Нина Степановна Киняпина (1923 - 2003) была одним из крупнейших специалистов в области истории России XIX века. Проблематика ее исследований широка и разнообразна: внешняя, внутренняя, экономическая и национальная политика, биографии выдающихся государственных деятелей. Особое место в ее творчестве занимали вопросы, связанные с историей внешней политики России и международных отношений той эпохи. Можно сказать, что она входила в плеяду крупных советских историков-международников.

Наблюдения и выводы Киняпиной опирались на глубочайшее знание источников по русской истории XIX века. Она отдала много времени изучению документов из Архива внешней политики Российской империи (АВПРИ). Фронтальному анализу были подвергнуты фонды "Канцелярия", "Политархив", "Отчеты МИД", "Главный архив" и многие другие. Хорошо знала Киняпина материалы из Российского государственного военно-исторического архива (РГВИА), Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ), Российского государственного исторического архива в Санкт-Петербурге (РГИА). Особое внимание она уделила исследованию личных фондов, в том числе Николая I, военного министра Д. А. Милютина, выдающегося дипломата Н. П. Игнатьева и многих других государственных деятелей. Во многих случаях она являлась первооткрывателем, активно введя в научный оборот найденные ею ранее неизвестные документы.

Киняпина высоко ценила труды историков XIX - начала XX веков, широко использовала накопленную ими документальную базу, их опыт и приемы исследовательской работы. С большим вниманием Нина Степановна относилась к трудам своих коллег, с которыми часто вступала в корректные и научно обоснованные дискуссии. Ее историографические обзоры неизменно имели по отношению к предшественникам доброжелательный и конструктивный характер.

Мировоззрение и концепция Киняпиной, формировавшиеся в конце 1940 - начале 1950-х годов, долгое время были основаны на марксистско-ленинской парадигме. В своих работах она в целом опиралась на идею, что внешней политике имманентно присущ классовый характер; формационный подход использовался ею и при анализе внутренней политики¹ . Но уже в 1950-е годы ей удалось преодолеть марксистско-ленинские постулаты. Она решительно заявила, что при всех издержках и династических традициях самодержавия объективно российские государи в своей внешней политика выражали и защищали национальные интересы России. Эта точка зрения стала основополагающей, центральной в ее концепции. В этом отношении особенно характерна статья, посвященная Ункяр-Искелессийскому договору 1833 года² . В ней было смело заявлено, что русско-турецкое соглашение полностью отвечало национальным интересам России, а правитель-

Георгиев Владимир Анатольевич -кандидат исторических наук, доцент Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова; Георгиева Наталья Георгиевна -доктор исторических наук, профессор Российского университета дружбы народов; Чепелкин Максим Аркадьевич - кандидат исторических наук, доцент МГУ; Чернов Сергей Леонидович- кандидат исторических наук, доцент МГУ.

стр. 147

ство Николая I проводило в русско-турецких отношениях взвешенную и мудрую политику. Для 1950-х годов подобная оценка была крамольной и подверглась резкой критике со стороны многих ученых, по мнению которых, царизм по сущности своей не мог являться проводником общенациональных российских интересов.

В более поздних работах проявилась всесторонность подхода Киняпиной к исследованию истории международных отношений XIX в., что фактически привело ее к пониманию и обоснованию геополитического характера внешней политики России, хотя термин этот, нехарактерный для советской историографии, она не использовала. Подобный подход помог ей преодолеть еще один постулат советской историографии - об исключительной детерминированности характера внешней политики экономикой. Внешняя политика рассматривалась Киняпиной как синтез и взаимосвязь многих факторов: от объективных - политико-экономических до субъективных - личностно-психологических. Концепции Киняпиной была присуща и такая методологическая особенность, как последовательная борьба с отголосками нигилистических взглядов М. Н. Покровского на внешнюю политику Российской империи. Эта ее позиция проявлялась и в отношении к работам некоторых советских историков, равно как и к вновь возникшей в 1990-х годах тенденции очернения истории России. В своих монографиях, учебных пособиях, статьях, несмотря на критику ее позиции, Киняпина отстаивала и развивала свои идеи.

В конце 1950-х годов она задумала написать оригинальное и целостное учебное пособие по истории внешней политики России XIX в. и тем самым заполнить имевшуюся в советской историографии лакуну. Начало было положено книгой "Внешняя политика России первой половины XIX в.", вышедшей в 1963 году. В ней красной нитью проходила мысль о национальном характере внешней политики России в первой половине XIX в., когда правительство решало не только узко классовые, но, в первую очередь, общегосударственные интересы. Особенно свежо прозвучали написанные с пафосом и любовью главы об Отечественной войне 1812 года, о заграничном походе русской армии в 1813 - 1815 годах и усилиях русской дипломатии, направленных на помощь братским славянским и христианским народам Балканского полуострова в освобождении их от османского ига. В то же время, следуя исторической истине, Киняпина не скрывала и неблаговидных деяний царизма на международной арене, его роли в подавлении попыток буржуазной модернизации Европы.

В аналитико-обобщающем пособии по внешней политике России Киняпиной удалось соединить высокий научный уровень документальности и аргументированности с убедительной систематизацией материала. В книге была дана периодизация внешней политики, выделены ее главные и второстепенные задачи, раскрыты способы их решения в зависимости, в первую очередь, от общей международной обстановки, а также экономических и социально-политических возможностей страны.

Наряду с характеристикой приоритетных направлений внешней политики России в первой половине XIX в., Киняпина затрагивала и второстепенные - российско-американские, российско-китайские и др. По цензурным соображениям тех лет ей не удалось глубоко раскрыть проблему реализации дальневосточного направления внешней политики первой половины XIX в., которая была только обозначена в книге.

Первую часть пособия Киняпина - по соображениям методическим - пыталась построить, разделив внешнюю политику на западное и восточное направления. На это указывалось во "Введении", а в тексте эта линия проводилась. Впрочем реальный материал не укладывался в такую жесткую схему, от которой Киняпина впоследствии сама отказалась. В своих дальнейших работах она пришла к выводу о глубокой взаимосвязи и взаимозависимости всех направлений внешней политики.

Через 11 лет была опубликована вторая часть пособия - "Внешняя политика России второй половины XIX в." (М. 1974). По своему характеру и содержанию эта книга была более основательной и фундированной, чем первая. Написанная в основном на архивных материалах, она, по-существу, явилась не только учебным пособием, но и оригинальным исследованием разных сюжетов и направлений внешней политики России³ .

В первом разделе скрупулезно исследовалась борьба России за отмену ограничительной статьи Парижского мирного договора 1856 года. С этой точки зрения, она рассматривала русско-французские, русско-прусские и русско-австрийские отношения. Особое внимание было уделено анализу русско-английских взаимоотношений, поскольку от позиции Великобритании зависело очень многое в решении проблемы, существенно важной для политики России.

Большое историографическое значение имели главы второго раздела, посвященные восточному кризису 1870-х годов и русско-турецкой войне 1877 - 1878 годов. В них на широкой документальной основе Киняпина убедительно доказала решающую роль России в деле обретения балканскими народами широкой автономии, а впоследствии и государственной независимости. Блестяще

стр. 148

описаны Сан-Стефанские переговоры и глубоко проанализированы "сплетенные Н. П. Игнатьевым кружева Сан-Стефанского договора" (П. А. Валуев), отвергнутые западными державами. В критической манере ею рассмотрена позиция западных держав на Берлинском конгрессе, в значительной степени добившихся ослабления позиций России на Балканах именно за счет сокращения прав и свобод балканских народов. По справедливому мнению автора, после Берлинского конгресса началось территориальное и экономическое разграбление Османской империи правительствами западных стран.

Концепция Киняпиной в те годы была доброжелательно встречена балканскими историками. Обе книги, посвященные внешней политике России, объединили в одну и издали в Болгарии⁴ . Киняпина стала научным руководителем многих балканских исследователей, специализировавшихся по истории России и истории международных отношений.

В характеристике внешней политики периода 1871 - 1894 гг. заслуживают особого внимания главы об отношениях России с Германией и Австро-Венгрией в 1870 - 1880-х годах. В них содержится анализ причин, толкавших Россию сначала на заключение и возобновление союза трех императоров, а затем на отход от него. Не меньший интерес представляет глава, посвященная образованию русско-французского союза, который рассматривался как исторически сложившаяся и необходимая тенденция сближения двух государств, на время приведшее к восстановлению равновесия в Европе, нарушенного образованием Тройственного союза.

Самостоятельный исследовательский характер имел третий раздел - "Средняя Азия во внешней политике России второй половины XIX в." Здесь открылась новая страница в научной деятельности Киняпиной - изучение взаимоотношений России с народами, вошедшими в ее состав в XIX века. Весь текст построен на богатом фактическом материале, почерпнутом из архивов (АВПРИ, ГАРФ, ЦГВИА, Центрального государственного архива Узбекской ССР), а также мемуаров и публицистики того времени. Автор сформулировала свои принципы и подходы к анализу среднеазиатской проблемы. Во-первых, процесс продвижения России в Среднюю Азию рассматривался как завоевание. Во-вторых, присоединение Средней Азии к России трактовалось, в отличие от некоторых других исследователей, как чисто стратегическое мероприятие, вызванное политическим и экономическим давлением Великобритании на государства Средней Азии во второй половине XIX века. Киняпина не усматривала экономических причин вовлечения Средней Азии в сферу российских интересов; появление среднеазиатского направления во внешней политике России связывалась ею, в первую очередь, с углублением русско-английских противоречий в центрально-азиатском регионе.

В 1980-х годах Киняпина явилась инициатором создания исследования, специально посвященного истории политики России на кавказско-азиатском направлении. Созданный ею коллектив авторов (М. М. Блиев, В. В. Дегоев) воспринял большинство ее принципиальных идей. На этой основе была написана монография "Кавказ и Средняя Азия во внешней политике России" (М. 1984), в которой впервые комплексно рассматривались все аспекты российской кавказской и среднеазиатской политики XIX века. Данная книга, как и другие публикации Киняпиной по истории отношений России с народами Средней Азии не только содержали новые фактические материалы по отдельным эпизодам, но и излагали ее собственную позицию по дискуссионным вопросам: о периодизации, мотивах и характере действий России в данном регионе⁵ . Изучив правительственные документы о русско-среднеазиатской торговле, автор убедительно показала ее незначительность для России. Поэтому главной предпосылкой начала продвижения России в Среднюю Азию, по ее мнению, была необходимость обеспечения безопасности границ. Признавая, что присоединение Средней Азии к России осуществлялось военно-политическими методами, Киняпина верно замечала, что данная ведущая тенденция не исчерпывала всего многообразия событий. Наряду с принудительными действиями, были случаи добровольного принятия российского подданства, складывания дружественных отношений с отдельными народами.

Особый интерес в этих работах и в отдельной статье⁶ вызывает методологический подход Киняпиной к национально-государственному строительству на окраинах Российской империи. В решение этой сложной и многоплановой проблемы она внесла значительный вклад и во многом явилась первопроходцем, сформулировавшим основные принципы ее изучения. В советской историографии господствовало мнение, что национальные окраины являлись колониями царской России. Киняпина первой из отечественных историков внимательно и беспристрастно изучила положение окраин (на примере Кавказа и Средней Азии), особенно методы административного управления ими и на этой основе пришла к выводу, что так называемые окраины отнюдь не являлись колониями в классическом понимании этого термина. Они не были для России ни источником сырья, ни рынком сбыта вплоть до начала XX века. Политика правительства заключалась в попытке интеграции окра-

стр. 149

ин в общегосударственную политическую и экономическую систему, постепенном слиянии центра и окраин в единый общегосударственный организм. На это были направлены основные усилия политики правительства (правда, не всегда последовательные), подверженные колебаниям, в зависимости от внутреннего состояния империи. При всех издержках применявшаяся для Кавказа и Средней Азии административная система была несомненным шагом вперед в сравнении с царившими здесь прежде междоусобицами и произволом местных правителей. Эта идея плодотворно проводится в настоящее время учениками Киняпиной в их исследованиях и лекционных курсах.

В работах Киняпиной звучит идея прогрессивного значения включения окраин в состав России для дальнейшего развития их народов. Уже в процессе присоединения Россия освободила рабов, стремилась положить конец работорговле. Правительственными декретами был запрещен ввоз наркотиков. Быстрыми темпами развивались местная промышленность (по преимуществу, обрабатывающая), началось строительство железных дорог и других транспортных магистралей, что втягивало окраины в капитализировавшийся общероссийский рынок. Характеризуя отношения России с народами, вошедшими в ее состав, Киняпина всегда относилась к ним с большим тактом, уважая культурные традиции и понимая их менталитет.

Особое внимание Киняпиной занимала проблема так называемого восточного вопроса, включавшего взаимоотношения России с Турцией, поддержку Россией национально-освободительной борьбы христианских народов и международные противоречия на Ближнем Востоке и Балканах. Центральное место в ее работе по данной теме занимала коллективная монография "Восточный вопрос во внешней политике России. В конце XVIII - начале XX в." (М. 1978), где Киняпина была ответственным редактором и автором второго раздела. Подобного обобщающего труда еще не было в советской историографии. Книга охватывала огромные временные рамки - от начала вовлечения России в сферу восточного вопроса до попыток его решения в период первой мировой войны. Задача заключалась в том, чтобы всесторонне рассмотреть все аспекты этой проблемы.

В обстоятельном разделе о российской политике в восточном вопросе во второй половине XIX в. Киняпина уточнила объективные и субъективные причины успеха российской дипломатии в деле пересмотра условия о нейтрализации Черного моря. Впервые серьезное внимание было обращено на позицию Турции. Свежо прозвучала идея, подтвердившая тесную связь между действиями России на Балканах и ее участием в союзе трех императоров 1873 года. Значительный материал был использован для к освещения русско-турецкой войны 1877 - 1878 гг., Сан-Стефанского прелиминарного мира и Берлинского трактата. Верная своей концепции, Киняпина вновь подчеркивала ведущую роль России в обретении независимости балканскими народами. В главах о политике России в восточном вопросе после русско-турецкой войны Киняпина рассмотрела планы и действия российского правительства в отношении балканских государств в 1880-1890-е годы, раскрыла позицию России по поводу важнейших событий ближневосточного кризиса 1894 - 1898 годов. Большой интерес представляют страницы, посвященные анализу планов российского правительства конца XIX в. в отношении черноморских проливов. Киняпина убедительно доказала, что у России не существовало правительственной программы захвата проливов, а частные проекты имели гипотетический характер. Впервые в отечественной историографии был подвергнут исследованию ряд сюжетов: выступления армянского населения Османской империи, волнения в Македонии, Критское восстание и др., казалось бы второстепенных для решения восточного вопроса, но, как показала Киняпина, весьма существенных и значимых.

Вклад Киняпиной в изучение восточного вопроса ознаменовался еще одной ее монографией - "Балканы и проливы во внешней политике России в конце XIX в." (М. 1994). Она вновь выбрала для исследования сложнейшую проблему, острую не только в научном, но и в политическом плане. Во-первых, до сих пор продолжаются научные споры и политические спекуляции по территориальным вопросам между созданными на Балканах независимыми государствами. Во-вторых, в западной историографии муссируется идея о стремлении России в конце XIX в. захватить проливы. Для решения поставленной проблемы потребовалось привлечь новые архивные документы о внешней политике России и западноевропейских держав в черноморско-средиземноморском регионе.

На основе изученных источников убедительно прозвучали общие выводы о политике России в восточном вопросе в конце XIX века. Суть их сводилась к объяснению осторожного характера политики России на Балканах и твердом намерении соблюдать решения Берлинского конгресса. Главные усилия петербургского кабинета состояли в том, чтобы укрепить свое влияние на балканские государства, прежде всего, на Болгарию и Сербию, имевших давние исторические узы с Россией и обязанных ей достижением своей независимости.

Киняпина не скрывала неудач русской дипломатии на Балканах. Авторы, писавшие об этом ранее, все ошибки перекладывали на плечи русских дипломатов. Киняпина, не отрицая субъектив-

стр. 150

ного фактора, главным считала не отсутствие такта и выдержки МИД России в отношении к балканским монархам, а слабость ее экономических позиций на полуострове, активное проникновение Германии и Австро-Венгрии на Балканы, стремившихся переориентировать балканские государства на центрально-европейские державы.

В книге подробно разобраны настойчивые, но, к сожалению, безуспешные попытки российских дипломатов ослабить внутрибалканские противоречия (особенно по поводу возможного будущего Македонии), вдохнуть жизнь в идею Балканского союза. Собранные в монографии материалы показывают усилия России предотвратить новые войны на Балканах. По мнению автора, пророссийская ориентация была бы наиболее естественна и выгодна для молодых балканских государств. В результате прекращения связей с Россией осложнилось внутреннее положение в Болгарии. Ослабление русского влияния в указанном регионе негативно сказалось на положении и других балканских народов, сплочению которых могла способствовать лишь Россия. "Представляется, - писала Киняпина, - что идея единства православных народов, присутствовавшая в политике России со времен Кючук-Кайнарджийского мира, в конце XIX в. приобрела особый смысл"⁷ . Однако, она понимала, что эта задача в новых условиях конца XIX - начала XX в. при значительной слабости экономического потенциала России была обречена на неудачу. Это усугублялось националистическими идеями, подпитанными интересами балканской буржуазии. В этих обстоятельствах тенденция объединения балканских государств при помощи России была не осуществима.

В монографии глубокому изучению была подвергнута и проблема черноморских проливов. Киняпина сопоставила все проекты относительно возможной аннексии Россией Босфора и Дарданелл, обсуждавшиеся в правительственных и околоправительственных кругах. Она доказала, что подобная акция допускалась виднейшими политиками России в чрезвычайных обстоятельствах и лишь при условии хищнических действий западных держав по отношению к Турции. Однако в целом российская дипломатия стремилась избегать возникновения подобных ситуаций. К этому ее побуждала сложная внутренняя обстановка в стране в 1880 - 1890-х годах (экономическая модернизация, социальная нестабильность, незавершенность военной реформы) и выход на первый план дальневосточного направления внешней политики. Выводы Киняпиной по столь сложным и деликатным вопросам действительно могут вызывать дискуссии. Важно другое - ее концепция стала историографическим фактом, поскольку отражает взгляды на взаимоотношения России с балканскими государствами и на проблему проливов в конце XIX века.

Киняпина затрагивала не только крупные международные проблемы, но и останавливалась на деятельности выдающихся политиков и дипломатов. На страницах ее пособий, монографий, статей мы находим блестяще написанные портреты Александра I и Николая I, К. В. Нессельроде, И. Каподистрии, А. М. Горчакова, Е. Ф. Канкрина, Д. А Милютина, Н. П. Игнатьева, М. Д. Скобелева, М. Г. Черняева, К. П. Кауфмана и других. В 1990-х годах Киняпина опубликовала специальные биографические работы о двух государственных деятелях.

Первой из них стала статья о Д. А. Милютине. В ней анализировалось одно из направлений деятельности военного министра - его участие в разработке и претворении в жизнь среднеазиатской политики России⁸ . Особое внимание Киняпиной привлекал канцлер А. М. Горчаков. В ее статьях, докладах и выступлениях предстала вся его многогранная дипломатическая служба⁹ . Киняпину интересовала не столько внешняя сторона карьеры канцлера, сколько видение Горчаковым внешнеполитических задач России и методов их решения. Большое значение придавала Киняпина пониманию Горчаковым своей роли и своего предназначения в защите национально-государственных интересов России.

При этом Киняпиной удалось избежать многих недостатков, присущих некоторым биографическим работам, в которых не ощущались фон и среда, окружавшие этот исторический персонаж. Киняпина знакомила читателей с реальным положением России в системе международных отношений в эпоху деятельности Горчакова. Она приводила мнения как сторонников, так и оппонентов, вскрывала внутренний мир своего героя, показывала его как в раздумьях, сомнениях, колебаниях, так и в решительных действиях на благо России. Перед нами предстает живой человек со своими достоинствами и недостатками. Вместе с тем, как нам представляется, Киняпина несколько идеализировала фигуру канцлера, постоянно рассматривая его как великого деятеля, не делая разницы между активным, зрелым Горчаковым, боровшимся за отмену ограничительной статьи Парижского мирного договора 1856 г., и одряхлевшим, усталым министром, мало полезным на Берлинском конгрессе 1878 года.

В последние годы жизни Н. С. Киняпина опубликовала две обширные статьи о Николае I¹⁰ . Занимаясь изучением внутренней и внешней политики второй четверти XIX в., к написанию биографии этого императора Киняпина готовилась на протяжении всего своего творческого пути.

стр. 151

Устоявшаяся точка зрения на Николая I как на "самодовольную посредственность с кругозором ротного командира", Николая Палкина, душителя проявлений любого свободомыслия как в своей стране, так и за рубежом, не позволяла Киняпиной в советское время дать объективную оценку и высказать собственное суждение о личности и деятельности Николая I. Такую возможность она получила лишь в постсоветский период. Два эссе о Николае I - оригинальные исследования личности императора, его внутри- и внешнеполитической деятельности. В отличие от некоторых историков и публицистов, занявшихся в постперестроечное время "копанием" в частной жизни членов императорской фамилии, Киняпина написала строго научные работы, где личные качества императора являлись лишь фоном для раскрытия его государственной деятельности. Она нарисовала объективный портрет, написанный не сусальными красками, а отразивший реальную личность Николая I, который, по ее мнению, был одной из наиболее крупных политических фигур XIX века. Киняпина приводила разные характеристики императора, в том числе и уничижительные, созданные А. И. Герценым, К. Марксом, П. Л. Лавровым и др. Однако она высказала свое несогласие с этими оценками. В ее работах Николай I предстает умным, властным, уверенным в своих действиях человеком, хорошо разбирающимся не только в военном деле, но и в промышленности, коммерции, изобразительном искусстве, литературе.

Во внутренней политике Николая I Киняпина выделяла аспекты, которые должны быть направлены на модернизацию государства: начало железнодорожного строительства, облегчение личного положения крепостных крестьян, проведение реформы государственных крестьян, открытие новых институтов и училищ и др. Одновременно она отмечала, что понимание необходимости отмены крепостного права сочеталось у Николая I с моральной неготовностью к осуществлению этого акта.

По мнению Киняпиной, Николай I первым понял своеобразие России как евразийской державы, имеющей свои специфические особенности, определяющие задачи внутренней и внешней политики. Сравнивая Александра I с Николаем I, она показывала принципиальное различие в их государственной деятельности. Александр I ориентировался более всего на Запад, национальные задачи для него имели второстепенное значение. В отличие от брата, Николай I был националистом, в позитивном понимании этого термина, никогда не заигрывал с Западом, хотя и стремился использовать отношения с западноевропейскими державами в интересах России. При нем азиатское направление впервые получило целенаправленное развитие, были осуществлены первые попытки проникновения в Среднюю Азию и установления связей с дальневосточными государствами. Это, считала Киняпина, могло способствовать укреплению роли и авторитета России на международной арене.

Главное место во внешнеполитических взглядах императора, отмечала Киняпина, занимал восточный вопрос. В попытках его решения вначале он достиг значительных успехов (Петербургский протокол 1826 г., Адрианопольский мирный договор 1829 г., Ункяр-Искелессийский договор 1833 г.), однако к концу жизни потерпел сокрушительное поражение. Раскрывая систему взглядов Николая I на эту сложную международную проблему, Киняпина подчеркивала, что он никогда не стремился к захвату территории Турции, ее искусственному расчленению совместно с западными державами. Одновременно постоянно довлела мысль (это вытекало из его переписки с доверенными лицами), что Османская империя - "больной человек", идущий к естественному распаду. К возможности такого развития событий Николай I готовился на протяжении всего своего царствования, пытаясь договориться с западными европейскими государствами. В 1830 - 1840-е годы он вел по данному вопросу переговоры с Австрией, Пруссией и Великобританией. Вплоть до начала Крымской войны император надеялся на возможность достичь договоренности с Англией. Вмешательство Великобритании в Крымскую войну, как отмечала Киняпина, вызвала глубочайшее разочарование царя в правильности и эффективности своего внешнеполитического курса. Киняпина совершенно справедливо оценивала деятельность императора в последние годы его жизни как глубоко ошибочную и мало реалистичную.

Интересна идея Киняпиной относительно окончательных результатов Крымской войны. В советской историографии господствовало утверждение, что Россия, в силу своей экономической и социально-политической отсталости, потерпела крупнейшее поражение, полностью утратила свой международный престиж и ранг великой державы. Киняпина не отрицала относительной справедливости этой точки зрения, но при этом переносила акцент на другой аспект проблемы, подчеркивая, что Россия потерпела поражение от мощной коалиции западноевропейских держав, которые сами понесли глубочайший урон и не были удовлетворены результатами войны. Английские политические деятели оценивали эту войну как самую ненужную и бессмысленную для Великобритании¹¹ .

Особое место в творчестве Киняпиной занимали историографические работы. Она написала десятки рецензий, обнаружив хорошее знание материала, независимость и объективность сужде-

стр. 152

ний. В период повально резко отрицательной "критики" западной историографии ее рецензии на книги англоязычных и французских историков отличались спокойным академизмом и взвешенной оценкой.

Из специальных историографических трудов Киняпиной следует упомянуть ее главу в книге "Итоги и задачи изучения внешней политики России" (М. 1981). В ней она дала широкий обзор советской историографии внешней политики России первой половины XIX века. Для подведения итогов были проанализированы работы крупнейших советских историков-международников. На основе анализа полученных ими результатов Киняпина показала пробелы в изучении истории внешней политики России и основные направления ее дальнейшего исследования. Среди них она выделила: участие России в антинаполеоновских коалициях, значение Континентальной блокады для политического и экономического положения страны, процесс и результаты присоединения Финляндии к России, внешнеполитические действия русской дипломатии в 1830 - 1840-х годах. Особое внимание она уделила актуальности изучения русско-английских отношений 1840 - начале 1850-х годов в целом, а в частности истории переговоров Николая I в 1844 г. с государственными деятелями Великобритании о будущем Османской империи. Многие из обозначенных Киняпиной в начале 1980-х годов проблем были решены авторами монографии "История внешней политики России. Первая половина XIX в." (М. 1995).

Не являясь членом коллектива составителей фундаментальной публикации "Внешняя политика России XIX и начала XX в. Документы Российского Министерства иностранных дел", Киняпина взяла на себя труд рецензирования более половины вышедших томов. Она высоко оценила масштабность замысла, кропотливые усилия коллектива по выявлению, переводу, комментированию и подготовке к печати огромного количества документов. Однако главное значение ее отзывов состояло не в перечислении достоинств и недостатков данной публикации, а в стремлении показать то новое, что привносили опубликованные материалы в историю российской внешней политики и что они дали для ее изучения.

Киняпина была непременным участником авторских коллективов, готовивших в 1980-х годах университетские учебники по истории России XIX - начала XX века¹² . Ей принадлежали главы: "Отечественная война 1812 года", "Внешняя политика России в 60 - 90-е годы XIX века. Русско-турецкая война 1877 - 1878 годов", "Присоединение Средней Азии к России". В новом издании учебника, вышедшем в 1998 г., она написала главы на те же темы, значительно переработав и углубив исходный текст. В издании 1998 г., нескованная цензурными ограничениями, Киняпина впервые в учебной литературе целый параграф посвятила анализу взаимоотношений России со странами Дальнего Востока. Обзорно осветив связи России с Китаем в XVIII - начале XIX вв., она подробно разобрала русско-китайские отношения во второй половине XIX в., проанализировала Айгунский, Тяньцзинский и Пекинский договоры, показав их значение для решения пограничных вопросов с Китаем, а также для дальнейшего освоения Россией территории Дальнего Востока.

В этом же параграфе Киняпина охарактеризовала русско-японские отношения. Опираясь на специальные инструкции МИД России генерал-адъютанту Е. В. Путятину, она отмечала, что переговоры по вопросам торговли и установления дипломатических отношений с Японией ему предписывалось вести в дружественном тоне, подчеркивая исключительно мирные намерения России. Подписанный в январе 1855 г. Симодский договор с Японией, писала Киняпина, воспринимался в Петербурге как крупный успех России, хотя и не решал многих спорных территориальных вопросов. Напротив, Петербургский договор 1875 г., по которому Курильские острова отходили Японии, получил "сдержанно негативную оценку российской стороны". Тем не менее, по мысли Киняпиной, "при всем расхождении в оценках документов достигнутые между двумя странами договоренности способствовали стабилизации обстановки в Тихоокеанском регионе"¹³ .

Киняпина являлась также членом авторского коллектива, создавшего учебник "Источниковедение истории СССР XIX - начала XX в." (М. 1970). В нем ей принадлежал раздел "Источники по истории внешней политики России". Она дала их научную систематизацию, раскрыла их информационный потенциал и охарактеризовала методические особенности их анализа. Кроме того, она перечислила основные публикации дипломатических документов, а также оценила познавательную ценность мемуаров, дневников, личной переписки и публицистики, освещающих внешнеполитические сюжеты. Этот раздел и поныне не утратил своего учебно-методического значения, поскольку является единственным аналитико-синтетическим обзором документов и материалов по истории внешней политике России XIX - начала XX века.

Киняпиной вырастила многих специалистов по внешней политике России, международным отношениям, административной политике царского правительства на окраинах и истории народов, входивших в состав Российской империи. Отличительной чертой ее научно-педагогической школы

стр. 153

являлся комплекс концептуальных принципов, кропотливо формируемых в сознании учеников, твердость в отстаивании занимаемой научной позиции, умение мыслить широко и нестандартно. Один из важнейших принципов, на котором она особенно настаивала, - объективное и патриотическое восприятие отечественной истории, а коль речь шла о внешней политике, то особенно требовалось научно-обоснованного понимания подлинных национально-государственных интересов России.

Труды Киняпиной получили широкую известность и признание в научном мире. В1980 г. за цикл работ по истории внешней политики Московский государственный университет присудил ей свою высшую научную награду - Ломоносовскую премию, а также избрал ее заслуженным профессором МГУ. Достижения Киняпиной в исторической науке отмечены несколькими почетными званиями Кембриджского международного биографического центра.

Примечания

1. См.: КИНЯПИНА Н. С. Политика русского самодержавия в области промышленности (20 - 50-е годы XIX в.) М. 1968.

2. КИНЯПИНА Н. С. Ункяр-Искелессийский договор 1833 г. - Научные доклады высшей школы. Ист. науки, 1958, N2.

3. Главу о дальневосточном направлении российской внешней политики - взаимоотношениях с Китаем и Японией во второй половине XIX в. - из-за цензурных ограничений ей не удалось включить в текст пособия. Эта глава до сих пор хранится в личном архиве Нины Степановны.

4. См.: Външната политика на Русия през XIX в. София. 1980.

5. См.: КИНЯПИНА Н. С. Средняя Азия во внешнеполитических планах царизма. (50 - 80-е гг. XIX в.). - Вопросы истории, 1974, N2.

6. См.: КИНЯПИНА Н. С. Административная политика царизма на Кавказе и в Средней Азии в XIX в. - Вопросы истории, 1983, N4.

7. КИНЯПИНА Н. С. Балканы и проливы во внешней политике России в конце XIX века. М. 1994, с. 205.

8. КИНЯПИНА Н. С. Дипломаты и военные. Генерал Д. А. Милютин и присоединение Средней Азии. - Российская дипломатия в портретах. М. 1992.

9. КИНЯПИНА Н. С. Александр Михайлович Горчаков. - Вопросы истории, 1997, N 12; ее же. A.M. Горчаков: личность и политика. - Канцлер A.M. Горчаков. 200 лет со дня рождения. М. 1998.

10. См.: КИНЯПИНА Н. С. Николай I: личность и политика. - Вестник Московского университета. Серия 8. История, 2000, N 6; ее же. Внешняя политика Николая I. - Новая и новейшая история, 2001, N 1 - 2.

11. См,: КИНЯПИНА Н. С. Внешняя политика Николая I. - Новая и новейшая история, 2001, N 2, с. 152; см. также: выступление Киняпиной по проблематике Крымской войны в журнале "Родина". 1995, N 3 - 4.

12. История СССР XIX - начала XX в. М. 1981; 2-е изд. М. 1987.

13. История России XIX - начала XX вв. М. 1998, с. 378.

Постоянный адрес данной публикации: