Порт Дальний в Китае имел для России в прошлом такое же значение, как и Владивосток. Через эти города распространялось российское влияние в Юго-Восточной Азии. После Русско-японской войны Дальний сменил свое название на Дайрен, и отсюда было вынуждено уехать почти все русское население. Во время гражданской войны положение вновь изменилось, и на улицах Дайрена снова зазвучала русская речь и появились вывески русских магазинов. Вот какие воспоминания о Дайрене 1922 г. оставил бывший министр колчаковского правительства И. И. Серебренников: "Сплошная русская застройка сосредоточивалась в привокзальной части города: это были казенные дома, построенные для администрации порта и железнодорожных служащих. Мне показали большой и красивый дом, где жил когда-то градоначальник города Дальнего инженер Сахаров, затем здание бывшего Военного собрания и т. д. В этой своей части Дайрен напоминает собою в общих чертах, пожалуй, Новый Город Харбин. Так же утопает в зелени. Построенные русскими дома по своей солидности и красивой архитектуре считались в то время лучшими в Дайрене. В этой же привокзальной части сохранился от времен нашего владения городом парк - типичный русский сад с раскидистыми и тенистыми деревьями, разбросанными там и тут скамейками и круглой беседкой. Было приятно и немного грустно бродить по его дорожкам, где, казалось, еще чуть слышно веяло дыхание прежней жизни... В одном из углов этого парка до сих пор сохранилась построенная из толстых, теперь уже почерневших бревен русская изба, со светлицей наверху, с русской резьбой, похожая на пряничный домик из детской сказки. В остальных районах города дома, построенные русскими, встречались только местами. Помню, как на одной из улиц, недалеко от пристани, я увидел довольно большое здание русского архитектурного стиля. Мне сообщили, что здесь было когда-то русское Морское собрание" ¹ .

Выходцы из России основали в Дайрене Русское эмигрантское общество, которое возглавил И. Г. Гуменюк. Одной из забот эмигрантов было сохранение русской культуры и языка, поэтому первым делом стало открытие школы для русских детей. В сентябре 1924 г. в Русской гимназии им. А. С. Пушкина начались первые уроки. Это была школа, в которой занятия велись по программам приготовительных классов коммерческих училищ Китайско-восточной железной дороги (КВЖД). Из иностранных языков преподавался японский.

В 1930 г. Русское эмигрантское общество прекратило свое существование и взамен него была основана Русская национальная община. Ее возглавил генерал-лейтенант семеновского производства ² К. П. Нечаев, ставший впоследствии начальником Бюро по делам российских

Хисамутдинов Амир Александрович - старший преподаватель Дальневосточного технологического института, Владивосток.

Автор благодарит Гавайский университет в Гонолулу и Гуверовский институт войны и мира США, предоставившие возможность поработать в их фондах, а также научные фонды IREX и ACTR, оплатившие поездки в 1992 - 1995 годах.

стр. 145

эмигрантов в г. Дайрене. Несмотря на большую помощь русской школе, она постепенно хирела. Еще в 1926г. управление Южно-Маньчжурской железной дороги (ЮМЖД), взявшее было шефство над школой, перестало выдавать ей пособие и отказало в здании. Школа была вынуждена арендовать частное помещение. В 1935 г. в ней училось всего четыре человека. Последующее возрождение школы было связано с именем известного педагога В. С. Фролова и началось в 1940 г., когда усилиями русской эмиграции для него было построено большое здание и открыт пансионат. Оно находилось в двух шагах от Св. архистратигомихайловской церкви. Хотя школа была рассчитана на 250 учащихся, в ней училось чуть больше сотни. Русские эмигранты побогаче старались отдавать детей в иностранные школы.

Основным органом по управлению деятельностью русских эмигрантов в Дайрене было Дайренское бюро Российских эмигрантов в Маньчжурской империи (БРМ). При бюро выходила ежедневная газета "Последние новости". Долгое время Дайренское бюро возглавлял генерал- лейтенант семеновского производства Д. Ф. Семенов, который одновременно был командиром сводноказачьей станицы в Дайрене. Под его руководством был открыт кооператив, при котором была оборудована по последнему слову техники электрическая хлебопекарня. Доходы от нее и членские взносы помогали обустраивать общественную жизнь русской колонии. Дайренское бюро имело просторный клуб со сценой, биллиардной и рестораном ³ .

В Дайрене было много евреев, выходцев из России. Они были объединены в Дайренское еврейское общество, которое имело большое влияние в городе.

После окончания первой мировой войны все страны-участницы, кроме России, перенесли в столицы прах одного из своих безвестных солдат и соорудили над его могилой памятник. В этих странах возникла традиция ежегодно собираться у Могилы безымянного солдата и 11 ноября воздавать государственные почести своим воинам, погибшим на войне. Русские эмигранты, ветераны первой мировой войны, не имевшие такой святыни, стали ухаживать в Китае за могилами своих однополчан, погибших во время боксерского восстания 1900 - 1901 гг. и русско- японской войны 1904 - 1905 годов.

Военные кладбища в Манчьжурии после окончания русско-японской войны находились в ведении Российской дипломатической миссии и военного агентства в Пекине. Деньги на уход за могилами выделялись ничтожные, и многие захоронения находились в запустении. Бывший военный агент Российской империи полковник Татаринов одним из своих последних распоряжений от 2 сентября 1924 г. передал кладбище в Мукдене со всеми постройками Мукденскому православному братству. Кладбища в Дайрене и Порт-Артуре отошли в ведение настоятеля Дайренской церкви.

К огорчению эмигрантов, Татаринов передал крупную сумму денег на содержание кладбищ не тем, под чей контроль они переходили, а советскому дипломату Л. М. Карахану, который от имени Советского правительства заключил в 1924 г. с Мукденом соглашение. В нем оговаривалось и благоустройство кладбищ, но, как и следовало ожидать, ничего не было сделано. Местные жители-китайцы растаскивали мрамор и гранит с памятников на фундаменты для своих построек, а территорию кладбищ метр за метром распахивали. Так бы и шумел ковыль над русскими могилами, если бы не эмигранты-офицеры, осевшие в Дайрене, прежде всего генерал М. В. Ханжин, который сыграл большую роль в сохранении русских могил в Китае. Он родился в Самарканде 30 октября 1871 г. в семье казака Оренбургского казачьего войска и сделал блестящую военную карьеру. В 1916 г. командир 12-й пехотной дивизии Ханжин был назначен инспектором артиллерии 8-й армии, и за отличие в боях против Австро-Венгрии его произвели в чин генерал-лейтенанта. К этому времени он был кавалером орденов Святого Георгия 3-й и 4-й степеней. В гражданскую войну, служа у Колчака, он был командиром Уральского армейского корпуса, а затем стал командующим Западной армии, также был военным министром колчаковского правительства (4 октября 1919 г. по 4 января 1920 г.). Эмигрировав в Китай, Ханжин работал в разных местах, пока не устроился в дайренском управлении японской компании "Монтецу" ⁴ .

В 1928 г. исполнялось 20 лет со дня издания указа Николая II о посылке на Дальний Восток особой комиссии, которая занялась устройством русских военных кладбищ. Тогда-то у отставного генерала Ханжина и возникла мысль основать общество, которое стало следить за могилами русских солдат, погибших в Маньчжурии. Так был учрежден Попечительный совет по охране и приведению в порядок Порт-Артурского и других военных кладбищ в Маньчжу-Ди-Го и Квантунской области. Первым председателем Совета стал Ханжин.

Самым разрушенным, как показала проверка, оказалось кладбище в Дайрене, "которое нуждается во многом, - писал журнал "Хлеб Небесный", - но приходской совет и русские эмигранты во главе с генералом Ханжиным, русским журналистом С. В. Воротиным и др.

стр. 146

взяли на себя заботу о благолепии этого русского кусочка земли" ⁵ . Это кладбище существовало еще до русско-японской войны. Здесь обрели вечный покой первые строители этого порта. Могилы спускались террасами по склону горы и занимали территорию свыше 3 тыс. кв. сажен. Город, разрастаясь, окружил кладбище с трех сторон. Украшением кладбища была часовня, расположенная на высокой скале над внутренними воротами. Со временем она была перестроена и получила название храма св. Архангела Михаила.

На кладбище обращали на себя внимание два красивых памятника. Один был выполнен в виде креста на четырехгранном основании с надписью "Вечная память". А на особой гранитной доске указывалось: "Братская могила. 287 прахов, перенесенных из Талиенвана. 1912 г.". У основания другого памятника - креста на большом четырехгранном пьедестале - лежали железный якорь и цепь. На западной стороне памятника была доска с надписью: "Братская могила. Мичман Б. А. Хрущов. Инженер-механик Н. Д. Яновский и 9 нижних чинов, погибших на минном транспорте "Енисей" 29 января 1904 года". Помимо братских могил, на кладбище было свыше 300 одиночных захоронений ⁶ .

Тогда в Дайрене жило не так много русских, как, например, в Шанхае или Тяньцзине, но они играли значительную роль в жизни города. Самым старым русским торговым предприятием Дайрена был магазин С. Д. Тарасенко, основанный в 1907 году. В городе располагалась штаб- квартира большой фирмы "Петере и К ^о ", имеющей отделения в Мукдене, Порт-Артуре, Синьцзине и Тяньцзине. Ей же принадлежали и лучшие кафе-кондитерские. Известными торговцами мехами являлись: Русский меховой магазин и магазины Р. С. Мейстера и К ^о , а также "Кабфуто", принадлежавший Мишуловичу. Популярными были парикмахерская-салон М. Н. Тычкиной и красильня-химчистка И. Гайстера.

Дайрен был и известнейшим местом отдыха и лечения. Русские, осевшие в Китае, часто приезжали сюда провести свой отпуск. К их услугам было много гостиниц, которые содержали русские эмигранты: самый большой отель в городе - "Ориенталь", поменьше - "Бристоль" Б. Тер- Ааракелова, "Централь" Г. Лернера и, наконец, "Версаль". Многие открывали в летнее время в своих домах пансионаты. "Раньше курорты были доступны только богатому классу, - писал посетивший Дайрен врач С. К. Сажин, - а ныне измученная эмиграция Харбина, Мукдена, Тяньцзиня и, главным образом, Шанхая, спасаясь от ужасов смертельной жары, пользуясь низкой валютой иены в текущем году с самыми скромными средствами бежала на ближайшие морские берега" ⁷ .

В те годы лечебным средством считались молочные продукты. Известным владельцем молочной фермы и селекционером в пригороде Дайрена был бывший Российский генеральный консул и выпускник Восточного института во Владивостоке П. Ю. Васкевич. Его перу принадлежит несколько работ по востоковедению.

Одним из больших событий, произошедших в Дайрене, в котором приняли участие русские, был традиционный весенний религиозный праздник города, который состоялся в начале мая 1930 года. Он совпал с карнавалом рекламы, который устроила по случаю своего десятилетия газета "Дайрен-симбун". "Религиозная процессия и карнавал рекламы слились в одно шумящее море цветов, звуков, движения и тысячных толп горожан. Чтобы иметь представление о размерах процессии, достаточно сказать, что одна из главных улиц, Ямагатадори, не вместила в себя всю массу народа, залившего и смежные улицы версты на две... Затем все это начало растекаться в разные направления: священнослужители в особых одеяниях, колонны учащихся с плакатами и флагами, сотни гейш в странных костюмах, вереницы бесчисленных рикш" ⁸ . Зрителей поражали живые газеты объявлений: манекены, виктролы, чудовищных размеров фотокамера, гигантские часы высотой с дом, в два человеческих роста сапог, реклама виски "Белая лошадь". "Арбузы", "дыни" и "фрукты" шествовали сами.

29 - 31 мая 1936 г. в Дайрене работала первая выставка дамских изящные работ и рукоделий, которая была устроена дамским благотворительным кружком. Успех ее превзошел все ожидания. На недостаток посетителей устроители выставки пожаловаться не могли. "Очень хороши были работы госпожи Яновской, - писал дайренский корреспондент "Рубежа", - ковер, вышитый крестиком, и работы по бархату. Прекрасно были выполнены госпожой Ловцевич библейские мотивы. Привлекали внимание посетителей оригинальные работы-аппликации госпожи Шамрай. Хорош был уголок русских работ крестиком и работы акварелью госпожи Медведевой и госпожи Яновской. Очень изящны были работы госпожи Скоблиной, Штенгель, Большаковой, Иосика, Юраш, Едреновой... Помимо многочисленных своих работ, госпожа Едренова выставила также редкостный ковер-гобелен, вышитый ее прабабушкой 150 лет назад, а также несколько панно, имеющих давность по 120 лет. Эти работы поражают изумительной тонкостью и ясностью рисунка" ⁹ .

стр. 147

1940 год в Дайрене был богат на юбилеи, среди которых отмечались 100-летие со дня рождения П. И. Чайковского и 80-летие со дня рождения А. П. Чехова. Музыкально-литературно- драматический кружок в честь юбилея Чайковского устроил большой концерт. Чеховский юбилей отметили постановкой "Дяди Вани". "Исключительно любительскими силами, - писал журнал "Рубеж", - но в надлежащих художественных тонах и в прекрасном сценическом оформлении (декорации 1-го акта пьесы, как видно на снимках, удивительно сочны и красивы), прошел этот ответственный спектакль, к которому участники готовились задолго" ¹⁰ . В постановке спектакля принял участие известный переводчик Гоголя на японский язык господин Хирой.

Не оставались в стороне и местные литературные силы. В то время председателем литературного кружка была Л. Ю. Хаиндрова ¹¹ . Она родилась в Харбине в 1911 году. Вот какое воспоминание о ней оставил известный поэт русского Китая В. Перелешин: "Хаиндрова оказалась красивой, очаровательной дамой с лицом кавказского типа (чудесные большие бархатные глаза, очень белая кожа). Говорила неторопливо, иногда произносила (и писала!) "ы" вместо "и", хотя по-грузински не говорила. Весь ее облик - барственный, мягкий, полный доброжелательства - располагал к ней сразу и навсегда" ¹² .

Сама же Хаиндрова говорила о себе и о своих увлечениях так: "Моя родина - Харбин, - здесь я родилась и выросла. В России и на Кавказе была настолько маленькой, что совсем их не помню. С детства люблю читать. Люблю Пушкина, Лермонтова, - последнего чуть больше. Из поэтов новейших - Блока, Гумилева, Есенина, Брюсова, Ахматову. Нравится кое-что у Маяковского, поражает Пастернак. Но Гумилев властвует над всеми. Сейчас пишу больше, чем когда-либо. Больше всего люблю лирику. Осень - мое любимое время года и осени посвящены почти все мои последние стихи. Больше всего меня волнуют темы о Родине, о старости, о смерти, о любви, - чаще всего о разрыве. Печатаюсь в "Рубеже", в "Парусе", в "Понедельнике", в "Багульнике", в "Русском Слове", в газете "Чураевка" и, изредка, в др. изданиях. Что я думаю о современной женщине и ее путях? Современная женщина ничем не напоминает своих предшественниц. Она, прежде всего, деловая женщина. Она подошла вплотную к самым разнообразным профессиям. В борьбе за существование она теперь помогает мужчине. Но новые обязанности наложили на женщину свой отпечаток: так много повсюду усталых женщин! Часто слышны жалобы, что нет времени быть хорошей женой и хозяйкой, нет времени заняться любимой работой. Такие женщины уже не мечтают о подвиге - они устали. А может быть, что они делают, и есть подвиг? Незаметный каждодневный подвиг помощи человечеству в трудный период его жизни? Я верю, что усталую женщину нашего времени сменит сильная духом, смелая женщина, и эта женщина увидит свою Родину раньше нас" ¹³ . Хаиндрова была дайренским корреспондентом популярного журнала "Рубеж", издававшегося в Харбине. 6 августа 1940 г. Хаиндрова организовала вечер, посвященный Блоку. Художник Т. А. Потапов написал стилизованные панно на тему "Незнакомки" и "Поля Куликова". За праздничным столом был разыгран целый спектакль. Все участники встречи остались очень довольны.

Война, дошедшая до Тихого океана, не остановила культурную жизнь русских эмигрантов в Дальнем-Дайрене. "Дайренским соловьем" называли русские газеты преподавательницу пения А. Жданову. Почти десять лет она прожила в Дайрене, воспитав многочисленных учеников, а затем уехала в Харбин. В 1944 г. русская общественность торжественно отметила десятилетие турне, которое певица совершила по городам Дальнего Востока.

Русские живописцы тоже вносили свой вклад в культурную жизнь Дайрена. Их преимуществом было то, что язык кисти не требовал переводчиков. Особое место среди них занимал П. И. Сафонов, получивший образование в Московской школе живописи, ваяния и зодчества. Офицером он участвовал в первой мировой войне, а затем и в гражданской войне в Сибири и на Дальнем Востоке. Все пережитое нашло отражение и в его произведениях. "Талант его многогранен, - писал один критик, - на одном холсте он поражает взгляд сочностью красок, игрой света и тени, на другом - он захватывает передачей бытовой сцены и жанром, выполненным с большим мастерством. Третьи полотна блещут техникой кисти [...] Может быть, мимо этих картин равнодушно пройдет иностранец, которому никогда не понять, что такое мороз в сорок градусов, может быть, эти картины, как вечные памятники недавнего прошлого, некоторым придутся не по сердцу, но для русского патриота все творчество П. И. Сафонова есть могучий, страстный призвы к новой борьбе за освобождение нашей России". В картине "Бой на Волге" на фоне бескрайнего простора реки на переднем плане - орудийный расчет армии Директории. В "Бою под Кармановым" нарисован пейзаж окрестностей Уфимской губ., где стройными цепями совершают перебежку уфимские стрелки. А вот как

стр. 148

критик описывал живописное полотно "Село Дуван после боя": "Художник хотел показать, что в рядах белых были "не генералы в золотых эполетах и широких лампасах, не "купцы толстопузые", не помещики, приехавшие из "Ницц-Биариц", а дрался простой русский народ в своих армяках, зипунах и сермягах". Картины Сафонова послужили иллюстрациями к известной книге Серебренникова. Историк справедливо посчитал, что произведения Сафонова наиболее зрительно покажут печальный для белых конец гражданской войны ¹⁴ .

На скромной должности в крупной иностранной фирме служил в Дайрене Т. А. Потапов. Его дело не имело никакого отношения к искусству, но он был художником и, по признанию критиков, мог считаться настоящим мастером. Искусством начал заниматься в 1923 году. Руководил "Студией Апполон" и художественным кружком Христианского союза молодых людей в 1933 г., у него были хорошие ученики. Потом переехал в Шанхай, где терпел нужду: он продал много своих произведений иностранцам. Работая в фирме, все свое свободное время он отдавал искусству, шлифуя свое мастерство. Хаиндрова писала о нем в "Рубеже": "Почти все его произведения написаны разумом. И, технически, он идет по одному пути с более современными европейскими мастерами, которые не пишут, как русские, нутром; изучая природу, они не идут от природы к себе, а наоборот, от себя к природе" ¹⁵ .

Признанным мастером живописи был Н. Л. Кощевский, который окончил в Париже художественную школу "Академи Жюльян". Его учителями были известные французские профессора Лоран, Пугеон и Бошар. Во Франции картины Кощевского неоднократно награждались медалями на больших выставках. Парижская пресса отмечала яркий талант и особенности художественного письма русского художника. Во время пребывания Кощевского в Голландии, где он изучал живопись, пять его картин купил один из художественных музеев, имевших лучшую коллекцию картин в стране.

В 1931 г. Кощевский вернулся в Китай. Он стал изучать китайское искусство и прошел наглядный курс антропологии у профессора С. М. Широкогорова. Живя в Китае, Кощевский продолжал участвовать в парижских салонах, выставляя там свои картины. Особую известность получила его картина "Человек из Шаньдуня". Кощевский был и хорошим скульптором. В Китае его полотна видели многие города: Пекин, Тяньцзинь, Шанхай, и конечно же, Дайрен. Летом 1940 г. в мастерской художника побывала Хаиндрова. "Не замечая времени, - писала поэтесса, - забыв о срочном деле, которое меня ожидало, переходила я от одного яркого полотна к другому, все более и более убеждаясь в том, какой большой художник по странной прихоти судьбы очутился в заурядном в художественном и культурном смысле Дайрене" ¹⁶ .

В Дайрене находилось одно из самых крупных издательств в Маньчжурии, которое принадлежало ЮМЖД. Это японское издательство, получившее имя "Восточное обозрение", печатало много книг и на русском языке. Наиболее интересным было издание серии брошюр под общим названием "Библиотека туриста". Причиной ее выпуска было то, что в ведении министерства железных дорог Японии находилось Бюро иностранных туристов, которое и предприняло издание серии книг о Японии на английском языке. Акционерное Общество Южно-Маньчжурской железной дороги решило переиздать эту серию и на русском языке. Первой книгой стала работа Сюнкичи Акимото "Семейная жизнь в Японии", опубликованная в 1938 году.

Издательство ЮМЖД выпускало и журнал "Восточное обозрение", первый номер которого вышел в декабре 1939 года. Наряду с политико-экономическими статьями (А. Лишин - "Борьба за новый порядок в Китае" (N 1), "Пути государственного и культурного развития Маньчжурии" (N 2); Е. Агапов - "Японская иммиграция в Маньчжурию" (N 2) и др.) журнал публиковал много материалов на темы культуры, быта, а также произведения художественной литературы. Так, художник и преподаватель русского языка и литературы В. Бубнова написала интересную статью "Японская живопись в прошлом и настоящем" (1940, N 2). Также во втором номере были опубликованы две статьи профессора и известного переводчика русских классиков на японский язык Садатоси Ясуги из Токио - "История изучения русского языка" и "Влияние русской литературы на японскую".

Шестой номер "Восточного обозрения", вышедшего в 1941 г. (январь - март), был отмечен критикой как единственный и серьезный журнал, издающийся в Китае на русском языке. Подчеркивалась тщательность перевода с японского языка. Конечно, издание было посвящено пропаганде японской идеологии и политики. Свидетельство этому была статья "О положении в Юго-Восточной Азии", принадлежавшая перу русского публициста Е. Агапова.

20-й номер "Восточного обозрения" (кн. XX, июль - сентябрь 1944г.) был целиком посвящен проблемам Тихоокеанской войны. Исключением стала статья В. Ивашкевич "История классической литературы Ниппон". "Статья написана обстоятельно, - писал критик

стр. 149

журнала "Рубеж". - Приступая к рассказу об этапах развития ниппонской классической литературы, автор совершенно правильно указывает, что "литература Ниппон - это синтез жизни и культуры своего народа, плоть от плоти той истории, которую на протяжении веков творит Ниппон. К ниппонской литературе невозможно подходить со штампованной маркой и привычными для нас критериями, и никакие аналогии не могут быть допущены, так как зачастую то, что европейцу может казаться нелитературным, в Ниппон почитается существенным приемом литературы. Статья хорошо иллюстрирована примерами японских классических стихотворений, прекрасно, звучно и образно переведенных русскими стихами" ¹⁷ .

В 1940 г. издательство выпустило очень много книг на русском языке. Вышел в свет томик рассказов знаменитого японского писателя Рюуноске Акутагава, к которому переводчик М. П. Григорьев написал его биографию. "Книга безупречно переведена; видно, что потрачено много любовного внимания; видно, что у переводчика настоящее дарование, позволяющее ему передовать стиль и настроение переводимого писателя" ¹⁸ .

Также в серии "Библиотека туриста" вышли "Детские праздники в Японии". Книга принадлежала перу Тамацу Ивадао, который привел не только факты из жизни японских детей, но и опубликовал стихи, песни японских поэтов, а также поэтические легенды. Книга была превосходно иллюстрирована художником Такао Такэи. В начале каждой главы он поместил одну из двенадцати карт, которыми японские дети играют в Новый год. Безукоризненно выполненные рисунки и заставки передавали дух японского искусства.

Другие "Японские сказки" вышли в том же 1940 г. в переводе Григорьева, а иллюстрациями послужили произведения художника В. Бубновой. Многие отметили, что книга была прекрасно издана и оформлена, хорошо читалась. Неудивительно, что она сразу же исчезла с книжных прилавков.

В мае 1940 г. издательство "Восточное Обозрение" выпустило в свет "Книгу о Порт-Артуре", которую составил Попечительный совет по охране и приведению в порядок Порт-Артурского и других военных кладбищ в Маньчжу-Ди-Го и Квантунской области. Издание книги было предпринято с благотворительной целью: пополнить средства. В предисловии к ней правление Попечительного совета поблагодарило ЮМЖД, которая взяла на себя все расходы по изданию книги.

В 1940 г. отдел печати при кабинете президента ЮМЖД объявил о решении выпустить новый альманах. "Литературный Альманах, - писал "Рубеж", - будет издаваться на русском языке в целях освещения жизни Дальнего Востока; книжки Альманаха по 150 - 200 страниц будут выходить по мере накопления материала, причем писателям здесь предлагаются, действительно, прекрасные условия. Не связывая писателей в выборе темы, редакция Альманаха требует только, чтобы произведения их носили беллетристический характер, были оригинальными, т. е. не переводными, и освещали жизнь Дальнего Востока" ¹⁹ .

Война, принимавшая для Японии плохой оборот, не позволила издать этот альманах. "Восточное обозрение" резко сократило выпуск литературы на русском языке. В 1941 г. вышла небольшая книжка X. Сугияма - "Ёсукэ Мацуока", посвященная японскому министру иностранных дел. Затем была издана брошюра Гэнчи Катао - "Что такое синтоо" (серия "Библиотека туриста"), подробно рассказывающая о религиозном учении страны Восходящего солнца. Она была хорошо проиллюстрирована фотографиями и рисунками. Издательство опубликовало и интересный роман Томодзи Абэ "Одиночество", написанный хорошим языком. "Восточное обозрение" издало в 1941 г. и книгу рассказов и пьес современного писателя Кан Кикучи "По ту сторону мести", перевод которой сделал Григорьев. Его литературные работы отличались безукоризненным вкусом. В предисловии к книге переводчик писал: "Едва ли можно найти в списке современных японских писателей кого-нибудь еще, кто умел бы с такой же точностью, как К. Кикучи, попадать в тон современности и, как он, чутко откликаться, словно хороший резонатор, на все ее зовы".

После прихода советских войск в Маньчжурию в 1945 г. издательство "Восточное обозрение" прекратило свое существование. В том же году перестала существовать и русская колония в Дайрене. Сразу же был арестован в своей "Атамановке", находящейся в дачной части города, атаман Семенов. Его участь разделили и активные деятели БРЭМа. Не забыл "СМЕРШ" и известных участников гражданской войны. Спустя некоторое время эмигранты разъехались кто- куда: одни попали в США, другие уехали в далекую Австралию или Бразилию, а иные, как Хаиндрова, вернулись в Советскую Россию. Спустя некоторое время в период культурной революции в Китае были разрушены и кладбища русских дайренцев, включая и святыни русско- японской войны.

стр. 150

Примечания

1. СЕРЕБРЕННИКОВ И. И. Мои воспоминания. Т. II. В эмиграции (1920 - 1924). Тяньцзинь. 1940, с. 163 - 164.

2. Генерал-лейтенант Г. М. Семенов (1890 - 1936), атаман Забайкальского казачьего войска с 1919г., считался с 1920г. преемником "верховного правителя Российского государства" А. В. Колчака на территории "Российской восточной окраины", потом руководил деятельностью белоэмигрантов в Маньчжурии. Как "верховный правитель" занимался, в частности, производством военных чинов в подчинявшихся ему воинских частях.

3. Великая Маньчжурская империя. К 10-летнему юбилею. Харбин. 1942, с. 403.

4. Государственный архив Хабаровского края, ф. 830, оп. 1, д. 84, л. 40. (Личное дело М. В. Ханжина).

5. ГЕРАСИМОВ В. По русским могилам. - Хлеб Небесный, Харбин, 1928, N 10, с. 25.

6. Забытые могилы. Памятка, изданная Правлением Попечительного Совета по охране и приведению в порядок Порт-Артурского и других военных кладбищ в Маньчжудиго и Квантунской области, состоящих в ведении Российской духовной миссии в Китае, на усиление средств. Харбин. 1938, с. 41 - 42.

7. САЖИН С. К. Сборник научно-популярных и литературных статей. Харбин. 1938, с. 75.

8. БЭН. Необычайный карнавал. - Рубеж, Харбин, 1930, 31.V, с. 3.

9. Н. А. Творчество русских женщин. - Рубеж, 1936, 27.VI, с. 19.

10. Л. X. [Л. ХАИНДРОВА]. Дайренцы - памяти Чехова. - Рубеж, 1940, 13.VII, с. 19.

11. Сочинения Л. И. Хаиндровой: Ступени. Стихи 1931 - 1938 гг. Харбин. 1939; Крылья. Вторая книга стихотворений (1939 - 1941). Харбин. 1941; На распутьи. Шанхай. 1943; Раздумья. Харбин; Даты, даты... Стихи. Краснодар. 1976 (стихи написаны с 1968 по 1975 год. В предисловии к этой книге было отмечено: "В стихах Хаиндровой нет ни ярких красок природы, ни мотивов публицистического звучания; стихи ее - философское осмысление человеческого "я" и вера в его силы").

12. PERELESIN V. Russian Poetry and Literary. Life in Harbin and Shanghai, 1930 - 1950. Amsterdam. 1987, p. 33.

13. Смотр женских литературных сил эмиграции Дальнего Востока. - Рубеж, 1934, 17.XI, с. 25.

14. ЛЬДОВСКИЙ Л. К предстоящей выставке. - Слово, воскресное иллюстрированное приложение, Шанхай, 1931, 13.XII, с. 17; СЕРЕБРЕННИКОВ И. И. Великий отход. Рассеяние по Азии Белых русских армий. 1919 - 1923. Харбин. 1936.

15. ХАИНДРОВА Л. Искусство ради искусства. - Рубеж, 1940, 10.V, с. 16.

16. ХАИНДРОВА Л. Волшебная сила кисти и красок в талантливых руках. - Рубеж, 1940, 6.VII, с. 12.

17. КЛИМОВ К. Книжные новинки. - Рубеж, 1944, 30.XI, с. 15.

18. Н. Р. [Н. РЕЗНИКОВА] Книжные новинки. - Рубеж, 1940, 28.IV, с. 29.

19. Литературный альманах. - Рубеж, 1940, 7. ХII, с. 20.

Постоянный адрес данной публикации: