Появление в России в конце XVI и на протяжении XVII в. выходцев из стран Западной Европы было вызвано развитием внешней торговли, а также растущей заинтересованностью государственной власти и царского двора в иностранных специалистах. Первое открывало доступ в Москву западноевропейским купцам, второе способствовало появлению здесь иноземных военных, медиков, ювелиров, живописцев и мастеров других специальностей.

В 1652 г. указом Алексея Михайловича для них была выделена особая Немецкая слобода на берегу р. Яузы, получившая простонародное прозвание "Кукуй" - по ручью Кокуй, протекавшем по ее территории (слободу называли еще Ново- Немецкой, так как первая Немецкая слобода, выделенная на Яузе в 1559 г. для выходцев из Ливонии, сгорела в начале XVII в. во время Смуты и польской интервенции). Согласно этому же указу, иностранцы обязаны были носить европейское платье. По свидетельству А. Олеария, сами иноземцы восприняли свое выселение из города как благо, а "от запрещения носить им русскую одежду и от отделения их от русских жилищ... им сделалось так же худо, - писал он, - как раку, которого в наказание хотели утопить в воде" ¹ .

Поскольку население слободы состояло исключительно из представителей западноевропейских государств, возникли благоприятные условия для воссоздания в их быту и застройке национальных черт и традиций. Почти за 40 лет своего существования, ко времени знакомства с ней молодого государя Петра Алексеевича, Немецкая слобода приобрела своеобразный облик и, по словам современников, походила на "немецкий город, большой и людный". Жители его носили немецкое платье. Деревянные дома, "красивые, как игрушки", построенные на "немецкую и голландскую стать", утопали в садах, лучшие из которых украшались цветниками и другими "затеями" ² . Меж ними выделялись здания двух лютеранских и одной голландской кирок. На Яузе работала пороховая мельница. Гомоном толпы наполнялись три рынка Немецкой слободы: Верхний, или Большой, Средний и Нижний, где торговали из лавок, с лотков и возов не только иностранцы, но и русские торговцы и крестьяне. На улицах и в переулках открывались лавки и торговые шалаши. В шинках слободы к кушаньям подавалась традиционная кружка немецкого пива.

Мужское население Немецкой слободы состояло из купцов, среди которых преобладали голландцы и немцы из Гамбурга, "служилых иноземцев" - военных, медиков и мастеров разных специальностей, получавших "государево жалованье". Военные несли службу в полках нового строя; аптекари, лекари и доктора обслуживали царскую семью и армию, ювелиры, кузнецы, оружейники и часовые мастера, живописцы и столяры - царский двор и казну. Они были основными дворовладельцами Немецкой слободы и входили в число наиболее состоятельных ее обитателей. Но здесь жили и немногочисленные "вольные" ремесленники, "кор-

Ковригина Вера Александровна - кандидат исторических наук, научный сотрудник Лаборатории истории русской культуры Истфака МГУ.

стр. 144

мившиеся" частными заказами, - сапожники, портные, седельники, столяры, работавшие на жителей Немецкой слободы. Дворов насчитывалось более 200, жителей - около 1500. Большинство из них были выходцами из Германии, меньше - из Голландии и Англии, а также Дании, Швеции и "Цесарии" (Австрийской империи). Единицами были представлены итальянцы, французы и швейцарцы. Преобладание немцев было так велико, что отразилось не только в названии слободы, но и в использовании немецкого языка для общения ее жителей. Свобода вероисповедания, предоставленная иностранцам в России, позволила поселиться в Москве как католикам, так и протестантам, которые образовали пять церковно-приходских общин Немецкой слободы: две лютеранские, реформаторскую (голландскую), католическую и англиканскую ³ .

Поездки слободских жителей за границу, торговая деятельность иностранных купцов связывали Немецкую слободу с Западной Европой, служили появлению "заморских диковин", книг и вещей в быту ее жителей, что создавало тот "западноевропейский уголок" Москвы, который заметно отличался от жизненного уклада русской столицы, воспринимался ее населением как нечто инородное и чуждое, что и заинтересовало Петра. В лице Ф. Тиммермана, Ф. Лефорта, А. Бутенанта, П. Гордона, Я. Брюса и других иноземцев он нашел учителей в математике, астрономии, фехтовании, танцах, фортификации, артиллерийском и токарном деле, в создании первых потешных полков и кораблей.

Осуществление Петром I политики реформ, ведение Северной войны, которые выдвинули Россию в ряд европейских держав, заметно изменили Немецкую свободу и ту роль, какую она играла в жизни Москвы ⁴ . За годы царствования Петра I население Немецкой слободы выросло почти в два раза, так как реорганизация армии, развитие промышленности и ремесла, медицины и образования, строительства и искусств требовали широкого привлечения иностранных специалистов для практической деятельности и подготовки отечественных кадров. Петровское правительство увеличило численность и перечень специалистов, которых нанимало за границей, открыло доступ в Российское государство иностранцам для занятия здесь частным ремеслом.

Пик приезда в Москву и пополнения Немецкой слободы "служилыми иноземцами" пришелся на конец XVII - первое десятилетие XVIII вв., то есть на время, когда создавалась регулярная армия, а в самой Москве строились новые и реконструировались старые казенные предприятия, осваивались новые образцы вооружения, обмундирования и амуниции, открывались первые светские учебные заведения, строился Кремлевский арсенал и устанавливались башенные часы "с боем".

В Немецкой слободе жили мастера, работавшие в самой слободе на государевых Полотняной и Чулочной мануфактурах, персонал московского госпиталя, открытого на противоположном берегу Яузы, семьи иноземных офицеров, инженеров и медиков, несших службу вне Москвы, а также специалисты, работавшие в самой Москве: граверы, медальеры, мастера монетного, печатного, оружейного, часового, резного, каменного дела, служители двух казенных аптек, музыканты и актеры театра, открытого на Красной площади, и другие. Всем им приходилось добираться до места своей службы на казенных лошадях или нанимать извозчиков. Поездки по улицам Москвы не всегда были безопасны, и октябрьским вечером 1710 г. "воровскими людьми" был ограблен и убит возвращавшийся в слободу после занятий в Сухаревой башне преподаватель Математико-Навигацкой школы Р. Грейс ⁵ .

К середине второго десятилетия XVIII в. общее число "служилых иноземцев" в Немецкой слободе заметно поубавилось, так как часть офицеров, полотняных, суконных, печатных, сапожных мастеров была заменена русскими специалистами и мастерами, подготовленными за это время с помощью иноземцев. Другие иностранцы были направлены на новые места службы, поскольку нужных специалистов правительство Петра I старалось задержать подольше и использовать как можно полнее, продлевая с ними контракты, меняя места и профиль работы, повышая в звании и должности, увеличивая оклады. С началом широкого строительства Петербурга в него из Москвы были переведены в 1711-1719 гг. мастера живописного, гипсового, печатного, граверного, токарного дела, преподаватели Математико-Навигацкой, Инженерной и Артиллерийской школ и гимназии Глюка. В новую столицу переехали и музыканты московского театра, труппа которого покинула Россию по окончании срока контракта, так как немецкий театр не прижился в Москве.

Но с отъездом значительной части "служилых иноземцев" Немецкая слобода не опустела - напротив, она постоянно пополнялась купцами и "вольными" мастерами ремесленных специальностей. В Москву, которая оставалась центром российской торговли, приезжало в два раза больше иностранных купцов, чем в допетровское время. Причем англичане, которым в 1691 г. было позволено вновь торговать в России, несколько потеснили голландцев, что

стр. 145

сказалось на национальном составе купцов, владевших дворами Немецкой слободы. Однако, большинство иностранных коммерсантов бывали в Москве "наездами". Они приезжали сюда на время заключения торговых сделок и получения долгов, останавливаясь во дворах своих земляков в Немецкой слободе. С открытием же петербургского торгового порта поток их в старую столицу стал уменьшаться.

Что же касается "вольных" ремесленников, то они приобретали все больший вес среди обывателей Немецкой слободы и к концу царствования Петра I представляли собой самую многочисленную категорию ее жителей. Введение "немецкого платья" для русских дворян и части "городовых жителей", приобщение московского дворянства к "европейскому" образу жизни позволили обосноваться в Немецкой слободе мастерам, которые внесли в ремесло Москвы новые западноевропейские образцы одежды и аксессуаров к ней, мебели, колясок, предметов быта. И хотя "иноземцы разной породы" в несколько раз уступали по численности русским ремесленникам Москвы, они приобрели свой круг покупателей и заказчиков. Ремесленники были представлены разными национальностями, среди которых больше стало французов и швейцарцев, "цесарцев" и датчан, однако, преимущество оставалось за немцами. Мастера отличались не только высоким профессионализмом, но и достатком. Их ряды пополнялись самыми разными людьми, приехавшими в Москву "своею волею" в поисках заработка, а также мастерами, отставленными от "государевой службы" по истечении срока контрактов или "за ненадобностью".

Среди них зажиточностью выделялись ювелиры, многие из которых прежде служили мастерами дворцовых палат. Золотые мастера делали дорогостоящие изделия, рассчитанные на петровских вельмож и московское дворянство, а А. Клерк, Я. Вестфаль, П. Вильмут по-существу являлись поставщиками государева двора, так как исполняли для него заказы, орденские знаки и "алмазные персоны" Петра I. Более многочисленные серебряных дел мастера работали на широкий спрос, делая украшения и серебряную посуду "немецкого образца" и "на московское дело", то есть традиционной русской формы, которые сбывали через посредников Серебряного ряда Москвы. Для жителей Немецкой слободы изготовляли поминальные кольца и ложки, которые по традиции раздавались участникам похоронных процессий, для слободских барышень и дам- перстни с сердечками, гербами, коронами, портретными изображениями и печатками, а также перстни и серьги, заколки и броши, украшенные драгоценными камнями.

Следить за западноевропейской модой, за новинками ювелирного искусства мастерам Немецкой слободы помогали связи, которые они поддерживали с заграницей. Через своих родителей, жителей Гамбурга, братья Г. и Е. Коллеры получали необходимые к делу инструменты, ювелирные украшения, а также камни, граненные "по новой моде" и "рассыпной немецкой гранью", для снятия с них образцов ⁶ . Спрос москвичей на изделия иноземцев позволил работать в Немецкой слободе на протяжении всей первой четверти XVIII в. от трех до четырех десятков золотых и серебряных мастеров, которые оказались так тесно связаны с Москвой, что даже после переезда царского двора в Петербург, предпочли остаться в старой столице, где жизнь была дешевле, а климат - здоровее.

Основными заказчиками итальянцев (архитектора Д. -М. Фонтана и пяти гипсовых мастеров, нанятых казной в 1703 г. за границей, но исключенных "за ненадобностью" из штата мастеров Оружейной палаты), стали московские вельможи - Б. А. Голицын, М. П. Гагарин, А. Д. Меншиков, Ф. М. Апраксин, князья Долгорукие. С появлением этих мастеров в Москве связывал кн. Б. И. Куракин начало новых веяний в строительстве домов и храмов, когда, по его словам, "стали штукатурные фигурки из гипса (делать), архитектурою палаты строить". А один из итальянцев украсил скульптурами и лепным декором интерьер нового каменного католического собора Немецкой слободы в благодарность св. Игнатию Лойоле, который, как он считал, спас от смерти его жену и ребенка во время опасных родов, произошедших в Немецкой слободе. В 1710-е годы итальянские мастера были вызваны в Петербург, откуда, в свою очередь, на жительство в Москву переезжали после окончания срока контрактов некоторые "служилые иноземцы", среди которых был инструментальный мастер, француз Н. Форней, занявшийся в Немецкой слободе изготовлением табакерок ⁷ .

С годами все больше иноземцев приезжало в Москву из-за границы на свой страх и риск в поисках удачи, чему немало способствовал царский Манифест от 12 апреля 1702 года. Предназначенный для распространения в странах Западной Европы и обращенный к ее жителям, Манифест приглашал иностранцев в Российское государство не только для поступления в государеву службу, но и для занятия своим ремеслом. Среди приехавших были сапожники, седельники, шляпные, перчаточный, ленточный, позументный мастера, работавшие на рынок Москвы, башмачники, столяры, портные, выполнявшие индивидуальные заказы, па-

стр. 146

рикмахеры, "поновлявшие" старые и изготовлявшие новые парики, а также мастер "немецких крупяных калачей". В 1720-е годы самой распространенной специальностью среди ремесленников Немецкой слободы оказалось портновское дело, которым занималось более сотни человек. Одежда, сшитая высококвалифицированными мастерами, такими, как М. Рекс, И. Холб, С. Граф, не отличалась от работ зарубежных коллег как в следовании моде, так и в изяществе и мастерстве исполнения, а их заказчиками являлись знатные особы и царский двор. Такие портные пользовались не меньшей известностью, чем модные ювелиры Немецкой слободы, которым они не уступали размерами и достатком своих домов.

К мастерам редкой профессии относился выходец из Гамбурга художник А. Шейб, проработавший в Немецкой слободе более 20-ти лет. Будучи "мастером персонного живописного дела", он исполнял разнообразные частные заказы: оформлял живописью интерьеры дома Ф. М. Апраксина в Москве, изготовлял девизы и украшения к празднествам, рисовал картины на религиозные сюжеты для жителей слободы.

Преодоление прежнего предубеждения к "иноверцам" и формирование нового отношения к иностранцам, происходившие под влиянием новых идей и царского двора, вызвали появление иноземных мастеров в числе "домовых служителей" московских дворян: парикмахеров, сочетавших зачастую свое "кудерное мастерство" с обязанностями камердинера, портных, поваров, кучеров, музыкантов и прочих лиц, нанятых по договору или набранных из "пленных шведов".

Распространение в среде русского дворянства новых представлений о чести и достоинстве "истинного дворянина", в которых важное место отводилось образованности и знанию европейского "политеса", сопровождалось приглашением в дома московской знати иноземцев - домашних учителей, "мадам" и гувернеров. Найм же домашних учителей для сыновей состоятельных жителей Немецкой слободы существовал как во второй половине XVII, так и в первой четверти XVIII века. В зависимости от возможностей хозяина дома - русского или иноземца - домашние наставники нанимались за границей, подыскивались в Немецкой слободе или среди "пленных шведов", так что уровень их знаний и педагогических навыков разнился решительным образом. Но именно в петровское время появляются гувернеры - профессионалы своего дела, подобные месье Г. Пирару, которого нанимали в доме петровских вельмож для обучения детей языкам, отдельным предметам и для воспитания в правилах "хорошего тона", на весьма выгодных для него условиях ⁸ .

За годы Северной войны Немецкая слобода пополнилась "шведскими пленными" (в действительности представлявшими собой лиц разной национальности, служивших в армии Карла XII), а также "иноземцами новозавоеванных городов" Прибалтики, привезенных в Москву. Представляя наименее обеспеченных обитателей Немецкой слободы, они "скитались меж двор" в поисках заработка, поступали в услужение к жителям слободы, становились учениками и помощниками слободских ремесленников, со временем приобретая известный достаток и самостоятельность. После снятия ограничений с их передвижения и заключения мира со Швецией часть из них осталась жить в Москве.

Но основу населения Немецкой слободы составляли ее старейшие жители - "московские иноземцы", десятки лет прожившие в русской столице или представлявшие второе и даже третье поколение иностранцев, осевших в России в XVII в., родившиеся и выросшие здесь. Это были офицеры, купцы, медики, ювелиры из семей Ляфеберов, Блюментростов, Келлерманов, Брюсов, Фадемрехтов и др. С годами в числе "московских иноземцев" оказывались медики и мастера, поселившиеся в Москве в конце XVI - начале XVIII в.: Ориоты, Голендеры, Гинтеры и пр.

Преемственность профессий, существовавшая среди иноземцев, приводила к появлению династий военных, медиков, купцов, ремесленников, которые прослеживаются в России на протяжении второй половины XVII - первой половины XVIII в. и позднее: роды Бахерахтов, Эйхлеров, Пелейев, Вильманов, Грегори, Вестовых и др.

Из "московских иноземцев" охотно набирались в службу переводчики - толмачи, представители разных профессий. Из купцов, проживших в Москве не менее десятка лет, выходили иноземные предприниматели допетровского и петровского времени - владельцы и арендаторы заводов и мануфактур, управляющие петровскими казенными предприятиями: Акема-Меллеры, Левкины, Тиммерманы, Мейеры, Минтеры, Койет, Стейльс, Гамесы и др. Роднясь между собой, независимо от национальной и религиозной принадлежности, они создавали фамильные кланы, связанные деловыми и родственными узами. Располагая значительными средствами и связями с петровским двором, а также с заграницей, представители торгово- промышленного слоя Немецкой слободы имели возможность оснащать свои заводы новым оборудованием, нанимать мастеров за границей, заводить новые виды производств, что

стр. 147

позволяло использовать их опыт для обучения русских мастеров и подготовки будущих русских предпринимателей.

Материальный достаток и связи позволяли состоятельным медикам, офицерам, купцам и заводчикам углублять свои знания, давать своим детям хорошее домашнее воспитание, а также образование за границей, в том числе и университетское. Это выделяло их в элитарную группу жителей Немецкой слободы, отличавшуюся более широким кругозором и интересами, которые были присущи Ф. Тиммерману, П. Койету, отцу и сыну Тамесам, братьям Меллерам и Блюментростам, Я. Брюсу и др.

Московская Немецкая слобода оставалась для уроженцев ее "родовым гнездом", с которым они поддерживали живую связь. Даже построив в Петербурге свои дома, заводчики и купцы Меллеры, Любе, Мейер, придворные медики Блюментросты сохранили за собой дворы в Москве. Большинство "московских иноземцев" говорили по-русски, могли писать русские тексты латинскими буквами, а некоторые владели и русской грамотой. Неслучайно поэтому среди десятков книг на английском, немецком, латинском языках, принадлежавших уроженцу Москвы доктору А. Келлерману, были и русские книги. Глубокий интерес к России проявлял потомственный заводчик П. В. Меллер,, собиравший летописные сведения по русской истории, картографический материал, русские книги и редкости, коллекционировал русские и татарские монеты ⁹ .

Жизнь в России, вольно или невольно, накладывала отпечаток на быт Немецкой слободы, сказывалась на жизненном укладе ее жителей, к какой бы нации и вере они ни принадлежали, что с удивлением отмечали приезжие иностранцы. Они указывали на отличия, существовавшие в проведении жителями слободы своих религиозных праздников, свадебных и погребальных обрядов, из которых похороны заканчивались обязательным обильным угощением, свойственным "московитам". Русское гостеприимство с его хлебосольством также стало характерной чертой иностранцев, населявших московскую Немецкую слободу XVII- XVIII веков. Дворы здесь имели "приворотные белые и черные избы", сенники, сараи, погреба, ледники и совсем не известные Западной Европе бани. Состоятельные же жители слободы обзаводились "загородными домами", похожими на небольшие усадьбы.

Бурное петровское время нарушило спокойное течение слободской жизни, замкнутый мир ее обитателей, внесло изменения в застройку. В конце XVII - начале XVIII в. здесь возводятся первые здания на средства казны - Лефортовский дворец, ставший неофициальной резиденцией царя и самой внушительной постройкой Немецкой слободы, а на противоположном берегу Яузы - московский госпиталь. Ниже по течению реки был обновлен загородный двор главы Посольского приказа Ф. А. Головина; откуда открывалась панорама немецкой слободы, запечатленная на гравюре А. Шхонебека ¹⁰ . Позднее Головинский двор становится летней царской резиденцией, где возводятся новые постройки и разбивается регулярный сад.

По царскому указу улицы Немецкой слободы благоустраиваются, строятся два новых моста через Яузу - Госпитальный и Солдатский (Дворцовый). В слободе появляются каменные дома, построенные аптекарями И. Грегори и Г. Саулсом, доктором Л. Блюментростом, купцом Виллерсом и др. ¹¹ . С введением свободной продажи табака в России на Верхнем рынке Немецкой слободы открываются "табашные светлицы", а напротив них - одна из самых первых в Москве частных аптек, принадлежавшая И. Грегори.

Петровский двор внес новую струю в жизнь Немецкой слободы. В лефортовском дворце, хозяином которого был сначала Ф. Лефорт, а затем А. Д. Меншиков, проводятся приемы послов, придворные празднества, участники которых расселялись на это время в домах слободских жителей, на них же приглашались "именитые" немцы и "слободские дамы и девицы". Через Немецкую слободу проходили маршруты всех праздничных, карнавальных и триумфальных шествий, проносились санные "поезда" и экипажи царских вельмож. Дипломатические представители западноевропейских государств, поселенные в слободе, а также "именитые ее жители" вслед за царским двором стали устраивать слободские "ассамблеи" и музыкальные вечера. Государь со своей свитой не раз посещал слободские свадьбы и похороны, гостил у своих "знакомцев": А. Стейльса, И. Любса, Р. Мейера, И. Тамеса, И. Грегори, доктора Н. Бидлоо. А уроженцы Немецкой слободы - сын учителя и органиста лютеранской кирки П. И. Ягужинский, сыновья военных - Яков и Роман Брюсы, братья Балки, дети виноторговца Монса - вошли в ближайшее окружение Петра I, стали вельможами царского двора ¹² .

В течение первой четверти XVIII в. число дворов Немецкой слободы выросло на сотню, а "границы" раздвинулись за счет дворов и земель дворцового села Покровского и Старой Басманной слободы. С созданием Главного Магистрата территория слободы была в 1719- 1720-е годы включена в 9-ю "команду" (полицейский участок) г. Москвы, а ее жители -

стр. 148

в состав горожан. Однако за иностранцами были сохранены все их права и привилегии, в том числе на свободу вероисповедания и выборы общинного самоуправления. Старостами церковно-приходских общин Немецкой слободы избирались влиятельные и состоятельные ее жители из купцов, офицеров, медиков и ювелиров. В решении общинных дел старосты проявляли независимость как от мнения пасторов приходов, так и от дипломатических представителей тех стран, выходцами из которых они были. Правительство не касалось дел общин, проводя традиционную политику невмешательства в религиозную и "земскую" жизнь иностранцев. Оно позволило построить в Немецкой слободе свои храмы католикам и англиканам, прежде их не имевшим. Рядом с храмами были отведены места под католическое и английское кладбища, а общее для всех иностранцев кладбище при Старой лютеранской кирке получило название "старого", или "лютеранского".

Религиозная автономия, связи, которые жители Немецкой слободы поддерживали со своими родными и соотечественниками за границей, а также церковно-приходские школы помогали сохранить им свой язык и самобытность. Живя в Москве, иноземцы имели возможность группироваться по религиозной и национальной принадлежности, по политическим пристрастиям. Не оставались они в стороне и от новых философских течений, получивших распространение в странах Западной Европы, в частности - пиетизма ¹³ .

На протяжении всего петровского времени Немецкая слобода Москвы оставалась традиционным местом проживания выходцев из стран Западной Европы, сохранивших свою религию и самоуправление. В то же время втянутые в осуществление петровских преобразований, включившись в процесс городских рыночных отношений, жители слободы все активнее входили в жизнь Москвы и России, становясь составной частью ее населения.

Примечания

¹ ПСЗ. Т.1. СПб. 1830, N 85; ОЛЕАРИЙ А. Подробное описание путешествия голштинского посольства в Московию и Персию. М. 1870, с. 372.

² КОЙЭТ Б. Посольство Кунраада фан Кленка к царям Алексею Михайловичу и Федору Алексеевичу. СПб. 1900, с. 175; ТАННЕР Б. Описание путешествия польского посольства в Московию в 1678 г. - ЧОИДР, 1891, кн. 3, с. 69, 166, 171; и др.

³ См. МУЛЮКИН А. С. Приезды иностранцев в Московское государство. СПб. 1909; ЦВЕТАЕВ Д. Протестанство и протестанты в России до эпохи преобразований. М. 1890; и др.

⁴ Вопрос о Немецкой слободе петровского времени не разработан в исторической литературе, и предлагаемая статья написана на основе архивного материала фондов Посольского приказа, Сената, Юстиц-коллегии, хранящихся в Российском государственном архиве древних актов (РГАДА).

⁵ ПЕРРИ Д. Состояние России при нынешнем царе.- ЧОИДР, 1871, кн. 2, отд. 4, с. 138.

⁶ РГАДА, ф. 248, Сенат, оп. 13, кн. 684, д. 3, л. 464об -465; и др.

⁷ Там же, ф. 150, Дела о выездах иностранцев в Россию, 1703 г., д. 12, л. 47; ф. 158, Приказные дела новых лет (Посольский приказ), 1719г., д. 10, л. 15; ГАТОВА Т. А. Из истории декоративной скульптуры Москвы начала XVIII в. В кн.: Русское искусство XVIII века. М. 1973, с. 31-32; КУРАКИН Б. И. Жизнь князя Бориса Ивановича Куракина, им самим написанная. В кн.: Архив кн. Ф. А. Куракина. Кн. 1. СПб. 1890, с. 268; Письма и донесения иезуитов о России конца XVII и начала XVIII века. СПб. 1904, с. 159, 186, 188; Москва. Актовые книги XVIII столетия. Т. 3. М. 1895, с. 371; и др.

⁸ РГАДА, ф. 11, Разряд XI, Переписка разных лиц, д. 291, л. 12-44.

⁹ РГАДА, ф. 158, 1715г., д. 63, л. Зоб., ПО, 117; Материалы для истории имп. Академии наук. Т. 1. СПб. 1885, с. 191; СПАССКИЙ И. Г. Очерки по истории русской нумизматики. - Труды Государственного исторического музея. Вып. 25. Нумизматический сборник. М. 1956, с. 46-47.

¹⁰ Атрибуция гравюры принадлежит М. Алексеевой. См. АЛЕКСЕЕВА М. Гравюра петровского времени. Л. 1990, с 47-48.

¹¹ РГАДА, ф. 248, кн. 1206, л. 80 и др.; ф. 158, 1701 г., д. 9, 52.

¹² См. БОГОСЛОВСКИЙ М. М. Петр I. Материалы к биографии. Т. 1. М. 1940; БЕРХ-ГОЛЬЦ Ф. В. Дневник камер-юнкера Ф. В. Берхгольца, веденный им в России в царствование Петра Великого с 1721 по 1725 годы. Ч. 1 - 4. М. 1902-1903; и др.

¹³ WINTER E. Halle als Ausgangspunkt der deutschen RuBlands kunde im 18. Jahrhundert. Brl. 1953; TETZNER J. Russica in der Anlangen zum Tagebuch A. - H. Frankes-Deutsuhe-slavische Wechselseitigkeit in sieben Jahrhunderten. Brl. 1956; u.a.

Permanent link to this publication: