А. Журавлев, кандидат экономических наук

Демонтаж во второй половине XX века колониальной системы и процесс национального возрождения в бывших зависимых странах (к которым относилось и большинство мусульманских стран) стимулировали в них возвращение "к истокам", к сакраментальным ценностям. Возрастало внимание к конфессиональной самоидентификации, ко всему, связанному с традиционным вероучением. Это, в частности, вызвало к жизни новое направление экономики, получившее название исламской экономики, которая пользуется признанием как направление, близкое таким течениям, как этическая экономика и экономика третьего пути.

Понятие "исламская экономика" может толковаться двояко. С одной стороны, это система взглядов мусульман на принципы и механизмы организации хозяйственной жизни общества. С другой - конкретные хозяйственные комплексы, воспринявшие экономические технологии, которые предлагает ислам. Ответ на вопрос, существует ли сегодня исламская экономика вообще, таков: да - как совокупность фундаментальных принципов; скорее, нет - как интегрированная совокупность институтов. Опыт последних двух-трех десятков лет, в течение которых предпринимаются попытки преобразовать первое во второе, пока не отвечает на вопрос о принципиальной возможности или невозможности искомого результата. Тем не менее или, напротив, именно поэтому такие попытки продолжаются.

Ислам в отличие от родственных ему иудаизма и христианства для огромного числа верующих остается не только набором ритуалов, но образом жизни вообще. Так что его способность влиять на хозяйственную сферу жизни общества вполне естественна. Сама же хозяйственная деятельность приобретает этическую обусловленность. Ее результаты оцениваются уже не только в количественных категориях (темпы роста ВВП, душевой доход и др.), но и в нравственных. Одной из важнейших категорий является справедливость. Имеется в виду справедливость предмета, характера и результата отношений между хозяйствующими субъектами как средства и цели экономической деятельности общества. Но не хорошо знакомая нам уравниловка (хотя не индивидуализм, а соборность ближе к исламу). Справедливость обеспечивается за счет свободы волеизъявления хозяйствующих субъектов, конкуренции и отрицания монополии при нерушимости моральных принципов.

СОБСТВЕННОСТЬ КАК ЕЕ ПОНИМАЮТ МУСУЛЬМАНЕ

Если рассматривать исламскую экономику, не забывая о том, что речь идет преимущественно об идеальной модели, то эта модель исходит из того, что индивидуум является не собственником некоего имеющего рыночную стоимость и общественную ценность ресурса (физического или интеллектуального), а на время своей жизни "поверенным" истинного владельца - Аллаха - по распоряжению этим ресурсом. Переданные человеку ресурсы и производимый с их помощью продукт должны служить достижению целей, установленных Аллахом. Чем большее богатство/ресурс имеется в распоряжении конкретного лица, тем выше его ответственность как уполномоченного Всевышнего, в том числе за обеспечение роста бла-

стр. 34

госостояния - как своего, так и общества в целом.

Еще один важный аспект состоит в том, что доверенный человеку ресурс не должен оставаться втуне, например, обращаться в сокровище. Напротив, он должен рачительно использоваться на благо всего общества, в том числе обеспечивая материальное вознаграждение "распорядителю", для создания реальной добавленной стоимости, приращения массы товаров и услуг, а не денежной массы.

"ДА" - ДЕЛОВОМУ РИСКУ, "НЕТ" - СПЕКУЛЯЦИИ

"Гарар" по-арабски буквально означает "опасность". Но не всякая, а та, которая способна "вводить в заблуждение", "совращать", "подвергать неоправданному риску". Поэтому, с точки зрения исламской экономической модели, - сделка, содержащая гарар, будет признана ничтожной. Например, купля-продажа товара, который не находится во владении продавца при заключении контракта, или не имеет исчерпывающей спецификации и точно указанной цены (скажем, с формулировкой "по текущей рыночной цене"), характеризуется как гарар. Гарар существует, если исполнение контрактного обязательства обусловлено наступлением неопределенного во времени события, что придает неконкретность срокам исполнения договоренности. Продажа безнадежно больного животного или груза на борту терпящего бедствие судна - тоже гарар. И даже если покупатель осведомлен о состоянии предмета договора, то договор не будет признан действительным, так как его реальной целью, бесспорно, является не купля-продажа, а нечто иное, не выраженное в самом договоре.

Иными словами, гарар - это неоправданный или чрезмерный риск, возникающий из-за случайного или умышленного искажения сути или даже формы контракта. В практическом плане за термином "гарар" стоит запрет на контракт, содержащий элемент заблуждения или обмана, возникающего в результате использования одной стороной неосведомленности другой стороны в отношении предмета контракта, его цены или точных характеристик. Гарар порождается и такой ситуацией, при которой условия контракта или ожидаемый результат могут восприниматься его участниками по-разному, то есть им случайно или умышленно придается двусмысленный характер.

При этом в исламской экономике риск не только не осуждается, а напротив, поощряется как естественная составляющая всякой предпринимательской деятельности. Однако ни одна из сторон контракта не может претендовать на то, чтобы гарантировать себя от связанных с ним возможных потерь за счет другой стороны или сторон. Признается, что риск сопряжен со всякой операцией, участники которой обязаны в меру человеческих возможностей просчитывать объем риска на основе всей существующей информации и осознавать спрогнозированные таким образом последствия своих действий в случае реализации любого вероятного сценария. Шариат, однако, запрещает бессмысленный риск и такую неопределенность в условиях сделки, которая усугубляет риск против нормального уровня.

К гарару тесно примыкает понятие "мейсир". Буквально оно означает "азартная игра". В экономическом же смысле понимается как доход, возникший из случайного стечения обстоятельств, не заработанный, полученный не в результате производительного приложения ресурсов (капитала, труда и прочих). Самый наглядный пример мейсира - игра в рулетку, ожидаемый результат которой не является ясно выраженным.

Впрочем, хотя установкам шариата противоречат и казино, и лотерея, речь в данном случае не о них. В экономическом контексте мейсиром являются прежде всего свойственные современному мировому хозяйству трансграничные миграции колоссальных объемов "горячих денег", ищущих спекулятивную прибыль. Действие их разрушительного потенциала мы наблюдали в 1997-1998 годах на примере азиатского кризиса и рухнувших ГКО, спровоцировавших "черный август" в России. Характерно, что Дж.Сорос, известнейший из глобальных спекулянтов, сегодня считает, что глобализовавшиеся финансовые рынки, обретшие самостоятельность от реальной, то есть производительной части экономики, получили беспрецедентную и опасную власть над последней.

ТАБУ НА ССУДНЫЙ ПРОЦЕНТ

Ислам не оспаривает общепринятого взгляда на деньги как средство обращения, меру стоимости и средство сбережения. Он, однако, не признает их как товар и, соответственно, предмет купли-продажи. Деньги рассматриваются как исключительно служебный, технический инструмент, не имеющий самостоятельной стоимости, вроде конторского оборудования, амортизированного в офисе фирмы, или бензина, потребленного автомобилем ее управляющего в процессе реализации того делового проекта, в который эти деньги были вложены.

То, что деньги не считаются товаром, который можно продать, полу-

стр. 35

чив в форме ссудного процента доход от такой продажи, и составляет главную внешнюю особенность исламской экономики. Пророк Мухаммед, согласно одному из хадисов, считал взимание процентов явлением в 36 раз худшим, чем супружеская измена. А наказанием за адюльтер, по шариату, признается побиение камнями. Однако в глазах основоположника ислама процент - многократно греховней. Запрет на процент закреплен в самых сильных выражениях в Коране, где он приравнен к наиболее злостным грехам и осужден как прямой вызов Аллаху.

Банковский, или ссудный, процент в контексте Корана называют "риба" - ростовщический процент. Это слово буквально означает "приращение", "превышение". Мусульманами оно понимается, в первую очередь, как увеличение суммы долга против его изначального размера. Ислам, рассматривая рибу как грех и ставя ее вне закона, воспроизводит этические воззрения предшествующих учений. Ссужение денег ради прибыли осуждалось Аристотелем, Платоном. В Ветхом завете также имеются неодобрительные высказывания по поводу этой практики. На аналогичных позициях до известной поры стояла и христианская церковь; Фома Аквинский учил, что процент подрывает стабильность денег как меры стоимости через придание денежному предложению стоимости, отличной от номинала и зависящей от временного фактора. Не случайно вплоть до середины XVI века в Англии, например, закон запрещал взимание процента и трактовал его как ростовщичество. Лишь в 1545 году ростовщичество было определено как завышенная процентная ставка, а низкие ставки были "легализованы". Чуть позже, с подъемом торговых банков в континентальной Европе, там были приняты аналогичные акты.

Вполне естественно, что для среднего мусульманина не требуется доказательство неприемлемости такого финансового института как риба, или процент, как не требуют рационального обоснования религиозные догмы для большинства последователей иных конфессий. Но все же в продолжающихся по сей день диспутах на тему рибы только уж совсем безнадежные начетчики аргументируют это табу лишь ссылками на сакральные тексты. Следуя духу исламских воззрений, процент запрещается по трем основаниям: он заранее фиксирован; он привязан к сроку и сумме ссуды; его выплата гарантируется вне зависимости от исхода операции, для которой деньги были заимствованы.

Стремясь к созданию экономической системы, основанной на честности и справедливости, ислам считает, что деньги не могут прирастать по стоимости сами по себе, как это происходит, когда они ссужаются под процент. Заимодавец (банк) должен, по сути дела, стать партнером финансируемого им предпринимателя. Только тогда оправдано получение вознаграждения за предоставление денежного капитала. И доход этот представляет собой долю прибыли от реализации проекта, но не фиксированный и гарантированный процент на ссуду. Данное положение также подразумевает принятие капиталистом на себя части риска проекта не только через право на участие в его прибыли, но и обязанность взять на себя часть возможных убытков, пропорциональную размеру его денежного вклада.

Следует оговориться, что в контексте отказа исламской экономики от процентов не отрицается сам по себе такой феномен, как "временная стоимость" денег. Мухаммед аль- Гари, преподающий исламскую экономику в Университете имени короля Абдельазиза в Джидде (Саудовская Аравия), например, указывает, что шариат не только признает временную стоимость денег, но также и множество контрактов, единственная и очевидная цель которых - обеспечить денежную компенсацию времени, но только для контрактов купли-продажи, а не для кредитных операций. А компенсировать заимодавца деньгами с учетом временного фактора - нормально, но лишь пока его капитал используется для создания стоимости, равной или большей, чем та, которая компенсируется.

Ислам не разделяет и распространенный в традиционной экономической науке взгляд на процент как побудительный мотив сбережений. Его "союзником" здесь выступает сам Кейнс, который утверждал, что никакое вознаграждение за сбережение не причитается, а люди делают сбережения тогда, когда их доход и уровень жизни дают им для этого возможность, и руководствуются при этом такими соображениями, как благоразумие, семейные планы, престиж, скупость, наконец. Исходя из такой посылки несложно объяснить тот общеизвестный факт, что в XX веке объем сбережений неизмеримо возрос при неуклонном снижении ставок. У исламских экономистов есть ответ и на вопрос, существует ли различие между "нормальным" ссудным процентом и процентом ростовщическим, то есть взиманием чрезмерных процентов, или "лихвой", как говорится в Коране. Размер "нормального" процента начала прошлого века, скажут они, или, тем более, века XV, чрезмерен по нынешним меркам. Сегодняшний же "нормальный" процент может считаться "чрезмерным", допустим, через 30 лет.

Против процента выдвигается ряд других доводов.

Процентная ставка как цена денег фиксируется относительно них самих, так как должна задать степень их прироста за единицу времени. То есть она не призвана и не может служить мерилом того вклада, который деньги как капитал реально вносят в производство новой стоимости (продукта), поскольку прямо не связана с величиной этой новой стоимости, возникшей из взаимодействия всех факторов производства. Между тем, каждый из этих факторов должен получить вознаграждение сообразно своему вкладу и результату вложения. Очевидно, результат не может быть известен заранее, а существует только в форме прогнозируемого значения, заложенного в бизнес-план. А ведь в западной экономике доходность денежного капитала, в противоположность прочим факторам производства, устанавливается еще до начала его использования.

В результате в исламской модели ориентиром для доходности по прочим активам выступает не заранее обозначенная (рыночная) ставка, принимающая форму доходности денежного капитала. Эту функцию выполняет естественная ставка процента, которая зависит от прибыльности инвестиции, а не от действия монетарных сил на рынке денежных кредитов, например, роста денежного

стр. 36

предложения и формирования кредитных ресурсов банков. Как было сказано в одном из исследований, посвященных исламским банкам, подготовленном исполнительным директором МВФ Аббасом Мирахором, "банковские активы создаются в ответ на инвестиционные возможности в реальном секторе, поэтому именно реальный сектор экономики будет определять уровень доходности в финансовом секторе, а не наоборот" ¹ . Именно этим, в частности, аргументируется несостоятельность рибы с точки зрения исламской модели.

В общепринятой экономической модели заимодавец не принимает участия в использовании ссуды. К тому же под нее выставлены гарантии, обеспечения, а обязательство заемщика выплатить процент установлено законом. Конечно, кредитор все равно несет риск потери. Но он не отвечает за результат своего капиталовложения и, следовательно, получает прибыль как плату за страх, что, по сути, мало отличается от игры в рулетку. При этом, с точки зрения "западного" заимодавца, деньги остаются в его распоряжении, одновременно прирастая без каких-либо активных действий с его стороны. Что это, как не типичный случай мейсира, то есть незаработанного дохода?

На проблему можно взглянуть также с точки зрения исламского представления о собственности. По его канонам, право частной собственности, с поправкой на описанную ранее концепцию доверительного управления, возникает двумя путями: или в итоге соединения труда и материальных ресурсов, или таких актов, как обмен, дарение и наследование. Деньги, можно сказать, олицетворяют право приобрести в собственность те или иные активы. То есть ссужение денег, по своей сути, есть передача такого потенциального права собственности от заимодавца заемщику. А это значит, что взамен может возникнуть право требования только на эквивалент одолженных денег и ни на что более. Если ссуда не используется для производства товаров или услуг, умножающих реальное богатство общества, права на дополнительную собственность не возникает. А вот прирост богатства оправдывает право на присвоение доли этого прироста, но не фиксированной суммы, не зависящей от размера созданного дополнительного богатства. Таким образом, процент на ссуду, с исламской точки зрения, представляет собой возникновение необоснованной претензии на имущество ссудополучателя еще до того, как тот что-либо произвел с использованием одолженных денег, и вне зависимости от того, сумел ли он произвести что-то вообще.

Существует еще один, весьма существенный аргумент, который разделяют достаточно многие западные экономисты. Если инвестиции финансируются за счет банковского кредита, естественно, бизнес, желая обеспечить себе приемлемую доходность, должен заложить в цену конечного продукта некую величину, которая будет компенсировать грядущую выплату процента. То есть над естественной ценой неизбежно возникает некая "надстройка", за которую расплачивается потребитель. Таким образом, в процессе хозяйственного обмена все общество и каждый его член в отдельности облагаются "налогом" в пользу банков. Происходит неоправданная растрата части добавленной стоимости, которая в реальности обедняет всех и ведет к расточительству ресурсов, а это осуждается исламом.

В исламской экономике поведение хозяйствующего субъекта диктуется в равной мере как рационально-утилитарными, так и религиозно-этическими соображениями. Таким образом, данная система открыто провозглашает своей основой ценностные установки. Разумеется, в западной экономике эти установки также существуют, но там ценностный фактор оказывается как бы смазан, подавлен рационалистическим началом.

Как известно, экономическая жизнь человечества содержит в себе конфликт между все возрастающими потребностями индивидов и их сообществ, с одной стороны, и ограниченностью ресурсов, с другой. Иными словами, полное удовлетворение потребностей одного субъекта с неизбежностью ведет к неудовлетворению потребностей другого. В западной экономике такой диспаритет де-факто игнорируется, здесь преобладает "эгоистический" принцип. В исламской экономике постулируется, что этический императив, лежащий в основе мусульманского кодекса поведения, налагает ограничения, добровольно принимаемые экономическими субъектами в силу их религиозного мировоззрения. На практике это должно означать, что в западной и исламской системах выбор решения экономических проблем, вызываемых одной и той же причиной, может определяться различными факторами. В первой выбор делает "человек общественный", во второй - "человек религиозно-общественный".

По крайней мере, в теории следствием становятся определенные отклонения от обычного типа реакций на рыночные изменения. Например, рост доходов или снижение цен в исламской модели не обязательно ведут к росту потребления, так как это может нарушить шариатский принцип умеренности потребления и его зеркального отражения - рациональности использования ресурсов, обеспечивающих объем предложения.

В традиционной экономике предложение все чаще доминирует над спросом, порой искусственно формируя его. В идеальной исламской модели во главу угла по-прежнему ставит-

стр. 37

ся вопрос: "Кто будет потреблять?", а уж затем - "Что будет произведено?". Отсюда, как заключают некоторые авторы, цены определяются не балансом спроса и предложения, а являются денежным выражением точки равновесия потребностей и доходов совокупного потребителя.

Вообще вопрос о распределении, в том числе ресурсов, порождает известную проблему. Признано, что механизм распределения могут предлагать рынок или государство. В принципе исламские экономисты и их западные коллеги одинаково смотрят на рыночный спрос и предложение как на нормальный и естественный способ распределения ресурсов. Между тем, цена как продукт равновесия между спросом и предложением то и дело демонстрирует свою неполную адекватность. Действительно, спрос может отражать несправедливое распределение доходов, а потому и рыночная цена не будет справедливой ценой. Кроме того, предложение может подвергнуться искусственным монополистическим ограничениям, и в отсутствие нормальной конкуренции поставщики уже не принимают установленные рынком цены, а диктуют их.

Если суммировать взгляды исламских экономистов на данную проблему, то просматриваются два ее решения.

Одно сопряжено с достаточно органично вписывающимся в исламскую модель ростом роли государства в экономике. В данном аспекте эта роль представляет собой некое стилизованное переиздание кейнсианской теории, каковое, в зависимости от позиции автора, может иметь различную степень радикальности. Разумеется, преобладающий ныне взгляд мусульман на государство, в основном, не предполагает теократии. Однако их подход сохраняет за ним функцию механизма реализации установок, восходящих к кораническим догмам, тем самым, по крайней мере, косвенно, придавая государству идеологическую окраску. При всем уважении к частной инициативе в исламе акцент делается на социальном аспекте, на общественном благе, соборности. Ни индивидуум, ни корпорация не считаются достаточно компетентными для того, чтобы своими действиями задавать все общехозяйственные пропорции. Отсюда - разбухание государственного сектора, высокая вероятность чрезмерного вмешательства государства в хозяйственную жизнь. При этом одной из форм такого вмешательства легко оказывается контроль над ценами через рационирование и/или субсидии.

По-видимому, такой подход к механизму распределения сегодня преобладает. Между тем, существует и второй вариант решения проблемы обеспечения равного доступа к ресурсам и товарам. Он затрагивает самый корень ситуации, поскольку закрепляет у хозяйственного субъекта внутреннюю установку на неизменное соблюдение этических стандартов. Собственно, тех самых качеств, которые предписывает своим приверженцам ислам на уровне религиозной нормы, поскольку функционирование исламской экономики оценивается в контексте соблюдения нравственно-этических принципов. Это, по-видимому, перекликается с утверждающимся на Западе соблюдением "доброго обычая" (best practice). В исламе, при согласии с рациональным мотивом (единые правила), безусловно превалирует мотив вероисповедальный: исламская цивилизация в общем сохранила свою нравственную целостность, хотя период колониализма и современная глобальная гегемония капиталистических ценностей серьезно подорвали ее.

В целом можно сказать, что полноценное воплощение исламской экономической модели предполагает "третий путь" развития. Действительно, капитализм строится на личной мотивации, но не учитывает социальный элемент. Социализм принимает в расчет общественное начало, но разрушает частный стимул. Исламская модель с ее имманентным принципом ответственности перед всевидящим творцом, как предполагается, побуждает индивида исходить не только из материальных интересов, но и из социального, человеческого, нравственного измерения. Исламскую экономику, таким образом, можно определить как путь экономического развития, определяемый морально-ценностными и правовыми нормами ислама.

ИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫЙ АСПЕКТ

Экономика как совокупность институтов не может характеризоваться как исламская, христианская, иудаистская, буддистская и так далее. Поэтому, говоря об исламской экономике в данном контексте, мы имеем в виду стандартную хозяйственную систему, отличающуюся только тем, что соответствующее вероучение вменяет ей моральный кодекс как обязательную норму. В прикладном плане это означает в том числе использование принципов финансового менеджмента, предписанных шариатом. Эта весьма важная специфическая черта данной модели, естественно, не упраздняет известные базовые законы, которые действуют в исламской экономике точно так же, как и в традиционной. Соответственно, в обеих моделях применяется в основе своей тот же известный инструментарий управления хозяйственными процессами. Как писал исламовед Заки Бадави ² , все, что служит укреплению экономического здоровья нации, является исламским.

Целый ряд исследований, посвященных исламской экономике ³ , в части, касающихся практической реализации соответствующих теоретических установок, прямолинейно ассоциируют с ней совокупность национальных экономик членов Организации Исламской конференции (ОИК). Следуя, так сказать, формальному конфессионально- географическому признаку, они объявляют хозяйственную активность исламской лишь потому, что ее субъекты, населяющие определенную территорию, являются "мусульманами".

По некоторым важным валовым характеристикам зона ОИК занимает заметные позиции в мировом хозяйстве. Мусульманский мир бесспорно лидирует по запасам такого стратегического природного ресурса, как нефть. В 2000 году, по оценкам Министерства энергетики США, ОПЕК, в основном состоящая из мусульманских государств, получила в виде доходов от экспорта нефти 211 миллиардов долларов ⁴ . За тот же год число так называемых лиц с крупным чистым капиталом ⁵ на Ближнем Востоке составило 220 тысяч человек, их совокупное состояние выросло на 18 процентов в сравнении с 1999 годом, достигнув, согласно совместному исследованию "Меррилл Линч" и "Кэп Джемени Эрнст энд Янг", 1,3 триллиона долларов ⁶ . Считают, что 800 миллиардов из этой суммы вложены за рубежом ⁷ .

Однако этот впечатляющий потенциал не трансформируется в сопоставимые показатели развития.

Доля стран традиционного распространения ислама в глобальном ВВП в 1997 году не превышала 4,4 процента, в расходах на НИОКР составляла менее одного процента, рыночная капитализация бизнеса не доходила до полутора процентов от мирового, удельный вес в мировом товарном экспорте едва преодолел отметку в семь процентов. При этом последний показатель в 1980 году еще находился на уровне 15 процентов. Снижение роли мусульманских стран в международном товарообмене сопровождалось нарастанием дефицита их торгового баланса: за 1993-1997

стр. 38

годы - до 155 миллиардов долларов. Кроме того, они накопили четверть существующего в мире внешнего долга, а половина их населения живет в нищете.

Однако пытаться анализировать исламскую экономику - в ее теоретическом или в практическом понимании, - разбирая успехи и неудачи стран ОИК в области социально- экономического развития, значит вносить в вопрос путаницу. Географический детерминизм при трактовке исламской экономики, очевидно, неверен. Если следовать этому подходу, по сути дела, считающему исламской всякую хозяйственную деятельность "этнических мусульман", нужно было бы также учесть, вероятно, не поддающуюся количественному определению часть хозяйств таких стран, как США, Англия, государства континентальной Европы, приходящуюся на долю мусульман. Однако, например, из того, что владелец элитного лондонского универмага "Харродз" Мухаммед аль-Фаед - египтянин, не следует, что эта компания применяет исламские экономические методы.

На самом деле, можно выделить три элемента, или подсистемы, современного исламского хозяйства.

1. Индивидуальные верующие и мусульманские общины, не имеющие доступа к институционализированным исламским экономическим, прежде всего финансовым, услугам. Они или стараются воздерживаться от пользования имеющимися традиционными услугами, поскольку это "харам" (запрещено шариатом), то есть как бы делают мысленный выбор в пользу инструментов исламского типа, или, в лучшем случае, прибегают к самодеятельным схемам наподобие касс взаимопомощи и др.

2. Институционально оформленные очаги исламской экономической деятельности в неисламской среде. В данном случае не имеет значения, осуществляется эта деятельность в Египте, Англии или Индии, важно безусловное доминирование в конкретных экономических системах чуждых исламу хозяйственных и юридических принципов. К этой категории относится подавляющая часть исламских банков. В пограничной зоне находятся такие национальные рынки финансовых услуг, как бахрейнский, малайзийский, где исламское банковское дело получает необходимую поддержку со стороны государства, но преобладают традиционные финансовые институты.

3. Страны, сделавшие исламизацию всей хозяйственной жизни официальной политикой. Это Иран, Пакистан и Судан. Строго говоря, географически исламская экономика - только хозяйства данных стран. Впрочем, директивное введение в них исламской модели, не подкрепленное адекватным учетом законов экономики и реалистичной оценкой состояния общества, без заблаговременной разработки соответствующих управленческих механизмов принесло по большей части разочаровывающие результаты, несмотря на некоторые частные достижения. Это лишний раз свидетельствует о некорректности присвоения хозяйству идеологических, или религиозных, дефиниций. Некоторое время назад во всех трех странах началось переосмысление полученного опыта.

Хотя три названных элемента полностью автономны в организационном плане, они, разумеется, опираются на общий фундамент исламской экономики как совокупности этических и теоретических принципов.

Что касается практической реализации теоретических установок, то они нашли свое воплощение в форме исламского банковского дела.

Однако в новейшее время исламское банковское дело исторически предшествовало появлению национальных исламских экономик. Вообще наличие исламского банка или банков в той или иной стране само по себе, разумеется, не делает ее экономику исламской. Более того, даже всеобъемлющая экономическая исламизация де-юре на деле не гарантирует полного соответствия идеальной модели. В силу этого исламские банки, не теряя своих доктринальных корней, на практике существуют в основном как анклав, обособленный от целостной хозяйственной системы, - за фактическим отсутствием последней. Более того, они поневоле являются частью национальных экономик "западного" типа, хотя вполне раскрыть свой потенциал могут только в рамках исламской экономики (хозяйства).

Российские деловые и финансовые круги заинтересованы в развитии контактов и связей с финансовым капиталом мусульманских стран, хотя вопрос о том, что могут принести России солидные финансовые ресурсы исламского мира - новые инвестиции или новые проблемы - пока остается открытым.

¹ Abbas Mirakhor. A Brief Look at Islamic Banking: Progress and Challenges. Economic Research Forum, Vol. 1, N 3, September 1994.

² Мухаммед Заки Бадави - выходец из Египта, известный деятель исламского и экуменического движений Великобритании, крупный специалист либерального толка по экономической и финансовой проблематике ислама, консультант по шариатским вопросам журнала "Исламик Бэнкер" и первого российского исламского банка "Бадр-Форте Банк".

³ См., например, Philip Moor. Islamic Finance - Partnerships for Growth. Euromoney Publications PLC, 1997.

⁴ Gulf News, 13.4.2000.

⁵ High net worth individuals, то есть лица, способные инвестировать не менее одного миллиона долларов.

⁶ http://www.cgey.com/index.asp

⁷ Gulf Daily News, 16.6.1996.

Постоянный адрес данной публикации: