М. И. ГОЛЬМАН. СОВРЕМЕННАЯ МОНГОЛИЯ В ОЦЕНКАХ ЗАПАДНЫХ АВТОРОВ. М.: ИВ РАН, 2009. 192 с.

Европа начала открывать для себя монголов в XIII в. Первыми европейцами, совершившими путешествие в величайшую в ту пору монгольскую империю и оставившими не теряющие и поныне свою громадную историческую и культурологическую ценность сочинения, были итальянец Плано Карпини, фламандец Гильом де Рубрук и венецианец Марко Поло. Это стало начальным этапом зарождения европейского монголоведения.

В XVIII в. и до середины XX в. монголоведение на Западе составляет важную ветвь синологии. И после Второй мировой войны - вероятно, с выходом Монголии в составе социалистического содружества стран на мировую политическую арену - оно становится самостоятельной научной дисциплиной.

Монголия является ближайшим соседом России. Народы двух стран связывают исторически сложившиеся, тесные дружественные связи. Российское монголоведение, зарождение и развитие которого связано с глубокими и интересными трудами многих выдающихся отечествен-

ных ученых, стремится постоянно пополнять свои познания этой страны. Для него, естественно, большой интерес представляют политические, культурологические, научные взгляды на Монголию и в других странах, в особенности на Западе. Тема "Запад-Монголия" составляет важный раздел российского монголоведения.

Эту тему на протяжении почти полувека плодотворно разрабатывает крупный отечественный ученый-монголовед М. И. Гольман. Первая публикация его научной работы состоялась в 1961 г. В последующий период он опубликовал по указанной теме множество статей в различных сборниках, журналах и книгах. Определенный интерес у специалистов вызвала в свое время его работа "Изучение истории Монголии на Западе. XIII-XX вв." (М., 1988). Обобщающим его многочисленные работы по данной теме явился фундаментальный труд "Монголоведение на Западе" (М., 2004). Особенно высокую оценку он получил в Монголии, где за эту работу ему была присуждена ученая степень доктора исторических наук.

И вот перед нами новая работа М. И. Гольмана. В ней автор показывает, что в 1989 - 1990 гг., когда в стране начались радикальные перемены - разрушение прежних общественных устоев и переход к демократии и рыночным отношениям, - произошел буквально взрыв общественного и научного интереса Запада к этому переломному этапу монгольской истории... В итоге в Западной Европе и США накопилась немалая публицистическая и научная литература по всем основным направлениям развития Монголии в 1990 - 2006 гг. (с. 6).

Из этой огромной массы литературы автор рассматривает большое количество публикаций на английском (преимущественно Англии и США) и немецком языках, анализирует труды наиболее крупных исследователей, известных монголоведов. Эти публикации он делит на три категории: справочно-информационную, описательную и научно-исследовательскую. Основное внимание он сосредоточивает на работах научно-исследовательского характера.

Научная мысль монголоведов Запада охватывает широкий круг вопросов, связанных с политико-экономическими преобразованиями в Монголии. Автор рассматривает, по его мнению, наиболее интересные из них и располагает их по семи главам своей работы, что представляется вполне оправданным.

Первая глава книги посвящена работам западных авторов о перестройке по-монгольски. Особый интерес у них вызвала гласность, которая, по единодушным их оценкам, дала возможность монголам "свободно дискутировать и обсуждать свое историческое и революционное прошлое, давать ему справедливую оценку" (с. 24 - 25). Автор с явной симпатией пишет об английском монголоведе А. Сандерсе, описавшем в ряде своих работ монгольскую перестройку с достаточно глубоким знанием обстановки в стране. В период 1996 - 1999 гг. он делает ежегодные обзоры ситуации в стране. В целом положительно оценивая довольно вяло осуществлявшуюся перестройку, он приходит к заключению: "Правительство пыталось приспособиться к росткам демократии. Однако молодежь проявляла признаки потери терпения неспособностью консервативного руководства к радикальным реформам" (с. 30).

От себя Гольман добавляет, что "руководители МНР во главе с Ж. Батмунхом и не помышляли о радикальном реформировании монгольского общества. Вся их политика была направлена на сохранение статус-кво государственной структуры и своего привилегированного и руководящего положения в ней, на латание дыр в социалистической экономике и ее незначительную модернизацию в целях дальнейшего продвижения МНР по пути социализма" (с. 30).

Между тем широкие круги населения ждали перемен. Их уже не устраивали полумеры, словесные обещания и призывы руководства страны. Назревали революционные события конца 1989-начала 1990 г.

Во второй главе книги рассматриваются оценки западных авторов этих событий. Оценки разные. А. Сандерс внимательно следил за развитием этих событий на всех этапах, регулярно давал о них материалы в "Far Eastern Economic Review", а в своем "историческом словаре по Монголии" показал всю динамику развития обстановки в этот период и определил ее однозначно как мирную демократическую революцию (с. 33).

Крупный востоковед, профессор истории Гарвардского университета М. Россаби на основе анализа деятельности МНРП, Демократической партии и других политических организаций, большого числа политических деятелей, положения в стране, настроений в различных слоях общества пришел к заключению, что в Монголии произошло "мирное ненасильственное движение за реформы, инициированные сверху относительно ограниченной группой людей. По мере развития это движение стало массовым, что и привело к крушению авторитарного режима" (с. 38 - 39).

Но западные авторы, несмотря на различие их взглядов по тем или иным процессам, происходящим в Монголии, едины в том, что монголы переходят к демократии и рыночным отношениям, и этот процесс всемерно одобряют.

Среди большой группы исследователей Монголии, многие из которых являются выдающимися учеными, М. И. Гольман в своей книге особенно выделяет профессора М. Россаби. Он часто ссылается на его работы, подчеркивая его объективный и действительно научный подход к анализу событий 1989 - 1990 гг. в Монголии. М. Россаби, в частности, отмечает, что во главе демократического движения были "представители интеллектуальной и профессиональной верхушки монгольского общества, молодые специалисты, философы, физики, математики, экономисты, журналисты и т.п., в своем большинстве горожане, получившие образование в СССР и в странах Восточной Европы. Большинство из них являлись сыновьями и дочерьми привилегированной монгольской элиты" (с. 39). По его мнению, они составляли две группы: для одной главной целью движения являлись экономические реформы, для другой - политические реформы, демократия, сохранение и умножение "достижений коммунистической эпохи в области социального обеспечения, образования, медицины и т.п." (с. 39). При этом его симпатии на стороне демократов - С. Зорига, С. Оюун и других монгольских лидеров демократической части движения.

В третьей и четвертой главах автор рассматривает работы многих авторов Запада, но особенно обстоятельно американских ученых Т. Гинзбурга и М. Россаби о процессе демократизации и переходе к рынку. В сфере политической жизни страны были проведены важнейшие меры - положен конец монополии МНРП на власть (в ноябре 1991 г. была принята новая Конституция, образцом для которой послужили Конституции Венгрии и 5-й Республики во Франции); успешное испытание на прочность проходит созданная политическая система и ее звенья: президент, однопалатный парламент, Конституционный суд, национальный совет безопасности, сменяемое правительство, независимые суды, хуралы представителей граждан на местах, префекты и губернаторы административных единиц (с. 44).

По свидетельству М. Россаби, западные обозреватели и многие монголы считают, что, несмотря на экономические провалы, либерализация политической системы состоялась: прошедшие четырежды парламентские и трижды президентские выборы были в общем справедливыми и открытыми, независимые иностранные наблюдатели подтвердили их честность.

Экономические реформы - переход к рыночным отношениям на первом этапе - поставили страну в катастрофическое положение. Приватизация, шоковая терапия 1990 - 1992 гг., установки на разгосударствление и другие рыночные меры, проводившиеся по рекомендации Международного валютного фонда, иностранных консультантов, в частности американского экономиста Джеффри Сакса и других, не учитывали национальные особенности Монголии, ее историческое наследие и традиции. Этот период оценивается специалистами Запада негативно, хотя встречаются и положительные мнения. В последующие периоды, по мере постепенного роста элементов рыночных отношений, крайне скупо с множеством оговорок, но появляются положительные оценки. Однако в числе немногих ученых М. Россаби утверждает, что "эти успехи не должны вводить в заблуждение", ибо продолжались массовое закрытие промышленных предприятий и развал земледелия, рост безработицы и нищеты, общее снижение жизненного уровня населения, появилась и стала разрастаться коррупция" (с. 63).

Как отмечает М. И. Гольман, это утверждение М. Россаби не было его единичным мнением: почти все западные авторы писали "о тяжелых социальных проблемах, вставших перед страной в ходе перехода к рынку: падении жизненного уровня и бедности, безработице, имущественном неравенстве, упадке системы социального обеспечения, школьного образования, охраны здоровья, о росте коррупции и т.п." (с. 66). Автор замечает: "Резкое обострение социальных проблем в той или иной степени произошло почти во всех бывших социалистических странах, повернувшихся к капитализму, что говорит об определенной закономерности" (с. 66 - 67). По его мнению, следует признать неправильным тезис о том, будто общий экономический кризис в Монголии является лишь результатом допущенных ошибок: "Монголия проводит правильный курс на создание рыночной социально ориентированной экономики" (с. 67).

В пятой главе книги обозреваются работы об аратах и номадизме. Интересно изложены взгляды американцев М. Голдштейна, Синтии Белл и особенно М. Россаби на жизнь и трудовую деятельность аратов - членов СХО. Указанные авторы высоко оценивают эту форму организации труда сельских тружеников. Но приводятся и многочисленные работы, в которых СХО подвергается резкой критике. Думается, спор о преимуществах коллективного хозяйства или

частного носит скорее идеологический характер - все зависит от отношения к ним человека. Столь же спорным является отношение к номадизму.

В шестой главе излагаются оценки западных авторов культа Чингисхана и возрождения ламаистской церкви. Превращение культа Чингисхана в официальную государственную идеологию получило на Западе всеобщее признание. А 31 декабря 1995 г. газета "Washington Post" провозгласила Чингисхана "Человеком тысячелетия" (с. 91). Стремление монголов использовать образ Чингисхана для создания своей новой идентичности, "которая соединяет прошлое и настоящее и является основанием для будущего", воспринимается на Западе с пониманием и одобрением.

Все больше укрепляются с помощью государства позиции буддизма и церкви. Это происходит в сложных условиях, так как при социалистическом режиме мощь церкви была подорвана, а в новых условиях в стране появились серьезные конкуренты - миссионеры католические, протестантские, православные. Но, как показывает реальность, в основе буддийской религии и церкви, как и культа Чингисхана, лежит национализм, который должен стать мировоззрением, способным двигать и направлять развитие государства и общества современной Монголии.

Оценки западных авторов внешнеполитических связей Монголии главным образом с Россией, Китаем, США, Западной Европой и Японией освещены в седьмой, заключающей книгу главе. Хотя автор делает оговорку, что из-за отсутствия обобщающих трудов на Западе по всему комплексу внешней политики Монголии вынужден ограничить свою работу лишь изложением фрагментарных материалов, тем не менее дает связную картину довольно успешного развития внешнеполитической деятельности Улан-Батора. Весьма ценным источником для него по данной теме служат работы таких известных монголоведов, как У. Баркман, А. Сандерс, М. Россаби и др.

Развитие отношений с Россией и Китаем для Монголии, считают западные ученые, не означает ее равноудаленности от этих двух гигантов. Исторически, политически и эмоционально, т.е. на уровне общественного сознания монголов Россия ближе Монголии, чем Китай, ибо "... нет в мире народа, кроме русского, с которым бы монголы были тесно связаны в XX столетии, - пишет У. Баркман. - В отношении же к своим южным соседям китайцам - сохранялись настороженность и стремление держать дистанцию, что имеет древние исторические корни" (с. 106).

По мнению автора, стремительное сближение Монголии и США началось с победы демократических сил в марте 1990 г. (с. 113). В работах У. Баркмана, М. Россаби, А. Кэмпи и других показано широкое развитие отношений двух стран, особенно большое желание США влиять на положение дел в Монголии, главным образом на процесс демократизации и переход к рыночным отношениям. Целый корпус американских советников своими рекомендациями и консультациями оказывали и продолжают оказывать прямое воздействие на внутреннюю и внешнюю политику Монголии.

По теме "Западная Европа и Монголия" М. И. Гольман располагает лишь одним западным источником - монографией М. Россаби "Современная Монголия", в которой дана весьма положительная оценка отношений Монголии с европейскими странами и показано сотрудничество Монголии с рядом европейских государств в области экономики, образования, социальной сфере.

По мнению монгольского политолога Г. Тумирчулууна, Монголия в 1990 - 1992 гг. обратилась за помощью для выхода из кризиса не к Китаю, который был рядом и обладал большими экономическими возможностями, а к Западу, так как именно он "мог служить образцом для перехода к рынку и демократии". Монголия в силу сложившихся обстоятельств переориентировалась на Запад. Но насколько это "отвечает национальным интересам Монголии - большой вопрос", - считает автор рецензируемой книги (с. 123).

О тесных дружественных отношениях Монголии с Японией существует обширная литература, включающая работы американских, немецких, монгольских авторов. В них подчеркивается значение для обеих стран взаимного сотрудничества. Так, У. Баркман, со ссылкой на заявление министра иностранных дел Японии С. Уно, утверждает, что для Японии, бедной полезными ископаемыми, но богатой техникой и капиталами, и для Монголии с ее неисчислимыми природными богатствами, но нуждающейся в том, чем славится Япония, чрезвычайно важны тесные экономические связи. А М. Россаби пишет: "Япония неоднократно выражала надежду, что Монголия станет более привязанной к Восточной Азии, чем к Восточной Европе или России" (с. 129).

М. И. Гольман приводит мнение опытного американского монголоведа А. Кэмпи, что переориентация Монголии с "Востока на Запад, поворот на сближение и интеграцию с сердцевиной Центральной Азии - Киргизией, Казахстаном, Узбекистаном, Таджикистаном, а также с Афганистаном, Азербайджаном, причем в сотрудничестве с Турцией, превращение именно этой группы стран в "третьего соседа" прагматичнее и выгоднее, чем опора на СВА - Японию, Южную Корею, США и АТР" (с. 129), и считает его нереалистичным.

Рассмотрев огромное количество работ западных авторов, М. И. Гольман в заключение пишет, что помощь Запада Монголии ""далеко не бескорыстна": иметь в эпицентре Внутренней Азии зону своего преобладающего влияния очень даже отвечает геополитическим и военно-стратегическим интересам Запада, прежде всего США и Японии" (с. 132).

Работа М. И. Гольмана - достойный вклад в российское монголоведение.

Permanent link to this publication: