Под таким названием прошла 12 - 14 мая с. г. межгородская конференция, организованная Центральным советом философских (методологических) семинаров при Президиуме АН СССР, Научным советом АН СССР по комплексной проблеме "Экономические закономерности развития социализма и соревнования двух систем", Институтом философии АН СССР и Московским городским советом философских (методологических) семинаров Дома политического просвещения МК и МГК КПСС. В ней приняли участие историки, философы, экономисты и юристы научно- исследовательских учреждений и вузов ряда городов, специализирующиеся по теории социально- экономических формаций и перехода от одной формации к другой, а также специалисты других профилей.

Конференция открылась вступительным словом чл.-корр. АН СССР С. Р. Микулинского, охарактеризовавшего значение рассматриваемой проблематики в свете обострения идеологической борьбы двух систем. Затем на пленарном заседании были заслушаны доклады: акад. А. М. Румянцев. Современная эпоха - эпоха перехода от капитализма к коммунизму; Ю. К. Плетников. Общественное развитие как естественноисторический процесс; В. В. Куликов. Общее и особенное в смене способов производства; В. Н. Шевченко. Теория общественно-экономических формаций и анализ неравномерности общественного развития; В. Ж. Келле. История общества как процесс индивидуального развития человека; Н. А. Симония. Проблема переходного периода в формационном развитии Востока.

Далее работа конференции проходила в двух секциях: философской ("Проблемы социального познания") и историко-экономической ("Смена стадий общественного развития, проблема переходных периодов и переходных общественных отношений"). Для историков наибольший интерес представляли выступления во второй секции, где были обсуждены доклады, не только предусмотренные программой, но и предложенные дополнительно в ходе заседаний, а также развернулся творческий обмен мнениями по ряду вопросов.

Одним из таких вопросов является "обязательность" формаций. Э. Н. Лооне (Тарту) обобщил случаи пропуска известных марксизму формаций народами земного шара, показав два основных варианта: в результате саморазвития и в результате перенятия иной формации у другого народа. Второй вариант, в свою очередь, допускает возможности - добровольную, когда имеется руководящая таким переходом авангардная партия и обеспечена помощь со стороны более передового народа, и насильственную, осуществляемую в ходе завоевания страны и последующей перестройки бытующих в ней укладов. Имеется необходимость более глубокого теоретического исследования одновременно трех категорий, относящихся к такому пропуску: формаций исходной, пропускаемой и достигаемой. Даже если пропускается только одна формация, то и в этом случае вместо обычной революции имеет место как бы "двойная" революция, которая переносит общество сразу на две эпохи вперед. Между тем особенности именно таких "двойных", "тройных" и т. п. революций слабо исследованы ¹ .

¹ Здесь докладчик развивает точку зрения, которую он начал формулировать значительно раньше (Лооне Э. Н. Методологические заметки о теории общественно-экономических формаций. - Ученые записки Тартуского университета. Труды по философии, 1969, т. XII, вып. 225).

стр. 113

Сущность перехода от одной формации к другой на докапиталистических стадиях развития в связи с наличествующими элементами старой и новой формаций охарактеризовала Л. В. Данилова, которая рассмотрела случаи, когда такие элементы нельзя отнести строго к какой-то одной формации ² . Подобная картина возникает при взаимодействии разнотипных обществ, и тогда складываются производные формы, встраивающиеся в новую общественную систему, но не обязательно внутренне присущие ей. Так, в освободившихся странах, втянутых в мировой рынок, их наследие прошлого настолько деформировано включением в новейшие отношения, что некоторые из этих стран целиком становятся на определенное время "производными типами". Возникают синкретические общества, основанные на вторичных и третичных производственных отношениях. Массовое появление производных типов наблюдается, например, с утверждением капитализма, который особенно сильно перестроил структуру отсталых регионов на своей периферии.

Пути конкретных формационных переходов рассматривались в других выступлениях. Четыре из них касались первобытнообщинной проблематики. В. М. Бахта осветил неолитическую революцию как отражение перехода от присваивающей экономики к производящей в процессе овладения охотниками и собирателями земледелием и животноводством и выделил пять факторов, существенно перестраивающих при этом первобытное общество: наличие интервала (земледелец и животновод потребляют добытое не сразу, а с растяжкой во времени, что обусловливает возможность непроизводительной деятельности), возникновение оседлости (заменяет родовые связи территориальными) и цикличности (приводит к функциональному распределению рабочей силы, которое перестраивает социальный механизм), рост производительности труда (появляется избыточная продукция, которая порождает натуральный обмен), расширение спектра деятельности (возникают новые, нехозяйственные сферы общественного труда - административные и духовные). На этой основе развертывается имущественное и социальное расслоение, классовая структура вытесняет родовую.

Полемизируя с В. М. Бахтой, В. А. Шнирельман считает, что в данную схему, в целом приемлемую, надо внести два корректива: при эволюции человечества по этому пути не было совпадения процессов во времени, ибо еще с палеолита действовал закон неравномерности развития разных обществ ³ ; не всегда переход к производящему хозяйству сразу сопровождался прогрессом, ибо порою высокопродуктивное присваивающее хозяйство, например усложненное собирательство, оказывалось более эффективным.

Г. Н. Алимурзаев (Ростов н/Д) возражал против тезиса об имущественном и социальном расслоении именно на вышеупомянутой стадии. Эту стадию он делит на второй и третий этапы начального расслоения: сосредоточение в руках общественной верхушки материальных средств и осуществление ею прямого насилия над соплеменниками. Первый же этап он переносит далее в глубь веков, когда внутри рода шла дифференциация малых семей по природно-биологическим возможностям, а между родами - по принципу своих и чужих ⁴ .

В. П. Илюшечкин обобщил различные формы перехода от бесклассового общества к классовому. Он напомнил, что всякая социальная революция состоит из нескольких последовательных звеньев процесса: переворот в производительных силах, создание экономической базы нового способа производства, перестройка производственных отношений, переворот в общественном сознании, изменение политической надстройки,

² Данное явление может быть связано и с тем обстоятельством, что на всех докапиталистических ступенях социального развития преобладают в производительных силах чисто естественные факторы (Данилова Л. В. Природные и социальные факторы производительных сил на докапиталистических стадиях общественного развития. В кн.: Общество и природа. Исторические этапы и формы взаимодействия. М. 1981, с. 119 - 120).

³ Это справедливо для всех континентов. Например, о такой неравномерности в странах Индокитая см. Чеснов Я. В. Историческая этнография стран Индокитая. М. 1976, гл. I.

⁴ Об экономическом обосновании данной мысли см. Алимурзаев Г. Н. Особенности первобытного производства и его связи с окружающей средой. В кн.: Общество и природа.

стр. 114

а затем показал, как реализовывался этот процесс в ходе самой длительной из таких революций - сословно-классовой, которая завершает собой существование доклассового общества.

Два выступления касались переходных явлений в древней истории стран Востока. Г. Ф. Ильин остановился на оценке современной наукой характера стран Древнего Востока в следующих аспектах: какие там существовали антагонистические классы, какой из них господствовал и в чем здесь отличие от античного мира; каковы основные отличия восточной древности от восточного средневековья, почему пережитки рабства сильнее сохранялись в наиболее отсталых средневековых странах, почему зародившиеся на Востоке "мировые религии" широко распространялись только в средние века и почему Восток отстал в ту эпоху от Европы. Он доказывал на индийских материалах, что единственно верные ответы на эти вопросы может дать только концепция рабовладельческой древности ⁵ , что на Древнем Востоке существовало много настоящих рабов ⁶ и что его производительные силы были гораздо менее развиты, чем в средние века.

Т. В. Степугина пришла к идентичному выводу на китайских материалах: в древнем Китае (период Хань) основную часть непосредственных производителей составляли рабы-нубэй и в частном хозяйстве, и в государственном. Осуществлялось массовое порабощение "по закону" и за долги. Ни арендные ⁷ , ни феодально-крепостнические отношения там не преобладали, а первые феодально-зависимые крестьяне - буцюй и ишикэ появились только в I тыс. н. з., так что и тут можно заметить отчетливую грань между древним, рабовладельческим и средневековым, феодальным обществами ⁸ .

Большой интерес вызвала полемика в связи с вопросом о наличии т. н. единой докапиталистической формации. Е. М. Медведев развивал идею, что имела место как раз последняя, но она была многоукладной и проходила в своей эволюции те стадии, которые в ином истолковании выглядят как самостоятельные формации, а реально суть субформации: рабовладельческая, феодальная или же свойственная "азиатскому способу производства". Правильнее считать эту единую формацию феодальной ⁹ . Ю. М. Кобищанов обосновывал теорию "большой феодальной формации" ¹⁰ . Ей присущи следующие признаки: сочетание мелконатурального и условно-крупного непромышленного производства, рентная форма разделения труда, простая кооперация мелких производителей и эксплуатация их путем внеэкономического при-

⁵ Сейчас - в советской историографии этот взгляд имеет наибольшее число сторонников (см. Никифоров В. Н. Восток и всемирная история. М. 1975, заключение).

⁶ Многие исследователи, однако, считают, что дело заключается вообще не в численности рабов, а в том факте, являлся ли рабский труд определяющим в экономической основе общественного бытия (Конрад Н. И. Запад и Восток. М. 1966, с. 33).

⁷ Опираясь на примерно совпадающие источники, В. П. Илюшечкин доказывает полное преобладание в Китае той поры именно арендных отношений (Илюшечкин В. П. Аренда в системе частнособственнической эксплуатации древнего и средневекового Китая. В кн.: Аграрные отношения и крестьянское движение в Китае. М. 1964; см. также его же. Рентный способ эксплуатации в добуржуазных обществах древности, средневековья и нового времени. М. 1971).

⁸ Идея о наличии названной грани проведена у нас в большинстве общих трудов и учебных пособий (История стран зарубежной Азии в средние века. М. 1970, гл. 1 - 9; Антонова К. А., Бонгард-Левин Г. М., Котовский Г. Г. История Индии. М. 1973, с. 77 - 91, 121 - 131; История Китая с древнейших времен до наших дней. М. 1974, гл. 5, и др.). Но в конкретных исследованиях нередко можно встретить отказ признать существование упомянутой грани (Берзин Э. О. История Таиланда. М. 1973, гл. I - II; Илюшечкин В. П. Проблема второй основной стадии развития общества в свете истории Китая. В кн.: Китай. Общество и государство. М. 1973; Иофан Н. А. Культура древней Японии. М. 1974, с. 36, и др.).

⁹ Более обстоятельное изложение его мнения см.: Медведев Е. М. Генезис феодальной формации в Индии. В кн.: Очерки экономической и социальной истории Индии. М. 1973.

¹⁰ Другая точка зрения сводится к тому, что поиск единой докапиталистической антагонистической формации неправомерен в принципе (Коростовцев М. А. Рабовладельческая формация в свете исторического материализма. В кн.: Проблемы социально-экономических формаций. Историко-типологические исследования. М. 1975, с. 88; Жуков Е. М. Очерки методологии истории. М. 1980, с. 108).

стр. 115

нуждения, иммунитетные нормы, общинно-кастовые системы, параллельное развитие преобладающих феодальных отношений и дополнявших их рабовладельческих, многоукладность экономического базиса ¹¹ .

К. З. Ашрафян, возражая Ю. М. Кобищанову, говорила, что нельзя считать Древний Восток феодальным, равно как в приложении к нему не выдерживают критики также концепции государственно-общинной, политарной, рентной и кабальной формаций; что понятие о последовательной смене рабовладельческой и феодальной формаций остается наиболее научным ¹² , но применительно к Востоку нуждается в обогащении теорией длительного сосуществования элементов восходящих и нисходящих общественных отношений. И. Г. Гавриленко (Горький) предложил решать такие проблемы обязательно на совокупных материалах разных регионов, поскольку всякое общество есть результат сочетания всемирно-исторического процесса и развития конкретной формации ¹³ . Е. Т. Бородин считает, что дискуссия не придет к окончательному выводу, пока не будут выяснены и сопоставлены формы простого воспроизводства общественной жизни (в отличие от расширенного) в разных регионах и в трех аспектах: воспроизводство материальных благ, рабочей силы, производственных отношений.

Рассматривались также переходные явления в конкретных феодальных регионах. А. Я. Шевеленко коснулся трех типов генезиса феодализма: "классического" в Галлии, "восточного" в Индонезии и сугубо специфического на Мадагаскаре, а затем сопоставил их. Галльский вариант знал четыре стадиальных этапа: доримский, романский, "варварский" и собственно раннефеодальный, который членился территориально на четыре подтипа романо-германских (остготский в Провансе, вестготский в Аквитании, бургундский, франкский в Нейстрии) и один романо-бриттский (в Арморике). Индонезийский вариант характеризовался существенно иным соотношением напластований - веддоидо-негритосского, протомалайского, девтеромалайского и индийского, как во времени, так и в пространстве, а также по результатам миграций, их последствий и социального симбиоза. Мадагаскарский вариант, порожденный сочетанием разностадиальных элементов из обществ Индонезии, Индостана, Арабистана и Африки, обладает особенными отличиями. Тем не менее сравнение этих типов по главным чертам развития свидетельствует о непреложности кардинальной линии становления феодализма.

С. Ф. Орешкова характеризовала Османскую империю докапиталистического периода как контактную зону с множеством укладов феодальной формации. В разное время верх брал то один, то другой, причем иногда архаичный господствовал над более передовым, а государство, маневрируя, следило за сохранностью феодальных порядков в целом. Там существовал ряд переходных этапов без стадии развитого феодализма, после чего последовал быстрый развал империи, которая представляла собой пример социально-политического образования "длительной переходности". Л. В. Маркова говорила о слабом использовании историками этнических материалов, иногда существенно меняющих общеисторические выводы, и показала их значение применительно к Османской империи XVIII - XIX вв., где покоренные народы порою были носителями более передового уклада, чем феодальные правители: балканские славяне быстрее турок прогрессировали в капиталистическом направлении, особенно в сферах скотоводства, ремесла и отхожих промыслов.

Видное место на конференции заняла проблематика освободившихся стран. Е. П. Дятел (Свердловск) доказывал, что их материально-техническая база принадлежит еще к докапиталистической системе производительных сил, а форма ее общественного использования - уже к капиталистической (кое-где социалистической)

¹¹ Развернутые доказательства докладчика см.: Кобищанов Ю. М. Аксум. М. 1966; его же. Африканские феодальные общества: воспроизводство и неравномерность развития. В кн.: Африка. Возникновение отсталости и пути развития. М. 1974; его же. Северо-Восточная Африка в раннесредневековом мире. М. 1980.

¹² Ее аргументы на индийском материале см.: Типология развитого феодализма в странах Востока. М., 1975, с. 14 сл.

¹³ Л. Б. Алаев пришел к выводу, что сравнивать надо совокупные материалы не столько на переходных этапах, сколько в уже сложившихся обществах (Алаев Л. Б. К типологии феодализма на Востоке. - Народы Азии и Африки, 1977, N 4, с. 68).

стр. 116

системе производственных отношений, причем торжеству капитализма мешает наличие государственной собственности, а торжеству социализма препятствует привязанность этих стран к мировому капиталистическому рынку. Поэтому их следует выделить в особую категорию стран переходного способа производства. И. В. Алешина полагает, что при определении формации, к которой относятся развивающиеся страны, полезно применять двухэтапный подход. До XIX - XX вв. история передовых стран знала четкое деление на формации, в то время как у отсталых рабовладельческий и феодальный способы производства существовали в нерасчлененном виде, тип же социального организма формировали не они, а внеэкономические факторы (государство, религия, традиции). Империалистическая колониальная экспансия нарушила эту картину. Начались перескоки через естественные стадии развития, возникла разноукладная мозаика. Ныне страны капиталистической ориентации могут приобретать как национальную ориентацию (Бразилия), так и подчиненную (Сингапур, Гонконг). Социалистическая ориентация также имеет варианты в зависимости от того, насколько прочно связаны такие страны с мировой социалистической системой. Таким образом, среди освободившихся стран нарастает формационная дифференциация, и она будет усиливаться по мере дальнейшего их приближения к капитализму или социализму.

М. А. Чешков предлагает, устанавливая формационную принадлежность доколониального, колониального и постколониального обществ развивающихся стран, использовать понятие вторичной формации, охватывающей все классово-антагонистические организмы, и говорить о двух типах таковой: в передовых странах (пятичленная формула развития) и в отсталых. Последний он называет "неартикулированным", устанавливает его признаки (разнородность социальных элементов, господство связей с метрополией и особый вид взаимодействия с ней, определяющая роль внеэкономических отношений) и показывает, как, пользуясь набором этих признаков, следует в различных случаях находить формационную принадлежность в соответствии с тем, какое начало в данной стране сейчас преобладает: коллективистское или собственническое. Таким образом, можно применять и пятичленное деление (первобытнообщинный строй, рабовладельческий, феодальный, капиталистический, коммунистический) и трехчленное (первичная формация, вторичная и коммунистическая) в зависимости от того, какая сторона дела имеется в виду.

Касаясь направления современного развития освободившихся стран, В. Л. Шейнис высказал точку зрения, что к ответу приводит анализ трех факторов: рынка, государственных действий, общественных движений. Фактор рынка играет свою роль в зависимости от того, дотягивает ли он страну до уровня мировых товарно-денежных отношений и формирования современных классов; фактор государства имеет значение главного гаранта, хотя коррегируется тем, какие социальные, этнические, профессиональные и религиозные группы пришли к власти; общественные движения могут вести страну по спирали развития и вверх, и вбок, и назад, и вообще в тупик. Особенно болезненны для таких стран случаи, когда этнический принцип противопоставляется классовому, религиозный - прогрессивной культуре.

Пути становления классов в освободившихся странах детализировал Р. М. Нуреев, считающий, что ключ к пониманию современных черт этих стран лежит в анализе их древней и средневековой истории, адекватной развитию "азиатского способа производства": рабы, зависимые крестьяне и наемные работники всегда были на Востоке дополнительной трудовой силой, а основным классом непосредственных производителей являлись государственные земледельцы и ремесленники. Поэтому и нынешняя политика в этих странах относительно трудящихся должна определяться с учетом восточной специфики их прошлого. А. Л. Громыко говорил о перспективах социалистических революций в данных странах. Е. Г. Шарапова, оценивая соотношение внутренних и внешних условий осуществления социалистической ориентации в этих странах, отвела решающую роль победе народно-демократической революции, в которую может перерасти национально-освободительная революция и которая подготавливает победу диктатуры пролетариата.

В двух выступлениях шла речь о путях перехода стран Центральной и Юго-Восточной Европы к социализму. Г. П. Мурашко придерживается мнения, что

стр. 117

начало этого перехода падает на время перерастания народно-демократической революции в социалистическую. А. Ф. Носкова полагает, что там демократические и социалистические преобразования переплетались настолько тесно, что их нельзя расчленить во времени; что нужно говорить о начале в этих странах переходного периода от капитализма к социализму сразу же после провозглашения данных преобразований; что, таким образом, это и есть исходная грань социализма; но если в СССР переходный период закончился построением основ социализма, то в упомянутых странах и после переходного периода сохраняются переходные явления (смешанные формы предприятий, мелкотоварное производство и пр.).

Наконец, имели место выступления об особенностях переходов от одного этапа социалистического строительства в СССР к другому. В. П. Данилов называет главным критерием переходного периода соотношение старых и новых производственных отношений, которые могут и сосуществовать, и бороться, и последовательно сменять друг друга. Их сложное сочетание наблюдалось во время нэпа в первичной (торгово-кредитной и простейшей производственной) кооперации крестьян и ремесленников; их смена осуществлялась в ряду кооперативных объединений - потребительских, снабженческо-сбытовых, простейших производственных (машинных, семеноводческих, мелиоративных) и, наконец, коллективных. Что касается госкапитализма (концессии), то его нельзя рассматривать как переходную форму, ибо он не содержал в себе элементов социализма и не перерастал во что-то более прогрессивное, а просто изживался.

В. И. Баренцев остановился на зрелом социализме как длительном этапе на пути к коммунизму в связи с ролью государства в СССР как главного орудия построения социализма и коммунизма. Поскольку действия Советского государства носят в процессе этого построения опережающий характер, оратор говорил о тех сторонах хозяйственного механизма при развитом социализме, которые, по его мнению, еще не соответствуют партийно-правительственным решениям данного этапа и нуждаются в усовершенствовании.

При подведении итогов конференции отмечалась новизна ряда высказанных в ходе обсуждения мыслей. Наиболее значимые из выступлений намечено опубликовать в специальном сборнике статей.

Постоянный адрес данной публикации: