Установление сталинского контроля. После конгресса Сталин активизировал свою линию на разгром "правого уклона" в ВКП(б) и соответственно - в Коминтерне. "Когда известные круги коммунистов отрицают целесообразность лозунга "класс против класса" в избирательной борьбе (Франция), или выступают против самостоятельных кандидатур от компартии (Англия), или не хотят заострять вопроса о борьбе с "левой" социал-демократией (Германия) и т. д. и т. п., - то это значит, что внутри компартий имеются люди, старающиеся приспособить коммунизм к социал-демократизму", - заявил он 19 октября 1928 года¹ . Победа "правого уклона" в компартиях, считал он, стабилизирует условия, необходимые для сохранения капитализма. И если VI конгресс Коминтерна указал на необходимость вести борьбу с "правыми уклонами" прежде всего путем убеждения² , то Сталин переводил ее уже в русло организационных мер.

19 декабря 1928 г. на заседании Президиума ИККИ Сталин заявил, что "фракция правых рвет с марксизмом-ленинизмом и ведет отчаянную борьбу против Коминтерна"³ . Сказав, что Коминтерн запоздал с предъявлением требований правым (это был излюбленный прием Сталина, когда словами о запаздывании он не только объявлял само собой разумеющимися предпринимаемые меры, но еще и косвенно делал предупреждение остальным, что они виновны в этом запаздывании), он подчеркнул: "Правые пошли против решений VI конгресса. Они нарушили железную дисциплину. Их надо исключить. Примиренцы сопротивляются борьбе с правыми, поэтому им надо дать предупреждение". Это относилось отнюдь не только к правым и "примиренцам" в КПГ, но и к сторонникам Бухарина в руководстве ИККИ - Ж. Эмбер-Дро и Серра (А. Таска), о которых Сталин говорил, что они "попали в болото трусливого оппортунизма"⁴ .

Выступление Сталина было не только грубым и оскорбительным в отношении Эмбер-Дро⁵ и Таски (Бухарин отсутствовал на этом заседании). Он им просто угрожал: "Советую тов. Эмбер-Дро одуматься и уяснить себе, с какой организацией имеет он дело в лице Коминтерна. Он

Окончание. Начало см. Вопросы истории, 1989, N 8.

¹ Сталин И. В. Соч. Т. 11, с. 225.

² См. Коммунистический Интернационал в документах, с. 792.

³ Сталин И. В. Соч. Т. И, с. 302.

⁴ ЦПА ИМЛ, ф. 558, оп. 1, д. 2881, лл. 9 - 10; Сталин И. В. Соч. Т. И, с. 295.

⁵ Во время выступления Эмбер-Дро Сталин прервал его выкриком: "Пошел к черту!" (Imber-Droz J. Memoari sekretara Kominterne. Kn. 2. Beograd. 1982, s. 172 - 173).

стр. 3

явным образом спутал Коминтерн с провинциальной организацией. Тов. Эмбер- Дро, я надеюсь, будет иметь вскоре случай убедиться, что такое спутывание не пройдет для него даром"⁶. Сталину возразила К. Цеткин. Она заметила, что он не учитывает при оценке событий в КПГ внутрипартийного положения и общей ситуации, объясняющих возникновение оппозиционных течений. "В рамках партии и ее устава и на почве решений Коминтерна и партии о политической линии такая свободная дискуссия была бы возможна, - подчеркнула Цеткин. - Эта предпосылка отсутствовала ввиду фракционной установки, и вследствие этого отсутствует также концентрация сил, которая, по- моему мнению, была бы необходима перед лицом предстоящих политических задач КПГ"⁷ . Однако призыв к сплочению, к концентрации сил коммунистов, прозвучавший в устах Цеткин, вызвал со стороны Сталина пренебрежительный ответ, что нечего-де ссылаться на этот лозунг, "самый истасканный из всех истасканных лозунгов. Нельзя говорить о концентрации всех и всего. Концентрацию мы допускаем только на базе какой-либо платформы"⁸ . По Сталину, речь могла идти лишь о безоговорочном подчинении той линии, которую он проводил в данный момент.

На том же заседании Сталин высказался и по некоторым другим вопросам, касающимся политики компартий. Он утверждал, что коммунистам не следует выдвигать лозунг контроля над производством, так как "осуществить этот лозунг никак невозможно, если мы не свергнем буржуазию"⁹ . Так был отброшен один из важнейших переходных лозунгов, разработанных Коминтерном при Ленине и активно использовавшихся коммунистами в начале 20-х годов. Кроме того, Сталин весьма определенно поставил вопрос о целесообразности ломки реформистских профсоюзов: "При настоящих условиях профсоюзы, в лице их руководства, это есть частица капитализма. Они срастаются с капитализмом. Как же мы можем поднять массы на ноги, если не сломаем эту частицу?"¹⁰ . Эта левацкая установка сопровождалась констатацией того, что якобы "в недрах капиталистических стран нарастают предпосылки нового революционного подъема рабочего движения", что надо "готовить массы к надвигающимся боям", "чтобы коммунистические партии не оказались в хвосте событий и рабочий класс не был застигнут врасплох"¹¹ . Левые фразы служили Сталину не только для обоснования навязываемых им мер ужесточения внутрипартийного режима и отсечения инакомыслящих, но они воплощались в политические директивы, накладывали отпечаток на решения руководства Коминтерна. Сталиным была предложена резолюция, которую подписали большинство участников заседания - В. Молотов, И. Пятницкий, С. Лозовский, Л. Пурман, В. Коларов, Цюй Вито (Страхов). В ней говорилось: "Президиум ИККИ категорически осуждает лицемерно-оппортунистическую декларацию т. Эмбер-Дро, рассчитанную на деле на поддержку правых элементов ГКП, и клеймит ее, как недостойный выпад против Коминтерна"¹² . Добившись осуждения Эмбер-Дро, Сталин наглядно показал, что любое противодействие он рассматривает как сопротивление линии Коминтерна. Грубое вмешательство Сталина в дела Коминтерна вызвало протест со стороны Бухарина, заявившего в декларации 30 января 1929 г., что Сталин разлагает Коминтерн и насаждает бюрократизм в партии, что эта линия ослабляет ряды Коминтерна и ведет к расколам в компартиях. Ж. Эмбер-Дро в письме руководству Компартии Швейцарии информиро-

⁶ ЦПА ИМЛ, ф. 495, оп. 2, д. 105, л. 11, с. 71,

⁷ Там же, с. 60.

⁸ Там же, ф. 558, оп. 1, д. 2881, л. 17.

⁹ Там же, л. 15.

¹⁰ Там же, л. 6.

¹¹ Сталин И. В. Соч. Т. 11, с. 299.

¹² ЦПА ИМЛ, ф. 558, оп. 1, д. 2883, л. 1.

стр. 4

вал его о заседании Президиума ИККИ, своей позиции и сталинском диктате¹³ .

Таска, уехав из Москвы, в январе 1929 г. из Берлина обратился с письмом в Секретариат ЦК ИКП, в котором заявил, что, по его мнению, "Коминтерна больше не существует", ибо он "у Сталина в кулаке". "Сталин - "учитель и хозяин", который решает все, - писал Таска, - В состоянии ли он нести такую ужасающую ответственность? Мой ответ предельно ясен: Сталин неизмеримо ниже ее. Перечитайте всю его продукцию, - вы не найдете ни одной собственной мысли. Он без зазрения совести пережевывает идеи, украденные у других, и преподносит их нам в этой своей схематической форме, создавая иллюзию силы мысли, которой нет. Идеи для него - это пешки, которые он двигает, чтобы выиграть одну партию за другой... Сталин - плагиатор, потому что не может им не быть, потому что в интеллектуальном плане он посредственен и бесплоден, и потому он втайне завидует интеллектуальному превосходству Троцкого, Бухарина и др., чего он им простить не в состоянии. Он пользуется их идеями от раза к разу, от случая к случаю, в зависимости от обстоятельств. А потом, присвоив эти идеи, переходит в атаку против обворованных, ибо для него важны не принципы, но монополия на власть. Благодаря такой политике и таким методам Сталин в России - это знаменосец контрреволюции, человек, уничтожающий - пока у него есть свобода рук - дух и завоевание Октябрьской революции. Между Сталиным и Лениным лежит пропасть. Я считаю самым большим несчастьем, какое могло случиться в Советской России после смерти Ленина, - то, что вся власть сосредоточилась в руках Сталина. Русская партия и все мы дорого заплатим за то, что не посчитались с ясными указаниями Ленина о нем"¹⁴ .

Такая позиция Таски, объявившего прямую войну Сталину, не могла не завершиться в тех условиях разрывом с Коминтерном. Таска был исключен из ИКП.

В критике Сталина, его диктаторских притязаний, а также в том, что под давлением Сталина изменилась атмосфера в Коминтерне, аппарат которого все более попадал в его непосредственное подчинение, нельзя не признать справедливость слов Таски.

Тольятти, позиция которого по многим вопросам была весьма близкой к позиции Бухарина (и это весьма отчетливо проявилось на VI конгрессе Коминтерна), в ситуации, когда группа Бухарина оказалась мишенью сталинской сокрушительной атаки, не поддержал Бухарина. Тольятти, разумеется, знал о декабрьском письме 1923 г. ЦК КРПП и о том, что последовало за ним. Когда в октябре 1926 г. А. Грамши обратился с письмом в ЦК ВКП(б), в котором осуждались методы внутрипартийной борьбы в ВКП(б), Тольятти отказался передать это письмо, опасаясь, что оно будет расценено как вмешательство и "принесет вред"¹⁵ . Правда, он показал это письмо Бухарину и таким образом довел его до сведения Политбюро ЦК ВКП(б), однако последовал совету Бухарина не передавать его официально, поскольку это вызвало бы необходимость ответа, что привело бы к резкому ухудшению отношений между обеими партиями.

Тем более Тольятти не мог пойти на прямое столкновение со Сталиным в конце 20-х годов, когда обстановка в руководстве ВКП(б) существенно изменилась по сравнению с 1926 годом. Л. Лонго, говоря об этой "передислокации" Тольятти, отмечал: "Если бы в тот период это произошло, то был бы нанесен тяжелый удар авторитету и будущему Италь-

¹³ Imber-Droz J. Op. cit, s. 169 - 172.

¹⁴ Annali Feltrinelli. Vol. VIII. Milano. 1968, p. 670; см. также: Иностранная литература, 1989, N 1, с. 200.

¹⁵ Togliatti P. Opere. Vol. 2. R. 1972, p. 68.

стр. 5

янской коммунистической партии"¹⁶ . Однако значительная часть ведущих деятелей аппарата Коминтерна подчинилась сталинскому диктату без какого-либо явного сопротивления. Коминтерн и компартии практически не могли даже поставить вопрос о том, что в деятельности ВКП(б) допускаются ошибки. Те, кто в какой-либо форме высказывал сомнение в правильности всего, что происходило в СССР, или, что воспринималось тогда однозначно, выступал с критикой применявшихся Сталиным методов, немедленно превращались в "отщепенцев", "врагов СССР и коммунистического движения".

Деформация внутрипартийной борьбы в ВКП(б) привела к тому, что и отклики на эту борьбу в коммунистическом движении получили искаженный вид. С устранением Бухарина из руководства Коминтерна и установлением непосредственного контроля над аппаратом ИККИ со стороны Сталина и его ближайшего окружения при оценке всех событий, происходивших в СССР, в жизни ВКП(б), непременным условием стало прославление сталинского руководства. Дискуссии в Коминтерне превратились в обсуждения, подчиненные заранее заданной схеме, или приобретали характер разгрома, сопровождались "очищением" от тех, кого считали правым или "примиренцем". Так, в руководстве Компартии Польши фракция "меньшинства", которую поддерживал Сталин, в июне 1929 г. при помощи представителей ИККИ В. Г. Кнорина и Н. Н. Попова добилась на пленуме ЦК изменения в его составе в свою пользу¹⁷ .

Подчас Сталин не стремился даже сохранить видимость коллективности при решении вопросов. Выступая на Президиуме ИККИ 14 мая при обсуждении американского вопроса, Сталин цинично заметил, обращаясь к представителям фракции большинства в руководстве Компартии США: "Сейчас у вас есть еще формальное большинство. Но завтра не будет никакого большинства и вы окажетесь полностью изолированными, если вы попытаетесь повести борьбу против решений Президиума Исполкома Коминтерна. В этом вы можете быть уверены... Примут наши предложения товарищи из американской делегации, - хорошо, не примут - тем хуже для них. Коминтерн возьмет свое при всяких условиях"¹⁸ .

Леводогматические установки. Сталин в борьбе против группы Бухарина как один из наиболее весомых аргументов выдвигал положение о нарастании в капиталистических странах "элементов нового революционного подъема", что, по его мнению, требовало заострения борьбы против социал-демократии и прежде всего против левой социал-демократии, заострения борьбы в компартиях против правых элементов, примиренчества к ним, очищения компартий от оппортунистических элементов и необходимости применения новой тактики в профсоюзах¹⁹ . В свою очередь, это вело к распространению революционного фразерства и выдвижению нереальных лозунгов.

Это особенно наглядно проявилось в установках X пленума ИККИ (июль 1929 г.), повторившего сталинскую трактовку о нарастании нового революционного подъема и сделавшего еще более резкими установки VI конгресса Коминтерна, особенно в отношении усиления борьбы против левого крыла социал- демократии, которая фактически отождествля-

¹⁶ Longo L., Salinari K. Ismedu reakcije i revolucije. Tt. I - II. Beograd. 1980, s. 372.

¹⁷ Cm. Kolebacz B. Komunistyczna Partia Polski. 1923 - 1929. Warszawa. 1984, s. 295.

¹⁸ Сталин И. В. О правых фракционерах в Американской компартии. М. - Л. 1930, с. 34, 36.

¹⁹ См. Сталин И. В. Соч. Т. 12, с. 16 - 18. В проект резолюции Политсекретариата ИККИ о профдвижении в Германии в конце апреля 1929 г. Сталин внес ряд поправок и дополнений, подчеркнув, в частности, необходимость вести борьбу "за коренной пересмотр реакционных уставов, за снятие с постов профбюрократов" и высказался за призыв к массам в момент массового подъема к "ломке" профсоюзных уставов и к разрыву с легализмом "реакционных профсоюзов" (ЦПА ИМЛ, ф. 558, оп. 1, д. 3376, лл. 2, 3).

стр. 6

лась с фашизмом. Пленум официально охарактеризовал социал-демократию в целом как "социал-фашизм". Сталин, правя проект тезисов пленума, внес в него, в частности, такое добавление: "Пленум ИККИ предлагает обратить особое внимание на усиление борьбы против "левого" крыла социал-демократии, задерживающего процесс распада соц. -демократии путем сеяния иллюзий об оппозиционности этого крыла к политике руководящих с. -дем. инстанций, а на деле всемерно поддерживающего политику соц. -фашизма"²⁰ . В документах пленума термин "социал-фашизм" употреблялся как оценка участия социал-демократии в проведении политики империалистического государства в процессе фашизации страны, как определение особой формы фашизма в странах с сильными социал-демократическими партиями.

В годы мирового экономического кризиса, который, как считали многие в Коминтерне, неминуемо вызовет новую полосу пролетарских революций, Сталин все настойчивее подчеркивал, что основной удар в целях приближения революции надо наносить но социал-демократии и особенно ее левому крылу, которых надо всемерно разоблачать и изолировать от масс. Особенно наглядно об этом говорит сталинская правка документов Коминтерна. В проект первомайского воззвания ИККИ 1930 г., где говорилось, что против Советского Союза лихорадочно готовят свой поход империалистические клики, он дописал: "И их прислужники из лагеря социал-демократов и социал-папистов"²¹ . Эта линия закреплялась в решениях пленумов ИККИ, в указаниях, которые компартии получали от руководства Коминтерна. В проект тезисов доклада Мануильского для XI пленума ИККИ в марте 1931 г. Сталин вписал: "Разоблачение социал-демократии, разоблачение II Интернационала, высвобождение рабочих масс из-под влияния социал-демократии, изоляция и преодоление социал-демократии есть очередная задача коммунистических партий, без разрешения которой невозможна успешная борьба пролетариата за свое освобождение от цепей капитализма"²² .

На XVI съезде ВКП(б) в докладе Сталина и в выступлении Молотова также содержались установки на развертывание всемерной борьбы с "социал- фашизмом". Молотов, в частности, заявил: "Компартии и Коминтерн в целом должны выдвинуть задачи борьбы с фашизмом и социал-фашизмом, задачи разоблачения фашизма и социал-фашизма перед рабочими массами и задачи организации рабочих масс на основе большевистского проведения тактики единого фронта снизу для всемерного отпора наступающему фашизму и социал- фашизму"²³ . Таким образом, исключалась всякая возможность установления контактов между компартиями и социал-демократическими и социалистическими партиями с целью создания единого фронта рабочего класса против наступления фашизма.

На идеологическую деятельность Коминтерна большое влияние оказала сталинская работа "О некоторых вопросах истории большевизма", опубликованная в 1931 году. Используя ленинскую критику различных течений во II Интернационале, в том числе Р. Люксембург и германских левых социал- демократов, и фальсифицируя ее, Сталин абсолютизировал опыт большевизма, противопоставил его опыту других революционных партий. Статья послужила толчком к развертыванию под флагом критики "люксембургианства" кампании против любых отклонений от сталинской версии истории коммунистического движения, против использования наследия и традиций рабочего движения помимо толкуемых в сталинском духе традиций большевизма.

²⁰ Цит. по: Политическое образование, 1989, N 1, с. 81.

²¹ ЦПА ИМЛ, ф. 558, оп. 1, д. 3287, л. 6.

²² Там же, д. 3709, л. 31.

²³ XVI съезд ВКП(б). Стеногр. отч. М. 1930, с. 420.

стр. 7

В этой кампании, наряду с все более ожесточенной критикой пережитков реформизма, правого оппортунизма, особое место занимало разоблачение троцкизма, о котором Сталин говорил, что это "передовой отряд контрреволюционной буржуазии, ведущей борьбу против коммунизма, против Советской власти, против строительства социализма в СССР"²⁴ . Эта раздуваемая Сталиным версия об опасности троцкизма служила подготовкой и идеологическим прикрытием репрессий. Сталина весьма тревожила деятельность высланного из СССР в 1929 г. Троцкого, который публично нападал на сталинский режим. В этих выступлениях Троцкого, наряду с постоянно повторявшимися догмами, свойственными ему, было и немало справедливой критики проводимой Сталиным политики. Вместе с тем Троцкий иногда делал как бы шаги, направленные к установлению "перемирия", или даже пытался давать советы. 27 апреля 1931 г. он послал в Политбюро ЦК ВКП(б) письмо, в котором писал, что судьба революции в Испании зависит от того, сложится ли там боеспособная и авторитетная компартия, что важно достичь единства революционных сил в этой стране, иначе поражение революции "почти автоматически приведет к установлению в Испании настоящего фашизма в стиле Муссолини". Сталин на письме Троцкого начертал: "Я думаю, что г-на Троцкого, этого нахала и меньшевистского шарлатана, следовало бы огреть по голове через ИККИ. Пусть знает свое место". Смертельный удар, нанесенный 20 августа 1940 г. Троцкому по голове Р. Меркадером, сделал зловещими эти слова Сталина²⁵ .

Сталин и опасность фашизма. В тот период вопрос о борьбе с фашизмом, набиравшим силу в Германии, подымавшим голову и в других странах, приобретал все большее значение. На необходимость всемерного усиления этой борьбы неоднократно указывал Коминтерн. 23 июля 1930 г. Политсекретариат ИККИ принял за основу письмо к ЦК КПГ по вопросу о борьбе с национал- фашизмом и обсудил проект заявления ЦК КПГ. 21 августа КПГ опубликовала программное заявление о социальном и, национальном освобождении немецкого трудового народа. В нем излагалась генеральная линия партии, направленная на предотвращение фашистской диктатуры, ликвидацию власти монополий, победу социалистической революции и тесное сотрудничество Германии с СССР. Как свидетельствовал в период подготовки VII конгресса Коминтерна Мануильский, Сталиным были сделаны конкретные предложения руководству ИККИ по содержанию "Программы национального и социального освобождения"²⁶ .

В обобщении опыта антифашистской борьбы компартий, особенно КПГ, большую роль сыграли Западноевропейское бюро ИККИ и особенно его руководитель Г. Димитров. Совещание ряда европейских компартий, состоявшееся в июле 1931 г., в своем заявлении предупреждало рабочих Европы, что "если удастся фашистское подавление немецкого пролетариата, то она (буржуазия) применит этот метод и против них" и призывало "поддержать освободительную борьбу немецкого пролетариата путем усиления борьбы за свои жизненные интересы и за свержение собственной буржуазии"²⁷ . Однако в те годы еще не сложилось осознание того, что наступление реакции, фашизма, рост военной опасности выдвигали на передний план антифашистские, демократические задачи, что первостепенным условием успеха в борьбе с фашизмом является сплочение всех антифашистских сил, и прежде всего коммунистов и социал-демократов, за которыми шли основные массы рабочих. Этого не хотели ли-

²⁴ Сталин И. В. Соч. Т. 13, с. 98.

²⁵ О том, что Троцкий был убит по заданию Сталина или кого-либо из его окружения, свидетельствует то, что Меркадеру было присвоено звание Героя Советского Союза (см. Троцкий Л. Дневники и письма. Эрмитаж. 1986, с. 180. прим.).

²⁶ ЦПА ИМЛ, ф. 494, оп. 1, д. 10, л. 15.

²⁷ Internationale Presse-Korrespondenz, 1931, N 73, S. 1647 - 1648.

стр. 8

деры социал-демократии, возлагавшие свои надежды на сотрудничество с либеральной буржуазией, проведение политики "меньшего зла", что на деле расчищало путь гитлеровцам. И коммунисты, активно и стойко боровшиеся с фашизмом, считали, что социал-демократия не может быть союзником в этой борьбе, и выступали за создание антифашистского фронта снизу, вопреки и без организаций социал-демократов.

Коминтерн придерживался курса на то, чтобы социалистическими революциями опередить наступление фашизма. Антифашистская борьба отождествлялась с борьбой за свержение капиталистического строя. Одно из самых роковых последствий имело решение КПГ участвовать в референдуме против социал-демократического правительства Пруссии в августе 1931 года. Это решение было принято под непосредственным давлением Сталина и Молотова²⁸ . Политсекретариат ИККИ 18 сентября 1931 г. ошибочно расценил результаты этого шага: "Референдум, начатый по инициативе фашистов, преследовавших демагогические цели усиления оппозиционным маневром своих позиций, совершенно изменил характер в результате вмешательства коммунистической партии, превратившей его в орудие борьбы против демократических иллюзий масс и теории "меньшего зла", в массовую мобилизацию против фашизма, против наступления капитала, против германской социал-демократии, являющейся основной социальной опорой германской буржуазии в ее борьбе за капиталистический выход из кризиса"²⁹ . На деле после референдума влияние гитлеровской партии резко усилилось.

Но практика антифашистской борьбы заставляла преодолевать догматические препоны. Одним из первых осознал ошибочность сектантских взглядов Димитров. В октябре 1932 г. в письме в ИККИ он критиковал такой подход к совместным действиям, когда социал-демократам предлагали: "Идите к нам! Боритесь вместе с нами!". Димитров считал необходимым проводить тактику единого фронта с позиции: "Рабочие, без различия партийной и организационной принадлежности, создавайте на основе пролетарской демократии собственные, вами сообща избранные боевые органы, принимайте коллективное конкретное решение о совместном боевом выступлении против грабежа зарплаты и пособий, против фашизма, полицейского и национал- социалистского террора, в защиту ваших боевых позиций, вашей жизни и жизни ваших вождей"³⁰ . Это был зародыш будущих решений VII конгресса Коминтерна, но в конкретной ситуации осени 1932 г. предложения Димитрова не были приняты.

Обстановка в мире, особенно после захвата власти в Германии гитлеровцами, настоятельно требовала отказа от обанкротившейся трактовки социал- демократии как "социал-фашизма" и перехода к конструктивному взаимодействию с нею. Осознание этой необходимости возникло не сразу, как и понимание того, что дело отнюдь не должно сводиться к новой кампании по разоблачению социал-демократии. 6 февраля 1933 г. семь социалистических партий Европы обратились к руководству Коминтерна и Рабочего социалистического интернационала (РСИ) с предложением созвать конференцию двух Интернационалов для выработки плана совместных действий против фашизма. 19 февраля Бюро РСИ опубликовало воззвание, в котором заявляло о согласии вести переговоры с Коминтерном и предлагало прекратить взаимные нападки.

Первоначально составленный в ИККИ проект ответа от имени трех компартий - Германии, Франции и Англии имел ультимативный характер. В нем содержались утверждения типа: "Сейчас вопрос стоит не о фашизме или парламентской демократии, а о диктатуре буржуазии или

²⁸ Правда, 29.XII.1988.

²⁹ ЦПА ИМЛ, ф. 495, оп. 3, д. 284, лл. 383 - 384.

³⁰ Централен партиен архив на ЦК на БКП (София) (ЦПА на ЦК на БКП), ф. 146, оп. 6, а. е. 813, л. 3.

стр. 9

диктатуре пролетариата... Предлагаемое партиями II-го Интернационала заключение "пакта о ненападении", т. е. отказ от критики, фактически означало бы отказ от нападения на буржуазию. Пакт с союзником классового врага есть пакт с классовым врагом" и т. д. В то же время в нем говорилось о готовности участвовать в совместной конференции. 25 февраля секретарь ИККИ Пятницкий послал проект ответа Сталину и Молотову с просьбой дать "указания, можно ли этот ответ послать и опубликовать, или указать, как его переработать"³¹ . После получения от Сталина соответствующих указаний проект был переработан и 28 февраля вновь послан ему с просьбой дать замечания. Мануильский позднее заметил, что "предложение о едином фронте от 5 марта дело рук Сталина"³² .

Опубликованный в виде воззвания ИККИ от 5 марта 1933 г. этот документ содержал программу антифашистской борьбы и предложение компартиям добиваться установления единого фронта с социал-демократическими партиями. Однако в нем ничего не говорилось о готовности Коминтерна вести переговоры непосредственно с РСИ. Это послужило для лидеров последнего предлогом отвергнуть предложение ИККИ. В пользу переговоров Коминтерна с РСИ высказались в то время руководители компартий Франции и Чехословакии М. Торез и К. Готвальд. 7 апреля они прислали в ИККИ телеграммы, предлагавшие Коминтерну пойти не эти переговоры. Однако руководство ИККИ, получив соответствующее указание Сталина, разослало компартиям директивы, содержавшие требование "усилить кампанию против 2-го Интернационала, который не только замалчивает измену германской социал- демократии, прекращает кампанию против германского фашизма, но и отказывается от единого фронта с коммунистами по настоянию германской социал-демократии. 2-й Интернационал и его секции срывают борьбу с фашизмом и наступлением капитала против рабочего класса. Необходимо подчеркнуть переход германской социал-демократии в лагерь фашизма"³³ .

Таким образом, весной 1933 г. возможность возобновления диалога Коминтерна и РСИ по проблеме единых действий не только не была реализована, но отношения между коммунистами и социал-демократами вновь обострились, причем против последних опять было выдвинуто обвинение о переходе "в лагерь фашизма". Здесь, разумеется, вновь сказалось отношение Сталина к социал-демократии и его влияние на Коминтерн.

Сталин еще долго продолжал сохранять это отношение к социал-демократам. Когда в ИККИ обсуждался вопрос о тактике германских коммунистов в связи с предстоявшими в Германии в ноябре 1933 г. выборами в рейхстаг и проведением запланированного гитлеровцами референдума, он высказался за участие в этих выборах, что и предлагало Загранбюро ЦК КПГ, против тактики бойкота, на чем настаивали руководящие деятели Коминтерна. "Надо принять участие в выборах в смысле перечеркивания фашистских списков и голосования "нет" по референдуму, - писал Сталин 26 октября. - Надо создать на этой базе единый антифашистский фронт с социал-демократическими рабочими и повести последних за собой, с тем чтобы провести это дело под платформой коммунистов и под их руководством. Всякая другая политика пойдет на пользу фашистам и социал-демократам". Сталин и в этом случае продолжал ставить фашистов и социал-демократию на одну доску, признавая лишь целесообразность "единого фронта снизу".

Сталинские схемы были повторены и усилены в документах XIII пленума ИККИ (ноябрь-декабрь 1933 г.). 21 ноября Пятницкий, узнав, что Сталин отказался читать проект тезисов, так как "они слишком велики",

³¹ Цит. по: Политическое образование, 1989, N 1, с. 82.

³² ЦПА ИМЛ, ф. 494, оп. 1, д. 10, л. 15.

³³ Цит. по: Политическое образование, 1989, N 1, с. 83.

стр. 10

послал ему краткое их изложение с просьбой "прочесть эту выжимку и сообщить нам, правильна ли установка в тезисах или как нужно их переработать. Без Ваших указаний относительно тезисов не можем открывать пленум". 14 декабря Пятницкий послал Сталину, Молотову и Кагановичу тезисы и решения пленума, приготовленные к печати. Он просил просмотреть их и сообщить, "какие изменения нужно внести в тезисах и решениях"³⁴ . Таким образом, положения пленума, будто в Германии "начинается новый революционный подъем"³⁵ , ориентировавшие компартию по-прежнему на подготовку непосредственно социалистического переворота и установление Советской власти, а также подтверждавшие оценки социал-демократии как социал-фашизма, получили одобрение со стороны Сталина. Пленум дал определение фашизма как открытой террористической диктатуры наиболее реакционных, наиболее шовинистических и наиболее империалистических элементов финансового капитала, подчеркнул, что фашизм стремится получить массовую опору в мелкой буржуазии и рабочем классе. Эти выводы были важны для выработки антифашистской стратегии, но в тот момент эта задача еще не ставилась.

VII конгресс Коминтерна. Между тем в недрах коммунистического движения все более нарастала тенденция к выправлению сектантских установок, к созданию единого антифашистского фронта. Она воплотилась в борьбе Димитрова против фашизма на Лейпцигском процессе, в движении солидарности с узниками гитлеризма, охватившем широкие массы и демократические организации многих стран мира. Она пробивала себе дорогу в сотрудничестве коммунистов и социалистов в февральских событиях 1934 г. во Франции и Австрии, а также в борьбе с фашизмом в Испании. Димитров, нанесший морально-политическое поражение фашизму, стал в глазах миллионов людей олицетворением боевого антифашизма. Для освобождения Димитрова огромное значение имело предоставление ему и его товарищам советского гражданства. 29 декабря 1933 г. Пятницкий послал Сталину телеграмму, полученную от В. Пика: "Было бы политически целесообразно, если бы Сов[етское] правительство] в какой-нибудь форме сообщило германскому правительству, что оно - Сов[етское] правительство] - готово предоставить тов. Димитрову и остальным болгарским т[овари]щам право убежища в СССР"³⁶ . 16 февраля 1934 г. Посольство СССР передало в МИД Германии ноту, извещавшую о принятии Г. Димитрова, Б. Попова и В. Танева в советское гражданство, и с просьбой принять меры к их немедленному освобождению и скорейшему отъезду в СССР. 27 февраля Димитров вместе со своими товарищами прилетел в Москву.

Буквально с первой встречи со Сталиным Димитров начал убеждать его в необходимости нового подхода к социал-демократам, в важности сплочения антифашистских сил на общедемократической платформе. Первоначально Сталин отвергал аргументы Димитрова, однако постепенно начал прислушиваться к его доводам, а главное - предложил Димитрову возглавить руководство Коминтерна, обещав ему постоянную помощь со стороны Политбюро ЦК ВКП(б)³⁷ . По инициативе делегации ВКП(б) в ИККИ Димитров в апреле был избран членом Политсекретариата и Президиума ИККИ, фактически заняв руководящее место в Исполкоме Коминтерна. Активную поддержку он получил со стороны Мануильского. В ходе нескольких бесед Димитрова со Сталиным в апреле-июне 1934 г. обсуждались вопросы подготовки VII конгресса Коминтерна, задачи ком-

³⁴ ЦПА ИМЛ, ф. 495, оп. 19, д. 248, лл. 222, 227.

³⁵ XIII пленум ИККИ. Стеногр. отч. М. 1934, с. 591.

³⁶ ЦПА ИМЛ, ф. 495, оп. 19, д. 248, л. 243.

³⁷ См. Мичев Д. Георги Димитров и подготовката на Седмия конгрес на Комунистическия интернационал (март - юли 1934 г.). - Векове, София, 1972, N 2, с 34.

стр. 11

мунистов по созданию единого фронта против фашизма, развертыванию движения единого фронта во Франции.

Сталин, вынужденный считаться с международной обстановкой и ростом антифашистского движения, счел целесообразным пойти на ряд внешнеполитических шагов в интересах укрепления мира. СССР выступил инициатором борьбы за создание системы коллективной безопасности, было принято предложение Франции о вступлении СССР в Лигу наций, подписаны договоры о взаимной помощи с Францией и Чехословакией. Взаимосвязь этих линий - на сотрудничество Советской страны с демократическими державами и на взаимодействие и сотрудничество коммунистических и социал- демократических партий против фашизма - очевидна. Сталин, разумеется, видел эту взаимосвязь. Однако, соглашаясь с необходимостью изменения линии в отношении социал-демократии, он сохранял к ней острую враждебность.

Это особенно видно по пометкам Сталина на письме Димитрова от 1 июля 1934 года. Димитров так составил свой перечень вопросов и предложений, содержащих, по существу, основные идеи его будущего доклада на VII конгрессе, чтобы Сталин при его подозрительности не увидел в них намек на то, что речь идет об отказе от навязанных им самим установок. В ответ на вопрос: "Правильной ли является огульная квалификация социал-демократии как социал-фашизма", Сталин написал: "Насчет руководства - да, только не "огульная". Таким образом, и в период, когда компартии в ряде стран Европы, прорывая существовавшую стену недоверия между коммунистами и социал- демократами, добивались создания единого фронта, когда под руководством Димитрова в Исполкоме Коминтерна начался пересмотр несостоятельных схем и догм, Сталин еще сохранял свои прежние представления о социал- демократии. На вопрос Димитрова: "Правильно ли считать социал-демократию везде и при всяких условиях главной социальной опорой буржуазии", он ответил: "В Персии, конечно, нет. В основных капстранах - да". На вопрос: "Правильно ли считать все левые социал-демократические группировки при всяких условиях главной опасностью", Сталин ответил: "Объективно - да"³⁸ .

Свой вопрос о едином фронте Димитров сформулировал так: вместо применения тактики единого фронта "исключительно как маневра для разоблачения социал-демократии без серьезных попыток создать действительное единство рабочих в борьбе, мы должны превратить ее в действенный фактор развертывания массовой борьбы против наступления фашизма". Сталин на полях заметил: "Должны", а также: "Против кого этот тезис"³⁹ . Такой вопрос Сталин задал и по поводу другого предложения Димитрова. Пометки Сталина отражают возникшие у него колебания в правильности прежних схем. Однако его беспокоила мысль, не станет ли ясно, кто навязывал подобные установки.

Документы свидетельствуют, что в руководстве Коминтерна при выработке новых установок понимали, что речь идет о преодолении сектантских догм. Так, на заседании комиссии по второму пункту повестки дня конгресса работник аппарата Коминтерна, немецкий коммунист С. Шваб 2 августа 1934 г. говорил: "Я полагаю, что ни один тезис Сталина не использовали столь беззастенчиво, как тезис о близнецах. Его цитирование стало удобным приемом, чтобы избавиться от выявления отличий, разницы в методах"⁴⁰ . Весьма красноречивым является и признание секретаря ИККИ Мануильского 14 июня 1934 г. в комиссии по подготовке конгресса: "Все наши указания были таковы, что социал-демократия - это наш главный враг. Вопрос заключается в том, что игнори-

³⁸ ЦПА на ЦК на БКП, ф. 146, оп. 6, а. е. 754, л. 1.

³⁹ VII конгресс Коммунистического Интернационала и борьба против фашизма и войны. М. 1975, с. 29; ЦПА на ЦК на БКП, ф. 146, оп. 6, а. е. 754, л. 2.

⁴⁰ Цит. по: Политическое образование, 1989, N 1, с, 84.

стр. 12

руя борьбу с фашизмом, мы сосредоточили весь огонь на социал-демократии и считали, что борясь с социал-демократией, мы тем самым громили фашизм... Я думаю, вывод такой, что вопрос о борьбе с фашизмом сейчас должен быть поставлен несколько иначе, чем мы его ставили до сих пор"⁴¹ .

В политике коммунистов все определеннее вырисовывалась линия на сплочение всех революционных и демократических сил в борьбе за свержение фашистских диктатур и установление режимов народного фронта или подобных им антифашистских демократических режимов. Это было восстановлением и развитием в новых условиях ленинских положений о едином фронте и решении задач переходных этапов в классовой борьбе пролетариата. Эта линия легла в основу директив VII конгресса Коминтерна, взявшего курс на создание единого рабочего и широкого народного фронта. В ней сочетались общедемократические, гуманистические цели сохранения мира, отпора фашизму с борьбой за социальный прогресс. Тем самым создавались благоприятные возможности для совместных действий, сотрудничества различных политических течений, и в первую очередь - коммунистов и социал- демократов.

Подготовка VII конгресса Коминтерна, выработка проектов его решений не могли идти без Сталина и вопреки его мнению. Можно допустить, что в создавшейся ситуации он счел целесообразным согласиться с предложениями Димитрова и других руководителей Коминтерна. С ним были согласованы вопросы повестки дня конгресса и после беседы Сталина с Димитровым и Мануильским 1 мая 1935 г. был изменен план отчетного доклада ИККИ. В нем должны были быть проанализированы перемены в обстановке со времени VI конгресса, прошедшие классовые бои, состояние секций Коминтерна и дана общая постановка задач. Проблемы единого фронта и борьбы против фашизма должны были обсуждаться в связи со вторым пунктом повестки дня конгресса⁴² .

Конгресс проходил в обстановке набиравшего безудержный размах культа личности Сталина. В то же время его решения по вопросам стратегии и тактики коммунистического движения фактически отбросили ряд сектантских догм сталинских установок. Эти решения, восстанавливавшие и развивавшие ленинские положения, представляли собой серьезную попытку вернуть Коминтерну значение коллективного руководящего органа, проводящего свою деятельность на марксистско-ленинских принципах, учитывающего и интернационалистскую основу этого движения и его национально- специфические черты в различных странах. Это свидетельствовало об огромных идейно-политических потенциях коммунистического движения, росте его зрелости. Вместе с тем решениям конгресса была присуща и определенная противоречивость, поскольку пересмотр ошибочных установок не сопровождался выявлением их причин. Все действия Сталина не только не стали предметом критики, наоборот, решения конгресса, его линия связывались с его именем. Однако он, как отмечали советские историки, "публично нигде не выразил свое отношение к новой политике Коминтерна... Это было скорее молчаливое согласие с решениями конгресса, чем их активная поддержка"⁴³ .

Новые тактико-стратегические установки, родившиеся в результате обобщения опыта антифашистской борьбы, само развитие коммунистического движения, компартий ставили по-новому и проблему взаимодействия компартий в рамках единой организации. Жесткие централистские рамки, сложившиеся к тому времени в Коминтерне, окостенению и бюрократизации которых всемерно содействовал Сталин, превращались в тормоз, препятствовали развитию инициативы и самодеятельности пар-

⁴¹ Цит. по: Там же.

⁴² ЦПА ИМЛ, ф. 494, оп. 1, д. 10, л. 3.

⁴³ Лейбзон Б. М., Шириня К. К. Поворот к политике Коминтерна. М. 1965, с 308.

стр. 13

тий. Это понимал Димитров. В его письме Сталину от 1 июли 1934 г. говорилось о невозможности оперативно руководить всеми партиями из одного центра. Более детально свои соображения Димитров высказал в письме Сталину от 15 октября. "Нынешняя практика такова, - писал Димитров, - что руководящие органы Коминтерна берут на себя разрешение почти всех вопросов секций, в результате чего получается, с одной стороны, невозможность концентрироваться на основных вопросах, а с другой - привычка руководства секций Коминтерна ждать обыкновенно решений от Москвы, не развивая собственной инициативы и не беря на себя ответственности за руководство своими партиями"⁴⁴ . Он предлагал сделать прерогативой руководства Коминтерна выработку общих вопросов политики и тактики, чтобы компартии могли на основе установок Коминтерна самостоятельно решать свои политические, тактические и организационные вопросы, чтобы повседневное руководство систематически переносилось на места.

25 октября Сталин сообщил Димитрову о согласии с его предложениями насчет пересмотра методов работы Коминтерна, реорганизации его органов и изменения их личного состава. Политбюро ЦК ВКП(б) дало директивы делегации ВКП(б) в ИККИ участвовать в перестройке методов руководства Коминтерна, содействуя развитию инициативы и ответственности самих секций⁴⁵ . Эта линия получила реализацию в решениях конгресса, принявшего курс на повышение инициативы и ответственности компартий, что означало подготовку перехода к новому этапу взаимоотношений компартий, их полной самостоятельности.

Репрессии. Давая согласие на принятие решений VII конгресса по политическим и организационным вопросам деятельности Коминтерна, Сталин в то же время обеспечил за собою сохранение контроля над деятельностью руководства ИККИ. В написанном им списке членов Президиума ИККИ от ВКП(б) значились: Мануильский, Сталин, Трилиссер (в прошлом ответственный работник ОГПУ, в Коминтерне работал под фамилией Москвин), в составе членов ИККИ - Мануильский, Сталин, Жданов, Ежов, Трилиссер.

После конгресса была осуществлена реорганизация аппарата ИККИ, структуры его руководящих органов. В сферу деятельности руководства ИККИ входила разработка основных проблем стратегии и тактики коммунистического движения и организация сотрудничества и единых действий компартий по крупным международным вопросам. Димитров как Генеральный секретарь ИККИ настойчиво стремился усилить коллективистский дух в деятельности Президиума и Секретариата ИККИ, заботился о том, чтобы при выработке решений они опирались на инициативу и предложения братских партий. Руководство Коминтерна реализовывало линию конгресса на всемерное развертывание антифашистского и антивоенного движения, на создание единства демократических сил, организовывало кампании солидарности с республиканской Испанией, народами Эфиопии и Китая, содействовало повышению самостоятельности компартий, сделало много для подготовки компартий, трудящихся к назревавшей вооруженной схватке с фашистским агрессором.

Однако этой деятельности Коминтерна был нанесен удар в спину. Хотя Сталин в это время не так жестко контролировал деятельность ИККИ, как это было в конце 20-х - начале 30-х годов, обращая внимание прежде всего на вопросы, связанные с событиями в Испании, Франции и Китае, и ряд других, он проявлял особую "заботу" о надлежащей, по его мнению, позиции Коминтерна в отношении того, что в это время по его диктату происходило в СССР. Руководство Коминтерна было вынуждено официально и публично одобрять результаты позорных фальси-

⁴⁴ ЦПА ИМЛ, ф. 495, оп. 73, д. 1, л. 7.

⁴⁵ См. Шириня К. К. Стратегия и тактика Коминтерна в борьбе против фашизма и воины (1934 - 1939 гг.). М. 1979, с. 51.

стр. 14

фицированных процессов, в своих обращениях к компартиям повторять сталинские версии. Процессы 1936 - 1938 гг., террор, который обрушил на советских людей Сталин и который не миновал Коминтерн и компартии, подорвали не только возможности осуществления единого фронта в предвоенные годы, но и нанесли непоправимый удар Коминтерну.

В этой ситуации все попытки Коминтерна добиться создания в международном масштабе единого фронта коммунистов и социал-демократов, особенно в связи с необходимостью оказания помощи испанскому народу, оказались безуспешными. Не умаляя вины правой социал-демократии, упорно не желавшей пойти на сотрудничество с коммунистами для предотвращения опасности войны и продолжавшей ориентироваться на западные державы, в то же время нельзя отрицать, что сталинский террор, позорные судебные процессы второй половины 30-х годов, яростная кампания в печати против тех, кто посмел заявить об их фальсифицированном характере, все это роковым образом препятствовало созданию антифашистского единого фронта. Сталин лично проверял, какие указания руководство ИККИ давало компартиям в связи с судебными процессами. Он требовал, чтобы при этом ссылались на борьбу Ленина с оппозицией, изображая оппозиционеров заклятыми врагами Ленина, контрреволюционными заговорщиками, готовившими поражение СССР в будущей войне и свержение Советской власти.

В разговоре с Димитровым в феврале 1937 г. Сталин высказал подозрение, звучавшее прямой угрозой, что Коминтерн работает на руку противнику. Ему вторил Ежов, утверждавший, что в Коминтерне работали крупнейшие шпионы. Лавина репрессий обрушилась на зарубежных коммунистов, политэмигрантов, получивших убежище в Советской стране. Она распространилась и на аппарат Исполкома Комитерна, многие работники которого разделили горькую участь жертв беззакония и произвола.

Общую атмосферу того времени, чувства, которые испытывали зарубежные коммунисты, политэмигранты, передает письмо венгерского коммуниста Е. Варги, посланное им Сталину 28 марта 1938 г.: "Находящиеся на свободе в Советском Союзе кадры вследствие массовых арестов глубоко деморализованы и обескуражены. Эта деморализованность охватывает большинство работников Коминтерна и простирается вплоть до отдельных членов Секретариата ИККИ. Главной причиной этой деморализованности является ощущение полной беспомощности в делах, касающихся арестов политэмигрантов... Многие иностранцы каждый вечер собирают свои вещи в ожидании возможного ареста. Многие вследствие постоянной боязни полусумасшедшие, неспособны к работе"⁴⁶ .

Коминтерн не сумел воспрепятствовать этой волне репрессий, защитить свои кадры. Как и многие советские люди, они подвергались арестам, мукам следствия и обрекались на скорую расправу или смерть в так называемых исправительно-трудовых лагерях. Вырванные под пытками "признания", а чаще заранее подготовленная фальсификация, которую заставляли подписывать, после того как люди оказывались сломленными физически и духовно, давали "материалы" для последующих арестов. Репрессии распространились на руководящие кадры и активистов, рядовых членов нелегальных компартий Австрии, Венгрии, Германии, Латвии, Литвы, Польши, Румынии, Финляндии, Эстонии, Югославии и ряда других партий, а также на находившихся в СССР коммунистов и политэмигрантов из Болгарии, Италии, Греции и некоторых других стран.

К числу наиболее позорных деяний Сталина относится расправа с польскими коммунистами. Аресты их начались еще с начала 30-х годов, и нарастая, распространились как на представителей бывшей фракции "большинства", так и "меньшинства". Путем фальсификации и пыток

⁴⁶ ЦПА ИМЛ, ф. 495, оп. 73, д. 48, лл. 96 - 97.

стр. 15

арестованных создавалась версия о том, что Компартия Польши "засорена" провокаторами, агентами польской охранки - дефензивы, пилсудчиками. Сам факт ареста органами НКВД уже официально трактовался как доказательство вины. "Арест органами НКВД ряда членов КПП и особенно членов ЦК КПП указывает на существование в рядах КПП и ее ЦК агентуры классового врага, а именно пилсудчиков и троцкистов", - писал 31 августа представитель КПП при ИККИ Белевский (Я. Пашин) секретарю ИККИ М. Москвину (Трилиссеру)⁴⁷ . Летом 1937 г. вследствие этих арестов КПП лишилась своего руководства.

Чтобы убедить Димитрова в "обоснованности" преступной расправы над польскими коммунистами, ему были предъявлены "материалы" следствия, в которых руководителей КПП под пытками вынудили признать себя виновными и подтвердить, что они якобы проникли в КПП с провокационными целями "обезвредить компартию" и подчинить ее пилсудчикам, пробраться через нее в сотрудничестве с троцкистами в руководство Советской страны, захватить в свои руки командование Красной Армией, а в случае войны с Польшей - обеспечить поражение Советской страны для реставрации в ней капитализма. Димитров сделал выписки из этих "показаний", в которых говорилось, будто в Коминтерне существовала разветвленная шпионская организация⁴⁸ .

В этой ситуации руководство ИККИ было вынуждено пойти на навязанную ему меру - роспуск Компартии Польши. 28 ноября 1937 г. Сталину был направлен "Проект постановления ИККИ о роспуске КПП". 2 декабря Сталин высказался по этому поводу жестко и категорично: "С роспуском опоздали года на два. Распустить нужно, но опубликовать в печати, по-моему, не следует"⁴⁹ . Перекладывая ответственность за репрессирование целой партии на ИККИ и не разрешая публично огласить факт роспуска, Сталин сделал ИККИ орудием и соучастником своей тайной акции. Вопреки уставу Коминтерна, нарушая суверенные права компартий, руководство ИККИ пошло на роспуск КПП, что означало по существу политическое прикрытие сталинского преступления.

В этой трагической ситуации Димитров и ряд других лидеров Коминтерна предпринимали попытки вырвать из ежовско-бериевских застенков жертвы сталинских репрессий. Множество писем и списков арестованных с ходатайством об их освобождении посылал Димитров секретарям ЦК ВКП(б), руководителям НКВД и прокуратуры. В этих попытках спасти людей участвовали работники аппарата ИККИ, составлявшие для Димитрова списки репрессированных с характеристиками, которые могли способствовать освобождению этих людей. Они делали это в то время, когда любое выступление в защиту репрессированного могло быть расценено как вражеская вылазка и повлечь за собой новые аресты. В некоторых случаях обращения Димитрова приводили к пересмотру дел, спасению человеческих жизней и освобождению узников.

Сталинский террор подорвал Коминтерн, который после этих событий не смог восстановить своих позиций. Димитров в то время продумывал вопрос о создании резервного руководящего центра Коминтерна за рубежом. Он считал, что его мог бы возглавить Эрколи (Тольятти), а войти в состав этого центра должны были также В. Пик, К. Готвальд, А. Марти, М. Торез. Х. Диас, Г. Поллит, С. Линдерот, избранные на VII конгрессе в ИККИ. Видимо, это было связано с обострением международной ситуации осенью 1938 г., но можно также предположить, что в этом отразилось и опасение за судьбу руководителей Коминтерна, находившихся в то время в Москве. Димитров стремился сохранить Коминтерн как международную организацию коммунистов.

⁴⁷ Цит. по: Вопросы истории КПСС, 1988, N 12, с. 50.

⁴⁸ ЦПА НМЛ, ф. 495, оп. 74, д. 411, лл. 5, 22.

⁴⁹ Цит. по: Вопросы истории КПСС, 1988, N 12, с. 52.

стр. 16

Роспуск Коминтерна. Тяжело повлиял на Коминтерн и советско-германский договор 1939 г., вызвавший серьезное замешательство в коммунистическом движении. Коминтерн не сумел проявить идейно-политической самостоятельности, следуя за внешнеполитическими шагами СССР. Тактические соображения, направленные на то, чтобы не давать Гитлеру поводов для нарушения договора, нанесли ущерб антифашистской политике коммунистов.

Руководство Коминтерна восприняло данное Сталиным объяснение характера начавшейся второй мировой войны. Он заявил, что война развернулась между двумя группами капиталистических стран за передел мира и господство над миром, что Гитлер, сам того но понимая и не желая, расшатывает, подрывает капиталистическую систему. Если до войны противопоставление фашизму демократического режима было совершенно правильно, то, по мнению Сталина, с началом войны деление капиталистических государств на фашистские и демократические потеряло прежний смысл. Он полагал, что в создавшихся условиях сохранять лозунг единого народного фронта означало скатываться на позиции буржуазии, и потому этот лозунг следует снять. Цинично отозвался Сталин о Польше, охарактеризовав ее как фашистское государство, уничтожение которого означало бы, что одним фашистским государством станет меньше. Сталин предложил руководству Коминтерна заявить, что война идет за господство над миром, хозяева капиталистических стран воюют за свои империалистические интересы. Следовало призвать рабочий класс выступить решительно против войны и ее виновников.

Сталинские указания были реализованы в директивах Секретариата ИККИ для компартий, принятых на заседании 9 сентября 1939 года. В них констатировалось, что начавшаяся война империалистическая, несправедливая, в которой одинаково повинна буржуазия всех воюющих государств. Войну не может поддерживать ни в одной стране ни рабочий класс, ни тем более компартии. "Ее ведет буржуазия не против фашизма, как уверяет Чемберлен и лидеры социал-демократии. Война ведется между двух групп капиталистических стран за мировое господство. Международный пролетариат не может ни в коем случае защищать фашистскую Польшу, отвергшую помощь Советского Союза, угнетающую другие национальности"⁵⁰ . Повторялись слова Сталина о том, что война изменила положение: деление капиталистических государств на фашистские и демократические потеряло прежний смысл, поэтому необходимо изменить тактику. Во всех воюющих государствах компартии должны выступать против войны, разоблачать ее империалистический характер. Повсюду компартии должны перейти в решительное наступление против "предательской политики социал- демократии".

Эти установки более подробно были обоснованы в опубликованном в начале ноября 1939 г. воззвании ИККИ и статье Димитрова "Война и рабочий класс", напечатанной в журнале "Коммунистический Интернационал". Предварительно текст этих документов был согласован со Сталиным, Молотовым и Ждановым, а статья Димитрова исправлялась в соответствии с замечаниями Сталина и была им одобрена. Навязанное Сталиным Коминтерну определение характера войны как империалистической с обеих сторон и утверждение, что прежнее деление капиталистических государств на фашистские и демократические потеряло смысл, не учитывало важных особенностей начавшейся войны. Хотя обе воюющие группировки были группировками империалистических государств, развязавшая войну группировка, возглавляемая Германией, ставила своей целью установление "нового", фашистского порядка во всем мире и даже физическое истребление ряда народов и наций. Тем самым предопределялось существование справедливой, освободительной тенденции во

⁵⁰ ЦПА ИМЛ, ф. 495, оп. 18, д. 1292, л. 47.

стр. 17

второй мировой войне, которая была связана с борьбой народов против фашистского агрессора. Для Польши, подвергшейся нападению гитлеровской Германии, эта война с самого начала была справедливой, освободительной, антифашистской войной.

Согласно сталинской установке, термин "фашизм" применительно к гитлеровской Германии исчез из публиковавшихся в тот период документов Коминтерна. Удар в пропаганде направлялся против империализма в целом, с акцентированием особой опасности англо-французского империализма. Вместо лозунгов единого фронта и народного фронта был выдвинут лозунг единого народного фронта снизу, то есть по существу вновь повторялись сектантские установки конца 20-х - начала 30-х годов.

По мере расширения гитлеровской агрессии, захвата все новых территорий в войне все более нарастали освободительные тенденции со стороны сил, противостоявших агрессору. В своих указаниях компартиям оккупированных стран ИККИ все определеннее ориентировал их на то, чтобы компартии возглавили борьбу за восстановление национальной независимости, в защиту жизненных интересов народов. После нападения Германии на Грецию и Югославию ИККИ выдвинул лозунг, что война этих стран против империалистической агрессии является справедливой. Сталин одобрил этот лозунг.

Вместе с тем в апреле 1941 г. Сталин высказался за то, чтобы распустить Коминтерн. Он обосновывал это необходимостью сделать компартии совершенно самостоятельными, чтобы они могли сами решать стоящие перед ними конкретные задачи. Сравнивая Коминтерн с I Интернационалом, Сталин заметил, что Коминтерн был создан в ожидании близкой международной революции. Теперь же для каждой страны на передний план выступают национальные задачи, а положение компартий как секций международной организации, подчиняющихся Исполкому Коминтерна, является помехой в их деятельности. Сталин говорил, что принадлежность компартий к Коминтерну в настоящих условиях помогает буржуазии преследовать их, изолировать от масс и мешает компартиям развиваться самостоятельно, решать свои задачи как национальным партиям.

Действительно, к тому времени в результате трудной и упорной борьбы, опираясь на помощь и поддержку Коминтерна, компартии подошли к такому этапу, когда существование единой международной организации, основанной на принципах демократического централизма, к тому же деформированного под воздействием Сталина в жесткую централизованную систему, стало серьезным тормозом в их развитии. Однако вопрос о роспуске Коминтерна был поставлен Сталиным на первом этапе второй мировой войны в обстановке, когда Коминтерн не сумел выработать политику, отвечавшую реальной ситуации и особенностям войны. Более того, его установки, данные по указанию Сталина в первые дни войны, не могли сыграть роли надежных политических ориентиров для компартий в период войны, все более приобретавшей антифашистский, освободительный характер для стран, воевавших против гитлеровского блока. Роспуск Коминтерна в этой ситуации мог быть расценен как попытка Сталина ценой прекращения деятельности Коминтерна сохранить дружественные отношения с Германией.

Планы эти не успели осуществиться в связи с началом Великой Отечественной войны. В новой ситуации ИККИ направил все силы на мобилизацию коммунистов, всех антифашистов на борьбу за разгром фашистских поработителей, за свободу и независимость народов. Политика антифашистского единства, выработанная Коминтерном на VII конгрессе, стала в эти годы политикой широчайших борющихся масс. Компартии повсеместно выступили в авангарде освободительной борьбы народов. Они показали свою зрелость, умение самостоятельно ориентироваться в любой обстановке и руководить борьбой масс. В ситуации войны, в связи с

стр. 18

резким различием обстановки в отдельных странах и специфичностью задач, стоящих перед компартиями, возникла необходимость изменения формы связей между компартиями. Руководство их деятельностью из одного центра оказалось практически невозможным и мешало их борьбе за сплочение патриотических сил своих народов против фашизма, гитлеровских агрессоров. Это привело к принятию Президиумом ИККИ решения с 10 июня 1943 г. распустить Коммунистический Интернационал.

Однако Сталин, комментируя вопрос о роспуске Коминтерна, оценивал его лишь под углом зрения борьбы народов против общего врага - гитлеризма как своевременный шаг, который разоблачает ложь гитлеровцев о том, что "Москва" якобы намерена вмешиваться в жизнь других государств и "большевизировать" их"⁵¹ , разоблачает ложь, будто компартии действуют "по приказу извне", облегчает объединение прогрессивных сил. Фактор зрелости компартий, отсутствие необходимости в сохранении руководящего международного центра, тормозящего их развитие как самостоятельных политических партий, были Сталиным обойдены, что дает основание считать, что он рассматривал роспуск Коминтерна лишь в плане решения определенных политических задач, как это было раньше, весной 1941 г., но уже в целях укрепления союзнических отношений со странами антигитлеровской коалиции.

Урон, нанесенный Сталиным коммунистическому движению, его влиянию в мире, как и вообще влиянию идей социализма, - огромен. Сталинизм оказал негативное воздействие на теорию и политику коммунистического движения, а развязанный Сталиным террор имел губительные последствия и для кадров Коминтерна, представителей многих братских партий. Насаждавшиеся Сталиным левацко-сектантские догматические установки, командно- бюрократические методы работы серьезно затруднили развитие коммунистического движения, деятельность Коминтерна, который Сталин рассматривал как орудие своих внешнеполитических планов. Однако он не разрушил коммунистическое движение, которое своими корнями уходит в толщу рабочего класса, и жизнь и развитие которого определяются закономерностями рабочего движения, классовой борьбы. Разоблачение догм, искажений и деформаций, которые принес коммунистическому движению сталинизм, - составная часть очищения от того, что мешает развитию этого движения, сковывает его мысль.

⁵¹ Сталин И. В. О Великой Отечественной войне Советского Союза. М. 1951, с. 107 - 108.

Постоянный адрес данной публикации: