(c) 2002 г.

Рассматриваемые издания - IV выпуск историко-культурного альманаха "Россия и Италия" ¹ (первые три выпуска вышли в свет в 1993 - 1998 гг. и были высоко оценены научной общественностью) и его аналог, тематический сборник ² , - представляют далеко не ординарное явление на фоне все более многочисленных культурологических изысканий и заслуживают, на наш взгляд, вдумчивого прочтения и размышлений.

Их отличает высокий профессионализм, глубина и оригинальность анализа различных аспектов культурных контактов между Россией и Италией на протяжении XV-XX в. В соответствии с традициями отечественной историко- культурной компаративистики прослеживается динамика контактов двух стран в контексте сменявших друг друга исторических эпох. Одновременно с этим используются современные методы исследования роли и места духовных факторов в общественном развитии столь разных и вместе с тем в чем-то весьма родственных стран, внесших весомый вклад в европейскую и мировую культуру. Благодаря совмещению таких подходов к вопросам культурного взаимодействия России и Италии рассматриваемые издания вносят серьезный вклад в показ усложняющихся с ходом времени механизмов этого взаимодействия и в выявление изменчивости соотношения преемственности и новаторства, универсального, национально-своеобразного и уникального в историко-культурных процессах нового и новейшего времени.

Решение столь сложных аналитических задач стало возможным благодаря участию в авторском коллективе видных историков, литературоведов и искусствоведов - отечественных и итальянских, а также молодых ученых, занимающихся исследованием русско-итальянских отношений. В их числе - Э. Баццарелли, Л. М. Брагина, И. Н. Бочаров, В. П. Гайдук, Ю. П. Глушакова, В. Н. Гращенков, Н. П. Комолова, И. А. Ревякина, Р. Ризалити, А. Пасквинелли, М. Н. Соколов, Р. И. Хлодовский, Л. С. Чиколини, М. А. Юсим и другие. Особая заслуга в издании сборников принадлежит ответственному редактору и непременному участнику выпусков альманаха в 90-х годах д.и.н. Н. П. Комоловой, Институту всеобщей истории РАН, Ассоциации культурного и делового сотрудничества с Италией и Итальянскому институту культуры в Москве.

Рассматриваемые труды отличает тематическое и жанровое многообразие включенных в них материалов в соответствии с природой альманаха как типа издания. В них представлены эссе и статьи историко-теоретического плана и подлинно монографического масштаба. К таковым, по нашему мнению, можно отнести содержательные и блестящие по форме исследования В. Н. Гращенкова "Джакомо Кваренги и архитектура европейского неоклассицизма", Н. П. Комоловой ""Миф Италии" Гете и его реминисценции у Волошина и Габричевского", Р. И. Хлодовского ""Amore, Roma

Яхимович Зинаида Павловна - доктор исторических наук, профессор, главный научный сотрудник Института сравнительной политологии РАН.

¹ Россия и Италия. Вып. 4. Встреча культур. М.: изд-во "Наука," 2000, 361 с. Редколлегия: Л. М. Брагина, В. П. Гайдук, Ю. П. Глушкова, Л. М. Каполет, Н. П. Комолова (отв. ред.), Е. С. Токарева.

² Италия и русская культура XV-XX веков. М.: ИВИ РАН, 2000, 263 с. Редколлегия: Л. М. Брагина, Л. М. Каполет, Н. П. Комолова (отв. ред.), Е. С. Токарева.

стр. 209

e morte". Тютчев, Пушкин, Данте" (см. "Россия и Италия"...), М. Н. Соколова "По следам "несбывшегося Ренессанса". К метаистории итало-русских художественных контактов XIX в." (см. "Италия и русская культура"...) и ряд других. В центре их - опыт критического освоения и творческой переработки историко-культурного наследия античности, Возрождения и "нововременных" новаций корифеями европейской и мировой культуры, а также проблемы гуманизма в историческом аспекте.

С ними соседствуют, взаимно дополняя и обогащая друг друга, тематические статьи, раскрывающие малоизученные стороны культурных контактов между Россией и Италией, а также влияние на духовный мир их участников и современников, в особенности представителей различных сфер культуры и искусств. Достоинства скрупулезного анализа и исторически значимые выводы статей И. Н. Бочарова и Ю. П. Глушаковой, М. А. Додолева, Л. С. Чиколини, С. С. Подъяпольского и других исследователей совмещаются с введением в научный оборот широкого круга источников - архивных документов, мемуаров, ставших библиографической редкостью работ и периодических изданий, а также малоизвестных отечественному читателю современных зарубежных исследований и публикаций. На страницах альманаха и тематического сборника раскрываются зримые плоды контактов культур двух стран в сфере архитектуры, живописи, литературы, музыки, театрального и музейного дела, общественно-политической и исторической мысли. Даны емкие и яркие портреты участвовавших в диалоге двух культур исторических персонажей, мастеров культуры, ученых, меценатов, неутомимых коллекционеров, чьими усилиями возводились не теряющие значимости и в наши дни мосты между духовными мирами России и Италии.

Связующим звеном представленных на страницах данных изданий материалов стала тема "образа Италии" как некоего идеального воплощения высокой культуры ("Россия и Италия...", с. 356), неиссякаемого источника вдохновления поэтов, живописцев, скульпторов, архитекторов и других творцов художественных ценностей, а также мыслителей. Не случайно в статье Е. Н. Ваулиной, посвященной итальянским мотивам в творчестве Н. С. Гумилева, приводится в качестве эпиграфа емкая формула Н. А. Бердяева: "Италия для нас не географическое, не национально-государственное понятие. Италия - вечный элемент духа, вечное царство человеческого творчества" ("Италия и русская культура"..., с. 101).

В статьях М. Б. Михайловой, Е. Н. Ваулиной, Н. П. Комоловой, А. Пасквинелли, С. Т. Смирновой и многих других исследователей показывается созвучность искусства и культуры Италии эпохи античности, средневековья, Возрождения и нового времени творческим исканиям русских зодчих, художников, писателей и поэтов XVIII-XX вв. Раскрыта щедрая дань итальянской тематике в литературном наследии А. С. Пушкина, поэтов Серебряного века ³ .

Заслуживает внимания глубокое замечание И. Т. Энеевой об имевшей место трансформации образа Италии в русской культуре XVIII-XX вв. и заметном усилении, особенно на рубеже XIX-XX вв., неких утопических черт русского "италофильства" ("Россия и Италия...", с. 356). Как представляется, это было не особенно присуще тем представителям Серебряного века, которые, не разделяя пафоса гражданственности радикально-демократической интеллигенции, были склонны усматривать в культуре и искусстве, красоте и гармонии едва ли не важнейшее противоядие против надвигавшихся катаклизмов и опасных симптомов дегуманизации европейской культуры.

Интересны материалы альманаха и сборника, характеризующие растущий интерес к культурному миру России и Италии в XIX-XX вв. интеллектуалов и творческих кругов обеих стран, что подчеркнуто метафорическими названиями ряда статей ("Мечта Паганини о России" Н. А. Самойловой, "Российские Медичи и Италия" Л. Н. Панкратовой, "Русское Сорренто 1924 - 1933 гг.; литературные диалоги и противостояния" И. А. Ревякиной, "Пьеро Каццола - адвокат русской культуры" М. Талалая и др.).

³ Характерно, что эта проблематика, получившая столь значительное место во всех выпусках альманаха, находит свое развитие и продолжение в литературоведческих исследованиях и антологиях.

стр. 210

Удачно использование образа "зеркала", "окна в Европу" при характеристике различных форм контактов культур России и Италии в прошлом и их оценок современными исследователями".

Продолжено рассмотрение роли отечественных "итальянистов" и итальянской славистики и русистики в ознакомлении общества и интеллектуальных кругов собственных стран с культурой и образом "другого" мира. Таковы творческие портреты Л. М. Брагиной, И. В. Григорьевой, Н. П. Комоловой, чьи труды по истории и культуре Италии высоко оценены в обеих странах. В обоих сборниках читатель найдет интересные материалы о личной судьбе и творчестве Ц. Кин ("феномен Кин"), авторе целого ряда монографий и множества статей, посвященных истории Италии и различным аспектам итальянской культуры во второй половине XIX-XX вв. В их числе -главы опубликованной (посмертно) в Италии ее автобиографической работы "Автопортрет в красном" (предисловие и перевод И. Б. Левина).

По достоинству оценен фундаментальный коллективный труд итальянских и русских исследователей "Русские в Италии", изданный в 1995 г. в Милане под редакцией признанного знатока русской культуры и литературы В. Страды (см. рецензии В. П. Гайдука в сб. "Россия и Италия..."). Приведены ценные данные об исследовательских центрах Италии, занимающихся русистикой, и крупных исследовательских проектах, объединяющих ученых двух стран. Р. Ризалити, известный исследователь русско-итальянских отношений XIX-XX вв. и автор содержательного историографического очерка об итальянских исследованиях о России во второй половине XIX в. (см. 1-й выпуск альманаха), знакомит российского читателя с изданиями трудов М. Волошиной в Италии.

Продолжается публикация ценных архивных материалов и мемуаров. В их числе письма крупного специалиста в области русской истории и культуры Этторе Ло Гатто Б. К. Зайцеву, неопубликованное эссе А. Г. Габричевского, посвященное итальянскому зодчему и теоретику архитектуры А. Палладио; воспоминания Л. М. Каполета, многие годы жизни и деятельности посвятившего культурным связям Советского Союза, а затем России с Италией. Ныне генеральный секретарь Российской ассоциации культурного и делового сотрудничества с Италией в насыщенном богатым фактическим материалом автобиографическом очерке Л. М. Каполет воссоздает духовную атмосферу 50 - 80-х годов и хронику культурных и иных контактов, приходившихся на период "холодной войны" и редких оттепелей, - первых гастролей Большого театра, визитов А. Аджубея, В. Некрасова, вспоминает о своих встречах с деятелями итальянской культуры.

В центре внимания авторского коллектива - и это вполне правомерно - находятся наиболее значительные вехи контактов культур России и Италии на протяжении шести веков. Это прежде всего XV-XVI вв., отмеченные в Италии взлетом Возрождения, ставшего переломным моментом в европейской и мировой культуре, а в России - становлением вокруг Москвы русского централизованного государства, совпавшим с периодом духовного подъема, "проторенессансом", по определению Д. С. Лихачева. Это XVIII и особенно XIX в., когда после петровских преобразований и становления Российской империи русская культура стала стремительно превращаться в самостоятельный компонент европейской цивилизации, и значительно расширились сферы культурных контактов двух стран. Как и в прежних выпусках альманаха, особое место уделено взаимодействию русских и итальянских деятелей культуры в пору "русского духовного ренессанса" - Серебряного века, чье краткое, но бурное цветение было прервано первой мировой войной и социальными катаклизмами в России. Наконец, и это особенно примечательно, намечены важные и перспективные направления исследования культурных контактов двух стран в XX в.; сделаны первые шаги по преодолению устаревших стереотипов, односторонностей, социологизмов. Однако всесторонний анализ динамики историко-культурных процессов в обеих странах и их взаимодействия в драматическом для них столетии, как представляется, - дело будущего.

стр. 211

Первая встреча итальянской и русской культур во второй половине XV - начале XVI в. и позднее, в эпоху царствования Ивана Грозного, подтверждает справедливость мысли, высказанной Н. П. Комоловой, о том, что "Россия, как более молодая по отношению к Италии цивилизация, осваивает достижения ее великих эпох с большим разрывом во времени, но тем самым животворный импульс культуры итальянского прошлого получает продление" ⁴ . Особенности исторического развития российской государственности и социума, форм и темпов национального самосознания в многоэтническом государстве не могли не осложнить процесс освоения и творческой переработки в условиях России такого многопланового и новаторского во всех его проявлениях феномена, как итальянское Возрождение, сыгравшее важную роль в становлении европейской цивилизации и "нововременной" парадигмы общественного развития.

В рассматриваемых изданиях, как и в прежних выпусках альманаха, продолжается содержательная дискуссия о природе Возрождения как пограничье между средневековьем и "нововременьем", о мере его универсализма и ареале его распространения в Западной и Восточной Европе, включая Россию, о судьбах его наследия в России. Убежденным сторонником "парадокса" несбывшегося "русского Ренессанса" выступает М. Н. Соколов ("Италия и русская культура...", с. 48 - 49 и др.). Он утверждает, что Ренессанс "во всем своем масштабе и во всей своей фактичности" так и не был пережит Россией, а проявился там "лишь фрагментами", "как бы маргинально", сначала в виде многообещающих проблесков под воздействием его непосредственного влияния, а позднее, в "нововременьи" - в виде некоей ностальгии о нем либо критической его переработки, особенно в пору российского и славянского ренессанса XIX в. В результате, по мнению М. Н. Соколова, в русской культуре так и не было создано "того всепроникающего антично-средневеково-нового (или языческо-христианско-гуманистического) консенсуса, того прочного сродства метаисторически различных форм миропонимания, которое можно считать едва ли не главным принципом эпохи, открывшей новое время" (Там же). М. Н. Соколов фиксирует внимание на характерной для русской культуры, особенно со времен петровских преобразований, "двоичности" и аритмии, чреватой маятниковым движением между "старизной" и "новизной", что не могло не сказаться на динамике, формах и темпах взаимодействия культур России и Италии ⁵ .

Для М. Н. Соколова, подобно видному теоретику искусства и культуры Возрождения А. Г. Габричевскому, главной заслугой итальянского Возрождения являлся синтез античности и художнических обретений титанов этой эпохи, породившей классические образцы искусства и культуры ("Италия и русская культура", с. 198 - 202). По мнению же Р. И. Хлодовского, одного из глубоких знатоков итальянской литературы, равно как литературы России XIX в., Возрождение ценно прежде всего своим гуманизмом. Поэтому он склонен считать, что классическая русская литература XIX - начала XX в. "исторически завершила европейскую гуманистическую культуру, родившуюся и сформировавшуюся в ренессансной Италии. Это объясняет..., в частности, ту почти что мистическую роль, которую сыграл Рим в жизни и творчестве Гоголя, Герцена, Льва Толстого, В. В. Розанова". Соответственно Пушкин, этот "величайший поэт европейского гуманизма", является в истории гуманизма таким же художественным абсолютом, "как абсолютно ренессансный Рафаэль" ("Россия и Италия...", с. 98 - 99).

В свете вышеназванной дискуссии вызывает особый интерес целый комплекс статей, публикаций, рецензий и других материалов новых изданий, в которых прослеживаются пути и темпы проникновения ренессансной итальянской культуры и присущего ее представителям мировосприятия в Россию. Как представляется, с наибольшей полнотой эта проблема освещается в статьях, посвященных воздействию италь-

⁴ Россия и Италия, М., 1996, с. 3.

⁵ Сходной позиции в отношении "двоичности" русской культуры придерживается отечественный культуролог И. В. Кондаков. См. его работу "Введение в историю русской культуры". М., 1994.

стр. 212

янской архитектуры на становление русской школы зодчества и непосредственному участию итальянских мастеров в градостроительстве на Руси, а также в материалах, раскрывающих процесс проникновения в Россию сведений о трех во многом знаковых фигурах Италии XV-XVI вв. - Н. Макиавелли, Дж. Ботеро и Дж. Савонароллы и их воззрениях.

История становления русской школы зодчества и роль в этом итальянских мастеров хорошо изучена. Тем не менее эта тема продолжает активно разрабатываться. В статьях О. В. Зоновой, С. С. Подъяпольского, Л. А. Цыганковой дана содержательная картина активного участия в строительстве церковных, дворцовых и крепостных сооружений в русском государстве во второй половине XV - 20-х годах XVI в. видных итальянских мастеров (А. Фиорованти, П. А. Соларо, Алоизио да Карезано, Алевиза Нового, Петрока Малого и др.). Обращено внимание на то, что серьезный импульс привлечению итальянских зодчих - "фряжеских мастеров" - дали политические контакты Московской Руси с рядом итальянских государств, в особенности с папским Римом, Миланским княжеством и Венецианской республикой, и династический брак Ивана III с племянницей последнего византийского императора Софьей Палеолог. Руководствуясь прагматическими соображениями укрепления престижа власти и складывавшегося вокруг Москвы русского государства, а также будучи осведомлен о великолепных сооружениях итальянских зодчих, великий князь проявил немалую настойчивость в найме "фряжских мастеров" и их широком использовании в строительстве Кремля, княжеского дворца, церковных и светских зданий в Москве и других городах. В вышеуказанных статьях, особенно С. С. Подъяпольского, конкретизирована география памятников, возведенных итальянскими зодчими, охарактеризованы примененные ими композиционно-пространственные решения, стилистические особенности декора (венецианского, миланского и др.) и иные формы "итальянизмов", которые затем активно осваивались строителями Московской Руси в XVI в. Обращено внимание на преобладание в сооружениях итальянских мастеров черт раннего Возрождения и поздней готики, а также на удачный сплав ренессансных компонентов со стилистикой суздальско-владимирской и новгородской школ ("Россия и Италия", с. 31, 36, 39, 52 - 53).

В ином, значительно обогащенном и творчески переработанном виде, предстало наследие Возрождения в архитектурных памятниках итальянских мастеров в Российской империи в XVIII-XIX вв., особенно в новой столице - Петербурге, бывшей предметом особых забот российских самодержцев. Как известно, к этому времени творческие находки мастеров итальянского Возрождения дали мощный импульс становлению национальных архитектурных школ во Франции, Англии, Испании, Австрийской империи и дальнейшему обогащению архитектурных стилей в русле "неоклассицизма". В рецензируемых изданиях представлены две точки зрения на вопрос об отношении к итальянскому Возрождению - А. Г. Габричевского, выдающегося знатока и убежденного поклонника творчества Андреа Палладио (см. публикацию О. С. Северцовой и текст предисловия А. Г. Габричевского к тому материалов о Палладио, который так и не был издан из-за второй мировой войны ("Италия и русская культура", с. 193 - 202) и В. Н. Гращенкова, чьи труды внесли серьезный вклад в разработку истории мировой и отечественной архитектуры. По убеждению Габричевского, шедевры зодчества одного из выдающихся мастеров Возрождения и его теоретические труды, в которых были обобщены и синтезированы представления о пространстве, и композиционные и технико-инженерные достижения античности и эпохи Возрождения, являются образцом для всех последующих поколений. Ратуя за вдумчивое освоение наследия Палладио, Габричевский скептически воспринимал новшества, привнесенные в архитектуру последующими поколениями архитекторов -"палладианцев", казавшиеся ему вторичными по отношению к первоисточнику.

Более взвешенную позицию по проблемам преемственности и новаторства в сфере архитектуры, что справедливо, как думается, и для других областей культуры, обосновывает В. Н. Гращенков в статье "Джакомо Кваренги и архитектура евро-

стр. 213

пейского неоклассицизма". Он высоко оценивает такие выдающиеся творения венецианского зодчего, как Английский дворец в Петергофе, здания Биржи и Академии наук, Екатерининского и Смольного институтов и других общественных сооружений в Петербурге, равно как проектировавшиеся им ансамбли для российской знати.

Наряду с творениями других мастеров - зарубежных и отечественных, созданными в стиле "неоклассицизма", - они сформировали неповторимый облик Петербурга -"Северной Венеции", украсили и осовременили архитектуру многих городов страны. В. Н. Гращенков отмечает характерные черты зодчества Дж. Кваренги, разработавшего и применившего на практике целостную систему "устойчивых композиционных и конструктивных приемов" и "декоративных деталей, обогативших не только русскую, но и европейскую архитектуру" ("Россия и Италия...", с. 69). Успех творений Кваренги, помимо присущего ему незаурядного таланта, был обусловлен, по убеждению В. Н. Гращенкова, его способностью к живому творческому синтезу различных художественных традиций, "что было вообще очень характерно для архитектуры европейского неоклассицизма" (Там же, с. 84). В различных компонентах его архитектурного стиля сплетались черты античной, средневековой и ренессансной архитектуры, удачно использовались достижения мастеров английского и французского "неоклассицизма" и особенности русского зодчества.

Нельзя не учитывать того обстоятельства, что XVII-XVIII вв. были для Италии временем суровых испытаний. Великолепие Ренессанса уступило место Контрреформации, резко изменившей духовный климат на Апеннинском полуострове. Междоусобные войны и иноземные завоевания истощали жизненные силы раздробленной Италии, оттесняя ее на периферию Европы ⁶ . Эстафета становления культуры нового времени, в том числе в области архитектуры, была подхвачена столичными центрами европейских держав, хотя творческий потенциал итальянской культуры и искусства отнюдь не был исчерпан. По-прежнему российские архитекторы, живописцы, скульпторы тянулись в Италию, чтобы испытать чувство соприкосновения с памятниками античности, средневековья, Возрождения, отнюдь не чураясь при этом знакомства с культурными достижениями других стран Европы. Именно таким сложным путем шел процесс формирования целой плеяды талантливых зодчих из числа питомцев Российской академии художеств - В. Баженова, Ф. Волкова, А. Брюлова - брата известного живописца, Н. Мартоса, К. Росси, И. Старова и др. (см. статью о русских архитекторах М. Б. Михайлова в сб. "Россия и Италия").

Неизмеримо сложнее, как показано и в прежних выпусках альманаха, шел процесс знакомства и освоения российским обществом мировоззренческих, общественно-политических, гуманистических аспектов культуры Возрождения, тем более, что они сами видоизменялись с ходом времени, испытывая на себе мощное воздействие средневековой культуры и серьезных перемен на европейском континенте. Участники авторского коллектива внесли серьезный вклад в выявление сложности этого процесса, удачно использовав метод "сквозного", через ряд столетий, анализа меняющегося восприятия и степени интереса русского общества к воззрениям и судьбе весьма несхожих между собой итальянских мыслителей - Н. Макиавелли, его оппонента - пьемонтца Дж. Ботеро и мятежного флорентийского монаха Савонароллы (см. статью М. А. Юсима об И. Пересветове и рецензии на его труд о "русском лице" Макиавелли, очерк Л. С. Чиколини "Труды Джованни Ботеро в России" и историографическое эссе Л. М. Брагиной о Савонаролле в рассматриваемых сборниках). В центре их остающиеся до сих пор дискуссионными проблемы соотношения культуры Возрождения со средневековым мировосприятием, личности и общества, власти и морали, церкви и культуры и т.п. ⁷ .

⁶ См. Рутенбург В. И. Италия и Европа накануне нового времени. Л., 1974.

⁷ О новых аспектах этих дискуссий см.: "Культура Возрождения и религиозная жизнь эпохи". М., 1997; "Культура Возрождения и власть". М., 1999; Боткин Л. М. Европейский человек наедине с собой. Очерки о культурно-исторических основаниях и пределах личного самосознания. М., 2000.

стр. 214

Заслуживают внимания суждения М. А. Юсима о необходимости, в противовес тенденциям мифологизации личности Макиавелли и односторонним суждениям о его воззрениях, принимать во внимание в комплексе все многоуровневое наследие итальянского исследователя институтов власти и роли правителей. Это тем более важно, что сам Макиавелли не был склонен упрощать сферу политики как таковую и обращал внимание на различные аспекты власти в крайне изменчивой обстановке во всей Италии и его родной Флоренции. Проследив судьбу проникновения и распространения в России трудов Макиавелли, Юсим с уверенностью заявляет, что ни в XVI, ни в XVII в. они в подлиннике еще не были известны на Руси, а серьезное их изучение началось лишь в XIX-XX вв. Известная перекличка сюжетов и даже некоторых положений Макиавелли и Пересветова, фиксируемая Юсимом в статье, объясняется, на его взгляд, существованием "тонких культурных механизмов" опосредованного взаимодействия идей, "носящихся в воздухе" ("Россия и Италия", с. 57,69).

Аналогичная судьба воззрений и трудов Д. Ботеро в России прослежена Л. С. Чиколини. Речь идет об одном из самых читаемых в Италии и ряде других стран политическом писателе XVI - начала XVII в., оспаривавшем концепции Макиавелли (особенно его положение о взаимоотношении политики и морали) в 10 книгах фундаментальной работы "О государственном интересе". Его "Всемирные обозрения" были едва ли не первыми сводными трудами о государственных режимах в масштабах земного шара. В России упоминания о его трудах, их списки и переводы появились уже в XVII-XVIII вв. Однако только в XIX - начале XX в., когда стало развиваться российское государствоведение и его либеральное направление, работы Ботеро стали объектом научного анализа в трудах Э. Вредена, М. М. Ковалевского и других российских исследователей.

Признанный специалист по культуре Возрождения и истории ренессансного гуманизма в Италии Л. М. Брагина в содержательном историографическом эссе, посвященном Савонаролле и исследованиям о нем, показала всю сложность личности страстного проповедника и поборника очищения нравов, обличителя папы и правителей Флоренции, противника казавшейся ему возвратом к язычеству светской ренессансной культуры. Интерес к его личности и деятельности в России, подчеркивает Брагина, пробудился с середины XIX в. благодаря популярным лекциям о средневековой Европе в Московском университете Т. Н. Грановского и его ученика П. Н. Кудрявцева. Вокруг Савонароллы и его трагической судьбы (он был сожжен на костре как еретик в 1498 г.) продолжают идти вплоть до наших дней научные и общественно- политические дискуссии. Высказываются весьма противоречивые оценки его деятельности в качестве церковного реформатора, политического деятеля, его роли борца за социальную гармонию, сторонника аскезы, хулителя культуры Возрождения (см. "Россия и Италия", с. 322).

Эти дискуссии весьма симптоматичны, поскольку на рубеже тысячелетий в России и за рубежом все чаще звучит мысль о том, что общественно- политическая парадигма, заложенная в новое время и просуществовавшая более четырех столетий, исчерпала себя и нуждается в коренном обновлении. С новой силой выражаются сомнения в плодотворности инициированных эпохой Возрождения и Реформацией проблем формирования светской культуры, научного знания, в противовес теологическим представлениям, и повышенного внимания к роли личности. Тем интереснее было бы сопоставить опыт ответа на эти кардинальные для современного человека вопросы бытия российским и итальянским обществами в XVIII-XIX вв., когда они впервые приобрели особую злободневность в России и вторично - под воздействием Французской революции XVIII в. и развернувшейся под ее влиянием борьбы за национальную независимость, объединение и демократические преобразования - в Италии.

К сожалению, эти важные аспекты историко-культурной динамики развития двух стран, в особенности воздействия на них идей Просвещения и новых процессов в Старом и Новом Свете, не получили освещения в выпусках альманаха. А без учета их влияния, не в меньшей мере, чем последствий Отечественной войны 1812 г. для Рос-

стр. 215

сии, вряд ли могут быть в полной мере поняты истоки серьезного расширения культурных связей двух стран в XIX в., о которых вполне обоснованно и так много сказано в обоих сборниках. Именно в XVIII в. под непосредственным воздействием петровских преобразований и рождения империи Россия пережила свой специфический вариант века Просвещения. Он был инициирован самодержавием и способствовал мощному культурному подъему в России в XIX в., с наибольшей полнотой реализовавшейся в пушкинскую эпоху.

Если вплоть до XVIII в. контакты культурных миров стран были, как правило, результатом деятельности узкого круга лиц - "книжников", дипломатов - "государевых людей", инициативных представителей деловых кругов, ремесленников, мастеров искусств, то со времени Петра I "все образованное меньшинство русского общества", ряды которого за XVIII в. существенно пополнились, устремилось, по замечанию видного либерала-западника XIX в. К. Д. Кавелина, "в прорубленное Петром Великим окно в Европу и протеснялось туда наперерыв, неудержимо, с удивительной энергией". И хотя, по справедливому признанию того же Кавелина, процесс европеизации не избежал издержек "подражательности", "угодливости", слепого копирования, однако среди поборников "европейской закваски" "было много людей талантливых, умов светлых и глубоких", "честно и убежденно" служивших отчизне ⁸ . Благодаря появлению целого европейского поколения в России в первой трети XIX в. она стала весьма привлекательной ареной творческих усилий мастеров культуры, а ее представители достойно представляли интенсивно складывавшуюся национальную культуру страны за рубежом.

И русские и итальянские участники современного культурного диалога единодушны в высокой оценке роли А. С. Пушкина и его творчества, внесших весомый вклад в мировую культуру и ее гуманистическую направленность. Не случайно в обоих рассматриваемых сборниках уделено большое внимание юбилейным торжествам 1999 г. в связи с 200-летием со дня рождения А. С. Пушкина и их общественному резонансу. Читатель с большим интересом ознакомится с развернувшейся на международном конгрессе в Милане дискуссией о природе творчества великого поэта, родоначальника русской литературы, между участниками конгресса (см. краткую аннотацию о работе конгресса и других пушкинских мероприятий в Италии Э. Баццарелли в сб. "Россия и Италия", с. 342 - 344).

Весьма нетривиальный способ сопоставления творчества Данте, Пушкина и Тютчева реализован в очередном изыскании Р. И. Хлодовского, где предметом анализа является сходство и своеобразие истолкования соотношения жизни, любви, смерти, взаимоотношений человека и природы у трех мировых корифеев поэзии, принадлежавших разным эпохам, но вместе с тем родственных друг другу глубиной постижения человеческих чувств и страстей (см. "Россия и Италия", с. 97 - 108).

Ценным компасом по культурному миру самого Пушкина и его историческому времени является целый ряд статей сборников, в том числе казалось бы посвященных другим аспектам связей двух стран.

Живой интерес вызывает очередная работа блестящих знатоков поистине неисчерпаемой отечественной и зарубежной пушкинианы, известных своими исследованиями русско-итальянских культурных связей И. Н. Бочарова и Ю. П. Глушаковой "Салон З. А. Волконской как окно в Европу для Пушкина и его друзей". На огромном фактическом материале показана роль культурных салонов в Петербурге и Москве как важных интеллектуальных центров; освещены недостаточно исследованные общественно-политические и культурные аспекты заграничного похода российской армии во главе с Александром I, в особенности, пребывания императора и его окружения в европейских столицах - Париже, Лондоне и многих других; воспроизведены малоизвестные аспекты биографии и творческой карьеры "северной Коринны" - З. А. Вол-

⁸ Кавелин К. Д. Наш умственный строй. Статьи по философии русской истории и культуры. М., 1989, с. 245, 246, 247.

стр. 216

конской, чей салон в Москве сыграл немалую роль в культурных контактах А. С. Пушкина.

Привлекает внимание серия материалов, посвященных взаимодействию русской и итальянской школ академической живописи на примере творчества К. Брюлова, в особенности его картины "Последний день "Помпеи", и знаменитого полотна А. А. Иванова "Явление Христа народу" (см. статью М. Н. Соколова, И. Н. Бочарова, Ю. П. Глушаковой). Как известно, оба художника много лет жили и творили в Италии, вбирая животворные соки имевшей богатые традиции итальянской живописи, и вместе с тем достойно представляли там стремительно взрослевшую русскую школу живописи.

И. Н. Бочаров и Ю. П. Глушакова проделали немалую изыскательскую работу, позволившую им представить на суд читателя публикацию откликов в Италии на новую работу уже известного Италии К. Брюлова, а также показать восприятие картины в России сначала современниками, а потом зачинателями движения против изживавших себя канонов академической школы, рупором которой стал критик В. В. Стасов (см. их публикацию "Карл Брюлов в итальянской печати 1820 - 1830 гг." в "Россия и Италия", с. 268 - 299). Приведенные ими данные убедительно свидетельствуют о высокой оценке таланта Брюлова его современниками в Италии и России. Исследователи фиксируют внимание на многих художественных находках мастера в изображении бедствия, постигшего Помпею, подчеркивают скрытую в сюжете картины перекличку с сейсмическими потрясениями в Италии и Европе, восстававших против оков Венской системы.

В ином культурологическом ключе решает задачу анализа двух "суперкартин" К. Брюлова и А. А. Иванова М. Н. Соколов, о воззрениях которого на соотношение итальянского и русского Ренессанса говорилось ранее. М. Н. Соколов отмечает сходство и различия художественно-образной стилистики имевших большой общественный резонанс и в Италии и в России картин столь несхожих художников. Вместе с тем шедевры двух мастеров привлекают М. Н. Соколова их теоретико-искусствоведческой значимостью, поскольку рассматриваются как своеобразные реминисценции итальянского Ренессанса в контексте духовных запросов и реальностей в современных им Италии и России. Весьма интересны сопоставления историософских и живописных исканий А. А. Иванова с художественными образами Руси у И. Е. Репина, М. В. Нестерова, Г. Г. Мясоедова. Все они в той или иной мере творчески использовали композиционные и образные находки А. А. Иванова, но вместе с тем насытили свои картины иным, более созвучным их времени и восприятию содержанием - драматическим и даже катастрофическим - у Репина и Мясоедова, идиллически-религиозным - у Нестерова. Это дает основания М. Н. Соколову говорить о наличии в русской живописи "целого ренессансного поля", прерывистой, видоизменяющейся итало-ренессансной традиции в творчестве русских художников в их неразрывной связи с Россией и размышлениями о ее судьбе и перспективах ("Италия и русская культура", с. 63).

В новых выпусках альманаха продолжено исследование "итальянских аспектов культуры Серебряного века. К прежним содержательным очеркам об итальянских мотивах и образах Италии в творчестве А. А. Ахматовой, Н. С. Гумилева, О. С. Мандельштама, М. И. Цветаевой, Б. К. Зайцева Н. П. Комолова присовокупила на этот раз исследования о каприйских мотивах в творчестве А. К. Лозина-Лозинского и реминисценциях гетевского мифа об Италии у едва ли не последних могикан Серебряного века, творивших в Советской России, - М. А. Волошина и А. Г. Габричевского. В своих культурологических изысканиях Комолова показала себя не только одаренным историком, способным, подобно своим героям, слышать перекличку эпох и поколений, но и чутким ценителем слова и стиля.

В оригинальном ключе прослеживаются художнические и историософские искания одного из талантливых и вместе с тем остающегося в центре неутихающих дискуссий представителя Серебряного века М. Кузмина (см. статью о нем А. Пасквинелли в сб.

стр. 217

"Россия и Италия", с. 278 - 289). Новые акценты в теме образа Италии Н. С. Гумилева находит Е. Н. Ваулина.

Интерес к судьбе представителей блестящей плеяды деятелей русской культуры начала века и свойственного им "италофильства" выводит авторов сборников к новым, мало исследованным страницам истории Серебряного века в бурные 20 - 30-е годы. Мы имеем в виду уникальные материалы о функционировании в Москве в 1918 - 1923 гг. "Института итальянской культуры" (публикации Н. П. Комоловой и О. С. Северцевой, статьи Я. В. Леонтьева и Л. М. Коваль). В разоренной и голодной Москве страстные поборники и ценители культуры Италии (Б. П. Виппер, Б. А. Грифцов, Б. К. Зайцев, П. П. Муратов, М. А. Осоргин, С. В. Шервинский и др.) читали лекции и проводили тематические вечера, посвященные Данте, Рафаэлю, Петрарке и другим мастерам итальянского Возрождения, знакомили москвичей с итальянской философией и историей, с различными школами живописи. Ими руководило глубокое желание гуманизировать грозные лики русской революции и привнести культурные и гуманистические ценности в народные массы.

Вместе с тем на примере деятельности русской колонии на Капри и материалах, посвященных ревнителям русской культуры в самой Италии (Етторо Ло Гатто, П. Каццола и др.), раскрывается трагедия раскола живого организма русской культуры на два потока - советской культуры, этого кентавра, совмещающего новаторский прорыв во многих отраслях культуры и неприглядные сущность зарегулированного и догматизированного соцреализма, охраняемого с помощью цензуры, репрессий и демагогии, и русского зарубежья, пытавшегося на чужбине выступить хранителем гуманистических свойств русской культуры, - задача, трудновыполнимая в межвоенном, военном и послевоенном мире, отравленном ядом тоталитаризма, взаимного отчуждения и недоверия, перманентного цивилизованного кризиса. Последствия пережитых обеими странами и их культурами испытаний все еще дают о себе знать и в наши дни, тем более, что и мировая культура и человеческая цивилизация в целом в начале XXI в. входят в новый, переходный и критический во многих отношениях виток развития. Глобализирующийся и взаимозависимый мир поставлен перед непростой дилеммой - крайностями слепой приверженности к традициям с риском архаизации и попятного движения к варварству либо неоглядного рывка в будущее, с опасностью отбрасывания как докучных вериг гуманистических ценностей и духовно-нравственных норм, наработанных человечеством за тысячелетия его существования.

Содержательный и профессиональный анализ контактов культур России и Италии в рассматриваемых изданиях заставляет задуматься над сложными путями диалога культур и цивилизаций, преемственностью и обновлением обретенных культурных ценностей, мерой ответственности интеллектуальных кругов и ученых за сохранение и поддержание цивилизационной эстафеты.

Постоянный адрес данной публикации: