М. Наука. 1984. 581 с.

Коллективная монография группы ученых Института востоковедения АН СССР¹ раскрывает закономерности исторической эволюции стран Востока от средневековья до наших дней. Внимание авторов сосредоточено на процессе трансформации традиционных общественных структур в современные, иначе говоря, на их модернизации. В работе делается интересная и плодотворная попытка изучения на конкретном материале стран Востока XV - XX вв. особенностей переходного периода, в ходе которого совершается смена типа общественного развития. В основу своего методологического подхода авторский коллектив положил концепцию синтеза традиционного и современного. Рассматриваемый в книге исторический опыт азиатских стран позволяет утверждать, что традиционное модернизируется не само по себе, а именно в синтезе. В то же время и современное, вступая во взаимодействие с традиционным, определенным образом приспосабливается к нему, иначе синтез (как компромисс) был бы невозможен. Идея синтеза, принятая в качестве единого организующего принципа, проходит через всю книгу, она рассматривается как в исторической перспективе, так и через призму современных процессов. Поэтому, несмотря на определенные различия в трактовке отдельными авторами самого понятия применительно к базисным или надстроечным структурам, сохраняется внутренняя целостность монографии.

Авторы первой части, охватывающей доколониальное прошлое Востока и его эволюцию в колониальную эпоху, основной упор сделали на раскрытии механизма включения восточных обществ в систему мирового капитализма. Именно с момента колониального порабощения ход прежнего формационного развития стран Востока начинает насильственно и во всевозрастающей степени нарушаться, они утрачивают историческую инициативу и динамику саморазвития. На естественноисторические процессы эволюции восточных обществ начинают накладываться некоторые результаты развития европейских метрополий, и возникает "сложная система международного и межформационного взаимодействия, которую можно определить как колониальный синтез" (с. 9 - 10), начальным рубежом которого являются первые десятилетия XIX века. До этого времени, по мнению исследователей, можно говорить о довольно "устойчивом отражении" Азией попыток экономического влияния Европы и об отсутствии в азиатских странах "привнесенных извне зримых тенденций к разложению существовавших там социально-экономических структур" (с. 86).

Ситуация в корне меняется после промышленной революции, когда резко возрастают масштабы воздействия капиталистического мира на развитие стран Востока. Быстрота перемен определялась тем, что Запад использовал не только экономические, но и политические рычаги давления. Тем не менее результаты эволюции аграрных структур, промышленного развития, изменения в структуре самодеятельного населения убедительно показывают, что колониально- капиталистический синтез оказался в состоянии обеспечить лишь частичную, неполную формационную перестройку. Более того, в колониях и зависимых странах насаждались далеко не самые передовые формы капитала и посылались технические кадры отнюдь не наивысшей квалификации, т. е. импортировался "капитализм вчерашнего дня". Поэтому задачу "подтягивания" до современного уровня странам Востока пришлось решать самим после краха колониальной системы.

Вторую и третью части книги объединяет обращение к проблемам современного развития Востока. Авторы обобщают опыт освободившихся стран Азии по преодолению исторически сложившегося отставания и изживанию неравномерного участия в международном разделении труда и мировой культуре. Если при рассмотрении доколониальной и колониальной истории Востока выделялись социально-экономические аспекты, то в характеристике постколониальной эпохи главное внимание сосредоточено на анализе надстроечных структур. Перенос направления исследовательской мысли вполне оправдан. Во-первых, существо экономических процессов и социальных перемен в несоциалистических странах Азии изучено достаточно основательно² . Во-вто-

¹ Авторы: Э. Н. Галич, А. В. Гордон, А. В. Журавский, А. И. Ионова, А. М. Петров, Е. Б. Рашковский, Л. И. Рейснер, Н. А. Симония. Отв. редакторы: Л. И. Рейснер, Н. А. Симония.

² См., напр., Развивающиеся страны: закономерности, тенденции, перспективы. М.

стр. 130

рых, как справедливо считают авторы, "с достижением независимости и формированием национальной государственности именно надстройка стала играть всевозрастающую роль в создании предпосылок и факторов общественной модернизации, в преодолении исторического разрыва в уровнях развития и вековой отсталости стран Востока" (с. 20).

Наибольший интерес в книге представляет новаторская по своей сущности попытка теоретического осмысления взаимосвязи формационного развития и государственности. Метод сравнительного исторического анализа, использованный для выявления специфики общественного синтеза на уровне политической надстройки, отличий форм государственности на современном Востоке и различий в этом плане между странами региона, потребовал весьма детальной реконструкции различных вариантов развития капитализма. В книге сопоставляются четыре модели: классическая, первичная, вторичная и третичная.

Классическая модель формационной эволюции используется как базовая, ибо представляет собой теоретическое обобщение совокупного исторического опыта. Первичная, вторичная и третичная выступают как абстракции, которые проявляются в конкретно-страновой множественности. Первая из трех отражает опыт таких стран, как Англия, Франция, где эволюция носила естественно- исторический характер, а взаимодействие внешнего фактора не имело решающего или принципиального значения. Страны вторичной модели (Германия, Италия, Россия) объединяет отставание от стран первичной модели по крайней мере на одну фазу, что диктует необходимость сжатия исторических сроков последующего развития за счет "перепрыгивания" через стадию или ее значительную часть. Третичная модель, отражающая опыт капиталистического развития на Востоке, отличается наибольшей деформацией абстрактно- теоретического образца. Крайняя слабость национального капиталистического уклада, "эмбриональное" состояние элементов современного общества в ставших независимыми странах Востока подчеркивают необходимость обращения к вторичной ("догоняющей") модели развития. Наряду с выпадением второй фазы капиталистического цикла освободившиеся страны сближает со странами вторичной модели и другая отличительная черта - повышенная роль государства, его активное формирующее воздействие на базис.

При внешнем сходстве ролей политической надстройки во вторичной и третичной моделях между ними есть и существенные различия. Они вытекают из более сложной общественной структуры стран Востока, где наличествуют, по существу, два различных типа традиционного. Один из них представлен колониальным синтезом, другой - доколониальными архаическими элементами. Таким образом, странам Востока, стремящимся к буржуазной модернизации, приходится решать двуединую задачу: "С одной стороны, трансформации колониального синтеза и интеграции части его структур в современный национальный капиталистический способ производства, а с другой - "обволакивания" архаичных традиционных структур, их постепенной модернизации и на этой основе вовлечения в орбиту современного способа производства" (с 273).

Весьма убедительно доказан в книге тезис, что неизбежным следствием ускоренного скачкообразного развития капитализма в странах Востока должно быть устойчивое господство различных типов авторитарной государственности. Сама авторитарность, проявляющаяся в относительной самостоятельности государства и превалировании преобразований и революций сверху, выступает как политическое выражение синтезированного, переходного характера общества, противостояния разноформационных классовых сил в период становления одних и отмирания других. Реализуется же авторитаризм в каждом случае по-своему, в зависимости от темпов и методов капиталистической модернизации, от существа политического компромисса между отдельными группами в рамках господствующих классов.

В третьей части рассматриваются проблемы духовного развития народов Востока в плане воздействия научного прогресса на национальную культуру, идеологической борьбы в освободившихся странах, роли религии в эволюции общественного сознания и поведенческих стереотипов. Тема культурно- исторического синтеза в столь широком звучании рассматривается впервые. Естественно, что наблюдения авторов представляют собой лишь первый подход к раскрытию картины мировоззренческих и

1974; Типология несоциалистических стран. М. 1976; Развивающиеся страны: экономический рост и социальный прогресс. М. 1983.

стр. 131

социально-психологических перемен. Тем не менее они выявляют ряд ситуаций, принципиально важных для более глубокого понимания современной духовной жизни Востока.

Масштабность поставленной исследовательской задачи и проделанной работы не могла не сказаться на полноте анализа отдельных сторон общественной жизни Востока. Отсюда и спорность некоторых положений, оценок и выводов книги. Представляется, что трактовка ключевого понятия "синтез" нуждается в определенной доработке. Для авторов его значимость определяется тем, что оно предполагает наличие системы, в которой взаимодействуют неоднородные компоненты. Они подчеркивают также динамичность "синтезной" ситуации, где борьба разноформационных элементов разрешается (или должна разрешиться) в пользу более современных, в данном случае - капиталистических. Вместе с тем следовало бы уделить больше внимания другому свойству синтеза - давать новое, более сложное качество.

Сопоставление моделей, разработанных в книге, позволяет предполагать, что, чем сложнее по своему составу переходное общество, тем более значительными и разнонаправленными будут импульсы к его трансформации. Во вторичной модели это состояние нашло свое выражение в способности соответствующих стран перейти к догоняющему, скачкообразному развитию. Применительно к странам Востока речь идет уже не только об их потенциях ускоренного прохождения всего капиталистического цикла, но и о возможности перехода на принципиально иной путь развития³ . Ясно, что эта возможность реализуется далеко не всегда и не в полной мере, но само ее возникновение связано с постколониальным синтезом, с задачами модернизации общества. Хотя попытки схода с капиталистической орбиты, составляющие безусловно наиболее интересную особенность той социальной революции, которую переживает ныне Восток, выходят за рамки исследования, сама их множественность заставляет признать, что рассматриваемая в книге третичная модель отражает лишь один из вариантов развития стран Востока в ближайшем будущем.

Тема третьей части сформулирована так: "Синтез в сфере духовной жизни". Однако из текста явствует, что речь идет в ней о другом синтезе - культурно- историческом, Если первый вид синтеза представляет собой временное, преходящее явление, то второй - одну из констант духовной жизни, обеспечивающих ее непрерывность и преемственность. На современном уровне изысканий вряд ли можно четко разграничить, какие перемены в идейно- культурной жизни Востока вызваны переходным состоянием, а какие связаны с постоянными контактами между народами. Не случайно наблюдения и размышления авторов этой части в основном сводятся к выявлению позитивного и негативного влияния переходной ситуации на процесс обмена духовными ценностями. В этом разделе особенно чувствуется присущая всей работе некоторая недооценка роли человеческого фактора. Авторы оперируют категориями "народ", "социальная группа", "этно-конфессиональная общность", но мало обращают внимания на личность, сложность процессов ее социальной и психологической перестройки. Когда речь идет о трудностях модернизации стран Востока, отмечается многослойность социальной структуры, сложный этнический и религиозный состав населения, недостаточный уровень национальной консолидации и политической культуры, но практически не рассматривается вопрос о численности и плотности населения, о темпах его роста и других демографических характеристиках, хотя на современном Востоке эти показатели играют очень важную роль.

Известная априорность в отборе рассматриваемых сюжетов свойственна и другим разделам книги. Так, описывая восточное средневековое общество "как реальный исторический тип", авторы обращают наше внимание на возросший уровень денежного и менового хозяйства, значительный удельный вес крупных городов и городского населения, высокий уровень производственно- технических знаний. Однако эти показатели еще не дают оснований для отнесения средневекового китайского, индийского, иранского или османского общества к той или иной разновидности "большой феодальной формации". Для читателя остается неясным, какие критерии позволяют говорить о феодальной сущности этих обществ: характер собственности на основные средства производства, особенности изъятия прибавочного продукта или социальный статус непосредственных производителей? Не решив этого вопроса, трудно определить уро-

³ См. подробнее: Примаков Е, М. Восток после краха колониальной системы. М. 1982; Революционная демократия и коммунисты Востока. М. 1984.

стр. 132

вень общественно-экономического развития стран Востока в момент их столкновения с раннекапиталистическими государствами Западной Европы.

Некоторая избирательность присуща не только разработке отдельных тем, она видна и в полемических отступлениях, занимающих немалое место в книге. В целом авторы показали широкое и основательное знание современной литературы по исследуемым вопросам. Тем заметнее отсутствие упоминаний работ того направления немарксистской историографии, которое по своим поискам наиболее близко подходит к рецензируемой работе. Речь идет о т. н. политэкономической школе, представители которой выдвинули концепцию "зависимого развития" стран третьего мира. Первоначально ее создатели строили свои выводы в основном на материалах Латинской Америки, но в дальнейшем стали обращаться к взаимоотношениям капиталистических держав Запада со странами Азии и Африки⁴ . Представляется, что их выводы относительно судеб развивающихся стран, оказавшихся включенными в мировую капиталистическую систему в качестве зависимых, периферийных элементов, должны были получить оценку авторов.

Книга уже вызвала дискуссию. Такая ситуация в перспективе сулит выдвижение принципиально новых подходов, оригинальных идей и методик исследования, а значит, будет способствовать дальнейшему развитию советского востоковедения.

⁴ См. в частности: Wallerstein I. The Modern World-System, Capitalist Agriculture and the Origins of the Modern World-Economy in the Sixteenth Century. N. Y. 1974; ejusd. The Modern World-Systern. II. Mercantilism and the Consolidation of the European World-Economy 1600 - 1750. N. Y. 1981. Критический обзор работ авторов этого направления по странам Востока см.: Критика концепции зависимого развития. М. 1983.

Постоянный адрес данной публикации: