21 октября 2015 г. в Институте Африки РАН состоялось заседание "круглого стола" по теме: "Терроризм и насилие на Востоке и в Африке. Гендерные аспекты", проведенное руководителями гендерной группы Н. Л. Крыловой и Н. А. Ксенофонтовой. Было прочитано более двадцати докладов и сообщений, вызвавших широкую дискуссию, в которой приняли участие сотрудники академических научных центров (Института Африки, Института востоковедения, Института государства и права, Института этнологии и антропологии), представители образовательных учреждений (РУДН, Университета им. О. Е. Кутафина, Ярославского государственного университета им. П. Г. Демидова), дипломаты, работники общественных и правительственных организаций (Московского дома соотечественников при правительстве г. Москвы, Совета по международным отношениям при Президенте РФ).

Н. Л. Крылова (ИАфр.) во вступительном слове подчеркнула, что выбор темы был обусловлен не только активизацией в последние годы террористических организаций разного толка (в особенности исламских, например ИГИЛ) по всему миру, но и серьезной озабоченностью общества по поводу усиления, широкого распространения агрессивного поведения отдельных лиц и целых групп, направленного против как личности человека, так и социумов в целом. Прежде всего это касается такого гендерного дисбаланса, как проявление насилия в отношении женщин и детей. Многочисленные научные исследования, публикации в прессе и в социальных сетях, социологические и демографические данные, опубликованные правительственными организациями различных стран, направлены на выяснение причин подобного антисоциального явления. Особенно удручает то обстоятельство, что немало девушек и женщин не только из арабских стран, но из Европы и России присоединяются к различным террористическим движениям типа "Исламского государства". Понять этот феномен, отыскать корни данных явлений и призваны были участники "круглого стола".

Большинство выступлений было посвящено ситуации, сложившейся в африканских странах, поскольку эту часть света называют "континентом конфликтов", где на сегодняшний день наблюдается более десятка вооруженных противостояний, в которых задействовано до трети всего населения Африки, а наиболее уязвимыми и страдающими оказываются женщины и дети, подвергающиеся насилию, бесчеловечному обращению и физическому уничтожению.

Как подчеркнул в докладе "Агрессия у охотников-собирателей Африки. На примере современных хадзапи в Танзании" А. А. Казанков, деструктивные аспекты этой тенденции человеческого поведения предстают одной из основных проблем международного сообщества. Достаточно вспомнить, например, конфликты во Вьетнаме, Эфиопии, Эритрее, Сомали, Афганистане, Камеруне, Руанде, Боснии, Анголе, Сьерра-Леоне, Приднестровье, Чечне и т.д. По мнению А. А. Казанкова, многие исследователи считают, что агрессия по отношению к представителям собственного вида является имманентным свойством Homo sapiens, преодолеть которое данный вид не сможет никогда. Автор доклада ставит под сомнение подобный постулат, говоря о том, что этнография знает примеры обществ, в которых в силу разных причин открытые проявления агрессии сводились к минимуму, например у хадзапи Танзании, живущих в природной среде с низкой экологической продуктивностью, а именно в полупустыне. Отсутствие агрессии или очень низкий ее уровень у этих обществ, вероятно, диктовалось инстинктом самосохранения относительное миролюбие было предпочтительнее для их выживания и гармоничного существования с окружающим миром. Указывая на причинно-следственную связь между экстремальной средой и низким уровнем агрессивности внутри социумов и между различными обществами, А. А. Казанков признает, что данная закономерность действует, по-видимому, только на охотничье-собирательском уровне социально-экономического развития. Так, скотоводы полупустынь не отличаются пониженным уровнем межобщинной агрессии. Можно считать доказанным, используя данные этнологов, что примеры жесткого агрессивного поведения встречаются в изобилии.

Истоки и генезис агрессии тема доклада Н. А. Ксенофонтовой (ИАфр.) "Агрессия как гендерная категория. От домашнего насилия до трагедии 11 сентября 2001 г.". Докладчица пола-

КСЕНОФОНТОВА Наталия Александровна - кандидат исторических наук, заведующая отделом Института Африки РАН, galina.terenina@inafr.ru.

стр. 180
гает, что состояние агрессии в отношениях между человеческими особями, в частности между полами, возникло со времени становления людских сообществ, когда шла интенсивная борьба за завоевание территорий, пастбищ, городов и женщин. Насилие, применяемое при этом, было неизбежным актом принуждения, средством реализации власти и господства, продвижением к достижению цели любыми методами. Обозревая историю человечества от глубокой древности до современности, Н. А. Ксенофонтова пришла к выводу о том, что все экономические, социальные, политические, идейные и религиозные противоречия являются гендерно кодированными. Они не только оказывают различное влияние на мужчин и женщин, но и в большой мере воплощаются через порядок отношений между полами и при этом перестраивают эти отношения и общепринятые формы мужественности и женственности.

Гендерные различия и противоречия ярко проявились и обострились при формировании патриархата, который стал доминирующим на многие столетия в большинстве культур и цивилизаций. Патриархат - институализированная система иерархии полов, в основе идеологии которой лежит идея маскулинной власти и подчинения ей другой половины человечества, т.е. женщин. По мнению Симоны де Бовуар, женщина в патриархате представляется низшим существом, подобно неодушевленной вещи, негативом мужчины, сталкиваясь с которым мужская идентичность усиливает свою власть. Все это В. Н. Кириллина охарактеризовала как конфликтное взаимодействие между полами, которое не только обусловливает и регулирует гендерные связи, но и влияет на принципы построения общественных и иных отношений. Боязнь мужчин утратить свои маскулинно-властные черты, раствориться в другом человеке (в женщине, например), потерять власть и разрушить замкнутый мир мужской культуры - побудительные мотивы для их агрессивного поведения, которое носит характер самообороны и самоутверждения. Стремясь искоренить у представительниц слабого пола активное начало и не дать им вырваться из пут гендерных норм и стереотипов, носители принципов патриархата еще на заре человеческой истории выработали особенную линию поведения, в основе которого лежали неприятие и настороженность, принимающие форму агрессии. По мнению Карен Хорни, в основе природы этой эмоции лежит агрессия к "Другому", "Иному", "Непохожему", которая распространяется не только на женщин, но и на любой другой объект (нижестоящего по социальной лестнице, представителя иной расы, национальности, вероисповедания, политических взглядов, сексуальной ориентации и т.п.).

Как показывают исследования историков, этнологов и социологов, в милитаризованных обществах, ведущих частые захватнические войны или практикующих терроризм, высока степень сегрегации между полами, резко повышен статус мужчин (мужественность и мужское превосходство). В наши дни это политика членов террористических организаций типа Талибан и Исламского государства. По мнению американской исследовательницы З. Айзенстайн, маскулинная милитаристская ментальность, всегда стремящаяся к непременному мужскому господству, доминирует по обе стороны разделения Восток/Запад, где в равной степени существуют общие, пусть выражаемые по-разному отношения, касающиеся мужских привилегий.

Итак, агрессивная сущность общества, основанного на патриархате, сохраняется и в современном мире. В этих обществах господствует репрессивная половая мораль, общественная агрессия по отношению к лицам женского пола, которые выказывают стремление нарушить гендерные границы и добиться перемены своего тендерного статуса, поскольку это разрушает веками устоявшуюся модель патриархата, фундамент которого покоится на иерархичности отношений между полами при мужской доминанте.

В докладах И. Г. Рыбалкиной (ИАфр.) "Проблемы насилия в африканских семьях" и Т. В. Айо-Пимановой ("Что значит быть женщиной в Кот-д'Ивуаре"), проживающей более сорока лет в Африке, проведен детальный анализ эволюции семейных отношений на протяжении последних десятилетий XX в. и начала XXI в. Они отметили, что роль, функции и значение семьи как социальной ячейки общества претерпели существенные изменения. Несомненно, что до сих пор семья самый надежный институт, где каждый африканец чувствует себя защищенным от экстремальных ситуаций, связанных как с природными факторами (засухой, наводнением, эпизоотией, эпидемиями, голодом и т.п.), так и с социальными потрясениями любого уровня. Семья в основном прививает ребенку навыки, необходимые во взаимоотношениях между членами семейной и деревенской общин и для исполнения определенных гендерных ролей. Однако в Африке, в странах Востока, как и на других континентах, семья подвергается постоянной трансформации в результате влияния социальных, экономических, политических внутренних факторов и глобальных мировых процессов. Институт семьи находится в сложном положении: с одной стороны, там еще крепки традиционные нормы и стереотипы поведения между его членами,

стр. 181
а с другой велико влияние современных факторов, в том числе городской культуры и европейской цивилизации, что влечет за собой не только деформацию традиционных ценностей и связей, но и изменения в соотношении гендерных ролей. Именно в семье нередко не только происходит ущемление в правах более слабых и стоящих ниже на социальной лестнице ее членов, но и осуществляется прямое насилие над ними, принимающее самые разнообразные формы.

Подтверждение этому прозвучало и в выступлениях литературоведов С. В. Прожогиной (ИВ РАН), Н. Ю. Ильиной (Ун-т им. О. Е. Кутафина) и Н. Н. Найденовой (РУДН), исследующих произведения франкофонных и англоязычных писателей и писательниц Северной и Тропической Африки. В описываемых ими обществах насилие по отношению к женщинам и детям расценивается прежде всего как социальный регулятор, заставляющий следовать традиционным нормам и стереотипам гендерного поведения, сформировавшимся веками. Помимо этого, как отмстил Н. В. Сухов (ИВ РАН) в докладе 'Тендерное насилие в переходном обществе (на примере Марокко)", много лет наблюдавший жизнь коренных жителей этой страны, практикуется даже домашнее рабство, когда в семью берут малолетнюю девочку из бедных слоев общества в качестве прислуги, которая больше напоминает рабыню, поскольку с ней очень жестоко обращаются. Впрочем, во многих африканских семейных общинах агрессии подвергаются и собственные жены и дочери, которые нередко расцениваются как вещь, как разменная монета в межобщинных и межклановых отношениях. Из уст африканцев иногда можно услышать такую оценку своих спутниц жизни: "Она - не человек".

С. В. Прожогина в докладе "И дольше века длится ночь" показала, что подобные акты агрессии и насилия со стороны мужчин по отношению к женщинам служат механизмами упрочения маскулинной власти внутри как семьи, так и общества в целом. Чтобы жены и дочери не смогли отрицательно повлиять на своих отцов, мужей, сыновей, проводятся различные обряды "отвержения женщины" от мужского мира, вплоть до "наложения клейма на ее лоно". Если в семье ждали рождения мальчика, а появилась нежеланная дочь, родитель искусственно "превращал" ее в представителя противоположного гендера: ей пеленали грудь, одевали и воспитывали как мальчика. И женщине не оставалось ничего, кроме как подчиниться обстоятельствам либо покончить с собой. Самоубийство в этом случае можно рассматривать не только в качестве обретения ею свободы, но прежде всего как опосредованную форму насилия над телом и душой африканки.

Был и другой путь - бегство из семьи и выход замуж за бедного жениха, как это случилось с Эфуру, героиней романа известной африканской писательницы Ф. Нвапы, о чем повествует Н. Ю. Ильина в докладе "Писательницы Нигерии о сложности женской судьбы". В этом произведении встречается еще одна форма насилия над женщиной. Несмотря на то что Эфуру удалось вырваться из своей общины, она не смогла избежать такой болезненной и унизительной процедуры, как обрезание, которое широко распространено во многих странах Африки и по сей день. В результате погибает множество женщин, поскольку обряд чаще всего проводится в антисанитарных условиях без применения антисептиков.

Н. С Найденова в докладе "Женское лицо возрождения Африки в романе писательницы Камеруна Л. Миано" рассмотрела ее произведение "Алая заря. Плач санкофы". На языке акан "санкофа" означает "возвращение к истокам", или "вернись за тем, что тебе принадлежит". Санкофа представляет собой мистическую птицу, взгляд которой устремлен назад, а в ее клюве зажато яйцо, символизирующее будущее. Писательница, находясь в поисках истоков зла и насилия (в период работорговли и гражданских межэтнических войн, в противостоянии соплеменников любому чужаку с его иной культурой и обычаями), видит в качестве их основной причины забвение прошлого, уход из коллективного сознания пережитого горя и трагедий.

Исследуя различные причины и виды агрессии по отношению к тем, кто чем-то отличается по обычаям, культуре, полу, необходимо отметить, что помимо физического и психологического принудительного воздействия на человека вообще и на женщину в частности существует еще не менее болезненное интеллектуальное насилие, о чем говорилось в докладе Н. Е. Хохольковой (Яр.ГУ) "Афроцентристский феминизм: концепт интеллектуального насилия", рассматриваемое автором в дискурсе активно развивающейся феминистской теории, которая направлена на переосмысление гендерного аспекта подобного агрессивного действия. Поскольку в научной литературе еще не выработалось четкой дефиниции данного понятия, докладчик предлагает такое определение: интеллектуальное насилие преднамеренное манипулирование поведением индивидуума (или социума) в когнитивной сфере, принуждение к принятию парадигм, оценочных суждений и стереотипов. И это касается взаимоотношений не только между людьми, но и между человеком и социумами разного уровня, между культурами и цивилизациями.

стр. 182
Особенно остро, начиная с последний трети XX в., т.е. в постколониальный период, возник вопрос о необходимости устранения интеллектуального давления Запада с его непреложными ценностями и морально-этическими нормами на Азию, Африку и другие страны третьего мира. Подобное протестное движение оформилось в концепцию ориентализма (ее автор - американец палестинского происхождения Эдвард Вали Саид), основное содержание которой в избавлении от множества стереотипов, связанных с интерпретаций истории и культуры. Это идеологическое направление стало платформой для развития радикальных ревизионистских концепций, к числу которых можно отнести теорию афроцентристского феминизма. В ее рамках концепт интеллектуального насилия получил принципиально новое обоснование. Взяв за основу постулаты афроцентризма - этой расово-националистической идеологии чернокожей элиты США, ставящей перед собой задачу реабилитировать и консолидировать афро-американское население, его культуру, обрести его подлинную идентичность, последователи данных взглядов хотели добиться "деколонизации сознания" этой части населения страны и прежде всего женщин.

Автором концепции афроцентристского феминизма является профессор социологии Университета Мэриленд П. Х. Коллинз, которая в книге "Черная феминистская мысль: знание, сознание, политика расширения прав и возможностей" (1990) выдвинула три главных исходных постулата: 'Тендер нельзя рассматривать вне зависимости от расы"; "Корни афроамериканской философской традиции следует искать в Африке"; "Чернокожие женщины были и зачастую до сих пор остаются жертвами интеллектуального насилия".

Полемизируя с европейскими и американскими теоретиками феминизма, П. Х. Коллинз заявляет об уникальности судеб чернокожих женщин, объясняя это прежде всего тем, что потомки рабов, привезенных несколько веков назад из Африки, подвергаются унижению, притеснению и насилию как существа (а не люди) иной расы и культуры. Такая стигматизация афро-американок усугублялась тем, что они жили в условиях враждебности и были вынуждены усваивать стандарты поведения, манеры, язык, культуру и систему знаний угнетающего их общества, обретая иллюзию защищенности. В представлении П. Х. Коллинз и ее последовательниц чернокожие женщины слишком долго жили в плену стереотипов, созданных белыми мужчинами, формировавшими у афро-американок комплекс неполноценности, что является интеллектуальным насилием.

Протестуя против европейской маскулинной системы знаний, мировоззрения и поведения, сторонницы афроцентричного феминизма вырабатывают свою систему ценностей и поведенческую стратегию, которые позволили бы сформировать справедливое гражданское общество "чернокожих женщин". П. Х. Коллинз имеет в виду всех афро-американок США и жительниц Африки, чье интеллектуальное превосходство над белыми она постоянно подчеркивает, что сближает выдвигаемую ею идеологию с расовым национализмом, с неким, по словам российского африканиста А. Б. Давидсона, "антирасистским расизмом". Однако вместо того, чтобы освободить чернокожих американок от негатива исторической памяти и искать точки соприкосновения с окружающей их европейской культурой, идеологи афроцентристского феминизма избрали путь насаждения новых форм изоляции, обоснованных принципом создания нового интеллектуального пространства, в котором есть место лишь чернокожим женщинам.

Тому, что происходит со многими европейскими и российскими жительницами, последовавшими за своими мужьями на их родину в Африку и другие страны Востока, было уделено внимание в дискуссии. Выступления Н. Л. Крыловой, Т. В. Айо-Пимановой, Н. В. Сухова показали, что судьба этих женщин насыщена драматическими коллизиями и трагическими случаями, связанными с их уязвимостью и незащищенностью.

В мирной жизни судьбы этих европеек складываются по-разному. Некоторых хорошо принимают в семьях мужей, да и в экономической и общественной жизни они были востребованы. Но нередки случаи, когда эти женщины вынуждены вести жизнь затворниц, терпящих унижения и побои со стороны мужа и его родни. Им некуда обратиться за советом и помощью, приходится мириться с насилием, менять религию и жить по чужим законам. В противном случае им оставалось только бегство, на которое они решались даже ценою того, что приходилось оставлять детей в семье их отца.

Отмечу, что и африканские женщины в немалой степени страдают от домашнего насилия, хотя правительства и общественные организации многих африканских стран прилагают усилия, чтобы если не ликвидировать это явление, то хотя бы свести его к минимуму. В этом плане показателен доклад Л. М. Садовской (ИАфр.) "Африканские парламенты против насилия над женщинами", в котором говорилось, что проблема насилия над женщинами в африканских странах

стр. 183
настолько актуальна и обсуждаема в мире, что на нее не могли не отреагировать национальные парламенты в большинстве африканских стран. Африканский Союз провозгласил 2005 г. годом эмансипации женщин в Африке. Эта проблема рассматривалась на Африканской парламентской конференции, состоявшейся в декабре 2005 г. в Дакаре. Мероприятие проходило под эгидой Африканского парламентского союза (сейчас - Панафриканский парламент), Межпарламентского союза со штаб-квартирой в Женеве и Фонда ООН ради детства (UNICEF). От африканских стран участвовали члены парламентских ассамблей ЮАР, Алжира, Анголы, Буркина-Фасо, Камеруна, Кот-д'Ивуара, Джибути, Коморских островов, Эфиопии, Ганы, Гамбии, Кении, Мали, Намибии, Нигерии, Сенегала, Сьерра-Леоне, Судана, Того. В заключительной декларации, одобренной всеми участниками, содержалось обращение к национальным парламентам с призывом придерживаться рекомендаций, направленных на противодействие насилию по отношению к женщинам и детям, на защиту их свободы и прав на национальном уровне.

Данная актуальная проблема была включена в повестку дня третьей сессии Панафриканского парламента в 2013 г. в Йоханнесбурге. На ней рассматривался вопрос о применении законодательства против насилия над женщинами и девочками в Африке.

Каковы же итоги деятельности законодательных органов в Африке по противодействию насилию в отношении женщин и детей? В Алжире, например, 3 марта 2015 г. депутаты Народной национальной ассамблеи одобрили закон о применении наказания по отношению к лицам, осуществившим насилие против женщин. Для совершившего насилие над женщиной предусматривается наказание от года до 20 лет тюремного заключения и пожизненное лишение свободы в случае смерти потерпевшей. В другой статье закона прописано наказание от шести месяцев до двух лет тюрьмы тому, кто применит принуждение по отношению к женщине, чтобы распорядиться ее богатством, в том числе и ее финансовыми ресурсами.

Таким образом, Алжир стал второй страной Магриба (после Туниса), где насилие над женщинами считается преступлением. Принятие подобных законов в большинстве африканских стран тормозится. Причиной тому являются религиозные и культурные традиции: особая роль мужчины в отношениях с женщиной (неравенство), взгляд на семью как на частную сферу, подконтрольную только мужчине, признание насилия средством для разрешения конфликтов и т.п.

Становится очевидным, что справиться с проблемой насилия над женщинами в Африке в отдельно взятой стране довольно сложно, требуется солидарность, объединение женских организаций и парламентов многих стран.

Осознавая это, африканки и жительницы других восточных стран стали активно участвовать в общественной жизни, в работе политических партий. Как рассказала в докладе "Женское лицо арабской весны" Н. А. Жерлицина (ИАфр.), революционное движение в арабских странах, начавшееся в конце 2010 г., отличалось участием в нем женщин. Призыв к протестам начался в социальной сети Facebook, признанной женским средством виртуальной коммуникации. Женщины участвовали в волнениях, выходя на улицы, а также работали в качестве блоггеров. Во многом благодаря женщинам состоялись революции в Тунисе и Египте, именно женщины способствовали тому, чтобы пошатнулся трон под королем Бахрейна. Причина подъема активности этой части населения - в росте уровня образования женщин и их вовлеченности в общественную жизнь. Сейчас в регионе женщины составляют большинство выпускников высших учебных заведений. 1990-е годы также были временем возникновения "исламского феминизма", первые леди Египта, Туниса, Иордании активно пропагандировали идеи женской эмансипации, лично участвовали в деятельности женских организаций и конгрессов. В Египте одним из лидеров "Коалиции за молодежную революцию" стала 26-летняя Асма Махфуз, которая разместила на YouTube видеоролик, призывающий молодежь и мужчин присоединиться к ней в ходе антиправительственных демонстраций на площади Тахрир в Каире 25 января 2011 г.

Соединив цифровые технологии с традиционными социальными ценностями, Махмуз сумела не только привлечь египетскую молодежь для участия в антиправительственных выступлениях, но и превратить женщин в движущую силу египетской революции. Ливанская активистка Диала Хайдар вместе с четырьмя своими единомышленницами в октябре 2011 г. запустила на Facebook кампанию "Восстание женщин арабского мира", чтобы рассказать о несправедливостях по отношению к женщинам в регионе. "Арабская весна" прошла под знаменем свободы, достоинства и равенства всех людей независимо от пола

В Йемене весной 2011 г. в мирном восстании приняла участие 32-летняя Таваккуль Карман. На родине она получила уважительное прозвище "Мать революции" за ее роль в организации

стр. 184
первого митинга в январе 2011 г. Не случайно именно ей в конце 2011 г. Нобелевский комитет присудил премию мира "за ненасильственную борьбу за права и безопасность женщин и участие в миротворческом процессе".

Арабские женщины рисковали жизнью, отстаивая идеи революции наравне с мужчинами, но их положение в странах "арабской весны" ухудшилось с приходом исламистских партий. Завоевания, достигнутые женщинами при Бургибе и Садате, стали прямыми мишенями тунисских и египетских фундаменталистов. Правозащитная деятельность бывших первых леди Туниса и Египта - Лейлы Бен Али и Сюзанны Мубарак вызывала неприятие определенных сил. Арабские женщины столкнулись с попытками исключить их из общественной жизни. В Тунисе вышедшие на митинги женщины встречали враждебный настрой бывших соратников, мужчины кричали: "Место женщины в доме! Место женщины - на кухне!" Так, за одно лишь участие в легитимном политическом протесте их записали в категорию "феминисток - женщин легкого поведения". Женщины стали подвергаться сексуальному насилию, а также оскорблениям и унижениям. Правозащитницы, в том числе активистки, журналисты и блоггеры, а также женщины - политические кандидаты - преследовались по политическим мотивам. Раздавались угрозы женщинам, которые "не одеты, как следует", их принудительно заставляли надевать чадру.

Главный редактор издания "Yemen Times" Надя Аль-Саккаф так охарактеризовала постреволюционный процесс наступления исламского фундаментализма: "Мы были поражены, увидев, что создали монстра, которого больше не можем контролировать".

Второй этап революций, когда в Тунисе и Египте в 2013 г. на смену скомпрометировавшим себя исламистским партиям пришла светская коалиция, создает благоприятную почву для развития демократии и прав женщин. Процент женщин в парламенте и на постах в правительствах растет, женщины работают в кабинете министров. Это дает надежду, что их права будут закреплены законодательно.

Однако подобные надежды рушатся там, где существуют нестабильные политические режимы, где остро проявляются межэтнические разногласия, где чрезвычайно активно действуют разного рода повстанческие движения, которые порой трудно отличить от террористических организаций. О. Б. Громова (ИАфр.) в докладе "Насилие - орудие войны" отметила, что крайняя жестокость, беспощадность, изуверства во всевозможных формах - отличительная черта прежних и нынешних военных противоречий в Африке и на Ближнем Востоке. И это несмотря на провозглашение резолюцией 3318 (XXIX) Генеральной Ассамблеи ООН еще в 1974 г. Декларации о защите женщин и детей в чрезвычайных обстоятельствах и в период вооруженных конфликтов. Насилие как орудие войны широко использовалось в многочисленных и длительных этнических, конфессиональных, пограничных, политических конфликтах и гражданских войнах, охвативших Африку в последнем десятилетии XX и начале XXI в. - Сьерра-Леоне, Либерию, ДРК, Судан, Дарфур, Уганду, ЦАР, Руанду, Сенегал и др. Сейчас, когда на континенте разгораются новые конфликты, все более тесно связанные с активизацией исламистских радикальных и организованных криминальных группировок, главными жертвами насильственных действий со стороны противоборствующих сил оказывается наиболее уязвимая категория гражданского населения - дети и женщины, которые в наибольшей степени страдают от зверских издевательств и жестокости, похищений, умышленных увечий, принудительной проституции и групповых изнасилований. Так, в Сьерра-Леоне в период десятилетней гражданской войны боевики обрезали женщинам носы и уши, выкалывали глаза, отрубали руки и ноги.

Сексуальное насилие, ставшее "визитной карточкой" недавних вооруженных конфликтов в большинстве африканских стран, приобрело чудовищные масштабы и, приняв форму эпидемии, превратилось в "норму" для поведения солдат и боевиков. Так, в Руанде во время геноцида хуту в отношении тутси весной 1994 г. было за сто дней изнасиловано до 500 тыс. женщин. В 2004-2005 гг. на востоке ДРК подверглись надругательству более 100 тыс. девочек. Подобной участи не избежали многие африканки, даже находившиеся в лагерях беженцев. Широко распространены нападения боевиков-радикалов на поселения не только в своей стране, но и в соседних странах с целью похищения женщин, девушек и девочек-школьниц с последующей отправкой их на военные базы джихадистов. Похищенные женщины теперь все чаще используются в качестве смертников для совершения террористических актов в местах скопления людей. Как подчеркивает О. Б. Громова, отличительная черта последних конфликтов в регионе преднамеренное заражение ВИЧ-инфекцией женщин-жертв.

Распространение полномасштабного насилия в качестве инструмента войны в современных вооруженных конфликтах в Африке объясняется многочисленными причинами. Прежде всего

стр. 185
это нестабильность правительств государств, разъедаемых непотизмом и коррупцией, неспособностью установить главенство закона и соблюдать права человека. Следует учитывать такой фактор, что агрессию и насилие в кризисных зонах континента невозможно понять без учета социокультурных особенностей африканского самосознания и мировоззрения. Африканская культура допускает различные формы насилия над "врагом", представителем другой, "чужой" этнической группы или конфессии.

Агрессивное поведение всегда считалось прерогативой мужчин. Однако в последние десятилетия картина стала меняться. Исследователи отмечают, что все чаще встречаются африканки, добровольно присоединяющиеся к повстанческим движениям, к боевикам-террористам. Главная мотивация подобных поступков - намерение выжить, защитить себя от ужасов войны. Среди других причин - желание отомстить за гибель близких и родных, разрушенное хозяйство, побег от голода, нищеты, а также от семейных проблем и домашнего насилия. В современных конфликтах в регионе участие женщин в составе радикальных исламистских группировок приобретает все более заметный политический и идейно-мотивированный характер. По оценкам, численность женщин и девушек-бойцов в вооруженных отрядах в ряде случаев доходила до 30%.

Такие женщины-добровольцы выполняли функции медсестер, информаторов, связных и разведчиков. Прошедшие военную подготовку африканки участвуют наравне с мужчинами в боевых операциях, а также в кампаниях насилия рейдерстве, грабежах деревень, отличаясь особой жестокостью, превосходящей мужскую: убийства, пытки, ампутация конечностей и другие зверства.

Автор доклада объясняет обращение женщин-бойцов к насилию в период тяжелых вооруженных конфликтов тем, что насилие в отношении "чужих" расценивается ими как стремление унизить мужчин-врагов и ощутить свое превосходство и доказать, что понятия "мужество" и "бесстрашие" соотносимы и с женщинами, которые способны проявлять свойственные мужскому характеру агрессивность, беспощадность. Насилие для таких женщин становится единственным способом самоутверждения, попыткой отстоять свое равноправие с мужчинами. Для некоторых из них открылись возможности самореализации и личной выгоды - через участие в контрабандных операциях, поставках оружия и обмундирования для боевиков и т.п. К сожалению, в современной Африке террор и агрессия все более приобретают женское лицо.

Этому феномену был посвящен доклад Н. В. Гришиной (ИАфр.) "Женский терроризм как проявление социальной девиации", в котором автор значительно расширяет круг стран своих исследований, не замыкаясь на Африканском регионе. Она приводит примеры активного участия женщин в террористических организациях и акциях в России во время Чеченских войн, в Азии, Латинской Америке, Европе.

Наиболее показателен пример перуанской марксистской организации "Святой путь", где представительницы слабого пола составляют примерно 20% от общего числа боевиков. Особенно много их в таких структурах, как "Тигры освобождения Тамил Илама" (Шри Ланка), ЭТА (Испания), "Объединенный Фронт освобождения Ассама" (Индия), "Маоистская коммунистическая партия" (Непал), "Настоящая Ирландская революционная армия", "Революционные вооруженные силы Колумбии", "Рабочая партия Курдистана".

С 2000 г. большинство крупных терактов было совершено с помощью женщин-самоубийц (шахидок). Они оказались дешевым и почти безотказным оружием, которое первыми в современной России испробовали боевики Шамиль Басаев и Абу-Валид.

По мнению экспертов психологов и социологов, женщины-террористки в отличие от их соратников-мужчин в основном при выборе этого опасного пути руководствуются личными мотивами. Н. В. Гришина условно разделяет их на четыре категории: месть за погибших членов семьи; искупление своих реальных или мнимых грехов (обвиненные в измене мужу, изнасилованные и поэтому осуждаемые своей семьей и т.п.); интимная связь с участником подобного движения и следование за ним. Исследователи считают, что женщины вербуются легче, чем мужчины, из-за социальной незащищенности и ощущения своей мнимой неполноценности в семейно-общинной структуре. Также это предположительно связано со свойственной женщине склонностью к эмоциональному, а не рациональному восприятию действительности, с впечатлительностью и подверженностью фанатизму, потребностью в некоем идеале.

Стремление женщины к террористической деятельности в современных условиях может объясняться своеобразным протестом против существующей социальной реальности, ее места и роли в обществе. Во многих странах именно невозможность участвовать в обычных формах политической деятельности толкает женщин к терроризму. Через собственную неудов-

стр. 186
летворенность, преодоление ее через агрессию они стремятся к новой идентичности и самоутверждению.

При подведении итогов научной дискуссии, состоявшейся на заседании "круглого стола", отмечалось, что у домашнего насилия и политического терроризма много общих корней, социально-психологических мотивов и методов. В современном мире под воздействием глобализации терроризм превратился в одну из опаснейших по своим масштабам, непредсказуемости и последствиям общественно-политических и моральных проблем, с которыми столкнулось человечество. Терроризм и экстремизм уносят жизни ни в чем не повинных людей, оказывают сильное негативное психологическое давление на население, влекут за собой серьезные политические и социально-экономические потери.

стр. 187

Permanent link to this publication: