отношений. Нередко эти сдвиги происходили с позиций секуляризма, что значительно снижало способность к маневру сторонников создания шариатского государства. Инициаторами и лидерами реформ часто становились представители буржуазии и интеллигенции, призывавшие к пересмотру догматики и культа, освобождению от архаики средневековья, которая препятствовала развитию страны в заданном направлении.

Немалую роль в процессе реформирования ислама сыграло соотнесение его с задачами рыночного развития стран региона в ходе разработки государственной доктрины, что особенно характерно для Индонезии, как, впрочем, и для Малайзии. Склонность к ослаблению религиозности вообще присуща либерально-буржуазной среде, а также "сопутствующей" ей интеллигенции и учащейся молодежи. Часть представителей этой среды оказалась подверженной "малорелигиозным" настроениям, поскольку они стали причастными к различным формам ведения бизнеса. Другие отошли от вероцентристского восприятия действительности в связи с обретением партнеров по бизнесу или политических союзников за пределами мусульманской среды.

Впоследствии те же социальные слои - интеллигенция и студенчество, которые в свое время выступали за торжество идей секуляризма, отметая исламизм на начальных этапах государственной самостоятельности страны, по прошествии не столь длительного времени превратились в носителей противоположных идеалов и стали громко призывать к созданию теократического государства. Столь противоречивая ситуация, по всей видимости, объясняется тем, что на разных исторических этапах отношение к религии данных слоев населения определяется их потребностью самоутверждения в обществе. Иначе говоря, у них нет постоянных взглядов на религию, но есть постоянные, связанные с ней интересы, которые эти взгляды формируют. Возникают ситуации, при анализе которых не могут не напрашиваться выводы о том, что в этих слоях общества превалируют прагматические подходы к вопросам религии. Притом, именно эти слои отличаются наибольшей политической активностью. И их активность направлена на улучшение именно земной жизни, а не на обретение благ в жизни загробной.

В Малайзии деятельность исламистских агитаторов во многом упрощалась тем, что строилась на недовольстве аудитории низким уровнем жизни на фоне благополучия китайских предпринимателей, контролирующих экономическую ситуацию. Но если первоначально такое положение дел в экономике страны давало повод для проявлений национализма, не связанных с постановкой вопроса о том, кому должна принадлежать власть, то появившиеся в 90-е гг. и постоянно набирающие силу лозунги исламизма с самого начала стали средством политической борьбы за гегемонию в обществе.

ГДЕ ТОЛЬКО НЕ ЛЮБЯТ "НЕВИННО ПОСТРАДАВШИХ"...

Впрочем, влияние исламистских идей на процессы, происходящие в малайзийском обществе, подобно "маятнику": он как бы "раскачивается", то с очень большой и заметной силой, то почти останавливается на какое-то время. Причем это происходит зачастую не под влиянием глубинных процессов, происходящих в обществе, - усиление колебаний "маятника" может быть следствием причин конъюнктурного или же просто случайно-эпизодического характера. Всплеск популярности и влияния ПАС на выборах 1999 г. был вызван беспрецедентным поступком Махатхира Мохамада, отправившего годом раньше за решетку Анвара Ибрагима, своего заместителя, вице-премьера, который в собственном карьерном продвижении умело играл на религиозных чувствах малайцев. Общественная молва сделала его вероятным преемником премьера задолго до того, как об этом последний заговорил сам. Возникшее между ними на этой почве противостояние вылилось в судебный процесс над Ибрагимом. И хотя обвинительный аспект процесса был весьма спорным, молодой политик был осужден на длительный срок тюремного заключения за коррупцию и гомосексуализм, что в стране, где ислам признан государственной религией, считается тяжким преступлением. В тюрьме он был, по слухам, сильно избит, что тоже вызвало крайне негативную реакцию во всей стране.

стр. 47

С осени 1998 г. оппозиция, представленная, прежде всего, ПАС, развернула широкую компанию, обвиняя Махатхира Мохамада в том, что, опасаясь утраты своего поста, он "погубил" своего одаренного политического наследника. Звучали требования, чтобы он, подобно другому политическому долгожителю Юго-Восточной Азии - президенту Индонезии Сухарто, добровольно оставил свой высший пост в правительстве и ОМНО. В столице прокатились волны уличных "молодежных бунтов", вылившихся в погромы и акты насилия. Все это происходило незадолго до парламентских выборов 1999 г., весьма осложнив положение ОМНО и особенно ее бессменного лидера Махатхира Мохамада. Правящая коалиция - Национальный фронт (НФ) - хотя и победила, ПАС получила рекордное для себя число мандатов - 27 (14%), отвоеванных у ОМНО, и, кроме штата Келантан, стала контролировать ситуацию еще в одном штате - Тренггану.

В течение 43 лет своего существования ОМНО была наиболее привлекательной партией для малайской молодежи, которая голосовала за нее, поскольку видела в ней поддержку своих карьерных устремлений. Но на выборах 1999 г. значительные слои молодежи предпочли ПАС. В ряды приверженцев этой партии также ушло много бывших сторонников ОМНО из числа квалифицированных специалистов-малайцев - инженеры-нефтяники, врачи, учителя - 70% их представителей проголосовали за оппозицию⁶.

Драматичность ситуации заключалась и в том, что Махатхир Мохамад, отдавший много сил "малаизации" экономики, заключавшейся, прежде всего, в формировании малайского среднего класса, не получил от него поддержки в трудную минуту. Хотя "30-ти процентная цель", о которой мы говорили выше, так и не была достигнута: за время его правления доля малайцев в корпоративном капитале страны возросла с 2,3% до 19%.

Что касается симпатий малайзийских мусульман к бывшему вице-премьеру, то, по-видимому, это связано с тем, что Анвар Ибрагим олицетворял в их понимании бескомпромиссную преданность идеалам веры, был барометром отношений исламистски настроенной интеллигенции к власти. После осуждения своего кумира значительная часть интеллигенции из числа правоверных мусульман почувствовала себя обманутой. Удержаться у власти в тот период Махатхиру Мохамаду и возглавляемому им Национальному Фронту помогли голоса других этносов, обеспокоенных нарастанием исламизма в стране.

Хотя ПАС и одержала убедительную победу на подконтрольных ей территориях штатов Тренггану и Келантан, федеральный центр не дал согласия на введение в полном объеме порядков шариатского государства на этих территориях. Пришлось действовать по принципу "не мытьем - так катаньем" и внедрять эти порядки исподволь, явочным путем. Так, было принято решение о том, что малайки не должны работать на производстве. Позднее повальный запрет отменили, но в отношении только... некрасивых женщин - совсем без женского труда обойтись не удалось. Правда, до сих пор не ясно, как отличить красивых женщин от некрасивых?.. Да и где найти женщин, считающих себя некрасивыми?

Жителям всех этносов в двух названных выше штатах предписывалось носить строгие мусульманские одеяния времен Пророка, что вызвало активный протест со стороны китайского населения. Во всех магазинах и даже мелких лавках потребовали установить раздельные кассы для мужчин и женщин. Ходили упорные разговоры о возможном введении средневековых кар вплоть до отсекания кистей и побивания камнями, что чрезвычайно раздражало и настораживало население, включая и мусульманское.

Воодушевленная результатами выборов, ПАС решила отторгнуть у Национального фронта на последующих выборах еще, по крайней мере, два штата, а в конечном счете, превратить всю Малайзию в исламское государство. Один из лидеров ПАС Ник Азиз в религиозном восторге дошел до того, что посулил гарантированное райское блаженство в загробной жизни проголосовавшим за его партию на очередных выборах, и адские муки - ее противникам.

"ИСЛАМСКОГО ГОСУДАРСТВА" В ЮВА НЕ БУДЕТ

Результатом следующих парламентских выборов в Малайзии, состоявшихся 21 марта 2004 г., стала убедительная победа Национального фронта и его ведущей партии ОМНО, а также возврат ею позиций, утраченных в пользу ПАС на предшествующих выборах 1999 г. В парламенте у ПАС теперь всего 7 мест. Партия потеряла контроль над богатым нефтедобывающим штатом Тренггану и даже в своем оплоте - северном штате Келантан - победа ей досталась с минимальным преимуществом. Лидер партии Абдул Хади Аванг вообще потерял место в парламенте. Основной вывод экспертов такой: сторонники умеренного ислама, возглавляемые новым премьер-министром Абдуллой Ахмадом Бадави, заметно укрепили свои позиции. Их успех в значительной степени стал результатом дистанцирования от прежнего руководства. И хотя за ОМНО тянется широкий шлейф коррупции, доставшийся от 22-летнего правления Махатхира Мохамада, эта партия снова являет собой базу власти и концентрирует вокруг себя самые разные политические силы. Именно коррупция составляла основу критики оппозиции в адрес правящей коалиции, которая, по словам критиков, погрязла в политиканстве, махинациях, кумовстве. Объявление новым премьером непримиримой войны коррупции стало решающим фактором расстановки политических сил в стране, изменило соотношение численности сторонников исламизма и умеренного ислама в пользу последних.

Остается неясным, означала ли поддержка ПАС со стороны определенных малайских кругов их желание жить в шариатском государстве, поскольку для многих мусульман, включая духовенство, весьма расплывчато само понимание исламского государства? ПАС была не в состоя-

стр. 48

нии дать четкие очертания такого государства применительно к мусульманской конфессии, не говоря о тех, кто исповедует другие религии, а таких в Малайзии немногим менее половины населения. Но даже если построение исламского государства в обозримом будущем сомнительно, в глазах многих мусульман страны ПАС является борцом за чистоту веры и поборником справедливости - некой противоположностью ОМНО, руководство которой скомпрометировало себя многочисленными случаями коррупции и стяжательства, что, ко всему прочему, осуждается исламом. Не исключено, что именно эта популистская задача была для ПАС наипервейшей на провозглашенном ею пути к далекому и неопределенному будущему.

Быть в оппозиции - вот что является магистральной линией исламистов в их политической борьбе, в которой они набирают очки и политический вес своей непримиримой критикой существующего режима. Им не нужны никакие соглашения с действующей властью, в том числе и такие, которые называют "конструктивными". Во второй половине 70-х гг. ПАС была допущена в состав правительственной коалиции в обмен на обещание более сдержанной исламизации малайцев и ужесточения дисциплины в рядах своих приверженцев. Но этот рейд во власть не увенчался успехом, поскольку за партией стояли лишь жители сельских районов; ее не поддерживали представители городских трущоб, где и разворачивались главные политические интриги. ПАС оказалась на обочине этого процесса, и в 1978 г. ее представители вышли из правительства.

В бытность свою премьером и председателем ОМНО Махатхир Мохамад предложил ПАС сотрудничать в мусульманском пространстве страны, чтобы снять накопившиеся проблемы. Но это предложение было немедленно отвергнуто. Ибо, приняв его, партия лишалась бы возможности критиковать правительство, быть же его младшим партнером ПАС не устраивало. Скорее всего, ее основная цель - стремление занять то главенствующее положение в малайской общине, да и в малазийском обществе вообще, которое ныне принадлежит ОМНО, или, по крайней мере, удержаться на политической орбите.

То, что ПАС в 2004 г. потерпела поражение в достижении продекларированной ею цели - построении теократического государства, - вовсе не означало ее ухода с политической арены. Уже тогда было ясно, что стремление удержаться на поверхности политической борьбы будет продолжаться и в случае дальнейшего отхода мусульман региона от навязываемого им пуританско-исламистского типа государственного устройства. Пребывание в роли бескомпромиссной оппозиции, постоянно критикующей правящую элиту, представляется более перспективным.

Это дает возможность иметь места в парламенте, посты в правительстве, оказывать влияние на различные слои общества. На этом поприще с учетом ситуации в стране, в принципе, не исключено перевоплощение "ПАСовцев" в "умеренных исламистов", предпочитающих придерживаться более сдержанных взглядов на вопросы построения исламского государства. Как отмечает российский исследователь А. Малашенко, для сторонников такого направления в религии исламское государство уже не фетиш, а некая идеологема, которая не есть препятствие для того, чтобы "встроиться" в политическую чересполосицу, занять в ней свою специфическую нишу⁷. Кстати, переход исламистов на умеренные позиции - дело не новое, на этот счет достаточно примеров в мировой практике, в частности, в Тунисе, Алжире, Египте, Иордании, Турции и т. д.

ПОВОРОТ НА 180 ГРАДУСОВ В ПОЛИТИКЕ ВОЗМОЖЕН

Но происшедшее в Малайзии превзошло все ожидания. Желание удержаться у власти или, по крайней мере, на политической арене, оказалось намного сильнее приверженности провозглашавшимся не так давно принципам исламизма, преподносимым в качестве незыблемых. Провал на выборах 2004 г, потеря голосов избирателей побуждает лидеров ПАС делать ставку на те слои общества, против которых они фактически совсем недавно выступали, что в свою очередь невозможно без резкой смены политического курса. Их активность, несомненно, будет нарастать по мере приближения очередных парламентских выборов. Ныне ПАС расточает обещания "справедливости и равноправия" немусульманскому населению страны. Между тем, китайцы, индийцы и представители других этнических групп, да-

стр. 49

же с учетом происшедших в стране глубоких политических перемен, испытывают к этой партии, совсем недавно демонстрировавшей безграничие своих исламистских устремлений, серьезные подозрения. Обещания культурной автономии, этнического равенства и интеграции и т. д. воспринимаются с заметным недоверием, ибо еще на забыты подавление политических и религиозных свобод, отсутствие равноправия, вплоть до навязывания манеры одеваться.

На этом фоне новая стратегия ПАС состоит в том, чтобы убедить малазийских немалайцев в искренности своих намерений защищать культуру, традиции и религии иноверцев. Вроде бы в принятии "дополнительных обязательств" нет нужды, потому что, хотя ислам в стране и является государственной религией, конституция предоставляет право свободы вероисповедания также другим конфессиям. Но ПАС стремится подхватить и использовать в своих интересах обостренное чувство уязвленной религиозной самоидентификации немусульман, чему способствовали в последнее время выпады в адрес последних, звучавшие из уст лидеров других политических течений.

Ставится задача привлечь на свою сторону немалайцев, стремящихся к политическому равенству. А для этого надо обещать им отменить или откорректировать законы, утверждающие привилегии малайцев, покончить с главенством законов шариата в ряде аспектов повседневной жизни. В новых условиях ПАС проявляет столь несвойственные ей ранее черты, как готовность к компромиссам, включая намерение выдвигать китайцев и индийцев в качестве кандидатов в парламент на правах ассоциированных членов партии, а также предоставить членство женщинам в своем Высшем совете (традиционно он состоял исключительно из мужчин). Эта, еще совсем недавно наиболее исламистская из всех подобных ей партий страны, в силу сложившихся политических обстоятельств фактически начинает активно выступать против своих бывших радикальных единомышленников.

Международные эксперты отмечают, что в Малайзии создалась весьма непростая ситуация, требующая сохранения баланса интересов противостоящих сторон. Немусульмане все активнее добиваются верховенства гражданских законов и секулярной конституции, способной защитить от вторжения шариата в их религиозную идентификацию. Основное условие их требований - отмена поправки к основному закону от 1988 г. (статья 121(1А)), не позволяющей гражданскому суду рассматривать решения шариатского суда и отменять его решения. 30 влиятельных индийских организаций создали комитет защиты прав индийцев и обратились с соответствующим письмом к королю как гаранту религиозных прав всех граждан страны. Эта акция была поддержана китайской общиной. Один из ее лидеров Лим Кит Сианг заявил, что требует возврата к правовой ситуации, существовавшей до 1988 г.⁸ В ответ исламские радикальные организации, в частности, Национальный комитет малайских сил (ТЕРАС) и Малайская неправительственная организация, выступили с жестким заявлением о неприемлемости такого шага.

Показательно заявление, сделанное недавно вице-президентом ПАС Насариддином Иса: "Члены партии теперь более зрелы и образованы, а... ислам гарантирует равенство и справедливость всем членам партии вне зависимости от религии и национальности"⁹.

Между тем, мировой опыт говорит о том, что зрелость и образованность в одночасье не приходят. И если они были характерны для руководства ПАС прежде, то почему не воспрепятствовали исламистскому мракобесию, творимому ПАС совсем недавно, непосредственно перед выборами 2004 г.? Почему осознание необходимости следовать принципам равенства и справедливости приходило членам и руководству этой партии лишь в периоды, связанные с необходимостью маневрировать с тем, чтобы партия могла уцелеть? Как совместить несовместимое, вчерашнее и сегодняшнее, махровый исламизм и поворот к взглядам, граничащим с идеями секуляризма? Видимо, суть происходящего состоит в том, что партия изо всех сил стремится избавиться от экстремистского имиджа, сослужившего ей плохую службу на последних выборах. Один из лидеров ПАС Махфуз Омар заявил, что "...немусульмане напрасно боятся ислама и не доверяют ему... ПАС идет на большие жертвы, открывая двери немусульманам... Придет время и немусульмане поймут, что ислам отвечает их жизненным потребностям"¹⁰.

Это "миролюбиво-примиренческое" высказывание свидетельствует об одном: даже самые "непримиримые" в прошлом радикалы-экстремисты вынуждены идти на компромиссы и отказываться от своих прежних взглядов, если этого требуют их партийные интересы. Кроме того, вышеприведенные слова Махфуза Омара есть не что иное, как подтверждение часто высказываемого международными экспертами мнения: в современном обществе религия - это неотъемлемая часть политики. У политиков любой страны нет постоянных взглядов на религию, но есть постоянные связанные с ней интересы, которые эти взгляды формируют. И если эти интересы требуют коренного изменения взглядов на тот же радикальный исламизм (вплоть до полностью противоположных), политики, возможно не без колебаний и внутреннего сопротивления, все же идут на это.

Как показывает новейшая история Малайзии, политические зигзаги исламистов не имеют никакой серьезной идеологической основы. Они - не более, чем обычные пиаровские приемы широко распространенные в современной общественной жизни.

¹ Far Eastern Economic Review. Hongkong, 28.01.1976.

² Second Malaysia Plan 1971 - 1975. Kuala Lumpur, 1970.

³ Fourth Malaysia Plan, 1981 - 1985. Kuala Lumpur, 1981.

⁴ Masumdar D. The Urban Labour Market and Income Distribution. A Study of Malaysia. Published for World Bank. Oxford University Press, Wash., 1981.

⁵ Le Mond. P., 14.11.1980.

⁶ Far Eastern Economic Review, Hongkong, 17.02.2000.

⁷ Жиль Кеппель. Джихад. Экспансия и закат исламизма. М., 2004, с. 444.

⁸ www.atimes.com, 10.02.2006.

⁹ www. atimes.com, 08.10.2006.

¹⁰ Там же.

Постоянный адрес данной публикации: