Пермский государственный национальный исследовательский университет. 2012. 230 с.

Труд кандидата исторических наук, доцента Пермского государственного университета К. И. Шнейдера является первым комплексным исследованием о русском либерализме 1850 - 1860-х гг. "как едином интеллектуальном феномене". Так сам Шнейдер характеризует особенность предмета изучения.

Анализ отечественной и зарубежной литературы по истории либерализма середины XIX в. привел автора к убеждению в необходимости ввести в научный оборот понятие "ранний русский либерализм", а также перевести описание и объяснение этого явления на "понятный и современный методологический язык". Это открыло бы, полагает он, путь к решению вопроса о времени зарождения либеральной традиции в России, с одной стороны, а с другой - дало бы возможность представить либерализм первого десятилетия царствования Александра II как целостную систему. Ресурсы для обновления логики и терминологии своего изыскания автор находит в социологии знания П. Бергера и Т. Лукмана, теории социального поля П. Бурдье.

По мнению Шнейдера, напрасно искать признаки зарождения либерализма во внутриполитическом курсе Екатерины II. Нет их и во взглядах "самых просвещенных кругов русского дворянства александровской эпохи". Даже в западничестве 1840-х гг. он отказывается видеть полноценную версию русского либерализма. Она могла оформиться, если бы усвоение либеральных идей сопровождалось попыткой адаптации их к национальной почве. Усилия такого рода, считает автор, были предприняты только в эпоху шестидесятых годов, если отсчитывать ее с середины 1850-х. Этот аргумент автора в пользу "омоложения" либеральной традиции в России представляется убедительным.

Однако адаптация ценностей западного либерализма (при всей ее значимости для сложения собственно российской либеральной программы) не была, как отмечает автор, единственным признаком, указывающим на ее появление. Шнейдер устанавливает ряд других немаловажных критериев, позволяющих включить мыслителей, публицистов и литературных критиков в группу представителей "раннего русского либерализма". Наиболее существенными из них являются: либеральная самоидентификация, освоение понятийного словаря либерализма, разработка национальной платформы общественного развития, критическое отношение к радикализму и консерватизму. Можно было бы добавить к предложенному перечню и факт превращения либералов на рубеже 1850 - 1860-х гг. в одну из основных сил общественно-литературного движения.

Ранний либерализм воплощается для Шнейдера прежде всего во взглядах К. Д. Кавелина и Б. Н. Чичерина. Это фигуры первого ряда. "Второй эшелон" составляют П. В. Анненков, И. К. Бабст, В. П. Боткин, А. В. Дружинин, Е. Ф. Корш. Не оспаривая права Кавелина на лидерство в раннем русском либерализме, Шнейдер считает, что идейно-политическое кредо этого течения сформулировал все-таки Чичерин. Его концепция "охранительного либерализма" с формулой "либеральные меры и сильная власть" наиболее полно, полагает он, выражала суть идейно-политических устремлений ранних русских либералов. "Это была, - утверждает автор, - самая удачная в истории отечественной общественной мысли XIX столетия попытка создать национальную версию процесса европеизации России в целом посредством реформ "сверху" через плодотворную законотворческую деятельность самодержавной власти" (с. 93).

Все эти положения Шнейдер формулирует, отталкиваясь от достижений предшествующей историографии. Собственно авторский анализ ценностных ориентиров, политической программы и социокультурных особенностей раннего русского либерализма приводит его к ряду свежих наблюдений об индивидуальных особенностях того, как трактовали его герои проблему личности, права собственности и свободы, какие конкретные формы приобретал в их сознании европеизм и каковы были результаты сопоставления путей исторического развития России и Европы.

Представление о феномене раннего русского либерализма становится еще более объемным, когда автор рассматривает программные

устремления либералов. Здесь несколько неожиданно (но тем не менее вполне оправданно) сведены воедино собственно политическая программа, политэкономические представления, позиция по крестьянскому вопросу и исторические взгляды лидеров русского либерализма. В анализе этих компонентов Шнейдер неуклонно проводит линию на уяснение в позиции каждого из них общего и особенного.

Сделан также один важный шаг по пути расширения границ исследуемой проблематики. Пожалуй, впервые в истории изучения либерализма эпохи подготовки и проведения Великих реформ предпринимается попытка охарактеризовать его социокультурные особенности. К ним Шнейдер относит "аристократизм", особенности эстетических взглядов и восприятие либерализма радикалами и консерваторами.

Доказательны и значимы итоговые суждения автора, который видит в раннем русском либерализме своеобразную теоретическую вершину концепции просвещенного абсолютизма. Политическая трезвость основоположников либерализма выразилась в теоретических уступках консерватизму: ее признаки налицо в "народничестве" Кавелина и "охранительстве" Чичерина. Шнейдеру удалось вскрыть во взглядах русских либералов причудливое переплетение идей европейского Просвещения и этатизм отечественной исторической традиции, элитизм и правовой центризм, прогрессизм и неприятие демократии с конституционализмом, экономическую свободу и апологию общины, эстетический снобизм и толерантное отношение к чужому мнению (с. 209).

Все ли в равной мере убедительно в новом неординарном исследовании? Чтобы ответить на этот вопрос, следует прежде всего принять во внимание его важную особенность: перед нами пример историко-теоретического изыскания, где на первом плане стоят задачи не описания, а концептуализации. Выбор именно такого подхода неизбежно ведет к априоризму, схематизации, потере историчности. Но и такого рода работы необходимы в качестве дополнения, противовеса традиционным, преимущественно описательным исследованиям. Высказанные здесь замечания - это не более чем попытка завязать диалог между "теоретиком" и "традиционалистом". Именно в этом диалоге возможно приблизиться к более адекватному пониманию как отдельных этапов, так и истории русского либерализма в целом.

По Шнейдеру, Чичерин - "главная фигура в раннелиберальной среде", "идеальный тип" русского либерала 1850 - 1860-х годов. Если иметь в виду теоретическую основательность его высказываний, политический реализм, с этим мнением можно согласиться. Но бесспорным фактом является и то, что Чичерин - отнюдь не признанный в либеральном сообществе лидер. Скорее - это одинокая фигура, окруженная немалым числом оппонентов, которым был чужд как последовательный экономический либерализм московского профессора, так и его антиконституционная убежденность. Да, в исторической ретроспективе его позиция вполне представительна для характеристики либерализма середины XIX в. в целом. Но в конкретной ситуации рубежа десятилетий "кухня" русского либерализма выглядит намного сложнее. Можно, конечно, говорить о верности самодержавию как доминанте политических настроений основной массы либералов в первой половине 1860-х гг., но куда деть тверскую оппозицию, публицистов-конституционалистов из "Отечественных записок", наконец, М. Н. Каткова, заметно качнувшегося в это время в сторону дворянского конституционализма?

С помощью исследовательской "оптики", выбранной Шнейдером, трудно зафиксировать моменты движения, изменения. Она предполагает фиксацию статических состояний. Этим, видимо, следует объяснить отсутствие каких-либо суждений об эволюции политических взглядов Каткова (он, правда, не вошел в число основных персонажей книги, но оказался весьма кстати, когда речь зашла об "эстетическом измерении" либерализма). Ни словом не обмолвился автор и о том, в каком направлении изменилась к середине 1860-х гг. историческая концепция Кавелина. Следовало бы, наверно, поразмышлять о содержании процесса исторической трансформации раннего либерализма в целом. Слово "история" в названии книги обязывает. Иначе чем можно объяснить его переход на следующую ступень своего развития, с превращением в либерализм зрелый уже к середине 1860-х годов. Эта хронологическая граница, кстати, требовала бы обоснования.

Одну из особенностей социокультурного облика либерализма Шнейдер видит в его "арис-

тократизме". Думается, что в данном случае имеет место неточность такой характеристики. Аристократизм здесь является не атрибутом либеральности как типа мышления и поведения, а социальной функцией, которая предписывалась либералами русскому дворянству. Здесь же, в "социокультурной" главе автор приводит немалое число доказательств приверженности либералов теории "чистого искусства", но, к сожалению, уходит от объяснения парадоксального сочетания реализма в их социально-политической программе и антиреализма в эстетике.

Шнейдеру удалось заметно модернизировать язык исследования, прежде всего за счет обновления терминологической базы. Правда, не обошлось при этом без излишеств в ущерб возможностям родного языка. Текст порой перенасыщен иноязычной лексикой. Не всегда оправданна сложность синтаксических конструкций, к которым прибегает автор. Несколько тавтологично название второй главы - "Ценностные идеалы русского либерализма середины XIX века".При всех видимых издержках, которые имеют лишь частный характер, монография Шнейдера выводит изучение рассматриваемой проблемы на новый более высокий уровень

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - В. А. КИТАЕВ:

Комментарии: