История крестьянских движений в России - одна из активно разрабатываемых советской историографией проблем. По далеко не полным данным, учитывающим литературу на русском, украинском, белорусском языках, а также резюме статей, написанных на других языках народов СССР, крестьянские движения времени от последней крестьянской войны и до первой российской революции, о котором идет речь в настоящей статье, изучали с 1917 по 1980 г. около 500 исследователей. Накоплен огромный эмпирический материал, вышла многотомная публикация документов "Крестьянское движение в России XIX - начала XX в.", представляющая собой уникальное явление не только в советской, но и в мировой археографии. Давно ушло в прошлое представление о патриархальном спокойствии крестьянства, его социальной инертности и т. п. Было бы, однако, ошибочно предполагать, что исчерпаны и решены все вопросы, и прежде всего потому, что теоретическое осмысление фактов заметно отстает от процесса их накопления.

Появление в начале 80-х годов статей¹ , посвященных теоретическим проблемам изучения крестьянских движений, свидетельствует не только о назревшей потребности в углублении теории вопроса, но и о возросших возможностях в ее разработке. К сожалению, некоторые авторы слишком мало обращаются к материалу рассматриваемого в данном случае периода. Между тем он представляет особый теоретический интерес, т. к. крестьянство к концу его в значительной мере освободилось от цепкого гипнотизирующего воздействия самодержавия и приобрело качества революционного союзника рабочего класса.

При освещении проблемы зарождения и развития союза рабочего класса с крестьянством в буржуазно-демократической революции подчеркивается, и правильно, активная роль рабочего класса в просвещении и сплочении крестьянства в совместной демократической борьбе. Громадная разница между союзом рабочего класса с крестьянством и союзом буржуазии с крестьянством в буржуазной революции заключается

¹ Милов Л. В. Классовая борьба крепостного крестьянства России в XVII - XVIII вв. (Некоторые проблемы теории). - Вопросы истории, 1981, N 3; Янель З. К. Феномен стихийности и повстанческая организация массовых движений феодального крестьянства России. - История СССР, 1982, N 5; Рындзюнскии П. Г. Об идейной стороне крестьянских движений. - Вопросы истории, 1983, N 5; см. также Рахматуллин М. А. Проблема общественного сознания крестьянства в трудах В. И. Ленина. В кн.: Актуальные проблемы истории России эпохи феодализма. М. 1970; Раскин Д. И., Шапиро А. Л., Фроянов И. Я. Наивный монархизм крестьян в истории феодальной России. В кн.: Тезисы докладов и сообщений XII сессии межреспубликанского симпозиума по аграрной истории Восточной Европы. М. 1970; Федоров В. А. К вопросу об идеологии крепостного крестьянства. В кн.: Вопросы аграрной истории Центра и Северо-Запада РСФСР. Смоленск. 1972; Кавтарадзе Г. А. Логика крестьянской борьбы (по материалам великорусских губерний первой половины XIX в.). В кн.: Проблемы аграрной истории. Ч. 2. Минск. 1978. Историографические обзоры, хотя и затрагивают теоретические вопросы, имеют иную цель, поэтому здесь не упоминаются, так же как и статьи, оперирующие материалом других хронологических периодов.

стр. 64

в том, что в первом случае ведомый естественно стремится к ведущему, а во втором - ведущий только использует в своих целях антифеодальную энергию крестьянства. Поэтому очень важно проследить субъективные истоки этого союза, не ограничиваясь констатацией его объективных причин.

В. И. Ленин, рассматривая программу Северного союза РСДРП, писал, что отождествление социализма с "классовым интересом пролетариата" "совершенно неправильно", подчеркивая последние слова. "Классовый интерес", - писал он, - заставляет пролетариев объединяться, бороться с капиталистами, думать над условиями своего освобождения. "Классовый интерес" делает их восприимчивыми к социализму. Но социализм... вносится идеологами"² . Отсюда следует, что объективные причины, толкающие к борьбе даже такой революционный класс, как пролетариат, не действуют сами по себе, автоматически. Фактор сознания - важнейший стимулирующий фактор в классовой борьбе. И для крестьянства его борьба против феодального гнета в крепостное время, за свободное хозяйствование в пореформенную эпоху была той школой, которая подготавливала его к высшей форме классовой борьбы - борьбе политической. Так что путь от последней крестьянской войны до первой российской революции и есть то историческое "хождение крестьян по мукам", которое следует изучить, теоретически осмыслить. А это, возможно сделать, лишь рассматривая весь период в целом, т. е. прослеживая не только динамику внешней, событийной стороны крестьянского движения, для чего достаточно изучите отдельные хронологические отрезки этого периода, но и развитие тех черт в крестьянском движении, которые отражали формирование у крестьянства необходимых качеств союзника рабочего класса в демократической революции.

Если говорить о дореформенной поре, то термин "крестьянские движения" более точен, чем понятие "крестьянское движение", подразумевающее нечто цельное. В дореформенное время единого крестьянства не было даже в сословном смысле. Российское крестьянство распадалось на три крупнейшие сословные категории (не говоря уже о менее значительных сословных группах), каждая из которых имела свои "болевые точки", не всегда совпадавшие. Разделенность податного сословия ступеньками феодальной иерархической лестницы - важный фактор, облегчавший царизму задачу удержания эксплуатируемого большинства народа в узде. Пестрота жизненных обстоятельств, множество степеней несвободы, не говоря уже о разнообразии местных особенностей, препятствовали созданию объективной основы для совместной борьбы этих категорий феодального крестьянства. Недаром с такой надеждой Н. А. Добролюбов наблюдал необыкновенный случай совместного выступления государственных, помещичьих и удельных крестьян против винных откупов. Трезвенное движение было первым и единственным таким случаем в предреформенной России, закономерностью же была сепаратность выступлений разных категорий феодального крестьянства.

При этом в положении каждой из названных категорий были обстоятельства, разделявшие крестьян и на еще более мелкие группы: национальные и территориальные особенности положения государственных крестьян, огромный диапазон степени несвободы (от оброчной эксплуатации до прямого рабского положения) владельческих крестьян и т. д. Все это наполняет понятие "крестьянские движения" вполне конкретным содержанием. Другое дело - пореформенное время, когда юридические особенности были сняты, произошло правовое нивелирование податного сословия и все крестьянство стало "государственным", т. е. практически обрело те же права, что и бывшие государственные крестья-

² Ленин В. И. ПСС. Т. 6, с. 362 - 363.

стр. 65

не, и того же "хозяина" - государство. Крестьянство было уравнено в своих гражданских правах. Ликвидация личной зависимости - важный фактор, влиявший на социальную мобильность бывшего помещичьего крестьянства, изменявший его психологию. Ленин подчеркивал, что "именно система "стародворянского" хозяйства, привязывавшая население к месту, раздроблявшая его на кучки подданных отдельных вотчинников, и создавала придавленность личности. И далее, - именно капитализм, оторвавший личность от всех крепостных уз, поставил ее в самостоятельные отношения к рынку, сделав ее товаровладельцем (и в качестве такового -равной всякому другому товаровладельцу), и создал подъем чувства личности"³.

Порой исследователи об этом забывают или, точнее, не учитывают этого фактора. Конечно, барин оставался врагом номер один, но государство как враг приблизилось, бывший помещичий крестьянин теперь непосредственно сталкивался с ним, тогда как в дореформенное время это было характерно только для государственных крестьян. Появился, таким образом, прямой общий враг, появились объективные условия для превращения "крестьянских движений" в "крестьянское движение", что составило существенно важную для перспектив классовой борьбы стадию в эволюции крестьянской борьбы, и такая эволюция получила отражение в самосознании крестьянства.

С учетом этих перспектив можно наметить периодизацию крестьянского движения (условно распространяя этот термин и на пореформенное время) с 1775 г. по 1904 год. Здесь важно в первую очередь определить ее критерий. Само собой получилось так, что хронологическое членение материала в томах документальной серии нередко служит основой периодизации. Правда, эта хронология строилась в общем и целом исходя из принятой в учебных курсах периодизации исторического процесса в XIX в., но одно дело исторический процесс в целом, а другое - крестьянское движение как часть этого процесса, существенная, но все же не всеохватывающая. Очевидно, что крестьянское движение развивалось по внутренне присущим ему закономерностям, которые хотя и зависят от исторического процесса и, в свою очередь, влияют на него, но все же генетически связаны со всем строем крестьянской жизни. Поэтому критерий периодизации должен быть найден в самом развитии крестьянского движения.

Периодизацию, исходящую из развития форм крестьянских движений, предлагал Б. Ф. Поршнев, различавший три формы: частичное сопротивление, уход, или бегство, восстание. Частичное сопротивление как постоянное состояние он не привязывал к какому-то определенному периоду. "Классические столетия средневековья" - IX-XIII вв. - "можно назвать эпохой крестьянских уходов", -писал Б. Ф. Поршнев. "С XIV в., - читаем далее, - для Западной Европы начинается уже подлинная эпоха крестьянских восстаний. Для России она же начинается только со второй половины XVI в. - именно потому, что здесь возможности ухода были неизмеримо больше"⁴ . Поскольку Поршнев не усматривал разницы между восстанием и крестьянской войной (правда, Жакерию, гуситские войны и т. п. он называл классическими крестьянскими восстаниями, что должно было, очевидно, их качественно выделить), эта эпоха, с его точки зрения, завершается в пределах XVIII века. Но несколько ниже Поршнев пишет именно "о мощных крестьянских войнах" в XIV - XVI вв., и потому остается неясным, включает ли он в эту эпоху и восстания XVII в., или выделяет этот век "как классический век крестьянских восстаний в Англии, во Франции, в Германии. Их больше в XVII в.,

³ Там же. Т. 1, с. 434.

⁴ Поршнев Б. Ф. Феодализм и народные массы. М. 1964, с. 282, 285.

стр. 66

чем в XIV-XV, - замечает автор, - и некоторые из них значительно крупнее знаменитых образцов того времени"⁵ . Отметим, что полной определенности периодизация Поршнева не имеет, но важна плодотворность идеи строить периодизацию крестьянских движений исходя из процесса развития самого этого явления.

Если реализовать эту идею на материале крестьянских движений в России (учитывая, однако, качественное различие между обычным крестьянским восстанием и крестьянской войной), то можно XVII-XVIII вв. назвать эпохой крестьянских войн, а весь период до XVII в. - "эрой крестьянского ухода" ⁶ . Куда сложнее определить тот период в истории крестьянских движений, который является предметом настоящей статьи. Можно ли крестьянские движения этого времени качественно объединить или единственная возможность его периодизации реализована в серийной публикации? Если исходить из ведущих форм движений, как это делал Поршнев (эти формы весьма содержательны, и упрекнуть его в формальном подходе вряд ли можно), то придется считаться с тем, что в изучаемое время они весьма разнообразны (и крестьянские войны, и частичное сопротивление, и бегство, или уход, а также и "ереси", которые освящали бегство), т. к. различные регионы дореформенной России не находились на одинаковой стадии развития феодализма, но ни одна из этих форм не приобрела значения ведущей. Следовательно, необходимо исходить из какого-то другого начала, и прежде всего конкретизировать само понятие "классовая борьба крестьянства" этого времени, выяснить ее цели и формы.

Ленин дает следующий ответ на первый вопрос, имея в виду классовую борьбу пролетариата: "Но что такое классовая борьба? Когда рабочие отдельной фабрики, отдельного ремесла вступают в борьбу со своим хозяином или со своими хозяевами, есть ли это классовая борьба? Нет, это только слабые зачатки ее. Борьба рабочих становится классового борьбою лишь тогда, когда все передовые представители всего рабочего класса всей страны сознают себя единым рабочим классом и начинают вести борьбу не против отдельных хозяев, а против всего класса капиталистов и против поддерживающего этот класс правительства"⁷ . Эта мысль, высказанная в 1899 г., в дальнейшем была дополнена указанием на три формы классовой борьбы пролетариата: экономическую, политическую и идеологическую, или теоретическую, причем эти формы располагались по степени их действенности в достижении конечных целей пролетариата. Это разъяснение понятия "классовая борьба пролетариата" было обращено к рабочим, которым сообщались цели русской социал- демократии. В работе "К деревенской бедноте", имеющей подзаголовок "Объяснение для крестьян, чего хотят социал-демократы", Ленин также останавливается на вопросе, "что такое классовая борьба?". И на этот раз, хотя он обращается именно к крестьянам, отвечает на вопрос так: "Это - борьба одной части народа против другой, борьба массы бесправных, угнетенных и трудящихся против привилегированных, угнетателей и тунеядцев, борьба наемных рабочих или пролетариев

⁵ Там же, с. 291.

⁶ В богатой оригинальными мыслями статье В. Д. Назаров периодизирует крестьянские движения следующим образом: конец XVI - начало XVIII в., XVIII - первая половина XIX в., пореформенный период. Оговариваясь, что "предлагаемые хронологические границы не абсолютны", он склоняется к мысли, что первый период и есть эра крестьянских войн (Пугачевское восстание представляется "запоздалым"), но в это же время он видит "массовые передвижения больших групп крестьянства" (см. Назаров В. Д. О некоторых вопросах ленинской теории классовой борьбы русского крестьянства в эпоху позднего феодализма. В кн.: Актуальные проблемы истории России эпохи феодализма, с. 346.

⁷ Ленин В. И. ПСС. Т. 4, с. 187.

стр. 67

против собственников или буржуазии. И в русской деревне всегда происходила и теперь происходит эта великая борьба"⁸ .

Как видим, в данном случае Ленин раскрывает понятие на примере классовой борьбы "угнетенных" против "угнетателей", т. е. не обозначая точно классы- антагонисты, но после этого общего разъяснения конкретизирует его примером борьбы пролетариата против буржуазии. Важным отличием от первой формулировки является отсутствие качественного определения зачаточных и развитых форм классовой борьбы. И это понятно, т. к. брошюра пропагандирует развитые формы классовой борьбы в деревне. Описывая приемы социал- демократической работы в деревне, Ленин как бы намечает стадии перевода зачаточных форм классовой борьбы в более развитые. В революции 1905 г., отмечал он, четко проявились не только экономическая, но и политическая формы классовой борьбы крестьянства⁹ .

Таким образом, в качестве признака, позволяющего периодизировать крестьянское движение, важна в первую очередь не та или иная его форма, а принципиальное содержание, т. е. форма классовой борьбы. Отнюдь не отрицая содержательность форм движения, о чем говорилось выше, нужно отметить, что даже самая первоначальная форма крестьянского движения (такая, например, как уход, бегство) в условиях, отличных от ранней стадии феодализма, приобретает совсем иное содержание. Напомним наблюдение Энгельса по поводу того, что США "были основаны мелкими буржуа и крестьянами, бежавшими от европейского феодализма с целью учредить чисто буржуазное общество"¹⁰ . Следовательно, уход уходу рознь. "Второе издание" крестьянской войны, о котором писали и Маркс и Энгельс, по своему содержанию уже было бы далеко не похоже на "первое". Далее, если "первое издание" крестьянской войны в Германии по содержанию было ранней буржуазной революцией, то в России крестьянские войны, как отмечено в статье В. Д. Назарова¹¹ , были направлены против крепостнического варианта феодализма в момент исторического выбора альтернативных путей развития феодальной формации. Это согласуется с тем фактом, что зарождение и развитие каждой из трех русских крестьянских войн территориально от войны к войне отодвигается от центра по мере расширения зоны победившего крепостнического варианта феодальных отношений.

Крестьянская война как форма крестьянского движения могла иметь и имела различное содержание¹² . Даже повседневная "партизанская война" (пользуясь выражением Маркса, чтобы не перечислять все многочисленные ее проявления) по мере общественной эволюции меняла свое содержание. Именно поэтому устойчивость форм крестьянского движения создает ложное представление о медленных темпах его развития, о "похожести" его на различных этапах. Освободиться от этой аберрации зрения можно только оперируя качественными показателями. Именно формы классовой борьбы (в отличие от форм движения) интегрируют всю совокупность качественных показателей. Кстати, и фор-

⁸ Там же. Т. 7, с. 193 - 194.

⁹ См. там же. Т. 30, с. 315.

¹⁰ Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 39, с. 128.

¹¹ Назаров В. Д. Ук. соч., с. 348 - 350.

¹² По своим движущим силам и характеру действий освободительная война под руководством Б. Хмельницкого тоже могла бы, очевидно, считаться крестьянской. И это единственная крестьянская война в стране, которая увенчалась военной победой и решением общенациональной задачи - освобождением от ига шляхетской Польши. Но она не принесла и не могла принести украинскому крестьянству иного строя, кроме феодального, правда, не в шляхетском, а в русском варианте. Этот факт заслуживает внимания, т. к. во многих случаях трагизм исхода крестьянских войн видится только в военном поражении, а исторически реальные случаи феодального перерождения после победоносных крестьянских войн не воспринимаются как закономерность.

стр. 68

мы рабочего движения не идентичны с формами классовой борьбы; одна и та же форма может вмещать различное содержание¹³ .

Если, исходя из этого, определить формы классовой борьбы крестьянства за весь интересующий нас период, то вряд ли можно усомниться в том, что преобладала экономическая форма. В этом смысле весь период от последней крестьянской войны до первой российской революции однороден, т. к. до политической формы борьбы движение крестьянства еще не поднялось. Не поднялось, но последовательно к ней шло, подталкиваемое объективными условиями и рядом субъективных факторов. Выявив ступени приближения к высшей форме классовой борьбы, можно тем самым и наметить периодизацию.

Уместно напомнить важное для дальнейшего изложения марксистское положение о двойственной природе крестьянства, накладывающей отпечаток на конечные цели его классовой борьбы. Как труженик и вместе с тем мелкий собственник, крестьянин субъективно стремился к свободному хозяйствованию на своей земле, т. е. не к капиталистическому строю, а к утопии общества свободных мелких хозяев-тружеников. Не будучи носителем капиталистического способа производства, хотя являясь самой массовой стихийной средой, обеспечивающей его победу, крестьянство именно поэтому не может самостоятельно разрушить феодальное общество.

Но как раз это генетически заложенное свойство мелкого крестьянского хозяйства на стадии разложения и кризиса феодального способа производства резко усиливает в крестьянстве качества непримиримого врага помещика - олицетворения феодального способа производства (в России к тому же - в его крепостнической форме). Борьба крестьянства против класса помещиков, являясь классовой борьбой двух антагонистов - крестьянина-труженика со своим эксплуататором-помещиком, вместе с тем имеет черты конкурентной борьбы мелкого хозяина с крупным владельцем. Эта особенность классовой борьбы крестьянства проясняет глубинные причины волнообразности крестьянского движения, его подъемов и спадов, которые (особенно спады) нередко объясняются в литературе только усилением репрессивных мер царизма, что неверно, хотя и совпадает с нашедшим выражение в массе источников чиновничье-полицейским объяснением фактов крестьянского движения как следствия "недосмотров" администрации.

Конечно, никто не станет отрицать факты свирепого террора царских властей, резко ослаблявшего порывы крестьян к активным приемам борьбы, но террор был постоянным фактором. Во время т. н. спокойствия крестьянские массы пытаются использовать минимально благоприятные условия для реализации своей мечты о свободном хозяйствовании. Такие периоды не менее существенны для исторического прогресса, чем волны открытого возмущения, и в такие периоды "крот истории" не перестает рыть. Поэтому вряд ли приемлемо выделять в качестве отдельных периодов время между двумя подъемами или спадами активных проявлений крестьянского движения, а тома упомянутой серии формировались как раз по этому показателю (1796 - 1825, 1826 - 1849, 1850 - 1856, 1857-май 1861, июнь 1861 - 1869, 1870 - 1880, 1881 - 1889, 1890 - 1900 гг.). Даже на первый взгляд видно отсутствие качественной определенности крестьянского движения на этих отрезках времени, особенно в предреформенные 60 лет.

Тем более не фиксируют они ряда последовательных ступеней, неуклонно приближавших классовую борьбу крестьян к ее политической

¹³ Стачка, например, может быть экономической или политической, и в обоих случаях она означает различные формы классовой борьбы.

стр. 69

форме. Какие же показатели должны учитываться, чтобы определить эти ступени? Выше в общих чертах говорилось об объективных условиях, открывавших возможности приближения крестьянства к политической форме классовой борьбы. Рассмотрим это подробнее.

Реформа 1861 г. и последующие буржуазные реформы являются важнейшей ступенью на пути перерастания экономической формы классовой борьбы крестьян в политическую. Формула Ленина "1861 год породил 1905" шире той трактовки, которая привилась в литературе. Конечно, ограниченность реформы, ее крепостнические черты, незавершенность ее буржуазного характера породили первую российскую революцию, но без бурной буржуазной эволюции, пережитой Россией в последующие 40 лет, революция 1905 - 1907 гг. была бы невозможна. Прежде всего буржуазные реформы способствовали сплочению крестьянства как класса-сословия. При этом отнюдь не следует забывать, что они же облегчили процесс буржуазного классообразования в деревне. Но здесь рассматриваются условия для первой (и в обозреваемый период - ведущей) социальной войны. Затем, особенно после ликвидации временнообязанного положения, они полнее обнажили прямую эксплуататорскую роль самодержавия, которая в крепостное время была завуалирована личной зависимостью крепостного от своего барина.

Как указывал Ленин, "после 61-го года развитие капитализма в России пошло с такой быстротой, что в несколько десятилетий совершались превращения, занявшие в некоторых старых странах Европы целые века" ¹⁴ . Кто совершил эти превращения? Объективно, в конечном счете - российское крестьянство, после 1861 г., проявившее огромную мощь столетиями накапливавшейся потенциальной энергии исторического действия, что и обеспечило быстроту этих превращений. Это необходимо специально подчеркнуть, т. к. в литературе о крестьянском движении крупным планом рисуются по преимуществу страдания крестьянских масс в процессе этих превращений и часто отходит на задний план тот факт, что крестьянство было активной силой этого исторического прогресса не только тогда, когда оно давало о себе знать открытыми волнениями. Таковы объективные условия качественных изменений в крестьянском движении, сложившиеся в результате буржуазных реформ.

Здесь мы подходим к оценке субъективного фактора, учет которого также проясняет ступени качественных сдвигов в классовой борьбе крестьянства. Речь идет о крестьянском самосознании, его развитии как результате преодоления иллюзий. К сожалению, "земля и воля" как программный лозунг крестьянского движения столь часто упоминается применительно к крестьянским выступлениям различных исторических эпох, начиная даже с Киевской Руси, что он превратился в своего рода штамп для обобщенной характеристики содержания крестьянского движения. При столь широком употреблении этого лозунга неизбежно утверждается мысль о невероятной застойности крестьянского сознания: "вечность" лозунга-мечты превращается в некую окаменелость. Но содержание этого лозунга, как и любого другого, всегда исторично, его звучание не монотонно, акцент в разное время падал то на одну, то на другую его часть.

Обозреваемый период получил в качестве наследия идею самого радикального указа Пугачева от 31 июля 1774 г., который понимал "волю" как переход крестьян в "подданные собственной нашей короны". Движение помещичьих крестьян всей первой половины XIX в. имело своим лейтмотивом именно "волю" в этом понимании. Но в данном аспекте важно не столько крестьянское понимание "воли", сколько факт приоритета "воли" в старинном двуедином лозунге. Даже высоко поднявшийся над уровнем массового крестьянского самосознания "сподвижник Герцена",

¹⁴ Ленин В. И. ПСС. Т. 20, с. 174.

стр. 70

каким его представляет Л. А. Коган, - крепостной П. А. Мартьянов за семь лет перед реформой прислал в "Московские ведомости" стихи: "Эх, как бы воля да воля... И я крестьянин, и я русский крестьянин и часто повторяю... Ах, если бы воля да воля, нашел бы я вам исход! Нашел бы я цель моей жизни, и путь бы к бессмертью открыл, на жертвенник милой отчизны всю кровь по капле пролил"¹⁵ . Перед нами документ, рельефно отражающий не только акцент на "волю" в лозунге "земля и воля", но и наивную убежденность в безграничных возможностях личности в условиях "воли". Маркс чеканно сформулировал эту решающую идею крестьянского сознания: "Сами крепостные предпочитали простейшее толкование проблемы освобождения. В их понимании освобождение означало старый порядок вещей за вычетом их старых господ"¹⁶ .

Ясно, что после 1861 г. крестьянскому сознанию предстояло преодолеть иллюзию о "воле" как решающем условии свободного хозяйствования. Укоренившийся в сознании крепостного крестьянства тезис "мы ваши, а земля наша" не сработал. Оказалось, что земля не "наша", а помещичья, что "воля" куплена дорогой ценой потери части надела и высоких выкупных (вначале оброчных) платежей. Но все же это была "воля": "свобода в делах семейных, в делах личных, в делах имущественных"¹⁷ -условия, в огромной степени облегчавшие конкурентную борьбу крестьянства со своим главным антагонистом, помещичьим классом, т. к. товаровладелец-крестьянин стал равным "всякому другому товаровладельцу". Тот заметный спад крестьянского движение, который наблюдался со второй половины 60-х годов XIX в., и столь скромная статистика крестьянских выступлений в ходе второй революционной ситуации (не идущая ни в какое сравнение с временем первой), что она вызывает недоумение историков, побуждая искать стандартное объяснение ей в "недоисследованности" местных архивов, на самом деле скрывает более высокую степень накала классовой борьбы, т. к. шел интенсивный процесс развития крестьянского сознания под влиянием неудач конкурентной экономической борьбы - с одной стороны, и истерической деятельности крестьянства как массовой среды развития капиталистической формации¹⁸ - с другой.

Крестьянство "делегировало" наиболее социально мобильные слои для формирования российского пролетариата; из крестьянской среды выходили не только Колупаевы, но и Артамоновы, блестящая плеяда интеллигентов, и все это - в течение считанных десятилетий вместо столетий эволюции, например, французского крестьянства с момента ликвидации личной зависимости до буржуазной революции "конца XVIII века. Этот переворот, совершавшийся с невероятной быстр этой, молниеносно развеял иллюзии бывшего крепостного - "лежебоки", увидевшего, что "воля" недостаточна не только потому, что она неполная, а потому, что она без "земли". Тогда-то лозунг "земля" стал ведун им, придав экономической форме классовой борьбы крестьянства аграрную окраску. Этот лозунг уже стал общекрестьянским. Здесь и начинаются дальние подступы к аграрной революции.

То обстоятельство, что крестьянское движение "вырождается" в повседневную мелкую борьбу за клочки земли, изобилует "незаконными" захватами сенокосов, порубками - с одной стороны, и беспрерывной партизанской войной против податного гнета - с другой, -свидетельство не попятного, а дальнейшего развития классовой борьбы, ибо явля-

¹⁵ Коган Л. А. Крепостные вольнодумцы. М. 1966, с. 276.

¹⁶ Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 15, с. 185.

¹⁷ Ленин В. И. ПСС. Т. 7, с. 134.

¹⁸ "Русское общинное крестьянство - не антагонист капитализма, а, напротив, самая глубокая и самая прочная основа его" (там же. Т. 3, с. 165; :м. также т. 38, с. 354, 362 - 363). Это положение Ленин неоднократно повторял.

стр. 71

лось объективной основой роста крестьянского сознания. Распространение слуха о "черном переделе" встревожило царское правительство, несмотря на то, что оно не сопровождалось серьезными эксцессами, именно как свидетельство широкого проникновения этой идеи в крестьянское сознание. Таким образом, на смену лозунгу "воля" пришел лозунг "земля", определивший содержание экономической формы классовой борьбы крестьянства. Но лозунг "земля" сам по себе тоже иллюзорен, правда, это иллюзия более глубокого содержания, т. к., строго говоря, "воля", т. е. освобождение крепостного от личной зависимости, не означает еще ликвидации феодального способа производства, а "земля", т. е. ликвидация феодального землевладения, подрывает его основу. Всеобщность этого лозунга и свидетельствовала о сплочении всего крестьянства в его борьбе с самым живучим и могущественным пережитком феодализма - помещичьим землевладением.

Таковы качественные сдвиги в классовой борьбе крестьянства и вместе с тем пределы саморазвития массового крестьянского сознания, определяющие возможности ее периодизации в грубом приближении. Выделяя указанные два периода, автор исходил только из внутренних процессов эволюции крестьянского движения, которые являлись реакцией на объективные условия общественного развития. Но крестьянское движение рассматриваемого периода в отличие от предыдущего времени протекало в условиях начала и развития освободительного движения - решающего субъективного фактора в истории классовой борьбы в России того времени. Естественно, что изучение соотношения этих двух движений должно пролить свет на качественные сдвиги в классовой борьбе крестьян. Для марксиста бесспорна истина, что зарождение освободительного движения связано с крестьянским движением, но также бесспорно и то трагическое обстоятельство, что носителем появившейся в России революционной идеологии была блестящая плеяда революционеров при отсутствии революционного класса. Ленинская мысль об отсутствии революционного класса на двух первых этапах освободительного движения, как нам кажется, еще недостаточно освоена при оценке объективного смысла крестьянского движения¹⁹ .

Как известно, даже у пролетариата, от самого рождения являющегося классом революционным, "не было, да и быть не могло сознания непримиримой противоположности" его интересов "всему современному политическому и общественному строю"²⁰ . Что же говорить о крестьянстве, не только не являвшемся революционным классом, но и разъединенном сословно- юридическими рогатками, заслонявшими, по крайней мере для помещичьих крестьян (53% крестьян в империи - по данным VIII ревизии, т. е. времени дворянского этапа освободительного движения), суть феодального строя, который олицетворялся для них только помещиком - "государем нашим", как выражались крестьяне. Ясно, что у крестьянства не могло быть сознания непримиримой противоположности его интересов всему феодальному строю, включая и самодержавие, т. к. даже еще не сложились объективные условия для осознания единства интересов самого крестьянства. Могла ли в этой конкретной обстановке оказать какое-то реальное воздействие (не говоря уже о слиянии) на крестьянское сознание революционная идеология декабристов, если бы дворянские революционеры даже решились на революционную проповедь в народе? Между тем ограниченность дворянских революционеров не только следствие того, что они были "страшно далеки" от на-

¹⁹ П. Г. Рындзюнский ошибается, полагая, что не может быть революционной ситуации при отсутствии революционного класса (Рындзюнский П. Г. Ук. соч., с. 9). Ленин писал о революционной ситуации 1859 - 1861 гг. и об отсутствии в то время революционного класса (см. Ленин В. И. ПСС. Т. 20, с. 172; т. 26, с. 219).

²⁰ Ленин В. И. ПСС. Т. 6, с. 30.

стр. 72

рода²¹ . Эта ленинская формула включает и степень восприимчивости крестьянства к идеям декабристов.

Первое вооруженное выступление против самодержавия не было понято и принято крестьянством. Те документы, которые фиксируют непосредственные отклики на события на Сенатской площади, свидетельствуют только о том, что, наблюдая "драку" между дворянами и царем, крестьяне принимают сторону царя, и даже "константиновская легенда" - реакция на дворянские интриги, нарушающие святой закон престолонаследия. Монархизм крестьян - важнейшее препятствие, отделявшее крестьянское движение от освободительного. Преодоление этого препятствия - центральная задача, вставшая перед освободительным движением.

Монархизм - самая давняя и стойкая иллюзия крестьянского сознания. Как верно заметила З. К. Янель, эта иллюзия была "в сущности мировоззренческой нормой времени, а не признаком незрелости социальной мысли одного лишь крестьянства"²² . Эта мировоззренческая норма не вырабатывалась и не могла быть выработана крестьянским сознанием главным образом потому, что трудовая деятельность крестьянства и его повседневная жизнь не требовали специального осмысления общественных явлений. Отмечая, что "труд крестьянина имеет умственный характер в большей степени, чем труд рабочего мануфактуры, подчиненного разделению труда", Маркс делал следующий вывод: "Если городской рабочий более развит, чем сельский, то это обусловлено лишь тем обстоятельством, что характер его труда заставляет его жить в обществе, тогда как труд земледельца заставляет его общаться непосредственно с природой" ²³ . Этот своего рода вакуум как результат "изолированности деревенской жизни"²⁴ и был средой, облегчавшей сохранение монархической идеи в мировоззрении крестьян.

Здесь с особой силой выступает субъективный фактор: целенаправленное привнесение феодальной идеологии в крестьянское сознание. Священник в условиях России был прямым орудием, агентом идеологического воздействия самодержавия на крестьянство, он жил и действовал среди широчайших низов, его функция чтеца-информатора о манифестах, указах и других нормативных актах самодержавия, а также толкователя их содержания была, с точки зрения царизма, не менее важной, чем религиозно-проповедническая²⁵ .

Анализ законодательных актов, которые были предназначены для всеобщего ознакомления, показывает, что в них преобладала тенденция "воспитательная". В качестве классического примера можно привести "Манифест высокомонаршей признательности к народу за оказанные в продолжении войны подвиги" от 1 января 1816 г.²⁶ , который длительное

²¹ Там же. Т. 21, с. 261.

²² Янель З. К. Ук. соч., с. 93.

²³ Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 26, ч. II, с. 253. Некоторые современные писатели преувеличивают положительные стороны крестьянского труда, видя в них весь "лад" прошлой крестьянской жизни, истоки крестьянской этики и эстетики, воспринимаемые только со знаком плюс. Маркс же, констатируя "умственный характер" крестьянского труда, не был склонен идеализировать его влияние на образ жизни крестьян.

²⁴ Там же. Т. 22, с. 503.

²⁵ Правда, мы знаем факты, когда эта идеологическая опора давала трещины. Уже в первом "Кратком обзоре общественного мнения за 1827 год", представленном Николаю I 3-м отделением, о сельском священнике говорится, что "в мыслях и чувствах своих он сливается с сословием, которое доставляет ему средства к существованию. Бедность и зависимость крестьян вынуждает его поощрять надежды и страстные желания его паствы. Поэтому государство не может рассчитывать в своих видах на духовенство до тех пор, пока оно не даст ему обеспеченного существования" (Крестьянское движение 1827 - 1869 годов. Вып. 1. М. 1931, с. 10). Вместе с тем это - лишнее свидетельство того, что царизм рассматривал сельского священника как своего низшего идеологического чиновника.

²⁶ ПСЗ. Т. XXXIII, N 26059.

стр. 73

время читался во всех церквах в праздничные и воскресные дни. Цель его - внедрение официальной, монархической версии происхождения войны 1812 г. и значения победы над Наполеоном. Касаясь причин войны, манифест навязывал свою версию Французской буржуазной революции конца XVIII в. ("Народ,., поправ веру, престол, законы и человечество, впадает в раздор, в безначалие, в неистовство, грабит, казнит, терзает самого себя,., оскверненный убийством верховных властей своих и всего, что было в нем лучшего и почтеннейшего, избирает себе в начальники, потом в царя, простолюдина, чужеземца"). А смысл победы над Наполеоном авторам манифеста видится в том, что "законный король издревле владетельного дома Бурбонов Людовик XVIII в залог мира и тишины по желанию народа возводится на прародительский престол". Особо подчеркивается в манифесте, что на той самой площади, "где несчастный король Людовик XVI был жертвою буйства и безначалия", победители устроили "на российском языке торжественное песнопение богу". В этом манифесте явственно слышны мотивы триады "самодержавие, православие и народность", ставшей в дальнейшем важнейшей формулой идеологического воздействия на народ.

Здесь приведен только один пример, но весь интересующий нас период шло настойчивое внедрение официальной идеологии в крестьянское сознание. Примером может служить и "сентенция" Екатерины II о пугачевском восстании, из которой всенародно читалась именно та часть, которая отражала "монаршую милость" к "заблудшимся и раскаявшимся". Таким образом, царизм в обозреваемое время нередко был вынужден приобщать к политике широкие крестьянские массы, и поэтому не аполитичность была сердцевиной темноты и неподвижности крестьянской массы, а насаждаемая царистская идеология. Стихийное крестьянское сознание, отождествлявшее государственное устройство с монархией, испытывало на себе целенаправленное идеологическое воздействие царизма, подкреплявшееся и тем, что самодержавие искусно пользовалось своей известной самостоятельностью для укрепления иллюзии его надклассовости при решении общенациональных задач.

Господствующий класс не может осуществлять свое господство, не выставляя себя выразителем интересов всего общества. До тех пор, пока собственные интересы господствующего класса объективно совпадают с общенациональными, его господство исторически прогрессивно или, по крайней мере, исторически оправданно. Самодержавие, вынужденное пойти на проведение буржуазных реформ, по-своему решило общенациональную задачу, и этот шаг подкрепил монархические иллюзии крестьянства, несмотря на все проявления его разочарования Положениями 19 февраля 1861 года. Таким образом, идеологическое воздействие подкреплялось "материально", не говоря уже о том, что оно было монополией царизма.

Отмена крепостного права - последний действенный ход царизма в игре на монархических иллюзиях, т. к. он еще не мог быть оценен крестьянским сознанием как вынужденный. Вместе с тем этот шаг, как уже говорилось, поставил самодержавие лицом к лицу со всем крестьянством. И происшедшее расширение сферы соприкасания несло в себе условия политического прозрения крестьянства. Именно в пореформенное время окончательно сложилась крестьянская идеология - народническая доктрина; революционеры 60 - 70-х годов сформулировали задачу привнесения ее в крестьянское сознание, и хотя попытка реализации этой задачи - хождение в народ - практически не удалась, обстановка единоборства революционеров с самодержавием обостряла, скажем осторожно, не интерес, а степень внимания крестьянской массы (подчеркиваю, массы, т. к. выдающиеся выходцы из крестьян были в числе идеологов и практиков народовольчества, но это не послужило основанием

стр. 74

для Ленина назвать второй этап освободительного движения крестьянским) к "политике".

Достаточно обратиться к статистическим данным, отражающим динамику прохождения дел по обвинению крестьян в произнесении "дерзких слов" об императоре и царской фамилии даже в одной только Московской судебной палате (а ей подчинялись окружные суды доброго десятка губерний европейского центра России), чтобы убедиться в постоянном нарастании этого взимания под прямым влиянием сообщений о террористических актах. В фонде этой судебной палаты сохранилось 190 таких дел за 1866 - 1875 гг., из них 96 (более 50%) - на крестьян (имеется в виду не только сословие, но и социальное положение), за второе десятилетие (1876 - 1885 гг.) уже 1655 дел, из них 950 (57%) - на крестьян, за третье (1886 - 1895 гг.) - 1137, из них 724 (64%) - на крестьян. Намечается, таким образом, постоянный рост удельного веса крестьян в общей массе привлеченных по этому обвинению. Отметим, что и в 1896-1899 гг. наблюдается небольшой рост. А десятикратный рост абсолютного числа дел с привлечением крестьян во втором десятилетии, включающем и 1879 г., по сравнению с первым, включающим 1866 г., - явный результат нарушения политической апатии крестьянства. После первого покушения в 1866 г. количество дел с привлечением крестьян возросло с одного (в 1866 г.) до 30 (в 1867 г.), а в 1879 г. - после выстрелов А. К. Соловьева - насчитывается уже 137 таких дел.

Автор далек от высказанной в литературе мысли что эти дела свидетельствуют о появлении серьезной антимонархической струи в крестьянском сознании, но В. А. Виноградов безусловно прав, утверждая, что действия "Народной воли" "вывели крестьянскую мысль за пределы хозяйственно-бытовых забот и общинного мирка"²⁷ . Главное не в том, что среди крестьян появились трезво думающие и рассуждающие об общественных условиях люди, о чем свидетельствовал за 50 лет до этого даже Бенкендорф, а в том, что в крестьянской массе разговоры о царе и его противниках стали привычным бытовым явлением. Сплошное изучение названных дел рисует картину этих разговоров в трактирах, на ярмарках и, главное, в домах крестьян. Если к этому добавить, что намного увеличился крут умеющих читать, расширились возможности коммуникации, то нужно будет признать определенное накопление новых элементов в экономической форме классовой борьбы крестьянства.

Таким качественным водоразделом в пореформенном периоде являются годы второй революционной ситуации, когда явственно определился сдвиг в массовом сознании крестьян, обратившихся к осмыслению "непорядка в государстве". Конечно, сама революционная тактика цареубийства была оборотной стороной крестьянского монархизма, т. к. в какой-то мере питалась иллюзией, что устранение одного лица поможет изменить общественный строй. В этом плане даже те немногочисленные крестьяне, которые одобряли эту тактику, не выходили за пределы наивного монархизма, хотя были ближе к его преодолению, чем масса крестьян, не одобрявшая такой тактики. Пусть даже в оболочке наивного монархизма и ценой фантастического извращения истинных намерений революционеров, эта масса продемонстрировала классовую антидворянскую, античиновничью позицию, развитие которой вело к революции. Через 20 лет, обращаясь к крестьянам, Ленин очень лаконично и осторожно изложит социал-демократические взгляды на царя и самодержавие, и сильным аргументом у него будет: "Цари и сами признают, что управлять государством они не могут иначе, как при помощи дворян, чрез посредство дворян... Царское самодержавие есть самодержавие чиновни-

²⁷ См. Виноградов В. А. О влиянии борьбы народовольцев на крестьянские настроения в губерниях Верхневолжья. В кн.: Освободительное движение в России Вып. 10. Саратов. 1981, с. 35.

стр. 75

ков... Царское самодержавие есть самодержавие полиции"²⁸ . Социальный опыт всевластия дворян, чиновников, полиции был хорошо освоен крестьянским сознанием.

Нужно обратить внимание еще на одно обстоятельство. Революционер, "студент" в эти годы входит в массовое крестьянское сознание со знаком минус, как орудие дворянства, но вместе с тем как сила, ранее не известная крестьянству. Проходят два десятилетия, и в движении 1902 г. мы видим явную смену акцентов. "Понятие о студентах.., как о лицах, даже достойных подражания, несомненно, выросло под влиянием пропаганды, - писал очень наблюдательный чиновник в Сенате Г. Коваленский, - но роль, которая придана студентам в воображении самих крестьян (имеется в виду убежденность крестьян, что студенты выражают волю царя. - Б. Л. ), приспособлена к личному их миросозерцанию"²⁹ . И в данном случае крестьянское понимание истинной роли "студентов" иллюзорно, но из союзника дворян они превратились в союзника крестьян и царя, что показывает, насколько был расшатан психологический барьер, стоявший на пути проникновения в крестьянское сознание революционной идеологии.

Тот же Коваленский в "Записке о причинах, вызвавших крестьянские беспорядки в марте и апреле сего 1902 года в некоторых уездах Харьковской и Полтавской губерний" выделил раздел, озаглавленный: "Психология крестьян до начала движения и во время беспорядков и степень влияния на них пропаганды". Факт сам по себе симптоматичный, т. к. ранее не встречался в полицейско-судебных документах обобщающего характера, и свидетельствующий о таких сдвигах в крестьянском сознании, которые раньше не замечались. В этом разделе он, размышляя о причинах этих сдвигов, называет в качестве одной из них "колоссальное экономическое переустройство, совершавшееся за последнее десятилетие в России" и потребовавшее "от крестьянских масс напряжения". Отсюда "тупая, ноющая от всяких деревенских беспорядков боль... перешла в острый процесс, от которого впору уже кричать. Вот на какой почве создалась... эта новая психология, которая, быть может, незаметно даже для них самих, толкала крестьян к выходу во что бы то ни стало", вызывая у них "восприимчивость ко всему тому, что говорилось или слышалось в их, бывшей доселе недоступной к внешним звукам, жизни".

Отметим далее и наблюдение Коваленского о том, что промышленный кризис начала века возвратил в деревню тех выходцев из нее, которые успели в "заводской обстановке набраться новых идей, новых мыслей, часто весьма вредного направления, внесли в деревню много такого, что жадным ухом крестьянами слушалось и комментировалось на свой лад"³⁰ . Несомненно, этот чиновник смотрел в корень, что и оправдывает наше обильное цитирование. Но он явно ошибался, сужая время вызревания замеченного им процесса, который начался еще в момент второй революционной ситуации. Конечную же дату этого качественно нового периода в истории классовой борьбы крестьянства он определил точно. И недаром первое непосредственное обращение Ленина к крестьянству состоялось после восстания 1902 г., хотя задачу рабочей партии по работе в деревне он сформулировал за год до этого этапного события. Ленин в 1901 г. писал: "И агитация на почве непосредственных и наиболее насущных нужд крестьянства только тогда будет в состоянии исполнить свою задачу - внести классовую борьбу в деревню, когда с каждым разоблачением того или другого "экономического" зла она сумеет связать

²⁸ Ленин В. И. ПСС. Т. 7, с. 136 - 137.

²⁹ Крестьянские движения 1902 года. М. - Пг. 1923, с. 99.

³⁰ Там же.

стр. 76

определенные политические требования"³¹ . Восстание 1902 г. показало: крестьянство в массе созрело для того, чтобы "семена классовой борьбы и политического сознания" нашли в нем благодатную почву. Появились непосредственные субъективные предпосылки союза рабочего класса с крестьянством, т. е. перерастания экономической формы классовой борьбы крестьянства в политическую, высшую, когда крестьянство расстается со своим монархическим предрассудком.

Итак, рассматривая крестьянское движение 1775 - 1904 гг. сквозь призму учения о классовой борьбе, мы видим три качественно различных периода. Первый из них завершается победой помещичьего крестьянства в его борьбе за личную свободу и гражданские права, победу, обеспечившую проведение комплекса буржуазных реформ и становление капиталистической формации. Второй характеризуется сплочением различных отрядов крестьянства в экономической форме классовой борьбы, получившей ясно выраженную аграрную окраску в пореформенное двадцатилетие. Третий период - время, когда крушение иллюзии о возможности свободного хозяйствования и конкурентной борьбы с помещиками, резкое расширение каналов коммуникации, единоборство революционеров с царем нарушили привычную политическую апатию крестьянского сознания, толкнув его на осмысление явлений и фактов, выходивших за рамки чисто экономических интересов. Этот, третий, период продолжался от второй революционной ситуации до 1902 г., когда качественные итоги этого осмысления отчетливо проявились. Заметное сокращение временных границ последующих периодов по сравнению с первым отражает не только ускорение объективных процессов развития страны, но и нарастающую политическую активность крестьянства, обеспечившую его исторический шаг навстречу революционной борьбе пролетариата.

³¹ Ленин В. И. ПСС. Т. 4, с. 435, 437.

Permanent link to this publication: