Трус. 1918 год, оборона Царицына. Сталин, узурпировавший военную власть, лишь один раз побывал на передовой. Оберегая собственную персону, он снял с боевых позиций бронепоезд, чтобы под прикрытием его пушек окинуть рассеянным взглядом линию окопов. Клим Ворошилов имел возможность наблюдать великого полководца в боевой обстановке. Трусость Сталина была вполне очевидной. Вот почему Н. С. Хрущев на XX съезде КПСС предлагал маршалу Ворошилову поделиться с делегатами своими воспоминаниями. Но подручный генсека воздержался. Неужто чувство стыда за время многолетней службы в нем не выветрилось?

О системе охраны вождя, его кабинета, квартиры и дачи, о персональном подземном тоннеле, проложенном под общедоступной линией метро, о сверхтщательной проверке продуктов питания и процедуре обеда можно целую монографию написать.

В 1931 г. в Сочи отдыхали Молотов, Шкирятов, Ворошилов, Куйбышев каждый на своей даче. Неподалеку стоял домик работников Закавказского крайкома. Дача Сталина - наверху, особняком. Как-то вечером собрались соратники у Молотова. Хозяйничала его жена Полина. Гости, по грузинскому обычаю, пришли без жен. Все в сборе, ждут самого. Вот стукнула входная дверь. Полина вышла в коридор, но случилось непредвиденное: на щитке с предохранительными электропробками засверкали искры-разряды - начиналась гроза. Сталин, заметив сверкнувшие под потолком искры, выскочил во двор, позвал шофера: "Датико, поехали!"... Гости ждут генсека, и хозяин дачи Молотов ждет. А Полина, свидетель той сцены в коридоре, не знает, как объяснить внезапное исчезновение Вождя¹ .

Анна Аллилуева рассказывала, как Сталин болел. Стоило ему почувствовать легкое недомогание, да если к тому же термометр показывает что-нибудь около 37,5°, как генсек надевал на себя, на голое тело, меховую шубу, на голову - зимнюю шапку и ложился в кровать. Он сипел, хрипел, стонал, взявшись за голову и закрыв глаза, будто жизнь его на исходе² .

Год 1928. Ответственный редактор "Рабочей Москвы" Борис Волин на приеме у генсека хотел достать из кармана носовой платок. Сталин среагировал мгновенно: схватил собеседника за руку и отпустил, лишь убедившись в том, что посетитель безоружен. Волин поведал о происшествии начальнику спецчасти редакции. Он недоумевал: "Что с ним случилось? Почему товарищ Сталин столь боязлив?"³ , А он всю жизнь

Продолжение. Начало см.: Вопросы истории, NN 1 - 4, 6, 7.

¹ Из воспоминаний П. С. Жемчужиной.

² В пересказе К. Д. Назаретян.

³ Из воспоминаний И. М. Гронского.

стр. 96

боялся. Сам никогда не расставался с револьвером. Остальным запретил носить оружие; установил обязательный для всех посетителей обыск.

Год 1941. 22 июня. "Это конец", - решил генсек. "Все, что создал Ленин, потеряно навсегда", - запомнилась Хрущеву сталинская фраза. Посол в Великобритании И. М. Майский писал в 1964 г.: "С момента нападения Германии Сталин заперся у себя в кабинете, никого не видел и не принимал никакого участия в решении государственных дел... Советские послы за границей в столь критический момент не получали никаких директив из центра"⁴ .

Да, Сталин явил миру полную растерянность и отменную трусость. Величайший полководец всех времен ни разу не водил в бой полки. Он боялся появляться на фронте. Лишь однажды рискнул - встретился, не доехав 400 км до передовой, с командующим Калининским фронтом генералом И. С. Коневым для того только, чтобы изречь директивно, для истории: "К весне надо подготовить решающее наступление". Боялся выезжать за границу. Осенью 1943 г. намечалась встреча Сталина с Черчиллем в Скапа- Флоу. Генсек не поехал, сославшись на крайнюю занятость: он, видите ли, стал чаще посещать Действующую армию. В другой раз, отказываясь от встречи с Черчиллем и Рузвельтом, он опять сослался на плохое влияние фронтовой обстановки: встреча, конечно, желательна, но дело в том, что за последнее время он стал все чаще и чаще болеть. Недавно, вернувшись из поездки на фронт, он заболел. Раньше у него грипп продолжался один-два дня, а теперь он длится полторы-две недели. Это тут же подтвердил Молотов: да, да. Сталину нужно беречь свое здоровье!⁵

В ходе предвыборной кампании 1946 г. Сталин выступал с речью в Большом театре. Речь благополучно, при абсолютном внимании избирателей, катилась к концу. Внезапно оратор исчез. Был на трибуне и - нет его... Генсек проворно присел на корточки и в таком положении, чуть ли не с пола, испуганно смотрел вверх, на галерку, прячась за боковую стенку трибуны. На галерее стоял, не таясь, человек с винтовкой. Он целился прямо в генсека. Орава охранников ринулась на галерею. Террорист оказался... репортером документального кино, а его вооружение состояло из трофейного киноаппарата с прикладом. Вождь снова занял место на трибуне и закончил речь под шумные овации присутствующих. Когда Сталину позднее доложили ситуацию, он приказал не наказывать злополучного репортера⁶ .

Если вспомнить, с какой расчетливостью, с каким планомерным упорством проводил Сталин обожествление собственной персоны, невольно хочется спросить: неужто лишь ради утоления жажды славы он это делал? Нет ли здесь чего-нибудь еще?

Оратор. 23 апреля 1920 г. в Московском комитете партии состоялся юбилейный вечер Ленина. Владимиру Ильичу исполнилось 50 лет. Сам он отсутствовал. Репортер сообщает, что его привезли только после перерыва. Выступили Горький, Ольминский, Каменев. Луначарский... "Слово получает Сталин, бессменный чекист с подпольных времен, грузин, не умеющий говорить ни на одном языке... То обстоятельство, что Сталин говорить совершенно не умеет, именно и делает его речь крайне интересной и даже захватывающей"⁷ .

1 мая 1934 года. Речь по случаю выпуска Военной академии. Обычная речь корифея науки: "Выпьем за науку. Не за ту науку, которая,.. а за науку, которая..." - и дальше в том же стиле. Мнимая лапидар-

⁴ Майский И. М. Воспоминания советского посла. - Новый мир, 1964, N 11. с. 162 - 163. В книге И. Майского (М. 1965) этой фразы нет.

⁵ Советско-английские отношения во время Великой Отечественной войны 1941 - 1945. Т. 2. М. 1983, с. 173.

⁶ Из воспоминаний М. Д. Вольпина.

⁷ Коммунистический труд, 25.IV.1920.

стр. 97

ность, нудные повторы пустопорожних слов-приказов, фраз-лозунгов. И печать гения на словесной шелухе...

При всем удручающем примитивизме устрой и письменной речи Сталин совершенно нетерпимо относился к любым замечаниям. Об этом свидетельствует А. Кольман, который оставил зримый портрет генсека конца 20-х годов. Арношт Кольман работал в аппарате ЦК несколько лет, до марта 1931 года. В книге воспоминаний, опубликованной три года спустя после смерти автора, он описывает свои встречи со Сталиным.

В один из осенних дней 1929 г. Кольман с пачкой новых книг, поступивших на склад, поднимался в лифте на четвертый этап, где помещался его отдел. Вслед за ним в кабину вошел генсек. "Как всегда, Сталин был в сапогах и френче, но, пожалуй, только этим он и был похож на того, каким его изображали. С серым цветом френча сочетался какой-то сероватый цвет лица этого человека. Ростом он был не выше меня и довольно сутуловат, а не высок и строен, каким его изображали на портретах, которые уже тогда красовались повсюду. Мало помогало то, что, как я заметил, каблуки его сапог были непомерно велики. Лицо его не было гладким, как его ретушировали, а грубо рябым, все изрытое большими оспинами. Глаза вовсе не большие, а скорее маленькие, прятавшиеся в узкие щелочки. Волосы и усы блестели, были неестественного черного цвета, и хотя ему тогда было всего 50 лет, он явно красил их.

Со своей стороны, Сталин пристально рассматривал меня и отрывисто спросил: "Здесь работаете?". Я подтвердил, сказал кем - Он, не спросясь, взял из моей охапки первую попавшуюся книгу, затем другую, бегло полистал, вернул и бросил с подчеркнутым презрением: "Все математика!"- И больше - ни слова. Я на четвертом этаже вышел из лифта, он поднялся на пятый. И у меня от этой встречи остался странный, неприятный осадок какого-то разочарования, хотя в чем оно состояло, я тогда не смог бы сформулировать".

Вторая встреча состоялась через год, на XVI съезде партии, где Кольман был избран в состав редакционной комиссии. Возглавлял эту комиссию Павел Лебедев-Полянский. "Мне выпало дежурить утром, на второй день съезда. Еще до начала заседания я взял у стенографисток запись отчета, прочитанного Сталиным накануне. Сразу же, в самом начале его речи, мне бросилось в глаза предложение, звучавшее странно. Хотя я никогда не изучал, ни в школе, ни самоучкой синтаксис и грамматику русского языка, какое-то языковое чутье благодаря чтению художественной литературы у меня все же выработалось. Так, как написано, нельзя сказать по-русски. Этого я не мог не уловить.

Подойдя к Лебедеву-Полянскому, я обратил его внимание на это неудачное место, и он согласился со мной. Тогда я сказал ему: "Надо показать это место товарищу Сталину, пусть выправит". Но Лебедев-Полянский испуганно замахал на меня руками: "Что вы, что вы, никуда не ходите!". Я недоумевал. "Почему? Ведь, возможно, стенографистка перепутала. Ведь так издавать нельзя". И как только Сталин появился в зале, я поднялся к нему на трибуну и сказал, примерно, следующее: "Вот, товарищ Сталин, здесь, в стенограмме вашего выступления, с точки зрения языка, есть одно неправильно построенное место... Вероятно, стенографистка перепутала. Возьмите, пожалуйста, посмотрите. Если разрешите, я завтра утром возьму у вас стенограмму обратно". Сталин посмотрел на меня пристально, испытующе, взял стенограмму и процедил: "Хорошо!". На следующий день, опять перед началом заседания, поднявшись на трибуну, я снова подошел к Сталину и спросил: "Посмотрели, товарищ Сталин?". Протянув мне стенограмму, он бросил: "Так оставить!"⁸ .

⁸ Кольман А. Мы не должны были так жить. Нью-Йорк. 1988, с. 162 - 163.

стр. 98

Одиночество. Эту историю рассказал товарищам в Енисейской ссылке в 1949 г. Петр Можнов, бывший секретарь Баиловского райкома комсомола. В 30-е годы, работая в Баку, Можнов случайно узнал от старых рабочих, что здесь живет один старик, у которого в 1908 г. квартировал товарищ Коба. Типичный комсомольский вожак, заводной, горячий, Петя Можнов живо представил себе, как соберет активистов (можно пригласить ребят из других районов), и перед комсомольцами выстудит с воспоминаниями о вожде рабочий с убеленной сединами годовой.

Разыскали домик. Можнов привел райкомовских ребят. Но старик с женой сразу замкнулись. "Ничего не знаем, ничего не помним. Кто-то вам наврал про нас, молодые люди". Словом, выпроводили комсомольцев. "Нет, тут что-то не так, - решил Петр. - Зачем было старым рабочим меня обманывать?". Секретарь выждал несколько дней, купил бутылку вина и отправился в заветный домик один. Совсем иначе приняли его старики. У хозяйки нашлась закуска, она тоже немного выпила. За столом разговорились. "Зачем ты привел тогда ату компанию? Разве можно на людях такой стыд раскрывать? Да, жил у нас в восьмом году этот самый Коба с женой Кэто... Слушай, какой он революционер? Мерзавец он, подонок! Кэто тогда беременна была, а он ее матерно ругал, ногами в живот бил. Мы с женой ее выхаживали, она потом чахоткой заболела. Когда Коба домой пьяный приходил, всегда последними словами ругался". Старик осушил одним глотком свою рюмку и сказал сокрушенно: "Слушай, кого вы вождем себе взяли! Ай-ай-ай...". Никому ничего не рассказал Петр Можнов. До самой Енисейской ссылки молчал.

Дети Сталина. С Яковом, старшим сыном от первого брака, у него сложились отношения взаимной неприязни. Василий, сын Надежды Аллилуевой, вырос распутником, хулиганом и кончил свои дни, как последний алкоголик. Отдыхая в 30-е годы в Сочи, Сталин нередко наказывал Василия, бил даже, но быстро отходил, хотя проделки пьяницы выводили его из себя.

Своей дочери Светлане генсек как (будто не отказывал в отцовском внимании. Вот одно из его писем, посланных девятилетней девочке: "Хозяюшка! Получил твое письмо и открытку. Это хорошо, что цапку не забываешь. Посылаю тебе немножко гранатовых яблок. Через несколько дней пошлю мандарины. Ешь, веселись... Васе ничего не посылаю, так как он стал плохо учиться. Погода здесь хорошая. Скучновато только, так как хозяйки нет со мной. Ну, всего хорошего, моя хозяюшка. Целую тебя крепко. Секретаришка Сетанки-хозяйки бедняк И. Сталин. 8 октября 1935 г."⁹ .

Так он юродствует и в других письмах, проявляя деланную ласку. Норда Светлана повзрослеет, Сталин даст волю своему деспотическому характеру. Он грубо вмещается и ее личную жизнь, навязывая супруга по стрему вкусу и преследуя неугодного.

Сталин рос волчонком, стал матерым волком, но стаи не искал. Он утвердился в своем одиночестве избранника судьбы. Постоянно окруженный раболепствующими подручными, он сам не ведал, как, в сущности, одинок. Сталин ре верил никому. Он не запятнал себя дружбой ни с одним, из многочисленных слуг-соратников. Отчужденным, злобным Сталин был далеко не всегда и не со всеми. Он умел скрывать свое истинное лицо род маской доброжелательности и душевной приязни. Если же того требовали обстоятельства, он мог и польстить нужному человеку. Мы помним, как он пытался привлечь на свою сторону Бухарина, потом Томского...

Подхалимство - постоянный спутник коварства. Об этом думаешь, когда знакомишься с перепиской времен гражданской войны. 21 августа 1918 г. Сталин отправил из Царицына "дорогому товарищу Ленину"

⁹ Аллилуева С. Двадцать писем к другу. Нью-Йорк. 1981, с. 141, 143.

стр. 99

письмо с просьбой срочно прислать несколько миноносцев и подводных лодок. Характерны заключительные слова: "Жму руку моему дорогому и любимому Ильичу. Ваш Сталин"¹⁰ .

Облик. В полицейских архивах сохранилось описание примет Иосифа Джугашвили, "обыкновенного человека... телосложения посредственного, со смуглым, покрытым рябинками лицом"¹¹ . И этот "обыкновенный человек" сумел внушить многим современникам необыкновенное почтение... На плакатах, портретах да и на фотографиях он выглядел чуть ли не гигантом. Это при росте 162 сантиметра. Ну, на мавзолее ему скамеечку-брусок подставляли. Об этом позаботился начальник личной охраны Паукер. Рядом с высокими людьми генсек позировать избегал. Но ведь лоб не спрячешь. Когда старый друг Ленина Пантелеймон Лепешинский справлялся у жены, звонила ли она генсеку, он не называл ни чина, ни имени - только приставлял два чуть разведенных пальца ко лбу. В семье легендарного революционера знали, о ком идет речь, - о человеке с узким лбом.

Изувеченная в детстве левая рука, рябое лицо (следы оспы), малый рост... Все эти физические недостатки, вместе с духовной ущербностью, могли породить чувство озлобленности, довести его при соответствующих условиях до крайней степени. Так оно и случилось.

Начальник лечебно-санитарного управления Кремля Михаил Металликов жаловался товарищам весной 1931 г.: "Что мне делать с товарищем Сталиным? У него ужасные зубы - гнилые, черные, загнутые внутрь. Изо рта - запах гнили... Сколько ни просили его, на визит стоматолога не соглашается. Даже камни с зубов не хочет снять". Решил Металликов посоветоваться с Авелем Енукидзе - он тогда курировал Лечсанупр. Обсудили проблему втроем, с участием Серго Орджоникидзе, и придумали: как только генсек соберется на отдых в Сочи, послать туда, на дачу в Зензиновку, повара с отличными зубами. Провести повару специальную санацию полости рта, и пусть он каждый раз, когда вождь сядет за стол, демонстрирует свои зубы. Вот, мол, какой замечательный доктор работает в Москве...

Генсек вернулся из Сочи, и Металликов позвал к себе повара. Тот божился, что сцену восхваления дантиста он повторял перед Сталиным ежедневно. Тотчас, пока генсек не остыл, послали к нему домой стоматолога. Не тут-то было: Сталин наотрез отказался от его услуг¹² .

1937 год. Авель Енукидзе объявлен врагом народа, обвинен во всех возможных и невозможных грехах. Но ведь он ведал Лечсанупром, значит, надо убрать начальника. Причина, повод? Было бы желание. Дело в том, что Сталин не пренебрегал подчас черновой работой - политические провокации завязывал самолично. На очередном заседании Политбюро, когда обсудили вопросы повестки дня, хозяин заявил: "Я узнал, что в Кремлевской поликлинике нашего уважаемого товарища Рыкова заставили целый час простоять в очереди к врачу. Почему так сделали, а? Кто в этом виноват? Все-таки бывший член Политбюро... Неэтично. Предлагаю создать партийную комиссию и выяснить обстоятельства".

Комиссию возглавил Наум Рабичев, заместитель заведующего агитпропом ЦК. Виновный - им, естественно, оказался начальник управления Металликов - был найден сразу. И снят с поста. Ну а дальше, так же естественно, последовал арест и все остальное¹³ . Одним выстрелом генсек трех зайцев сразил: проявил доброжелательную проницательность, чуткость даже, по отношению к опальному, убрал ставленника Енукидзе и заодно почистил аппарат Лечсанупра.

¹⁰ Военно-исторический журнал, 1939, N 5, с. 11

¹¹ Центральный государственный архив Октябрьской революции (ЦГАОР) СССР, ф. ДП, ОО, 1905 г., д. 167, лл. 4 - 36.

¹² По рассказу А. В. Снегова.

¹³ Воспоминания И. М. Гронского.

стр. 100

Хулиган. 1926 год. В июне Сталин вместе с Микояном приехал в Тифлис. Остановились на квартире Серго Орджоникидзе, на Гановской улице (ныне ул. Табидзе). Собрались гости, пили, ели, пели... Генсек запел куплеты, предельно непристойные. За столом женщины. Здесь и Мария Платоновна Орахелашвили, воспитанная в лучших европейских традициях. Зинаида Гавриловна, жена Орджоникидзе, просит перевести, но Серго отнекивается. Наконец, решается, шепчет что-то ей на ухо. Лицо женщины становится пунцовым¹⁴ .

Вскоре после окончания войны Сталин собрал у себя двенадцать маршалов. Дочь хозяина, Светлана, сидела рядом, но иногда оставляла стол, выходила на кухню. После очередного тоста, пресыщенный знаками маршальского раболепия, генералиссимус спросил: "А вы знаете, кто ее сейчас...?". Светлана вспыхнула и выскочила из комнаты, провожаемая сальной ухмылкой отца¹⁵ . Хулиган по натуре, по убеждению, Коба оставался хулиганом до последних дней своей жизни.

Однажды, в конце 20-х годов, Сталин отдыхал в Гагре. Дача стояла на склоне горы, в устье речки Цихерва. После обеда он вышел с гостями в сад, провел их в благоухающий розарий. У калитки, прощаясь, один из гостей заметил: "Иосиф Виссарионович, такая жара, а вы - в сапогах... Неужели вам не жарко?". Действительно, светло-бежевый чесучевый костюм никак не гармонировал с черными сапогами. "А что, - ответил генсек, - сапоги - очень удобная вещь. И нужная: можно так ударить по скуле, что зубы не соберешь!". И засмеялся¹⁶ .

Его сапоги - это не обувь-каприз или дань привычке военных лет. Сапоги стали неким символом жизни, деталью портрета. В 1918 году правительство переехало из Петрограда в Москву. Занимая кремлевскую квартиру, Сталин заметил в прихожей большое зеркало: "Кому нужны эти барские штучки?". И ударил сапогом по стеклу¹⁷ . Сын Василий в школе бездельничал, но учителя не смели ставить ему двойки. Однажды генсек пришел в школу и попросил строже спрашивать с сына. Дома он сбил мальчика с ног - и сапогами его, сапогами... Эта сцена происходила на глазах у дочери.

1934 год. 2 декабря. Ударом сапога генсек свалил на пол Леонида Николаева, застрелившего Кирова.

...Лишь однажды изменил вождь сапогам. Присвоив себе звание генералиссимуса, надел военный мундир со звездами и прочими регалиями и сфотографировался в центре большой группы военачальников. Он сидит между маршалами Жуковым и Толбухиным, широко расставив ноги, картинно прищурясь, с бриллиантовой звездой под дряблым двойным подбородком. Так и остался уличным кинто генералиссимус Сталин.

Интриган и провокатор, торгаш и демагог, властитель и палач, хулиган и лицедей, он был многогранен. И вместе с тем примитивен. Таким виделся он Назыму Хикмету. Примитивность, явная посредственность Сталина проявлялись во всей его деятельности. Александр Фадеев, напротив, свято верил в непогрешимую мудрость вождя. Два друга- писателя, и столь разительный контраст во мнениях¹⁸ .

А Сталин, в какой бы ипостаси он ни выступал перед публикой, оставался самим собой. Свое прошлое, особенно то, что связано с пребыванием в Туруханской ссылке, он старался скрывать. Один бывший ссыльный, питерский рабочий, прибыл из провинции в Москву. Старому знакомому А. П. Улановскому он сказал, что рассчитывает повидать генсека. "А ты уверен, что он тебя примет?" - "Не сомневаюсь: мы с ним были вместе в ссылке". Через несколько дней Улановский встретился с рабо-

¹⁴ Из воспоминаний З. Г. Орджоникидзе.

¹⁵ Свидетельство маршала В. И. Чуйкова.

¹⁶ Рассказано А. В. Снеговым.

¹⁷ Из воспоминаний Якова Джугашвили.

¹⁸ Театр, 1988, N 11, с. 123 - 124. Публикация В. Туляковой-Хикмет.

стр. 101

чим. "Ну что, принял тебя Сталин?". Приезжий махнул рукой: "А-а-а!.. Вы тут все забурели!.. Он даже не захотел со мной разговаривать, товарищ Коба". Это случилось при жизни Ленина. Тогда начинающий генсек своих товарищей по ссылке еще не уничтожал. Охоту на них он откроет позднее... Вначале взяли жену Улановского, Надежду Марковну. Супруги Улановские были опытными разведчиками, работали вместе с Рихардом Зорге. Александр Петрович знал товарища Кобу лично по Туруханской ссылке и рискнул обратиться к нему. Он просил генсека спасти ни в чем не повинную женщину. Улановского сразу же пригласили на Лубянку. Отсидев свои десять и еще десять лет, он вернулся в Москву. Скончался Улановский в 1971 году. Он успел о многом рассказать.

И еще один эпизод. В мае 1913 г. в Енисее погиб Иосиф Дубровинский. Оставшаяся после него личная библиотека стала общим достоянием политических ссыльных - в память о замечательном революционере. Но вот прибыл в Туруханский край в дер. Костино Сталин. В начале 1914 г. его заслали еще дальше на Север, в станок Курейку. Вскоре политические узнали, что товарищ Коба присвоил все книги Дубровинского. В Курейку поехал Филипп Захаров. "Сталин принял его так, как примерно царский генерал мог бы принять рядового солдата, осмелившегося предстать перед ним с какими-то требованиями"¹⁹ .

Свою воровскую карьеру будущий генсек начинал юношей, когда обокрал семью купца. Он унес много серебра и смог на некоторое время забыть о нищете. Старый меньшевик Мибония, пожизненный узник казахстанского лагеря, рассказывал в 1943 г., что там, где Сосо родился, о воровских налетах будущего генсека помнили многие²⁰ . И всякий раз - будь то тривиальная квартирная кража или сенсационное ограбление почты или кассы парохода - Сталин умело ускользал от возмездия, подставляя вместо себя партнеров, а то и вовсе не виновных. Он никогда не останавливался перед предательством и обманом.

Эти истинно сталинские черты проступают и в хищениях более поздних. Конец гражданской войны в Испании, 1939 год, все более тускнеет в памяти XX столетия, но мир не перестает и сегодня удивляться той умилительной наглости, с которой кремлевский узурпатор присвоил испанское золото²¹ . Всю жизнь преступавший законы - партийные, государственные, человеческие - Сталин придерживался жестоких законов уголовного мира. Его коварный мозг не родил ни одной доброй мысли. Растленная душа была бесплодна. Честные, человеческие порывы никогда не беспокоили его.

* * *

Параноик? Некоторые биографы склонны видеть в нем параноика. Но это значит объяснить все его преступления, стоившие жизни миллионам, болезнью. Разве больному или слабоумному удалось бы так мастерски скрутить всех политических соперников и построить образцовый аппарат власти? Смог бы он, вопреки катастрофическим просчетам во внутренней и внешней политике, создать могущественную державу со столь значительными территориальными приобретениями? Нет, Сталин был, безусловно, психически здоров. Над такими злобными натурами ни шизофрения, ни паранойя не властны. Но его неуемное властолюбие могло показаться наблюдательному человеку маниакальным.

Версию о паранойе связывают с именем акад. Владимира Михайловича Бехтерева. Обстоятельства смерти его, случившейся сразу после объявления об этом диагнозе, будут выясняться еще долго. Первая

¹⁹ Трифонов Ю. Отблеск костра. М. 1966, с. 47 - 48.

²⁰ Из воспоминаний М. Л. Фишман.

²¹ См. Орлов А. Тайная история преступлений Сталина. Париж. 1981, с. 17.

стр. 102

попытка проанализировать известные на сегодня факты принадлежит В. Д. Тополянскому²² .

В связи с этим особое значение приобретает свидетельство проф. И. А. Валединского, который наблюдал Сталина с 1926 по 1940 год. В 1926 г., в Сочи, Иван Александрович участвовал в консультации вместе с докторами В. Ф. Подгурским, Францевым и И. Н. Елфимовым. "Консультация проходила в очень скромной обстановке, в небольшой комнате дачи N 4. Товарищ Сталин зашел в комнату с балконного крыльца, сел против нас и держался очень просто. Мы, врачи, чувствовали себя непринужденно. Сталин жаловался на боль в мышцах рук и ног, однако никаких патологических изменений не найдено"²³ . В 1927г., за четыре месяца до встречи с Бехтеревым, Валединский три раза осматривал Сталина. Проводили рентгенографию, снимали электрокардиограмму. Это исследование, сообщает профессор, в общем, показало, что организм Сталина вполне здоровый. Обращено внимание на его бодрое настроение, внимательный, живой взгляд.

В том, что Сталин не страдал психическим заболеванием, нас убеждают также более поздние его обследования. В 1936 г. доктор Шнейдерович не нашел в его организме никаких заметных отклонений от нормы. И нервная система пациента оказалась в пределах нормы. Но вождя постоянно мучило желание пресечь что-то в обществе, наказать определенных лиц. Порой открыто проявлялась ненависть к сотруднику или близкому человеку, и он жаловался доктору на своего "обидчика"²⁴ .

Склонность генсека к актерской игре, к удивительным превращениям его личный врач отметил еще в 30-е годы. "Он с легкостью необыкновенной выходил из образа великого вождя и становился то милым, добрым другом, душа нараспашку; то циничным негодяем или похабным хулиганом. Он был многолик"²⁵ .

Он был неотразим. ...Осень 1936 года. Прокурор Российской Федерации В. А. Антонов- Овсеенко пришел домой радостный, взволнованный: "Еду в Испанию! Я был у Сталина. Это необыкновенный человек. Какая концентрация воли и ума... Какая колоссальная энергия!". В Барселону генеральный консул уезжал обласканный, унося в сердце образ обаятельного человека, прозорливого вождя.

Со временем лицемерие стало его второй натурой, и каждая маска, казалось, органически выражала его сущность. То он играл роль свойского парня, то строгого блюстителя партийной чести, то всемогущего вождя. Сталин вживался в каждую роль столь основательно, что начинал сам верить в свой новый образ.

Ко времени своего 50-летия Сталин был убежден, что уже достаточно созрел для выхода на мировую сцену. Дебют прошел удачно. На Юджина Лайенза, посетившего Кремль в конце ноября 1930 г., генсек произвел благоприятное впечатление. А этот американский журналист был довольно хорошо информирован о характере сталинского правления. Еще большего успеха Сталин добился у Розиты Форбст, леди Астор и нескольких других влиятельных дам. Он совершенно очаровал их, разыгрывая милые сценки с детьми и с собачками...

С искусством, которому могли бы позавидовать цирковые волшебники, он в декабре 1931 г. дал представление немецкому писателю Эмилю Людвигу и три года спустя - английскому фантасту Г. Уэллсу. Они тоже не устояли перед его чарами. Правда, Уэллс заметил, что генсек ни разу не посмотрел ему в глаза, но о таких пустяках и говорить не

²² Огонек, 1989, N 14, с. 9 - 10, 27.

²³ Свидетельство И. А. Валединского. Из собрания А. И. Валединского и В. Б. Малкина.

²⁴ Из воспоминаний М. Г. Шнейдеровича.

²⁵ Там же.

стр. 103

стоило. Среди писателей, которых он обвел вокруг пальца (а ведь проницательность считается чертой, присущей настоящему писателю), назовем Анри Барбюса, Ромена Роллана и Бернарда Шоу. Да, и Шоу.

Он впервые приехал в Москву в 1931 году. Будучи под впечатлением торжественного приема, устроенного по случаю его 75-летия, великий сатирик и правдолюб совершенно не заметил такой детали, как голод, который уносил миллионы жизней хлеборобов. Однако Шоу все же отчасти раскусил Сталина, написав, что, хотя манеры диктатора были почти безупречны, "нам с трудом удавалось скрывать то, что он нас ужасно забавлял". С афористичной точностью Шоу описал Сталина как помесь папы и фельдмаршала. В целом, однако, у английского гостя осталось благоприятное впечатление от вождя, и в 1941 г. он публично атаковал критиков Сталина.

В годы войны актерский талант генсека достиг вершины. В переговорах с главами государств он всегда попадал точно в тон. В присутствии проницательного и недоверчивого Черчилля играл с большой осторожностью, сдержанно. Рядом с добродушным Рузвельтом накладывал иной грим. Сталин пытался убедить каждого, что он вовсе не диктатор, а просто первый среди равных, и что все важные вопросы, касающиеся государства и партии, решаются коллективно, по-ленински. Не так уж легко ему было выказывать искреннее почтение и изображать благородные манеры, но он сумел преодолеть все технические трудности.

Как это ему удавалось, рассказала Галина Вишневская, нарисовавшая основанный на тонких наблюдениях портрет Сталина: "Говорил он очень медленно, тихо и мало. От этого каждое его слово, взгляд, жест приобретали особую значительность и тайный смысл, которых на самом деле они не имели, но артисты потом долгое время вспоминали их и гадали, что же скрыто за сказанным и за "недоговоренностью". А он просто плохо владел русским языком и речью. Вероятно, он, как актер, уже давно набрал целый арсенал выразительных средств, безотказно действовавших на приближенных, и применял их по обстоятельствам"²⁶ . А. Барбюс приехал в Москву в сентябре 1934 года. Сталин пригласил его на дачу в Зубалово. Беседовали до глубокой ночи; Сталин буквально очаровал писателя: "Человек, чей профиль изображен на красных плакатах рядом с Карлом Марксом и Лениным, - это человек, который заботится обо всем и обо всех, который создал то, что есть, и создает то, что будет. Он спас. Он спасет... И кто бы вы ни были, лучшее в вашей судьбе находится в руках... человека, который... бодрствует за всех и работает, - человека с головой ученого, с лицом рабочего, в одежде простого солдата"²⁷ .

Эти строки, венчающие книгу Барбюса о Сталине, с той же степенью достоверности, что и архивный документ, помогают воссоздать образ, сыгранный вождем. Так провести писателя, заставить его манипулировать своими убеждениями мог только Иосиф Сталин. Это был феномен человеческой природы. Тщедушный, обиженный и телом и душой, как мог он вместить такую испепеляющую ненависть к добру, к правде? Какой сильный характер. И какой низменный. И уж совершенно уникальная способность находить в людях самое гнусное, самое подлое и - любовно, терпеливо лелеять темные, животные инстинкты, растить племя новых опричников...

Человеконенавистник, наделенный адской волей, он мощно воздействовал на общество и предопределял его уродство. Можно говорить о патологическом развитии советского общества в эпоху сталинщины. Создается впечатление, что Сталин вступил в соревнование со всеми именитыми деспотами истории. На втором десятилетии своего властвова-

²⁶ Вишневская Г. П. Галина: история жизни. Париж. 1985, с. 113.

²⁷ Барбюс А. Сталин. М. 1936, с 360.

стр. 104

ния он превзошел их всех, после этого уже не с кем стало его сравнивать. И уж если называть Сталина "горным орлом", то он из той породы орлов, что клевали печень прикованного Прометея.

Надежда Аллилуева. Надежда Аллилуева вступила в партию 17-летней девушкой в 1918 году. Имя Иосифа Сталина для преданной делу революции семьи Аллилуевых было связано с борьбой против самодержавия, ссылками, дерзкими побегами. Но не этот романтический ореол стал причиной сближения юной Нади с 40-летним наркомом. В то время она работала секретарем-машинисткой в Управлении делами Совнаркома и, когда в 1918 г. Сталин был направлен в Царицын, она вошла в состав его секретариата. Затем до 1923 г. работала в секретариате Ленина. Сотрудники отзывались о ней как о прекрасном, самоотверженном работнике. Исполнительная, точная до мелочей, она порой просиживала за машинкой ночи напролет, занималась шифровкой и дешифровкой телеграмм. Владимир Ильич очень ценил Надю и часто, давая какие-нибудь поручения, за которыми надо было особенно внимательно проследить, говорил: "Поручите это Аллилуевой, она сделает хорошо"²⁸ . Из секретариата председателя Совнаркома Н. Аллилуева перешла на работу в редакцию журнала "Революция и культура". Она мечтала об учебе, но Сталин полагал, что место жены - дом, а студенты - народ слишком беспокойный.

Не сразу Надежда Сергеевна поняла, что, выйдя замуж за Генерального секретаря, попала в золотую клетку. Если бы не настойчивые просьбы Авеля Енукидзе и Серго Орджоникидзе, генсек не согласился бы на поступление жены в Промакадемию, но и там она оставалась под особым наблюдением. В тридцать втором году, когда массовые репрессии и голод охватили миллионы крестьян, в деревни посылали студентов вузов. Среди них были и учащиеся Промакадемии. Их рассказы потрясли Надежду Сергеевну. Ссоры с мужем случались и раньше, но теперь она уже открыто обвинила его в гибели хлеборобов, в подрыве сельскохозяйственной экономики. Сталин приказал Ягоде, тогда заместителю председателя ОГПУ, выявить всех студентов, побывавших на селе. Затем последовали аресты. Было еще одно обстоятельство, ускорившее взрыв: Надежда Сергеевна догадывалась о супружеских изменах Сталина. Деспотичный по натуре генсек позволял себе даже публично оскорблять жену. Однажды на банкете, устроенном в здании нынешнего ГУМа, собрались члены Политбюро, наркомы, видные военачальники, все с женами. За спиной стоял на часах, не сменяясь, охранник. Много лет спустя, беседуя с Назымом Хикметом, он рассказал о том памятном банкете следующее:

"Женщины пришли в вечерних платьях: некоторые в открытых. Сталин пришел с Аллилуевой, но сел не во главе стола, как предполагалось, а в середине. Против него сидел Тухачевский со своей необыкновенно красивой женой. Ее платье было с глубоким вырезом, и в течение всего вечера Сталин развлекался тем, что скатывал мякиш хлеба в шарики и довольно ловко бросал их в ложбинку декольте жены маршала. Женщина пребывала в полном смятении. Все видели, что его игра раздражает и озлобляет Аллилуеву. Она даже пыталась отнять у него хлеб, но Сталин упорно продолжал кидать катыши. Аллилуева несколько раз что-то раздраженно говорила ему, но он не обращал на нее никакого внимания. Наконец, не выдержав унижений, она встала из-за стола и ушла. Сталин даже головы не повернул в ее сторону"²⁹ .

Последним в жизни Надежды Аллилуевой стал банкет, устроенный

²⁸ Правда, 10.XI.1932.

²⁹ Автор этих воспоминаний, В. В. Тулякова-Хикмет, связывает гибель Н. С. Аллилуевой именно с этим банкетом, но представляется более точным свидетельство Н. И. Бухарина, известное со слов А. М. Лариной (Театр, 1988, N 11, с. 124; Знамя 1988, N 11, с. 135 - 136).

стр. 105

генсеком вечером 8 ноября 1932 г. в Большом театре после спектакля. Столы накрыли в просторной комнате за сценой. Сталин вел себя вызывающе, нарочито открыто ухаживал за молодой актрисой. Надежда Сергеевна замкнулась, не притронулась к яствам. "Пей, сука!", - приказал супруг. Бухарин, сидевший близ Надежды Аллилуевой, вспоминал позднее, что Сталин бросал в нее мандариновые корки и грубил жене, не стесняясь в выражениях. Обеспокоенная поведением Сталина, Екатерина Давыдовна Ворошилова сказала супругу: "Пойдем домой, Клим. Видишь, Хозяин не в духе". Надежда Сергеевна ушла домой одна.

Рано утром на квартиру Сталина вызвали доктора И. Н. Казакова (у него лечилась вся московская элита): покончила с собой жена генсека, Надежда Аллилуева. Экономка, Каролина Васильевна Тиль, пришла утром, как обычно, будить хозяйку и, не достучавшись, открыла дверь... Послали за Сталиным, он ночевал на даче. В доме Казаков застал одного Ворошилова. Климент Ефремович предложил ему подписать медицинский акт о самоубийстве Аллилуевой. "Когда успели заготовить этот акт, кто?" - подумал Казаков и склонился над телом. Вот входное отверстие пули в левом виске. Выстрел был произведен не в упор, в этом не было никаких сомнений. Стрелявший находился от жертвы на расстоянии трех-четырех метров. Казаков отказался подписать акт. Ворошилов просил, убеждал, требовал, но Казаков был непреклонен. Домой он не поехал, уснуть все равно не смог бы.

В то утро Клавдия Дмитриевна Назаретян, жена Амаяка Назаретяна, бывшего помощника генсека, пришла в Институт обмена веществ и эндокринных расстройств (он помещался близ зоопарка), чтобы забрать Нину Щербакову, подругу комсомольских лет, закончившую курс лечения. Клавдия работала одно время в Кремле была близко знакома с директором института Казаковым. Она застала его в кабинете необычно возбужденным, растерянным. Игнатий Николаевич поведал ей о случившемся. Когда он упомянул о злополучном акте, который навязывал ему нарком, она вспомнила Зензиновку, сочинскую дачу генсека. Сталин постоянно упражнялся в стрельбе из пистолета и малокалиберного ружья. Всем обычным мишеням он предпочитал живых птиц, и вскоре они перестали вовсе залетать на заповедную территорию. Не раз наблюдала Клавдий Дмитриевна, как хозяин ходил с ружьем по саду, целясь в пернатых. Его драгоценную жизнь охраняли стражники, они сидели чуть ли не за каждым кустом.

Кроме Казакова, квартиру генсека посетила главный врач Лечсанупра А. Ю. Канель и ее заместитель Л, Г. Левин. Они тоже освидетельствовали покойную, увидели огнестрельную рану в левом виске. Надежда Сергеевна всегда носила прическу на прямой пробор, но в гроб ее положили, закрыв волосами левый виеой³⁰ . Этим врачам, а также вызванному несколько позднее профессору Д. Д. Плетневу предложили подписать акт о смерти Н. Аллилуевой от приступа ппендицита³¹ . Никто не знал, какой вариант устроит хозяина.

А Сталин и сам не знал, как быть. Кто из близко знавших его сомневался в том, что Надежда Аллилуева погибла от его руки? Однако Ворошилов упорно отводил подозрения от вождя. Утром 9 ноября к начальнику канцелярии генсека Поскребышеву зашел редактор "Известий" Иван Михайлович Тройский: "Сашка, как будем объяснять смерть Надежды Аллилуевой?" "Не знаю. Зайди сам к Хозяину и спроси. Я не могу". Тройский направился к кабинету генсека. Перед дверью в маленькой прихожей сидел охранник. Иван Михайлович поздоровался с ним, перекинулся парой фраз и вернулся в приемную³² .

³⁰ Шатуповская Л. Жизнь в Кремле. Нью-Йорк. 1982, с. 184 - 206; Раппопорт Я. Л. Воспоминания о "деле врачей". - Дружба народов, 1988, N 4, с. 227.

³¹ Медицинская газета, 22.VI.1988.

³² из воспоминаний И. М. Гронского.

стр. 106

На следующий день состоялось заседание Политбюро. Генсек, пришибленный горем, почерневший, сидел молча, не поднимая: глаз. Такого с ним еще не случалось. Как передавали потом Ворошилов и другие доверенные члены Политбюро, генсека после гибели жены сразу же вызвали с дачи, где он ночевал. Застав Надежду Сергеевну мертвой, он ходил по квартире и все повторял: "Как я ее любил... Как я ее любил!". Одной из первых пришла Анна Сергеевна, сестра покойной. "Пройди к ней и собери все бумаги!" - приказал генсек. Ему нужно было какое-нибудь письменное подтверждение самоубийства, но никакой записки сестра в комнате не обнаружила³³ .

Генсек позднее рассказывал Бухарину и В. Милютину, заместителю Куйбышева, что после банкета он уехал в Зубалово на дачу, лег спать. Разбудил его звонок Енукидзе³⁴ . Другим товарищам Сталин сообщил иное: будто он отдыхал дома в своей спальне и не слышал выстрела.

Дочери А. А. Иоффе, Надежде Адольфовне, довелось встретить в лагере подругу сталинского охранника. В ночь на 9 ноября он дежурил в доме генсека и задремал в прихожей на стуле. Квартира Сталина находилась в левом крыле бывшего Потешного дворца: большая гостиная (она же служила столовой) с книжным шкафом у правой стены, слева - диван, круглый столик с телефонными аппаратами; посредине - большой обеденный стол. Из гостиной длинный коридор вел к другим комнатам - спальням Сталина и Надежды Сергеевны. Разбудил охранника странный звук, будто сильно хлопнула внутренняя дверь. Он заглянул в коридор и увидел Сталина, выходившего из спальни супруги. Лицо хозяина было хмурым... Сталин надел шинель и покинул дом³⁵ .

Среди тех, кто воспринял смерть Аллилуевой как акт самоубийства, был Ф. Раскольников. "Зачем она это сделала?" - сокрушался Федор Федорович. Он писал позднее, что Надежда Сергеевна - единственный человек, к которому Сталин был привязан. При встрече с Раскольниковым генсек говорил ему с деланным чувством гордости: "Какая у меня Надя мужественная была. Она нашла в себе силы покончить с жизнью. Ни у кого нет такой жены"³⁶ .

Первое сообщение о случившемся появилось в "Правде" 10 ноября. "ЦК ВКП(б) с прискорбием доводит до сведения товарищей, что в ночь на 9 ноября скончалась активный и преданный член партии тов. Надежда Сергеевна Аллилуева". В редакцию "Известий" поступило несколько статей, посвященных памяти Надежды Аллилуевой. Редактор выбросил их в корзину - все, кроме одной, подписанной Владимиром Бонч- Бруевичем. Автор, расписав достоинства внезапно умершей жены генсека, сообщал, между прочим, что покойная была истеричной, с очень неуравновешенным характером.

Опус Бонч-Бруевича, давнего соратника Ленина, редактор спрятал в сейф. Вскоре позвонил сам Владимир Дмитриевич. "Иван Михайлович, моя статья находится у Вас?" "Что Вы там написали?! Вы отдаете себе отчет в том, что написали?" Бонч-Бруевич тотчас приехал в редакцию. "Ради бога, верните мне текст. - "Возьмите. Но скажите мне, пожалуйста, зачем Вам понадобилась эта ложь? Все знают, каким ровным, спокойным характером обладала Надежда Сергеевна, какой это был скромный, добрый человек". Покидая кабинет редактора, Владимир Дмитриевич просил его никому не рассказывать об этом инциденте. Лишь 30 лет спустя Тройский рассказал друзьям о странном поступке Бонч-Бруевича. Не трудно догадаться, чья рука водила пером незадачливого автора.

О причине смерти Аллилуевой "Правда" ничего не сообщала. Лишь в

³³ По воспоминаниям А. С. Аллилуевой в передаче О. Н. Картвелишвили.

³⁴ Иную версию обстоятельств смерти Н. С. Аллилуевой дает Л. Э. Разгон (Юность, 1988, N 5).

³⁵ По воспоминаниям Н. А. Иоффе.

³⁶ По воспоминаниям М. В. Раскольниковой.

стр. 107

некрологе, подписанном группой товарищей по Промакадемии, упоминается о "болезненном состоянии" Надежды Сергеевны. Однако начинается некролог с иного: "Преждевременно ушла от нас... еще молодая, в полном расцвете сил и энергии...". По радио сообщили все же, что Аллилуева скончалась от приступа аппендицита. Немногим тогда было дано знать истину.

Почти неделю не прерывался поток соболезнований вождю по случаю утраты супруги. Среди известных имен: Клара Цеткин, Максим Горький, Константин Станиславский, Борис Пастернак, Сен-Катаяма, Ян Рудзутак, Матвей Шкирятов, Нестор Лакоба, Лев Мехлис, Мамия Орахелашвили и, конечно же, Лаврентий Берия. 11 ноября он отметился в "Известиях" как секретарь Закавказского крайкома ВКП(б), через три дня - в "Правде". 12 ноября в "Заре Востока" откликнулась на горе сына Екатерина Георгиевна Джугашвили.

Записку Надежды Константиновны Крупской "Правда" опубликовала 16 ноября: "Дорогой Иосиф Виссарионыч! В эти дни как-то все думается о Вас и хочется пожать Вам руку. Тяжело терять близкого человека. Мне вспоминается пара разговоров с Вами в кабинете Ильича во время его болезни. Они мне тогда придали мужества. Еще раз жму руку. Н. Крупская".

По свидетельству Варвары Михайловны Джапаридзе, Сталин плакал у гроба жены. У него не оказалось с собой носового платка, тогда Серго Орджоникидзе дал ему свой. Овдовевший генсек приподнял покойную за плечи и поцеловал. Наконец, Серго Орджоникидзе увел плачущего вождя. Генсек сопровождал пешком гроб погибшей, но, дойдя до первого перекрестка, сел в поджидавший автомобиль. И потом, как рассказывают сотрудники личной охраны, посещал Новодевичье кладбище несколько лет подряд, всегда в один день - второго мая. Для этого в стене новой территории, близ могилы, прорубили специальные ворота и ввели систему пропусков. Через год после гибели Н. С. Аллилуевой на могиле был установлен памятник - ее скульптурный портрет, выполненный в мраморе известным мастером И. Д. Шадром: нежные просветленные черты лица, красивая кисть руки, тонкая женственность в облике.

Генсек старательно охранял тайну смерти жены. Даже дочь не знала ничего. Повзрослев, Светлана Аллилуева спрашивала Тройского: "Иван Михайлович, скажите мне, пожалуйста, мама сама наложила на себя руки, или ее убили?.." - "Никто этого не знает..." - ответил Тройский. В год смерти матери Светлане было шесть лет. "Мне рассказывали потом, - вспоминает она в книге "Двадцать писем к другу", - когда я была уже взрослой, что отец был потрясен случившимся...

Временами на него находила какая-то злоба, ярость. Это объяснялось тем, что мама оставила ему письмо. Очевидно, она написала его ночью. Я никогда, разумеется, его не видела. Его, наверное, тут же уничтожили, но оно было, об этом мне говорили те, кто его видел. Оно было ужасным. Оно было полно обвинений и упреков. Это было не просто личное письмо; это было письмо отчасти политическое. И, прочитав его, отец мог думать, что мама только для видимости была рядом с ним, а на самом деле шла где-то рядом с оппозицией тех лет. Он был потрясен этим и разгневан..."³⁷ .

Прошло несколько лет после смерти Сталина. Один из особо информированных генералов госбезопасности в разговоре с лечащим врачом заметил, что Аллилуева погибла в результате несчастного случая. Оказывается, Сталин тогда все же не поехал на дачу, а вернулся после банкета домой. Он направился к спальне жены, но, заметив в гостиной подозрительное движение занавески, выхватил из кармана пистолет и выстрелил. Так нечаянная пуля оборвала жизнь супруги вождя.

³⁷ Аллилуева С. Ук. соч., с. 107 - 108.

стр. 108

Близким другом покойной был ее брат Павел. Он часто навещал сестру в кремлевской квартире Сталина, и вождь относился к нему весьма терпимо, даже дружески. Но после гибели жены генсек стал тяготиться его присутствием. Павлу Сергеевичу каким-то образом удалось узнать правду, и Сталин уволил его с военной службы, перестал принимать на даче. Затем у Аллилуева под благовидным предлогом отобрали кремлевский пропуск. Но какие-то приличия генсек все же старался соблюсти. В тридцать пятом Аллилуеву присвоили звание бригинженера и направили военпредом в Германию. В тридцать восьмом дивинженер Аллилуев - военный комиссар Автобронетанкового управления РККА. Зачем Сталин посылал Павла Аллилуева в октябре в Сочи к опальному Блюхеру? И наконец, странная кончина - внезапная смерть 2 ноября, на 11-й день после ареста маршала...³⁸ .

Если перечислить всех родственников первой жены Сталина, Екатерины Сванидзе, и второй жены, Надежды Аллилуевой, может показаться, что они стали жертвами неумолимой кровной мести. Но нет, их уничтожила одна рука.

Родных Надежды Сергеевны Сталин преследовал до последнего, упрятав во Владимирский изолятор Анну Сергеевну, затем - вдову Павла, Евгению Александровну, и младших - семнадцатилетнюю Киру, балерину, и совсем юную внучку Надю. Они числились за Особым совещанием при НКВД и были отправлены в тюрьмы без суда!

В числе других врачей, об истинной причине смерти Аллилуевой знал профессор Д. Д. Плетнев. Академик АМН Борис Ильич Збарский, известный биохимик, бальзамировавший тело В. И. Ленина, тоже посетил квартиру Сталина. Он рассказал об этом знакомой актрисе А. П. Петрушанской: "Я видел мертвую Надежду Сергеевну. Она лежала, прижав обеими руками окровавленную подушку к груди". "Как же Вы там очутились?" - спросила Анна Петровна. "Вот так, очутился..." - "Все говорят, что это было самоубийство". "Это было не самоубийство. Это было убийство. Не расспрашивайте меня больше ни о чем, пожалуйста... Что бы ни случилось потом, его я бальзамировать не буду"³⁹ .

Сталин запомнил всех, обладавших достоверной информацией. И никого не обошел жестокой карой: в конце 30-х пострадали Казаков, Левин, Плетнев. Академик Збарский в 1949 г. участвовал в бальзамировании тела Георгия Димитрова. Через год Героя Социалистического Труда, лауреата Сталинской премии Збарского арестовали. И все же в 1953 г. ему предложили бальзамировать тело Сталина. Збарский отказался.

(Продолжение следует)

³⁸ Известия, 3.XI.1938.

³⁹ Свидетельство А. П. Петрушанской, 1987 год.

Постоянный адрес данной публикации: