Прежде всего, надо подходить исторически к изучению национальных явлений. Правы те, кто говорит, что до недавнего времени в этой области науки господствовал заздравный стиль, в чем в значительной мере повинны и историки. Но не только они. Была такая атмосфера, что другого не печатали, хотя люди видели, что происходит в сфере национальных отношений, кое-что пытались делать, писали докладные записки.

В конце 1972 г., т. е. в год 50-летия образования Союза ССР, вице-президент АН СССР просил меня подготовить доклад на Президиуме Академии наук СССР о национальных отношениях. Материал у меня был не самый радужный. Заседание несколько раз откладывалось и в результате было назначено на конец декабря 1972 г. после того, как на торжественном заседании Верховных Советов СССР и РСФСР Л. И. Брежнев выступил с докладом, в котором превозносились достижения в сфере национальных отношений. В докладе Брежнева была фраза, что все-таки есть в сфере национальных отношений проблемы. Воспользовавшись этим, я говорил на Президиуме о том, какие имеются в этой области противоречия, какие трудности, что определение национальности дается фактически по кровному принципу, а не по культурной принадлежности, как следовало бы, и т. п. Заседание Президиума было закрытым. Председательствующий акад. М. В. Келдыш, слушая мой доклад, мрачнел, а по окончании его объявил, что вопросы задавать не будем и обсуждения не будет. Такова была ситуация, в которой приходилось работать.

Неверно говорилось, что национальный вопрос у нас решен окончательно и полностью. Точнее было бы сказать, что он решен в том виде, в каком достался нам от прошлого. Недостаточно четкой является также формула "расцвет и сближение наций". О каком расцвете может идти речь, если национально-специфические черты постепенно исчезали? Этот процесс противоречивый, но он идет, и правильнее было бы говорить о развитии наций; сближение же - слово, не исчерпывающее сути процесса единения наций.

В последние годы мне не раз приходилось подчеркивать, что и сейчас у нас есть национальный вопрос. Я убежден, что мы не покончим с застойностью в сфере национальных отношений до тех пор, пока будем отрицать существование национального вопроса.

Бромлей Юлиан Владимирович - академик, председатель Межведомственного научного совета по изучению национальных процессов при Президиуме АН СССР.

стр. 23

Что же все-таки он собою представляет? Мне кажется, что это - взаимоотношения между национальными единицами во всех сферах: от экономики до психологии, включая также государственно-правовые отношения. Под национальными единицами я понимаю субъекты национальных прав, которыми являются все народы: курды, русские, евреи, украинцы и т. д. Особый вопрос - равенство их положения. Ведь до 60 млн. человек живут вне своих республик или, не имея таковых, во многих случаях не обладая необходимыми условиями для удовлетворения своих национально-специфических потребностей. Речь, в частности, идет о 2 млн. немцев, 1300 тыс. поляков и т. д., т. е. имеются в виду миллионы людей, чьи национальные чувства были ущемлены.

У нас шли долгие дискуссии о дефиниции "нация". Нередко это были довольно пустые дискуссии, ибо спорящие шли от термина к явлению, а не от явления к термину, как должно быть в науке. Сейчас появилась, однако, тенденция вообще некоего нигилизма по отношению к понятийному аппарату. Это наглядно проявляется в стремлении свести термины, обозначающие национальные общности, к слову "народ", отличающемуся, однако, своей многозначностью. Говоря, например, "народ Латвии", подразумевают все население данной республики. Но тогда и писать следовало бы "население" Латвии, а не "народ". Зачем употреблять этот термин? Может быть, имеется в виду, что в Латвии уже сформировалась новая общность людей - межэтническая, межнациональная, тогда так и надо было бы говорить.

Предлагается также отказаться от употребления термина "нация" или использовать его на англоязычный лад как совокупность граждан одной страны. Но это поведет к еще большей путанице в понятийном аппарате. Подчас это предложение обосновывается тем, что определение признаков нации дал Сталин. Но ведь если взять те признаки, которые он называл, то о них писали ученые XVIII в., а позднее К. Каутский и О. Бауэр. Неправильно было бы выбрасывать из нашего арсенала то, что в него вошло. Слово "нация" нельзя выбросить из нашего обихода, его все равно будут употреблять. Следует при этом договориться, какой смысл мы вкладываем в это понятие.

Дискуссия о нации в "Вопросах истории" начиналась в годы "оттепели", велась хорошо, была плодотворная критика положений Сталина, предлагались дополнения к ним. Основных дополнений было два. Первое - нация имеет определенную социальную структуру, ибо она развивается в рамках какого-то государства, что и обеспечивает ее территориальную и экономическую общность. Второе - нет нации (как и народности, национальности), у которой не было бы своего самоназвания, а стало быть, самосознания. Заканчивалась же эта дискуссия уже в условиях застоя. Поэтому с чего начали, тем и кончили: сталинским определением нации. Было признано, что самосознание - субъективный фактор и включение его в число признаков нации есть проявление идеализма. Тогда все национальные явления рассматривались только в плане идеологическом; соответственно главным средством решения национального вопроса считалась пропаганда, все объяснялось пережитками прошлого и влиянием зарубежной пропаганды.

Нельзя вместе с тем сводить всю национальную структуру страны к формуле "нации и народности", поскольку в таком случае "неучтенными" оказываются национальные группы, а их общая численность составляет примерно 60 млн. человек. В то же время иногда приходится прибегать и к наиболее обобщающему, неопределенному термину "народ". Так, в частности, пришлось поступить при издании историко-этнографического справочника "Народы мира". В тех отдельных случаях, когда авторы определяли тот или иной этнос как нацию, они обычно были неточны, ибо не учитывали дисперсные части этого этноса. Но проявляет-

стр. 24

ся другая крайность - стремление отождествить национальное с классовым. Один ведущий специалист по истории партии утверждал даже, что главное в национальном - классовое.

При анализе национальных процессов надо идти, конечно, от объективной реальности, пользуясь при этом научной терминологией. Причем речь идет о чрезвычайно сложных явлениях, и тут одной терминологией, взятой из обыденного языка, не обойтись. Не случайно сегодня даже военные взяли на вооружение термин "этнический", во всем мире применяют такие понятия, как "этническая общность", "этнос" и т. п. Среди этнических общностей есть такие, которые имеют социальную структуру, характерную для буржуазного или для социалистического общества, включая рабочий класс, что предполагает существование промышленности (в таком случае речь и идет о нациях). Но есть и такие, которые являются чисто аграрными, где дело ограничивается промыслами и т. д., как, скажем, народности Севера. Эти вещи надо различать, так как это объективная реальность. Наконец, есть термин, который охватывает всех лиц одной этнической, национальной принадлежности, - "национальность". И поскольку речь идет нередко о людях, проживающих в разных странах (например, украинцы, живущие в СССР, США, Канаде и т. д.), то понятие "национальность" имеет в виду лишь их общие собственно этнические черты (культура, язык, самосознание) и не включает социально- экономические параметры.

Очень важен вопрос об определении национальной принадлежности. При переписях, в соответствии с ленинскими установками, национальная принадлежность определяется по самосознанию. Однако во всех других случаях - по национальности родителей, т. е. в конечном счете "по крови". Между тем национальное самосознание, а соответственно и национальная принадлежность человека определяются рядом факторов "вне биологического" характера. Среди них существенная роль принадлежит историческим знаниям. Особенно важно представление об общности происхождения; оно нередко в данной связи является доминирующим. Роль исторических знаний в самосознании, кстати, возрастает потому, что отдельные объективные свойства этноса (культура, язык и др.), как это ни печально, все больше сходят на нет.

Обострение национального самосознания сейчас налицо. И очень многое зависит от того, как мы будем регулировать национальные процессы, какие последуют меры, законодательные, экономические, культурологические и прочие. Однако в перспективе все же видится большая гармонизация межнациональных отношений, а не обострение этнических конфликтов. На это нацелена деятельность нашей партии, государства. Так что я отношусь скептически к прогнозам западных советологов на этот счет, хотя, конечно, не все в них следует отбрасывать: некоторые вещи, о которых они писали ранее, увы, соответствовали действительности.

Национальные процессы в нашей стране нельзя рассматривать вне глобального контекста. Для всего мира ныне характерен рост национального самосознания, обусловленный во многом развитием средств массовой коммуникации. Вместе с тем надо учитывать, как выглядят национальные процессы в нашей стране с точки зрения всемирно-исторических судеб человечества. Ведь 70 лет существования Советского государства - это сравнительно небольшой отрезок времени! Иначе говоря, надо иметь в виду наличие во всемирно-историческом процессе двух тенденций: дифференциации и интеграции; при этом их формы проявления и их соотношение не остаются неизменными, наблюдается определенная пульсация этнического самосознания: то его рост, то ослабление в зависимости от конкретно-исторических обстоятельств (и далеко не в последнюю очередь от степени удовлетворения специфических этнических интересов народов).

стр. 25

Наконец, замечание общего характера. Когда вносятся предложения о том или ином решении отдельных конкретных аспектов национального вопроса, не надо подходить к ним только с узко региональной точки зрения. Нужно все-таки думать и о Советском Союзе как едином целом. Здесь хорошо говорили об этом те, кто выдвигал тезис о гармоническом сочетании сильного центра и сильной республики.

Permanent link to this publication: