Казачество в истории Восточной Европы становится заметным с середины XVI в. Казачьи общины и поселения, не говоря уже о бродячих ватагах казаков-изгоев, существовали и раньше как среди тюрок, так и среди славян ¹ . Но в качестве активной, деятельной и организованной силы они начинают фиксироваться с конца 1540-х гг. в переписке русского дипломатического ведомства - Посольского приказа с Ногайской Ордой. Эта кочевая держава, возникнув на "развалинах" Золотой Орды, окончательно оформилась в конце XV в. на территории современного Западного Казахстана. Центром ее были степи по берегам реки Яик (Урал), где располагался единственный город ногаев, уцелевший с золото ордынских времен, Сарайчук (Сарайчик) - резиденция ногайских правителей-биев.

Самое раннее упоминание о казаках на Дону содержится, очевидно, в Продолжении Хронографа 1512 г. по 1548 г., когда путивльцы и севрюки под руководством Михаила Черкашенина и Истомы Извольского основали на Переволоке ² укрепление -"острогу" и разбили там отряд азовских татар ³ . В следующий раз тамошние казаки фигурируют, очевидно, в памяти (инструкции) И.Б. Федцову, московскому послу к бию Шейх-Мамаю в феврале 1549 г. После проведения всех протокольных мероприятий, переговоров и раздачи "поминков" (подношений) ему надлежало попросить у бия тайной аудиенции и сообщить, кроме прочего, что царь Иван IV из союзнического долга ("для вашие дружбы") "велел казаком своим путимльским и донским крымские улусы воевати" ⁴ . Эта мера планировалась царем в знак солидарности с Ногайской Ордой после страшного разгрома ее конницы крымским ханом зимой 1548-1549 гг.

Казацкий вопрос для ногайской верхушки оказался очень актуальным. Федцов не застал Шейх-Мамая в живых, и в переписку с Москвой по этому поводу вступил новый бий Юсуф. На протяжении 1549-1551 гг. он не раз жаловался на бесчинства "казаков и севрюков, которые на Дону сидят", считая их царскими подданными. Те грабили и громили ногайские посольства на Руси и торговые караваны. Казаки базировались в городках, которые они "на Дону в трех и в четырех местех... поделали". Возглавлял их некий Сары Азман (татарин или ногай, судя по имени). Царь Иван Васильевич оправдывался, что донцы не подчиняются ему, это беглые люди, поселившиеся в степи без его ведома. Он обещал бию казнить разбойников, если удастся их изловить, и предлагал ему поступать так же ⁵ .

Исследователи, насколько мне известно, пока не смогли обнаружить более ранних сведений о донском казачестве и единодушно признали приведенные выше данные первой информацией о нем. Причем в литературе отмечалась неискренность царя: на самом деле в его распоряжении имелись средства повлиять на донцов (в этом мы убедимся в дальнейшем). Уже в 1550 г. они участвовали в отражении ногайского набега на Рязанщину и вместе с царскими войсками разбили мирз ⁶ .

стр. 40

До середины XVI в. ногайские кочевья простирались главным образом на восток от Волги. Позднее в результате междоусобиц и стихийных бедствий все больше жителей Ногайской Орды стало перебираться на правобережье - "Крымскую сторону". Заселение ногаями приволжских пространств неминуемо приводило к активизации их контактов с донским казачеством. В конце 1550-х - начале 1560-х гг. эти контакты были, очевидно, по большей части мирными, так как жалоб мирз на донцов в эти годы не отмечено. Основные экономические и военные устремления казаков были направлены на Азов и Крым; нищие кочевые переселенцы не представляли для них интереса. Наоборот, иногда они объединялись с ними для нападения на владения крымского хана и его вассалов ⁷ .

Гораздо большее беспокойство в то время доставляли заволжским кочевникам казаки волжские, что селились в укромных местах Самарской Луки, низовьев Самары и Большого Иргиза ⁸ . Они начинают фигурировать в документах с начала 1550-х гг. По донесению русского посла П. Тургенева, весной 1551 г. эмиссар турецкого султана в Ногайской Орде, перечисляя беды, обрушившиеся на ногаев в последнее время, назвал и казачью экспансию: они-де "у вас Волги оба берега отняли и волю у вас отняли, и ваши улусы воюют" ⁹ . Вольные волжане, как и донцы, грабили ногайские посольства и караваны, и Иван IV пробовал унять их. В январе 1553 г. он сообщал бию, что повелел "свести" их с Волги, а бию Исмаилу через год было передано, будто в присутствии его послов в Москве казнили пойманных казаков. "А которые казаки ныне от нас бегают и хоронятца на Волге" - тех царь обещал истребить во время своего намеченного похода на Астраханское ханство, "как лед пройдет" (чтобы выслать против них рать на судах) ¹⁰ .

Но последующие события показали, что волжская вольница еще долго отравляла жизнь кочевникам, а русские власти не могли с ней справиться.

Хотя в более ранних документах нет прямых указаний на существование казачьих волжских общин, но возможно отыскать косвенные данные о них. Мирза Кель-Мухаммед б. ¹¹ Урак в 1538 г. жаловался царю, что за последние годы казаки трижды грабили его улусников. Иван IV отвечал: "И вам гораздо ведомо: лихих где нет? На поле ходят казаки многие: казанцы, азовцы, крымцы и иные баловни казаки, а и наших украин казаки, с ними ж смешався, ходят. И те люди как вам тати, так нам тати и розбоиники. И на лихо их нихто не учит, а учинив которое лихо, разъезжаются по своим землям" ¹² . Здесь названы обитатели разных регионов, но только не волжане. Однако кочевья Кель-Мухаммеда находились в Поволжье, и можно догадываться, что они подвергались нападениям как раз тех казаков, которые орудовали на берегах Волги (но пока не селились постоянно, судя по словам Ивана IV).

Ко времени завоевания Астраханского ханства (1556) волжские казаки представляли собой уже достаточно организованную силу, которую стремилось использовать русское правительство. Оно поручало им нападать на мирз- противников бия Исмаила, при этом советуя ему отвести свои улусы подальше, чтобы не провоцировать лихих молодцов на разорение их. Атаман Ляпун Филимонов участвовал со своими бойцами в сентябрьском походе воевод на Астрахань 1556 г. ¹³ В следующем году он был поставлен стеречь Переволоку, "чтоб казаки не воровали и на нагайские улусы не приходили", но вскоре был убит теми, от кого охранял переправу ¹⁴ . Однако чаще волжане служили источником раздражения и беспокойства для кочевников. Тот же Ляпун уводил в полон "улусных людей" ¹⁵ . Царь грозился расправиться с налетчиками ¹⁶ , но до практических действий руки у него все не доходили.

На протяжении следующих двух десятилетий отношения Ногайской Орды с вольным казачеством постоянно ухудшались. Общины и ватаги на Волге становились все многолюднее и агрессивнее. Казаки угоняли из улусов лошадей и грабили население. Мирзы жаловались в Москву, считая волжан царскими подданными. Посольский

стр. 41

приказ от имени государя отписывал "в Нагаи" о репрессиях против грабителей, но при этом заверял, что эти разбойники никому, в том числе и царю, не подчиняются ¹⁷ . Вместе с тем вскоре, в начале 1580-х гг., выяснилось, что правительство все-таки способно воздействовать на казаков. На них возлагалась задача стоять на переправах и помогать послам и гонцам с востока (прежде всего из Ногайской Орды) перебираться на правый берег и обратно. На этот счет атаманам была послана грамота Ивана IV от 5 марта 1581 г. ¹⁸ Я не располагаю точными сведениями, собирался ли Кремль как-нибудь вознаграждать казаков за эту службу, но некоторые караваны действительно пересекали Волгу при их помощи и на их судах. Однако нередко перевозчики не гнушались грабежом посольств или не защищали их от грабителей, налетавших из степи. Ногаи возмущались, правительство, как всегда, обещало разобраться и "свести с Волги" виновных, но до поры до времени воздерживалось от массовых карательных мероприятий: непричастных к разбою казаков "за што сводить?" К тому же у русской стороны находились встречные претензии: волжане перевозят ногаев на противоположный берег, "как своих", а те, очутившись на Крымской стороне, объединяются с азовцами и крымцами и нападают на "украйны" ¹⁹ .

Как бы там ни было, из источников явствует, что вольница соглашалась следовать царским указаниям лишь в тех случаях, когда они сулили выгоду, обогащение. А раз так, то ясно, что запрет нападать на кочевые улусы не встречал поддержки (пока не учитываю двойную дипломатию Москвы и ее заинтересованность в военном ослаблении ногаев во время размолвки бия Уруса с царем в 1580-х гг.). Грабежи продолжались, и в 1580-1581 гг. в них участвовал знаменитый впоследствии Ермак ²⁰ . Обстановка накалялась, осложненная антироссийской политикой бия. Кульминацией казацко-ногайского противостояния стал разгром стольного Сарайчука.

Известие о набеге на Сарайчук содержится в донесении из Крыма гонца И. Мясоедова от 24 марта 1576 г. В начале 1574 г. ("в великие говейна лета 7082") ногайские послы явились в Бахчисарай и доложили хану: "Воевали... нас московские люди, Сарачик взяли и улусы воевали" ²¹ . 8 апреля 1576 г. крымскому хану Мухаммед-Гирею II доставили письмо от главы Малых Ногаев ²² Гази б. Урака, где тот сообщал, будто бий Дин-Ахмед известил его о приходе на Ногайскую Орду казахского Хакк-Назар-хана, который "Сарачик взял и их (Больших Ногаев. - В. Т. ) побил, и они сь Юрту збежали" ²³ . Как и в 1574 г., бий просил крымского правителя о помощи; но Гази добавлял от себя, будто эту свою грамоту Дин-Ахмед "писал, оманываючи царя" Мухаммед-Гирея. Видимо, эти же события подразумевались в словах Дин-Ахмеда русскому послу в июле 1577 г.: "Преже тово приходили государские люди в Сарачик и над отцом моим мертвым изругалися" ²⁴ . Как видим, налет на столицу ногаи однозначно приписывали московским, или "государевым" людям, то есть русским. Присутствие в письме Гази казахского "Акназар царя" кажется результатом непонимания информации: в вестях от Дин-Ахмеда слово "казаки" канцеляристами Малой Ногайской Орды было воспринято как казахи, предводительствуемые их тогдашним государем Хакк-Назаром. Думаю, все же первому разорению в 1573 г. Сарайчук и близлежащие улусы подверглись от казаков, а не от казахов ²⁵ . Судя по некоторым сведениям, это были служилые казаки астраханского гарнизона, посланные на Яик в отместку за участие ногайской кавалерии в нашествиях крымского Девлет-Гирея на Москву 1571 и 1572 гг. Ногаи обозначили нападавших как "государевых людей", однозначно связывая Ивана IV ответственностью. "В прошлых летех... приходили козаки из Астарахани, и Сарачик разорили", - утверждал Урус ²⁶ .

На зимнюю ставку мангытских правителей давно зарились и вольные волжские казаки. В августе 1581 г. в Москву приехал служилый татарин Б. Томеев, спутник посла В. Перепелицына, отбывшего к Урусу весной. Томеев поведал о грубсти бия, во время приема русских послов и привел слова бия: "Приходили... государевы козаки

стр. 42

сего лета (выделено мною. - В. Т .) и Сарачик воевали и сожгли. Не токмо что людей живых секли - и мертвых из земли выимали и гробы их розоряли. И нам то стало за великую досаду" ²⁷ . В привезенной тут же грамоте Уруса говорилось, что казаки "ныне, сего лета (выделено мною. - В. Т .) пришед, Сарачик сожгли и разорили" ²⁸ . "Сие лето" в устах Уруса в данном случае означает 989 год по хиджре, длившийся с 5 февраля по 27 декабря 1581 г., или год Змеи (октябрь 1580 - сентябрь 1581 гг.). Поскольку Перепелиный предстал на аудиенции перед бием приблизительно в середине июня ²⁹ , то интересующие нас события произошли весной 1581 г. ³⁰ (из слов Уруса можно понять, что столица была сожжена не только что, да и посол по пути в кочевую ставку не отметил следов казачьих набегов).

"Сарачик разорили люди ваши, и мы хотим делати" (т.е. отстраивать город - В. Т .), - писал царю мирза Динбай б. Исмаил в 1581 г. ³¹ "А ныне, сего лета ... Сарачик сожгли и разорили", - вторил Урус в цитированной выше грамоте, подразумевая, что и нападение 1581 г. было совершено астраханскими казаками. Может быть, он в самом деле считал, что злодеи явились из Астрахани. Однако тамошние наместники не решились бы на столь вопиющий шаг без санкции государя, и нет абсолютно никаких данных об их причастности к событиям 1581 г. Присоединяясь к единодушному мнению историков, я склонен приписать нападение на степную столицу в 1581 г. вольным казакам, которые были вытеснены с Волги карательной экспедицией стольника И. Мурашкина в 1577 г. Иван Грозный наконец повелел выбить разбойников с волжских берегов, и те стали расходиться по окраинам степи или дальше в степь. Один из маршрутов переселения пролегал в сторону Яика - основных, домениальных ногайских кочевий. Возможно, эти-то яицкие новоселы и разгромили Сарайчук ³² .

Московское правительство, с одной стороны, не слишком старалось разубеждать степняков в подчиненности казаков царю, но с другой - отказывалось брать на себя ответственность ³³ . Боярский приговор в сентябре 1581 г. определенно формулировал: "А мы к Сарачику и на Волгу не посылывали; сами козаки своровали" ³⁴ . Та же версия содержалась и в рекомендациях царя астраханскому воеводе В.Ф. Бахтеярову-Ростовскому, который на возможные вопросы Уруса должен был отвечать: "Наши козаки на Сарайчик не хаживали, а воровали будет на Сарайчик приходили беглые козаки, которые, бегая от нас, живут на Терке, на море, на Еике" ³⁵ . Предпринимались попытки свалить набег и на пришлых с Днепра "литовских" казаков ³⁶ .

Однако, как ни старалась Москва использовать новую ситуацию для усмирения ногаев, сам факт самовольный агрессии волжан был настолько дерзок и грозил столь тяжким обострением отношений со степью, что Иван IV решил все- таки покарать казаков. Было велено послать войска из Казани и из Астрахани на Волгу и Дон, разыскивать и казнить "воров", освобождать полоненных ногаев, возвращать в улусы угнанный казаками скот ³⁷ . Царь выразил недовольство пермскими купцами Строгановыми, которые приютили в своих лесных владениях тех атаманов и казаков, что "ссорили нас с Нагайскою Ордою, послов нагайских на Волге на перевозех побивали, и ордобазарцев грабили и побивали и нашим людем многие грабежи и убытки чинили" ³⁸ . Урусу предлагалось направлять свои отряды для истребления разбойников на Волге и Яике. Бий с готовностью соглашался, и в заготовленной для него шертной записи 1581 г. содержались взаимные обязательства русской и ногайской сторон "тех воров, сыскивая, казнити... над теми воры... промышляти заодин" ³⁹ .

Репрессии воевод заставили волжан умерить воинственный пыл, но грабежи и разбои против караванов и посольств продолжались. На смену "сбитым" с Волги казакам приходили новые беженцы из Руси, разоренной опричниной и Ливонской войной, и все новые ватаги выходили "шалить" в степь и на переправы. По-прежнему считая их московскими подданными, власти Большой Ногайской Орды расценивали это как целенаправленную политику западного соседа. Ногайские послы жаловались

стр. 43

крымскому хану в начале 1586 г.: "И московской... ныне с нами завоевался, и от московского нам учинилась теснота великая. Ныне московской учинил на Волге казаков многих, а улусы нагаиские погромили многие, и от Волги их (улусы. - В.Т .) отбили всех... А ныне ходили войною казаки на нагаи за Бузан реку и за Еиком днища с три воевали по реку по Емь (Эмбу. - В. Т. ) . И им (ногаям. - В.Т .) от московских людей вперед прожить немочно" ⁴⁰ . Пленных кочевников продавали в Астрахани среднеазиатским купцам, которые переправляли их "в Бухары". Среди налетчиков, по рассказу Уруса послу И. Хлопову, якобы находился и брат астраханского воеводы, убитый нагаями в стычке ⁴¹ . Данный конфликт вызвал очередное раздражение бия и приостановку дипломатических отношений с Москвой.

Москва по-прежнему отказывалась признать свою связь с волжскими казаками:

"Каз[аки] воры то делают без нашего ведома, как ваших [неразборчиво] бьют, так и наших судовых людей бьют" ⁴² . Под предлогом защиты от буйных грабителей русская сторона убеждала ногайскую в целесообразности возведения новых городов на Волге, прежде всего Самары. Как и в начале 1580-х гг., ногайской верхушке предлагалось объединить усилия в борьбе против волжской вольницы и совместным ударом расправиться с ней ⁴³ .

Можно ли обнаружить какие-нибудь следы участия московской дипломатии в разгроме Сарайчука? Выше приводились примеры противоречивости объяснений российских властей по этому поводу. И все же неоднократные попытки Ивана IV полностью дистанцироваться от набега 1581 г. не выглядят убедительными в свете отдельных оговорок в некоторых документах. Правительство иногда признавало казаков своими подданными, но действующими без его ведома ⁴⁴ . При этом царь угрожал, что если Урус не прекратит нападения на "украйны", то "повелим вас самих воевать и ваши улусы казаком астараханским и волским, и донским, и казанским, и мещерским -и над вами над самими досаду и не такову (как над Сарайчуком. - В. Т .) учинят"; "на Волгу и на Яик многих стрелцов и казаков пришлем, болшую свою рать с вогненным боем" (выделено мною. - В. Т.). Но тут же, противоречива себе, Иван отстранялся от казачьих бесчинств: "И нам уже нынеча казаков своих уняти немочно", то есть повторялись идея о самостоятельной инициативе волжан в разрушении столицы Орды ⁴⁵ .

В историографии в целом утвердилось убеждение в причастности России к заволжским событиям конца 1570-х - начала 1580-х гг. Казаки оказывались, по выражению Р.Г. Скрынникова, "разменной монетой в дипломатической игре". Их антиногайские акции получали высочайшее одобрение, но как только Большая Ногайская Орда стала вновь обращаться к союзу с Россией, развернутый против кочевников террор был объявлен преступным, и Москва начала репрессии, желая прекратить его ⁴⁶ . Казаки действительно послужили мощным орудием Москвы по замирению ногаев, что также давно замечено историками ⁴⁷ . Во-первых, основные улусы во главе с бием отошли за Яик, так как "у Волги боятца жити от волжских Козаков воины" ⁴⁸ , - и тем самым уменьшилась опасность их набегов на русские территории. Во-вторых, обнаружив у себя под боком беспощадного и неутомимого врага, который если и прислушивался к чьим-то указаниям, то только к московским, высшие мирзы склонились к мысли о восстановления союза с Москвой, чтобы обезопасить себя от грабительских вторжений. Посол Т. Аристов в 1580 г. услышал от "улусных людей" знаменательную фразу: "А толко государь велит казаком у нас Волгу и Самар, и Еик отняти, и нам... всем от казаков пропасти - улусы наши и жон и детей поемлют, и нам... где ся дети?" ⁴⁹ Такие же улусники через год говорили другому послу, В. Глебо-ву: "На Волге... и на Еике многие козаки, теснота нам от них великая самим и животине. И толко... вперед на Волге и на Еику будут козаки, и нам... от них будет добре тесно" ⁵⁰ . К концу 1580-х гг. Урус и его ближайшие соратники восстановили добрососед-

стр. 44

ские отношения с Россией. Но казачья проблема оставалась. И главной головной болью для Больших Ногаев в конце XVI в. стали поселения казаков на Яике.

Можно считать утвердившейся в науке точку зрения на волжское происхождение яицких казаков ⁵¹ . При этом наиболее распространенным мнением о начальной дате их расселения является 1577 г. - разгром вольных общин на Волге Иваном Мурашки-ным ⁵² . В пользу такой трактовки генезиса уральского казачества можно отыскать некоторые подтверждения в источниках. В 1586 г. бий Урус и нурадин (главный военачальник Орды) Саид-Ахмед задержали у себя русских послов потому, в частности, что яицкие казаки совершают набеги на улусы. В наказе очередному московскому послу, снаряжавшемуся после этого в Ногайскую Орду, содержалось разъяснение: "Беглые казаки, которые жили на Волге и наших людей судовых били и грабили, и мы их велели переимать и переказнить. И они, збежав он нашей рати на Яик, да Урусовы улусы погромили" ⁵³ (выделено мною. - В.Т. ). Фольклорные данные о заселении Яика донцами ⁵⁴ расходятся с подобными сведениями и отражают, скорее всего, один из позднейших этапов формирования казачества на Южном Урале.

Легенды называют различную численность пришельцев - от сорока человек до шести-восьми сотен ⁵⁵ . Современный исследователь В.Н. Дариенко оперирует столь же широким количественным диапазоном, оценивая населенность ранних казачьих общин на Яике от нескольких десятков до шестисот-семисот человек ⁵⁶ . Последняя цифра названа в грамоте Уруса царю Федору Ивановичу 1586 г., где сообщается о приходе на Яик шестисот-семисот казаков ⁵⁷ .

Организация казаков в географическом центре Ногайской Орды едва ли сильно отличалась от социальной структуры на берегах оставленной ими Волги. Основным занятием продолжали оставаться набеги на ближних и дальних соседей, а в мирное время поселенцы охотились и ловили рыбу. Новым видом военного промысла стали походы по морю - вдоль северного берега Каспия; базой морских рейдов стал остров Сара ⁵⁸ . Скудное и суровое существование в предельно враждебном окружении озлобленных номадов заставляло вести истинно спартанское существование. По преданиям, предпринимались даже усилия по регулированию численности общин: детей, рожденных от разноязычных пленниц, первое время убивали, "дабы через них не быть открытыми и не иметь также ни в чем затруднительной помехи" ⁵⁹ .

Возглавлялись общины атаманами, которых в конце 1580-х гг. насчитывалось одиннадцать ⁶⁰ . Они водили отряды в набеги и походы. Очевидно, в то время казачество еще не составляло организованной иерархической структуры. Только в самом конце XVI в. началось и в первой половине XVII в. завершилось объединение разрозненных групп яицких казаков в единое Войско ⁶¹ .

Общины концентрировались вокруг укрепленных поселений- городков. В 1586 г. Урус известил царя, что пришельцы поставили на Яике "город болшои и ис того города много лиха починили" ⁶² . Астраханский воевода Ф.И. Лобанов- Ростовский в том же году докладывал, будто "поставлено... у казаков на Яике три городки" ⁶³ . Наконец, в статейном списке посла в Турцию Б. Благого приводятся слова ногайских послов на их переговорах в Бахчисарае в январе 1586 г.: "На Волге и на Еике, и на реке Еми [казаки] поизставили городки многие" ⁶⁴ . В одних исторических преданиях уральцев в качестве места первого поселения фигурирует урочище Орешное в устье реки со знаменательным названием Рубежная, притока Яика, около сорока верст от позднейшего Уральска. Там они проводили зиму, а летом спускались к морю для разбоев ⁶⁵ . По другим легендам, казаки сперва выбрали для жительства местность Кош-Яик на острове при впадении Илека в Яик и основали там Голубой городок. Другой ранний населенный пункт был в урочище Коловоротном в шестидесяти верстах ниже Уральска ⁶⁶ .

стр. 45

Это беспокойное соседство вызывало у бия и мирз страх и тревогу. В Москву сыпались просьбы удалить новоселов с Яика. Царь обещал ⁶⁷ , но предпринять ничего не мог: слишком далеко пока находились уральские степи от Руси, да и принадлежали они формально в то время все же Большим Ногаям. И тогда последние вознамерились взяться за решение вопроса самостоятельно.

Непосредственной причиной конфликта был налет казаков в 1586 г. на улусы в районе руин Сарайчука, массовые убийства людей и угон скота; при нападении погибли два духовных иерарха - саида, и угодила в плен сестра Уруса ⁶⁸ . Бий объявил о мобилизации всего ногайского ополчения, чтобы с максимальными силами обрушиться на врагов ("станем вместе промышлять над казаки!"). Нурадин Орды Саид-Ахмед двинулся к Кош-Яику с запада. С восточной стороны планировался подход армии Уруса. До исхода кампании тот и другой задержали у себя московские посольства. В случае победы ногаи собирались освободить послов и идти кочевать под Астрахань под надзор тамошних воевод. Если же степных воинов постигнет поражение, то послов намеревались продать в рабство и откочевать к Сырдарье. Целью похода были не только разгром и уничтожение казаков, но и разрушение Голубого городка. Нурадин пришел к Яику гораздо раньше Уруса. Вместе с сыновьями бия Ханом и Джан-Арсланом он восемь дней вступал в стычки с казаками и, не дождавшись ополчения Уруса, ушел обратно. Через некоторое время к Кош-Яику подошел сам бий с большим войском. Городок был окружен, но его обитатели не собирались сдаваться ("а около их вода и суды, и лошади, и животина у них есть", так что голод им не грозил). Кош-яикцы успешно отбивались пальбой из деревянных, наскоро сделанных пушек, заряжая их камнями и костями. Казачьи предания добавляют, что по ночам ногаи пытались подобраться к островному городку на лодках. Увидев, что взять крепостцу измором не удается, Урус распорядился городить "примет", при помощи которого собирался зажечь деревянные стены. Но хлынул ливень, и с этой затеей пришлось расстаться. Под дождем стало не до боя. Ногаи "омокли да почали были сушиться". В это момент казаки сделали вылазку, "разделяся на шестеро", полностью разбили войско бия, да еще и отогнали в степь его табуны ⁶⁹ .

Вопреки первоначальным проектам, Урус не пошел к Сырдарье. Унизительный и полный разгром полностью перевернул его планы. Он отпустил послов и двинулся шертовать (т.е. заключать договор с царем) к Астрахани. Другим важным следствием было, как ни странно, потепление отношений между ногаями и казаками. Первые поняли, что уже не располагают достаточной силой, чтобы вернуть себе Яик, вторые нуждались в экономическом сотрудничестве с кочевниками, давно освоившими эти степные пространства. Объективно к мирному сосуществованию подвигало и то обстоятельство, что хозяйственные уклады тех и других почти не пересекались, и это создавало почву как для отсутствия вражды из-за угодий, так и для взаимовыгодного обмена ⁷⁰ . Старинная уральская казачья песня вспоминает о тех временах: "На острове Камынине... Живут старцы старые Там по девяносту лет, В ладу старцы старые С ордою покоренною, С Золотой Ордой" ⁷¹ . Возможно, казаки стали выплачивать мирзам какое-то подобие ясака за пользование их исконными землями ⁷² .

Во всяком случае к концу XVI в. в этих местах установилась довольно мирная обстановка, что позволило правительству принять решение об основании на Яике воеводства и строительстве полноценной мощной крепости. Поздней осенью 1594 или 1595 г. ⁷³ воевода Ж. Владимиров и стрелецкий голова С. Образцов повели морем из Астрахани корабельный караван со строительным материалом и стрельцами. Время было выбрано неудачно. Надвинулась зима, в устье Яика суда вмерзли в лед. Тогдашний бий Больших Ногаев Ураз-Мухаммед задумал расправиться с беспомощными русскими: "То... искони вечная земля наша, и дедов наших старые кочевья. А руским... людем хто тое землю дал?!". Большинство аристократов его поддержало, но

стр. 46

против выступил влиятельный мирза Канай б. Динбай. Он не только отговорил съезд знати от нападения на караван, но и взялся помочь русским. В течение трех месяцев, "тысючю верблюдов своих впрягши в телеги", он перевозил людей, имущество, бревна для крепостных стен на берег ⁷⁴ . С приходом весны воевода взялся за дело, и Яиц-кий городок (будущий Уральск) поднялся в бывшей ногайский степи. У раз- Мухаммед в 1596 г. делился своим недовольством с крымским ханом: "Жить... мне от московского немочно. Поставил... на Яике город и кладбища... наши у нас отнял" ⁷⁵ .

В результате постепенной казачьей экспансии, начавшейся в последней четверти XVI в., а также калмыцкого нашествия Яик был утрачен Большими Ногаями. Казаки первое время избегали подчиняться Москве или провинциальным воеводам и держались самостоятельно. Летом 1614 г. они приютили бежавшего из Астрахани мятежного атамана И. Заруцкого с его ногайскими заложниками-аманатами и не подчинились требованиям астраханских властей выдать бунтовщиков. В итоге стрелецкие отряды двинулись к Яику, "казаков многих побили и городок их взяли, и до основанья розорили, и знамена и зелье (порох. - В. Т .), и селитру поймали" ⁷⁶ . С этого времени яицкие жители не решались конфликтовать с Россией, к тому же в обстановке хаоса, вызванного наступлением калмыков и отходом ногаев, казаки закрепили за собой полосу земли по десять верст шириной вдоль правого и левого берегов реки; пастбища в устьях притоков Яика - Сакмары, Илека, Чагана оказались в совместном пользовании казаков, ногаев, калмыков, башкир и позднее казахов ⁷⁷ .

Общины волжских казаков в XVII в. были малолюдны, но весьма агрессивны. Их обитатели обрушивались на разоренные ногайские улусы, причем передвигались в стругах, неся небольшой урон из-за неумения кочевников отражать атаки с реки (в этом признавался бий Иштерек). Как и десятилетия назад, воеводы уверяли, будто это "воры", не подчиняющиеся государю, и предлагали мирзам истреблять их солидарно с русскими стрельцами. Беззащитные кочевники, рассеявшись по степям и берегам проток нижней Волги, представляли собой легкую добычу, поэтому волжские казаки не желали переселяться в Донское войско и считали более прибыльным жить независимо, на Больших Ногаев "приходить и их громить - тем... будучи на Волге, хотят кормитца" ⁷⁸ .

Другой центр сосредоточения казачества - Тихий Дон - в XVI в. пока не доставлял Большой Ногайской Орде существенных хлопот из-за удаленности. Тем не менее с постепенным проникновением заволжских кочевников на Крымскую сторону они стали входить во все более тесный контакт с донцами. Что же касается Малых Ногаев, то им, конечно, пришлось столкнуться с казаками Дона раньше. Еще в апреле 1561 г. Иван IV писал Исмаилу, что в ответ на жалобы бия насчет казыевских набегов "мы велели з Дону казаком своим над ним (Гази б. Ураком. - В. Т .) промышлять, как уместно" ⁷⁹ . Следующее по времени упоминание донцов в Ногайских делах относится к 1581 г., когда была составлена шертная запись для Уруса. В ней содержались взаимные обязательства царя и бия "воров волжских и донских казаков, сыскивая, каз-нити" ⁸⁰ . То же положение содержалось в шертях Уруса, нурадина Саид- Ахмеда и мирз от 1586 г. ⁸¹ Однако разобранные выше сведения показывают, что основными участниками антиногайских действий за Волгой были казаки волжские, а не донские (последние практически не упоминаются в ногайско- русской переписке по поводу грабежей и разорения Сарайчука). В то время Большие Ногаи общались с населением Дона чаще все же по поводу вражды с Ногаями Малыми. Донцы нападали на казыевцев как самостоятельно, так и в союзе с заволжскими всадниками. По царским рекомендациям. Больших Ногаев они должны были перевозить через Дон, а Малым преграждать дорогу при их набегах на Русь или мстить за такие набеги ⁸² . В конце XVI в. на Дону уже скопились значительные людские ресурсы. Там стоял тридцать один го-

стр. 47

родок; еще у казаков было четыре укрепленных поселения на Хопре и три на Медведице ⁸³ .

К 1630-м гг. на Дону произошла централизация управления, образовалось Войско. До начала царствования Михаила Романова казаки Дона были независимы от России, и отношения с ними до второй половины 1610-х гг. носили в целом нерегулярный характер ⁸⁴ . С 1629 г. вся официальная переписка Москвы с ними велась через Посольский приказ на имя Войска Донского и его атаманов ⁸⁵ . Признание его в качестве самостоятельной военно-административной структуры впервые зафиксировано, очевидно, в царской грамоте от 22 октября 1625 г. ⁸⁶

Воинская доблесть и относительная дисциплинированность обитателей донских берегов, их географическая близость к Крыму побуждали правительство искать пути для привлечения их на свою сторону и для своих целей - на "службу". Последняя заключалась в сборе сведений о деятельности турок в Азове, крымцев и прочих народов на пространстве от Каспия до Днепра. Что касается ногаев, то их предписывалось убеждать переходить под покровительство государя, а над несогласными "промышлять и поиск чинить", а также отбивать у них русский полон (для подобных акций из России казакам шли боеприпасы). Дипломатические функции казачества заключались в розыске по пастбищам мирз и передаче им царских грамот, охране и сопровождении через степи восточных, в том числе ногайских, посольств (в 1615 г. за аккуратное выполнение этой задачи донцам была дарована повольная, т.е. беспошлинная, торговля в пограничных городах) ⁸⁷ . Донцы без особой охоты принимали на себя обязанности проводников и курьеров. С большим удовольствием они готовы были громить степные стойбища, и русская администрация не раз была вынуждена отговаривать их, убеждая в нецелесообразности набегов ⁸⁸ . Впрочем, самым вожделенным объектом нападения в глазах казаков все же считались не бедные кибитки скотоводов, а турецкая крепость Азов. Единственная добыча, которой могли привлечь их ногаи, - это полон, за который возможно было получить выкуп. Примером подобной операции служит вызволение внука казыевского бия; за него донцы затребовали пять тысяч алтын и сошлись на четырехстах лошадях и трехстах быках ⁸⁹ .

Не удивительно, что мирзы то и дело просили "свести" беспокойных соседей с Дона. Московское правительство всякий раз отказывало, ссылаясь то на неподконтрольность ему донцов, то на их верную службу и отсутствие причин для выселения ("А толко перед царским величеством вашего исправленья не будет, и царское величество велит на Дон атаманов и казаков ещо прибавить") ⁹⁰ .

Иногда общение принимало и абсолютно бесконфликтные формы. Мирзы и улусники ходили вместе с казаками на крымцев, казыевцев и азовцев. Из станиц в улусы везли мед, неводы, лодки и железные котлы - в обмен на продукцию скотоводческой экономики ⁹¹ .

Главным же показателем взаимодействия ногаев и донцов стало их смешанное проживание. В 1620-х гг. появляются сведения о "донских татарах". Османский сановник Ибрагим- паша в 1624 г. просил царя запретить им нападать на крымские владения, но через два года они вместе с казаками вновь совершили набег ⁹² . В ноябре 1627 г. русские послы в Бахчисарае говорили местным придворным, что на Дону живут "и ни одни руские люди - и татаровя, и черкасы, и литва; многие не столко казаков, сколко черкас и литвы, и тотар" ⁹³ . Именно последние посредничали в общении донцов с Большими и Малыми Ногаями, когда "по... государевым грамотам посылали многижды... от Войска своих донских тотар" для переговоров ⁹⁴ . Со временем донские татары образовали одну из административных единиц Войска Донского и заселили особую Татарскую станицу, где имелась мечеть ⁹⁵ . Они несли службу наравне с прочими казаками и управлялись по принципу казачьего круга. Предположение С.В. Черницына о том, что в составе этой группы казачества преобладали выходцы из Ногай-

стр. 48

ской Орды, подтверждается единственным встреченным мною упоминанием о племенной (элевой) их принадлежности: "донские татары кенегежского родства", то есть ногайского эля кенегес ⁹⁶ . Эти татары формировались из военнопленных и добровольных переселенцев - одиночек или целых улусов (особенно в конце 1630-х гг.) ⁹⁷ . Казачья легенда связывает начало массовой ногайской миграции на Дон с романтической историей. Ногайский князь Иштерек, что кочевал в Прикумье, задумал излечить больную дочь в целебных ключах у Дона. Там княжну увидел и влюбился в нее казачий атаман Сары-Азман. Ночью девушка сбежала к нему от Иштерека. Тот бросился было в погоню, но упал с коня и разбился насмерть. Большинство ногаев, его подданных, после этого ушло к Сары-Азману и стали вольными казаками ⁹⁸ . Впрочем, бывали случаи и ухода казаков в Орду, о чем свидетельствуют "поручные записи", дававшиеся казаками при зачислении на государеву службу. Они содержали, кроме прочего, обязательство не отъезжать "в Нагаи" ⁹⁹ .

В целом ногайско-казацкие отношения колебались между открытой враждебностью и вынужденным нейтралитетом. Как бы ни складывались контакты с отдельными общинами, степняки воспринимали казаков как чуждую силу, обосновавшуюся на их исконных землях. В шертное соглашение, составленное мирзой Ханом б. Урусом в 1590 г. (кажется, последнее, в котором имеется такой пункт), занесено требование к московскому царю "с Волги и с Еика, и с Дону казаков всех свести, чтоб нашим улусам никоторого убытка от них не учинилося" ¹⁰⁰ . Однако подобное было неосуществимым, да и неприемлемым для Москвы.

В течение XVII в. донское и уральское сообщества казаков все более росли и укреплялись. Остатки же Ногайской Орды становились все слабее. Разрозненные улусы расходились в разные стороны, стремясь прибиться к крымцам, османам или к тем же казакам. Многочисленные ногаи послужили одной из этнических основ казачества, привнеся в его среду черты степного жизненного уклада и кочевой культуры.

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ Из новейших исследований см., например: Хорошкевич А.Л. Русь и Крым: От союза к противостоянию. Конец XV - начало XVI вв. М., 2001. С. 308- 312.

² Переволока - место, где Волга более всего сближается с Доном, и где в 1579 г. был основан Царицын.

³ Мининков Н.А. Донское казачество в эпоху позднего средневековья (до 1671). Ростов-на-Дону, 1998. С. 78, 341, 342.

⁴ Посольские книги по связям России с Ногайской Ордой. 1489-1549 гг. Махачкала, 1995. С. 285.

⁵ Там же. С. 295, 307, 308, 327; Российский государственный архив древних актов (далее - РГАДА). Ф. 127. Оп. 1. Д. 4. Л. 9 об.

⁶ См.: Пронштейн А.П. К истории возникновения казачьих поселений и образования сословия казаков на Дону // Новое о прошлом нашей страны. Памяти академика М.Н. Тихомирова. М., 1967. С. 169. Мирзы (мурзы) - ногайская знать.

⁷ См.: РГАДА. Ф. 127. Oп. 1. Д. 5. Л. 210; Лызлов А. Скифская история. М., 1787. С. 60.

История Самарского края. С древнейших времен до Великой Октябрьской социалистической революции. Саратов, 1987. С. 35.

⁹ РГАДА. Ф. 127. Oп. 1. Д. 4. Л. 39 об.

¹⁰ Там же. Л. 159, 209 об.

¹¹ Б. - обычное в русской научной литературе обозначение арабского "ибн" (сын) как элемента мусульманского имени. Кель-Мухаммед б. Урак - Кель- Мухаммед сын Урака. Посольские книги по связям России с Ногайской Ордой. С. 230, 231.

¹³ РГАДА. Ф. 127. Oп. 1. Д. 4. Л. 70, 70 об.; Соловьев С.М. Сочинения. Кн. III. М., 1989. С. 472.

¹⁴ РГАДА. Ф. 127. Oп. 1. Д. 5. Л. 4, 4 об.; Полное собрание русских летописей. Т. 13. Ч. 1. СПб, 1904. С. 283.

¹⁵ РГАДА. Ф. 127. Oп. 1. Д. 4. Л. 380; Д. 5. Л. 33.

стр. 49

¹⁶ Там же. Д. 5. Л. 37 об.

¹⁷ См., например: там же. Д. 8. Л. 384 об., 390 об., 391; Ф. 137. Oп. 1. Д. 137. Л. 366 об.

¹⁸ Там же. Ф. 127. Oп. 1. Д. 9. Л. 330 об. - 331 об.

¹⁹ См.: там же. Д. 9. Л. 167 об., 173, 196 об., 266, 267 об. - 268 об.; Д. 10. Л. 127 об., 128, 141 об., 142.

²⁰ Там же. Д. 10. Л. 110 об.. Ill; Преображенский А.А. Некоторые итоги и спорные вопросы изучения начала присоединения Сибири к России (по поводу книги Р.Г. Скрынникова "Сибирская экспедиция Ермака") // История СССР. 1984. N 1. С. 110.

²¹ РГАДА. Ф. 123. Oп. 1. Д. 14. Л. 256.

²² Малые Ногаи (Малая Ногайская Орда, Казыев улус) - политическое образование, созданное на Северо-Западном Кавказе выходцами из Ногайской Орды во второй половине XVI в. По имени основателя Малой Орды мирзы Гази ее жителей часто называли казыевцами. Основная территория ногаев в Заволжье с 1560-х гг. получает наименование Большой Ногайской Орды (Больших Ногаев).

²³ РГАДА. Ф. 123. Oп. 1. Д. 15. Л. 32 об.

²⁴ Там же. Ф. 127. Oп. 1. Д. 8. Л. 4 об.

²⁵ Послание Больших Ногаев хану Девлет-Гирею в пересказе И. Мясоедова гласило, что они поддались на его, хана, уговоры, будто Москва им взята, и приняли участие в походе на Русь (значит, во втором нашествии Девлет-Гирея, состоявшемся в 1572 г.). За это "у нас... у самих жены и дети московской царь поймал в полон и юрты наши пожег" (РГАДА. Ф. 123. Oп. 1. Д. 14. Л. 256). Следовательно, разорение Орды состоялось после похода 1572 г. Даты, предлагаемые В.Н. Дариенко и Е.П. Савельевым, - 1570, 1571, 1572 гг. (История казачества Азиатской России. Т. 1. Екатеринбург, 1995. С. 22; Савельев Е.П. Кто был Ермак и его сподвижники. Историческое исследование. Новочеркасск, 1904. С. 49) - кажутся слишком ранними. Необоснованно и распространенное в историографии мнение, будто казаки разорили Сарайчук в 1577 г. В цитированном высказывании Дин-Ахмеда в июле 1577 г. об этом происшествии ясно подразумевается инцидент, имевший место "преже тово", то есть до событий, о которых бий говорил перед этим - нападении ногаев на алатырские и темниковские места в 7085 (1576/1577) г.

²⁶ РГАДА. Ф. 127. Oп. 1. Д. 10. Л. 140 об. Первые набеги русских астраханцев на район Сарайчука отмечены в 1560 г.

²⁷ Там же.

²⁸ Там же. Л. 145.

²⁹ Посланный одновременно с Перепелицыным к Беку б. Шейх-Мамаю Н. Аксаков был принят мирзой за десять дней до Петрова дня, то есть 19 июня 1581 г. (Там же. Л. 149 об.)

³⁰ А.А. Преображенский убедительно датировал тем же сроком (весна - начало лета 1581 г.) угон Ермаком табуна у мирзы Ураз-Мухаммеда ( Преображенский А.А. Указ. соч. С. 113). Очевидно, набег Ермака произошел в ходе общего наступления казаков на Больших Ногаев.

³¹ РГАДА. Ф. 127. Oп. 1. Д. 10. Л. 134 об.

³² См. также: Алекторов А.Е. История Оренбургской губернии. Оренбург, 1883. С. 9; Левшин А.И. Историческое и статистическое обозрение уральских казаков. СПб, 1823. С. 9, 10. Нет никаких документальных оснований приписывать набег 1581 г. донским казакам (см., например: Попов А. История о Донском войске. Ч. 2. Харьков, 1816. С. 4; Мининков Н.А. Указ. соч. С. 82; Рынков П.И. История Оренбургская (1730-1750). Оренбург, 1896. С. 34; Савельев Е.П. Указ. соч. С. 49). Столь же необоснованно утверждение Ф. Лэнгворта, будто Сарайчук был разграблен соратником Ермака Иваном Кольцом ( Langworth Ph. The Cossacs. L., 1969. P. 53). Иван Кольцов упоминается в посольском донесении Василия Перепелицына. Летом 1581 г. этот казак служил на волжской переправе у Соснового острова и перевозил посла вместе с миссией Уруса на правый берег (РГАДА. Ф. 127. Oп. 1.Д. 10. Л. 141 об.). О причастности Кольцова-Кольца к взятию Сарайчука мне не известно. Боярский приговор в сентябре 1581 г. предусматривал сыскать "воров" Ивана Кольцо со товарищи и доставить их в Мещеру, но вовсе не за разгром города, а в наказание за грабеж ногайского посольства на той самой переправе (РГАДА. Ф. 127. Oп. 1. Д. 10. Л. 153, 153 об.).

³³ В решении царя и Боярской Думы в мае 1581 г. упоминались события 1573 г.: "А как с крымским царем нагаиские многие люди были у Москвы, и государевы люди немногие астараханские казаки без государева веленья побывали у Сарачика..." (РГАДА. Ф. 127. Oп. 1. Д. 10. Л. 59 об. - 60).

³⁴ Там же. Л. 155.

³⁵ Там же. Л. 247 об.

³⁶ Там же. Л. 29, 37 об., 120.

³⁷ Там же. Л. 29, 38, 271.

стр. 50

³⁸ Акты, относящиеся к истории Войска Донского, собранные генерал-майором А.А. Лишиным. Т. 1. Новочеркасск, 1891. С. 2; Дополнения к Актам историческим, собранные и изданные Археографическою комиссиею. Т. 1. СПб., 1846. С. 184.

³⁹ РГАДА. Ф. 127. Oп. 1. Д. 10. Л. 207, 271; oп. 2. Д. 18. Л. 2.

⁴⁰ Там же. Ф. 89. Oп. 1. Д. 2. Л. 404 об.; Ф. 123. Oп. 1. Д. 16. Л. 11.

⁴¹ Там же. Ф. 127. Oп. 1. 1586 г. Д. 8. Л. 4, 5.

⁴² Там же. Д. 4. Л. 6.

⁴³ Там же. Д. 10. Л. 28; Oп. 2. Д. 19. Л. 1, 2; Д. 20. Л. 2.

⁴⁴ Там же. Oп. 1. Д. 10. Л. 59 об., 60, 65, 65 об.

⁴⁵ Там же. Л. 37 об., 46 об., 65 об., 271 об.

⁴⁶ Скрынников Р.Г. Сибирская экспедиция Ермака. Новосибирск, 1982. С. 78-81; см. также: Преображенский А.А. Указ. соч. С. 113, 114; Сергеев В.И. Источники и пути исследования сибирского похода волжских казаков // Актуальные проблемы истории СССР. М., 1976. С. 33, 34.

⁴⁷ См., например: Скрынников Р.Г. Указ. соч. С. 81; Howorth H.H. History of the Mongols. From the 9 ^th to the 19 ^th century. Pt. 2. N.Y., 1965. P. 1039.

⁴⁸ РГАДА. Ф. 127. Oп. 1. Д. 10. Л. 127-127 об., 265 об., 266.

⁴⁹ Там же. Д. 9. Л. 157-157 об.

⁵⁰ Там же. Д. 10. Л. 265 об.

⁵¹ См., например: Алекторов А.Е. Указ. соч. С. 9; Бекмаханова Н.Е. К вопросу об этническом составе и политической истории Ногайской Орды и Казахстана в XVI- XVII вв. //Историко-географические аспекты развития Ногайской Орды. Махачкала, 1993. С. 86; Карамзин Н.М. История государства Российского. Кн. 3. Т. 10. М., 1989. С. 42; Левшин А.И. Указ. соч. С. 9; Рябинин А. Уральское казачье войско. Ч. 1. СПб. 1866. С. 4: Савельев Е.П. История Дона и донского казачества. Ч. 2. Новочеркасск, 1918. С. 108; Соловьев СМ. Указ. соч. Кн. III. С. 262.

⁵² В.Ф. Мамонов, напротив, считает, что рейд Мурашкина здесь ни при чем, и заселение берегов Яика было частью постепенной казачьей экспансии ( Мамонов В.Ф. История казачества России. Т. 1. Екатеринбург; Челябинск, 1995. С. 178).

⁵³ РГАДА. Ф. 127. Oп. 1. 1586 г. Д. 10. Л. 31.

⁵⁴ См.: Георги И.И. Описание всех обитающих в Российском государстве народов. Ч. 4. СПб., 1799. С. 223; Небольсин П.И. Несколько замечаний об уральских казаках // Вестник Русского географического общества за 1854 год. Кн. 6. СПб. 1855. С. 203, 204; Попов А. Указ. соч. С. 4; Рынков П.И. Указ. соч. С. 34; Рябинин А. Указ. соч. С. 65.

⁵⁵ Карамзин Н.М. Указ. соч. С. 42; Попов А. Указ. соч. С. 4; Рынков П.И. Указ. соч. С. 34; Рябинин А. Указ. соч. С. 7.

⁵⁶ Дариенко В.Н. Община на Яике в XVII - первой четверти XVIII в. // Ежегодник по аграрной истории. Вып. 6: Проблемы истории русской общины. Вологда, 1976. С. 49.

⁵⁷ РГАДА. Ф. 127. Oп. 1. 1586 г. Д. 8. Л. 9, 10.

⁵⁸ Материалы для истории Астраханского края в XVII столетии, хранящиеся в архиве Астраханского губернского правления // Журнал Министерства народного просвещения. 1835. Ч. 7. N 7. С. 59.

⁵⁹ Георги И.И. Указ. соч. С. 223. По мнению В.Н. Дариенко, семья у яицких казаков появляется только в первой половине XVII в. ( Дариенко В.Н. Указ. соч. С. 54).

⁶⁰ Карпов А.Б. Уральцы. Исторический очерк. Ч. 1. Уральск, 1911. С. 82.

⁶¹ Дариенко В.Н. Указ. соч. С. 49.

⁶² РГАДА. Ф. 127. Oп. 1. Д. 8. Л. 9, 10.

⁶³ Там же. 1586 г. Д. 1.Л. 19.

⁶⁴ Там же. Ф. 89. Oп. 1. Д. 2. Л. 404.

⁶⁵ Алекторов А.Е. Указ. соч. С. 9; Левшин А.И. Указ. соч. С. 10, 11; Рынков П.И. Указ. соч. С. 34.

⁶⁶ Белый А. На краю Руси // На Яике городок, на Урале - город. Историко-краеведческие материалы. Уральск, 1988. С. 3; Бородин Н.А. Уральское казачье войско. Статистическое описание в 2-х тт. Т. 1. Уральск, 1891. С. 1, 2; Карпов А.Б. Указ. соч. С. 42; Очерки истории СССР. Период феодализма. XVII в. М., 1955. С. 271.

⁶⁷ См., например: РГАДА. Ф. 127. Oп. 1. 1586 г. Д. 10. Л. 24; 1587 г. Д. 4. Л. 10; Д. 5. Л. 16.

⁶⁸ Там же. 1585 г. Д. б/N. Л. 3; 1586 г. Д. 5. Л. 2.

⁶⁹ Там же. 1586 г. Д. 1. Л. 21, 22, 32; Д. 5. Л. 2, 3; Карпов А.Б. Указ. соч. С. 42.

⁷⁰ Дариенко В.Н. Указ. соч. С. 51.

стр. 51

⁷¹ Цит. по: Попов С.А. Тайны пятимаров. Очерки по древней и средневековой истории оренбургских степей. Челябинск, 1971. С. 165.

⁷² Сведения о "дани", "откупе" сохранились в казачьих преданиях - см.: Карпов А.Б. Указ. соч. С. 194.

⁷³ Мирза Канай б. Динбай в 1617 г. вспоминал об этих событиях, относя их к царствованию Бориса Годунова, то есть к 1598-1605 гг. Но он же говорил, что "на нагаиском кочевье в те поры был Урмамет князь, а нурадин - Тинмамет мирза" (РГАДА. Ф. 127. Oп. 1. 1619 г. Д. 2. Л. 115). В таком случае речь шла о периоде 1590-1598 гг. Кроме того, по Разрядам, стрелецкий голова С.Ф. Образцов был послан с воеводой ставить город на Яике в 7103 (1594/95) г. (Местнический справочник XVII века. Вильна, 1910. С. 33). Уже в мае 1596 г. Ураз-Мухаммед сообщил крымскому хану, что новый город на Яике русскими построен (РГАДА. Ф. 123. Oп. 1. Д. 21. Л. 670). Таким образом, рассматриваемый исторический эпизод мог произойти зимой 1594/95 или 1595/96 гг.

⁷⁴ РГАДА. Ф. 127. Oп. 1. 1619 г. Д. 2. Л. 99-101, 115, 116.

⁷⁵ Там же. Ф. 123. Oп. 1. Д. 21. Л. 670.

⁷⁶ Там же. Oп. 1. 1614 г. Д. 3. Л. 3, 4, 12.

⁷⁷ Бекмаханова Н.Е. Указ. соч. С. 86.

⁷⁸ Акты времени Лжедмитрия 1-го (1603-1606 гг.). М., 1918. С. 139, 140; РГАДА. Ф. 127. Oп. 1. 1604 г. Д. 3. Л. 189- 192; 1619 г. Д. 1. Л. 30.

⁷⁹ Там же. Ф. 127. Oп. 1. Д. 5. Л. 21 об.

⁸⁰ Там же. Oп. 2. Д. 18. Л. 2.

⁸¹ Там же. Д. 19. Л. 1, 2; Д. 20. Л. 2; Oп. 1. 1586 г. Д. 8. Л. 15.

⁸² Акты, относящиеся к истории Войска Донского. С. 4; Материалы для истории Войска Донского. Новочеркасск, 1864. С. 3, 10. Собрание государственных грамот и договоров, хранящихся в Государственной коллегии иностранных дел. Ч. 2. М., 1819. С. 126.

⁸³ Мининков Н.А., Рябов С.И. О заселении донской земли в XVI-XVIII веках // Известия Северо- Кавказского научного центра высшей школы. Серия "Общественные науки". 1984. N 3(47). С. 28.

⁸⁴ Мининков Н.А. Россия и Дон: отношения сюзеренитета-вассалитета в XVII в. // Исторический опыт русского народа и современность (Мавродинские чтения). СПб. 1994. С. 112, 113.

⁸⁵ Михайлова А. И. Служба донских казаков по охране границ Русского государства в XVII веке // Вестник МГУ. 1956. N 2. С. 144, 145.

⁸⁶ Пирко В.А. Северное Приазовье в XVI-XVIII вв. Киев, 1988. С. 13, 14.

⁸⁷ См.: Кобяков С.Г. Заселение Дона в XVI-XVII вв. // Ученые записки Ленинградского государственного педагогического института, т. 10. Географический факультет. Вып. 3. Л., 1955. С. 63, 64; Материалы для истории Войска Донского. С. 23; Михайлова А.И. Указ. соч. С. 152; Собрание государственных грамот и договоров. Ч. 3. М., 1822. С. 370,428,429; Смирнов Н.А. Россия и Турция в XVI- XVII вв. Т. 2. М., 1946. С. 5,6; Соловьев С.М. Указ. соч. Кн. V. М., 1990. С. 61; Тхоржевский С. Донское войско в первой половине семнадцатого века // Русское прошлое. 1923. N 3. С. 23; Щелкунов С.З. Донские атаманы первой половины XVII века // Сборник Областного Войска Донского статистического комитета. Вып. 13. Новочеркасск, 1915. С. 125, 126.

⁸⁸ См. например: РГАДА. Ф. 127. Oп. 1. 1614 г. Д. 2. Л. 36; 1623 г. Д. 1. Л. 23-26.

⁸⁹ Там же. 1627г. Д. 1. Л. 262, 263; 1628 г. Д. 1. Л. 19, 20.

⁹⁰ Там же. 1615 г. Д. 6. Л. 6, 52; Д. 7. Л. 23, 28, 56; 1617 г. Д. 4. Л. 14.

⁹¹ Алексеева Е.П. Истоки дружбы народов Северного Кавказа с русским народом (IX-XVII вв.) // Вопросы истории и археологии Карачаево-Черкессии. Черкеск, 1991. С. 70.

⁹² Янчевский НЛ. Колониальная политика на Дону торгового капитала Московского государства в XVI-XVII вв. Ростов-на-Дону, 1930. С. 142.

⁹³ РГАДА. Ф. 123. Oп. 1. 1628 г. Д. 23. Л. 101.

⁹⁴ Там же. Ф. 111. Oп. 1. 1638 г. Д. 4. Л. 6.

⁹⁵ Черницын С.В. Некоторые аспекты этнических процессов в Войске Донском XVII в. (на примере тюркоязычных переселенцев) // Дон и Северный Кавказ в древности и средние века. Ростов-на-Дону, 1990. С. 74; он же. Донские татары: некоторые вопросы этнической истории и расселения // Историческая география Дона и Северного Кавказа. Ростов-на-Дону, 1992. С. 108-110.

⁹⁶ РГАДА, Ф. 127. Oп. 1. 1639г. Д. 1. Л. 14.

⁹⁷ Черницын С.В. Казаки тюркского происхождения в Войске Донском XVII в. (пути поселения и вхождения в казачество) // Итоги исследований Азово- Черноморской археологической экспедиции в 1986 году. Азов, 1987. С. 39, 40.

⁹⁸ Скрипов А.Н. На просторах Дикого поля. Ростов-на-Дону, 1973. С. 38.

⁹⁹ Акты Московского государства. Т. 1. СПб. 1890. С. 181, 298.

¹⁰⁰ РГАДА. Ф. 127. Oп. 2. Д. 21. Л. 4-4 об.

Permanent link to this publication: