Нижегородские татары-мишари (нижгары) - одна из специфических групп татарского народа, сложившаяся не только и не столько по региональному признаку, но представляющая собой субэтнос со своими этногенетическими, языковыми и культурными особенностями. От других татарских субэтносов нижгары отличаются особой ментальностью, диалектом (им присущ особый цокающий говор мишарского, или западного, диалекта татарского языка) и довольно строгой, продолжавшейся до 1960-х гг., брачной эндогамией.

В целом происхождение татар-мишарей - вопрос спорный и до конца не выясненный, в том числе по причине малого числа посвященных им исследований. В число их предков домонгольского периода разные исследователи включают помимо тюркизированных угров-маджар (можар) хазар, кипчаков и буртасов. Настоящая статья призвана осветить некоторые сюжетные линии, посвященные этим версиям.

Ключевые слова: хазары, кипчаки, буртасы, булгары, мишари, нижегородские татары, Хазарский каганат, Дешт-и-Кипчак, Волжская Булгария, Пургасова волость.

В Поочье, где проходил один из этапов мишарского этногенеза, довольно рано фиксируются древнетюркские племена. Так, на территории Милославского района Рязанской области зафиксировано Арцыбашевское погребение, или "могила всадника", - археологический памятник, оставленный тюрками-кочевниками VII в. На этом месте были обнаружены и остатки посуды салтово-маяцкой культуры, которая ассоциируется с культурой Хазарского каганата. Однако повторное исследование данной керамики показало, что в состав комплекса она попала случайно: видимо, на месте Арцыбашевского погребения существовало поселение и позднее, в эпоху Хазарии [Судаков, 2009, с. 26].

Как указывают археологи на основании последних исследований, "в VII VIII вв. активное влияние на развитие материальной культуры в регионе начинают оказывать народы салтово-маяцкой культуры, формирование которой связано с аланскими и тюрко-болгарскими племенами Северного Кавказа и Подонья. Об этом свидетельствует присутствие многочисленных предметов данной культуры в могильниках мордвы, а также появление курганных и бескурганных кочевнических захоронений, включая территорию Нижегородской области" [Ахметгалин, Ситдиков, Хузин, 2008].

Ученые основательно связывают эти памятники с булгарами, которые определены как основные носители этой культуры, и предполагают наличие культурно-политических связей с Хазарией.

Местное управление в Хазарском каганате находилось в руках местных князей и вождей (как, например, в Волжской Булгарии, областях вятичей, северян, радимичей, полян, кочевников-венгров IX в., буртасов) и представителей центральной власти - тудунов ("близкий помощник"). Кроме того, существовал, по-видимому, и другой титул, который в Кембриджском документе обозначен как бул-ш-ци [Коковцов, 1932, с. 120]. Точное значение этого слова неизвестно, но этимологически оно идентично нижгарскому диалектному булышуцы - "помощник" [Хайретдинов, 2007, с. 187].

стр. 28
Совершенно не изучен в науке сюжет о возможности проникновения к буртасам (народу, который явился одним из предков татар-мишарей) религии, являвшейся государственной в каганате, - иудаизма. Действительно, из всех подвластных хазарам народов географически буртасы были одним из самых близких к ним. Не случайно в пространной редакции письма хазарского царя Иосифа кордовскому визирю Хасдаю бин Шафруту (середина X в.) буртасы стоят на первом месте в списке подчиненных племен [Плетнёва, 1976, с. 9]. Следовательно, и их религиозное влияние (хазары сами не чуждались миссионерства, о чем известно на примере их проповеди при дворе киевского великого князя Владимира) в буртасской среде должно было ощущаться сильнее, нежели на периферии каганата.

Собственно, на эту тему есть только одно прямое и несколько косвенных указаний. Начну с последних. Например, система названий дней недели у татар-мишарей, по мнению некоторых исследователей, представляет собой синтез раббинистических представлений о сотворении мира и персидско-мусульманских названий отдельных дней [Орлов, 2001, с. 58-59]. Смешение еврейского и мусульманского имен наблюдается в мордовских легендах [Меморский, 1889, с. 5], которые повествуют об основателе, или военачальнике, Абрамова (Ибрагимова) городка - предположительном предшественнике Нижнего Новгорода [Татищев, 2005, с. 519]. Двойное название [Милотворский, 1911, с. 2-3] и частотность употребления в легендах имен Абрам и Абрамов городок по сравнению с Ибрагимом и Ибрагимовым городком (13:3) свидетельствуют о том, что Волжская Булгария взяла под свой контроль фортификационную крепость, существовавшую со времен Хазарского каганата, - последний пункт Волжского торгового пути, находившийся в сфере влияния Хазарии.

Наконец, цоканье - характерная черта говора северных мишарей - было заметной фонетической особенностью хазар. Об этом свидетельствует, например, название марийцев в письме царя Иосифа: ц-р-мис (для нас более привычно именование "черемисы", употреблявшееся в дореволюционной России у казанских татар и русских). Уместно вспомнить мнение видного тюрколога Н. А. Баскакова: цоканье было характерно для языков тюрок савиро-хазарского союза и было связано с языковыми особенностями древних хазар [Баскаков, 1960, с. 110]. Возможно, это обстоятельство привело археолога и тюрколога А. Г. Мухамадиева к выводу о том, что мишари "являются прямыми потомками хазар" [Мухамадиев, 2011, с. 3, 83-84, 139].

Прямое указание таково: Плано Карпини среди народов, вошедших в состав Монгольской империи, упоминает неких брутахов и добавляет интересную деталь - "которые суть Иудеи" [Плано Карпини, 1957, с. 57]. Комментаторы осторожно говорят, что брутахи - это буртасы [там же, с. 215 (примеч. Н. П. Шастиной)]. Но объяснить этот момент пока не представляется возможным - известно, что буртасы уже в предмонгольский период приняли ислам, а в составе Золотой Орды их позиции как мусульман только упрочились, что наглядно видно по улусной столице - городу Мохши с его мечетями и мавзолеями. Возможно, речь идет об одном из племенных подразделений буртасов, которое приняло иудаизм вследствие тесных контактов с хазарами после крушения каганата. Однако впоследствии оно, вероятно, перешло в ислам или христианство, тем самым пополнив ряды предков татар или русских соответственно.

Антропологи подтверждают: между населением Хазарии и предками мишарей были тесные связи. "Мезокефальный темный европеоидный (понтийский) тип, преобладающий у татар, и особенно у татар-мишарей, может быть связан с длинноголовым европеоидным типом, который был характерен для населения Хазарского каганата... С упадком Хазарского каганата часть этого оседлого тюркоязычного населения, в основном алано-сарматского происхождения, переселяется на Среднюю Волгу..." [Татары, 2001, с. 37].

стр. 29
О роли Хазарского каганата с его значительной мусульманской общиной относительно района Нижегородчины пока можно говорить только гипотетически, опираясь, например, на предположения Л. Н. Гумилёва: на его картах Хазарии X в. северная граница этого государства проходит по Волге вплоть до устья Оки [Гумилёв, 1966]. В основе этого подхода учитывается как география расселения подвластных хазарам народов, так и контроль хазар над Волжским торговым путем вплоть до земель, контролируемых русами. Таким образом, вся южная часть современной Нижегородчины, начиная от Волги и Оки, включена в состав Хазарии. Очевидно, эта гипотеза Л. Н. Гумилёва не отвергается и составителями нового широкоформатного атласа "Тартарика", в котором на карте Хазарского каганата IX в. граница максимального политического влияния Хазарии включает в себя всю южную (к югу от Волги и Оки) и даже частично северную части нынешней Нижегородской области [Tartarica. Атлас..., 2005, с. 188-189].

Еще более реальна возможность влияния на территорию Нижегородчины в доордынский период кипчакского политического образования Дешт-и-Кипчака, или Кумании, раскинувшегося на обширной территории южной России и Казахстана. Некоторые ученые и вовсе считают, что "мишари в основе своей представляют "осколок" древнекипчакских племен, попавших в бассейн рек Цна и Мокша не позднее XI века" [Махмутова, 1978, с. 202].

Дешт-и-Кипчак в отличие от Волжской Булгарии обладал меньшей консолидацией и более аморфными границами. Без археологических раскопок северную границу влияния кипчаков точно установить невозможно. Но известно, что с конца XI в. половцы, доминировавшие в степях Евразии, продвинулись на запад до Дуная и вошли в соприкосновение с Русью и Волжской Булгарией. С начала XII в. русские летописи отмечают многочисленные случаи политического взаимодействия русских князей и булгар с половцами. Ослабленные в результате долголетних войн Волжская Булгария, Русь и Дешт-и-Кипчак оказались в первой половине XIII в. завоеванными монголами. Однако в целом можно констатировать, что они играли важную роль в международных отношениях предмонгольского времени.

Тема кипчаков изучена в нашей историографии довольно слабо, в основном через призму их противостояния русским княжествам. Хотя в основном кипчаки проживали южнее интересующего нас региона, их летние кочевья могли доходить на севере до реки Прони, правый берег которой напротив города Пронска (ныне западная часть Рязанской области) имел в XIII в. название Половецкое Поле. Предположительно с кипчаками связано возникновение таких неизученных и исчезнувших локальных групп служилых татар, как пронские, Михайловские, цненские (потомками последних являются шацкие татары, проживающие в селе Бостаново и ряде соседних деревень Рязанской области) [Ислам в центрально-европейской..., 2009, с. 239-340].

В предмонгольский период началось тесное этническое взаимодействие кипчаков с булгарами и буртасами, особенно заметное по топонимам преимущественно на правом берегу Волги в Татарстане. Относительно предков мишарей подобное взаимодействие должно было являться ключевым. Тюрколог доктор филологических наук Э. Р. Тенишев доказывал в своих работах, что мишарский диалект имел древнекипчакскую основу и был несравненно ближе к половецкому языку, чем другие близкородственные языки [Тенишев, 1987].

Но, несмотря на значительное родство татаро-мишарского диалекта и кипчакского языка, ставить знак равенства между мишарями и кипчаками было бы преждевременно. При внимательном подходе к проблеме в этой версии выявляется множество "подводных камней", самые очевидные из которых лежат в области лингвистики. Махмуд Кашгари (середина XI в.) отметил такую особенность языка кипчаков, как "джеканье": "Кыпчаки, так же как и огузы, йа в начале слова заменяют на алиф и джим в на-

стр. 30
чале имен и глаголов" [Татары, 2001, с. 62]. Однако мишарскому диалекту татарского языка присуще в противоположность этому й-оканье [там же, с. 30]. Другой пример, опять из сочинения М. Кашгари: "...каждый мим в начале слова огузы, кыпчаки, сувары превращают в ба... тюрки говорят: "ман бардум", т.е. "я ходил", а сувары, кыпчаки и огузы говорят "бан бардум"" [там же, с. 62]. Нам остается лишь вновь зафиксировать, что это превращение начального звука "м" в "б" к мишарям не имеет никакого отношения.

Другая версия связывает предков мишарей с буртасами, одним из народов раннего средневековья, подлинная этническая принадлежность которого находится под вопросом. С. Ф. Фаизов полагает, что угры-мадьяры играли доминирующую роль в племенных союзах с участием буртасов и передали им свой этноним [Фаизов, 1999, с. 8]. Первое упоминание об этом народе относится к рубежу VIII IX вв. Абу Али ибн Русте в начале X в. писал о буртасах:

"Страна Буртас между хазарами и Булгарией. Между [страной Буртас] и хазарами - расстояние 15 дней [пути]. [Буртасы] в повиновении у царя хазар, они выставляют десять тысяч всадников... Им принадлежат обширные земли в лесистой местности... Они выносливы и храбры. Их религия подобна вере гузов... Между буртасами и булгарами расстояние трех дней [пути]. На них [булгар] совершают [буртасы] набеги и нашествия, их захватывают в плен" [История татар..., 2006, с. 702].

Буртасы занимались скотоводством и земледелием, разводили крупный рогатый скот, верблюдов и лошадей. Главным богатством у них считались меха и мед. Летом они жили в шатрах, а зимой в деревянных домах. Одевались в халаты и шубы, носили головной убор с чалмой. Оружие - кинжалы, дротики, топоры и луки со стрелами. Девушки у них сами выбирали себе женихов. В IX-X вв. буртасы постоянно воевали с булгарами и печенегами. Есть сведения, что буртасы состояли как минимум из двух племен: одни из буртасов сжигают покойников, другие хоронят. Это объясняется наличием у них религиозных представлений, которые, по моей версии, были тесно связаны с древнеиранскими культами. Однако, начиная с X в., буртасы вошли в тесное этническое и культурное общение с волжскими булгарами, под влиянием которых затем приняли ислам. Взаимная вражда сменилась общими культурно-политическими интересами, особенно в случае войны с единым врагом, как это произошло в 913 г. Тогда, согласно аль-Масуди, буртасы и булгары - каждый в своих землях - уничтожили остатки русов-варягов, когда те возвращались из своего победоносного похода на Каспий [Караулов, 1908, с. 34].

Буртасы основали более 30 населенных пунктов, известных сегодня на территории нынешней Пензенской области и Мордовии. Значительная их часть, построенная раньше других, располагалась вдоль важного в раннее средневековье торгового пути из Булгара в Киев. Первое сообщение о нем относится к X в.

Антропологически буртасы относились к понтийскому типу средиземноморской расы. "Среди них фиксируется доисламский (возможно, зороастрийский?) вторичный обряд захоронения, что сближает буртасов с раннесредневековым населением Приаралья" [Белорыбкин, 2009, с. 55]. Дискуссии об этнической принадлежности буртасов ведутся на протяжении уже более двух столетий. Так, Е. П. Казаков полагает, что буртасы - потомки поздних сарматов (археологически - носители турбаслинско-именьковской культуры), подвергшиеся тюркизации в домонгольский период [Казаков, 2007, с. 78].

Анализ единственного известного буртасского слова хелендж ("береза") может свидетельствовать об иранском (хорезмийском? сарматском?) происхождении буртасов [Хайретдинов, 2009, с. 305]. Хелендж (халандж, халанг) - буртасское слово, известное из арабских источников; один из единичных реликтов исчезнувшего языка буртасов. Означало породу местных деревьев: "Земля ими обитаемая, ровна, а из деревьев чаще всего встречается в ней хелендж", - сообщается в труде Ибн Русте. По словам Г. Е. Афанасьева, "одни исследователи переводят его как "береза", другие - как "со-

стр. 31
сна"" [Афанасьев, 1984, с. 45]. В зависимости от перевода, этническую территорию буртасов размещают либо севернее (если хелендж означает березу), либо южнее (если хелендж - сосна). Вероятно, только невниманием ученых к иранской версии происхождения буртасов можно объяснить тот факт, что это слово до сих пор не идентифицировано. Между тем перевод его не составляет проблемы: халанг, или халандж, на персидском означает "двухцветный", "белый с черным" [Персидско-русский словарь, 1376 г.х., с. 565]. Таким образом, буртасское хелендж однозначно переводится как "береза".

Если предположить иранский генезис буртасов, то проясняются многие сюжеты в развитии и особенностях татар вообще и мишарей в частности. Обратимся к антропологии татар, среди которых в целом преобладает понтийский (темный европеоидный) антропологический тип (33.5%) [Татары, 2001, с. 36], при этом у мишарей Наровчатского (Пензенская область) и Чистопольского (Татарстан) районов этот показатель превышает 60% [Халиков, 1989, с. 35]. Напротив, уральский, или волго-камский расовый тип, наиболее свойственный финно-угорским народам Волго-Камья, представлен среди мишарей менее всего - 8-10% против 24.5% в целом по татарам. В связи с этим рассуждения о финноязычности предполагаемых предков мишарей - народа мещера, оставившего данный этноним мишарям, - вызывают большие вопросы. В то же время иранская версия происхождения предков мишарей - буртасов, напротив, получает преимущество.

Иранская топонимика в Волго-Окском междуречье - тема, до сих нор не изученная специалистами комплексно. На сей счет есть только предположения отдельных ученых. Н. Д. Русинов считает, что часть гидронимов на юге и юго-востоке Нижегородчины, возможно, иранского происхождения. Реки Акша, Анда, Астра, Вадок, Ватрас, Пьяна, Сергас (отсюда происходит топоним Сергач), Сережа, Сура, Урга, Уронга и другие имеют аналогии в авестийском, древнеиранском, таджикском языках, санскрите, хотя ученый не исключает и балтских корней для данных гидронимов. Но, по мнению филолога, их оставили очень древние племена, которые уже в середине 2-го тыс. до н.э. были ассимилированы на Восточно-Европейской равнине угро-финнами или ушли отсюда на юг [Русинов, 1994, с. 79-83, 85-86, 92-93].

Относительно иранского происхождения топонимики этого региона можно сослаться лишь на мнение И. Г. Добродомова, который считает буртасский язык родственным аланскому и причисляет к топонимам, оставленным ираноязычными буртасами, Кадом на северо-востоке Рязанской области [Добродомов, 2003]. Этот город многими историками и этнографами рассматривается как место "исхода" первых арзамасских и алатырских служилых татар. Крупнейший специалист по буртасской археологии Г. Н. Белорыбкин предполагает, что возникновение Кадома связано с движением буртасов на северо-запад от их изначального поселения [Белорыбкин, 2003, с. 27].

Не позднее XI в. произошла исламизация буртасов, что подтверждается и свидетельствами остеологии: "...на памятниках Верхнего Посурья и Примокшанья XI-XIV вв. почти нет костей свиньи. Это отличает местную животноводческую традицию от мордовской, для которой характерно развитое свиноводство" [Иконников, 2009, с. 14].

Вслед за утверждением ислама в качестве наднациональной, надплеменной идеологии происходили консолидация общества и еще большее сближение буртасов с соседями - булгарами. В буртасской среде возникла государственность. Так, если Ибн Русте говорит, что у буртасов отсутствует верховный правитель и в каждом селении имеется по одному или по два старшины, то "Худуд аль-алям" (982 г.) уже сообщает о наличии у них двух царей, не общающихся друг с другом [Худуд ал-алем..., 1930, с. 30-32]. Однако по целому ряду объективных причин государс-

стр. 32
твенность буртасов оказалась более слабой (менее выгодное географическое расположение по сравнению с волжскими булгарами или хазарами, занимавшими центровое положение соответственно в Волго-Камском и Нижневолжском регионах; меньшая численность буртасов по сравнению с вышеназванными и вхождение буртасов в качестве подчиненного народа в состав более развитых Хазарии и Волжской Булгарии), и потому она была в гораздо меньшей степени отмечена современниками и, соответственно, менее изучена историками, нежели государственность волжских булгар.

В середине XII в. в источниках впервые упоминается город Буртас (предположительно Юловское городище в Пензенской области). В записках венгерского монаха Юлиана фигурирует название еще одного буртасского населенного пункта (одного из крупнейших в Верхнем Посурье) и всего княжества буртасов, который Г. Н. Белорыбкин связывает с археологическим памятником Золотарёвское городище. Буквально за два года до гибели городища Юлиан с товарищами побывал в этих землях: "Пройдя пустыню без всякой дороги и тропы, на 37 день пришли они в страну сарацинов [мусульман], что зовется Вела (Vela, Veda), в город Бунда (Bundam, Bundaz)" [Аннинский, 1940, с. 80]. Возможно, за первым названием скрывается понятие "вилайат" (араб. "провинция, удельное княжество"); второе сильно напоминает тюркское "здесь", "в данном месте".

Никаких более подробных сведений о государственности этого народа нет. Правда, сохранились путаные сообщения Ибн Саида аль-Магриби (XIII в.), из которых можно сделать вывод, что у буртасов имелся единый правитель - малик (араб. "король, царь, князь"), воевавший с огузами [Бартольд, 1973, с. 110]. По реконструкции А. Х. Халикова, после крушения Хазарии существовало Буртасское княжество в составе Волжской Булгарии [История татар..., 2006, с. 189]. Е. П. Казаков предполагает "своеобразное Сурское княжество со столицей в Юловском городище" [Казаков, 2007, с. 83]. В пользу этих гипотез говорят и сохранившиеся отрывочные сведения о наличии своих князей (царей) у этого народа: Нарчатке и Азарапе.

Нарчатка - легендарная буртасская княгиня или царица, построившая дворец на берегу р. Мокши и, по преданию, погибшая в битве с монголо-татарами. В 1862 г. краевед В. А. Ауновский писал, что в мордовских женских уборах встречаются монеты с изображением Нарчатки. Легенды о ней записали: в начале XX в. - член Саратовской ученой архивной комиссии И. Ф. Садин, в 1930-е гг. - краеведы М. Е. Афиногенова и В. П. России, в послевоенные годы - писательница А. П. Анисимова [Ислам в центрально-европейской..., 2009 с. 216-217]. В различных версиях легенды говорится о муже Нарчатки (царь Азарап), служанке (Хазя), численности ее войска (20 тыс.), с которым она победила татар во главе с "ханом" Тагаем. Эти буртасские имена, приводимые в легендах, имеют очевидное иранское происхождение. Нарчатка - двухкорневое имя: нар (сокращ. от анар) - "гранатник, цветок гранатника"; чат - ср. с персидским шад, шат - "радостный, веселый" (ср. иранские имена с этими корнями Гульнар, Гульшат, Наргиз и т.д.). Азарап - имя от иранского корня азар - "огонь"; название одного из месяцев в иранском календаре (среди иранцев до сих пор популярны такие имена, как Азар, Азарахш, Азарин и т.д.). Хазя - араб. хади'а ("покорная, послушная"; "служанка") в иранском произношении эмфатическое "д" произносится как "з", '"айн" опускается; предположительно это свидетельствует о проникновении арабских терминов к буртасам и об их мусульманском вероисповедании. Анализ буртасских антропонимов также может служить в пользу версии об иранском (хорезмийском) происхождении этого народа.

С XI и особенно с XII в. резко усилилось влияние Волжской Булгарии на земли буртасов с вытеснением отсюда мордвы и созданием новых укрепленных городищ булгарского типа. Резко увеличилась и территория распространения новой булгаро-буртасской культуры, в том числе за счет земель далеко на север от Верхнего

стр. 33
Посурья. "Среди них своими размерами и близостью к Волжской Булгарии выделяется Саровское городище" [История татар..., 2006, с. 431], где встречается круговая посуда булгарского типа, характерная для Верхнего Посурья - ядра буртасских земель. Вероятно, в этот же период происходит окончательная тюркизация буртасов.

С XIII в. началось интенсивное внедрение буртасских и булгарских поселений на земли нынешних Мордовии и юга Нижегородчины. В то же время с запада на земли мордвы и буртасов устремились потоки русских колонистов. Как следствие часть буртасов вместе с их окскими и поволжскими соседями в тот период попала в зависимость от русских княжеств: "...буртаси, черемиси, вяда и мордва бортничаху на князя великого Володимера..." [Слово о погибели..., 1957, с. 253].

Более четкую картину государственности буртасов того времени можно попытаться воссоздать, если принять следующую версию.

По предположению ряда ученых - Р. Г. Мухамедовой [Мухамедова, 2008, с. 29-30], Г. Н. Белорыбкина [Белорыбкин, 2009, с. 56], В. П. Макарихина [Макарихин, 2009, с. 17] и др., буртасским правителем являлся князь Пургас, или Пургаз, упоминаемый в русских летописях как союзник Волжской Булгарии в войне против владимиро-суздальского великого князя Юрия в 1229 г. [ПСРЛ, т. I, 1846, с. 191-192]. Возглавляемое им государственное образование - Пургасова волость - размещалось как раз на территории современной Мордовии, юга Нижегородчины и востока Рязанщины. И именно эти земли впоследствии составили основу улуса Мохши - буртасско-мордовской провинции в составе Золотой Орды. Не случайно Пургасову волость называют "предтечей Мещерского княжества" [Баязитов, Макарихин, 2009, с. 67], т.е. Мещерского юрта золотоордынской эпохи. Истоки Пургасовой волости, судя по всему, лежали в Сурском (Буртасском) княжестве более раннего периода [Казаков, 2007, с. 83].

Г. Н. Белорыбкин посвятил проблеме Пургасовой волости и этнической принадлежности князя Пургаса несколько страниц в своей монографии, опровергая старинные мифы: "Среди старых, уже давно устоявшихся представлений можно назвать мнение о существовании у мордвы двух князей Пургаса и Пуреша. Но так ли это на самом деле?" [Белорыбкин, 2003, с. 97]. Внимательный анализ текстов летописных сообщений о Пургасе и археологического материала в междуречье Оки и Волги привели ученого к однозначному выводу: Пургас был буртасским князем, которому подчинялись и земли мордвы, при этом он сам входил в подчинение Волжской Булгарии "и имел полную поддержку со стороны булгаро-буртасской администрации, расположенной в Верхнем Примокшанье" [там же, с. 99].

Кстати, в имени этого князя видна иранская корневая основа пур - "сын"; вторую часть слова можно вывести из арабского гази - "воитель". Кроме того, данный антропоним ассоциируется с этнонимом "буртас" (как пишет Г. Н. Белорыбкин, "очевидно, что имя князя наиболее созвучно названию народа буртас"). Во всех похожих названиях - фурдас, бурдас, биртас, барадас - мы имеем дело с экзоэтнонимом, внешним названием этого народа. Сами буртасы именовали себя как-то иначе. Отсутствие самоназвания было характерной особенностью и их потомков - мишарей: на протяжении нескольких столетий они предпочитали называть себя "моселман" (мусульмане), в то время как соседи называли их "татарами". В отличие от казанских татар мишари никогда не прибегали к эндоэтнониму "булгар". В новое время мишарями называли себя только проживавшие на территории Пензенской губернии, что отражено во Всесоюзной переписи 1926 г.

По предположению археолога Н. Н. Грибова, столицей Пургасовой волости было Саровское городище, раскопанное учеными в середине 1990-х гг. Приведу здесь некоторые сделанные им выводы.

стр. 34
"По ряду признаков Саровское городище напоминает домонгольские городища Волжской Болгарии. Городища такой площади исследователи болгарских древностей интерпретируют как феодальные замки или города". Здесь "найдена круговая коричнево-красная керамика болгарского типа, характерная для пензенской группы памятников домонгольского периода", т.е. Буртасии, которую многие археологи не желают признавать в качестве самостоятельной политии. "Так, чашевидный сосуд известен по раскопкам Золотаревского городища" - одного из крупнейших буртасских поселений. Однако доля этой керамики в Сарове составляет всего 7%. "Обнаружение керамики болгарского типа, изделий древнерусского ремесла отражает торгово-экономические связи местных насельников с Русью и Волжской Болгарией, а возможно, даже и полиэтнический состав населения городища". Внезапная гибель поселения в результате вражеского нападения, "наличие сложной системы укреплений, границы датировки культурных напластований в известной мере сближают Саровское городище с памятниками болгарского типа пензенской группы. Однако явное преобладание на них гончарной болгарской керамики над лепной мордовской ограничивают эту близость в пределах географии и хронологии" [Грибов, 1997, с. 35, 45-47].

Н. Н. Грибов считает Саровское городище крупнейшим из известных мордовских поселений домонгольского периода, хотя вывод относительно его принадлежности не бесспорен. Сам Н. Н. Грибов и его коллеги-археологи признали на одной из конференций, что мордовские городища науке неизвестны, поскольку средневековая мордва основывала исключительно малочисленные населенные пункты - тверди, причем подальше от крупных рек (с которых к ним приходили вражеские силы в лице хазар, славянских княжеских ратей и т.д.). Как пишет Е. П. Казаков, "отсутствие централизации, столичных центров не позволяло врагам, разом захватив их [мордву], установить контроль над всей территорией. А небольшие группы, упрятав женщин и детей в небольших городищах - "твердях", - затерянных в непроходимых овражно-лесистых пространствах, могли вести бесконечную партизанскую войну" [Казаков, 2007, с. 79].

Из устного сообщения археологов автору известно, что в рамках программы "Материальная культура народов Волго-Окского региона в эпоху средневековья: формирование и развитие" ученые намерены вновь поднять тему Сарова и адаптировать выводы Н. Н. Грибова к тем данным, которые были получены ими в ходе раскопок Курмыша, Мурзиц и других населенных пунктов в границах Нижегородчины. Дело в том, что первоначальные данные, озвученные на одной из научных конференций под эгидой Духовного управления мусульман Нижегородской области в ноябре 2007 г., гласили: найденная при раскопках под Курмышом золотоордынская керамика составляла лишь 7% находок (можно сравнить эти показатели с Саровским городищем). Впоследствии ученые окончательно отнесли Курмыш к золотоордынскому поселению - к тому же крупнейшему в границах Нижегородчины.

Перефразируя известного публициста и популяризатора археологии Е. В. Арсюхина, можно сделать вывод, что Саровское городище было построено булгарскими и буртасскими инженерами, управлялось булгарскими наместниками, в числе контингента числились буртасские воины, хотя местное, податное население преимущественно составляла мордва [Арсюхин, 2005, с. 209-210]. Буртасское влияние здесь неудивительно, учитывая вышесказанное о начале культурной экспансии буртасов и булгар в этом регионе в XII-XIII вв. Этот тезис подкрепляется такими находками доордынской эпохи, как полые бусы из низкопробного серебра золотаревского типа, найденные в мордовских могильниках на р. Тёша, красно-коричневая керамика в Сарове и т.д.

Однако в 1237 г. буртасы были разгромлены войском Батыя, после чего значительная их часть переселилась к северу и, вероятно, северо-западу от Верхнего Посурья. О силе сопротивления населения Верхнего Посурья монголо-татарам свидетельствует упоминание персидского историка Рашид ад-Дина:

стр. 35
"Он [Менгу-каан] провел там то лето, а после того, в... 634 году хиджры [4.09.1236-23.08.1237 г.] сыновья Джучи - Бату, Орда и Берке, сын Угедей-каана - Кадан, внук Чагатая - Бури и сын Чингиз-хана - Кулькан занялись войною с мокшей, буртасами и арджанами [эрзя] и в короткое время завладели ими. Осенью упомянутого года все находившиеся там царевичи сообща устроили курултай и, по общему соглашению, пошли войною на русских" [Золотая Орда..., 2003, с. 407].

Такое количество монгольских царевичей в этой местности привело к тому, что практически все поселения буртасов в Посурье были уничтожены, возродились из них лишь единицы и только на северо-западе ареала от их первоначального расселения [Белорыбкин, 2009, с. 56]. Буртасы, как и их соседи, вошли в состав Монгольской империи. В конце XIII в., когда становление государства Джучидов завершилось, на землях буртасов и их соседей начинает складываться новый тип государственности, где социальные верхи были представлены ордынцами. Так, выходец из Золотой Орды князь Бахмет Усеинов сын Ширинский основал в северной Мещере самостоятельный удел. С именем этого князя связывалось появление здесь города Сараклыча.

В свете известных археологических данных можно предположить следующую картину раннего этногенеза мишарей. В VIII в. в Среднем Поволжье появились буртасы - по А. Х. Халикову и Г. Н. Белорыбкину, из Приаралья. Версия А. Х. Халикова не говорит об иранских корнях этого народа; напротив, поскольку этот автор придерживается тюрко-булгарской концепции происхождения татар, буртасов он полагает родственными огузоязычным тюркам [Халиков, 1989, с. 85]. Однако он первым из археологов поднял тему Приаралья как возможного места исхода предков буртасов. Анализ единственного дошедшего до нас буртасского слова хелендж, как и имена легендарных правителей этого народа (Нарчатка, Азарап), говорит скорее в пользу их иранского происхождения. Однако тюркизация их началась довольно рано, поскольку уже с VII в. в регионе проживали тюркские кочевнические племена. Буртасы оказались в составе Хазарского каганата, впоследствии испытали сильное влияние со стороны Волжской Булгарии. Следует иметь в виду и мадьярский (угорский) компонент - предположительно, это упоминаемые в источниках мажары (маджары, можары), вступавшие в тесное взаимодействие с буртасами и, как считается, передавшие им свой этноним.

Итак, данные археологии, этнографии, лингвистики, топонимики позволяют ученым утверждать, что в первопластах, составивших основу будущих татар-мишарей, присутствовали буртасские, булгарские, кипчакские, хазарские и частично угорский (мочарский, мажарский) этносубстраты. При этом буртасы важны для понимания этногенеза современной татарской нации в не меньшей степени, нежели булгары, а для понимания происхождения татар-мишарей - в гораздо большей степени. Если происхождение казанских татар достаточно прозрачно увязывается именно с булгарами, то в этногенезе мишарей заметную или даже решающую роль играли именно буртасы.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Аннинский С. А. Известия венгерских миссионеров XIII и XIV вв. о татарах и Восточной Европе // Исторический архив. Т. III. М.-Л., 1940.

Арсюхин Е. В. Полумесяц над Волгой. Н. Новгород: Медина, 2005.

Афанасьев Г. Е. Этническая территория буртасов во второй половине VIII - начале X в. // Советская этнография. М., 1984. N 4.

Ахметгалин Ф. А., Ситдиков А. Г., Хузин Ф. Ш. Материальная культура населения Волго-Окского региона в эпоху средневековья: проблемы и перспективы изучения // Фаизхановские чтения. N 4. Н. Новгород: Медина, 2008.

Бартольд В. В. География Ибн Саида// Бартольд В. В. Сочинения. Т. VIII. М., 1973.

Баскаков Н. А. Тюркские языки. М.: Вост. лит., 1960.

стр. 36
Баязитов Р. Ж., Макарихин В. П. Восточная Мещера в средние века (к вопросу этногенеза татар в Нижегородском крас) // Мусульманская цивилизация Волго-Сурского региона в эпоху феодализма. Н. Новгород: Медина, 2009.

Белорыбкин Г. Н. Буртасы // Ислам в центрально-европейской части России. Энциклопедический словарь / Отв. ред. Д. З. Хайретдинов. М.-Н. Новгород: Медина, 2009.

Белорыбкин Г. Н. Западное Поволжье в средние века. Пенза: ПГПУ, 2003.

Белорыбкин Г. Н. Золотаревское поселение // Ислам в центрально-европейской части России. Энц. словарь / Отв. ред. Д. З. Хайретдинов. М.-Н. Новгород: Медина, 2009.

Грибов Н. Н. Средневековое городище на месте бывшего Саровского монастыря // Древности Нижегородского Поволжья. Вып. 1. Н. Новгород, 1997.

Гумилев Л. Н. Открытие Хазарии. Древняя Русь и Великая Степь. М.:. Наука, 1966.

Плано Карпини Дж. История Монголов. Г. де Рубрук. Путешествие в Восточные страны / Пер. А. И. Малеина. М.: Гос. изд-во географической лит-ры, 1957.

Добродомов И. Г. Древнейшие упоминания Казани // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. N 4 (14). М., 2003. Декабрь.

Добродомов И. Г. Язык исчез - слова остались // Русская речь. 1978. N 1.

Золотая Орда в источниках. Т. 1. Сб. материалов в пер. В. Г. Тизенгаузена / Сост. Р. П. Храпачевский. М., 2003.

Иконников Д. С. Материальная культура Верхнего Посурья и Примокшанья XI-XIV веков. Автореф. дис. ... к.и.н. Казань, 2009.

Ислам в центрально-европейской части России. Энциклопедический словарь / Отв. ред. Д. З. Хайретдинов. М.-Н. Новгород, 2009.

История татар с древнейших времен. Т. II. Волжская Булгария и Великая Степь. Казань: Ин-т истории АН РТ, 2006.

Казаков Е. П. Волжские болгары, угры и финны в IX-XIV вв.: проблемы взаимодействия. Казань: Ин-т истории АН РТ, 2007.

Караулов Н. А. Сведения арабских географов IX и X веков по Р. Хр. о Кавказе, Армении и Азербейджане // Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа. Вып. 38. Тифлис, 1908.

Коковцов П. К. Еврейско-хазарская переписка в X веке. Л.: АН СССР, 1932.

Макарихин В. П. О системе управления великого княжества Нижегородского // Мусульманская цивилизация Волго-Сурского региона в эпоху феодализма. Н. Новгород: Медина, 2009.

Махмутова Л. Т. Опыт исследования тюркских диалектов (мишарский диалект татарского языка). М., 1978.

Меморский А. М. Основатель Нижнего Новгорода великий князь Георгий (Юрий) II Всеволодович. (1189-1889). Исторический очерк. Н. Новгород, 1889.

Милотворский И. А. Нижний-Новгород, его прошлое и настоящее. Н. Новгород, 1911.

Мухамадиев А. Ш. Новый взгляд на историю гуннов, хазар, Великой Булгарии и Золотой Орды. Казань, 2011.

Мухамедова Р. Г. Татары-мишари. Казань: Магариф, 2008.

Орлов А. М. Нижегородские татары. Этнические корни и исторические судьбы (очерки). Н. Новгород: Изд-во ННГУ, 2001.

Персидско-русский словарь. Кум, 1376 г.х.

Плетнева С. А. Хазары. М.: Наука, 1976.

Полное собрание русских летописей (ПСРЛ). Т. I. СПб., 1846.

Русинов Н. Д. Этническое прошлое Нижегородского Поволжья в свете лингвистики. Н. Новгород, 1994.

Слово о погибели Русской земли / Пер., статья и примеч. И. П. Еремина // Художественная проза Киевской Руси XI-XIII веков / Сост., пер. и примеч. И. П. Еремина и Д. С. Лихачева. М., 1957.

Судаков В. В. Арцыбашевское погребение // Ислам в центрально-европейской части России. Энциклопедический словарь / Отв. ред. Д. З. Хайретдинов. М.-Н. Новгород: Медина, 2009.

Татары / Отв. ред. Р. К. Уразманова. С. В. Чешко. М.: Ин-т этнологии и антропологии РАН, 2001.

Татищев В. Н. История Российская. Т. 2. М.: ACT, 2005.

Тенишев Э. Р. Язык татар села Усть-Уза // Tatarica. Vammala [Финляндия], 1987.

Фаизов С. Ф. Ислам в Поволжье VIII-XX вв. Очерк истории. М., 1999.

Хайретдинов Д. З. Трансформация мусульманских этнополитических и государственных образований в Окско-Сурском регионе // Ислам в центрально-европейской части России. Энциклопедический словарь / Отв. ред. Д. З. Хайретдинов. М.-Н. Новгород: Медина, 2009.

Хайретдинов Д. З. Хазарский каганат, его влияние на территорию совр. Нижегородчины // Ислам на Нижегородчине. Энциклопедический словарь / Сост. и отв. ред. Д. В. Мухетдинов. Н. Новгород: Медина, 2007.

Халиков А. Х. Татарский народ и его предки. Казань: Татарское книжное изд-во, 1989.

Худуд ал-алем. Рукопись Туманского / Введ. и указ. В. В. Бартольда. Л.: АН СССР, 1930.

Tartarica. Атлас: История татар и народов Евразии. Казань - Москва Санкт-Петербург: Ин-т истории АН РТ, 2005.

стр. 37

Permanent link to this publication: