Сильные морозы осенью 1480 г. пали рано. Современник отметил: "3 Дмитриева же дни (26 октября по ст. стилю; далее все даты по этому стилю) стала зима, и реки все стали, а мразы великыи, яко не мощи зрети"¹ . Но не погода вызывала тревогу. Другой летописец так выразил тогдашние настроения в Москве (а возможно, и во многих других городах Руси): "В граде же Москве всем во страсе пребывающим и долг общедательным и в ум приимающий"² . В те дни на берегах притока Оки р. Угры в противостоянии русских войск и полчищ хана Большой Орды Ахмеда решались судьбы вековой борьбы русского народа против золотоордынского ига.

Истоки

Истоки борьбы Руси против золотоордынской зависимости восходят к обагренному пламенем пожарищ 1237 г., когда русские ратники оказывали мужественное сопротивление ордам Батыя. Понадобилось почти полтора века, прежде чем в этом противоборстве наступил перелом. В 1378 г. на берегу Вожи войска крепнувшего Московского княжества, ставшего центром объединения Северо-Восточной Руси и возглавившего освободительную борьбу, нанесли первое крупное поражение силам Золотой Орды³ . А еще через два года русские воины в ожесточеннейшей битве разгромили полчища Мамая, подрубив корни золотоордынского владычества. Победа на Куликовом поле в 1380 г. означала коренной поворот в вековой борьбе русского народа, она в конечном счете предопределила освобождение от ига. Успех в этом сражении был оплачен дорогой ценой, а потому уже через два года хан Золотой Орды Тохтамыш, временно ее объединивший, сумел восстановить политическую и данническую зависимость Руси. Впрочем, вернуть все прежние атрибуты ордынской власти он уже не смог. Первенствующее положение Москвы на Руси стало фактом, с которым последующие правители Золотой Орды вынуждены были считаться, несмотря на все попытки проведения ими традиционной политики поддержания междоусобной борьбы среди русских князей и стараний восстановить самостоятельность ряда княжений, прежде всего-Нижегородско- Суздальского⁴ . Важнейшим политическим завоеванием Дмитрия Донского явилось присоединение к Московскому княжеству земель Владимирского великого княжения.

Дальнейший ход русско-ордынского противоборства определялся тремя факторами: во-первых, характером внутреннего развития самой Золотой Орды; во-вторых, экономическими успехами Северо-Восточной Руси и достижениями в сфере ее политической централизации; наконец, изменением внешнеполитических условий, динамикой международных отношений применительно к Восточной Европе.

Ведущей тенденцией в эволюции Золотой Орды был прогрессирующий ее распад на ряд самостоятельных государственных образований⁵ . Временное восстановление единства при Тохтамыше, а в начале XV в. при Едигее оказалось непрочным.

¹ Полное собрание русских летописей (ПСРЛ). Т. XX, 1-я половина. СПБ. 1910, с. 346.

² ПСРЛ. Т. XXIV. Птгр. 1921, с. 200.

³ См. В. Д. Назаров. Русь накануне Куликовской битвы. "Вопросы истории", 1978, N 8.

⁴ А. Н. Насонов. Монголы и Русь. М. -Л. 1940, с. 140 - 145 и др.; В. А. Кучкин. Нижний Новгород и Нижегородское княжество в XIII - XIV вв. "Польша и Русь". М. 1974, с. 250 - 252; В. А. Кучкин, Б. Н. Флоря. О докончании Дмитрия Шемяки с нижегородско-суздальскими князьями. "Актовое источниковедение". М. 1979.

⁵ Г. А. Федоров-Давыдов. Общественный строй Золотой Орды. М. 1973, гл. VII; М. Г. Сафаргалиев. Распад Золотой Орды. Саранск. 1960, гл. V - VIII.

стр. 104

Двукратный погром Орды Тимуром в последнем десятилетии XIV в. лишь усилил сепаратизм феодальных кланов. Социальной основой реставрации единой власти в Орде в обоих случаях были феодальные группировки Кок- Орды, наиболее неразвитого района. Отсюда крайняя неустойчивость базы для сохранения государственной целостности. Давало о себе знать и главное противоречие Золотой Орды: наиболее отсталый и косный уклад в сфере социально-экономических отношений являлся господствующим в политическом плане⁶ . Результат не замедлил сказаться. На смену недолгому периоду относительного единства Орды под властью Едигея пришли новые распри.

Во второй трети XV в. окончательно складываются Крымское и Казанское ханства, Большая Орда, Ногайская Орда, а в 60-е годы XV в. - Астраханское ханство⁷ . Рождение этих "младых дщерей старые мати" (так русские книжники XVI в. называли эти ханства) с сопутствующей ожесточенной борьбой разных линий Чингисидов и различных феодальных группировок ослабляло их позиции по отношению к Руси. Но неверно полагать, что прогрессирующее раздробление Золотой Орды автоматически снимало угрозу нападений на русские земли или сводило на нет самый факт зависимости. Более того, междоусобицы золотоордынской знати усиливали опасность нападения: вытолкнутые в ходе борьбы из обширных пространств Дешт-и-Кипчака группы ее пытались осесть на землях, примыкавших к русским княжествам⁸ , стремясь использовать эту близость для внезапных грабительских походов. Время с конца 30-х годов и до начала 60-х годов XV в. было, пожалуй, самым насыщенным "скорыми ратями". Вот их краткий перечень.

В 1437 г. Улук-Мухаммед выигрывает бой под Белевом у московских войск. Летом следующего года он осаждает Москву, грабит ее волости, а на обратном пути сжигает Коломну и уходит с большим полоном. Видимо, в то время он и оседает в Среднем Поволжье, положив основание династии казанских ханов⁹ . В 1443 г. происходит крупное столкновение в Рязани с отрядом царевича Мустафы. Победа была достигнута только с помощью двора московского великого князя Василия II Темного¹⁰ . Зимой 1444 - 1445 гг. казанский хан совершает крупный поход на Нижний Новгород, Муром, Гороховец. Московские войска сумели нанести поражение отрядам хана на Муромщине. Но решительное столкновение было впереди. В начале июля 1445 г. сыновья Улук-Мухаммеда одерживают крупную победу над ратью Василия Темного, захватив в плен его самого, его двоюродного брата, ближних бояр. Поражение обошлось дорого и в финансовом и в политическом плане. На русской территории было создано вначале полусамостоятельное государственное образование (будущее Касимовское ханство), временно восстановлено Нижегородско-Суздальское княжение¹¹ . Угроза со стороны Казани сохранялась и позднее: в 1446, 1447 и 1462 гг. происходили набеги казанских войск на русские земли¹² .

В первой половине 40-х годов XV в. известны и набеги отрядов из Большой Орды. Никоновская летопись под 1442 и 1444 гг. сообщает об их приходе на рязанские "украины"¹³ . Из двух существовавших в середине 40-х годов XV в. орд - Большой Орды Кичи-Мухаммеда и Орды Сеид-Ахмеда (внука Тохтамыша) - наибольшую опасность представляла последняя, видимо, потому, что выход, хотя и нерегулярно уплачиваемый, шел с конца 40-х годов XV в. в Большую Орду и Казань. В 1449 г. "скорые татарове Седиахметовы" дошли до Москвы. Летом 1451 г. набег царевича Мазовши из той же Орды привел к кратковременной осаде столицы и сожжению ее посадов. Окончившиеся неудачей походы имели место в 1454 и 1455 гг., когда

⁶ В. Д. Назаров. Указ. соч., с. 104.

⁷ М. Г. Сафаргалиев. Указ. соч., гл. VII - VIII.

⁸ Об этом писал еще А. Е. Пресняков (А. Е. Пресня к о в. Образование Великорусского государства. Птгр. 1918, с. 397).

⁹ ПСРЛ. Т. XX, 1-я половина, с. 240 - 241; т. XXV. М. -Л. 1949, с. 260; т. XV. М. 1965, стб. 491; М. Г. Сафаргалиев. Указ. соч., с. 242 - 250 сл.

¹⁰ ПСРЛ. Т. XXV, с. 262, 394; т. XII. СПБ. 1901, с. 61 - 62. Анализ различных летописных версий см. А. Г. Кузьмин. Рязанское летописание. М. 1965, с. 257 - 260.

¹¹ ПСРЛ. Т. XXV, с. 395, 263; В. А. Кучкин, Б. Н. Флоря. Указ. соч., с. 214 и др. М. Г. Сафаргалиев. Указ. соч., с. 255 - 257.

¹² ПСРЛ. Т. XXV, с. 269; Устюжский летописный свод (УЛС). М. -Л. 1950, с. 80, 85.

¹³ ПСРЛ. Т. XII, с. 42, 62; А. Г. Кузьмин. Указ. соч., с. 256 - 257, 260.

стр. 105

силы Сеид-Ахмеда были ослаблены после поражения, нанесенного ему крымским ханом Хаджи-Гиреем. Последний набег "татар Седиахметовых", также неудачный, отмечен в летописях под 1459 годом¹⁴ . Меньшей была активность Большой Орды. Известен ее неудачный набег 1450 года. Более масштабное, но также безуспешное наступление ордынцев на Рязань последовало в августе 1460 года¹⁵ .

Какие же выводы можно сделать из этих фактов? Прежде всего, велика была интенсивность набегов. Только крупных состоялось около 20 на протяжении всего лишь двух десятилетий. Более активные действия ведут те группы бывших золотоордынских феодалов, которые потерпели поражение в ходе междоусобной борьбы. Цели их различны: от чисто грабительских или стремления заполучить часть русского выхода до сугубо захватнических. Так в территорию Казанского ханства вошли отдельные земли ряда русских княжений. Налицо были попытки приостановить политическую централизацию Руси путем реставрации некогда существовавших княжеств. Но важно, что эти акции, военные или политические, проводились в соответствии с интересами отдельных группировок феодалов. Общеордынские цели по отношению к Руси тогда уже не ставились даже наиболее крупной политической единицей, претендовавшей на первенствующее положение среди других осколков Золотой Орды, - Большой Ордой. Тем не менее, частые разорительные набеги, выплата выхода, остаточные формы политической зависимости тормозили экономическое развитие Руси, сказывались на успехах ее объединения.

Борьба с Золотой Ордой и государствами, образовавшимися на ее развалинах, затруднялась международной обстановкой и прежде всего политикой Великого княжества Литовского. Захватнические устремления литовской знати в отношении русских земель приобрели особый размах в годы правления Витовта¹⁶ . Однако его успехи оказались непрочными, и уже к середине XV в. намерения литовских правящих кругов включить в сферу своей политической власти Северо-Восточную и Северо-Западную Русь и выступить в роли объединительного центра всех русских земель стали реально неосуществимы¹⁷ . Это не значит, что литовские магнаты полностью отказались от своих экспансионистских замыслов в отношении Руси. Много сил и внимания требовали западные границы Новгородской и Псковской феодальных республик. Отпор захватническим действиям Ливонского ордена все в большей мере брало на себя московское правительство. Показательна в этом плане война Пскова с Дерптским епископством в 1458 - 1463 годах¹⁸ .

Обстановка на северо-западных границах осложняла положение Руси, но не имела решающего значения в ходе противоборства с Золотой Ордой и ее наследниками. Хотя к концу XIV в. многое уже было достигнуто в экономическом развитии и государственной централизации Северо-Восточной Руси, но уровень политического объединения и характер материальных предпосылок оказались все же недостаточными для полного уничтожения золотоордынского ига. Московскому княжеству, вставшему во главе процесса централизации и борьбы за национальную независимость, самому пришлось пережить феодальную войну второй четверти XV в., годы ожесточенного соперничества двух группировок за власть. Летописи наполнены рассказами о заговорах и постоянных военных столкновениях, казнях, ослеплениях, опалах и других кровавых приметах "междуусобных браней", о многочисленных "докончаниях", перекраивавших политическую карту и с легкостью нарушавшихся. Все это не могло не ослабить политической роли Московского княжества, укрепляло позиции Твери,

¹⁴ ПСРЛ. Т. XXV, с. 270, 271 - 273, 275 - 276; т. XX, 1-я половина, с. 262 - 263; ср. т. XXIII. СПБ. 1910, с. 155; т. XXVII. М. -Л. 1962, с. 274, 348; М. Г. Сафаргалиев. Указ. соч., с. 262.

¹⁵ ПСРЛ. Т. XXV, с. 271, 277; т. XX, 1-я половина, с. 271.

¹⁶ К. В. Базилевич. Внешняя политика Русского централизованного государства. Вторая половина XV века. М. 1952, с. 36 - 40; И. Б. Греков. Очерки по истории международных отношений Восточной Европы XIV - XVI вв. М. 1963, с. 115 - 116 и др.; Б. Н. Флоря. Русско-польские отношения и политическое развитие Восточной Европы во второй половине XVI - начале XVII вв. М. 1978, с. 11 - 12.

¹⁷ К. В. Базилевич. Указ. соч., с. 42 - 46; "Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV - XVI вв." (ДДГ). М. -Л. 1950, NN 53 - 54, с. 160 - 164.

¹⁸ Н. А. Казакова. Русско-ливонские и русско-ганзейские отношения. Конец XIV - начало XVI в. Л. 1975, с. 129 - 134.

стр. 106

уменьшало влияние великокняжеской власти в Новгороде, усиливало сепаратистские тенденции. Именно на годы усобиц приходится большая часть походов ордынских отрядов. Исход ожесточенной борьбы между Василием Темным и галицко-звенигородскими князьями (его дядей Юрием Дмитриевичем, а затем и сыновьями последнего) определился в конце 40-х - начале 50-х годов XV века. Сплочение основной массы феодалов вокруг прямого наследника московских великих князей принесло победу Василию II. Смерть кн. Дмитрия Юрьевича Шемяки летом 1453 г. в Новгороде, бегство в Литву кн. Ивана Андреевича Можайского и ликвидация его удела стали заключительными аккордами московской "великой замятии"¹⁹ .

Преодоление ее ускорило объединение Руси. Ко времени смерти Василия II Темного (1462 г.) были ликвидированы почти все московские уделы, за исключением Белозерско-Верейского княжения кн. Михаила Андреевича и вновь возникшего удела Юрия, второго сына Василия Темного. Образование этого удела и его характер диктовались, впрочем, как задачами борьбы с сепаратистскими тенденциями внутри Московского княжества, так и особенностями взаимоотношений с Тверью²⁰ . Под фактическим управлением Москвы находилось Рязанское княжество. В итоге похода 1456 г. и Яжелбицкого договора, а также поездки Василия II с сыновьями в 1460 г. в Новгород значительно усилились в нем позиции московского князя. Аналогичным был ход дел в Пскове. В конце 50-х годов XV в. в состав Русского централизованного государства включается Вятка. Во второй половине 50-х годов XV в. московское правительство проводит ряд мер по ограничению иммунитетных привилегий и усилению государственного судебного аппарата, упорядочению податного обложения. На тот же период приходятся дальнейшие мероприятия по юридическому оформлению крепостничества. Великокняжеская власть активно способствует росту светского вотчинного и условного землевладения, в том числе во владениях митрополичьей кафедры²¹ . Иными словами, окончание феодальной войны в Московском княжестве не просто привело к восстановлению того уровня централизации, который был достигнут к исходу XIV столетия: на пути к окончательному объединению Руси был сделан новый и весьма важный шаг.

Пролог

Ф. Энгельс отметил: "В России покорение удельных князей шло рука об руку с освобождением от татарского ига, что было окончательно закреплено Иваном III"²² . Первая половина его правления (1462 - 1485 гг.) как раз охватывает время присоединения наиболее крупных из оставшихся еще самостоятельными или полусамостоятельными государственных образований Северо-Восточной Руси. В первой половине 60-х годов XV в. переходят на статус служилых князей ярославские князья. В первой половине 70-х годов XV в. происходит окончательное включение Ростовского княжества. Ограничительную политику проводит правительство Ивана III в отношении московских уделов: территория Белозерско-Верейского княжения была урезана, сужены его права. Подобные действия предпринимались также против уделов родных братьев Ивана III: он не удовлетворял их претензий на расширение владений за счет вновь присоединяемых областей.

Активно использовала великокняжеская власть статьи докончаний о добровольной службе и вольном отъезде бояр и детей боярских. Судя по рассказам московских летописей о походах на Новгород в 1471 и 1477 - 1478 гг., во многих удельных уездах существовали многочисленные группы феодалов, служивших великому князю. Так подрывались изнутри политические позиции удельных князей. В то же время обратные случаи - отъезд на службу в удел без ведома великого князя - пресека-

¹⁹ Л. В. Черепнин. Образование Русского централизованного государства в XIV - XV веках. М. 1960, с. 743 - 808.

²⁰ В. Д. Назаров. Дмитровский удел в конце XIV - середине XV в. "Историческая география России. XII - начало XX в.". М. 1975, с. 58 - 62.

²¹ Л. В. Черепнин. Указ. соч., с. 178 - 210, 245 - 252, 808 - 810, 813 - 825, 830 - 840; его же. Русские феодальные архивы XIV - XV веков. Ч. I. М. -Л. 1948, с. 356- 363; ч. II. М. 1951, с. 150 - 159 и др.; В. Л. Янин. Очерки комплексного источниковедения. М. 1977, с. 35.

²² К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. 21, с. 416.

стр. 107

лись Иваном III. Характерно, что примерно в тот же период, по наблюдениям С. Б. Веселовского, начинает складываться та норма местнических отношений, по которой даже служба "в боярех" в уделе становилась "большой потерькой" для чести семьи²³ . В таких условиях не оставалось места для каких-либо попыток самостоятельных политических акций со стороны московских удельных князей. Они исправно участвуют в военных походах против Казани, Новгорода, их силы стали главным заслоном на Оке против Ахмеда в 1472 году. Внутренние противоречия существовали, но вплоть до 1480 г. они не принимали открытой формы. Схожей была ситуация с Рязанским и Тверским княжествами. В последнем Москва вообще обладала сильными позициями, тверские полки входили в состав великокняжеских войск в новгородских походах, известны случаи массовых отъездов тверских феодалов на Москву (1476 г.).

Наиболее значительным актом Ивана III в объединении русских земель было присоединение Новгорода. Оно растянулось почти на десятилетие и потребовало немалых военных усилий и тонкой дипломатической подготовки. В результате похода 1471 г. был ограничен политический суверенитет республики. Окончательное же ее включение в состав Русского централизованного государства произошло после "мирного" похода 1477 - 1478 годов²⁴ . Присоединение Новгорода было проведено как общерусская политическая и военная акция, в которой приняли участие Тверь и все московские уделы. Объективно оно стало поворотным пунктом в формировании единой территории Русского централизованного государства. Судьбы Твери, Рязани, Пскова были теперь предопределены. Это осознавали и современники. Поэтому-то московский великокняжеский свод 1479 г. заканчивался подробным описанием похода 1477 - 1478 гг. и освящением Успенского собора в Москве летом 1479 года. В глазах московских идеологов то были политические факты первостепеннейшей важности, символизировавшие превращение московского князя в государя "всея Русии", а Москвы - в ее столицу. Тот же свод дает нам свидетельство подготовки широкой программы по воссоединению русских земель, находившихся под властью Литвы и Польши²⁵ .

Внутренние политические и экономические достижения, бесспорно, усилили международные позиции Москвы. В конце 60-х годов XV в. московское правительство предпринимает серию наступательных походов на Казанское ханство, завершившихся подписанием договора "на всей воле великого князя". Помимо возврата некоторых ранее захваченных территорий, была, очевидно, прекращена и уплата выхода. Военное давление Москвы на ход псковско- ливонского конфликта осенью 1473 г. привело к быстрому заключению мирных договоров с Орденом и Дерптским епископством на выгодных условиях²⁶ . Изменение соотношения сил наглядно выявилось в ходе ликвидации Новгородской республики. Московское правительство, предпринимая шаги в этом направлении, должно было принять в расчет риск военного столкновения с Литвой и предвидеть значительное ухудшение отношений с ней. И оно пошло на это. Все эти события обострили отношения Москвы и с Большой Ордой.

Осложнения начались с середины 60-х годов XV в. Летом 1465 г. хан Большой Орды Махмуд отправился "со всею Ордою" в поход на Русь. Однако его планы были сорваны крымским ханом Хаджи-Гиреем, разгромившим на Дону войска Махмуда. В результате ханом Большой Орды становится Ахмед, а Махмуд, захватив Астрахань, основывает там (не позднее марта 1466 г.) самостоятельное ханство²⁷ . Осенью

²³ С. Б. Веселовский. Исследование по истории класса служилых землевладельцев. М. 1969, с. 513 - 519 и др.; см. также: Л. В. Черепнин. Образование Русского централизованного государства, с. 825 - 830; его же. Русские феодальные архивы. Ч. I, с. 162 - 188 и др.

²⁴ Л. В. Черепнин. Русские феодальные архивы. Ч. I, с. 369 - 373; его же. Образование Русского централизованного государства, с. 855 - 874; К. В. Базилевич. Указ. соч., с. 90 - 99, 118 - 119; В. Н. Вернадский. Новгород и Новгородская земля в XV в. М. -Л. 1961.

²⁵ А. Н. Насонов. История русского летописания XI - начала XVIII века. М. 1969, с. 300 - 302; Я. С. Лурье. Общерусские летописи XIV - XV вв. Л. 1976, с. 161 - 167.

²⁶ ПСРЛ. Т. XXIV, с. 188; т. XXVII, с. 277; К. В. Базилевич. Указ. соч., с. 64 - 72; Н. А. Казакова. Указ. соч., с. 147 - 154.

²⁷ ПСРЛ. Т. XXIV, с. 180; М. Г. Сафаргалиев. Указ. соч., с. 265 - 266.

стр. 108

1467 г. отряды Большой Орды совершили крупный набег на Рязань. Летом следующего года "татарове польстим" внезапно захватили русских сторожей на "Поле" (в степи) и разорили волость Беспуту, что на одноименной речке, правом притоке Оки между Серпуховом и Каширой²⁸ . Нет прямых свидетельств о том, поддерживались ли в те годы посольские связи с Большой Ордой и уплачивался ли ей выход. В начале же 70-х годов XV в. дань в Орду шла.

Как сообщают летописи, еще осенью 1470 г. к Ахмеду был направлен литовский посол Кирей с предложением совместного нападения на Русь. Его план был принят. Это обстоятельство скорее всего и вызвало посольство Григория Волнина в Орду, задачей которого, видимо, было расстроить оформлявшийся антирусский литовско-ордынский союз. Дипломатическая акция не удалась. Более того, пребывание русского посла в Орде в какой-то мере успокоило русских. Тем неожиданней было для них нападение. Когда ордынские отряды подошли 29 июля 1472 г. к Алексину, то там не успели приготовиться к осаде. Не было крупных сил и в близлежащих районах по левому берегу Оки. Только на следующий день прибыли рати удельных князей Юрия Васильевича Дмитровского и Василия Верейского. Форсирование ордынцами Оки с ходу успеха не имело. Вступить же в сражение с подошедшими основными русскими силами без поддержки литовского великого князя и польского короля Казимира, не выполнившего своих обещаний, Ахмед не рискнул. К 1472 г. ситуация изменилась: новгородский поход Ивана III завершился полным успехом, а сам Казимир с 1471 г. был втянут в борьбу за Чехию и Венгрию²⁹ .

События 1472 г. не прервали русско-ордынских отношений и уплаты дани в Орду, как этого можно было ожидать. Волнин благополучно вернулся на родину³⁰ , а следующий русский посол в Орду Никифор Басенков отправился туда, видимо, в 1473 г., так как в Москве вместе с ордынским послом Кара-Кучуком он появился 7 июля 1474 года. С последним прибыло 600 людей "пословых" и 3200 купцов. 19 августа того же года летопись датирует отъезд Кара-Кучука вместе с новым русским послом Д. Лазаревым и послом Венеции Джан Баттистой Тревизаном. Пребывание в Орде Лазарева сопровождалось осложнениями: он пробыл там год и два месяца, а вернулся (по летописи "прибежал") без ордынского посольства. Конфликт нарастал. Следующий ордынский посол Бочук прибыл в Москву 11 июля 1476 г., "зовя великого князя ко царю въ Орду". Ахмед хотел восстановить давно уже отжившие формы политической зависимости Руси: получение ярлыка на княжение из рук хана в Орде. Скорее всего были выдвинуты и новые финансовые запросы. Ответ Москвы был отрицательным, но сдержанным. В Орду вместе с Бочуком 6 сентября 1476 г. отправился посол Матвей Бестужев, видимо, с очередным выходом. На этом известия об обмене послами Руси с Большой Ордой обрываются³¹ .

Требования Ахмеда были не случайным эпизодом, а закономерной частью его великодержавной программы. В середине - второй половине 70-х годов XV в. он пытается объединить под своей властью различные ханства и улусы Чингисидов: летом 1476 г. захватывает Крым и сажает на крымский трон своего племянника Джанибека; видимо, в 1477 - 1479 гг.³² встает во главе коалиции, разбившей узбекского хана Шейх-Хайдера и вынудившей затем астраханского хана Касыма выслать из Астрахани одного из его сыновей. Тем самым был установлен протекторат Ахмеда над этим ханством. В послании турецкому султану 1476 г. он именует его "своим братом", себя же называет единственным из чингисхановых детей, то есть единст-

²⁸ ПСРЛ. Т. XXIV, с. 187.

²⁹ ПСРЛ. Т. XX, 1-я половина, с. 297 - 29 - 8; т. XXIV, с. 192 - 193; т. XXV, с. 292, 297 - 298, 395; т. XXVII, с. 279, 353; К. В. Базилевич. Указ. соч., с. 99 - 101.

³⁰ "Акты социально-экономической истории Северо-Восточной Руси XIV - начала XVI в." Т. II. М. 1952, N 415; Псковские летописи (ПЛ). Вып. II. М. 1955, с. 57, 209 - 210, 211; "Сборник" Русского исторического общества (Сб. РИО). Т. 35. СПБ. 1882, с. 8.

³¹ ПСРЛ. Т. XXV, с. 302 - 304, 308 - 309. Не известно, вернулся ли из Орды Бестужев.

³² Восточные источники, повествующие об этом, не содержат даты. Видимо, именно занятостью Ахмеда на востоке и надо объяснять тот факт, почему только через четыре года он подкрепил свое требование реставрации старых форм ига военной акцией против Руси.

стр. 109

венным законным наследником всего его достояния³³ . Именно в этом ряду стоит его требование, предъявленное в 1476 г. Ивану III. Оно предвещало новый "батыев" поход.

Впрочем, успехи Ахмеда оказались непрочными. В 1477 г. изгоняется из Крыма его ставленник, а не позднее начала 1479 г. ханом вновь стал Менгли-Гирей, союзные отношения с которым Иван III устанавливал еще в начале 70-х годов XV века. Первый успех, не вполне удовлетворивший московских политиков, был достигнут в 1474 г., теперь же восстановление Менгли-Гирея на крымском троне привело к быстрому заключению договора 1480 г.: в шертной записи Менгли-Гирея содержится обязательство согласованных военных действий против Ахмеда и "вопчего недруга" - польского короля и литовского великого князя Казимира. Еще до заключения договора Иван III по просьбе хана сумел переманить на Русь братьев Менгли-Гирея - Нур-Даулета и Айдара, бежавших из Крыма в Литву. Прибыли они осенью 1479 г., уже после отъезда Ивана III в Новгород, а во второй половине февраля были торжественно приняты им в Москве. Их пребывание в союзной стране снимало для Менгли-Гирея угрозу междоусобной борьбы³⁴ .

Союз с Менгли-Гиреем был крупным дипломатическим достижением московского правительства. Он, однако, не устранял прямой угрозы со стороны Литвы и Большой Орды. Последняя была в военном плане сильнейшим из государств - наследников Золотой Орды. По данным восточных авторов, Ахмед мог выставить до 100 тыс. воинов. К этому надо прибавить силы астраханского хана и некоторые улусы, выведенные Ахмедом из восточных областей Дешт-и- Кипчака. Если же учесть еще потенциал Литовского великого княжества, то необходимо признать, что к концу 1479 г. Русское государство стояло перед крайне грозной опасностью.

Летописи - об Угорщине

События, связанные со "стоянием на Угре", давно привлекали внимание исследователей. И не только в силу их важности для исторических судеб страны. Немного наберется в истории России XIV - XV вв. фактов, которые получили бы освещение в нескольких независимых друг от друга летописных источниках. Только к двум последним десятилетиям XV в. относятся четыре разных рассказа об "Угорском стоянии", отличающиеся по изложению фактического материала и идеологической направленности. В советской историографии их подробно изучали К. В. Базилевич, М. Н. Тихомиров и Л. В. Черепнин, внесшие крупный вклад в разработку проблемы³⁵ . Позднее в научный оборот были введены новые источники, а главное - начато систематическое исследование истории летописания второй половины XV века. Сошлемся на соответствующие разделы уже упомянутых монографий А. Н. Насонова и Я. С. Лурье. Впрочем, интересующему нас рассказу несколько не повезло. Детального текстологического сопоставления разных его версий в названных книгах нет. Такой анализ теперь произведен³⁶ . Вот его самые краткие предварительные выводы (ибо без этого нельзя аргументированно осветить ход событий). Речь идет о летописных известиях за сентябрь 1479- начало 1481 года.

Наиболее ранняя великокняжеская версия отражена в неизданной летописи из

³³ М. Г. Сафаргалиев. Указ. соч., с. 269, 271; M. A.Mehmed. La politique ottomane a l'egard de la Moldavia et du Chanat de Crimee vers la fin du reigne du sultan Mehmed II "Le Conquerant". "Revue Roumaine d'histoire", 1974, N 3, Pp. 526 - 527.

³⁴ "Собрание государственных грамот и договоров". Ч. 5. М. 1894, NN 1 - 4, с. 1 - 2; Сб. РИО. Т. 41. СПБ. 1884, с. 1 - 24; К. В. Базилевич. Указ. соч., с. 103 - 118; А. Л. Хорошкевич. Русское государство в системе международных отношений конца XV - начала XVI в. М. 1980, с. 171; M. A. Mehmed. Op. cit., p. 530 - 532; ПСРЛ. Т. XXVI. М. -Л. 1959, с. 262; Ленинградское отделение Института истории (ЛОИИ), ф. 238, он. 1, N 365, лл. 850об. - 851.

³⁵ К. В. Базилевич. Указ. соч., с. 125 - 168; М. Н. Тихомиров. Средневековая Москва в XIV - XV веках. М. 1957, с. 231 - 237; Л. В. Черепнин. Образование Русского централизованного государства, с. 874 - 887.

³⁶ Нами с Б. М. Клоссом подготовлена работа, посвященная ранним летописным рассказам о "стоянии на Угре".

стр. 110

Лихачевского собрания³⁷ . Все даты в ней (а их немало полных) точные, есть ряд уникальных известий и, бесспорно, лучших чтений. В идеологическом плане рассказ ее крайне лоялен в отношении великого князя, его семьи и очень сдержан в описании конфликтных ситуаций. В нем нет сколько-нибудь открытой критики в адрес братьев Ивана III. Летописец не упоминает об убийстве Ахмеда в Орде, что позволяет отнести возникновение его рассказа к весне 1481 г., когда в Москве хотя и знали о смерти Ахмеда, но не были в ней уверены. Такая уверенность могла появиться не позднее лета 1481 г., когда поступили сведения из Крыма и от ногайских властителей. К весне февральскими договорами 1481 г. был урегулирован и конфликт Ивана III с братьями³⁸ .

Особую версию содержит ростовский владычный свод (Типографская летопись). Отношение автора к Ивану III в основном лояльное. Для датировки показательны три момента. Во-первых, подчеркивание роли Казимира: именно он "подвел" хана на Русь; во-вторых, указание на связь между нарушением Казимиром союзнических обязательств по отношению к Ахмеду и набегом Менгли-Гирея на Подолию: последний совершил поход, "дружа великому князю"; в-третьих, открытая критика великой княгини Софьи за насилия и разорения, учиненные ее свитой над местным населением во время поездки на Белоозеро в дни нашествия Ахмеда. Два первых момента ведут нас к лету - осени 1482 года. Тогда стала ясной невозможность сближения с Литвой, а Менгли-Гирей, разоривший Киев в сентябре 1482 г., сделал окончательный выбор в пользу союза с Москвой. Третий подводит к октябрю 1483 г., когда великий князь "ополелся" на свою жену за растрату казны³⁹ . В версии, несомненно, использованы письменные источники: послание ростовского архиепископа Вассиана Ивану III на Угру⁴⁰ , какие-то записи, связанные с активным участием Вассиана в улаживании конфликта московского князя с братьями весной 1480 г. (именно здесь приведено и наибольшее число дат), и скорее всего ранний великокняжеский рассказ. Все это дает основание предположить, что автором был кто-то из лиц, близких к Вассиану, который умер в марте 1481 года. Время записи повествования относится к периоду после 1483 года.

Ряд оригинальных известий содержится в Львовской и Софийской второй летописях. Рассказ об "Угорском стоянии" в Львовской летописи (он первичнее Софийского) содержит, помимо заимствований из великокняжеской версии и ростовского свода, тексты из уникального летописного источника⁴¹ и послание Вассиана. Некоторые отсылки указывают на то, что составление этого источника ("летописчика") происходило где-то в первой половине - середине 80-х годов XV века. Для позиции его автора показательна независимость в оценке действий и великого князя, и митрополита, сочувственное внимание к действиям и помыслам горожан⁴² . Летописец тенденциозен, но это проявляется не в резких критических высказываниях в адрес Ивана III и его жены, а в обелении мотивов поступков его братьев. В фактологическом плане автор весьма достоверен.

Более поздние редакции московского летописания (сокращенные своды 1493 и 1495 гг., Уваровский список свода 1479 г.) берут за основу раннюю великокняжескую

³⁷ ЛОИИ, ф. 238, оп. 1, N 365; В. Ф. Покровская. Летописный свод 1488 г. из собрания Н. П. Лихачева. "Памятники культуры. Новые открытия". Ежегодник 1974. М. 1975.

³⁸ ЛОИИ, ф. 238, оп. 1, N 365, лл. 850 - 852об.; Сб. РИО. Т. 41, с. 25 - 26; ДДГ, NN 72 - 73; УЛС, с. 94.

³⁹ ПСРЛ. Т. XXIV, с. 197 - 202; т. XX, 1-я половина, с. 350; К. В. Базилевич. Указ. соч., с. 192 - 198.

⁴⁰ Это доказал И. М. Кудрявцев (И. М. Кудрявцев. "Угорщина" в памятниках древнерусской литературы. "Исследования и материалы по древнерусской литературе". М. 1961, с. 29 - 30).

⁴¹ Оригинальные фрагменты повести об "Угорщине" в Львовской летописи см. ПСРЛ. Т. XX, 1-я половина, с. 336, 337, 339, 345 - 345. О дате, когда кончаются известия оригинального источника в Львовской летописи, пишет Я. С. Лурье (Я. С. Лурье. Указ. соч., с. 235 - 240).

⁴² Скорее всего автор был связан с причтом Успенского или Архангельского собора. Л. В. Черешнин, а вслед за ним А. Н. Насонов указали, что в оригинальных текстах Львовской летописи отразились настроения широких кругов городского населения, прежде всего Москвы (Л. В. Черешнин. Образование Русского централизованного государства, с. 879 - 881; А. Н. Насонов. Указ. соч., с. 313 - 314).

стр. 111

версию и расширяют ее заимствованиями из ростовского свода, причем тексты последнего переделываются, иногда с ошибками⁴³ . Главная цель этой операции - осудить действия удельных князей, братьев Ивана III, и возвеличить его роль. Наименьший объем вставок и переделок в своде 1495 г., а наибольший - в Уваровском списке и своде 1493 г. В двух последних введено небольшое добавление, свидетельствующее, видимо, о знакомстве с упоминавшимся оригинальным источником Львовской летописи. Все эти обработки следует отнести ко второй половине 80-х - началу 90-х годов XV века. Интересные особенности присущи Вологодско-Пермской летописи⁴⁴ . Этот сравнительно поздний рассказ (самая ранняя редакция свода возникла в 1499 г.) также содержит ряд уникальных фактов и точных дат, восходящих, с одной стороны, к оригинальному летописцу, о котором шла речь выше (возможно, что в руках автора была какая-то его переделка, связанная с кафедрой сарского епископа), а с другой - к записям, сделанным в Москве, скорее всего при митрополичьей кафедре. Итак, три версии "Угорщины" возникли в ближайшее после нее время и исходят из разных, но хорошо информированных кругов. Сводчики конца XV в. использовали их рассказы, а также, видимо, и другие источники. Все авторы - современники, писавшие не позднее середины 80-х годов XV в., в дни нашествия Ахмеда были в Москве. Эта особенность угла зрения ощутима и в великокняжеской версии, и в Типографской летописи, и в оригинальных фрагментах Львовской. Сопоставление их рассказов позволяет детально восстановить ход событий.

Москва - Новгород, Вильно - Орда

Летом - осенью 1480 г. Иван III оказался перед коалицией Большой Орды, Великого княжества Литовского, Ливонского ордена, дерптского и ревельского епископов. Крайняя сложность ситуации усугублялась мятежом братьев великого князя - волоцкого удельного кн. Бориса и угличского кн. Андрея Большого - и наличием антимосковской партии среди новгородских феодалов⁴⁵ . Но тесное переплетение внутриполитической и дипломатической борьбы фиксируется уже годом раньше. Внутриполитическими противоречиями был вызван новгородский поход "на миру" Ивана III в октябре 1479 г. - феврале 1480 г.; в нем великого князя сопровождали шесть членов думы (бояре, окольничий, дворецкий) и крупные отряды, состоявшие по преимуществу из дворовых детей боярских. Длительное пребывание в Новгороде было вызвано необходимостью подавить оппозиционное движение, ориентировавшееся на литовского великого князя или "иных государей". Во главе движения стоял новгородский архиепископ Феофил (он был арестован и отправлен в Москву в январе 1480 г.), опиравшийся на определенные круги новгородского боярства (ср. опалу многих новгородских бояр в 1482 г.). Предпринимались и военно-дипломатические акции: в феврале в Псков была послана рать во главе с кн. А. Н. Оболенским, совершившая вместе с псковичами успешный поход на Дерптское епископство в ответ на агрессивные нападения орденских и дерптских отрядов в январе⁴⁶ . Положение в Новгороде стабилизировалось, но тут лее вспыхнул новый конфликт: начался мятеж братьев Ивана III.

Непосредственным поводом для него стала история с великолукским наместником кн. И. В. Оболенским-Лыко. Он, видимо, еще в августе 1479 г. был сведен великим князем с наместничества из-за жалоб жителей. Скорее всего, политическими мотивами следует объяснить позицию Ивана III на суде. На Великие Луки или, по крайней мере, на часть дани с этой территории активно претендовала Литва, и великокняжеская власть была заинтересована в симпатиях местного населения. Посему Иван III признал справедливыми все многочисленные иски лучан, в том числе по характеристике оппозиционного летописца и "поклепные", - как после разбирательства, так и без него. Бывший наместник отъехал к волоцкому кн. Борису, в боярах

⁴³ ПСРЛ. Тт. XXV, XXVII.

⁴⁴ ПСРЛ. Т. XXVI.

⁴⁵ К. В. Базилевич. Указ. соч., с. 134.

⁴⁶ ПСРЛ. Т. XXIV, с. 197 - 198; К. В. Базилевич. Указ. соч., с. 153; Н. А. Казакова. Указ. соч., с. 154 - 158; "Разрядная книга 1475 - 1598 гг.". М. 1966, с. 19; "Разрядная книга 1475 - 1605 гг.". Т. 1, ч. I. М. 1977, с. 24.

стр. 112

у которого был один из его двоюродных братьев, не выплатив соответствующих продаж. На требование о его выдаче Борис ответил отказом: "Кому до него дело, ино на него суд да неправа". То был открытый вызов судебной власти и авторитету Ивана III, тем более что посланному великим князем приставу Оболенского-Лыко не выдали. Примерно в конце 1479 г. - начале 1480 г. по приказу Ивана III боровский наместник В. Ф. Образец арестовал Оболенского- Лыко в его вотчине и отправил, "оковав", в Москву. В ответ кн. Борис направил послание кн. Андрею с жалобами на действия Ивана III: "Кто отъедеть от него к намъ, и тех безсудно емлеть, уже ни за бояре почелъ братью свою". Но главные причины недовольства, копившегося годами, были в другом: великий князь отказался наделять удельных князей за счет вновь присоединенных территорий. Он не дал "подела" из удела умершего в 1472 г. кн. Юрия и не выделил "жеребья" из Новгорода, нарушая будто бы тем самым и духовную отца, и "докончания" с братьями.

Пребывание Ивана III в Новгороде с большей частью двора создало благоприятную ситуацию для открытого выступления: отправив семью в Ржеву, которая была частью его удела, Борис со всеми служившими ему феодалами 1 февраля направился к брату и прибыл в Углич не ранее 7 февраля. Неторопливость его продвижения и размеры его отрядов вызвали острую тревогу среди населения: "все грады быша во осадех", а многие жители "по лесом бегаючи... мерли от студена". Великий князь Иван Иванович, старший сын Ивана III от первой жены, носивший титул великого князя с 1471 г., отправил известие о мятеже отцу, и тот срочно вернулся из похода, прибыв в столицу 13 февраля. Узнав о его возвращении, мятежные братья направились в Ржеву⁴⁷ .

Попытка уладить конфликт дипломатическим путем не удалась: посол Ивана III боярин А. М. Плещеев вернулся из Ржевы ни с чем. Удельные князья направились к новгородским землям. Следующий посол великого князя архиепископ Вассиан нагнал их уже в Молвятицком погосте Деревской пятины. Новый тур переговоров принес обнадеживающие результаты: Вассиан вместе с послами Андрея и Бориса - князьями В. Б. и П. Н. Оболенскими прибыл в Москву между 26 марта и 1 апреля. Переговоры продолжались около месяца, и 27 апреля Вассиан отправился к мятежным братьям великого князя в сопровождении послов Ивана III В. Ф. Образца, В. Б. Тучко-Морозова и, видимо, дьяка В. Мамырева⁴⁸ , а также представителей удельных князей. Великий князь пошел на существенные уступки: было гарантировано возвращение уделов, а Андрею, помимо "данья" вдовы Василия II, обещаны Калуга и Алексин. Однако, когда послы 20 мая прибыли в Великие Луки, братья "ни в чемь не послушаша великого князя"⁴⁹ .

Оба факта находят объяснение в изменении международной ситуации. Стремление Ивана III к компромиссу надо объяснять дошедшими до Москвы какими-то сведениями о переговорах Казимира с Ахмедом. Их начало следует отнести к 1479 г., хотя последовательность и точное время посольств не вполне ясны, поскольку сведения о них содержатся только в более поздних источниках. По-видимому, вопрос о союзе и походе был поднят во время миссии Тагира в Литву. В ходе ответного посольства Стрета, который отправился не позднее второй половины 1479 г., поскольку уже в начале 1480 г. в Литве велись военные приготовления, были уже обговорены сроки совместного нападения на Русь: весна 1480 года. Через Стрета король, видимо, информировал хана о внутренней оппозиции Ивану III в России (новгородские сепаратисты старались поддерживать с ним связь). Союз был офи-

⁴⁷ ЛОИИ, ф. 238, оп. 1, N 365, л. 850об.; ПСРЛ. Т. XX, 1-я половина, с. 836; т. XXIV, с. 198. Покидая временно удел, кн. Борис постарался укрепить свои позиции среди местных духовных феодалов: накануне своего отъезда он дал щедрое земельное пожалование с обширными иммунитетными привилегиями в Иосифо-Волоцкий монастырь ("Акты феодального землевладения и хозяйства". Ч. П. М. 1956, N 14).

⁴⁸ В Уваровском списке и сокращенном своде 1493 г. все три посольства ошибочно объединены в одно и отнесены к моменту пребывания в Ржеве. В них, однако, указан дьяк В. Мамырев, не упомянутый ростовским сводом. В. А. Кучкин и Г. В. Попов повторяют ошибку Уваровского списка (В. А. Кучкин, Г. В. Попов. Государев дьяк Василий Мамырев и лицевая книга пророков 1489 года. "Древнерусское искусство. Рукописная книга". М. 1974, с. 114). Мамырев если и участвовал в переговорах, то только на третьем этапе, в апреле - мае 1480 года.

⁴⁹ ПСРЛ. Т. XXIV, с. 198; т. XXV, с. 326.

стр. 113

циально оформлен, о чем согласно свидетельствуют русские, литовские, ордынские и крымские дипломатические источники более позднего времени⁵⁰ .

Стремясь взять реванш за присоединение Новгорода к Москве, ведущие литовские круги давно готовились к открытой войне, считая недостаточно решительной политику Казимира. Тот, по словам Длугоша, указывал на наличие сильной внутренней оппозиции в Литве среди "русинов" и подчеркивал могущество московского князя, поясняя, что война без военной и финансовой помощи Польши окончится поражением литовцев. Начавшиеся приготовления к военным действиям в конце 1479 г. - начале 1480 г. сводились прежде всего к набору наемной тяжело вооруженной конницы в Польше (предполагалось собрать от 6 до 8 тыс. чел. во главе с опытными ротмистрами).

"Гнев" Ахмеда на "своего улусника Ивана" объясняется и его великодержавной программой, где реставрация старых форм ига на Руси занимала видное, едва ли не центральное место, и вполне прозрачными причинами - прекращением уплаты выхода. Согласно Вологодско-Пермской летописи, Ахмед укорял великого князя в невыплате дани за 9 лет. Это, конечно, неточно. Выход регулярно шел в Орду с начала 70-х годов XV века. Однако к концу 70-х годов, скорее всего в 1478 г. или 1479 г., уплата его действительно прекратилась. Именно в этом смысле можно понять то место хроники Длугоша, в котором среди прочих заслуг Ивана III говорится об освобождении России от "варварского", "жестокого и омерзительного ярма" - ордынского ига. Сам Длугош умер в мае 1480 г. и, естественно, еще не знал об исходе Угорщины.

Какие-то известия о приготовлениях в Литве и переговорах Ахмеда с Казимиром должны были поступить в Москву. Склоняла Ивана III к соглашению с братьями и известная неясность в русско-крымских отношениях весной 1480 г.: кн. И. И. Звенец Звенигородский только в апреле 1480 г. был отправлен в Крым с заданием заключить договор с поименным указанием "недругов" - Казимира и Ахмеда⁵¹ .

Неуступчивость удельных князей в мае 1480 г. объяснялась, видимо, их надеждами использовать сложную международную ситуацию для того, чтобы добиться полного исполнения великим князем своих требований. Пока шел обмен посольствами, они не позднее начала апреля обосновались в Великих Луках, завязали сношения с Казимиром, который, следовательно, мог известить Ахмеда о мятеже в мае - начале июня, и, очевидно, предложили королю выступить третейским судьей в их конфликте с Иваном III: ведь по завещанию Василия II Темного Казимир должен был "печаловаться" о его вдове и сыновьях. Последнее вряд ли соответствовало намерениям короля, да и было просто неосуществимо; но поддерживать мятеж было в его интересах. Причем ему было выгоднее, чтобы очаг напряженности находился в самой России. Этим объясняется тот факт, что он предоставил Витебск в качестве убежища только семьям Андрея и Бориса.

Однако прямой военной помощи братьям король не оказал, поскольку уже в июне 1480 г., видимо, определились все сложности широкой подготовки в Литве и Польше к войне с Россией, а если бы она и завершилась успешно, то в соответствии с договоренностью с Ахмедом войска должны были быть направлены на соединение с его силами. В то же время Иван III, по-видимому, получил информацию о даче шерти (клятвы при подписании договора) Менгли- Гиреем на московских условиях. Отсюда новый поворот в конфликте братьев: в июне Борис и Андрей присылают в Москву своих дьяков с челобитьем, но великий князь, несмотря на "печалование" матери, "не приа челобитья ихъ" (дата определяется местом расположения текста в летописной статье)⁵² . Впрочем, к тому времени у Ивана III на первый план выступили другие заботы.

⁵⁰ Русская историческая библиотека (РИБ). Т. XXVII. СПБ. 1910, стб. 335, 348, 351 - 352 и др.; А. И. Рогов. Русско-польские культурные связи в эпоху Возрождения (Стрыйковский и его хроника). М. 1966, с. 217; L. Kolankowski. Dzeje Wielkiego ksiestwa Litewskiego za Jagillonow. T. 1. Warszawa. 1930, s. 335 - 336.

⁵¹ ПСРЛ. T. XXVI, c. 265; L. Kolankowski. Op. cit., s. 335; Сб. РИО. Т. 41, с. 17 - 24; интерпретацию текста Длугоша см.: И. Б. Греков. Указ. соч., с. 191 - 192, прим. 180; Ю. А. Лимонов. Польский хронист Ян Длугош о России. "Феодальная Россия во всемирно-историческом процессе". М. 1972, с. 268; Б. Н. Флоря. Указ. соч., с. 14.

⁵² ПСРЛ. Т. XXIV, с. 198, 199; ДДГ, N 61, с. 197; ЛОИИ, ф. 238, оп. 1, N 365, л. 851; L. Kolankowski. Op. cit., s. 335.

стр. 114

Ока - Москва - Угра

При всех различиях летописцы едины в оценке характера и масштабов похода Ахмеда: он "поиде на православное христьанство, на Русь, на святые церкви и на великого князя, яко же и при Батыи было". Эту характеристику Лихачевского списка повторяет последующее великокняжеское летописание, аналогична оценка и ростовского автора⁵³ . Первые признаки грозного нашествия обнаружились в конце весны. На этот раз сторожевая служба вовремя сумела известить о начавшемся движении ордынских отрядов. Одним из центров организации сторожевой службы был Алексин, и разъезды сторожей из него доходили до Шати - правого притока верхнего течения Упы и даже до верховьев Донца, о чем гласят источники 80-х - начала 90-х годов XV века.

Посылка по этим вестям первых ("скорых") воевод на Оку происходила скорее всего в последней декаде мая. Чуть позднее "в свою отчину Тарусу" направился вологодский удельный кн. Андрей Меньшой (эту придачу к своему уделу он получил, очевидно, весной 1480 г.⁵⁴ ), пошла к Оке часть сил Белозерско-Верейского княжества под командованием кн. Василия Михайловича, а 8 июня из Москвы выступили рати "со многими воеводами" во главе с великим князем Иваном Ивановичем Молодым. Центром их расположения был Серпухов. Главной линией обороны для русской стороны летом 1480 г. был левый берег Оки. Правительством был принят план активно- оборонительных действий. И это понятно. Стратегически положение московских сил было менее выгодным: мятеж удельных князей и сложность обстановки в Новгороде, где с московскими наместниками, видимо, находился достаточно крупный отряд, существенно сокращали их военный потенциал. Но самое главное - к тому времени оставались не вполне ясными военные планы и Казимира и хана.

Ахмед отправился в поход, очевидно, в июне. Русские источники говорят о шестерых его сыновьях, племяннике Касыме, многочисленных князьях и уланах (огланах). Были привлечены силы Орды, Астраханского ханства и отдельные улусы калмыков (известие об этом содержит Лихачевский список). То было действительно нашествие с далеко идущими целями⁵⁵ . Полчища Ахмеда, которые скорее всего превышали 100 тыс. чел., двигались медленно. Это объясняется и практическими соображениями, ибо после зимовки было необходимо подкормить лошадей на свежей траве, и условиями союза с Казимиром. Отпустив в начале похода к королю его посла со своим посланником, Ахмед должен был дать время союзнику для окончательных сборов. Этим же определялся и маршрут: хан направился в верховья Дона, где кочевал с конца июля по начало сентября. Отсюда было удобно перейти в литовские владения в верховьях Оки или лее направиться к Оке в районе от Алексина до Коломны.

Вести о движении хана пришли в Москву не позднее начала последней декады июля. В воскресенье 23 июля Иван III выступил к Оке. К тому моменту мобилизация главной части русских войск была завершена: помимо собственно московских сил, великий князь повел рати Твери под командованием князей М. Д. Холмского и И. А. Дорогобужского, отряды из Белоозера, Вологды и, видимо, посошных людей (по актам сбор посохи с тяглого населения для оборонительных целей на берегу известен с середины XV в.). Войска во главе с великим князем расположились в Коломне. До конца сентября эта дислокация русских сил оставалась без изменений. Неверно думать, что дело ограничивалось лишь противостоянием, притом отдаленным, противоборствующих сторон. Появление отдельных крупных отрядов Ахме-

⁵³ ЛОИИ, ф. 238, оп. 1, N 365, л. 851; ПСРЛ. Т. XXIV, с. 199; т. XXV, с. 327; т. XXVII, с. 282, 355.

⁵⁴ Поэтому духовную кн. Андрея, в которой Таруса не упомянута (ДДГ, N 74, с. 275 - 277), надо датировать августом 1479 г., когда он находился в Москве и был болен (ПСРЛ. Т. XXV, с. 324). При освещении Успенского собора присутствовали ростовский владыка Вассиан и троицкий игумен Паисий - свидетели при составлении завещания.

⁵⁵ ЛОИИ, ф. 238, оп. 1, N 365, лл. 851 - 851 об. Именно Лихачевский летописец оказался точнее других в определении времени выступления первых отрядов Ахмеда, поместив рассказ об этом после подзаголовка "Toe же весны"; ПСРЛ. Т. XXV, с. 327; т. XXVII, с. 282 - 283, 355; т. XXIV, с. 198 - 199; Сб. РИО. Т. 35, с. 7, 63, 66.

стр. 115

да на Оке, их столкновения с русскими войсками имели место и в августе и в сентябре. Этим и надо объяснять сожжение Иваном III Каширы, о чем упоминает источник Львовской летописи. Только при таком допущении становится ясным маршрут хана к Угре, как он описан русскими летописцами: Ахмед "поиде со всеми своими силами мимо Мченеск и Любутск и Одоев, и пришед, ста у Воротынска".

Взгляд на карту рисует, казалось бы, непонятное челночное движение хана: от Мценска в верховьях Оки он поднимается к Любутску, тогда литовскому городу в ее среднем течении между Калугой и Алексином, затем опускается на юго- запад к Одоеву и вновь поднимается на северо-запад к Воротынску, который расположен около Оки, чуть южнее места впадения в нее Угры. Эти странности объясняются, если признать, что основные силы во главе с Ахмедом шли к Воротынску через Мценск - Одоев, а крупные отряды, направленные к Оке, проследовали к Угре вдоль правого берега средней Оки. Летописцы же, находясь в Москве, описали поход суммарно. Наша гипотеза подтверждается также сообщением летописей: хан отправился к Угре, "слышев то, что на тех местех на всех, куде прити ему, стоятъ противу ему с великими князьми многие люди". Узнать об этом он мог только в результате выдвижения крупных отрядов к берегу Оки, притом не в одном месте, и проведения разведки боем. Постоянное прощупывание русской обороны по бродам Оки происходило на широком фронте от Каширы до Алексина⁵⁶ .

Но если дислокация русской армии оставалась неизменной, то среди ближайших советников Ивана III началась яростная борьба мнений. До сих пор почему-то проходили мимо того факта, что по Львовской летописи обсуждение вопроса о целесообразности сопротивления хану происходило до приезда великого князя из Коломны в Москву. Сторонники версии о двукратной поездке Ивана III в столицу, с Оки и с Угры, помимо прочего, должны объяснить, как он мог сжечь Каширу, направляясь вторично в Москву с Угры из Кременца. Лица, призывавшие к отступлению (И. В. Ощера, Г. А. Мамонов), по словам автора, "не думаючи противъ татаръ... стояти, и битися, думаючи бежати прочь, а хрестьянство выдати". "Ужасъ накладываючи" на великого князя, они напоминали ему об уходе Дмитрия Донского из Москвы при приближении Тохтамыша в 1382 г., о поражении и плене его отца в суздальском побоище 1445 года.

Летописец не привел других мотивов, но они, несомненно, были. Прежде всего внушали серьезные опасения длительность военных действий, почти четырехмесячная к концу сентября, и упорство хана в достижении цели. Весь предшествующий опыт военной борьбы в XV в. с разными ордами такого не знал. Оставался неясным вопрос, примет ли участие в войне Казимир. Движение Ахмеда к Угре во второй половине сентября скорее свидетельствовало о том, что литовские войска выступят. По некоторым данным, в Литве какие-то военные приготовления в августе велись, хотя Иван III мог об этом и не знать. К тому же началось активное вторжение Ордена и ливонских городов на Псковскую землю. 28 августа ливонцы осадили Псков, и псковичи отправили гонцов к Ивану III "со многою печалью и тугою". В первой половине сентября это должно было стать известным великому князю в Коломне. И хотя пятидневная осада завершилась провалом, безопасность западной границы нельзя было считать обеспеченной. Наконец, продолжался конфликт с братьями, а это значило, что в армии отсутствовали войска из шести крупных уездов. Обстановка была очень напряженной. Однако даже в тех тяжелых условиях нашлись люди, занимавшие иную позицию. Ими были, в частности, судя по дальнейшему развитию событий, Иван Молодой и воевода Ивана III кн. Д, Д. Холмский⁵⁷ .

⁵⁶ ЛОИИ, ф. 238, оп. 1, N 365, лл. 851 - 851 об.; ПСРЛ. Т. XV, стб. 498; т. XX 1-я половина, с. 345; т. XXIV, с. 199; т. XXV, с. 327; т. XXVII, с. 282 - 283, 355; L. Kolankowski. Op cit., s. 336; РИБ. Т. XXVII, стб. 348, 352. В предшествующих работах, в том числе и военно-исторических, этот этап военных действий не освещался (см. А. А. Строков. История военного искусства. Рабовладельческое и феодальное общество. М. 1955, с. 366 - 367; Е. А. Разин. История военного искусства Т. II, М. 1957, с. 301).

⁵⁷ ПСРЛ. Т. XX, 1-я половина, с. 345 - 346; ПЛ. Вып. I. М. -Л. 1941, с. 77 - 78; Н. А. Казакова. Указ. соч., с. 159 - 160; К. В. Базилевич. Указ. соч., с. 148. О том, что "льстивые духи" советовали Ивану III "предати хрестианство" еще до его приезда на Москву, пишет и Вассиан (ПСРЛ. Т. XX, 1-я половина, с. 340).

стр. 116

Еще в Коломне Иван III узнал об отправке братьями послов в столицу. Лихачевский летописец сообщает, что они уже были в Москве в день приезда великого князя. Изменение их позиции было связано с событиями в Пскове. По просьбе псковичей они направились туда со своими войсками и прибыли 3 сентября, через 1 - 2 дня после снятия осады. На переговорах, которые велись в течение их 10-дневного пребывания в Пскове, Андрей и Борис соглашались "боронить" его, но при условии предоставления права убежища для их семей. И тут "господари-князи", братья великого князя, получили выразительный урок государственного и патриотического мышления от "мужиков-вечников". Несмотря на сохранение непосредственной ливонской угрозы, псковичи отказали в этом братьям, ибо нельзя "двема господарема работати.., но хощем единого осподаря держатся, великого князя Ивана Васильевича, старейшаго брата вашего". Разгневанные князья ушли из Пскова, не забыв получить крупные дары и разграбив по пути волости Мелетовской засады⁵⁸ . Братья, несомненно, имели к тому времени информацию и о нашествии Ахмеда и о возможном наступлении Казимира. Любой исход столкновения не обещал им ничего хорошего. Победа русских ратей без их участия сулила грозную, но справедливую опалу со стороны старшего брата; успех же хана предвещал в лучшем случае проблематичные политические перспективы и несомненное разорение их уделов, как и других русских земель. Последнее явно заботило всех вассалов мятежных князей. В результате патриотические настроения, которые, видимо, все же имелись и у них, взяли верх, и братья направили послов в Москву.

Узнав о продвижении Ахмеда к Угре и распорядившись о передислокации в тот район русских войск во главе с Иваном Молодым, Иван III 30 сентября с немногочисленной свитой прибыл в Москву. Жители готовились к осаде и переносили свое имущество в Кремль, атмосфера в городе была достаточно накаленной. В таких условиях приезд великого князя был воспринят как бегство из армии. Уже при въезде Иван III вынужден был выслушивать резкие упреки от горожан: "Нынеча самъ разгневивъ царя, выхода ему не плативъ⁵⁹ , насъ выдаешь царю и татаромъ". Тут же высказывались претензии и по поводу методов управления великого князя⁶⁰ . При встрече в Кремле архиепископ Вассиан, духовник великого князя и единомышленник в конфликтах с митрополитом Терентием, назвал Ивана III "бегунком", обвинил в трусости и саркастически предложил передать "воев в руку" Вассиана, ибо он, "старый", не "утулит лице противъ татаръ".

"Роптание гражанъ" в Москве приняло столь широкий размах, что великий князь предпочел жить в Красном Сельце. Еще более обострил ситуацию отъезд его семьи с "государевой казной" на Белоозеро. Явно под давлением горожан вернулась в столицу мать Ивана III, инокиня Марфа. По сведениям Вологодско- Пермской летописи, вполне достоверным, на наш взгляд, это произошло после челобитья вдове Василия II со стороны высших духовных иерархов. Наконец, недовольство, видимо, вызывала и длительность пребывания великого князя в Москве в решающие дни военного противоборства на Угре - он прожил в ней две недели. Данное свидетельство источника Львовской летописи обычно отвергается историками. Но оно находит подтверждение в Лихачевском списке, где отъезд великого князя из Москвы не имеет даты, а 3 октября ясно указано как день прихода на Угру русских войск во главе с Иваном Молодым. В последующих великокняжеских летописях этой датой определен выезд Ивана III из столицы.

Что же он успел сделать за этот срок? Успешно закончил переговоры с послами мятежных братьев, отправил на север казну и семью, завершил подготовку Москвы к возможной осаде и провел ряд оборонительных мер в других городах (перевел осадных из Дмитрова в Переславль, а "строев" из Москвы направил в Дмитров), произвел дополнительную мобилизацию войска, советовался по поводу сложившейся ситуации и, наконец, участвовал в торжественных молебнах. Все эти акции были нуж-

⁵⁸ ПЛ. Вып. II, с. 62 - 63.

⁵⁹ Царь - это Ахмед. Текст подтверждает мысль о прекращении уплаты выхода буквально накануне 1480 г.: "нынеча" - это скорее всего только что прошедший 6988 сентябрьский год (сентябрь 1479 - август 1480 г.), или же 6987 год.

⁶⁰ Намек на это есть и в послании Вассиана (ПСРЛ. Т. XX, 1-я половина, с. 343).

стр. 117

ными, но ни одна из них не требовала обязательного участия великого князя. Иными словами, обвинения современников в адрес Ивана III в нерешительности имели основания. Ведь в XV (и позднее, в XVI в.) русские войска возглавлялись великими князьями (царями) в решающих событиях важнейших войн. А как можно расценить его послание к сыну в начале октября с требованием вернуться в столицу, а после его отказа - распоряжение Д. Д. Холмскому о насильственной отправке Ивана Молодого в Москву? Чем бы ни диктовалось данное намерение - стремлением сохранить жизнь наследника, предотвратив возможность его пленения при неудачном исходе сражения, что привело бы к тяжелым политическим и финансовым последствиям, и пр., - оно не могло не поколебать воинского духа в русской армии. Прозорливее оказался сын великого князя, оставшийся в войсках на Угре, когда заявил: "Леть ми зде умерети, нежели къ отцу ехати".

Только 13 или 14 октября с дополнительно собранными ратниками Иван III направился к Угре. Это произошло благодаря давлению решительно настроенных патриотических кругов, и прежде всего "гражан Москвы", чьи действия подтолкнули к выступлениям некоторых церковных иерархов и чьи помыслы нашли отражение в ряде летописных текстов⁶¹ . Решение великого князя станет особенно понятным, если учесть, что к тому времени русские войска уже успешно завершили первое крупное столкновение с полчищами Ахмеда, о чем Иван III, конечно, знал.

Хан появился в низовьях Угры 8 октября (эту точную дату приводит Вологодско-Пермская летопись) и с помощью местных проводников, указавших ему броды, попытался сразу же форсировать реку. Сражение по известию той же летописи продолжалось четыре дня и было весьма ожесточенным, о чем говорит довольно подробный рассказ ростовского свода. Ордынцы понесли ощутимые потери. Успех русских войск обеспечили превосходство в огнестрельном оружии, стойкость и выдержка, а также удобство позиции (при сравнительно небольшой ширине Угра отличается быстрым течением). По свидетельству Вологодско-Пермской летописи, русские ратники использовали пищали, а также тюфяки, стрелявшие, как правило, "дробом" (картечью) и предназначенные для поражения живой силы противника. И несмотря на то, что Ахмед имел к этому дню несомненное преимущество в численности войск, превосходство русских в артиллерии, военной выучке, четкое использование этих преимуществ и верно выбранное место сражения принесли победу русской армии. Этим военные действия на Угре не ограничились. Видимо, через 2 - 3 дня после первой неудачной попытки хан повторил ее под Опаковом (город примерно в 50 - 55 верстах от устья вверх по течению Угры) с тем же результатом.

14 - 15 октября в Кременец прибыл Иван III (от Москвы до него считалось 110 верст, что требует при осенней распутице не менее 1,5 - 2 суток пути). Он отправил большую часть приведенных сил на берег Угры, а сам остался в Еременце. Выбор данной позиции диктовался необходимостью предотвратить возможный прорыв через Угру в ее среднем течении (от Кременца до Угры примерно 45 - 50 верст⁶² ).

Переход Ахмеда к военным действиям был обусловлен тем, что он, должно быть, потерял надежду на подход войск Казимира. Кроме того, наиболее благоприятное время было упущено: осенняя распутица, конечно же, затрудняла действия крупных масс ордынской конницы. Впрочем, известные преимущества от союза с королем он все же имел: расположившись на обжитых землях по Оке и Угре, хан мог не беспокоиться за обеспечение своих сил продовольствием и фуражом, и именно литовские власти дали ему проводников⁶³ .

В середине октября начался набег крымских отрядов во главе с ширинскими князьями на Литву. 15 октября, когда литовский посол подъезжал к Крыму, они дви-

⁶¹ ЛОИИ, ф. 238, оп. 1, N 365, лл. 851об. -852; ПСРЛ. Т. XX, 1-я половина, с. 345 - 346; т. XXIV, с. 199 - 200; т. XXV, с. 327; т. XXVI, с. 264; т. XXVII, с. 283, 355 - 356.

⁶² ПСРЛ. Т. XX, 1-я половина, с. 346; т. XXIV, с. 199 - 200; т. XXV, с. 328; т. XXVI, с. 264, 265 - 266; т. XXVII, с. 283 - 284, 356. О победе, одержанной войсками во главе с Иваном Молодым, упоминает и Вассиан (ПСРЛ. Т. XX, 1-я половина, с. 344). Отнесение к Вологодско-Пермской летописи попытки форсировать Угру под Опаковом ко времени после русско-ордынских переговоров вряд ли верно.

⁶³ Сб. РИО. Т. 35, с. 518.

стр. 118

нулись на Подолию. Поход не был крупным и не вызвал даже местного посполитого рушения, то есть сбора ополчения феодалов данного района. Но он внес свою лепту в окончательный отказ литовских правящих кругов от военных действий против Руси. Главные же причины крылись в другом: нарастание внутренней неустойчивости в Литве, наличие заговора влиятельной группировки православных князей (некоторые из заговорщиков были связаны с Москвой), провал попыток обеспечить масштабное участие Польши в замышлявшейся войне⁶⁴ .

Время между 14 - 15 и 25 - 27 октября, когда начался ледостав, было заполнено переговорами. О них сообщают Львовская летопись и Вологодско-Пермский свод. Их сведения взаимно дополняют друг друга. Ордынские гонцы потребовали от русских воинов: "Дайте берег царю Ахмату, царь бо не на то прииде, что ему великого князя не дойти". Русская сторона сочла это за предлог для начала переговоров. Решение об их возможном проведении было принято еще на совете в Москве, ибо "великую тешь" (или дары) для хана и его приближенных Иван III захватил, конечно, из столицы. Показательно, что Вассиан, знавший о неудачном исходе первого тура переговоров, не осуждает факт вступления в них великого князя и его мирную инициативу. Русским послом был И. Товарков, отправившийся в ханскую ставку с крупными дарами. Однако тешь была отвергнута: Ахмед требовал личного приезда и челобитья Ивана III, пообещав его "жаловать добре". Такое "пожалование" обусловливалось "печалованием" ханских приближенных, что ставило московского великого князя на одну доску с ними, и требовало огромных средств для задаривания алчных ордынских князей. Ближайший советник Ахмеда отказался ходатайствовать за Ивана III ("не могу царева гнева утолкти о Иване") и настаивал на обязательном требовании - быть московскому великому князю "у царева стремени".

Иван III отверг эти домогательства. Тогда хан пошел на уступки: сначала он согласился на приезд сына Ивана III или брата, то есть кн. Андрея Меньшого, а затем пожелал вести переговоры с Никифором Басенковым, которого в Орде "любили" за щедрые подношения во время посольства. Но ни одно из этих пожеланий хана не было удовлетворено. Между тем переговоры уже сделали свое дело: склонность Ахмеда к уступкам выявила внутреннюю его слабость (ордынцы не привыкли к столь длительным военным действиям). Не было и новых признаков возможного появления литовских сил. К тому же Иван III постоянно ощущал давление со стороны патриотически настроенных кругов русского общества. Об этом ему лишний раз напомнило послание Вассиана. Наконец, было выиграно время для подхода войск князей Бориса и Андрея Большого. Хан, правда, пригрозил: "Дастъ богъ зиму на васъ, и реки все стануть, ино много дорогъ будеть на Русь"⁶⁵ . Но ближайшее будущее показало, на кого "пришла зима".

Ледостав начался 26 октября. 26 или 27 октября в Еременец прибыли войска братьев Ивана III⁶⁶ . Как только Угра замерзла, что случилось не позднее 28 октября, она перестала быть препятствием. Все русские войска были стянуты к Кременцу. Несколько позднее Иван III принял решение отойти еще на 20 верст восточнее, к Боровску. В эти дни ожидание исхода борьбы на Угре достигло в Москве наивысшего напряжения. Отступление к Боровску там расценили как проявление прежних колебаний великого князя, как результат советов "злыхъ человекъ, сребролюбцевъ богатыхъ и брюхатыхъ". Митрополит Геронтий поспешил 13 ноября отправить Ивану III послание с целью подкрепить его твердость и воинский дух в войсках. Трудно сказать, какими мотивами был вызван отход к Боровску. Скорее всего местность под

⁶⁴ РИБ. Т. XXVII, с. 333 - 336; К. В. Базилевич. Указ. соч., с. 149 - 153; И. Б. Греков. Указ. соч., с. 190 - 191 (с трактовкой автором некоторых фактов трудно согласиться); L. Kolankowski. Op. cit., s. 348 - 349 etc.

⁶⁵ ПСРЛ. Т. XX, 1-я половина, с. 339 - 345, 346; т. XXVI, с. 265.

⁶⁶ К. В. Базилевич без указания источника приводит другую дату - 20 октября (К. В. Базилевич. Указ. соч., с. 156). Ее повторяет и В. А. Кучкин (В. А. Кучкин. Стояние на Угре. "СИЭ". Т. 13. М. 1971, стб. 483). Это ошибка. Ростовская версия прямо относит приход братьев к началу ледостава (ПСРЛ. Т. XXIV, с. 200). Ничего не знают о них все источники, повествующие о переговорах, а они прекратились накануне больших морозов. Наконец, подсчет показывает, что на переговоры послов братьев в Москве, их возвращение к удельным князьям и поход со всеми силами из Новгородской земли на Угру должно было уйти в условиях осенней распутицы более трех недель.

стр. 119

Боровском была удобнее для решающей битвы с ордами хана. Военно- дипломатическая ситуация изменилась теперь в пользу русской стороны. Трудно поэтому допустить, что Иван III, чьи действия в области внутренней и внешней политики на протяжении целого десятилетия определялись во многом задачей свержения ордынского ига, не понимал этого. Его твердость на переговорах с ханом говорит об этом. А морозы действительно открыли дорогу на Русь и одновременно к ордынскому отступлению. 11 ноября Ахмед начал быстрый отход, подвергнув опустошительному разорению литовские владения на Верхней Оке и ее притоках. Так он мстил своему неверному союзнику. Известие об отступлении было получено русским командованием только через два-три дня: оно узнало об уходе хана, когда ордынцы уже проходили Мценск. Это доказывает и послание Терентия, так как 13 ноября в Москве еще не ведали об исходе "стояния на Угре". Для предосторожности Иван III отправил к Оке войска во главе с обоими князьями Андреями. Эта мера оказалась разумной. Сын Ахмата Муртоза попытался совершить набег на алексинские волости - Конино и Нюхово (в XVI-XVII вв. первая из них была станом Алексинского уезда, а вторая была включена в Тульский уезд), расположенные к югу и юго- востоку от Алексина. Узнав о приближении русских войск, царевич поспешно бежал. Победа русских была полная⁶⁷ .

Ахмед, правда, не оставил своих претензий. При отходе он отправил Ивану III ярлык, требуя уплаты выхода в 140 тыс. алтын, из них 60 тыс. за 40 дней, затем ношения "Батыева знамени" и свода мещерского царевича Даньяра. Он угрожал новым походом, как "минет сердце зимы девяносто дней", подчеркивая, что "крепкия по лесам пути твои есмя видели и водские броды есмя по рекам сметили". Велеречиво описывалось могущественное положение хана и тем не менее признавалось, что "нынеча есми от берега пошел, потому что у меня люди без одеж, а кони без попон". Впрочем, все это было пустой похвальбой. "Стояние на Угре" окончательно подорвало силы Большой Орды⁶⁸ .

Большинство летописцев восприняло бегство Ахмеда как чудо. По возвращении войск в Москву в соборах воздавалась "молебная" заступничеству бога, богородицы и всех святых Русской земли. Автор Львовской летописи смотрел на вещи реальнее: уход ордынцев он объяснял прежде всего тем, что "бяху бо татарове наги и босы, ободралися"⁶⁹ . В этом состояла правда, но не вся и даже не большая ее часть. Заступники у Руси имелись. То были русские воины, своим мужеством и стойкостью измотавшие полчища Ахмеда на Оке и Угре; горожане Москвы, решительно настаивавшие на бескомпромиссной борьбе с ханом и, по существу, заставившие великого князя занять такую же позицию; весь трудовой народ страны, обеспечивший объективную возможность ее освобождения. Их жизнями, их трудом и лишениями было оплачено окончательное падение ордынского ига.

Широковещательный поход Ахмеда, задуманный как повторение нашествия Батыя, провалился полностью и бесславно. "Великий наследник" Чингисхана всего через два месяца был убит бывшими союзниками, польстившимися на его литовскую добычу. Затем в Большой Орде наступила смута. Орда никогда уже не вернет даже подобия своего прежнего положения и через 20 лет прекратит существование.

⁶⁷ ПСРЛ. Т. XX, 1-я половина, с. 346; т. XXIV, с. 200 - 201; т. XXV, с. 328; т. XXVI, с. 273 - 274; т. XXVII, с. 283 - 284, 356 - 357; ЛОИИ, ф. 238, оп. 1, N 365, л. 852об.; "Акты исторические". Т. I. СПБ. 1841, N 90, с. 137 - 138.

⁶⁸ К. В. Базилевич. Указ. соч., с. 164 - 165. Мы согласны с датировкой ярлыка 1480 годом. Недоразумением является определение этого ярлыка И. Б. Грековым как обязательств, принятых на себя Иваном III в 1476 г. (И. Б. Греков. Указ. соч., с. 185).

⁶⁹ ЛОИИ, ф. 238, оп 1, N 365, л. 852 об; ПСРЛ, т. XX, 1-я половина, с. 346; т. XXIV, с. 200 - 201; т. XXV, с. 328; т. XXVI, с. 273 - 274; т. XXVII, с. 283, 356.

Permanent link to this publication: