N 11. Доклад директора Департамента полиции С. Э. Зволянского министру внутренних дел Д. С. Сипягину о легализации рабочего движения в Москве и Минске, составленный по отчетам С. В. Зубатова

4 марта 1902 года

Совершенно секретно

Рабочее движение в Москве.

Весной прошлого 1900 г. механический завод Густава Листа в Москве был переведен с Софийской набережной к Бутырской заставе и рабочие этого завода, обучавшиеся до сего времени в Пречистенских вечерних классах, по настоянию учительниц, во главе с Надеждой Карловной Дмитриевой, обратились к заводчику Листу с просьбой пожертвовать 500 руб. на открытие вечерних классов при одной из городских школ Бутырского района, дабы этим вознаградить потерю для рабочих возможности обучаться в Пречистенских классах. Лист сначала было согласился, но к осени выяснилось, что от удовлетворения означенного ходатайства рабочих он отказался. Ввиду этого рабочие обратились к содействию заводчика Соколова, имеющего промышленное заведение за Бутырской заставой, который на это обещал им устроить складчину среди заводчиков названного района, надеясь собрать таким образом до 600 рублей.

Когда агентурным путем стало об изложенном известно, некоторым из рабочих было предложено обдумать: не следует ли им попытаться достигнуть намеченной цели путем самопомощи и, не прибегая к хозяйской складчине, устроить свою собственную, что при их четырехтысячном составе и среднем заработке заводского рабочего в 50 руб. может дать, при самом минимальном обложении, сумму гораздо большую, чем сказанные 600 рублей. Сбор денег в данном случае ничего необыкновенного из себя представлять не должен, так как подобного рода коллективные действия обычаем у них допускаются, например, в случае поднесения икон или подарков лицам заводской администрации. С другой стороны, выраженное заводчиком Соколовым сочувствие к интересам рабочих дает им основание надеяться, что в его лице они могут иметь надежного руководителя и истолкователя их желаний и поступков пе-

Продолжение. Начало см. Вопросы истории, 2009, NN 4 - 6.

ред хозяевами и фабричной инспекцией. Наконец, учреждая школу на собственные средства, рабочие будут сами же и выбирать себе учителей, что дает им право надзора за их деятельностью. Таким образом, если бы учитель стал позволять себе, по примеру преподавателей Пречистенских классов, что-либо не относящееся к прямой цели занятий с рабочими, то пайщики всегда бы имели возможность его остановить, хотя бы из риска потерять свою школу, а с ней и собранные на учреждение ее деньги.

Рабочие, коим эти соображения были приведены, согласились с выгодами сделанного им предложения и повели самостоятельную агитацию, но встретили резкий отпор со стороны массы своих товарищей, заявлявших, что они-де уже пробовали давать деньги на разные предприятия, но только неизвестно, куда эти деньги деваются, намекая тем самым на нелегальные сборы в забастовочные кассы. В то же время незначительная часть рабочих находила более целесообразным, вместо организации своей школы, предпринять что-либо могущее быть полезным большинству в материальном отношении, например кассу.

Между тем Соколов, принявший на себя инициативу в сборе денег для открытия школы, успешно провел это среди заводчиков Бутырского района, и к началу октября 1900 г. самая школа была уже открыта в виде воскресных классов для взрослых рабочих под руководством все той же Дмитриевой.

Таким образом, вопрос о школе для рабочих получил свое разрешение, ввиду чего высказанное во время прений о сем некоторыми рабочими мнение о предприятии чего-либо в интересах материального их улучшения было принято к сведению и не раз подвергалось, при сношении с рабочими, всестороннему обсуждению. В целом ряде бесед рабочим были разъяснены основные положения легальной деятельности и отличия ее от нелегальной, при этом предлагалось принцип борьбы "во что бы то ни стало" заменить миром и согласием с предпринимателями и правительственными лицами, вместо революционной интеллигенции привлечь на свою сторону интеллигенцию мирную и заслуженную, случайные и сбродные сходки и другие сборища заменить правильно организованными собраниями под непременным руководительством лиц компетентных и влиятельных и действуя всегда под покровительством существующих властей, а не особняком или наперекор им; твердо себе усвоить, что постепенное улучшение экономического положения рабочих вовсе не зависит от той или иной формы политического строя, а, как о том свидетельствует Запад, мирное профессиональное движение рабочих происходит в одних и тех же формах, будь то конституционная Англия и Германия или демократическая Франция и Америка. Здесь же было указано, что характерным признаком профессиональных рабочих организаций служит то обстоятельство, что главари их являются ярыми противниками вмешательства в политику, и что движение это особенно пышно расцветает там, где сильнее правительственная власть; опыт показал, что в странах с политической свободой, где богатейшие классы общества обыкновенно являются вместе с тем и стоящими у власти, мирным рабочим организациям приходится действовать при более трудных условиях, чем в государствах с независимой правительственной властью. Вследствие сего в России единственно целесообразный и плодотворный образ действий - это борьба не с хозяевами и правительством, а борьба с собственной неразвитостью и некультурностью, под непременным покровительством правительственной власти, под руководством большой интеллигенции, при поддержке хозяев и содействии благонамеренной части населения. Мысли эти иллюстрировались раздачей новейших книг по профессиональному рабочему движению, каковы: "Рабочие союзы в Англии" - Рузье; "Рабочие союзы в Америке" - Вигуру (оба автора - злейшие враги вмешательства профессионалов в поли-

тику), "Организация труда и трудящихся" - профессора Зомбарта, резко критикующего социально-политические утопии марксистов, "Социальные политические проблемы" - Бернштейна, вызвавшего своей книгой кризис в школе Карла Маркса; "Рабочее движение на Западе" - Прокоповича, последователя Бернштейна, оказавшего на российских социал-демократов особо отрезвляющее впечатление приглашением забыть свои конечные революционные цели и заняться текущей мирной работой, опровержением теории социальных катастроф, подрывом веры во все прогрессирующую бедность рабочего люда и все возрастающую концентрацию капиталов в одних руках, обнаружением несостоятельности теории экономического материализма и доказательством ненаучности вообще так называемого научного социализма; "Очерки по истории политической экономии" профессора Чупрова - в качестве представителя этического направления в исторической школе политической экономии, прекрасно выясняющего увлечения как индивидуалистической, так и социалистической школ, "Профессиональное движение" - Кулемана, категорически утверждающего в своей книге, что для направления, проповедующего государственный переворот и всецело покоящегося на той точке зрения, что существующий строй ложен в самой основе и неспособен ни к каким улучшениям, не может быть более опасного и смертельного врага, как профессиональное движение, то есть попытки добиться улучшения именно на почве этого существующего строя и таким образом дать неопровержимое фактическое доказательство несостоятельности радикального взгляда (стр. 220).

Слушая вышеприведенные мысли и находя подтверждение их в чтении перечисленных книг, рабочие все более и более убеждались в неправильности принятого революционерами из рабочих пути и, наконец, задумали выступить активными деятелями на новых основаниях, стараясь склонить к этому и г-жу Дмитриеву, которая хотя и не оставляла своих революционных взглядов, тем не менее стала оказывать рабочим некоторые услуги на пути их новой деятельности.

Задавшись указанной целью, рабочие признали наиболее желательным для осуществления сего учреждение в Москве Общества взаимопомощи рабочих на случаи болезни, смерти и безработицы. Не имея никаких ходов к лицам и учреждениям вне собственной специальности, они вынуждены были обратиться к той же г-же Дмитриевой с просьбой указать им таких лиц, которые могли бы выработать им Устав и вообще взять их под свое попечение. Та направила их к своим единомышленникам - присяжным поверенным Левицкому, Муравьеву и Тесленко, которые, однако, не оправдали возложенных на них рабочими надежд. Правда, они выписали для рабочих устав Харьковского общества взаимопомощи, но этим услуга их по отношению к рабочим и ограничилась, так как, взявшись затем за составление самостоятельного устава, они не только не составили, но чуть было не затеряли и выписанный ими для рабочих устав Харьковского общества. Наряду с подобным небрежным к себе отношением со стороны высших слоев радикальной интеллигенции, рабочие встретили со стороны рядовых революционеров явную к себе вражду, ввиду чего даже Дмитриева, жалея рабочих, рекомендовала им не включать в проектируемый устав параграф о почетных членах и соревнователях, дабы тем самым оградить Общество от участия в нем интеллигентов. Эти последние уже ныне кричат, что для "дела" гораздо лучше, чтобы рабочие разорялись, а не устраивались, а потому, попав в общество, всеми силами, конечно, постараются погубить его.

При наличности таких условий инициаторам движения было предложено скопировать самим устав Харьковского общества и в таком виде подать его на утверждение, в той надежде, что окончательной выработке его помо-

гут те правительственные учреждения, в которые он поступит на рассмотрение. Рабочие так именно и сделали, подав свой устав при прошении на имя его императорского высочества московского генерал-губернатора. Крайне внимательный прием, оказанный адъютантами великого князя Сергея Александровича явившимся с означенным прошением рабочим, и услышанные ими слова одобрения их ходатайству поразили рабочих своим контрастом с отношением интеллигенции, и они воочию убедились, сколько лжи и неправды таится в проповедях революционеров и их литературе. Под этим впечатлением они в ближайшее затем воскресенье явились к обер-полицеймейстеру с просьбой о поддержании их ходатайства перед великим князем, причем и здесь встретили не менее внимательное к себе отношение и одинаково благожелательный ответ.

Обнадеженные в благоприятном исходе возбужденного ими ходатайства, рабочие стали делать попытки проникнуть в тайну практического ведения задуманного дела, ввиду чего снова обратились к Дмитриевой, у которой и стали изредка собираться. На этих собраниях как Дмитриевой, так и всеми присутствовавшими была одобрена основная мысль рабочих приглашать в почетные члены Общества людей с серьезным общественным или служебным положением, дабы через них иметь доступ к полезным лицам и в нужные рабочим учреждения, - тактика принципиально противоположная обычной революционной, приглашающей к сплоченности между собой и к враждебной отчужденности от всего другого.

На первых порах кандидатом в почетные члены был намечен профессор Духовской, как человек светский.

Пользы от происходивших у Дмитриевой собраний для рабочих, однако было слишком мало, так как в практической деятельности она сама была малоопытна. Единственно чем она могла быть полезной рабочим, так это своими обширными связями в Москве и Петербурге и знакомством с лицами разных учреждений вроде Общества приказчиков, врачей и т. п. Сознавая и сама свою неспособность к руководству такого рода движением, Дмитриева уехала в Петербург, запасшись рекомендацией к академику Ивану Ивановичу Янжулу. Последний, одобрив намерение рабочих, дал Дмитриевой рекомендацию к московскому профессору Ивану Христофоровичу Озерову, но тот, поняв из разговора с Дмитриевой, что такое она из себя представляет, не только отказался от совместной с ней работы, но почти выгнал ее из своей квартиры, заявив, что в настоящее время проектируется организация Музея труда, который "поможет рабочим избавиться от необходимости обращаться к содействию лиц, ей подобных".

Впоследствии Дмитриева не могла говорить равнодушно об Озерове. Вскоре после этого Янжул находился проездом в Москве, ввиду чего рабочие лично явились к нему, прося непосредственной рекомендации к Озерову, так как без таковой они не решались обратиться к последнему, опасаясь, что их постигнет участь Дмитриевой. Янжул одобрил намерение рабочих выступить активными деятелями на мирном пути и снабдил их письмом к Озерову. Профессор, выслушав явившихся к нему рабочих, хотя и обещал принять их под свое покровительство, но в то же время отнесся крайне недоверчиво к искренности их намерения и степени распространенности такого мирного направления в рабочей массе.

Начавшиеся в феврале 1901 г. студенческие беспорядки увлекли Дмитриеву на нелегальный путь, а в устроенной заводчиком Соколовым школе преподаватели начали объяснять рабочим значение студенческой забастовки. Для мечтавших о мирной работе наступило большое искушение: с одной стороны, Дмитриева и учителя Бутырской школы, зная их авторитет среди

товарищей, требовали распространения прокламаций и привлечения рабочих к участию в уличных демонстрациях, а с другой - они слишком хорошо понимали уже всю несовместимость подобного рода деятельности с усвоенной ими мирной программой. Борьба была недолга - рабочие от исполнения указанных требований уклонились, вследствие чего уже окончательно порвали отношения с Дмитриевой. Таким образом, рабочие остались совершенно без руководителей и связей.

Между тем поданный рабочими при прошении на имя генерал-губернатора устав поступил на заключение обер-полицеймейстера, который и передал его со своими замечаниями в Охранное отделение с тем, чтобы рабочим-учредителям было предложено представить через неделю после совместного обсуждения отзыв на сделанные по поводу некоторых параграфов устава замечания. Когда об этом рабочие сообщили профессору Озерову, он лично явился с соответственными разъяснениями к обер-полицеймейстеру, причем вместе с ним явился и приват-доцент Ден, случайно узнавший, что рабочие нуждаются в руководителе. Зная закулисную сторону дела, генерал-майор Трепов высказал явившимся к нему представителям науки, что они могут оказать незаменимую услугу проектируемому Обществу, если, вместо исправления устава согласно сделанным им замечаниям, совершенно переработают устав, сделав его, таким образом, вполне образцовым. Предложение это профессора приняли с большой охотой.

После описанного посещения профессурой начальника полиции и ясно выраженного ею желания стать во главе дела в качестве его организаторов, задачу приобретения рабочими себе руководителей из высшей интеллигенции можно было считать до известной степени решенной. Теперь рабочим представлялось вполне целесообразным завязать более тесные сношения с фабричной инспекцией, что имело особенно важное значение для развития и плодотворного хода легального движения, так как успешное вмешательство инспекции в недоразумения давало мирным рабочим громадное оружие против революционеров; кроме того, хорошие отношения рабочих с инспекцией гарантировали таковые же с профессурой и наоборот, потому что профессора Озеров, Булгаков и др. выступали в качество чтецов на организованных с разрешения г. министра финансов при Московском университете лекциях для чинов московской фабричной инспекции.

Сближению рабочих с инспекцией помог Озеров, давший им, еще в одно из первых их посещений, письмо старшему фабричному инспектору Чижову. Этот последний отнесся весьма сочувственно к явившимся к нему представителям мирной программы, вполне откровенно поговорил с ними и в заключение высказался, что в интересах дела для него было бы существенно важно получать сведения о различных заводских непорядках из первоисточников, то есть через самих же рабочих, так как лишь при этих условиях он может рассчитывать на необходимую полноту сведений. Само собой понятно, что принимать для сего всех и каждого рабочего было бы сопряжено для старшего фабричного инспектора со многими неудобствами, ввиду чего явилась задача: каким образом возможно достичь того, чтобы заводские сведения сосредотачивались сначала у этих особо избранных доверенных рабочих, а от них уже поступали к фабричному инспектору. В этих целях представителям возникшего движения разрешено было собираться частным образом по субботам в чайной Общества содействия устройству общеобразовательных народных развлечений, членом которого состоял Озеров, где бы они могли агитировать в пользу мирного движения, рассматривать проект разрабатываемого профессурой устава Общества взаимопомощи и, наконец, получать от приходящих на эти совещания волнующие рабочих новости.

Приступая к переработке Харьковского устава, профессура пожелала выслушать предварительно мнение самих рабочих по отдельным пунктам наличного устава, для чего приват-доцент Ден прибыл на одно из таких субботних собраний, и под его руководством началось обсуждение устава в присутствии 132 человек из заводских рабочих. На совещание явилась Дмитриева с своей особой группой рабочих и, отозвав в сторону Дена, просила его возбудить вопрос о желательности расчленения общей кассы на мелкие. Мирная группа, уже зная направление деятельности Дмитриевой в минувшие беспорядки, увидела в этом лишь злокозненность, и секретарь совещания рабочий Слепов резко заявил, что дробления эти нужны ей для большей успешности пропаганды. Ден переконфузился, а большинство одобрило оратора, и предложение Дмитриевой было отвергнуто*.

После этого разрабатывающийся Деном устав был по частям обсужден под руководством Озерова на квартире последнего или у Дена при участии лишь нескольких рабочих, уполномоченных для этой цели товарищами.

Для большей успешности пропаганды идеи мирного движения рабочим было внушено просить Озерова прочитать соответствующую лекцию в Историческом музее, тем более что приближалось 18 апреля - день празднования революционной маевки. Озеров сначала соглашался, так что на 18 апреля было уже обеспечено и помещение для лекции в Историческом музее, но, все еще не вполне доверяя рабочим и опасаясь демонстрации, он в последние минуты изменил свое решение. Руководствуясь теми же соображениями, Озеров до окончательного выяснения поведения рабочих в этот день не решился представить обер-полицеймейстеру уже готовый в то время устав Общества взаимопомощи, что сделал тотчас же, как только определилось, что день 1 мая прошел в полном спокойствии. Тем не менее, согласно данного Озеровым обещания, рабочие не теряли надежды выслушать его лекцию и ожидали осуществление этого в мае.

В конце апреля начались недоразумения на Бельгийском заводе по поводу продолжительности рабочего дня, готовые перейти в беспорядки, но благодаря вмешательству инспекции, по ходатайству инициаторов мирного движения, рабочие получили полное удовлетворение и беспорядки не состоялись. Этот успех профессионалы вполне заслуженно приписывали новой тактике, о чем и не преминули огласить в первую же субботу в чайной.

Скрывая истинную причину оттяжки своей лекции, Озеров между прочим мотивировал свое промедление затруднительностью для него на основании существующих распоряжений представлять всю лекцию, предварительно ее прочтения, в рукописи в канцелярию попечителя округа на одобрение. По этому поводу рабочим было предложено возбудить перед старшим фабричным инспектором вопрос, не может ли он разрешить таковые чтения собственной властью, руководствуясь тем, что они не подходят под характер публичных, регламентируемых попечителем. Г-н Чижов заинтересовался этой мыслью, предложил подать ему по сему соответствующее заявление, обещая возбудить официальное ходатайство перед Министерством финансов. Между тем по мере распространения в рабочей массе количества желающих примкнуть к мирной группе число посетителей еженедельных субботних совещаний каждый раз все более и более увеличивалось, и собрания их требовали правильного регулирования. Так как переработанному уставу, представленному генерал-майору Трепову, был дан надлежащий ход, а рабочие имели в

* Вскоре после этого, на основании данных производившегося в то время при Московском охранном отделении расследования в порядке Положения об охране, Дмитриева и некоторые из близких к ней рабочих были арестованы. (Прим. док.)

своем распоряжении несколько десятков копий с него, то представлялось крайне желательным немедленно приступить к подготовке рабочей массы к будущей деятельности Общества взаимопомощи, тем более что за наступлением глухого летнего времени, когда радикальный элемент обыкновенно оставляет Москву, момент для такого рода образовательных совещаний казался наиболее благоприятным и безопасным, в особенности имея в виду необходимость скомплектования сильной и многочисленной группы рабочих мирного направления, способной выдержать осенью натиск возвратившихся в столицу революционеров. По сим соображениям рабочим-инициаторам внушено было возбудить официальное ходатайство перед обер-полицеймейстером о разрешении им собираться по воскресным дням в свободной летом аудитории Общества народных развлечений для совещаний по бытовым вопросам и подготовки себя к будущей деятельности по Обществу взаимопомощи под руководством авторитетных и заслуживающих доверия лиц. За отъездом Озерова на каникулярное время в отпуск, в качестве руководителей им были рекомендованы его единомышленники и друзья: секретарь союза потребительных обществ Анофриев и приват-доцент Московского университета Вормс. О последнем с самой лучшей стороны отозвался и однокашник его, состоящий при Московском губернском жандармском управлении в качестве наблюдающего за производством дознаний по политическим делам товарищ прокурора Московского окружною суда Золотарев. Независимо от сего профессор Озеров посоветовал рабочим обратиться к старшему фабричному инспектору с просьбой командировать на эти совещания своих помощников, как наиболее авторитетных в разъяснении вопросов по фабричному законодательству. Выразив свое полное сочувствие усваиваемой рабочими тактике и растущей среди них благонадежности, представитель инспекции одобрил их ходатайство, дал ему официальный ход и, кроме того, пообещал свое содействие по привлечению в кассу пожертвований со стороны хозяев.

Ввиду достаточно выразившейся в этой время корректности и безусловной благонамеренности рабочих, примкнувших к группе мирных профессионалов, ходатайство о воскресных совещаниях в аудитории Общества народных развлечений получило благоприятный исход, и 27 мая состоялось первое совещание рабочих механического производства в аудитории Общества народных развлечений под руководством приват-доцента Вормса, беседовавшего о целях и задачах будущего общества взаимопомощи. Отчет о сем появился в московских и петербургских газетах ("Русские ведомости" и "Торгово-промышленная газета"). Последняя мера являлась необходимой, ибо лишь перечитывая отчет рабочие могли припомнить и разобраться в прослушанном; к тому же беседа эта являлась темой для частных, то есть субботних совещаний.

Таким образом, к этому времени все элементы легальной деятельности уже выработались; установились естественные отношения к администрации, инспекции и хозяевам; рабочие массы получили тоже естественных руководителей, пресса способствовала их легализации в общественном мнении; вместе с тем наблюдение за порядком на совещаниях через особо выбранных из самих же рабочих контролеров приучало к выдержанности и дисциплине, а противоречие и брань со стороны рабочих-революционеров способствовали лишь горячности мысли и действия в новом направлении, получившем уже фактическую опору в достигнутых за это время результатах.

Перед открытием беседы Вормсом рабочие избрали из своей среды председателя и секретаря и занесли в протокол единогласное постановление: принести искреннюю благодарность московскому обер-полицеймейстеру за его любезное доверие к рабочим в механическом производстве, выразившееся в данном им разрешении воскресных совещательных собраний, для чего и была

тут же избрана комиссия; кроме того постановлено было благодарить профессора Озерова и Дена за содействие по выработке устава Общества взаимопомощи, а Общество содействия устройству общеобразовательных народных развлечений - за предоставление для воскресных бесед помещения в Смоленской части.

3 июня состоялось второе совещание, в присутствии более 100 человек, слушавших беседу В. И. Анофриева о потребительских обществах, который указал на ту их особенность, что доходы от них можно обращать на покрытие взносов в кассу Общества взаимопомощи и тем избегать необходимости производства особых для сего вычетов. Во второй половине совещания рабочие возбудили вопрос об уничтожении обычая "вспрысок" новичков и глубокой унизительности, а равно бесполезности практикуемых обысков рабочих при выходе их из пределов заведения по окончании работ.

Руководитель совещания констатировал, что присутствовавшие рабочие, несмотря на тесноту помещения и происходящую от того духоту, сохраняли образцовый порядок, терпеливо выслушивали ораторов из товарищей, собравшихся из разнообразных районов Москвы, с напряжением и серьезным вниманием относились к обсуждаемым вопросам и имели видимое желание оправдать весьма лестное для них доверие местной администрации, разрешившей эти совещания. В таких же точно выражениях формулировали свое впечатление и все последующие руководители, несмотря на то, что цифра посетителей из рабочих все увеличивалась и аудитория доходила до переполнения.

10 июня, в присутствии 140 человек, Вормс беседовал об обществах взаимопомощи, причем здесь также обсуждался поднятый на прошлом совещании вопрос об обысках. Собрание закончилось поднесением от лица присутствовавших адресов Вормсу и Анофриеву за их особо деятельное и внимательное участие в совещаниях.

Четвертое собрание состоялось при участии свыше 200 человек 17 июня под руководством приват-доцента Дена, говорившего о денежных расчетах будущего Общества взаимопомощи и по окончании предложившего высказаться о средствах, могущих заменить обыски.

Максимальное число посетителей аудитории (свыше 200 человек) собралось 24 июня на пятое совещание под руководством В. И. Анофриева по поводу потребительных обществ, причем рабочими было внесено на обсуждение еще два вопроса: мытье рук после окончания работ, для чего не везде имеются приспособления и соответствующее разрешение, и неудовлетворительное содержание уборных. Кроме того были сделаны сообщения о Харьковском обществе взаимопомощи ремесленников и о развитии артельной деятельности в Одессе.

Шестым совещанием, 1 июля, руководил Ден, продолжавший беседу об обществах взаимопомощи, при том же числе участников. По окончании обсуждения возбужденного рабочими вопроса о необходимости устройства особого учреждения - нечто вроде биржи труда для безработных - собрание было закрыто и началось заседание особой комиссии, при участии Дена и Анофриева, по разработке проекта Московского общества потребителей рабочих в механическом производстве.

Между тем оставшиеся неарестованными рабочие из кружка Дмитриевой стали, под влиянием интеллигенции, распускать слухи о провокаторстве вожаков мирного движения, но встретили такой единодушный и сильный отпор, что им пришлось смолкнуть. Когда рабочий Конкорин принес одному из учредителей общества взаимопомощи рабочему Поваляеву для раздачи пачку прокламаций из полученного в Москве транспорта, последний не только отобрал у него эти прокламации и уничтожил их, но даже хотел учинить над ним насилие.

Ввиду таких случаев рабочие решили учредить надзор за появлением в их среде нелегальной литературы и по обнаружении или уничтожать ее, или передавать в руки полиции, не называя, однако, тех, у кого она была ими отобрана, и, кроме того, замечать ораторов революционного направления, стараясь сплоченной группой отвечать на их речи шиканием и свистом, если только дебаты с ними на частных квартирах не дадут благоприятных результатов. Так как рабочих крайнего направления оказалось все же немного, то одни из них были перераспропагандированы, другие же прекратили свои посещения совещаний.

Встревоженные полученными в значительном количестве письмами о петербургских беспорядках, главари проектируемого Общества взаимопомощи, желая выяснить настроение масс и тем проверить результаты своей пропаганды, устроили по собственной инициативе сходку в Сокольниках, на которой убедились, что рабочая масса отнеслась к этим известиям спокойно и несочувственно.

Проведенные совещания рабочих оказались не без влияния и на хозяев: крупный заводчик Лист установил категорию рабочих, имеющих право уходить с завода без обыска; на не менее крупном заводе Вейхельта обыски вовсе отменили, а громадная мануфактура Цинделя сделала то же самое относительно своих рабочих в механическом производстве; в рязанских железнодорожных мастерских было устроено несколько кранов с соответственными приспособлениями для умывания и понижен рабочий день с 11,5 на 10 часов.

Профессора, читавшие лекции фабричной инспекции, пожертвовали на библиотеку будущего Общества взаимопомощи причитающийся за свое чтение гонорар в количестве 200 рублей.

8 и 15 июля при совершенно полной аудитории состоялись седьмое и восьмое совещания, под руководством Дена, об Обществе взаимопомощи и обсуждались заключения комиссии по организации потребительного общества, причем было постановлено возбудить ходатайство об утверждении устава сего общества, что учредителями вскоре и было исполнено.

Ввиду тесноты и духоты помещения в аудитории Общества народных развлечений рабочие обратились к обер-полицеймейстеру с просьбой о содействии к предоставлению им для совещаний бесплатного помещения в Историческом музее впредь до того времени, когда таковое будет сдаваться за плату, в чем с соизволения его императорского высочества великого князя Сергея Александровича и получили удовлетворение.

22 июля девятое совещание состоялось уже в помещении Исторического музея, причем, за отсутствием в Москве всех прежних руководителей, беседу вел помощник ревизора Московской контрольной палаты титулярный советник Езерский (юрист по образованию), на тему о посредническом бюро для доставления заработка рабочим.

29 июля на десятом совещании в присутствии 400 человек Езерский коснулся проекта организации посреднических контор для рабочих в механическом производстве и поднял вопрос о постоянстве заработка в этом производстве, вызвавший оживленный обмен мнений среди присутствующих.

Одиннадцатое и двенадцатое совещания 5 и 12 августа под руководством Вормса были посвящены санитарным условиям механического производства и мерам к предупреждению несчастных случаев с рабочими (далее зачеркнуто: причем заинтересовал рабочих вопрос о[рганизаци]и юридической помощи. - Ю. О.).

19 августа при участии 450 человек состоялось 13-е совещание, на котором профессор Озеров коснулся вопроса о разумном проведении досуга членами кассы взаимопомощи. В особенности заинтересовал рабочих вопрос о

чайных-клубах, указания на пользование театрами и осмотры картинных галерей и музеев, а также замечание, что казенная винная монополия является одной из мер противодействия народному пьянству. Перед беседой рабочим были розданы одобренные властью особые вопросные листы, на кои требовались письменные ответы. Этот порядок был усвоен впоследствии другими лекторами, так что темы совещаний становились известными всегда заблаговременно*.

26 августа в присутствии 500 человек вел 14-е совещание Анофриев, говоривший о практической постановке вопроса о потребительном обществе и коснувшийся питания рабочих, рекомендуя открывать при Обществе помимо чайных и столовые.

15-е и 16-е собрания в присутствии 500 рабочих были проведены под руководством однокашника Анофриева присяжного поверенного Виленца, говорившего по вопросу о деятельности обществ взаимопомощи в Германии по снабжению своих членов дешевыми жилищами, об учреждениях, дающих германским рабочим возможность полезно и приятно проводить часы досуга, и постановке там вопроса о юридической помощи, причем выраженная им мысль об организации строительных товариществ с еженедельным паевым взносом в размере 50 коп. встретила полное сочувствие и готовность к ее осуществлению.

16 и 30 сентября в присутствии каждый раз до 700 человек происходили 17-е и 18-е собрания рабочих, беседа велась профессором Мануйловым на тему о продолжительности рабочего времени и сверхурочных работ, причем рабочими категорически заявлялось, что сверхурочная работа действует на понижение расценок, и проектировалось пригласить для сверхурочных работ, через особое бюро, рабочих из числа безработных, а также усилить контроль за действительным выполнением мастерами утвержденных фабричной инспекцией расценок.

19-е совещание 7 октября было посвящено беседе доктора Ремизова по вопросу: каково должно быть жилище, чтобы оно не вредило здоровью.

На 20-м совещании, 19 октября, он же ознакомил слушателей с ролью бактерий в природе, причем беседа, иллюстрированная демонстрациями на экране, отличалась необыкновенным многолюдством.

Так как к этому времени рабочие получили уведомление, что устав их потребительского общества утвержден его императорским высочеством, то 21-е совещание, состоявшееся 21 октября, при совершенно переполненной аудитории, было посвящено Анофриевым беседе о потребительном обществе и разъяснению недоразумений по поводу некоторых параграфов устава. Перед закрытием собрания было заявлено, что в члены общества записалось уже до 500 человек рабочих.

28 октября происходило 22-е собрание, отличавшееся тем же многолюдством. Беседу на тему: "О пыли в жилых помещениях и при различных производствах, а преимущественно в механических мастерских" вели старший ассистент по кафедре гигиены при Московском университете и председатель Московского гигиенического общества доктор Игнатьев.

4 ноября, на 23-м совещании, отличавшемся исключительным многолюдством, профессор Озеров выступил с беседой "Об установлении условий труда путем взаимных отношений рабочих и предпринимателей" (коллективный договор). Указав, что стачки слишком дорогое, слишком рискованное и обоюдоострое оружие и что такая передовая страна, как Англия, носит название "страны без стачек", лектор рекомендовал как единственно целесо-

* Копии вопросных листов при сем прилагаются (прим. документа).

образную меру для установления социального мира организацию примирительных судов из хозяев и рабочих, кои имели бы силу обыкновенных судебных решений, подобно тому как эта система начинает завоевывать себе место в делах международных столкновений. Показав этот идеал, лектор предложил собравшимся высказаться: кто за его предложение и кто за забастовку, причем вся аудитория, как один человек, высказалась против забастовки.

11 ноября происходили выборы должностных лиц в потребительное общество, причем, по общим отзывам, порядок был одним из наилучших в подобных случаях, количество членов дошло до 1000 человек, а паевые сборы до 5000 рублей.

Отмеченные всеми лекторами порядок на совещаниях и дисциплина рабочих явились результатом нескольких причин: помимо теоретического сознания правил легального движения, сдерживающим стимулом являлось опасение противодействия со стороны хозяев и заводской администрации, так как уже после 3-го собрания рабочие знали, что в Петербург отправилась депутация ходатайствовать о закрытии совещаний. Кроме того, рабочие отчетливо понимали, что всякий беспорядок с их стороны, будучи на руку только хозяевам и революционерам, может подорвать доверие к ним властей и повлечь за собою неутверждение их устава и уничтожение уже разрешенных собраний; за потерей всего этого им остается или пассивное беспросветное терпение, или участие в демонстрациях, в бесплодности и вреде коих для себя эта категория рабочих убедилась воочию на петербургских беспорядках и на других аналогичных случаях; наконец, немало способствовала означенной цели система так называемых частных совещаний, где рабочие, будучи без официального надзора, особенно чувствовали и ценили оказываемое им доверие. Собрания по субботам в Смоленской части дошли до такого переполнения, что явилась необходимость в открытии других подобных же совещаний, которые и стали открываться постепенно в разных частях Москвы, в зависимости от районов, доставлявших наибольшее количество посетителей. Таким образом начали происходить собрания в обыкновенных чайных лавках: в районе Рязанских мастерских - по понедельникам, в Покровском районе - по вторникам, в Рогожском - по четвергам, Калужском - по пятницам и Смоленском - по субботам.

С течением времени стало замечаться, что между естественными главарями рабочей массы развивается некоторое соперничество, для удовлетворения своего самолюбия и желания настоять непременно на своем они стали являться на указанные частные собрания обыкновенно с целой группой своих единомышленников, что давало им тем самым возможность оказывать, в случае надобности, давление на результаты голосования. Для того, чтобы упорядочить и установить естественное положение вещей, надо было скомплектовать главарей в одно целое, образовать из них как бы особое учреждение, голосования в котором происходили бы без искусственных влияний. Такая комбинация, кроме того, представлялась целесообразной в тех видах, что в создаваемой таким образом высшей рабочей организации концентрировались как в фокусе мысль, желания и воля масс. Исходя из этого рабочим было предложено выработать самим устав "Совета рабочих", который, по переработке его профессурой, и был утвержден начальником полиции*.

Не меньшее значение имело для выработки дисциплины, ясности сознания и привычки к порядку в рабочих постоянное сближение с административной властью, к которой они почти ежедневно обращались за тем или иным разрешением, указанием, советом или справкой, а также обращения к

* Инструкция Совету рабочих при сем прилагается (Прим. документа).

фабричной инспекции и оживленное сношение с профессурой. Все узнанное из всех этих разнородных сношений доводилось до сведения Совета, который, в свою очередь, при посредстве районных совещаний, распространял интересные для рабочих сведения в широких массах.

Не одни только чисто нравственные стимулы воздерживали рабочих от проявления каких-либо бестактностей и резкостей, в этом отношении имело громадное значение и то, что рабочие оказались получившими уже такие привилегии, потери коих стали бы для них весьма тяжелыми. Начать с того, что воскресные общие совещания, под руководством профессоров, в присутствии депутата от столичной администрации и гостей из высшей интеллигенции, уже составили особую гордость рабочих-профессионалов, как по их внешнему впечатлению, так и благодаря свободе, темам совещаний и речей ораторов. Такие собрания на каждого впервые попадавшего на них рабочего, в особенности на приезжих из провинции, производили очень сильное и выгодное для москвичей впечатление; затем организация Совета рабочих удовлетворяла их чувство достоинства и честолюбия, как показатель их зрелости и равноправности с другими классами общества, и, наконец, районные совещания удовлетворяли инстинкту общения и, давая пищу их уму и сердцу, служат вместе с тем средством узнать новости по движению как в их среде, так и в сферах им причастных. Кроме того, открытие потребительного общества и ожидаемое расширение устава Общества взаимопомощи не только привлекли их материальными выгодами, соединенными с участием в подобного рода предприятиях, но и манили их возможностью иметь в будущем свои чайные-клубы, потребительские лавки, приют, библиотеку, школы и т. п. симпатичные учреждения, не говоря уже о том, что денежные сборы, поступавшие в потребительное общество, являлись золотой цепью, приковывавшей их к подобного рода начинаниям, ибо в случае краха они потеряли бы не только самое учреждение, но и свои трудовые, дорого им стоящие копейки.

Если ко всему этому прибавить, что поддержание тесного общения с фабричной инспекцией должно во многом способствовать установлению добрых отношений с предпринимателями, что всеобщий интерес к рабочим-профессионалам в обществе и прессе льстил их самолюбию, что при успешности их мирного развития они могли надеяться на возможность иметь в будущем под руководством профессуры свою газету, а затем и на открытие для них специальных курсов профессорами, может быть даже при университете, - то станет очевидным, что потерять все это из-за какой-нибудь забастовки или демонстрации значило бы, как говорится, уступить свое первородство за чечевичную похлебку. Рабочие себе это усвоили и вполне сознательно и энергично проповедуют путь мирного прогресса, в чем можно документально убедиться из прилагаемых при сем протоколов совещаний.

Изложенный ход мирного рабочего движения вызвал испуг и переполох среди революционеров: одни, более глубокие, увидели в нем подрыв революционной деятельности в самом его существе, другие же перепугались за целость революционных организаций. Штаб революционной социальной и политической демократии почувствовал, что он может остаться совершенно без армии, которую так долго и с таким громадным трудом вербовал из числа недовольных и обездоленных, всячески доказывая им, что претерпеваемые ими горести не составляют чего-либо преходящего или случайного, а непреложно вытекают из самой основы существующего государственного строя - его самодержавной идеи.

В августовском воззвании прошлого года "Центрального комитета всеобщего еврейского рабочего союза в России и Польше" заявлялось: "Наши инте-

ресы и интересы правительства противоположны, не может быть истинным революционером, истинным другом рабочих тот, кто верит в искренность правительства. Там, где начинается дружба с правительством, кончается преданность революционному делу. Наша цель - полное уничтожение самодержавия, и мы не сложим оружия до тех пор, пока не достигнем нашей цели".

"Рабочее дело" в N 4 - 5 говорит (стр. 19 - 23): "Пресловутая бернштейниада (легализация) означает попытку превратить революционную рабочую партию в реформаторскую и отречение от заветов революционной международной социал-демократии, по коим пролетариат должен стремиться к основанию самостоятельных политических рабочих партий, главной целью которых должен быть захват политической власти пролетариатом для организации социалистического общества... Понятия русского рабочего движения и русского революционного движения для нас совпадают... Русский пролетариат должен сбросить с себя ярмо самодержавия, чтобы с тем большей энергией продолжить борьбу с капиталом и буржуазией до полной победы социализма".

Не желая понимать разницу между профессиональным рабочим движением, преследующим исключительно улучшение своего положения мирным путем на основах существующего общественного строя, и революционным социал-демократическим рабочим движением и в то же время полагая вполне справедливо, что интересы правительства и революционеров противоположны, агитаторы стараются софистически убедить массу, что правительство, преследуя их, в действительности преследует самих рабочих, и эта передержка так распространилась в широких рабочих кругах, что разубеждать массу в противном составляет большой труд; агитаторы этим пользуются и в случае надобности свободно привлекают рабочих к участию в демонстрациях.

Нелегальная газета "Искра" в своем первом номере в статье "Новые друзья русского пролетариата", трактуя по поводу легализации, разъясняет всю "нелепость и зловредность мечтаний о соглашениях между рабочим классом и правительством", добавляя, что эта тактика легализации имеет громадное значение для всех русских социал-демократов. "Как бы ни были мы уверены в том, - говорится в этой статье, - что о здравый смысл русского пролетариата в конце концов разобьется эта интрига, мы не должны закрывать на нее глаза... Мы переживаем минуты, когда приходится ожидать, что наши правящие круги будут систематически развращать политическое сознание русского пролетариата, чтобы отвлечь его от пути сознательной классовой борьбы, чтобы вырыть пропасть между экономической борьбой рабочих масс и стремлением сознательных рабочих к политической и гражданской свободе. В такую минуту надо прежде всего задать себе задачу прямо и решить без всякой лишней самоуверенности вопрос: в какой мере мы обеспечены против того, чтобы зараза эта не свила себе более или менее прочное гнездо в рядах борющегося пролетариата; иначе говоря: настолько ли глубоко политическое сознание в наших рядах, чтобы можно было с уверенностью сказать, что всякие заманчивые предложения всегда и всюду встретят надлежащую оценку и отпор. Каков бы ни был ответ на этот вопрос, одно для нас ясно: русская социал-демократия подписала бы себе смертный приговор, если бы своевременно не приложила все старания к тому, чтобы легализаторская политика разбилась о политическое сознание русского пролетариата как о несокрушимую твердыню".

В "Листке "Рабочего дела"" N 5 за 1900 год революционеры, желая утвердить, что материальное улучшение рабочего класса возможно лишь с исчезновением самодержавия, говорят: "Излишне доказывать, что легализация рабочего движения в России при существующих политических условиях

- вещь немыслимая. Думать, что рабочие в России могут бороться на законном основании, - это фантазия, которою могут тешиться только слабоумные или люди, у которых не хватает мужества участвовать в борьбе, требующей часто тяжелых личных жертв" (прогрессисты).

Приняв так близко к сердцу первые же попытки "к соглашению между рабочим классом и правительством", "Искра" тем самым выдает себя, показывая, насколько она сама не уверена в восприимчивости русской почвы к культивированию на ней западных социал-демократических тенденций. Русский рабочий действительно полон политического самосознания, только не демократического, а православно-самодержавного. Революционеры забывают, что русское православное самодержавие, обладая беспредельною мощью верховной власти, вдохновляется в своей деятельности началами христианской религии, глубоко демократической по существу. Русский простой человек твердо верит в это и, проводя в своем сознании строгую границу между самим царем и его слугами, всякие житейские несовершенства относит исключительно на счет дефектов государственного механизма, в исторической жизни русского народа все более и более совершенствующегося. Такова именно и есть вековая точка зрения русского народа, которую никогда не удастся извести пропагандою демократических доктрин, раз правительственная власть государственного механизма в своем попечительном отношении к нуждам и потребностям населения будет фактически подкреплять в народе веру в истинность его национальных политических убеждений. Несомненно, народ интересуется формой верховной власти постольку, поскольку она в состоянии удовлетворить конечной цели - ответить на нужды и потребности среднего человека, а русская верховная власть, как в то справедливо верит русский человек, легко и свободно может дать стране все те блага, которыми пользуется Запад, а благодаря своей полной независимости от правительственной и общественной партий - и гораздо более того.

Инстинктивно чувствуя, к чему склоняются симпатии массы, наиболее популярные из революционеров, каковые в настоящее время составляют редакцию вышеназванной газеты "Искра", тотчас же поняли, что почва уходит у них из под ног, как только увидели признаки правительственной социальной политики в пользу нужд и интересов широких масс, большинство же революционеров отметило в этой тактике исключительно полицейскую сторону дела и заявило, что "всем этим правительство хочет забрать революционеров в свои руки, втереться в их организацию, внести смуту в их ряды, ослепить их и отвлечь от истинной цели - революционной социал-демократической цели".

Сознав и поняв все это, революционеры открыли отчаянный огонь по своим противникам - представителям мирного профессионального движения, не щадя ни рабочих, ни профессуры, ни вообще благомыслящих людей. И здесь цель у них оправдывала средства. Лишь более умные и осторожные из них успели вовремя спохватиться, понять, в какое ложное положение их ставит формула "чем хуже, тем лучше" в отношении несомненного для народа блага и самого общественного мнения, а потому, повернув фронт, стали говорить, что такая тактика, по их мнению, является палкой о двух концах, так как правительство-де не сумеет провести до конца принятую в отношении рабочих политику, остановится на полдороге и тогда организованная правительством и оставленная им без руководства масса снова поступит в распоряжение революционеров, что неминуемо повлечет к громадным осложнениям.

Переходя затем к заключению о возможности применения изложенной выше тактики по отношению к рабочим других местностей, необходимо заметить, что вопрос этот представляется настолько значительным по своей

исключительной важности и трудности исполнения, что разрешение его бюрократически, путем издания какого-либо распоряжения или соответствующего разрешения едва ли возможно признать целесообразным. Организация профессионального рабочего движения в Москве, несмотря на кажущуюся естественность его развития и связи сопровождавших событий, велась все время по строго обдуманному плану, при котором приходилось предусматривать каждую мелочь, сообразовать чуть ли не каждый шаг новаторов-рабочих. Осуществление сего оказалось возможным лишь при наличности, во-первых, некоторого ядра из заблаговременно подготовленных сознательных рабочих профессионалов, около которых могли бы впоследствии сгруппироваться их мирные единомышленники, и, во-вторых, при возможности привлечения к участию в этом движении профессуры и установления добрых, лишенных излишнего формализма, отношений между фабричной инспекцией и рабочими (этот и следующий абзацы зачеркнуты. - Ю. О.).

Слухи о профессиональном движении в Москве вызвали крайнее любопытство в других городах, и в здешнюю столицу стали приезжать наиболее любознательные, причем, по отзывам, одни из них возвращались по домам "со скрежетом зубовным", другие - с целым морем зародившихся сомнений, а некоторые - прямо с категорическим решением отказаться от старых революционных путей. Харьковские и петербургские рабочие в настоящее время ведут самые оживленные сношения как с московским советом рабочих, так и с профессурой. Ввиду сего в случае признания желательности распространения профессионального рабочего движения и на другие местности империи, было бы наиболее целесообразным не проводить прививку его искусственно, а предоставить его собственному естественному развитию, что при наличности уже такой организации в Москве, очевидно, осуществится путем периферического распространения именно сей последней; для сего необходимо только, чтобы в данном городе или местности образовалась группа мирных рабочих-профессионалов, которые, вступив в тесное общение со своими единомышленниками в Москве и заручившись одобрением местной административной власти, могли, при ее контроле и под руководством представителей крупной интеллигенции, приступить к организации подобного и у себя. Дух примирения и благожелательности, сопутствующий в массе профессионалам, говорит, по-видимому, за плодотворность этого движения и обещает наступление социального мира во взаимных отношениях рабочих и предпринимателей.

Изложенный ход событий и объяснение и оценка его, сделанная революционерами, завершились в последнее время перепугом в либеральном лагере, увлекшемся было внешним либеральным видом явлений и не вдумавшемся в его существо и его конечные цели. Переконфуженные инсинуациями революционеров и поняв, благодаря указаниям последних, всю разницу между действительной конечной целью движения и желательной для себя, все либеральные руководители мирного профессионального рабочего движения, за исключением профессора Озерова, по соглашению со своими единомышленниками постановили не только отстраниться от него и порвать все связи с его руководителями из рабочих, но и оказать ему пассивное сопротивление. Радикальные же элементы из верхней интеллигенции пригрозили профессору Озерову студенческой демонстрацией, буде он останется верным движению и не перестанет питать рабочих фальсифицированной наукой. Последний объявил своим ученикам из рабочих, что ввиду такого оборота дела он не считает для себя возможным выступать впредь явным организатором рабочего движения, а будет продолжать начатое частным образом, со стороны, причем предложил рабочим поближе познакомиться со своим любимым учеником и горячим приверженцем, студентом юристом 4-го курса

Кобылинским, являющимся по своему типу резко очертанным монархистом, изучающим по собственному интересу монархическую идею и с этой стороны известным молодежи не одной только Москвы. Знакомство рабочих с последним состоялось, и за свою проповедь им о противоположности интересов не только с интересами революционеров, но и либералов, Кобылинский получил предостережение от профессора Озерова, чтобы он прекратил беседы с рабочими на политическую тематику, так как узнавшая о сем профессура крайне недовольна его поведением и это может отразиться на его личной судьбе при сдаче им государственного экзамена.

Обладая независимыми средствами и готовя себя к ученому званию, означенный молодой человек не придал особого значения сделанному ему предостережению и продолжает с рабочими свои беседы в духе разоблачения действительных побуждений революционеров и либералов при их заигрывании с рабочими массами.

Приведенные обстоятельства сделали очевидным, что роль либерального элемента в деле организации мирного рабочего движения окончилась, не дав в то же время либеральной идее никаких новых приобретений, так что вся работа либеральных элементов свелась не к вреду, а к пользе правительства, получившего несколько тысяч просвещенных, дисциплинированных и организованных рабочих.

Таким образом, вырванная из рук революционеров и преданная либералами, рабочая масса вновь вынуждена была изыскать для себя новое русло. Но теперь она была уже не той, как при начале движения, - из нее выделилась особая группа сознательных и весьма популярных в своей среде рабочих, образовавших своего рода рабочую интеллигенцию, сконцентрировавшуюся в "Рабочем совете", а потому обладавшую не только нравственным авторитетом, но и прочными связями с правительственными лицами и учреждениями, благодаря чему получилась возможность сноситься с ними через "Совет" по вопросам жалоб и ходатайств рядовых рабочих. Такое положение вещей предопределяло собою дальнейшее направление профессионального движения: требовалось расширить в объеме имеющиеся связи с правительственным и мирным общественным элементом и, ограничившись теоретическим багажом, полученным на лекциях в Историческом музее, приступить к практической деятельности, положившись в дальнейшем на собственную выдержанность и уменье.

Последовавшее само собою прекращение совещаний в Историческом музее, ввиду излишности их за исчерпанностью тем, не возбудило особого сожаления среди рабочих, в дальнейшем же рабочие могли самостоятельно пользоваться легальной литературой по профессиональному движению, в ней интересующие рабочих вопросы исчерпаны с достаточной полнотой. Замечавшаяся на совещаниях в Историческом музее торопливость наименее сознательных рабочих к переходу от выслушанного к проведению его в жизнь, невоспитанность чувства меры и неумение дробить крупные вопросы на мелкие для более успешного разрешения их в действительной жизни - не вызывали опасения со стороны рабочей интеллигенции, так как самым ходом движения она все более и более убеждалась в своей силе над массой, которая при обращении к ее стыду и совести и разъяснении ей непонятного всегда быстро успокаивалась и становилась послушной: получаемые ею мирным путем очевидные привилегии усыпляли в ней какое-либо чувство недовольства. Вместе с сим и правительственная власть, с выработкой рабочей интеллигенции и со сформированием ее в "Рабочий союз", лишилась надобности иметь дело с отдельными рядовыми рабочими и могла свободно и по своему усмотрению распоряжаться рабочей толпой, как только фокус сего движения - "Рабочий совет" - оказался покорным орудием в ее руках. Очевидно, что,

разбив рабочую массу на клетки в форме различного рода обществ и завладев волею стоящих во главе сих учреждений рабочих, правительственная власть лишает такой организацией рабочих масс ее стихийной силы и делает ее способной к последовательной и планомерной деятельности, стоящей уже вне каких-либо опасений.

В развитие этих положений рабочие обратились с ходатайством о разрешении им семейных танцевальных вечеров, без участия посторонней публики, при сохранении обычных районных совещаний, а административная столичная власть помогла им получить от Московского попечительства о народной трезвости разрешение на предоставление по субботам в распоряжение рабочих бесплатных и удобных помещений в чайных и народных домах для их товарищеских собеседований по вопросам их жизненного обихода. Таким путем имелось в виду сдать рабочих на попечение образованных людей, чуждых каких-либо тенденциозных общественно-политических стремлений и развивших уже себя на почве добра и отзывчивости.

В этом своем фазисе рабочее движение окончательно теряет уже всякую специфичность и приподнятость и вступает в обычную жизнь мирных людей в мирном обществе.

Говорят, простые истины бывают самые трудные. Верность этого положения как нельзя лучше оправдывается на профессиональном рабочем движении. Чтобы стать мирным человеком, рабочему приходится переиспытать на себе силу революционного пропагандиста, ответить перед законом, перенести тенденциозное испытание либерала и лишь под покровительством правительственной власти достигнуть тихой пристани. Хотя не каждому рабочему и не в каждом городе приходится претерпевать всю эту эволюцию, но все же инициаторами этого движения будут главным образом люди этой категории. Лишь много испытавший и умудренный опытом рабочий может сделаться верным и неотступным последователем профессионального движения и только с увеличением количества примкнувших к нему таких именно людей будет расширяться объем движения. Рост его - процесс органический, не требующий искусственных мер, а одной лишь к себе осторожности, дабы при расширении соответствующих ходатайств не быть введенным в заблуждение каким-либо симулянтом, хотя, как показывает опыт и чрезвычайная вражда между представителями революционного и мирного движения, едва ли будет возможно на практике смешать их между собою.

Ближайшим пунктом распространения его из Москвы следует назвать С.-Петербург, как в силу установленной уже в этих двух городах связи между агентами этого движения, так и потому, что органом правительственной власти в С.-Петербурге является лицо, близко знакомое с главными деятелями такового в Москве. Если удачный опыт в одной столице найдет себе подтверждение и в другой, то поступательный ход его в империи можно считать обеспеченным, причем практика столиц вырабатывает уже на деле и те средства, которые наиболее ведут к цели, так что проведение подобного движения в провинции можно будет делать вполне сознательно и планомерно, без ненужных угловатостей, вроде рабочих совещаний в Московском историческом музее, прочитанные в коем профессурой лекции, будучи изданы отдельной книгой, могут явиться сборником тех необходимых сведений, без ознакомления с которыми рабочей массе трудно усвоить себе идею мирного профессионального рабочего движения как единственно правильного пути к обеспечению себе трудящеюся массою материальных и правовых благ.

О значении и характере профессиональной организации рабочих, кроме прочитанных лекций, составлены еще известным литератором Л. Тих[омировым] три статьи и особая записка профессором Озеровым.

Приложения: 1. Копии протоколов совещаний.

2. Копии вопросных листов.

3. Статьи Л. Тихомирова] о профессиональной организации рабочих.

4. Записка профессора Озерова.

Рабочее движение в Минске.

Ликвидация в Северо-Западном крае в 1898 г., давшая в итоге четыре еврейские типографии и почти всех главарей сильного, хорошо законспирированного еврейского "Бунда" (центральная организация), невольно заставила заинтересоваться внутренней стороной еврейского движения и его особенностями, тем более что при следствии обнаружились беспримерная озлобленность, недоверчивость и упрямство привлеченных, перед которыми опускались руки у следователей и прокуратуры. Еврейское движение производило впечатление чего-то грандиозного, почти недоступного воздействию.

Весной 1900 г. была произведена вторичная ликвидация в центре еврейского революционного движения в городе Минске, причем для изучения самого движения и психологии его деятелей было первоначально возбуждено расследование по охране. В числе арестованных оказались лица, тождественные по своему складу и характеру со взятыми в 1898 г., но и очень много таких, которые ничем не отличались от обычно привлекаемых по политическим делам. Обстоятельство это явилось уже неким успокоением в отношении движения, впечатление несокрушимости которого осталось после первого процесса. Ближайшее затем знакомство с привлеченными все более и более заставляло убеждаться, что в еврейском движении принимает, главным образом, участие зеленая молодежь, часто весьма симпатичная, мягкая и отзывчивая, формулирующая свои взгляды на литературе 60-х годов и повторяющая революционные зады, причем, будучи до крайности мало осведомлена в политических теориях, будирует и шумит, ссылаясь на беспросветность положения обширнейших кругов беднейших слоев населения и бесправность более состоятельного и образованного высшего слоя, усугубляемых нравами и привычками провинциальных должностных лиц. Беседа о светлом идеале христианской монархии, о разнице между верховной властью и правительственной, между центральными органами и провинциальными представителями администрации, о разнородности понятий мирного рабочего движения и революционного, о противоположности интересов членов первого с интересами агитаторов, доходящей в силу разности стремлений до эксплуатации последними рабочей массы, о неумении крайних элементов воспользоваться в интересах этих масс даже прямыми требованиями закона, вроде установления 12-часового рабочего дня для ремесленных заведений; наконец, ознакомление по подлинным документам с практикой московской политики по отношению рабочих в духе принципов, изложенных в записке московского обер-полицеймейстера на имя его императорского высочества московского генерал-губернатора от 1898 г., оказали ошеломляющее влияние на арестованных, как факты и соображения, совершенно противоречащие их представлению и понятиям, и среди них оказались лица, решившие твердо вступить на новый путь деятельности. Самодержавный идеал оказался им понятным, так как и самая еврейская религия учит верить в пришествие мессии и восстановление еврейского государства с воцарением на престоле рода Давида, демократический же политический идеал является совершенно чуждым национальной политической мысли еврейства. Искренность своего впечатления указанные лица доказали откровенными признаниями своей прошлой преступной деятельности, прося лишь о снисхожде-

нии к своим прошлым заблуждениям. Отправившись по освобождении к местам своего жительства, они повели деятельную контр пропаганду и, ввиду ее успешности, настолько перепугали Бунд, что тот немедленно выпустил от ЦК прокламацию (август 1900 г.), грозя признать провокатором всякого, кто будет распространять вышеприведенные идеи. Влияние прокламаций оказалось весьма неблагоприятным для новаторов, и лишь только благодаря их особой энергии и решительности дело не было смято. Помимо малой освоенности профессионалов с техникой легальной деятельности, серьезным препятствием на их пути являлось отсутствие связи с представителями правительственной власти, направить к которой распропагандированных соплеменников представляло труднейшую задачу, не говоря уже о том, что такой образ действий грозил вызвать еще большее гонение со стороны революционеров. Задачу эту разрешил начальник Минского губернского жандармского управления полковник Васильев. Воспользовавшись случаем ближайшей забастовки, он потребовал для объяснения с собой представителей от забастовщиков, вызвал затем хозяев и привел стороны к соглашению, выгодному для рабочих. Взяв себе за образец московское ведение дела, он стал под благовидным предлогом сноситься с более энергичными из поборников мирной программы, установил с ними добрые отношения и, таким образом, явился руководителем профессионального движения. Разрешение собраний сначала столярам и потом и другим цехам, допущение в качестве руководителей к беседам на жаргоне учителей казенных учебных заведений, устройство литературно-вокальных утр с хорами из рабочих встретили горячее сочувствие в массе, и, несмотря на противодействие революционеров, не погнушавшихся даже физического насилия над представительницей движения - женщиной, мирная группа стала завоевывать себе все более и более членов, число которых в настоящее время уже превышает 1500 человек. Революционная пресса не преминула отметить это обстоятельство, причем в статье под заглавием "Новый курс", помещенной в N 6 газеты "Искра", признает, что тактика Васильева встретила в мелкобуржуазно настроенной массе приказчиков полное сочувствие и признание. Агитаторы, только недавно начавшие оказывать на нее влияние, совершенно оставлены, отношение к ним резко враждебное.

Среди рабочих ходит в большом количестве легальная литература по проф. рабочему движению, делаются попытки к переводу ее на жаргон, и все более начинает ощущаться настоятельная необходимость в легальной жаргонной газете, без которой масса может узнавать новости только из нелегальной бундовской прессы. Выработан и послан на утверждение устав чайной-клуба, и с нетерпением ожидается результат этого ходатайства.

За отсутствием больших интеллигентных сил в городе движение поневоле должно носить более мелкий характер, чем в Москве, но зато идет более оригинальным ходом. Вместе с кружковыми профессионалами полковник Васильев рассчитывает сломать преобладающее значение агитаторов в течение одного-двух лет, действуя в помощь контрпропаганде изъятием из обращения наиболее видных революционно настроенных лиц. Последнее полковник Васильев предлагает осуществить не ранее начала будущего года, когда новое течение успеет окрепнуть и будет в состоянии вынести бурный натиск революционеров за потерю ими своих товарищей.

Директор Департамента полиции.

ГАРФ, ф. ДП ОО, 1901 г., д. 801, л. 84 - 106об.

Вторая часть записки ("Рабочее движение в Минске") опубликована под названием "Профессиональное рабочее движение в Минске" в журнале "Красный архив" (1922, N 1).

N 12. Записка о задачах русских рабочих союзов и началах их организации

Не ранее 1902 года

I.

В настоящее время как в среде фабрично-заводских рабочих, так и в передовых течениях правительственной мысли явилось убеждение в том, что для улучшения быта фабрично-заводского населения необходима некоторая организация в среде рабочих. Это убеждение выразилось уже фактически в появлении в Москве СОВЕТОВ рабочих механического производства, а засим и СОВЕТА ткачей. Г. московским обер-полицеймейстером утверждена 1901 г. 11 ноября "Инструкция" Совета рабочих механического производства и допущены рабочие "совещания" о их нуждах. Это составляет первые официально допущенные способы для совместной деятельности рабочих в целях обсуждения и достижения удовлетворения своих нужд. Начало в высшей степени знаменательное и важное, но только начало.

В упомянутой "Инструкции" уже предусмотрена (§ 16) возможность ходатайства СОВЕТА "об изменении и дополнении" ее. При том же и сама "Инструкция", как явствует из ее названия и содержания, не есть "Устав" рабочих союзов, а лишь официально преподанные наставления, на основании коих инициаторам организации рабочих разрешается ныне действовать. Эта "Инструкция" дает место для опыта, совершенно ничего в нем не предрешая, кроме ПОРЯДКА, с соблюдения которого он допускается. Это осторожное и мудрое начало дает возможность рабочим не терять времени, но вместе с тем постепенно, осторожно и здраво обдумать, в каком направлении желательно складывать рабочую организацию, когда ОПЫТ И ОБСТОЯТЕЛЬСТВА дадут на то возможность. Та же самая задача лежит и перед властью, точно так же нуждающейся в указаниях опыта для дальнейшего направления дела. Но в ожидании указаний опыта относительно способов действия тем более важно заранее обдумать цели и задачи, достижением которых у нас может быть упорядочен рабочий вопрос, а соответственно с тем и формы рабочей организации, которые желательно было бы видеть для решения нашего рабочего вопроса. Обсуждение этого необходимо не для того, чтобы НЕМЕДЛЕННО вводить те или иные формы организации, а для того, чтобы представить себе НАПРАВЛЕНИЕ ПУТИ, согласно которому должно направлять свои усилия. Все это тем более необходимо, что у нас, в России, рабочие организации (кроме устарелых ремесленных) совершенно не имеют прецедентов, между тем как в Западной Европе они уже имеют целую историю и подробно выработанные формы. Поэтому, поднимая рабочий вопрос, мы неизбежно должны ожидать сильного давления на нас западноевропейской идеи. Все, кто у нас знаком с рабочим вопросом, изучали его решение исключительно по европейским образцам и приучили свою мысль стоять исключительно на точке зрения европейских авторов, ученых, публицистов, и в лучшем случае - европейских рабочих. Но рабочий вопрос в Европе развивался при таких обстоятельствах, которые его сплетали с идеями СОЦИАЛИСТИЧЕСКИМИ, и сами рабочие, даже в тех случаях, когда они практически покидали социалистическую программу действия, не покидали СОЦИАЛИСТИЧЕСКОГО ИДЕАЛА. Это еще более относится к авторам сочинений по рабочему вопросу, для которых социалистический идеал по большей части не уничтожается, а лишь откидывается в неопределенное будущее. Рабочие у них рассматриваются все-таки как орудие будущего социального переворота. Это налагает особый отпечаток на рабочее движение западного мира. С одной стороны, это придает рабочему делу фантастическую и неосуществимую КОНЕЧНУЮ ЦЕЛЬ. С другой, рабочее дело слиш-

ком суживается в настоящее время, ограничиваясь только такими улучшениями быта, которые не расходятся с целями БУДУЩЕГО ПЕРЕВОРОТА существующего строя.

Между тем понятно, что ПОЛНОЕ И НАИБОЛЬШЕЕ улучшение быта каждого класса, в том числе и рабочего, возможно лишь в той мере, в какой он занимает твердое место среди СУЩЕСТВУЮЩЕГО строя, становясь одним из органов этого строя, а не его разрушителем. Поэтому мы бы избежали много вредного и могли достигнуть много более широко полезного для рабочих, [чем] в Западной Европе, если бы мы сумели сохранить в решении рабочего вопроса некоторую умственную самостоятельность.

Чем раньше мы начнем обсуждать ОБЩИЕ ЦЕЛИ рабочих и их организации, раньше чем началась какая-либо законодательная работа по этому делу, - тем более мы получим шансов избежать ошибок подражательности. Когда уже будут приняты первые меры по решению рабочего вопроса, то гораздо труднее будет что-нибудь изменять, и если рабочие организации сразу будут поставлены, хотя и незаметно для себя и для власти, на такую почву, которая ведет к социалистическому направлению, то уже каждый новый шаг развития этих ложно поставленных основ будет шагом к приближению к социалистическим целям, то есть к искажению задач русской власти и самого рабочего дела.

II.

Таким опасным и ложным первым шагом была бы постановка нашего рабочего вопроса НА ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО ЭКОНОМИЧЕСКУЮ ПОЧВУ и в силу этого НАСТРОЕНИЕ РАБОЧЕЙ ОРГАНИЗАЦИИ КАК ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО ОРУДИЯ БОРЬБЫ С КАПИТАЛИСТАМИ. Это сразу бы придало русскому рабочему делу узкий характер с неизбежной наклонностью к социализму.

Между тем, к сожалению, все образованные люди, знакомые с рабочим вопросом, а потому естественно являющиеся консультантами по его постановке у нас, почти неизбежно будут клонить именно к этому, по привычкам своей мысли, по трудности отрешения от точек зрения европейской литературы, на которой они изучают этот вопрос. Как им самим, так и деятелям власти, а наконец и рабочим, должно обстоятельно вникнуть в ложность такой постановки дела. К сожалению, рабочим легче всего может казаться, что именно экономические интересы составляют самое главное дело для них и что поэтому их рабочие союзы должны прежде всего быть орудием борьбы с хозяевами, хотя бы борьбы легальными средствами. Это с первого взгляда кажется самым практичным. Желательно было бы, чтобы рабочие поняли, что именно ПРАКТИЧНОСТЬ не дозволяет такой узкой цели. Для упорядочения своего быта рабочие нуждаются в том, чтобы найти себе побольше союзников, побольше поддержки и уменьшить по возможности ПРЕПЯТСТВИЯ на своем пути. Если же рабочие союзы будут иметь своей задачей только экономические СВОИ интересы, то кто будет заинтересован, чтобы усердно им помогать. Кому нужны их экономические интересы? Не хозяевам ли. Но очень часто увеличение заработка рабочего есть ничто иное, как уменьшение прибыли хозяина. Итак, если некоторые хозяева, по чистой добродетели, и стали бы рабочим помогать, то еще большее число нисколько не пожелает уменьшения своих доходов и постарается помешать рабочим. Далее: конечно, экономические интересы рабочих очень озабочивают правительство, и на внимание его рабочие могут рассчитывать. Однако совершенно ясно, что поддержку правительства рабочие союзы могли бы иметь еще в гораздо большей степени, если бы правительство видело, что оно этим достигает какой-нибудь непосредственной и близкой ПОЛЬЗЫ и для своих за-

дач. Вообще для получения поддержки, без которой они не могут возникнуть и развиться, рабочие должен ввести в свои задачи что-либо такое, что было бы полезно и им самим, и также ДРУГИМ. Такой общеполезной целью могла бы быть, наряду с экономическими СВОИМИ интересами - помощь поддержанию ЭКОНОМИЧЕСКОГО ПОРЯДКА, в чем заинтересована и общая администрация и сами хозяева-фабриканты. Население фабрик и заводов самое беспокойное изо всех, и всякого рода недоразумения, стачки, разгромы - постоянно возмущают порядок на фабриках и заводах. Умиротворение всего этого крайне хлопотно и трудно. Конечно, для правительства было бы полезно, если бы сами рабочие могли явиться органом для улажения различных ссор и беспорядков. Сами фабриканты скорее бы помирились с некоторым уменьшением своих доходов, если бы увидали, что этим пожертвованием достигается увеличение фабричного порядка, им самим необходимого. Положение самих рабочих упрочилось бы гораздо более, если бы они явились не только простыми наемниками, но также получили бы некоторые ДОЛЖНОСТНЫЕ учреждения.

Итак, даже в экономической области видна не одна, а две необходимые задачи рабочего дела:

1) Защита экономических интересов рабочих. 2) Поддержание порядка и законности в отношениях рабочих к хозяевам.

Если первая задача состоит в защите рабочего от эксплуатации хозяина, то вторая не допускает эксплуатации хозяина рабочими. Если рабочие организации получат две такие задачи, они тем самым приобретают сочувствие и уважение со стороны всей России, как учреждение, поддерживающее СПРАВЕДЛИВОСТЬ, которая нужна для всей страны и всех сословий.

III.

Но этим не исчерпываются задачи, которые должны быть поставлены рабочим союзам.

Все сословия и классы, все отдельные люди и целые нации и государства хлопочут о своих материальных нуждах и принимают меры к улучшению своего экономического положения. Об этом необходимо должны думать и рабочие, и к этому же естественно направлены желания правительства. Но не должно упускать из виду того факта, что материальные нужды какой бы то ни было корпорации, сословия и государства всецело зависят от умственного и нравственного развития их членов. Материальные, экономические задачи в своем успехе зависят от всего, чем повышается умственное и нравственное развитие рабочих. Все люди, классы и нации для достижения, охраны и приумножения своего благосостояния должны постоянно заботиться об умножении своих знаний и своих способностей владеть этими знаниями. Для корпорации, или сословия, или нации, словом, для всякого общества, столь же должно заботиться о прочности НРАВСТВЕННЫХ ПРИНЦИПОВ своих членов. От этого зависит прочность общества.

Общеизвестен тот факт, что процветают не те сословия или нации, которые получили от природы или от отцов наиболее богатства, а напротив, те, которых нужда, обстоятельства или бедствия заставили, как говорится, "взяться за ум" и "вспомнить бога", то есть те, которые постарались повысить самостоятельность и развитость своего ума и очистить и упрочить свои нравственные устои. Эти задачи должны быть поставлены рабочим союзом в отношении рабочей среды вообще и в отношении своих членов в особенности.

Успешность действий всякого общества зависит от умной и целесообразной постановки мер к этому. А это может правильно определять лишь корпорация, обладающая достаточным общим развитием и знаниями для того, чтобы свои нужды и меры к их удовлетворению видеть своими же, а не чужи-

ми глазами и оценивать своим умом. В такое положение желательно поставить и рабочих.

Без всякого сомнения, всякая масса, сословие и корпорация состоят из людей средних способностей, которые бессильны доходить в буквальном смысле своим умом до правильного решения множества сложных вопросов человеческой и общественной жизни. Поэтому должно подробнее определить, в чем заключается эта САМОСТОЯТЕЛЬНОСТЬ народа, которой развитие и упрочение должно составлять одну из главнейших задач рабочих союзов.

IV.

Средняя масса народа вообще, в частности промышленных рабочих, должна иметь достаточное количество ЗНАНИЙ и достаточное умственное развитие для того, чтобы уметь оценивать различные решения вопросов, вырабатываемые и предлагаемые наиболее выдающимися членами ее собственного класса. В этом и состоит УМСТВЕННАЯ САМОСТОЯТЕЛЬНОСТЬ всякой массы. Средства для достижения этого ей и должны быть доставляемы рабочими союзами.

Но кроме этих средних людей, во всякой массе есть люди, по природным своим способностям более одаренные или даже высоко даровитые. Если бы в каком-нибудь народе или классе не было таких даровитых людей, то о таком народе бесполезно было бы и хлопотать. Он осужден был бы находиться в вечном подчинении у других наций или классов. Напрасны были бы все его ропот и восстания, ибо люди умные всегда найдут способы забрать в руки людей глупых. Но, к счастью, наша народная масса обладает даже большим количеством природно способных людей, что было засвидетельствовано нашей историей больше, нежели у какого-либо другого народа. Крупнейшие представители нашей интеллигенции, как Герцен, Хомяков, Достоевский, все свои надежды на будущее величие России основывали на высокой оценке не нашего образованного высшего класса, а именно на высоких природных качествах самого русского НАРОДА.

Итак, в рабочем слое всегда найдутся люди высоко даровитые. Им-то и требуется дать ход К УМСТВЕННОЙ САМОСТОЯТЕЛЬНОСТИ. Они должны быть выработанными в НАРОДНУЮ ИНТЕЛЛИГЕНЦИЮ. Они должны явиться советчиками и руководителями рабочих, указывая своим собратьям способы и пути действия. Но для этого они должны быть хоть сколько-нибудь наравне с деятелями партийных интеллигентных направлений, которые, естественно, стремятся направлять рабочих к СВОИМ целям. Народная интеллигенция должна иметь достаточно умственной самостоятельности, чтобы среди этих различных указаний и приглашений уметь сказать СВОЕ слово, взять полезное, где оно найдется, отвергнуть вредное или неподходящее, взятое же переработать согласно народному духу и потребностям. Присутствие таких людей одно только может дать народу самостоятельность. Когда такой своей интеллигенции нет и народ идет по указаниям лиц, чуждых себе, он легко может становиться игрушкою чужих партийных интересов.

С точки зрения правительственной, развитие такой НАРОДНОЙ интеллигенции также было бы в высшей степени полезно ввиду устойчивости, которую она придает рабочим массам.

Ввиду всего изложенного я полагаю, что рабочим союзам, если они у нас возникнут, надлежит поставить одной из важнейших задач умножение способов ОБРАЗОВАНИЯ И РАЗВИТИЯ рабочей мысли, каковая задача издавна поставлена себе правительством, так что и в этом случае усилия рабочих были бы ему весьма полезны.

Задача эта сводится, во-первых, к побуждению народа усерднее пользоваться всеми средствами образования, доставляемого правительством, а во-

вторых, к созданию рабочими союзами и новых способов образования. Сюда относятся разного рода чтения, курсы, библиотеки и т. п. Должно заметить к сему, что указанные задачи естественно распадаются на две части: поощрение широкого популярного образования и создание каких-либо центров более глубокого образования для наилучше подготовленных и развитых рабочих.

Лучшее средство для этой последней цели, по моему мнению и опыту, было бы следующее. Должно было бы находить среди образованного класса людей особенно начитанных и зрелых, а вместе с тем более привязанных к народу, нежели к своей партии. К таким людям следовало бы отдавать на выучку по несколько наиболее даровитых рабочих с тем, чтобы эта выучка совершалась по способу университетских "семинарий" и имела главною целью научить этих воспитанников САМОСТОЯТЕЛЬНОЙ УМСТВЕННОЙ РАБОТЕ, каковую они потом весь век могли уже сами продолжать.

Что касается чтений и курсов для всей массы рабочих, то они требуют зрело составленной программы, что, впрочем, очень нетрудно, если рабочие постараются не попасть в какие-нибудь слишком тенденциозные руки.

Поставив себе сразу одной из задач выработку СВОЕЙ народной интеллигенции, рабочие союзы, кроме прямой выгоды от этого, получили бы сверх и нового союзника: именно, всю ту часть русской интеллигенции, которая имеет НАЦИОНАЛЬНОЕ направление и думает не о захвате власти над Россией, а о выработке самостоятельной народной мысли.

V.

В той же мере, как умственное развитие, должно быть поставлено задачею рабочих союзов - укрепление нравственной стороны рабочих. Это задача, быть может, еще более нужная, потому что фабрично-заводские населения именно в нравственном отношении живут в наиболее опасной обстановке, где многое способно портить человека и очень немногое способно поддержать его, дать ему опору. Если же рабочий слой будет деморализоваться, то я не могу поверить в его будущность, не могу допустить возможности, чтобы он мог созидать что-нибудь полезное и чтобы сам мог жить счастливо.

Думаю, что именно первым же деятелям нашего рабочего дела обязательно ввести в круг своих задач поднятие и укрепление нравственного духа рабочих.

Как это делать? Главное и основное условие - это, конечно, усиливать на всех пунктах тесное общение рабочих с церковью. Нужно стараться о религиозном образовании рабочих столь же, как светско-научном. Нужно ввести в практику рабочих союзов молитву, церковные обряды, участие в церковной службе. Во многих мастерских старинных заводов есть СВОИ святые покровители, коих иконы, иногда драгоценные, воздвигнуты самими рабочими и память которых составляет цеховой праздник. Этот обычай следует поддержать и развить. Могут быть созданы совместные встречи праздников, как например, пасхальные разговенья (что бывало в Петербурге и представляло прекрасное зрелище). Вообще в этом отношении стоит только прислушиваться к своему сердцу, чтобы создавалась религиозная практика. Но особенно должно стараться, чтобы рабочие вникли в интересы церкви не в смысле только своих приходов, а в жизнь ее как Православной Вселенской Церкви, в которой каждый православный может очень разнообразно участвовать, а уж особенно такая крупная сила, как рабочая масса.

В этом повышении церковно-религиозного сознания рабочим поможет множество священников, столь же знающих, сколько ревностных. А ЖИВОЕ НРАВСТВЕННОЕ чувство порождается в человеке лучше всего именно участием в церковной жизни, в исполнении ее задач местных и мировых.

Кроме этого, главного способа охраны нравственного духа рабочих, должно вводить чистоту быта в их среду, преследовать порицанием грубые пороки, окружать уважением семейную жизнь, создавать приличные и интересные формы общения (как праздники, вечера и т. п.), причем всякий старается быть на миру получше и поприличнее. Очень бы полезно было дойти до своего внутреннего третейского суда. Точно так же необходимо ввести в практику союзов строгую добросовестность и справедливость в отношении хозяев, чтобы рабочий везде привыкал уважать и чтить всякое ПРАВО, не только свое, но и чужое. Безнравственные способы борьбы за свои интересы должны быть недопускаемы с первого же начала существования союзов.

Ограничиваясь таким общим указанием и не вдаваясь в подробности, которые сами собою ясны, я только замечу, что, вводя эту задачу в свою программу, рабочие союзы приобрели бы еще одну могущественную поддержку: со стороны ЦЕРКОВНОЙ ИЕРАРХИИ И ЦЕРКОВНОЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ.

VI.

Из всего сказанного видно, что рабочие союзы, по моему мнению, должны были бы явиться у нас не узкопрофессионально-экономическим учреждением, но некоторой общиной, объединяющей фабрично-заводских рабочих во всех главных отраслях их нужд. Крестьянин, являясь в город из своей деревни, попадал бы как бы в ту же привычную ему общину, но только более развитую. Наоборот, удаляясь домой - городской рабочий входил бы в деревню лишь с более развитыми привычками общинной жизни. Ему не была бы чужда ни административная, ни судебная, ни церковная, ни бытовая сторона общественной жизни.

В таком представлении рабочих союзов я расхожусь как с большинством образцов европейских союзов, так и с мнениями и либеральной среды, стоящей за развитие у нас рабочих союзов. Но я полагаю, что задача русских рабочих союзов состоит не в том, чтобы копировать европейские образцы, но в том, чтобы устраиваться так, КАК ЛУЧШЕ ДЛЯ РАБОЧИХ И ДЛЯ РОССИИ. Европейские рабочие союзы развивались при условиях вообще очень неблагоприятных и во многом было бы совершенно вредно подражать им.

Сверх того, наши русские условия настоящего времени весьма отличны от европейских условий XIX века. Мы имеем самодержавную монархическую власть, чрезвычайно могущественную и по своему существу преследующую не классовые, а национальные цели. Весьма вероятно, что даже в Западной Европе рабочие достигли бы скорее и лучше улучшения своего быта, если бы стали в союз с монархией. Но если это может быть сказано в отношении России, то у нас совершенно очевидно, что промышленные рабочие могут достигнуть тем больших успехов, чем более цели их окажутся сообразны с целями русского самодержавия.

Эти же цели совершенно соответствуют правильно понятым интересам рабочих.

В Европе рабочие союзы явились как орудие борьбы против капиталистов. Такую узкую и одностороннюю цель нет оснований ставить русским рабочим союзам. Как капитализм существует не для борьбы против рабочих, а прежде всего для самих себя, для того, чтобы жить и процветать, точно так же и рабочие должны жить вовсе не для борьбы с кем-нибудь, а ДЛЯ САМИХ СЕБЯ, для того, чтобы ХОРОШО УСТРОИТЬСЯ. Иногда для этого необходимо бороться. Но все-таки не борьба, не война есть цель жизни рабочего, а правильное, выгодное и справедливое устройство обстановки своей жизни.

Начиная организацию, ее нужно приспособлять к этой действительной цели, а не только к одной борьбе.

Для того же, чтобы хорошо жилось, целью рабочих союзов должно быть СОЗДАНИЕ РАБОЧЕЙ ОБЩИНЫ, обладающей органом и средствами для удовлетворения всех человеческих и гражданских нужд фабрично-заводского населения. Эта цель не заключает в себе ничего революционного, она не требует какого-либо переворота России, а только, наоборот, требует ее достройки. Рабочие не выделяются из нации, не перестают быть подданными своего государя, членами своей церкви, согражданами всех остальных русских классов. Они никого не хотят уничтожать, а желают только себя устроить, и чем лучше будет в нем другим, тем легче устроиться и самим рабочим. Рабочие не уничтожают собственности, а только желают ее иметь; рабочие не уничтожают и капиталистического производства, которое имеет очень хорошие стороны, но рабочие желают иметь СПРАВЕДЛИВОЕ УЧАСТИЕ в выгодах этого производства. Рабочие не уничтожают ни государства, ни законов, а желают лишь той охраны государства и закона, которая им полагается как русским подданным самодержавного монарха.

Вот какова есть разумная точка зрения для рабочих союзов. С нею они являются в единении с русской нацией, с русской государственной властью. Они получают общую симпатию всех бескорыстных русских людей, любящих отечество, и становятся в число ЛУЧШИХ УСТРОИТЕЛЬНЫХ СИЛ РОССИИ, элементом, употребляя либеральную терминологию, прогрессивным.

Формулируя смысл всего сказанного, конечною целью организации русских рабочих должна быть организация сословия своего. В настоящее время при фабриках и заводах у нас образовался рабочий класс, то есть слой людей, занятых по фабрично-заводскому производству в качестве представителей труда. Это класс, так сказать, естественный, выросший, по условиям производства, бессознательно, бесформенно. Его нужно превратить в правильное сословие, ибо сословие есть ничто иное, как государственно признанный и регулированный класс. При таком превращении из класса в сословие всякий социальный слой получает известные права и обязанности в отношении других сословий и государства. Вместе с этим он получает необходимое сословное самоуправление. Конечно, этот класс отличается чрезвычайной подвижностью своего личного состава. Множество рабочих занимаются фабрично-заводским трудом только временно. Многие возвращаются к сельскому хозяйству или выходят в купечество. Эта подвижность личного состава промышленных рабочих несколько усложняет задачу превращения их класса в организованное сословие. Но эти усложнения несущественны. Каждый рабочий может уходить из сословия, но самое сословие остается и каждый рабочий имеет в нем права и обязанности, пока остается его членом.

Это-то превращение рабочего класса в рабочее сословие и должно быть целью рабочих. Равным образом, полагаю, это должно быть и целью государства, как единственное средство действительно решить рабочий вопрос.

Это будущее рабочее сословие естественно должно состоять из РАБОЧИХ ОБЩИН. Цель рабочих союзов, мне кажется, и состоит в том, чтобы послужить постепенным переходом в эти РАБОЧИЕ ОБЩИНЫ. К этой общей задаче ведут все частные меры, выше мною перечисленные.

VII.

Совершенно очевидно, что общины, о коих идет речь, не имеют ничего сходного с теми ассоциациями или коммунами, которые рекомендовали европейским рабочим социалисты начала XIX в. (как Оуэн и французские социалисты-"утописты").

Те, коммунистические общины имели целью создать как бы отдельные, внутренние самоудовлетворяющиеся коммуны, живущие вне общего национального строя, некоторый status in statu (государство в государстве). Русское

фабрично-заводское рабочее сословие, напротив, должно быть одним из национальных и государственных сословий, живущим совместной с ними жизнью и только организующим свое дело, свою специальность, как другие сословия организуют свою специальность. Оно служит государству и другим сословиям своей специальностью, получая от других сословий услуги по их специальности. Оно не стремится ни уничтожить, ни захватить капиталистического производства, которое и для него необходимо и которое может быть наилучше поставлено именно частными предпринимателями. Рабочее сословие в экономическом отношении лишь стремится оградить интересы труда в капиталистическом производстве и развить всю ту материальную помощь, которая лежит в интересах каждого сословия. В остальном рабочее сословие, подобно всем прочим, имеет [целью] обеспечение гражданских прав своих членов и улучшение своего сословного быта.

Соответственно с этими задачами, рабочая община есть только одна из ячеек рабочего сословия, как отдельные крестьянские или дворянские общества. Это есть учреждение не узко экономическое, а сословное, гражданское, приспособленное к условиям жизни и нуждам сословия.

Естественно, что эти фабрично-заводские общины должны охватывать лиц одного и того же производства (механического, ткацкого и т. д.) данной местности. Однако есть задачи, в которых эти отдельные общины могут и должны объединяться и создавать некоторые общие для них органы или учреждения.

Это оказывалось нужным и в профессиональных союзах Запада (как "амальгамированные" союзы Англии). Это в некоторых отношениях можно заранее предвидеть и у нас.

Так, во всех своих образовательных целях все рабочие общины совершенно солидарны. Поэтому Советы нескольких союзов могли бы организовать особые Комиссии, составленные из представителей советов и из посторонних лиц, нужных для данного дела.

Так, например, организация чтений и упомянутых "семинарий" могла бы, конечно, быть введена комиссией, составленной из членов, командированных Советами механиков, ткачей и т. п., и тех лиц интеллигенции, кои были бы для сего приглашены. Точно так же должно сказать о рабочей газете, если бы ее оказалось возможным осуществить. В отношении религиозно-образовательном такая комиссия должна бы иметь непременным ПРЕДСЕДАТЕЛЕМ какого-либо священника, избранного Советами. Несомненно, что и в отношении экономических задач Советы должны были бы образовать временные или даже постоянные комиссии.

Точно так же можно себе представить, что общины различных производств могли бы иметь некоторые общие им учреждения. Так, две-три общины могли бы иметь одну общую библиотеку и кассу взаимопомощи. Наконец, в будущем можно себе представить, что для своих сношений с правительственной администрацией, а также и синдикатами хозяев (когда последние возникнут) могли бы составляться ОБЩИЕ АДМИНИСТРАТИВНЫЕ КОМИССИИ из представителей советов отдельных общин.

VIII.

Все вышеизложенное обрисовывает общие задачи и цели рабочих союзов, как я полагаю, правильно намечая и ближайшие задачи их. Но само собою [разумеется], что дело столь НОВОЕ для России, а равно и для ЕВРОПЫ не только не может идти быстро, а даже нежелательно, чтобы оно производилось торопливо, ибо каждый шаг его в интересах рабочих и всей России должен быть проверяем практикой и совершаем по мере выработки и отыскания самых исполнителей. Поэтому в настоящее время было бы бесполезно

намечать проекты какого-либо "Уложения о рабочих". Но думаю, что было бы полезно и даже необходимо обсуждать те "Уставы" рабочих союзов, к коим неизбежно должна привести практика СОВЕТОВ, созданных помянутой "Инструкцией" 1901 года. Некоторые пункты этой инструкции было бы полезно изменить и в самом ближайшем будущем, а именно, пункт Б § 1-го, в коем предусмотрены только материальные нужды и экономическое положение. Как выше объяснено, этот пункт первого же официального распоряжения по допущению рабочей организации может дать ее развитию наклон в нежелательную сторону. Сверх того, практика Совета, допущенного Инструкций, уже выяснила многое не бывшее известным в 1901 году. Посему небесполезным представляется обсуждение примерного проекта "Устава", которым, конечно, со временем заменится "Инструкция" при правильном и легальном развитии рабочего дела. Проект такого Устава я и предлагаю в заключение этих общих рассуждений о задачах рабочих организаций. Некоторые дополнения из этого проекта могли бы быть введены в "Инструкцию" и раньше, чем опыт организации Советов допустит мысль о создании "Устава" рабочих союзов.

ГАРФ, ф. 5951, оп. 1, д. 31, л. 45 - 52.

На первом листе ее пометка: "NB автор - Зубатов. Издание - Москов. О. О.".

В ГАРФ в фонде Департамента полиции (ОО, 1901 г., д. 801, л. 24 - 31) находится записка близкого содержания.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Автор(ы) публикации - Вопросы истории, № 7, Июль 2009, C. 3-30:

Комментарии: