ДВЕ РЕЧИ НА ЗАСЕДАНИИ [ПРЕЗИДИУМА] ЦЕНТРАЛЬНОЙ КОНТРОЛЬНОЙ КОМИССИИ (ИЮНЬ 1927 ГОДА)

Устранение Троцкого от руководства было задумано еще во время первой болезни Ленина, т. е. в 1922 году. В течение следующего, 1923 года подготовительная работа была в полном ходу; к концу года кампания выступила наружу. Руководство этой работой принадлежало "тройке" (Сталин, Зиновьев, Каменев). В 1925 году тройка распадается. Зиновьев и Каменев попадают сами под зубья аппарата, построенного ими против Троцкого. Отныне задачей сталинской фракции является изменить полностью состав руководства, устранив со всех постов тех, которые руководили партией и государством при Ленине. В июле 1926 года Троцкий оглашает на объединенном пленуме Центрального Комитета и Центральной Контрольной Комиссии декларацию, в которой совершенно точно предсказываются дальнейшие мероприятия сталинской фракции с целью замены ленинского руководства сталинским. Эта программа выполнялась сталинцами в течение ближайших лет с поразительной точностью.

Важнейшим этапом на этом пути явилось привлечение к ответственности перед судом Президиума ЦКК Троцкого по обвинению в двух преступлениях: 1) в произнесении "фракционных" речей на Пленуме Исполнительного Комитета Коминтерна¹ , и 2) в участии в демонстративных проводах члена Центрального Комитета Смилги² , который незадолго перед тем отправлен был в наказание за оппозиционность на Дальний Восток, в Хабаровск. В подобных же преступлениях обвинялся и Зиновьев. В качестве наказания намечался вывод обоих из состава ЦК.

Ниже приводятся две речи, произнесенные автором этой книги на Президиуме ЦКК, игравшем роль судилища. В стенограмме обеих речей автором произведены значительные сокращения³ , относящиеся к вопросам второстепенного значения. В остальном речи печатаются так, как были произнесены с небольшими стилистическими поправками.

ПЕРВАЯ РЕЧЬ

Троцкий. - Прежде чем приступить к своей защитительной или обвинительной речи - не знаю, как сказать, - я должен потребовать устранения из состава данного судилища тов. Янсона⁴ , как опороченного своей предшествующей деятельностью. Вы, конечно, все достаточно хорошо знаете, что с 1924 года существовала фракционная "семерка", состоявшая из всех членов Политбюро, кроме меня. Мое место занимал ваш бывший председатель Куйбышев, который должен был, по должности, быть главным блюстителем партийного устава и партийных нравов, а на деле был первым их нарушителем и развратителем. Эта семерка была нелегальным и антипартийным учреждением, распоряжавшимся судьбами партии за ее спиной. Тов. Зиновьев в одной из своих речей на заседании Центрального Комитета назвал Янсона в качестве одного из

Продолжение. Начало см.: Вопросы истории, 1989, NN 7 - 10.

стр. 84

участников в работах антипартийной семерки. Никто этого заявления не опроверг. Сам Янсон промолчал. Хотя в том же преступлении повинны и другие, но относительно Янсона имеются запротоколированные показания. Сейчас Янсон собирается меня судить за антипартийное поведение. Я требую отвода Янсона из состава судей.

Председатель Орджоникидзе. - Это невозможно. Вы, вероятно, шутите, тов. Троцкий.

Троцкий. - Я не имею привычки шутить в больших и серьезных вопросах. Я понимаю, что, может быть, Президиум поставлен моим предложением в несколько трудное положение, так как я опасаюсь, что в составе Президиума могут найтись и другие участники работы семерки. Но я ни в коем случае не собирался мое предложение превращать в шутку. Факт таков, что если это называлось "составлением повестки"⁵ , то я, член Политбюро, в то время об этих собраниях ничего не знал. На этих собраниях вырабатывались меры борьбы со мной. В частности, там было выработано, обязательство членов Политбюро не полемизировать друг с другом, а полемизировать всем против Троцкого. Об этом не знала партия, об этом не знал и я. Это длилось долгий период времени... Я не говорил, что т. Орджоникидзе состоял членом семерки, но он принимал участие в работе этой фракционной семерки.

Орджоникидзе. - Может быть, Янсон, а не Орджоникидзе, вы ошиблись?

Троцкий. - Извиняюсь, хотя думаю, что эта ошибка чисто формальная. Я говорил действительно об Янсоне. Я не говорил, что т. Янсон входил в состав самой семерки; нет, но он принимал участие в работах этой фракционной семерки, которая не предусмотрена уставом партии, действовала против устава и против воли партии, - иначе ей незачем было бы скрываться. Если здесь окажутся и другие товарищи, которые, подобно Янсону, принимали участие в работе этой фракционной семерки, я покорнейше прошу и на них распространить мой отвод.

Президиум тут же отклоняет предложение об отводе Янсона из состава судей.

Троцкий. - Товарищи хотят сейчас дело представить так, что нас нужно вывести из Центрального Комитета из-за Ярославского вокзала, из-за речи Зиновьева по радио, и из-за моего "поведения" на Исполкоме Коминтерна [ИККИ]. Все это было бы убедительно, если бы не было нашей декларации, которую мы, оппозиция, подали в ЦК еще в начале июля прошлого года ⁶ . По этому вопросу все пути вашей борьбы против нас предсказаны нами с полной ясностью и точностью; предсказано, как вы будете пользоваться придирками для того, чтобы осуществить ту программу перестройки партийного руководства, которую ваша фракционная головка задумала давно, еще до июльского пленума, до XIV съезда.

Вы предъявили мне два обвинения. Первое - мое выступление в ИККИ. Я считал и считаю сейчас, что судить меня ЦКК ни в коем случае не может за мои выступления на пленуме ИККИ, как более выского учреждения, и если тов. Янсону это непонятно до сих пор, он должен вдуматься в вопрос, перечитать устав Коминтерна и устав нашей партии⁷ . Он поймет тогда, что я прав, как был бы совершенно прав, отрицая право Губернской КК привлекать меня к ответственности за мое выступление в качестве члена ЦК партии.

Второе обвинение - демонстративные проводы Смилги на Ярославском вокзале. Вы выслали Смилгу в Хабаровск. Я еще раз очень прошу условиться на каком- нибудь одном объяснении этой высылки. Шкирятов в комиссии воскликнул: "И в Хабаровске можно работать!" Если Смилга отправлен в нормальном порядке для работы в Хабаровск, то вы не смеете говорить, что коллективные проводы его были демонстрацией против Центрального Комитета. Если же это есть административная ссылка товарища, который в настоящее время нужен на ответственных, т. е. бое-

стр. 85

вых советских постах, тогда вы обманываете партию, ведете двойную игру. Повторите ли вы снова, что отправка Смилги в Хабаровск является командировкой в обычном порядке на работу? Ив то же время будете очинять нар в демонстрации против ЦК? Такая политика является двурушничеством. Но от этих обвинительных кляуз я хочу сейчас же перейти к основным политическим вопросам.

Об опасностях войны. В заявлении, которое нами внесено в июле прошлого года, мы говорили: "Могущественным условием охранения Советского Союза, а значит, и поддержания мира, является неразрывная связь растущей и крепнущей Красной Армии с трудящимися массами нашей страны и всего мира. Все экономические, политические и культурнее, мероприятия, которые повышают роль рабочего класса в государстве, укрепляют его связь с батрачеством и беднотой и его союз с саредняком, - тем самым укрепляют Красную Армию, обеспечивают неприкосновенность страны советов и укрепляют дело мира".

Этим самым показано, что мы год тому назад призывали вас заняться вопросом об опасности войны и об опасностях внутри РССР во время войны. Это не специальные вопросы. Это вопросы нашей классовой политики, всего нашего курса. Когда формальный глава государства, председатель ЦИК, Калинин, произносит в Твери речь⁸ о том, что нам нужны крепкие, сильные солдаты, а крепким и сильным солдатом может быть только середняк, беднота же таких солдат дать не может, потому что среди нее много хилых, - так ведь это же и есть открытый курс на крепкого "середняка", под именем которого проходит никто другой, как кулак или кандидат в кулаки. Калинин забывает, что мы совершили Октябрьскую революцию, в которой худые и тощие победили рослых и крепких. Почему? Потому, что первых было и остается пока что гораздо больше. Вы скажете, мало ли что сказал почтенный Михаил Иванович} А вы его разве одернули? Нет, вы его не одернули, вы одернули нас, когда мы подвергли критике его линию, которая принижает бедняка и придает дух кулаку - и тому самому кулаку, которого скрывает присутствующий здесь Яковлев своими статистическими ухищрениями. Судить надо Яковлева, а он собирается нас судить.

Опасность войны вы эксплуатируете сейчас для травли оппозиции и для подготовки ее разгрома. Смотрите,: из всех работ Исполкома Коммунистического Интернационала, где мы обсуждали и вопрос об опасности войны, и вопрос о рабочем движении Англии, и особенно вопрос о Китайской революции, для сведения партии выпустили только одну красненькую тетрадку против оппозиции, причем даже и тут, как бы это выразиться, выкрали из стенограммы мою речь, сославшись на то, будто я ре еще "не исправил". Это и значит, что вы эксплуатируете военную опасность прежде всего против нас.

Мы заявляем: сталинский режим мы будем критиковать до тех пор, пока вы нам механически не закроете рот. До тех пор, пока вы не вгоните нам в рот кляп, мы будем критиковать этот сталинский режим, который иначе подорвет все завоевания Октябрьской революции. Еще во времена царизма были патриоты, которые смешивали отечество с начальством. Мы не из их числа. Мы будем критиковать сталинский режим, негодный, сползающий, идейно слабый, короткомысленный, недальнозоркий.

Год мы стучались в ваше сознание по вопросу об Англо-русском комитете. Мы вам говорили, что он губит развивающееся революционное движение английского пролетариата. Между тем весь ваш авторитет, накопленный опыт большевизма, авторитет ленинизма, все это вы бросили на чашку весов на поддержку Перселя. Вы говорите: " Но мы же его критикуем!". Это и есть новая форма поддержки оппортунизма со стороны сползающих большевиков. Вы его "критикуете" - все мягче и реже - и остаетесь с ним в связи. А что он может сказать своим рево-

стр. 86

люционерам, когда они клеймят его как агента Чемберлена? "Вот, смотрите, тот же самый Томский, член Политбюро, председатель ВЦСПС, который посылал деньги английским стачечникам, он меня критикует, но все же он идет со мной рука об руку; как же вы смеете меня называть агентом империализма?" Прав он будет или це прав? Прав. Вы сложным путем всю механику большевизма поставили на службу Перселю. В этом мы вас обвиняем. Это обвинение тягчайшее - куда тяжелее, чем проводы Смилги на Ярославском вокзале, что вы сделали из большевизма? Весь авторитет его, весь опыт, теория Маркса и Ленина - что вы из всего этого сделали за несколько лет? Вы говорили рабочим всего мира, и наглим московским рабочим прежде всего, что в случае войны Англорусский комитет будет центром, организующим борьбу против империализма. А мы говорили и говорим, что и "в случае войны Англо-русский комитет будет готовым окопом для всех дезертиров из породы фальшивых полудрузей, для верх перебежчиков в стан врагов Советского Союза. Томас открыто поддерживает Чемберлена. Но ведь Перрель поддерживает Томаса, и это самое главное. Томас держится рукой капитала. Персоль держится обманом массы и поддерживает Томаса. А вы поддерживаете Перселя. Вы нас обвиняете в том, что мы поддерживаем Чемберлена. Нет, это у вас получается на правом фланге цепь с Чемберленом. Это вы стоите в одном фронте с Переедем, который поддерживает Томаса, и вместе с ним - Чемберлена. Вот что говорит политический анализ, а не кляуза.

На собраниях, особенно на рабочих и крестьянских ячейках, говорят уже об оппозиции черт знает что, спрашивают, на какие-де "средства" оппозиция ведет свою, "работу"; рабочие, может быть, темные, несознательные, а может быть - подосланные вами, задают такие допросы, подают такие черносотенные записки... И есть подлецы-докладчики, которые смеют на эти записки уклончиво отвечать. Эту грязную, дрянную, гнусную, чисто сталинскую кампанию против оппозиции вы обязаны были бы прекратить - если бы вы были ЦКК. Мы же не кляузами занимаемся, а делаем открытое политическое заявление: в одном фронте стоят Чемберлен и Томас, их поддерживает Персель, без его поддержки они - ничто, а вы поддерживаете Перселя, вы ослабляете этим СССР и укрепляете империализм, Вот это есть честное политическое заявление! И вес его вы сами сейчас чувствуете.

Если бы вы серьезно имели в виду опасность войны, как вы говорите, так разве возможны были бы те бешеные внутрипартийные репрессии, которые у нас сейчас разнуздываются все более и более? Разве можно сейчас швыряться первоклассными работниками, которые сбрасываются с военной работы, потому что, хотя они и готовы" и умеют сражаться за социалистическое отечество, но считают ложной и гибельной теперешнюю политику ЦК. Смилга, Мрачковский, Лашевич, Бакаев - много у вас таких военных работников? Я слышал, что вы собираетесь снять Муралова с военной Инспекции за то, что им подписано заявление 83-х⁹ . С Перселем и с другими подобными "борцами против войны" вы вместе, а Муралова хотите снять с военной Инспекции. (Шум в зале). (Реплика: Кто вам докладывал?). Мне никто не "докладывал", но разговор идет широко.

Орджоникидзе. - Вы спешите.

Троцкий. - Вот это правильно сказано, я на 48 часов говорю раньше о том, что вы сделаете немного спустя*, как в июле прошлого года мы дали вам вперед весь маршрут вашей борьбы против нас. Теперь на очереди новый этап.

* Муралов, один из самых выдающихся руководителей Красной Армии, был вскоре не только снят с Инспекции, но исключен из партии и сослан в Сибириь, где сейчас и находится.

стр. 87

А слушатели Военной академии и Академии воздушного флота? За оппозицию вы вышвыриваете лучших. Я успел собрать краткие биографии тех четырех слушателей, которых вы на днях выбросили накануне окончания ими военных академий. Одна биография Охотникова, вторая - Кузьмичева, третья - Бройдта, четвертая - Капеля. Вот первая. Охотников, родился в 1897 г. Отец и мать - крестьяне (из Бессарабии); земли собственной не имели, работали на помещичьей земле. Образование - низшее. До 1915 г. работал у отца в хозяйстве и по найму извозничал. С 1915 года служил солдатом в царской армии. Во время февральского переворота был в г. Екатеринославе; от запасной батареи был избран в Совет Солд. Деп., но в мае месяце за большевистское настроение был выслан на фронт в 4 армию, где был в дивизионном и корпусном комитете от 14 артиллерийской бригады. Во время Октябрьской революции, будучи контужен в бою, находился на излечении в госпитале. Выйдя из госпиталя в декабре 1917 г., организовал партизанский отряд и дрался против оккупантов- румын, действовал под руководством большевистской партии, а в 1918 году вступил в подпольную организацию Бессарабии. Состоял председателем подпольного ревкома Телецкой волости и командиром партизанского отряда. За работу был дважды судим румынским военно-полевым судом и приговорен к смертной казни, но скрылся. В 1919 году прибыл с партизанами на Украину, где вступил в 45 красную дивизию. Работал на различных командных должностях. Всю войну был на фронте, а по окончании неоднократно участвовал в борьбе против белых бандитов. В 1924 году прибыл в Военную Академию и, как не имеющий общего образования, был вначале определен на подготовительный курс. Перешел с 1 курса на 2-й курс с учебной оценкой "хорошо". Партийному взысканию подвергся в первый раз в феврале 1927 года за оппозиционные взгляды. Отчислен из Академии "за проводы Смилги".

Таких у меня пока четыре биографии, в основном друг от друга [не] отличающиеся. Это - солдаты революции, солдаты партии, получившие ранения, награжденные грамотами ЦИКа, орденами Красного Знамени, закаленные революционеры, которые будут верны Октябрю, которые будут до конца бороться за Октябрь, - а вы их выгоняете из военных академий. Разве так готовятся к военной обороне революции?

Нас обвиняют, как известно, в пессимизме и маловерии. С чего началось обвинение в "пессимизме"? Это глупенькое, пошленькое словечко было выпущено, кажись, Сталиным. Между тем для того, чтобы так плыть против течения, как мы плывем, нужно побольше веры в международную революцию, чем у многих из вас. С чего началось это обвинение в маловерии? С пресловутой теории о построении социализма в одной стране. Мы не поверили в эту теорию Сталина.

Зиновьев. - Орджоникидзе в 1925 г. говорил мне: пиши против Сталина.

Троцкий. - Мы не поверили в это откровение, которое имеет своей тенденцией исказить в корне Маркса и Ленина. Мы не поверили в это откровение, и поэтому мы пессимисты и маловеры.

А кто был предшественником "оптимиста" Сталина, знаете ли вы?

Я принес вам и вручу, если пожелаете, важный документ. Это статья Фольмара, известного впоследствии немецкого социал-патриота, написанная в 1879 году. Называется эта статья "Изолированное социалистическое государство"¹⁰ . Ее следовало бы перевести и разослать всем членам ЦК и ЦКК, да и всем членам партии.

Немецкий социал-демократ Фольмар развивал теорию национального социализма еще в 1879 г., тогда как его эпигон, Сталин, стал создавать свою "самобытную" теорию только в 1924 году. Почему в 1879 году? Да потому, что это было время реакции, период большого сползания европейского рабочего движения вниз. Французская коммуна была раз-

стр. 88

бита в 1871 году. До 1879 года не было во Франции революционного движения. В Англии либеральный тред-юнионизм, либеральная рабочая политика торжествовали но всей линии. Это было время самого глубокого упадка и английского, и континентального революционного движения. В Германии социал-демократия в это время развивалась довольно быстро. Вследствие этого противоречия Фольмар и прибег к самобытной теории социализма в одной стране. А знаете ли вы, чем кончил Фольмар? Он кончил архиправым баварским социал-демократом, шовинистом. Вы скажете, что сейчас обстановка не та? Конечно, общая обстановка сейчас не та. Но поражения пролетариата в европейских странах были за последние годы большие. Надежды на международную революцию, на ее непосредственную победу, как это было в 18 - 19 году, сейчас отодвинуты, и кое-кто из "оптимистов" большинства эту надежду вообще потерял, а потому и тянет к выводу, что можно обойтись без международной революции. Вот это и есть предпосылка для оппортунистического сползания к национально-ограниченной фольмаровщине, начиная с его теории социализма в одной стране.

Вы обвиняете нас, в связи с этой теорией и без связи с нею, в пессимизме и маловерии. Мы, оппозиция, - "небольшая кучка" пессимистов и маловеров. Партия - едина, и в ней все - оптимисты и многоверы. Не слишком ли просто? Позвольте поставить вопрос таким образом: карьерист, т. е. человек, который домогается личных успехов, войдет ли сейчас в оппозицию? Разве лишь такой хитрец, который войдет, а потом сейчас же отойдет, чтобы тут же быть причисленным к "лучшим представителям" нашей партии и страны. Но это, так сказать, исключительно гнусные фигуры. Если же взять карьериста, как среднюю фигуру, то я спрашиваю; пойдет ли такой карьерист при нынешних условиях искать свою карьеру через оппозицию? Вы знаете: не пойдет. Шкурник пойдет ли в настоящих условиях в оппозицию, когда за оппозиционность выгоняют с фабрик и заводов в ряды безработных, таких пролетариев-большевиков, которые будут драться в случае нужды не хуже, чем все здесь присутствующие? Шкурник не пойдет. На примере рабочих- оппозиционеров мы видим, что, несмотря на репрессии, в рядах партии есть еще мужество бороться за свои взгляды. Первое качество всякого революционера - сметь плыть и против течения, уметь бороться и в самых худших условиях за свои взгляды. Я спрашиваю еще раз: обыватели, чиновники, шкурники пойдут в оппозицию? Нет, не пойдут. А многосемейные, уставшие рабочие, разочарованные в революции, по инерции остающиеся в партии, пойдут они в оппозицию? Нет, не пойдут. Они скажут: режим, конечно, плохой, но пускай их делают, что хотят, я соваться не буду. А какие качества нужны для того, чтобы при нынешних условиях войти в оппозицию? Нужна очень крепкая вера в свое дело, т. е. в дело пролетарской революции, настоящая революционная вера. А вы требуете только веры защитного цвета - голосовать по начальству, отождествлять социалистическое отечество с райкомом и равняться по секретарю. Если ты хозяйственник, если ты администратор - страхуйся через райком или через секретаря губкома.

Через что проверяется ваше многоверие? Через голосование на 100%. Кто в таком подневольном голосовании не хочет участвовать, тот старается иной раз ускользнуть через дверь. Секретарь не пускает - ты должен голосовать, и именно так, как приказывают, - а уклоняющихся от голосования берет на учет. Что же, вы думаете все это от самого пролетариата скрыть? С кем вы шутки шутите? Я спрашиваю вас: с кем шутки шутите? Вы шутите плохие шутки с собой, с революцией и с партией! Кто голосует всегда на 100% с вами, кто вчера по приказу "крыл" Троцкого, сегодня Зиновьева, завтра будет крыть Бухарина и Рыкова, тот никогда не будет стойким солдатом в трудный час революции. А оппозиция доказывает свою верность и свое мужество именно тем, что в

стр. 89

труднейший период сползания и зажима не сдается, а собирает вокруг себя наиболее ценные боевые элементы, которых нельзя ни подкупить, ни запугать.

Янсон. - Есть, карьеристы и шкурники и среди оппозиционеров тоже.

Троцкий. - Назовите. Тогда мы вместе с вами их выгоним, назовите только. Где они? Основное ядро оппозиции состоит из элементов, которых нельзя ни запугать, ни подкупить.

Партийный режим приглушает, удушает и сковывает партии и маскирует тот глубокий классовый процесс, который происходит в стране и с которым мы сталкиваемся при первых слухах о военной опасности и столкнемся еще резче - при наступлений войны.

Нынешний режим обезличивает авангард пролитариата, потому что не дает возможности сказать открыто и честно, откуда надвигается опасность, а опасность угрожает пролетариату от непролетарских классов. Весь последний период состоит в том, что пролетариат политически свертывается, а остальные классы развертываются.

С этим связан вопрос о рабочем государстве. Одна из многих постыдных лжей, которые через "Правду" систематически распространяются, состоит в том, будто бы я сказал, что наше государство ее рабочее. Это сделано на оснований фальсификаторского использования стенограммы, где я просто излагал ленинское отношение к Советскому государству и противопоставлял его молотовской позиций. Ленин говорил, что мы взяли многое худшее из царского аппарата¹¹ . А что вы говорите сейчас? Вы создаете фетиш рабочего государства и хотите освятить данное государство как своего рода государство "божьей милостью". Кто является наиболее законченным теоретиком такого освящения? Молотов. Это его заслуга. Я вам еще раз прочитаю его слова. Мою критику Молотова вы скрыли, а "Правда" извратила. Но вот что говорит Молотов против Каменева на XIV Московской губпартконференции ("Правда", 18 декабря 1925 г.): "Наше государство - рабочее государство... Но вот нам преподносят формулу, что наиболее правильным было бы сказать так: приблизить рабочий класс к нашему государству ещё ближе.., как это так? Мы должны поставить перёд собой задачу приближать рабочих к нашему государству, а государство-то наше какое, чье оно? Не рабочих, что ли? Государство не пролетариата разве? Как же можно приблизить к государству, т. е. самих же рабочих приближать к рабочему классу, стоящему у власти и управляющему государством?" Вот слова Молотова. Это есть; товарищи, самая тупоумная критика ленинского понимания данного рабочего государства, которое может стать подлинно и до конца рабочим лишь при гигантской работе критики, исправления, улучшения. А у Молотова говорится, что данное государство есть некоторый рабочий абсолют, который нельзя уже приблизить к массам. И к этому бюрократическому фетишизму относится моё возражение, вернее, мое изложение ленинского анализа Советского государства¹² (Реплики).

Здесь говорят: "Что нужно сделать?" Если вы впрямь считаете, что против указанных мною явлений ничего поделать нельзя, значит, вы признаете революцию погибшей. Потому что на нынешнем пути она должна погибнуть. Значит, вы-то и есть настоящие пессимисты, хотя и самодовольные. Между тем поправить положение, изменив политику, вполне возможно. Но прежде чем решать, что делать, надо сказать, что есть, в какую сторону идут процессы. Если вы возьмете такой больной вопрос, как жилищный, то окажется, что тут происходит два процесса, выражающиеся в цифрах, которые Вы легко можете проверить: пролетариат суживается в жилищах, а другие классы расширяются. Я уже не говорю о деревне. Которая широко строится. Конечно, строится не бедняки, а верхушка, кулак и крепкий середняк. А в городах? Так называемые "Кустари", т. ё. мелкая буржуазия, хозяйчики, торговцы, спецы, - на каждого

стр. 90

из них больше кубатуры в том году. А на рабочего в этой году меньше кубатуры, чем в прошлом году. Прежде чем говорить о том, что сселить, надо честно констатировать факты. И точно так же, как в жилищном вопросе, так и в быту, в литературе, в театре, в политике: не-рабочие классы расширяются, раздвигают локти, а пролетариат свертывается, сжимается. Повторяю: как в материальной области буржуазные классы расширяются - это вы видите и на улице, и в лавке, и в трамвае, и в квартирах, точно так же и в политике: пролетариат в целом сейчас сжимается, а наш партийный режим усиливает классовое свёртывание пролетариата. Это основной факт. Удар грозит справа - со стороны не-пролетарских классов. Наша критика должна быть направленной на то, чтобы пробудить в сознании пролетариата внимание к надвигающейся опасности, чтобы он не думал, будто власть завоевана раз навсегда и при всяких условиях, будто Советское государство есть некий абсолют который является рабочим государством всегда и при всех условиях. Нужно, чтобы пролетариат понял; что в известный исторический период, особенно при ложной политике руководства; Советское государство может стать аппаратом, через который власть будет сдвинута с пролетарский базы и приблизится к буржуазии, которая затем окончательно отбросит советскую оболочку и превратит свой власть в бонапартистскую. При ложной линии такая опасность вполне реальна.

Без международной революции не построишь социализма. Без правильной политики, рассчитанной на международную революцию, а не на поддержку Перселя, не только не построишь социализма, но погубишь и советскую власть. Надо, чтобы пролетариат понял это. Наша, оппозиции, вина, наше преступление в том, что мы не хотим усыпить себя и "оптимистически" закрывать глаза на опасности, стоящие перед нашей революцией.

Реальная опасность идет справа, не с правого крыла нашей партий - правое крыло партий является лишь передаточным механизмом; настоящая опасность, коренная опасность, идет со стороны поднимающих голову буржуазных классов, идеологом которых является Устрялов, этот умный, дальновидный буржуа, к которому прислушивался и от которого предостерегал Ленин¹³ . Вы знаете: Устрялов не нас поддерживает, он поддерживает Сталина. Осенью 1953 года Устрялов писал: "Теперь необходим новый маневр, новый импульс, выражаясь фигурально, нео-нэп... С этой точки зрения следует понимать, что ряд фактических уступок зиновьевцам, на которые пошла недавно партия, не может не внушать серьёзных опасений". Дальше: "Слава Политбюро, если... покаянная декларация оппозиционных лидеров является результатом их односторонней и безусловной капитуляции. Но плохо, если она - плод егокампромисса с ними: в последнем случае борьба неизбежно возгорится снова... Победивший Цека должен приобрести внутренний иммунитет против разлагающего яда оппозиции. Он должен сделать все выводы из ее поражения... Иначе... это будет бедою для страны. "Так, - продолжает Устрялов, - должна подходить к делу внутрироссийская интеллигенция, деловая спецовская среда, идеологи эволюции, а не революции". Выводы Устрялова: "Вот почему мы сейчас [не только "против Зиновьева", но и] определенно "за Сталина" ¹⁴ . А что вы на это отвечаете? Вы хотите вывода оппозиции из ЦК, пока только из ЦК. Устрялов - буржуа, который знает историю Великой французской революции¹⁵ , он знает ее хорошо. И этот выразитель настроений новой буржуазии понимает, что только сползание самих большевиков может наименее болезненно подготовить власть для новой буржуазии. Устрялов пишет, поддерживая сталинский ЦК, что необходимо оградить (что?) от разлагающего яда оппозиции. Он тоже, следовательно, согласен с вами, что оппозиция - это разлагающий яд, что нужно этот яд уничтожить, иначе будет "беда для страны". Это говорит Устрялов. Вот почему он не только против нас, но и поддерживает Ста-

стр. 91

лина. Вдумайтесь в это. Тут перед вами не темные люди, несознательные или обманутые, которые думают, что оппозиция работает на английские деньги, - нет. Устрялов - человек очень сознательный, он знает, что говорит и куда идет. Почему же он вас поддерживает? Что он защищает вместе с вами?

Тов. Сольц*, как мне передали недавно, в беседе с одним из товарищей, подписавших заявление оппозиции, проводил аналогию с Французской революцией. Что же, я думаю, что это правильный метод, я думаю, что нужно бы сейчас переиздать для партии фактическое изложение и марксистское истолкование Великой французской революции, особенно ее последнего периода. Т. Сольц здесь присутствует, он лучше знает, что он говорил, и если я передам неправильно, он меня поправит. "Что означает заявление 83-х? - говорил Сольц. - К чему это ведет? Вы знаете историю Великой французской революции - до чего это доводило. До арестов и гильотинирования". Тов. Воробьев, с которым тов. Сольц говорил, спросил его: "Что же, вы собираетесь нас гильотинировать?". На что Сольц очень пространно ему объяснил: "А как вы думаете, Робеспьеру не было жалко Дантона, когда он отправлял его на гильотину? А потом пришлось идти и Робеспьеру... Вы думаете, не жалко было? Жалко, а пришлось..." Такова, схема беседы. Я и говорю, что нам нужно сейчас во что бы то ни стало подновить наши знания о Великой французской революции, это абсолютно необходимо. Можно начать хотя бы с Кропоткина, который не был марксистом, но народную, классовую подоплеку революции понял лучше Жореса. Во время Великой французской революции гильотинировали многих. И мы расстреляли многих. Но в Великой французской революции было две больших главы, одна шла так (показывает вверх), а другая шла этак (вниз). Вот это надо понять. Когда глава шла так (вверх), французские якобинцы, тогдашние большевики, гильотинировали роялистов и жирондистов. И у нас такая большая глава была, когда и мы, оппозиционеры, вместе с вами расстреливали белогвардейцев и высылали жирондистов. А потом началась во Франции другая глава, когда французские устряловцы и полуустряловцы - термидорианцы и бонапартисты, из правых якобинцев, стали ссылать и расстреливать левых якобинцев - тогдашних большевиков. Я бы хотел, чтобы тов. Сольц продумал свою аналогию до конца и прежде всего себе самому сказал: по какой главе Сольц собирается нас расстреливать? (Шум в зале). Тут не надо шутить, революция дело серьезное. Расстрелов никто из нас не пугается. Мы все - старые революционеры. Но надо знать, кого, по какой главе расстреливать. Когда мы расстреливали, то твердо знали, по какой главе. А вот сейчас - ясно ли вы понимаете, тов. Сольц, по какой главе собираетесь расстреливать? Я опасаюсь, тов. Сольц, что вы собираетесь нас расстреливать по устряловской, т. е. термидорианской главе¹⁶ .

Когда у нас говорят "термидорианцы", то думают, что это ругательство. Думают, что это были завзятые контрреволюционеры, сознательные сторонники королевской власти и прочее. Ничего подобного! Термидорианцы были якобинцами, только поправевшими. Якобинская организация - тогдашние большевики - под давлением классовых противоречий в короткий срок дошла до убеждения в необходимости изничтожить группу Робеспьера. И вы думаете, что на другой день после 9 термидора они сказали себе: теперь мы передали власть в руки буржуазии? Ничего подобного! Возьмите все газеты того времени. Они говорили: мы изничтожили кучку людей, которые нарушали в партии покой, а теперь, после гибели их, революция восторжествует окончательно. Если тов. Сольц сомневается в этом...

* Один из членов Президиума ЦКК.

стр. 92

Сольц. - Вы повторяете мои слова почти что.

Троцкий. - Тем лучше. Если мы с вами сошлись в этом, тов. Сольц, то это нам весьма поможет разрешить вопрос о том, какую главу вы собираетесь открывать разгромом оппозиции. Одно надо понять твердо: если не взяться за то, чтобы выправить классовую линию партии как следует быть, тогда внутри партии неизбежно придется идти по линии, указанной Устряловым, т. е. по линии беспощадной борьбы против аппозиции.

Я вам прочитаю, что говорил Бриваль, один из правых якобинцев, термидорианцев, когда он докладывал о том заседании Конвента, где Робеспьера и других якобинцев предали революционному трибуналу: "Интриганы, контрреволюционеры, прикрывшись тогой патриотизма, хотели погубить свободу; Конвент декретировал, что они подлежат аресту; эти представители - Робеспьер, Кутон, Сен-Жюст, Леба, Робеспьер Младший. "Каково же было наше мнение?" - спросил меня председатель. Я ответил: "Кто всегда голосовал в духе принципов Горы как в Законодательном Собрании, так и в Конвенте, тот голосовал за арест; я сделал даже более, так как я являюсь одним из людей, предложивших эту меру; кроме того, в качестве секретаря, я поспешил подписать и разослать этот декрет Конвента"¹⁷ . Вот как докладывал тогдашний Сольц или Янсон. Контрреволюционеры - это Робеспьер и его единомышленники. "Кто всегда голосовал в духе принципов Горы" на языке того времени значило: "Кто всегда был большевиком". Бриваль считал себя старым большевиком. "В качестве секретаря я поспешил подписать и разослать этот декрет Конвента". И теперь есть секретари, которые спешат "подписывать и рассылать". И теперь есть такие секретари...

Послушайте далее воззвание Конвента к Франции, к стране, к народу, после того, как были изничтожены Робеспьер, Сен-Жюст и другие: "Граждане, среди блестящих побед над внешними врагами, Республике угрожает новая опасность... Работа Конвента окажется бесплодной и храбрость армий утратит всякое значение, если французские граждане будут колебаться в выборе между родиной и несколькими отдельными лицами... Повинуйтесь голосу родины, не становитесь в ряды злонамеренных аристократов и врагов народа, и тогда вновь спасете родину".

Они считали, что на пути к торжеству революции стояли интересы "нескольких отдельных лиц"; они не понимали, что эти "отдельные лица" отражали низовую революционную стихию тогдашнего времени. Эти "несколько лиц" отражали ту стихию, которая шла против "неонэпа" и против бонапартизма. Термидорианцы думали, что дело идет о смене лиц, а не о классовом сдвиге. "Повинуйтесь голосу родины, не становитесь в ряды злонамеренных аристократов". Аристократы - это друзья Робеспьера. И разве не слышали мы сегодня той же клички "аристократ" по моему адресу из уст Янсона?

Я мог бы вам привести статьи, где говорится о революционных якобинцах как об агентах тогдашнего Чемберлена - Питта. Поистине поразительная аналогия! Теперешний Питт карманного масштаба - это Чемберлен. Возьмите историю Олара. "Враги не ограничились тем, что убили Робеспьера и его друзей: они оклеветали их, выставив в глазах Франции роялистами и людьми, продавшимися чужеземцам" ¹⁸ . Такова дословная цитата. А разве сейчас статья "Правды" "Путь оппозиции" не сбивается на подобный путь? Кто знает последнюю передовицу "Правды"¹⁹ , тот должен почувствовать ее запах. Этот запах "второй главы" бьет в нос. Запах второй главы есть устряловщина, которая пробивается уже через официальное учреждение нашей партии и которая разоружает революционный авангард пролетариата, в то время как партийный режим душит всякого, который борется против Термидора. В партии задушен массовик. Рядовой рабочий молчит.

Вы хотите новой "чистки" во имя молчания. Вспомните историю яко-

стр. 93

бинских клубов. Там были две главы чисток. Когда волна шла такая (вверх), тогда выбрасывала умеренных; когда линия стала загибаться вниз, тогда стали выбрасывать революционных якобинцев. До чего довели этим якобинские клубы? В них установился режим запуганности и безличия, ибо заставляли молчать, требовали 100% голосования, воздержания от всякой критики, заставляли думать так, как приказано сверху, отучали понимать, что партия - это живой, самостоятельный организм, а не самодовлеющий аппарат власти. Тогдашняя ЦКК - тогда тоже были учреждения, которые выполняли ваши функции, - вместе со всей революцией проделала две главы. Во второй главе она отучала членов партии мислить, заставляя принимать все идущее сверху на веру. И якобинские клубы, очаги революции, стали рассадниками будущих наполеоновских чиновников. У Французской революции должно учиться. Но неужели же ее нужно повторять? (Реплики).

Не для фракционной шуточки мы говорим это. Никто не рискует из-за мелочей, из-за пустяков такими большими вещами, какими мы с вами рискуем. Я не знаю, есть ли это последнее мое объяснение по этим вопросам в этом составе. Не знаю, как быстро вы будете выполнять дальше тот маршрут, о котором я говорил в начале речи. Но эти отведенные мне час двадцать минут я хотел использовать не для того, чтобы опровергать жалкие мелочные обвинения, которые вами мне предъявлены, а для тога, чтобы поставить основные вопросы разногласий.

Что делать, чтобы избежать раскола? И возможно ли это? Если бы мы жили в условиях до империалистической войны, до революции, в условиях сравнительно медленного накопления противоречий, я думаю, что раскол был бы несравненно более вероятен, чем сохранение единства. Было бы преступно обманывать себя насчет глубины разногласий. Но сейчас положение другое. Наши разногласия страшно обострились, противоречия стали очень большими. За самый последний период, ходом китайской революции разногласия снова чрезвычайно выросли. Но в то же время у нас есть, во-первых, гигантский революционный заряд в партии, есть гигантское идейное богатство накопленного опыта в работах Ленина, в программе партии, в традициях партии. Вы многое из этого капитала промотали, многое подменили дешевкой "норой школы", которая сейчас в партийной печати господствует²⁰ . Но осталось еще много чистого золота. Второе - это нынешний исторический период крутых поворотов, гигантских событий, колоссальных уроков, на которых надо и можно учиться. Имеются грандиозные факты, дающие проверку двум линиям. Но не смейте эти факты скрывать. Рано или поздно они все же станут известны. Нельзя скрыть победы и поражения пролетариата. Партии можно облегчить иди затруднить ознакомление с этими уроками и усвоение их. Вы затрудняете. Вот почему мы, именно мы, являемся оптимистами. Мы говорим, что мы выровняем политику партии без раскола. Мы боремся и будем бороться за линию Октябрьской революции. Мы настолько глубоко убеждены сейчас в правоте нашей линии, что не сомневаемся, что эта линия пробьется в сознании пролетарского большинства нашей партии.

Какова же обязанность в таких условиях ЦКК? Мне кажется, в таких условиях обязанность ЦКК должна бы заключаться в том, чтобы создать на этот крутой, переломный период более здоровый и гибкий режим в партии, дабы дать возможность гигантским событиям проверить борющиеся линии без потрясений. Надо обеспечить партии возможность идейной самокритики на основе больших событий. Если это будет сделано, утверждаю, пройдет год-два - и курс партии выправится. Не надо спешить, не надо принимать таких решений, которых потом не исправить. Смотрите, чтоб вам не пришлось сказать: мы расстались с теми, кого нужно было сохранить, а сохранили тех, с кем нужно было расстаться.

стр. 94

ВТОРАЯ РЕЧЬ

Троцкий. - Я с удовлетворением принимаю к сведению заявление т. Орджоникидзе, что, по его мнению, как и по моему, бюрократизм за последний год вырос. Вопрос не просто в числе чиновников, вопрос в режиме, в курсе, в подходе управляющих к управляемым. На секретном узком активе в районе, где фракционный доклад против оппозиции делал секретарь райкома Яковлев, выступила одна работница и сказала примерно так: все это правильно, с оппозицией надо расправиться, но вот беда в чем: когда человек, одетый почище, приходит в райком партии, его сразу направят, куда надо; а когда приходит работница, посерее, погрязнее, она долго стоит в передней. Это говорила работница, член райкома. Тайне голоса раздаются все чаще. Они означают не только то, что увеличилось число бюрократов, но и то, что правящие круги все более и более врастают в верхние слои советско-нэповского общества, что создаются два этажа, два образа жизни, два рода привычек, два рода отношений или, если полными словами сказать, создаются элементы бытового двоевластия, которое при дальнейшем развитии может превратиться в двоевластие политическое. А политическое двоевластие будет уже непосредственной угрозой диктатуре пролетариата. Огромный слой городского партийно-советского люда до 3-х часов живет как чиновник, после 3-х часов живет как обыватель, либеральничает против ЦК, а по средам, после 6 часов, осуждает оппозицию за маловерие. Это тип партийца, который весьма подобен тому царскому чиновнику, который исповедовал в частном порядке теорию Дарвина, а когда нужно - представлял свидетельство о святом причастии.

Тов. Орджоникидзе предлагает нам помогать ему в борьбе с бюрократизмом. Почему же снимаете оппозиционеров с работы? Я утверждаю, что подавляющее большинство оппозиционеров сняты не потому, что они свою работу исполняют плохо или не в соответствии с директивами ЦК, а сняты они в наказание за свои убеждения, как оппозиционеры. Они сняты в наказание за так называемый троцкизм.

Я хотел бы хоть один раз, хоть кратко сказать здесь по поводу троцкизма, т. е. той лжи, которая фигурирует под видом моей политической биографии, в особенности в устах и под пером присутствующего здесь в качестве судьи Ярославского и ему подобных. Я говорил не раз, и это известно всем старым членам партий, что я по многим важнейшим вопросам некогда боролся против Ленина и большевистской партии, но меньшевиком я не был. Если понимать меньшевизм как политическую классовую линию, - а только так его и надо понимать, - то меньшевиком я не был никогда. Я порвал организационно и политически с будущим меньшевизмом с середины 1904 года, т. е. с того момента, когда он становился меньшевизмом, начиная складываться в политическое направление. Я порвал на вопросе об отношении к либеральной буржуазии, начиная со статей Веры Засулич, статей Аксельрода с его планом поддержки земских либералов, и т. д. Никогда я в вопросе о роли классов в революции не сходился с меньшевизмом. А это был основной вопрос. Ярославские обманывают партию и Интернационал не только о последнем десятилетии, но и о более давнем прошлом, когда я стоял вне обеих основных фракций тогдашней социал-демократии.

На большевистском съезде в мае 1905 г. принята резолюция по вопросу о вооруженном восстании и о временном правительстве. На съезде была внесена тов., Красиным большая поправка, в сущности, особая резолюция, по поводу которой Ленин на съезде отзывался с чрезвычайной похвалой. Эта резолюция написана целиком мной в Петербурге, издана Красиным. На этот счет у меня есть доказательство, - именно, записка Красина, написанная им мне на одном из заседаний. В важнейшей резолюции первого съезда большевистской партии по вопросу о вооруженном восста-

стр. 95

ний и временном правительстве центральная часть - посмотрите протоколы - написана мной, и я горжусь этим. Может быть, у моих критиков есть что-либо подобное в активе?

В 1905 году ряд прокламаций, которые издавались в Баку, в подпольной большевистской типографии, писались мной: к крестьянам по поводу 9 января, по поводу царского земельного законодательства, и пр. В 1906 году, в ноябре, руководимая Лениным "Новая жизнь" солидаризировалась с моими статьями в "Начале" о характере нашей революции. А я излагал так называемую теорию перманентной революции.

Орджоникидзе. - Тем не менее вы были в "Начале", а не в "Новой жизни"?

Троцкий. - Но вы как будто забываете, что большевистский ЦК во главе с Лениным единогласно принял тогда резолюцию об объединении большевиков с меньшевиками²¹ . Через несколько недель "Начало" слилось с "Новой жизнью", а "Новая жизнь" не раз писала горячие похвалы по адресу моих статей²² . Это был период объединительных тенденций. Вы умалчиваете, что в Совете 1905 г. я работал рука об руку с большевиками. Вы замалчиваете, что Ленин в 1906 г. издал в "Новой волне" мою брошюру "Наша тактика"²³ , в которой определилось наше отношение к крестьянству в революции. Вы замалчиваете, что на Лондонском съезде 1907 года Ленин одобрительно отозвался о моем отношении к буржуазии и крестьянству²⁴ . Я утверждаю, что никогда не расходился с большевизмом больше, чем Роза Люксембург и Карл Либкнехт - в тех вопросах, в которых и они расходились с большевизмом. Пускай кто-нибудь посмеет сказать, что они были меньшевиками²⁵ .

Я не был тогда большевиком. Но и никогда не позволял себе таких чудовищных ошибок, как сохранение Англо-русского комитета или подчинение Китайской коммунистической партии Гоминдану.

Кривов. - А платформа в Вене?

Троцкий. - Вы говорите об августовском блоке 1912 г.?

Кривов. - Да.

Троцкий. - Это был плод примиренчества. Я еще не покинул тогда надежды на возможность объединения большевиков с меньшевиками. Но не забывайте, что вы сами, Орджоникидзе, Ярославский и другие, входили в 1917 году - не в 1912, а в 1917 г. - в общие организации с меньшевиками. Венская конференция - одна из попыток примиренчества. Я вовсе не думал блокироваться с меньшевиками против большевиков. Я еще надеялся на примирение большевиков с меньшевиками, стремился объединить их. Как всегда, Ленин не пошел на такое "искусственное объединение. В результате примиренческой политики я оказался формально в блоке с меньшевиками. Но я начал с ними немедленно же, на второй же день бороться, и наступление войны встретило нас непримиримыми противниками. Между тем Сталин бывал в то время довольно вульгарным примиренцем, притом в самые острые моменты. В 1911 году Сталин писал про борьбу Ленина и Мартова, что это "буря в стакане воды"²⁶ . Это писал член большевистской партии. В марте 1917 года Сталин был за объединение с Церетели. В 1926 году Сталин - за блок с Перселем, Чан Кайши, Ван Тинвеем. Мои ошибки - ничто перед этими ошибками. Мою деятельность с 1914 года по 1917, т. е. во время войны, с легкой руки Куусинена, этого чистейшей воды социал-демократа, искажают нещадно, особенно те господа, которые тогда были патриотами или каутскианцами. Напомню, что я написал в начале войны брошюру "Война и Интернационал", о которой Зиновьев, который не был и не мог быть тогда благожелательно ко мне настроен, писал, что она во всем основном правильно ставит вопрос.

Шкловский. - Это было в 1914 году!

Троцкий. - Совершенно верно, это было в 1914 году. Эта брошюра стала орудием крайних левых в Германии, Австрии и Швейцарии. Я был

стр. 96

революционным интернационалистом, хотя и был большевиком. Я работал во Франции с группой товарищей, социалистов и синдикалистов, которые вошли потом в Коминтерн, которые были в числе его учредителей. Я был выслан из Франции как революционный интернационалист. Я был выслан из Испании, как революционный интернационалист. В Нью-Йорке я работал в "Новом мире" вместе с Володарским и Бухариным. В феврале-марте 1917 г. я в "Новом мире" писал статьи в том же духе, что и женевские статьи Ленина, в то время как Сталин выступал в "Правде" как полуменьшевик и полуоборонец. В канадском концентрационном лагере в Амгерсте я организовал немецких матросов- либкнехтианцев, которые позже дрались на стороне спартаковцев.

Орджоникидзе, - У вас осталось четыре минуты, т. Троцкий.

Троцкий, - А я еще не подошел к ответу на поставленный вами основной вопрос о "закате" нашей революции.

Орджоникидзе. - Зачем же вы так задержались на биографии?

Троцкий. - Я думаю, что подсудимый имеет право говорить о своей биографии, и не председателю в таких случаях его ограничивать. И не я первый поставил вопрос о моей биографии. Мне это и в голову не приходило. Достаточно и без того вопросов. Но ведь именно сталинская фракция все политические вопросы подменила вопросом о моей биографии. И я отвечаю неопровержимыми фактами на вымыслы. Я ходатайствую перед Президиумом, чтобы мне было дано 15 минут для ответа по вопросу о судьбе нашей революции.

Орджоникидзе. - Вы будете говорить оставшиеся четыре минуты, а потам мы поставим вопрос о продлении для вас времени.

Троцкий. - Орджоникидзе упрекал меня за аналогию с Великой французской революцией; не надо, мол, говорить о тюрьме, о гильотине, о перспективе заката и пр. Это суеверие: от слова не станется. Станется от факта, от действия, от ложной политики. Должен, однако, сказать, что самый вопрос этот был поднят отнюдь не по моей инициативе. Я на слова Сольца ссылался. Они дали мне повод поставить вопрос о разных этапах революции, о волнах ее подъема и спуска, временного или окончательного.

Временного или окончательного - в этом весь вопрос, т. Орджоникидзе. Прежде чем остановиться на этом вопросе, я должен сказать, что по всем ячейкам идет в настоящее время подготовка дальнейших и дальнейших выводов, подготовка по той именно линии, которую вы, т. Орджоникидзе, так легко и бюрократически проводите: т. е. по линии отсечений и репрессий. Я утверждаю - да, так легко и бюрократически, закрывая глаза на то, что делается в партии и над партией. На всех ячейках докладчики, специально дрессированные, ставят вопрос об оппозиции так, что поднимается рабочий, чаще всего по наряду, и говорит: "Чего же вы возитесь с ними, не пора ли их расстрелять?" Тогда докладчик со скромно-лицемерной миной возражает: "Товарищи, не нужно спешить". Это уже вошло в обиход партии. Вопрос ставится всегда за спиной оппозиционеров, с инсинуациями, с грязными намеками, с грубыми, бесчестными, чисто сталинскими искажениями оппозиционной платформы и революционной биографии оппозиционеров, с изображением их как врагов революции, как врагов партии - всего-то для того, чтобы вызвать у обманутых слушателей, у сырых молодых партийцев, которыми вы искусственно заполняете партийные ряды, бешеную реакцию и чтобы потом иметь возможность сказать: "Смотрите, мы готовы бы терпеть, но массы требуют". Это определенная сталинская стратегия, вы сами являетесь в большей или меньшей мере организаторами этой кампании, а потом получаете волну ее на себя и говорите: "Партия требует, ничего не могу сделать"...

стр. 97

Второй упрек, который делает мне т. Орджоникидзе, - упрек политический, более общего характера. Он говорит, что в моем сравнении с Великой французской революцией и выражается мой "пессимизм". Троцкий, мол, думает, что революция погибла. Если бы я думал, что революция погибла, к чему бы я стал бороться с вами? Вы никогда в этом деле не сводите концы с концами. Если я не верю в строительство социализма, как вы утверждаете, зачем я стал бы предлагать "грабить мужика", как вы также утверждаете, - может быть из-за личной вражды к мужику? Если я не верю в революцию, то зачем я стал бы бороться? Тогда лучше плыть по течению. Поймите это, пожалуйста. Если кто думает, что революция все равно уж погибла, то он не станет бороться. Вы, товарищи, снова концов с концами не свели.

Октябрьская революция не погибла, я этого не говорил, я этого не думаю. Но я говорил, что октябрьскую революцию можно погубить, если взяться за это как следует быть, и кое-что в этом направлении вами уже сделано. Все ваше мышление, т. Орджоникидзе, в этом вопросе не диалектично, а формально: оно игнорирует вопрос о борьбе живых сил, о партии, оно проникнуто насквозь фатализмом; вы различаете оптимизм и пессимизм как какие-то две неподвижные категории, независимые от условий и от политики; по-вашему, можно быть или только "оптимистом", или только "пессимистом", т. е. можно думать либо что революция совершенно погибла, либо что она не погибнет ни при каких условиях, что бы мы ни делали. Неверно и то и другое. Разве революция не проходила уж через ряд подъемов и спусков? Разве не было величайшего подъема в период октябрьского переворота и разве не висели мы на волоске во время Брестского мира? Вспомните, как в борьбе против левых коммунистов Ленин говорил, что управлять автомобилем власти в эпоху революции чрезвычайно трудно, потому что все время приходится круто поворачивать. Брест был отступлением. Нэп после кронштадтского восстания был отступлением²⁷ . И разве каждая волна отступлений не порождала в свою очередь оппортунистических настроений? Ясно, что когда эти отступательные движения и снижения революции затягиваются на год, на два, на три, они вызывают более глубокое снижение настроений массы, также и партии. Тов. Орджоникидзе, вы - кавказец, вы знаете, что дорога, когда она ведет в гору, идет не прямо, а идет изгибами и зигзагами, причем нередко приходится после крутого подъема спускаться две-три версты вниз, потом опять вверх, а в целом дорога все-таки идет в гору. Проделывая частичный спуск вниз, я должен знать, что дорога повернет и снова пойдет вверх²⁸ . Если же я ради "оптимизма" не буду вообще отмечать эти зигзаги вверх и вниз, то телега моя полетит на одном из поворотов в пропасть. Я говорю: в данное время ваша дорога идет вправо и вниз. Опасность в том, что вы этого не видите, т. е. закрываете на это глаза. А с закрытыми глазами опасно ехать под гору.

Осенью 1923 года у нас был грандиозный подъем в партии параллельно с подъемом германской революции. А после поражения ее и у нас наступил отлив. Из этого отлива выросла сталинская теория социализма в одной стране, упадочная теория, которая в корне противоречит основам марксизма. В 1926 году во время китайской революции был сильный подъем вверх одновременно с улучшением нашего международного положения. Затем усиленный отлив - после поражения китайской революции. Надо брать кривую исторического движения во всей ее конкретности. С 1923 года мы имеем ряд больших поражений. Жалкий трус тот, кто пришел бы в уныние. Но слепец, тупица и бюрократ тот, кто не отличает правой ноги от левой, подъема революции от спуска. Когда я в январе 1924 г., после поражения, беседовал с Брандлером, он мне сказал: "Осенью 1923 года я не был с вами согласен потому, что вы были слишком оптимистичны, теперь вы слишком пессимистичны, я опять-таки с вами не согласен". Я ему ответил: "Тов. Брандлер, боюсь, что из вас

стр. 98

революционера не будет, потому что вы не отличаете лица революции от ее противоположной части".

Тов. Орджоникидзе берет вопрос о победе или поражении революции вне всякой зависимости от диалектики процесса, т. е. от взаимодействия нашей политики и объективных условий. Он ставит вопрос так: либо неизбежная победа революции, либо ее неизбежное поражение. А я говорю: если возьмемся вплотную, как следует, ошибаться, мы можем революцию погубить. Если же все силы приложим к выправлению ложной линии, тогда победим. Но утверждать, что все, что бы мы ни делали - и в отношении кулака, и в отношении Англо-русского комитета, и в отношении китайской революции - повредить революции не может, что она "все равно" победит, - так могут рассуждать только безразличные бюрократы. А они-то и способны погубить революцию.

В чем отличие нашей революции от Французской? Во-первых, в экономическом и классовом фундаменте эпохи. Во Франции руководящую роль играли городские мелкобуржуазные низы; у нас - пролетариат. Только благодаря этому буржуазная революция могла у нас перерасти в социалистическую и развиваться как таковая - пока еще с большими препятствиями и опасностями. Это первое отличие.

Второе отличие: Франция была окружена феодальными странами, более отсталыми в экономическом и культурном смысле, чем сама Франция. Мы же окружены капиталистическими странами, в технико-производственном отношении более передовыми, чем мы, с более сильным и культурным пролетариатом. В этих странах революции можно ждать в сравнительно близком будущем. Значит, международная обстановка нашей революции, несмотря на то, что империализм нам смертельно враждебен, в широком историческом смысле несравненно более благоприятна, чем это было во Франции в конце XVIII века.

И, наконец, третье отличие. Мы живем в эпоху империализма, в эпоху важнейших международных и внутренних потрясений, и это создает ту большую подъемную революционную кривую, на которую наша политика опирается. Но нельзя думать, что эта "кривая" нас при всяких условиях вывезет. Неправильно это! Кто думает, что мы можем построить социализм даже в том случае, если капитализму удастся разбить пролетариат на несколько десятков лет, тот ничего не понимает. Это не оптимизм, а национально-реформистская глупость. Мы можем победить только как составная часть мировой революции. Нам необходимо дотянуть до международной революции, даже если бы она отодвинулась на ряд лет. Направление нашей политики имеет в этом отношении решающее значение. Правильным революционным курсом мы укрепим себя на ряд лет, укрепим Коминтерн, продвинемся по социалистическому пути вперед и достигнем того, что нас возьмет на большой исторический буксир международная революция.

Нынешний партийный курс представляет собой главную опасность. Он душит революционный напор. В чем ваш курс? Вы делаете ставку на крепкого крестьянина, а не на батрака, не на бедняка. Вы держите курс на бюрократа, на чиновника, а не на массу. Слишком много веры в аппарат. В аппарате - огромная внутренняя поддержка друг другу, взаимная страховка, вот почему Орджоникидзе не удается даже сокращать штаты. Независимость от массы создает систему взаимного укрывательства. И все это считается главной опорой власти. В партии у нас сейчас ставка на секретаря, а не на рядового партийца. У вас сейчас ставка на Перселя, а не на рядового пролетария. Не на революционного углекопа, а на Перселя, который предал углекопов. Вы держите в Китае курс на Чан Кайши, на Ван Тинвея, а не на шанхайского пролетария, не на кули, который на плечах тянет пушки, не на восстающего крестьянина. Вы ставите вопрос об исключении нас из ЦК. Конечно, каждый из нас будет работать на любом месте как рядовой партиец. Но ведь это не ре-

стр. 99

шает вопроса; вам придется делать дальнейшие выводы. Жизнь вас заставит делать эти выводы. Лучше вам остановиться раньше и изменить курс.

Окончание следует.

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ VIII пленум Исполкома Коминтерна 18 - 30 мая 1927 г. предложил ЦК ВКП(б) "принять решительные меры к охранению ВКП(б) от фракционной борьбы тт. Троцкого и Зиновьева" (Коммунистический Интернационал в документах. М. 1933, с. 745).

² Митинг по случаю проводов И. Т. Смилги был проведен оппозиционерами на Ярославском вокзале 9 июня 1927 года.

³ Полный текст речей опубликован в кн.: Фельштинский Ю. Коммунистическая оппозиция в СССР. 1923 - 1927. Из архива Льва Троцкого. В 4-х тт. Т. 3. Benson (Vt). 1988, с. 87 - 127. В этой публикации использованы документы из фонда Троцкого в архиве Гарвардского университета (США).

⁴ Н. М. Янсон - член партии с 1905 г.; в ЦКК избирался на XII-XVI съездах.

⁵ В составе названной Троцким "семерки" Политбюро помимо шести его членов (И. В. Сталин, Г. Е. Зиновьев, Л. Б. Каменев, Н. И. Бухарин, А. И. Рыков. М. П. Томский) седьмым подразумевался председатель ЦКК В. В. Куйбышев. Однако, поскольку в этой же связи Троцкий говорит о конструировании повестки дня заседаний Политбюро за его спиной (что описано в воспоминаниях секретаря Сталина Б. В. Бажанова), постольку речь должна бы идти не о "семерке", а о "тройке" (Сталин, Зиновьев, Каменев). Сам Сталин о сформировавшемся внутри ЦК "руководящем ядре" говорил не с 1924 г., как указывает Троцкий, а уже на XII съезде в апреле 1923 года.

⁶ Имеется в виду "Дополнительное заявление" июльскому Пленуму ЦК и ЦКК, датированное в публикации Фельштинского июлем 1926 года. Оно подписано Троцким, Зиновьевым, Каменевым, Крупской и еще 9 оппозиционерами.

⁷ Формальное основание для разбора дела в ЦК было создано постановлением пленума ИККИ (см. прим. 1).

⁸ Имеется в виду доклад о работе ЦК, сделанный М. И. Калининым на Тверской губпартконференции в январе 1927 года.

⁹ Заявление 83-х (точнее - 84-х) датировано 25 мая 1927 года (опубликовано в кн.: Фельштинский К.). Ук. соч. Т. 3, с. 60 - 72). К открытию Пленума число подписей возросло до 300. Критика политического курса большинства ЦК, изложенная в нем, в общих чертах повторена в публикуемых речах Троцкого.

¹⁰ См. Jahrbuch fur Sozialwissenschaft und Sozialpolitik. Zurich. 1879, S. 54 - 74.

¹¹ См. Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 45, с. 347, 357, 376, 385, 390.

¹² Объясняя, почему ошибочно утверждать, что "у нас государство на деле не рабочее, а рабоче-крестьянское", Ленин писал: "Надо было сказать: ... мы имеем рабочее государство, во-1-х, с той особенностью, что в стране преобладает не рабочее, а крестьянское население; и, во-2-х, рабочее государство с бюрократическим извращением" (т. 42, с. 239). В таком государстве Ленин считал необходимым вести "борьбу с бюрократическими извращениями этого государства, с его ошибками и слабостями"; "применение стачечной борьбы в государстве с пролетарской госвластью может быть объяснено и оправдано исключительно бюрократическими извращениями пролетарского государства" (т. 44, с. 344).

¹³ Речь идет о сменовеховском истолковании тактики большевиков в условиях нэпа как "внутреннего перерождения" коммунистов и Советской власти. "Это основная и действительная опасность", - признавал Ленин и оценивал выступления Н. В. Устрялова и других сменовеховцев как "очень полезную вещь": "Враг говорит классовую правду, указывая на ту опасность, которая перед нами стоит" (т. 45, с 93 - 94). Бывший колчаковский министр настолько уверовал в свои прорицания, что в 1935 г. возвратился в Москву из Харбина, но в 1937 г. был репрессирован.

¹⁴ Процитирована статья Устрялова "Кризис ВКП" (Новости жизни, Харбин, 19.X.1926). Текст цитат уточнен по изд.: Устрялов Н. Под знаком революции. Изд. 2-е. Харбин. 1927, с. 235, 237 - 239.

¹⁵ В оригинале явная описка: французской буржуазии.

¹⁶ В статье "Драма второй главы" Устрялов писал, что "и самому Троцкому, буде он сломит нынешнее большинство, не удастся уже остаться "расстрельщиком по первой главе революции" (цит. по: Зайцев А. Об Устрялове, "неонэпе" и жертвах устряловщины. М. -Л. 1928, с. 28).

¹⁷ Цитируется рассказ депутата Конвента Бриваля о его выступлении в одном

стр. 100

из якобинских клубов (заседание Конвента 27 июля 1794 г. (9 термидора II г.). В кн.: Революционное правительство во Франции в эпоху Конвента. М. 1927, с. 598 - 599).

¹⁸ Олар А. Политическая история Французской революции. Пг. 1918, с. 340.

¹⁹ В статье "Путь оппозиции" (Правда, 22.VI.1927) говорилось о "фабрикации и рассылке [оппозицией] всевозможных "документов", которые трудно отличить от документов врага:), о ее союзе с "чемберленовскими подручными гг. Масловыми -Рут Фишер". Оппозиция эксплуатирует "обострение международного положения" и "на деле вторит классовым врагам СССР". Сталин же писал о "едином фронте от Чемберлена до Троцкого" (Сталин И. В. Соч. Т. 9, с. 311 - 312).

²⁰ Троцкий имеет в виду молодых партийных публицистов (А. И. Стецкий, Д. П. Марецкий, А. Н. Слепков и др.), группировавшихся вокруг Бухарина.

²¹ На заседании ЦК РСДРП 9(22) ноября 1905 г. было единогласно принято обращение "Ко всем партийным организациям и ко всем рабочим социал-демократам" о созыве IV (Объединительного) съезда РСДРП.

²² "Вышел первый номер "Начала". Приветствуем товарища по борьбе, - писала "Новая жизнь" 15(28) ноября 1905 г. - В первом номере обращают на себя внимание блестящее описание ноябрьской стачки, принадлежащее тов. Троцкому, и статья о задачах пашей революции". 27.XI (10.XII) 1905 г. "Новая жизнь" опровергала мнение, будто "непрерывная революция", о которой пишет Троцкий, - "это теория меньшевиков, противополагаемая "большевикам", стоящим за эволюцию". "Это... совершенный вздор, - писала "Новая жизнь". - Тов. Троцкий говорил, что пролетарская революция может, не останавливаясь на первом этапе, продолжить свой путь, тесня эксплуататоров, а Ленин указывал на то, что политическая революция есть лишь первый шаг" и т. д. Враги социализма, как видно, хотят "отыскать какое-нибудь острое и пикантное разногласие между соц.-дем.".

²³ Брошюра: Л. Т[роцк]ий, Наша тактика в борьбе за Учредительное собрание. Революция и ее силы (М. 1906) была составлена из статей, написанных Троцким в июле 1906 г. в тюрьме. Позднее он вспоминал, что меньшевистские газеты "отказались печатать статьи. Я потребовал передачи их большевистской редакции... Через Кнунянца я получил сообщение, что статьи встретили полное сочувствие (речь шла о Ленине)... Они действительно появились очень скоро, в вице брошюры, в большевистском издательстве "Новая волна" (Троцкий Л. Соч. Т. 2, ч. 1. М. Л. 1925, с. 634 - 635).

²⁴ См. Ленин В. И. Полн. ссбр. соч. Т. 15, с. 345, 355.

²⁵ В 1931 г. Сталин, однако, назвал Р. Люксембург автором "насквозь меньшевистской" схемы перманентной революции, превращенной Троцким "в орудие борьбы против ленинизма" (Сталин И. В. Соч. Т. 13, с. 90 - 91).

²⁶ См. подробнее: Вопросы истории, 1989, N 7, с. 100 - 101.

²⁷ См. Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 41, с. 19.

²⁸ Ср. там же. Т. 44, с. 415 - 416.

Постоянный адрес данной публикации: