В 5-ти тт. Т. 1. С ДРЕВНЕЙШИХ ВРЕМЕН ДО СЕРЕДИНЫ XIX в. Фрунзе. Кыргызстан. 1984. 800 с.

Историки Советской Киргизии отметили 60-летний юбилей республики выпуском в свет первого тома обобщающего труда о прошлом республики¹ . Со времени публикации предыдущего издания "Истории Киргизской ССР" (1967 - 1968 гг.) на более высокий уровень поднялась в республике историческая наука, расширилась ее источниковая и историографическая база. Совокупность всех этих факторов обусловила научную и общественную необходимость подготовки нового издания этого труда.

Знакомство с рецензируемым томом позволяет говорить о большой работе, проделанной авторским коллективом по сбору и анализу фактических данных. В книге, помимо основных источников, использованы также материалы предшествующих дискуссий о периодизации истории и способе производства в странах Востока.

¹ Авторы: В. Д. Горячева, Б. А. Дуйшеев, М. Б. Джамгерчинов, Ю. А. Заднепровский, О. К. Караев, И. К. Кожомбердыев, В. М. Массой, А. М. Мокеев, В. П. Мокрынин, К. И. Петров, В. М. Плоских, А. П. Окладников, М. Б. Юнусалиев. Ред. колл.: В. М. Плоских (гл. ред.), М. Б. Джамгерчинов, О. К. Караев, В. М. Массой, В. П. Мокрынин.

стр. 109

Впервые в советской историографии так широко и полно освещена эпоха древнекаменного века и история первобытнообщинного строя на территории Киргизии (с. 77 - 140). Новые археологические открытия в республике и сопредельных регионах дали возможность показать важнейшие этапы становления здесь человеческого общества. Появление древнейшего населения на Тянь-Шане, по мнению авторов, произошло 300 - 200 тыс. лет тому назад. В томе отмечаются близость насельников этого региона к первобытным жителям Северной Индии, сходство между индостанскими и местными каменными изделиями (с. 80). В период неолита большую часть территории нынешней Киргизии занимали племена, чья культура имеет общие черты с гиссарской неолитической культурой Западного Таджикистана (с. 105). В главе, посвященной становлению классового строя на территории Киргизии, авторы показывают, что в этом процессе сыграл свою роль переход местных племен от пастушества к кочевому скотоводству и земледелию.

С середины I тыс. до н. э. на Тянь-Шане и в Семиречье происходит этнополитическая консолидация местных племен и народов, возникают первые государственные объединения. После покорения усунями во II в. до н. э. саков и других племен образуется Усуньское государство. Границы этого полиэтнического объединения простирались от Восточного Туркестана до Ферганы, охватывая земли Чу-Таласской долины. Авторы приводят новые археологические материалы о хозяйственной, социальной и культурной жизни Усуньского государства.

Первые три главы книги базируются преимущественно на археологических материалах. При этом некоторые памятники и находки описаны, как нам представляется, излишне подробно. Слишком специально, с обращением к частным и мелким вопросам, написан раздел по эпохе палеометалла. В некоторых случаях изложение уводит далеко от Киргизии, слишком большое место занимают общие сведения по истории Средней Азии. Хотя авторы стремились таким образом компенсировать недостаток сведений по истории собственно Киргизии, это несколько затрудняет восприятие текста неспециалистами. Периодизация в третьей главе (эпоха ранних кочевников, история Ферганы) не согласована с общей периодизацией раннежелезного века степного региона Евразии.

Более основательно, чем в предыдущих изданиях, рассматривается в настоящем томе история Киргизии в составе Древнетюркской державы, Тюртешского каганата и Карлукского государства (VI - X вв.). Привлекают внимание разделы о взаимоотношениях населения Семиречья и Тянь-Шаня с Халифатом и Китаем. В томе показано значение борьбы оседлых и кочевых народов Средней Азии против танской агрессии в VII - VIII веках. В 751 г. в битве на р. Талас китайский полководец Гао Сяньчжи потерпел сокрушительное поражение, на тысячу лет отбившее у завоевателей охоту к военным походам в Западный край. Танские солдаты вынуждены были также оставить пределы Восточного Туркестана под давлением Уйгурского каганата и Тибета.

Становление и развитие феодальных отношений в Семиречье и на Тянь-Шане, как показано авторами, сопровождалось крупными миграциями кочевых племен и формированием оседлоземледельческой культуры, тесно связанной с другими более развитыми оазисами Средней Азии и Ирана. В VI - X вв. происходила концентрация земель в руках дихканской знати, а свободные общинники- кедиверы оказывались в зависимости от нее. Феодальные отношения развиваются и в кочевой среде, но более медленно и не имеют завершенных, отчетливых форм. Однако и здесь право на распределение и владение землями- пастбищами сосредоточивалось в руках верхушки. Специфика заключалась лишь в том, что "внутри обширных территорий, являвшихся наследственным уделом феодала, землепользование рядовых кочевников было общинным" (с. 259).

Четвертая - седьмая главы охватывают историю Киргизстана в VI - XV веках. Гораздо шире и компактнее, чем в предыдущих изданиях, говорится здесь о государстве Караханидов. Вместе с тем имеются спорные и необоснованные положения. Так, в томе сказано, что при Караханидах действовала "канцелярия по иностранным делам" (с. 319), но это не подтверждается источниками. Узкой и неточной представляется детерминация социальной категории "аййар", особенно в свете последних исследований советских и зарубежных востоковедов (О. Г. Большаков, И. Б. Михайлова, К. Босворт и др.). Неудачным нововведением представляется ошибочное употребление термина "муктадары" (в значении:

стр. 110

условные владельцы и собственники земельных наделов, с. 307).

Одна из сложных проблем - этногенез киргизского народа. Истоки его этнической истории прослеживаются начиная с т. н. андроновской культуры. Авторы подчеркивают роль древних ираноязычных и более поздних тюркоязычных племен в этногенезе киргизского народа, некоторые черты сходства и общности его происхождения с соседними народами Средней Азии и Казахстана. Киргизская народность сложилась в основном на базе местных древних и средневековых народов, но определенную роль в ее образовании сыграли кочевые племена, переместившиеся сюда после монгольского нашествия из Прииртышья и Алтая. Процесс формирования киргизской народности завершился в XVI в. (с. 408 - 441).

Выводы авторов седьмой главы весьма интересны, они развивают и подытоживают основные положения по данной проблеме. Однако ряд моментов требует уточнения и дополнительной разработки. Недостаточно освещен вопрос о степени влияния древних индоевропейских насельников края на язык и материальную культуру киргизов. Характеризуя степень тюркизации оседлого населения Семиречья и Тянь-Шаня при Караханидах, следовало учитывать, что сам факт сохранения здесь в XI - XII вв. двуязычия говорит о незавершенности этнических процессов.

Главы о времени с XVI до середины XIX в. отличаются новизной материалов. Здесь рассматриваются взаимоотношения киргизов с ханствами Средней Азии, с Восточным Туркестаном, Джунгарией и Россией. Интересные факты и наблюдения содержатся в разделах о социально-экономическом строе киргизов. Хорошо показано развитие частной земельной собственности (милк) и вакфного землевладения, имевшего свои особенности в Киргизии XVIII - XIX вв. (редкая для стран мусульманского Востока продажа вакфов). Авторы раскрывают формальный характер общинного права на пастбища, эксплуататорскую сущность манапов, биев, байской верхушки.

Есть в этих главах и некоторые противоречивые, нечетко сформулированные положения. Касаясь, например, пастбищно-кочевой общины киргизов XVIII - XIX вв., авторы обнаруживают наличие в ней кровнородственных начал, хотя для более раннего периода они определяли общину как территориально- хозяйственную организацию. Киргизское манапство производится от института биев, но из текста книги не совсем ясно функциональное различие между биями и манапами. Интересны приводимые авторами сведения о видах поборов, взимавшихся с трудящихся в пользу киргизских феодалов, но конкретное значение этих поборов, к сожалению, не раскрыто (с. 510, 511, 533 и др.).

Во второй половине XVIII - начале XIX в. Киргизия оказалась под властью Кокандского ханства. Киргизские трудовые массы попали под двойной гнет - кокандских и своих феодалов. Освещая историю Киргизии в составе Кокандского ханства, авторы описывают многочисленные восстания киргизов против кокандских властей. Нередко киргизы выступали против жестокого ханского гнета в союзе с узбекскими, таджикскими и казахскими трудящимися. Народные освободительные движения привели в конечном счете к ослаблению Коканда, что создало благоприятные условия для вхождения всей Киргизии в состав России.

Сближению киргизского и русского народов во многом содействовало их стремление к взаимовыгодному экономическому обмену, установлению регулярных торговых связей. Через территорию нынешней Киргизии пролегали караванные пути из Сибири в Среднюю Азию, Восточный Туркестан, Китай и Индию. Однако торговля России со странами Средней и Центральной Азии затруднялась из-за агрессивной политики Цинской империи и Кокандского ханства.

В конце 50-х годов XVIII в. маньчжуро-китайские феодалы разгромили Джунгарское ханство и захватили Восточный Туркестан. Завоеватели истребили ойратов, лишь часть их спаслась бегством в пределы Российской империи. Начались вторжения цинских войск в киргизские земли на Иссык-Куле. Однако агрессоры встретили дружный отпор со стороны киргизов, отстоявших свою независимость в союзе с казахами, узбеками и другими народами Средней Азии. В противоположность великоханьским утверждениям авторы тома показали, что притязания маньчжуро-китайских властей на Киргизию потерпели крах.

Цинская угроза стимулировала оживление русско-киргизских политических контактов. Не менее важным фактором сближения Киргизии с Россией был жестокий гнет кокандских ханов. В десятой главе

стр. 111

приводятся новые материалы о киргизских дипломатических миссиях, добивавшихся принятия их народа в российское подданство. Киргизские племена, ослабленные межродовыми усобицами и войнами с цинскими и кокандскими феодалами, видели в России надежного союзника и покровителя. На это указывают использованные в главе архивные материалы о киргизских посольствах 1785 - 1788 гг. в Россию.

В начале XIX в. киргизский народ вновь обращается за помощью и поддержкой к России. Киргизские посланцы просят наладить регулярную караванную торговлю, гарантируя безопасность движения из Сибири в Прииссыккулье и на Тянь-Шань. В 1824 г. киргизские послы, побывавшие в Семипалатинске и Омске, объявили о своем желании "быть под покровительством России". В 20 - 50-х годах XIX в. в Киргизии побывали ответные русские дипломатические и торговые миссии. Результатом дальнейшего русско-киргизского сближения явились акты о добровольном присоединении Северной Киргизии к России в 1855 - 1863 годах. Попытки пинских и кокандских властителей помешать вхождению Киргизии в состав России оказались тщетными.

Присоединение северной, а затем и южной части Киргизии к России происходило в условиях непрерывных восстаний киргизского народа против Кокандского ханства. Крупные антикокандские выступления имели место в Таласской долине, на Иссык-Куле и Нарыне. Киргизы принимали участие и в восстаниях 1858 - 1862 гг. против Худояр-хана. Освободительная борьба киргизского народа явилась одним из важных факторов, способствовавших вхождению Киргизии в состав России.

Рецензируемый том свидетельствует об успехах, достигнутых обществоведами Киргизии в изучении и освещении исторического прошлого республики. Анализ местных исторических процессов тесно связан с культурно-историческими явлениями регионального масштаба.

Буржуазная и ревизионистская историография, как известно, пытается извратить историю народов СССР, в том числе киргизского. В новом издании "Истории Киргизской ССР" разоблачаются антиисторические версии подобного рода, показана беспочвенность попыток великоханьски настроенных историков объявить земли современной Киргизии "исконной" территорией Поднебесной империи.

Том написан в целом на уровне современных требований, предъявляемых к такого рода трудам. Изложение конкретного материала отличается профессионализмом и глубиной, приводимые конкретные факты о борьбе с иноземными захватчиками, собственными угнетателями (баями, манапами, биями) и об истоках дружбы наших народов имеют большое значение для патриотического и интернационального воспитания.

Академик А. Л. Нарочницкий, член-корреспондент АН ТССР С. Г. Агаджанов, Г. А. Федоров-Давыдов

Permanent link to this publication: