Вопрос о советско-германских отношениях периода Веймарской республики получил довольно широкое освещение в работах советских историков и ученых-марксистов зарубежных стран. К числу таких работ, написанных в 60-е- 70-е годы, относятся ряд монографий советских авторов, изданный в СССР коллективный труд "Германская история в новое и новейшее время", исследования историков ГДР, Франции и др.¹ . В этих и многих других марксистских трудах по истории Германии и внешней политики СССР освещаются в большем или меньшем объеме важнейшие аспекты советско- германских отношений указанного периода. Главной целью настоящей статьи является рассмотрение некоторых аспектов экономических и торговых связей между СССР и Германией в годы мирового экономического кризиса и показ отношения к развитию этих связей германской общественности, особенно той ее части, которая представляла интересы деловых кругов этой страны.

Разразившийся в 1929 г. мировой экономический кризис усугублялся в Германии, как известно, тем, что в итоге первой мировой войны эта страна лишилась многих источников сырья и потеряла доступ к традиционным рынкам сбыта. Немаловажное значение имел и тот факт, что она на протяжении многих лет находилась под репарационным бременем. Промышленное производство здесь в 1930 г. по сравнению с 1929 г. сократилось до 89%, в 1931 г. -до 72%, а в 1932 г. - до 60%² - Число безработных в конце 1930 г. составляло 4,6 млн., а в 1932 г. достигло 8 млн. человек, не считая сотен тысяч занятых неполную неделю³ . Более чем вдвое сократился экспорт, почти втрое - импорт. Экономика страны была отброшена к уровню 1895 года⁴ .

Единственной страной, с которой Германия увеличила объем своей торговли в годы кризиса, был Советский Союз. Происходившая в СССР техническая реконструкция промышленности и транспорта,

¹ "Германская история в новое и новейшее время". Т. 2. М. 1970; В. Б. Ушаков. Внешняя политика Германии в период Веймарской республики. М. 1968; И. С. Кремер, А. О. Чубарьян. Очерк истории внешней политики СССР (1917- 1963). М. 1964; С. В. Никонов а. Германия и Англия от Локарно до Лозанны. М. 1966; А. Е. Иоффе. Внешняя политика Советского Союза, 1928 - 1932 гг. М. 1968; А. Ахтамзян. Рапалльская политика. М. 1974; G. Badia. La fin de la Republique Allemande (1929 - 1933). P. 1958; E. Labor. Der Kampf der deutschen Arbeiterklasse ge-gen Militarismus und Kriegsgefahr 1927 bis 1929. B. 1961; F. Klein. Die diplomatischen Beziehungen Deutschlands zur Sowjetunion. 1917 - 1932. B. 1952; A. Andrele. Die deutsche Rapallo-Politik. Deutsch-sowjetische Beziehungen 1922 - 1929. B. 1962.

² "Мировые экономические кризисы. 1845 - 1935". Т. I. М. 1937, стр. 402 - 405.

³ "Германская история в новое и новейшее время". Т. 2, стр. 158.

⁴ "Внешняя торговля капиталистических стран. 1929 - 1936". М. -Л. 1937, стр. 208 - 209.

стр. 63

создание новых отраслей промышленности, освоение новых технических процессов вызывали необходимость в кратчайшие сроки не только приобрести, но и освоить технику, богатый производственный опыт, накопленный высокоразвитыми капиталистическими странами, к числу которых относилась и Германия. В начале 1930 г., то есть в то время, когда в Германии уже остро ощущался кризис сбыта готовой продукции, советский торгпред И. Е. Любимов принял в Берлине представителей печати и сообщил им, что в связи с превышением темпов хозяйственного строительства, намеченных пятилетним планом, СССР увеличивает и объем своего импорта. "Мы принимаем все меры, - сказал торгпред, - к размещению возможно значительного количества наших заказов в Германии⁵ . О том, как расширялись экономические и научно- технические связи между СССР и Германией в годы кризиса, свидетельствует тот факт, что германский экспорт в СССР за время с 1929 по 1932 г. увеличился почти вдвое⁶ . Многие сотни немецких инженеров и техников работали в эти годы на стройках СССР.

С началом кризиса в политике и в общественном мнении Германии усилилось противоборство двух тенденций по вопросу о советско-германских отношениях. Значительная часть деловых кругов, государственных и политических деятелей Веймарской республики стремилась к расширению экономических и торговых связей с СССР. Им противостояли силы, занимавшие антисоветские позиции. Принятие в 1929- 1930 гг. плана Юнга, резкое усиление антисоветских настроений среди некоторых западных держав, вызванное обострившимся экономическим кризисом и тщетностью попыток правящих кругов этих держав добиться отмены монополии внешней торговли Советского Союза с целью превращения его в открытый рынок сбыта своей промышленной продукции, привели к обострению советско-германских отношений. Большую тревогу вызывали у реакционных сил Германии успехи в выполнении пятилетнего плана развития народного хозяйства СССР, поднимавшие престиж социализма, достижения которого вырисовывались особенно ярко на фоне углублявшегося общего кризиса капитализма, ввергнутого к тому же в тягчайший экономический кризис.

Стремясь доказать свою верность достигнутому с Западом соглашению по репарационному вопросу, правящие круги Германии, поддержанные всеми реакционными силами страны и разделявшие в принципе взгляды капиталистических государств на отношения с СССР, предприняли ряд антисоветских акций. Цель этих акций отчетливо сформулировал крупный германский промышленник Рехберг, заявивший 24 июня 1929 г. в рейхстаге: "Мы используем соглашение (план Юнга. - В. К.) европейских держав против большевизма"⁷ . Его поддержали другие антисоветски настроенные круги буржуазии. Именно тогда была выдвинута идея блока западных держав для организации "крестового похода" против СССР⁸ . В конце декабря 1929 г. в Берлине состоялся "Католический франко-германский конгресс", на котором с германской стороны присутствовали такие видные деятели правых сил, как бывший канцлер В. Маркс, члены кабинета Г. Мюллера - А. Штегервальд и Т. Ф. фон Герард, представитель аграрного капитала А. Гермес и др. На всех резолюциях конгресса лежала печать антисоветского сговора⁹ . Преднамеренной антисоветской акцией являлось также заявление министра иностранных дел Германии Ю. Курциуса

⁵ "Документы внешней политики СССР" (далее - ДВП). Т. XIII. М. 1968, стр. 53 - 54.

⁶ А. Ахтамзян. Указ. соч., стр. 261.

⁷ "Verhandlungen des Reichstags". Bd. 425. В. 1929, S. 2832.

⁸ Ibid.; "Коммунистический Интернационал", 1929, N 27, стр. 33 - 34.

⁹ В. Д. Кульбакин. Милитаризация Германии в 1928 - 1930 гг. М. 1954, стр. 135 - 136.

стр. 64

в рейхстаге в июне 1930 г., в котором был сделан упор на "непреодолимые трудности", якобы возникшие в отношениях между Германией и СССР ¹⁰ .

Проявлениями антисоветизма были также факт оправдания в 1929 г. врагов Советского Союза - белоэмигрантов (В. Орлова и др.), обвинявшихся в подделке документов с целью дискредитации Советского правительства и его органов¹¹ , и другой банды белогвардейцев (Карумидзе, Садатьерашвили и др.)" занимавшихся совместно с представителями немецкой реакции фабрикацией фальшивых червонцев с целью подрыва доверия к советской валюте; совершенный мюнхенской полицией провокационный обыск в помещении уполномоченного советского торгового представительства; заявление германских "отцов церкви" о присоединении к так называемому молитвенному крестовому походу против СССР, провозглашенному Пием XI (1930 г.)¹² . Созданный в октябре 1931 г. Гарцбургский фронт реакции в Германии также имел в своей основе антисоветизм и антикоммунизм, стремление призвать к власти фашистов для претворения в жизнь целей этого фронта и подготовки войны в Европе, в первую очередь против СССР.

Правительство Г. Брюнинга не препятствовало активизации правых сил в стране, что вело к ухудшению советско-германских отношений. Истекший в 1931 г. срок действия Берлинского договора о ненападении и нейтралитете не был продлен германской стороной, чтобы, по признанию Брюнинга, не вызвать недовольства западных держав¹³ . Резко сократилось кредитование советских заказов, несмотря на то, что это наносило огромный ущерб производству и лишало работы сотни тысяч рабочих и служащих.

Таким образом, в Германии в условиях экономического кризиса произошло резкое размежевание классовых сил и интересов. При покровительстве правящих кругов страны националистические и нацистские силы, озлобленные успехами индустриализации и строительства социализма в СССР, растущей солидарностью с ним широких народных масс Германии, разжигали махровый антисоветизм и антикоммунизм и развертывали террор против инакомыслящих в собственной стране.

Советский Союз не мог оставить без внимания эти враждебные акции и усилившуюся антисоветскую пропаганду в Германии. На 2-й сессии ЦИК СССР 4 декабря 1929 г. в докладе исполнявшего обязанности народного комиссара иностранных дел М. М. Литвинова отмечалось, что за последний год получены новые доказательства того, что в Германии имеются лица, группы, организации и даже партии, которые ставят своей целью радикальное изменение политики Германии в сторону антисоветских махинаций. Вместе с тем Литвинов, выражая мнение Советского правительства, подчеркивал: "Мы по-прежнему с большой симпатией следим за ее (Германии. -В. К.) попытками освободиться от пут, которыми она связана благодаря Версальскому договору и от которых страдают больше всего трудящиеся классы"¹⁴ .

Однако ни участившиеся нападки правых сил на рапалльский курс, ни нажим со стороны международной реакции, стремившейся создать

¹⁰ "Verhandlungen des Reichstags", Bd. 428. В. 1930, S. 5817.

¹¹ Газета "Известия" отмечала (13. VIII. 1929): "Этот факт (оправдание преступной группы Орлова и К⁰ . - В. К) не является ни частным делом, ни только делом германской государственности. Он глубоко затрагивает германо-советские отношения и имеет даже международно-политическое значение, поскольку работа этой банды неоднократно отравляла отношения с Советским Союзом, а также другими государствами".

¹² В связи с этим в храмах Германии некоторое время произносились антисоветские проповеди.

¹³ H. Bruning. Die Vereinigten Staaten und Europa. Dusseldorf. 1954, S. 11. Цит. по: "Германская история в новое и новейшее время". Т. 2, стр. 147.

¹⁴ ДВП. Т. XII. М. 1967, стр. 628 - 629.

стр. 65

единый антисоветский фронт, не могли побудить германские правящие круги к полному отказу от экономического и торгового сотрудничества с Советским Союзом. Важную роль при этом играли экономические факторы, значение которых возросло в годы мирового экономического кризиса, прежде всего фактическое отсутствие доступа Германии к западным рынкам и лежавшее на ней бремя репараций. Кроме того, даже такому правому правительству, каким был кабинет Брюнинга, нельзя было не считаться с объективно существующей традиционной экономической взаимосвязанностью двух крупнейших государств Европы. Сохранению нормальных отношений Германии и Советского Союза во многом способствовала последовательная миролюбивая политика Советского правительства, целеустремленная деятельность советской дипломатии, направленная на укрепление и углубление всесторонних связей между обоими государствами.

Вместе с тем большое значение для развития советско-германских отношений имело мнение широких слоев немецкого общества. С требованиями сохранения, расширения и упрочения экономических и культурных связей с Советским Союзом выступали трудящиеся массы страны. Плодотворную работу в этом направлении проводила КПГ, поддерживаемая прогрессивными общественными организациями, профсоюзами и частью местных организаций СДПГ. Весомый вклад в дело взаимопонимания двух народов внесли своими творениями, публичными выступлениями прогрессивные немецкие писатели И. Бехер, Э. Вайнерт, В. Бредель, Л. Ренн, А. Зегерс, Г. Мархвица, драматург Ф. Вольф.

В начале 1930 г. в связи с активизацией антисоветски настроенных кругов в различных городах Германии были проведены массовые митинги и демонстрации сторонников добрососедских отношений с Советским Союзом. В Эссене состоялась конференция "Союза друзей СССР"¹⁵ . В феврале 1930 г. группа прогрессивных общественных деятелей опубликовала призыв, обращенный к правительству и всему немецкому народу, в котором предостерегала от опасного поворота событий в сторону разрыва отношений с СССР. "Молчать в этот момент, - заявляли авторы призыва, - значит взять на себя вину в развязывании новой мировой войны. Мы не хотим, чтобы на нас лежала ответственность за это. Мы считаем своим долгом перед всей общественностью выступить против односторонней обработки общественного мнения в русском вопросе и предотвратить катастрофу, перед которой мы, по всей вероятности, стоим"¹⁶ .

Большое число сторонников добрососедских отношений с Советским Союзом имелось и в буржуазных, в том числе правобуржуазных, партиях. Хотя в них сильные позиции занимали приверженцы западной ориентации, никто (одни из соображений дипломатических, другие - руководствуясь реалистическим подходом к оценке положения, в котором находилась страна) не предлагал отказаться от политических и особенно экономических контактов с Советским Союзом. Весьма характерными с этой точки зрения были дебаты по внешней политике, развернувшиеся летом 1930 г. в рейхстаге. Они убедительно показали, что не только коммунисты, но и буржуазные партии решительно выступают за развитие советско-германских отношений в пользу углубления сотрудничества двух государств. Министр иностранных дел Курциус хотя и пытался объяснить ухудшение отношений между СССР и Германией ссылками на "коммунистическую деятельность", якобы инспирируемую из Советского Союза, на вымышленные "религиозные преследования" в СССР и т. п. (в этом его поддержал ряд представите-

¹⁵ "Die Rote Fahne", 28.III.1930.

¹⁶ Цит. по: А. Ахтамзян. Указ. соч., стр. 254.

стр. 66

лей правых партий), главный вывод его речи сводился к тому, что отношения с Советским Союзом - важный фактор германской внешней политики и что решение спорных проблем возможно лишь путем переговоров в рамках согласительной процедуры. Большинство депутатов отмечали жизненную важность нормализации отношений с Советским Союзом, высказывались за углубление экономических связей. Депутат от католической партии Центра В. Шрейбер назвал отношения с Россией "жизненно важными" и призвал правительство подойти к ним с позиций реализма. Депутат от народной партии Р. Рейнбабен говорил: "Ввиду создавшегося торгового и экономико- политического положения в Германии мы должны подумать о том, чтобы еще больше способствовать развитию хозяйственных связей с Россией"¹⁷ . Депутат от национальной партии О. Гетч предостерег от вступления Германии в антисоветский фронт, что, по его словам, нанесло бы вред национальным интересам Германии. Решительно протестовали против антисоветских происков реакционных кругов коммунисты¹⁸ . Правые социал-демократы также высказывались в пользу улучшения и углубления связей с Советским Союзом.

Призыв к расширению этих связей отнюдь не ограничивался дебатами в рейхстаге. Советник германского посольства в Москве Г. Хильгер в своих воспоминаниях отмечал: "Только в Берлине мне пришлось принять в течение 10 дней свыше 200 представителей фирм; все они хотели знать, какие возможности для их предприятий существуют на советском рынке"¹⁹ . Активизация антисоветских кругов вызвала оживленную реакцию и в прессе. Не только коммунистическая печать, но и буржуазные газеты, выражавшие взгляды известной части торгово-промышленной буржуазии, выступили в поддержку развития советско-германских отношений в духе принципов Рапалло. Так, влиятельная газета правого крыла партии Центра "Kolnische Zeitung" писала: "Необходимо наполнить старые мехи Рапалльского соглашения новым свежим вином и еще раз показать его жизненность"²⁰ . В таком же духе выступали и некоторые другие газеты.

Разумеется, подобного рода взгляды разделялись не всей буржуазной печатью. Не были последовательными в этом отношении и многие из тех газет, которые высказывались в пользу углубления отношений с СССР. Разный подход буржуазной печати к проблеме советско-германских связей отражал неодинаковое отношение к ней со стороны различных кругов торгово- промышленной и финансовой буржуазии Германии. Он ясно свидетельствовал о существенных расхождениях по этому вопросу между реально мыслящими деловыми кругами и реакционными буржуазно-националистическими и нацистскими силами, выступавшими с позиций антисоветизма и антикоммунизма. Однако доминирующим в эти годы был трезвый, отвечавший интересам Германии и Советского Союза подход к проблеме двусторонних экономических и торговых отношений.

Многие промышленные и торговые фирмы подчас сами проявляли инициативу в установлении деловых контактов с советскими представителями и торговыми организациями. В апреле 1929 г. Советский Союз посетила делегация деловых кругов Восточной Пруссии, положительно относившихся к расширению экономических связей с СССР, поскольку через Кенигсберг шли транзитные потоки товаров. 12 апреля делегацию принял нарком внешней и внутренней торговли СССР А. И. Микоян. В "Отчете о поездке в Россию", представленном прусскому пра-

¹⁷ "Verhandlungen des Reichstags". Bd. 428, S. 5848 - 5849.

¹⁸ Ibid., S. 5865, 5829, 5888.

¹⁹ G. Hilger. Wir und Kjemi. Frankfurt am Main. 1956, S. 231 (цит. по: А. Ахтамзян. Указ. соч., стр. 284).

²⁰ "Kolnische Zeitung", 27.IV.1930.

стр. 67

вительству, отмечалось, что делегации в Москве был оказан хороший прием, и признавалось, что "господствующая в настоящее время в СССР система преодолела состояние самого ужасного хаоса, какого не знала ни одна страна в мировой истории нового времени, и установила в стране порядок"²¹ . Большой интерес у многих промышленников вызвало в то время строительство металлургического комбината в Магнитогорске. Такие известные фирмы, как "Сименс-бауунион", "АЭГ", "Сименс - Шуккерт", "Крупп", "Ферейнигте штальверке" и "Бергбау Тиссен", выразили готовность принять участие в разработке проекта и строительстве комбината²² .

Подобного рода контакты приводили к расширению экономических связей. Ряд крупных фирм, и среди йих - "АЭГ", "Сименс- Шуккерт", "Штарк", приобретал советскую нефть, лесоматериалы, резиновые изделия. В 1930 г. СССР поставлял в Германию 50% всего импортируемого марганца, 47,2% льна, более 30% пушнины. Если в 1929 г. из Советского Союза было вывезено 1,6 млн. т различных товаров, то в 1930 г. - более 2,5 млн. тонн²³ . Что касается экспорта германских товаров в СССР, то он занял в 1930 г. второе (после США) место. Если в 1929 г. он составлял 395 тыс. т, то в 1930 г. достиг уже 511 тыс. тонн. Главными статьями вывоза были машины и оборудование. Советские заказы составляли более 50% оборота некоторых фирм, а для фирм, поставлявших турбины, - почти 70%. Такие предприятия, как "Ферейнигте обершлезише хюттенверке" или сталелитейные заводы Беккера, были обеспечены советскими заказами на многие месяцы и могли не только не увольнять рабочих, но и набирать новых²⁴ . В ноябре 1930 г. Союз германских машиностроителей открыто заявил министерству экономики, что "торговля с русскими становится в настоящее время абсолютно необходимой", так как предприятия могут стать перед альтернативой: "либо принять русские заказы, либо увольнять рабочих"²⁵ . И заказы повсеместно принимались и выполнялись. Как сообщало министерство экономики, з январе 1931 г. "целые предприятия машиностроительной промышленности были заняты на 80 - 100% выполнением русских заказов"²⁶ .

Инициативы деловых промышленных кругов и наступившее летом 1930 г. некоторое потепление в советско-германских отношениях привели к тому, что в результате состоявшихся в это время переговоров был рассмотрен ряд вопросов и взаимных претензий. В опубликованном одновременно в Москве и Берлине коммюнике, получившем широкий международный резонанс, указывалось, что "принципиальное различие обоих государств не должно явиться препятствием к дальнейшему плодотворному развитию их дружеских отношений"²⁷ .

О том, как общественность Германии встретила переговоры и принятое сторонами коммюнике, ярко свидетельствуют материалы, опубликованные на страницах газет. Положительные отзывы о переговорах поместили почти все германские газеты, в том числе и промышленно-торговых кругов. Так, орган умеренно-либерального направления рейнской монополистической буржуазии считал, что переговоры "должны привести к далеко идущему политическому сближению"²⁸ . "Frankfurter Zeitung" отмечала, что "обе стороны решительно настроены поддержи-

²¹ Цит. по: А Ахтамзян. Указ. соч., стр. 239 - 240.

²² Там же, стр. 252.

²³ А. Е. Иоффе. Указ. соч., стр. 261.

²⁴ Там же; "Deutsche Allgemeine Zeitung", 12.XII. 1930; "Berliner Tageblatb, 21.I.1931.

²⁵ "Deutsches Zentralarchiv Potsdam. Reichswirtschaftsministerium (далее - DZA), N 12663, Bl. 297.

²⁶ С. В. Никонова. Указ. соч., стр 284.

²⁷ "Внешняя политика СССР". Т. III. M. 1945 стр. 432.

²⁸ "Vossische Zeitung", 14.VI.1930.

стр. 68

вать дружественные отношения"²⁹ . "Kolnische Zeitung" делала вывод, что коммюнике "должно восстановить обстановку доверия между двумя государствами и ее закрепить"³⁰ . 16 апреля 1930 г. началась сессия советско-германской согласительной комиссии. По большинству обсуждаемых вопросов было достигнуто взаимопонимание.

Значение нормальных советско-германских отношений не исчерпывалось пользой, получаемой этими странами от развития экономических и торговых связей между ними. Большое положительное влияние они оказывали и на политический климат Европы. Примером может служить позиция Советского Союза и Германии относительно выдвинутого в 1929 г. министром иностранных дел Франции А. Брианом плана создания "пан-Европы" - союза капиталистических стран, направленного своим острием против СССР и рассчитанного на установление руководящего положения Франции в Европе. Последовательная борьба СССР против этого реакционного плана, позитивные советские предложения, поддержанные Германией и рядом других государств, обострившиеся противоречия в лагере капиталистических стран привели к срыву антисоветских замыслов и краху плана "пан-Европы".

Советско-германские экономические связи продолжали развиваться и в 1931 году. Заинтересованность деловых кругов Германии в расширении этих связей привела к тому, что крупнейшие промышленные концерны ответили безоговорочным согласием на предложение Советского правительства прислать своих представителей в Москву для выяснения возможности размещения новых крупных заказов (на сумму 300 млн. марок)³¹ . Министерство иностранных дел Германии вознамерилось воспротивиться этой поездке, но промышленники не посчитались с ним. "Нельзя упускать возможностей, которые предоставляет Россия, -подчеркивала "Kolnische Zeitung". - Промышленность и торговля рассчитывают получить в этом деле поддержку нашей дипломатии и банков. Политические взгляды беспокоят деловой мир лишь во вторую очередь"³² . 28 февраля 1931 г. в Москву прибыла делегация, в составе которой были представители от наиболее крупных германских фирм³³ . "Это была действительно исключительно представительная делегация, - вспоминает германский посол в СССР Г. Дирксен. - "Крупп", "АЭГ", "Сименс", "Демаг", "Клекнер", "Борзиг", самые влиятельные фирмы сталелитейной, железоделательной, электротехнической и станкостроительной промышленности послали своих самых выдающихся представителей"³⁴ .

28 февраля делегация была принята председателем ВСНХ Г. К. Орджоникидзе. В результате состоявшихся переговоров 10 марта 1931 г. было подписано коммюнике, в котором говорилось, что "переговоры между председателем ВСНХ СССР и германскими промышленниками, касавшиеся устранения препятствий в экономических взаимоотношениях и обсуждения вопроса расширения и углубления взаимных хозяйственных отношений, привели к результату, удовлетворяющему обе стороны". Было, в частности, решено обеспечить проведение "дополнительных поставок для СССР, размещаемых в кратчайший срок в Германии"³⁵ . В итоге реализации этого решения Советский Союз разместил на германских предприятиях в период с 1.5 апреля по 31 авгу-

²⁹ "Frankfurter Zeitung", U.VI.1930.

³⁰ "Kolnische Zeitung", 14.VI.1930.

³¹ А. Ахтамзян. Указ. соч., стр. 263.

³² "Kolnische Zeitung", 8.II.1931.

³³ Делегацию возглавлял крупный промышленник, член партии Центра П. Клекнер, глава фирмы "Клекнер".

³⁴ H. von Dirksen. Moskau, Tokyo, London. Erinnerungen und Betrachtungen zu 20 Jahren deutscher Aussenpolitik. 1919 - 1939. Stuttgart. 1950, S. 109.

³⁵ "Внешняя политика СССР". Т. III, стр. 484; "Известия", 10.III.1931.

стр. 69

ста 1931 г. дополнительные заказы на сумму в 300 млн. марок³⁶ . Как отмечала "Die Rote Fahne", в результате этого шага 250 тыс. человек получили работу³⁷ .

Даже некоторые буржуазные газеты начали подсчитывать, сколько безработных получат возможность трудиться благодаря советским заказам. Близкая к демократической партии "Berliner Tageblatt", представлявшая интересы промышленной и торговой буржуазии, назвала цифру-175 тыс., а газета левого направления "Berlin am Morgen" - 300 тыс. человек³⁸ . Подавляющее большинство газет высоко оценило итоги этой поездки промышленников в Москву. Орган крупной промышленной буржуазии "Deutsche Allgemeine Zeitung" отмечала, что "торговля с Россией остается реальным фактором, с которым должен считаться каждый реально мыслящий в политике человек", и что, если Германия откажется от деловых сделок с СССР, их немедленно заключат другие страны³⁹ . "Vossische Zeitung" констатировала, что после поездки промышленников в СССР имело место связанное с нею повышение курса акций. Особенно заметно оно было в отношении ценных бумаг машиностроительных, горнопромышленных и строительных предприятий⁴⁰ . Даже многие из тех представителей деловых кругов, которые до этого были решительными противниками установления взаимовыгодных отношений с Советской Россией, убедились в том, что поправить дела в германской экономике может только сотрудничество с Советским Союзом. Об этом писал, в частности, сотрудник германского министерства иностранных дел Хенке послу в СССР Дирксену⁴¹ .

Лишь некоторые, близкие к правительству газеты, не отрицая серьезного значения советских заказов для Германии, предлагали не связывать развитие торговли с улучшением политических отношений между двумя странами и видели в поездке промышленников одну лишь деловую сторону⁴² . Но такая позиция не была в то время популярной.

С течением времени все большее число представителей деловых кругов приходило к выводу о выгодности и экономической необходимости тесных торгово-промышленных связей с СССР, со страной, располагавшей для этого неисчерпаемыми возможностями. "Berliner Tageblatt" отмечала в начале 1932 г.: "Советский Союз был в 1931 г. лучшим покупателем наших машин, в то время как другие европейские индустриальные страны показали пониженную способность закупки германских средств производства"⁴³ . Мысль, выраженная газетой, подтверждалась и официальной статистикой. В специальной записке советского полпредства в Берлине от 14 августа 1931 г. приводятся данные, особенно убедительно показывающие ускорявшийся рост советских заказов. В 1929 г. они достигали 447 млн. марок, в 1930 г. - 569 млн., в первом полугодии 1931 г. -500 млн. марок, всего за 1931 г. -800 млн. марок⁴⁴ .

Многие крупные предприятия могли функционировать лишь благодаря советским заказам. Германский генеральный консул в Данциге сообщал в конце октября 1931 г. Дирксену: "Можно прямо сказать, что верфь "Шихау", оздоровление которой было проведено большими

³⁶ ДВП. Т. XIV. М. 1968, стр. 246 - 248.

³⁷ "Die Rote Fahne", 15.VI.1931.

³⁸ "Berliner Tageblatt", 11.III. 1931; "Berlin am Morgen", 8.III.193I.

³⁹ "Deutsche Allgemeine Zeitung", 12.III.1931.

⁴⁰ "Vossische Zeitung", 11.III.1931.

⁴¹ DZA Potsdam, Nachlass Dirksen, Bd. 7, Bl. 192.

⁴² "Deutsche diplomatisch-politische Korrespondenz", 11.III.1931; "Kolnische Zeitung", 14.III.1931.

⁴³ "Berliner Tageblatt", 19.I.1932.

⁴⁴ А. Ахтамзян. Указ. соч., стр. 266.

стр. 70

усилиями, неизбежно в ближайшее время должна была бы закрыть свои ворота, если бы она не получила русских заказов"⁴⁵ . В Галле директор машиностроительного завода "Вегелин Хюбнер А. Г." Кальтгоф, исходя из своей антикоммунистической позиции, вначале выступал против принятия советских заказов. С наступлением кризиса уже в 1929 г. он сам проявил инициативу в установлении контакта с советским торгпредством и в ходе состоявшихся в дальнейшем переговоров согласился на предложения советской стороны в отношении условий платежа и поставок. Общая сумма советских заказов для этого завода составила в 1931 г. 2,3 млн. марок⁴⁶ . В результате все рабочие и служащие указанного предприятия были обеспечены работой. В начале 1932 г. Объединение саксонских промышленников обратилось с письмом к правительству, которое заканчивалось следующими красноречивыми словами: "Русские заказы являются для крупных отраслей саксонской металлопромышленности последним средством спасения, за которое хватается утопающий"⁴⁷ . Оценивая значение советско- германского сотрудничества для Германии, "Die Rote Fahne" справедливо указывала: "Экономический кризис в Германии был бы еще глубже, а безработица еще значительнее, если бы страна победоносного социализма не дала германским трудящимся работы и хлеба"⁴⁸ . Неоспоримость этого признают ныне и многие западногерманские историки (Г. Раш, Д. Поссер, П. Ноак и др.).

Торгово-экономические связи между СССР и Германией могли бы развиваться более успешно, если бы не существовало создаваемого германской стороной несоответствия между быстро возраставшим советским импортом из Германии и сокращавшимся экспортом из СССР в Германию. Советский экспорт сельскохозяйственных продуктов вновь наталкивался на продиктованный интересами крупных землевладельцев протекционизм германского правительства - высокие таможенные тарифы на ввозимую пшеницу, ячмень, горох, лес, сахар и т. д. В результате такой политики только в 1931 г. пассивное сальдо торгового баланса СССР с Германией составило 1,2 млрд. рублей⁴⁹ . В итоге переговоров в Берлине 22 декабря 1931 г. германская сторона по настоянию представителей СССР согласилась на незначительные таможенные льготы для советских товаров и обязалась содействовать дополнительному ввозу 100 тыс. т ржи⁵⁰ . Однако ратификация этого соглашения так и не была осуществлена. И впредь советский экспорт неизменно наталкивался на различного рода препятствия, воздвигаемые германскими властями. Осенью 1931 г. состоялась вторая сессия советско-германской согласительной комиссии, разрешившая некоторые практические вопросы.

В 1932 г. советско-германские отношения снова осложнились, что являлось прямым результатом усиливавшейся реакционной политики правящих кругов страны, следствием роста влияния нацистской партии. В марте 1932 г. террористы, связанные с контрреволюционными кругами в Польше, совершили покушение на германского посла в Москве Дирксена. Наемник, полагая, что стреляет в посла, ранил советника германского посольства фон Твардовски. Даже по признанию самого Дирксена, сделанному им в донесении в Берлин, это был заранее под-

⁴⁵ Там же, стр. 271.

⁴⁶ G. Gorski. Das "rote Halle" an der Seite der Sowjetunion. Halle. 1968, S. 168.

⁴⁷ Цит. по: "Рапалльский договор и проблема мирного сосуществования". Материалы научной конференции, посвященной 40-летию Рапалльского договопа (25 - 28 апреля 1962 г.). М. 1963, стр. 137.

⁴⁸ "Die Rote Fahne", 8.XU931.

⁴⁹ "Внешняя торговля капиталистических стран. Статистический справочник 1929 - 1936 гг.". М. -Л. 1937, стр. 140.

⁵⁰ Там же; J. Kuczynski, G. Willkowski. Die deutsch-russischen Handels- beziehungen in den letzten 150 Jahren. B. 1947, S. 73.

стр. 71

готовленный акт, имевший целью вызвать внешнеполитические осложнения для СССР.

В середине 1932 г. участились провокационные антисоветские выпады нацистской прессы (газеты "Angriff" и др.). В Кенигсберге имело место нападение полиции на советское генеральное консульство. Действия нацистов, направленные против советских представителей в Германии, не пресекались властями. Канцлер Брюнинг фактически отказался отметить десятилетнюю годовщину Рапалльского договора, опасаясь вызвать недовольство западных держав, от которых правящие круги Германии добивались получения согласия на "равенство прав" на вооружение. На Женевской конференции 1932 г. по разоружению германские представители пытались склонить французскую делегацию к заключению антисоветского экономического и политического соглашения. Правительство Брюнинга и сменившее его правительство Ф. Па- пена проводили курс на дискриминацию Советского Союза в области внешней торговли. По-прежнему не было принято никаких мер для снятия ограничений на советский экспорт в Германию, вследствие чего Советский Союз вынужден был оплачивать значительную часть германского экспорта в СССР золотом и девизами. Германская сторона оставалась глуха к предложениям советских органов внешней торговли об увеличении поставок нефти, леса и сельскохозяйственной продукции⁵¹ .

Но даже в этих условиях линия на полный отход от Рапалльского договора не получила в Германии своего закрепления вплоть до установления фашистской диктатуры. Следуя антисоветскому курсу, правящие круги Германии, однако, не решались пойти на разрыв советско-германских отношений, так как, во-первых, не хотели терять "советский козырь" в торге с западными державами по вопросу отмены версальских установлений, во-вторых, по-прежнему не могли не считаться с соображениями экономической заинтересованности Германии в сохранении и расширении торговых связей с СССР.

Советский Союз делал все от него зависящее, чтобы не допустить срыва рапалльского курса. И. В. Сталин в интервью немецкому писателю Э. Людвигу заявил от имени Советского правительства, что СССР, как и прежде, будет проводить дружественную политику в отношении Германии⁵² . 12 декабря 1932 г. состоялась беседа Литвинова с министром иностранных дел Германии К. Нейратом, в которой народный комиссар иностранных дел еще раз подтвердил, что Советский Союз ставит одной из главных целей внешней политики поддержание хороших отношений с Германией. Имеется большое количество других фактов, свидетельствующих о последовательном и целеустремленном курсе (^ССР на упрочение советско-германских политических и экономических связей.

Нельзя было сбрасывать со счетов и мнение широких кругов общественности в Германии, активно выступавших за развитие сотрудничества с Советским Союзом. Сохранения и упрочения нормальных отношений с СССР требовали не только коммунисты, трудящиеся, но и многие представители буржуазных деловых кругов. Мотивы и причины таких действий были различными, но общим было стремление не допустить разрыва отношений, поддерживать и углублять контакты между обоими государствами. Мнение широких общественных кругов ясно выразили многие газеты в материалах, посвященных десятилетию Рапалльского договора. Вокруг этой даты развернулась оживленная дискуссия. Девять крупнейших газет выступили в апреле 1932 г. со статьями, в которых излагали речь Литвинова, произнесенную в Женеве

⁵¹ А. Ахтамзян. Указ. соч., стр. 272.

⁵² И. В. Сталин. Соч. Т. 13. М. 1951, стр. 117.

стр. 72

по случаю 10-й годовщины договора⁵³ . "Die Rote Fahne" напечатала полный текст этой речи, сопроводив ее большой редакционной статьей. Вся буржуазная пресса высоко оценила значение отношений СССР и Германии в духе Рапалльского договора и осуждала линию правительства на замалчивание десятилетия этого важного события. "Berliner Tageblatt", публиковавшая в течение ряда лет материалы, содержавшие антисоветские измышления, поместила статью "10 лет Рапалльского договора", в которой приводились доказательства в пользу того, что благодаря этому договору Германия смогла укрепить свои международные позиции и добиться успехов в своей внешней политике⁵⁴ . Экономическую выгоду отношений с Советским Союзом подчеркнула газета "Berliner Borsenkurier": "Россия сегодня стала основным по объему покупателем германских промышленных товаров. Сельское хозяйство также косвенно получает выгоду от экспорта германских товаров в Россию. Без этого экспорта безработица стала бы еще больше и сбыт сельскохозяйственной продукции упал бы еще значительнее"⁵⁵ .

Многие газеты выступали за увеличение советского экспорта в Германию, обосновывая это тем, что сокращение его отрицательно сказывается на германском экспорте в СССР⁵⁶ . Даже обычно крайне враждебная по отношению к СССР "Deutschland" вынуждена была признать как успешный ход индустриализации СССР, так и огромное ее значение для развития германского экспорта. Касаясь, в частности, проблемы сбыта продукции станкостроительной промышленности, газета сообщала, что германский экспорт станков в СССР увеличился с 10,6 млн. марок в первом полугодии 1929 г. до рекордной цифры 89,5 млн. марок в первой половине 1932 г., то есть почти на 750%. в то время как экспорт станков в другие страны за это время упал приблизительно на 2/3 - с 89,3 до 30,6 млн. марок. Соответственно этому удельный вес СССР в общем германском экспорте станков увеличился с 10,6% в 1929 г. до 18,5% в 1930 г., 33,6% - в 1931 г. и 74,5% - в 1932 году⁵⁷ .

Выступления печати в пользу укрепления советско-германских отношений продолжались в течение всего 1932 года. Наибольшее число их относится к осени этого года. Почти все газеты подчеркивали, что нормальные отношения с СССР способствуют достижению Германией независимости в отношениях с Англией, Францией и другими западными странами. "Большое политическое значение Рапалльского договора состояло и состоит теперь в том, - отмечала "Berliner Borsenzeitung", - что заключение договора явилось первым шагом на пути к достижению внешнеполитической самостоятельности Германии"⁵⁸ . "Kolnische Zeitung" выразила свое отношение к этой проблеме в форме вопроса-напоминания, обращенного к правительству Папена: "Не может ли оно вспомнить о наличии "русской карты" в своей игре?" ⁵⁹ . Несколько позже та же газета констатировала: "Потрясение Версальской системы (имелись в виду план Юнга и договоры СССР о ненападении с Францией и Польшей. - В. К.) создает новую ситуацию не только во взаимоотношениях Германии со странами-победительницами, но и новую ситуацию для идеи Рапалло. Подписавшие Рапалльский

⁵³ "Vossische Zeitung", "Weser Zeitung", "Berliner Tageblatt", "Deutsche Allgemeine Zeitung", "Berliner Borsenzeitung", "Hamburger Nachrichten", u. a. 16, 17.IV.1932.

⁵⁴ "Berliner Tageblatt", 16.IV.1932.

⁵⁵ "Berliner Borsenkurier", 16.VI. 1932. Цит. по: А. Ахтамзян. Указ. соч., стр. 271.

⁵⁶ "Документы и материалы кануна второй мировой войны". Т. II. М. 1948, стр. 233-239

⁵⁷ "Deutschland", 30.VI.1932.

⁵⁸ "Berliner Borsenzeitung", 6.XI.1932.

⁵⁹ "Kolnische Zeitung". 22.X.1932.

стр. 73

договор страны должны позаботиться о том, чтобы их связи постоянно оживлялись"⁶⁰ . Подробно эта идея была развита в статье, опубликованной в "Berliner Borsenzeitung". В ней, в частности, говорилось: "Дружественные отношения между двумя странами можно рассматривать как прочные, поскольку они соответствуют реальным интересам обеих сторон. Это в полной мере соответствует традиционным германо-советским взаимоотношениям. Как для Германии, так и для СССР "рапалльская политика"... была важнейшей составной частью их стремлений, направленных на обеспечение мира в Восточной Европе. Поэтому мы не имеем оснований опасаться, что наши отношения с СССР прекратятся. Отношения СССР с нами имеют... по меньшей мере такое же значение, как для нас отношения с СССР... Для нас рапалльская политика образует необходимое равновесие"⁶¹ . Та же газета вновь подчеркнула экономическую выгоду для Германии отношений с Советской страной. В статье, посвященной Рапалльскому договору, она отмечала, что его значение "выходит далеко за пределы его содержания". По заключению автора статьи, договор явился основой для развития товарооборота между обеими странами, который стал особенно необходим в связи с углублением экономического кризиса⁶² .

В пользу поддержания нормальных отношений с СССР выступали также и некоторые видные представители военных кругов. Так, например, близкий к народной партии генерал Г. Сект в книге, опубликованной еще в 1931 г., отмечал, что "наше положение между Францией и Польшей принуждает нас стремиться к продолжительным контактам и возможным соглашениям с Россией, чтобы не попасть в полную зависимость от Запада". Вместе с тем он подчеркивал, что такие соглашения помогают улучшить подорванное кризисом экономическое положение страны⁶³ .

Все это не могло не сказаться на политике официальных кругов Веймарской республики по отношению к Советскому Союзу, на состоянии двусторонних экономических связей. 15 июня 1932 г. представителями обоих государств было подписано новое торговое соглашение о взаимных поставках товаров и германских кредитах Советскому Союзу. СССР сделал заказ на прокатное оборудование объемом в 350 тыс. тонн. Германская сторона решила на более благоприятных условиях вопрос о кредитах. Комментируя соглашение о советских заказах, "Berliner Borsenzeitung" делала вполне обоснованный вывод: "Германская металлопромышленность существует в основном за счет русских заказов"⁶⁴ . В том же месяце германское министерство иностранных дел направило инструкцию сотрудникам своего посольства в Москве, в которой говорилось, что политика Германии относительно России основывается на Рапалльском договоре 1922 г. и Берлинском договоре 1926 года. "Хорошие германо-русские отношения, - говорилось в инструкции, - имеют большое значение для немецкой политики и экономики"⁶⁵ .

Таким образом, несмотря на общее усиление антисоветской направленности политики правительства последних лет Веймарской республики, объективные условия этих лет (мировой экономический кризис, бремя репараций, ограничительные установления Версальского договора), движение народных масс за развитие и укрепление советско-германских отношений и настойчивые требования влиятельных деловых промышленно-торговых кругов страны, заинтересованных в экономиче-

⁶⁰ "Kolnische Zeitung", 29.XI.1932.

⁶¹ "Berliner Borsenzeitung", 30.XI.1932.

⁶² "Berliner Borsenzeitung", 6.XI.1932.

⁶³ H. von Seeckt. Wege deutscher Aussenpolitik. Leipzig. 1931, S. 15 - 16, 27.

⁶⁴ Цит. по: J. Kuczynski, G. Willkowski. Op. cit., S. 74 - 76.

⁶⁵ А. Е. Иоффе. Указ. соч., стр. 267.

стр. 74

ских связях с СССР, вынуждали ее правящие верхи не отказываться от советско-германского сотрудничества. Поэтому если политические отношения временами резко ухудшались, то экономические связи не только не прекращались, но, как правило, укреплялись. По итогам торгового оборота за первую половину 1932 г. вывоз германских товаров в СССР увеличился с 262 млн. марок в первой половине 1931 г. до 356 млн. в первой половине 1932 года. В германском экспорте Советский Союз переместился со второго места на первое. В 1930 г. на долю Германии приходилось 23,7% советского импорта, в 1931 г. - 37,2%, а в 1932 г. - уже 46,5%⁶⁶ . По отдельным видам продукции советские заказы охватывали 70 - 90% предназначавшихся для вывоза изделий, среди которых большое место принадлежало паровым и газовым турбинам, прессам, кранам, различным машинам и т. п. Согласно советской оценке, в 1932 г. выполнением советских заказов в Германии было за.нято около 300 тыс. рабочих⁶⁷ .

Сомнения скептиков в целесообразности расширения торгово-экономических связей с СССР были опровергнуты самой жизнью. Несмотря на противодействие антисоветски настроенных кругов, германский экспорт в СССР с 1929 по 1932 г. возрос на 176,8%, в то время как экспорт во Францию, Голландию и Англию сократился соответственно до 51,6%, 46,8% и 34,3% ⁶⁸ . Объем торговли мог бы быть и большим, но германские правящие круги, следуя требованиям реакционных сил страны, стали на путь искусственного ограничения ввоза советских товаров и тем самым поставили определенную преграду дальнейшему расширению экономического сотрудничества. В 1929 - 1932 гг. в Германии было немало охотников добиться соглашения с Западом ценой ухудшения отношений с СССР. Однако в конечном счете, хотя и не без колебаний и внутренней борьбы, трезво взвесив реальные факты, правящие круги вплоть до 1933 г. оставались в основном на позициях нормальных отношений с Советским Союзом.

Важную роль при этом сыграло общественное мнение широких кругов населения Германии. Характеризуя позицию народных масс, Дирксен писал: "Общую точку зрения среднего немца в отношении России можно резюмировать в следующих словах: "Когда мы находились с русскими в хороших отношениях, это было хорошо для обеих стран, когда мы враждовали - обе стороны страдали от этого в равной степени"⁶⁹ . Видный германский дипломат граф У. Брокдорф-Рантцау, касаясь вопроса об отношении прогрессивной общественности Германии к советско-германскому сотрудничеству, подчеркивал, что "немецкий народ умеет высоко ценить свободный, обеспеченный дружбой доступ на восток". Если Германия и Советский Союз будут взаимно поддерживать друг друга, считал он, то это пойдет только на пользу обоим народам⁷⁰ .

Анализируя отношения Германии и Советского Союза времен Веймарской республики и сопоставляя их с крепнущими многосторонними связями между СССР и ФРГ наших дней, нельзя не вспомнить слова Г. В. Чичерина, который в одном из своих выступлений сказал: "Экономически Германия и Советская республика настолько восполняют одна другую, что объективные экономические условия заставляют их держаться экономической политики тесного сотрудничества"⁷¹ . За годы,

⁶⁶ "Торговые отношения СССР с капиталистическими странами". М. 1938, стр. 141.

⁶⁷ А. Ахтамзян. Указ. соч., стр. 271.

⁶⁸ Там же, стр. 261.

⁶⁹ H. von Dirksen. Op. cit., S. 61.

⁷⁰ "Рапалльский договор и проблема мирного сосуществования", стр. 263 - 264.

⁷¹ Г. В. Чичерин. Статьи и речи по вопросам международной политики. М. 1961, стр. 356.

стр. 75

истекшие со времени, когда были произнесены эти слова, положение существенно изменилось, но остается в силе главный вывод, содержащийся в высказывании выдающегося советского дипломата. В период Веймарской республики Советский Союз только развертывал социалистическую индустриализацию и был заинтересован в установлении стабильных экономических связей с такой высокоразвитой капиталистической страной, как Германия. Ныне Советский Союз - могущественная индустриальная держава. Его отношения с ФРГ стали отношениями двух высокоразвитых промышленных стран. Несмотря на различие социальных систем, обе страны, как и прежде, заинтересованы в укреплении взаимовыгодных связей, начало которым в 20-х годах положили Рапалльский договор и последующие соглашения между СССР и Германией.

Опыт осуществления рапалльской политики дал убедительное подтверждение вывода основателя Советского государства В. И. Ленина о возможности и необходимости мирного сосуществования государств с различным социально- экономическим строем. Анализ этого опыта свидетельствует о взаимной выгоде нормальных отношений между государствами независимо от их общественных систем, о необходимости упрочения этих отношений во имя мира и безопасности народов.

Постоянный адрес данной публикации: