М.: ИВ РАН, "Пробел-2000", 2014. 367 с.

История международных отношений Центральной Азии и ее связи с другими регионами и государствами - Индией, Персией, Китаем, европейскими державами находились в сфере внимания российских и зарубежных историков и были одним из исследовательских приоритетов. Основным дискурсом при этом было противостояние в XIX - начале XX в. британскому (позднее германскому и отчасти турецкому) империализму в Центральной Азии со стороны российских историков и экспансионистским устремлениям России - со стороны западных и турецких авторов. При этом, изучая связи Турции и Центральной Азии, исследователи использовали в основном либо только документы из российских (советских) архивов, либо только документы из турецких (и частично английских) архивохранилищ.

Книга А. Д. Васильева в этой связи представляет несомненный интерес, поскольку основана на изучении как турецких, так и российских источников по истории связей народов Центральной Азии с Турцией, используя при этом сравнительно-исторический подход. Несомненно, заслугой автора является использование значительного массива опубликованных и не публиковавшихся ранее османских архивных документов, их сравнение с российскими архивами и хрониками центральноазиатских авторов. Это придает труду научную значимость и позволяет автору добиться интересных результатов по сравнению с теми работами, которые были ранее опубликованы по данной тематике.

Предваряя описание политических и культурных контактов, автор в главе I анализирует имеющуюся историографию османско-центральноазиатских связей. При этом сама по себе эта глава представляет собой законченное научное историографическое исследование. В ней автор выделяет основные подходы и этапы осмысления исторического опыта взаимодействия Османов с местными династиями в условиях разнообразных исторических вызовов, порождавших актуальность подобных военно-политических союзов. Дан взвешенный анализ каждой из отечественных или зарубежных работ, в которых затронут какой-либо из аспектов темы. На мой взгляд, даже характеристика документов, находящихся в разных архивах, перечень донесений относительно отношений Порты с ханствами и мусульманским населением Поволжья и России читается с интересом, так как дает представление о влиянии Османской империи не только через официальные отношения, но и на бытовом уровне (через паломников, торговые связи, религиозное влияние).

Основной части исследования предшествует вводная часть (выделенная автором в главу II), повествующая о зарождении и активизации контактов в XVI в., их развитии в ходе становления Османского государства как мировой империи, продолжении дипломатических и торговых контактов в XVII-XVIII вв. на фоне шиитско-суннитских, османо-сефевидских противоречий. Автор демонстрирует и нарождающийся фактор России, набиравшей силу на просторах евразийских степей, в Причерноморье, Прикаспии, Сибири, ставившей под свой контроль транспортные артерии с Востока на Запад и овладевшей последними осколками Золотой Орды.

В последней четверти XVIII в. фактор России в отношениях Османской империи и ханств Центральной Азии (особенно Бухары) приобрел стратегическую значимость в свете успешной борьбы России с Османской империей за Крым и попыток Османов сколотить мусульманский

антироссийский альянс с Бухарой. Интересно, что и Россия, и правители Центральной Азии, и османские султаны обладали разными взглядами на будущее развитие многосторонних отношений. Как явствует из приведенных документов, Россия преследовала геостратегические интересы, пытаясь при помощи установившихся контактов с Бухарой и апеллируя к авторитету султана как халифа открыть путь в Индию. Бухарские ханы и элиты стремились наладить выгодную торговлю с Россией, одновременно заручившись ее поддержкой для организации хаджа. Османы стремились использовать Бухарское ханство как военно-политического союзника в борьбе с Россией. Вместе с тем устремления всех участников этой сложной игры окончились ничем - сказалась вовлеченность России в европейские дела, удаленность Бухары от театра русско-османских военных действий, а также наличие неспокойных степей и враждебных хивинских правителей, мешавших торговле.

В главе III речь идет о возобновлении интереса к Центральной Азии в Турции, которое произошло в начале XIX в., когда прежде всего Бухарский эмират и Кокандское ханство пытались выстроить взаимовыгодные связи с Османской империей. Наиболее подробно рассматриваются контакты Бухары и Османской империи, которые были обусловлены их традиционными историческими связями, но в условиях усиления в регионе влияния Российской империи. Ситуация осложнялась тем, что кроме российского фактора начал действовать и британский. Приводя примеры из материалов российских и османских архивов, автор приходит к выводу о том, что для Бухарского ханства в правление эмира Хайдара были приоритетными вопросы возобновления торговли с Турцией через Россию, укрепление авторитета собственной эмирской власти путем получения международного ее признания османским султаном. Важную роль играли и личные интересы эмира Хайдара, который стремился пополнить собрание богословских книг в Бухаре с помощью константинопольских собраний. Зачастую контакты с Константинополем происходили на фоне активных связей с Россией, причем царское правительство нередко позволяло использовать свою территорию бухарским посланникам для следования в Турцию.

Другой важной стороной взаимодействия стало дипломатическое сотрудничество в частности, бухарский эмир Насрулла заручился разрешением от османского султана на ведение боевых действий против Коканда, чтобы обосновать боевые действия против единоверцев-мусульман. Кроме того, в 1830-х гг. бухарский эмир обращался и к русским, и к османским властям с просьбой прислать в ханство знатоков минералов и драгоценных камней, однако султан выполнить его просьбу не смог. Интересно, что в начале века контакты были инициированы бухарскими правителями, однако в 1838-1841 и 1862-1863 гг. по просьбе европейских правительств английского и итальянского соответственно - османский султан выступал поручителем и защитником захваченных в Бухаре европейцев, хотя, по всей видимости, не слишком успешно.

Определенная активизация бухарско-османских контактов произошла в середине 1860-х - начале 1870-х гг. на фоне российской экспансии в Центральной Азии. Перед лицом наступавших царских войск бухарские правители просили военной и дипломатической поддержки, которую им получить так и не удалось. В этой связи турецкие архивные материалы дополняются донесениями российского посланника в Константинополе Н. П. Игнатьева, который активно отстаивал позиции России в центральноазиатском вопросе при дворе султана. После присоединения к России связи Бухары с Турцией не прервались, хотя эмиру было запрещено вести самостоятельную внешнюю политику. Как свидетельствуют российские архивные документы, связи перешли на уровень межличностных контактов и продолжались до начала XX в. Новым явлением стали существенно расширившиеся для местного населения возможности совершения хаджа благодаря включению Бухары в российскую транспортную сеть. Бухарцы, находившиеся при дворе турецких султанов, играли важную роль в развитии отношений между Османской империей и Центральной Азией. Посредническая роль переводчиков и политических консультантов в центральноазиатских делах позволяла им оказывать влияние на политику османского правительства в отношении конкурентов Бухары - Хивы и Коканда, также претендовавших на получение султанской моральной или материальной поддержки.

Достаточно активно заручиться турецкой помощью стремилось и Кокандское ханство. На основании публикуемых документов автор приходит к выводу, что образование в конце XVIII - начале XIX вв. на территории Ферганы Кокандского ханства обусловило контакты кокандских ханов и османских султанов. Правители Коканда, выстраивая отношения с султаном, стремились к легитимации собственной власти, получению дипломатической, технической и военной помощи - испрашивались фирманы, которые могли бы подтвердить права Коканда на власть над киргизами Семиречья и кочевыми народами Дешт-и Кыпчак, требовались специалисты по

добыче полезных ископаемых, литейщики и военные инструкторы. Влияние на османско-кокандские связи оказывала бухарская диаспора, проживавшая в Турции. Ее представители привлекались в качестве переводчиков и консультантов при встречах кокандских послов. Будучи хорошо осведомленными о положении бухарско-кокандских отношений, шейхи бухарских (или, как их называли Османы, "узбекских") текке в Стамбуле формировали "пробухарскую" партию при султанском дворе. Российские власти были осведомлены о контактах Коканда и Стамбула и пытались использовать пребывание кокандских послов в османской столице для укрепления русско-кокандских связей и обсуждения проблем русско-кокандской торговли, хотя эти попытки особого результата не принесли. Вместе с тем кокандские подарки турецким султанам поэтические произведения, написанные лично кокандскими ханами в подражание восточным поэтам, несли важный политический подтекст, подчеркивая политическую преемственность, восходившую к Чингизидам.

Как отмечает Л. Д. Васильев, наиболее фрагментарными оставались контакты Турции с Хивой. Это было обусловлено тем, что государства, исторически формировавшиеся в дельте Амударьи, вынуждены были отстаивать свою независимость от правителей Бухары, стремившихся установить сильную централизованную власть в Мавераннахре. Поэтому в XVI XVII вв. правители Хорезма более ориентировались на Иран, в противовес попыткам правителей Бухары сформировать военно-политический союз с Османами. В XIX в. попытки установить дипотношения со Стамбулом были инициированы непосредственно хивинскими ханами после неудачного похода А. В. Перовского на Хиву в 1839 г., а также в 1873 г., до установления российского протектората над Хивой. Однако после заключения русско-бухарского договора 1873 г. даже те фрагментарные контакты, которые наблюдались ранее, почти полностью прекратились, сохранившись лишь на уровне личных контактов и уступив место хаджу.

Автор подробно освещает ход контактов Османской империи и созданного во второй половине 1860-х гг. в Кашгаре государства Иеттишаар. Интерес к кашгарско-османским связям обусловлен прежде всего тем, что из всех независимых правителей Центральной Азии лишь правителю Йеттишаара Якуб-беку удалось получить более или менее значимую помощь от Турции. Якуб-бек признал себя вассалом султана Абдулазиза, получил от него драгоценные сакральные дары, подтверждавшие его статус независимого мусульманского правителя под покровительством Порты. Кроме того, султан при поддержке Великобритании направил Якуб-беку значительное количество оружия, боеприпасов, мастеров-оружейников, 4 военных инструкторов и своего дипломата-чиновника. Используя такой, скорее формальный вассалитет, Якуб-бек стремился играть на противоречиях России и Великобритании, чтобы укрепить собственную власть в преддверии возвращения империи Цин в Западный Китай. Однако после внезапной смерти Якуб-бека началась борьба между его сыновьями и соратниками, воспользовавшись которой китайское правительство восстановило свою власть в Восточном Туркестане. Глава представляет большой интерес в связи с тем, что история международных отношений этого региона в 1860-1870-х гг. во многом противоречива. Главу, вероятно, можно было бы расширить в отдельное исследование, которое, несомненно, стало бы востребованным специалистами и интересующимися данной темой.

Нужно признать удачным решение автора вынести в отдельную главу (IV) вопросы хаджа, торговых связей Османской империи и Центральной Азии, деятельность центральноазиатской диаспоры на территории Турции. Паломничество, транзит и международная торговля были в евразийском регионе издревле взаимосвязаны. Караваны паломников из Центральной Азии к священным центрам ислама Мекке и Медине после образования Сефевидского Ирана сталкивались с существенными препятствиями, предпочитая альтернативные пути к цели. Одним из таких путей был так называемый северный маршрут через Астрахань и евразийский пояс степей в Стамбул, откуда османские власти достаточно организованно отправляли желающих в Аравию. Другой маршрут пролегал через Афганистан и Индию в Джидду. Товары, привозимые паломниками, обеспечивали их нужды во время хаджа. С этими обстоятельствами связано и формирование устойчивых общин, текке и караван-сараев, принадлежавших выходцам из Центральной Азии на территории Османской империи. Строительство железнодорожной сети в конце XIX в. после присоединения региона к России сделало хадж более удобным. Число паломников возросло, но вместе с тем возникла проблема регулирования правового статуса паломников. В этой связи следует отметить, что автор ставит достаточно важный вопрос, как виделся правовой статус мусульман-суннитов, выходцев из Центральной Азии, османскими и российскими властями. Нужно сказать о том, что возобновление с 1980-х гг. деятельности в Турции различного рода

исламских институтов - от вакуфов, текке, дервишских орденов - делает проблему, затронутую автором, крайне актуальной.

Завершает исследование V глава, содержащая характеристику отношений Османской империи и государств Центральной Азии в различных исторических условиях их взаимодействия. Автор выделяет различные этапы взаимоотношений, связывая их с теми или иными историческими периодами в истории Османской империи, Центральной Азии и России.

Монография А. Д. Васильева, будучи серьезной, новой для отечественного исследования работой, ставит и ряд новых вопросов. Так, недостаточно освещенным представляется вопрос о правовом статусе выходцев из Центральной Азии на территории Османской империи.

Представляет интерес и вопрос о восприятии Османов в Центральной Азии. Об этом свидетельствуют многочисленные упоминания в тексте об именовании султана "правителем Рума", а турок - "румами", что нуждается в дальнейшей проработке.

Безусловно, некоторым недостатком данной работы можно считать фрагментарные упоминания о контактах населения Центральной Азии и Османской империи в начале XX в., а также связи местных джадидов и младотурок. Однако желание автора вынести данный вопрос за рамки темы и подготовить отдельное исследование в этом направлении вполне объяснимо, учитывая ту внутри- и внешнеполитическую ситуацию, сложившуюся в мире к началу Первой мировой войны, а также роль, которую сыграли местные джадиды и младотурки в революционных событиях в Центральной Азии в 1920-е гг.

Безусловным достоинством работы является прекрасный литературный язык, интригующее название, удачно подобранные иллюстрации. Книга написана не "скучным" научным стилем, а очень живо, интересно, документы подобраны так, что они дают наглядную картину происходивших событий. Поражает проникновение А. Д. Васильева в историю каждого из среднеазиатских текке в Стамбуле, например Султантепе (с. 278-279), дающего представление о многогранных связях с османами, о быте и традициях братства накшбандийа, даже о роли текке в судьбе сторонников М. Ататюрка в период оккупации Стамбула английскими войсками.

В настоящее время на развитие международных отношений наряду с экономическими и геополитическими факторами начинают все большее влияние оказывать исторические традиции взаимоотношений и формы этих традиционных связей. Работа А. Д. Васильева, надеюсь, станет стимулом для дальнейшего изучения отношений мусульманских ареалов Российской империи в рамках не только Османского халифата, но и других стран региона.

Монография молодого ученого А. Д. Васильева демонстрирует преемственность традиций отечественной научной школы восточного источниковедения и, безусловно, будет интересна не только специалистам, но и всем интересующимся вопросами истории и международных отношений в Центральной Азии.

Permanent link to this publication: