В период сёгуната Токугава Япония поддерживала внешние связи только с тремя странами мира: Китаем, Кореей и Голландией, что позволяло государству иметь полный контроль над внешней политикой. Ограничение количества внешнеполитических партнеров страны было важнейшим элементом "режима изоляции", просуществовавшего более двухсот лет до середины XIX века. Однако в первой половине XIX в. этот принцип внешней политики стал порождать проблемы во взаимоотношениях с такими державами, как Англия, Россия, Франция и США. Последние различными способами стремились добиться изменения политики изоляции. Японское правительство ответило на это изданием нескольких внешнеполитических документов в 1806, 1807, 1825 и 1842 годах. В конечном итоге в 1854 г. бакуфу (правительство) решилось на отмену жестких ограничений "режима изоляции". Указы 1806, 1807, 1825 гг. отражали постепенное ужесточение позиции бакуфу. В противоположность им указ 1842 г. был попыткой пойти на уступки внешним силам. Он содержал некоторое смягчение внешнеполитической линии путем изменения условий обращения с иностранными судами, вынужденно оказавшимися в водах страны. Корректировка внешней политики имела ограниченный характер, однако позволила, в конечном итоге, приблизиться к отмене "режима изоляции".

Указ бакуфу от 23 июля 1842 г., согласно которому разрешалось предоставлять воду и другие припасы иностранным судам, вынужденно оказавшимся в бухтах Японии, был основным внешнеполитическим документом, которым руководствовалась администрация сёгуната Токугава с 1842 г. до заключения Ансэйских договоров¹ и открытия страны. Поэтому его содержание требует особого внимания при изучении позиции бакуфу на заключительном этапе существования "режима изоляции" страны, в том числе в период переговоров с М. Перри и Е. Путятиным в 1853 - 1854 годах.

В научной литературе указ от 23 июля 1842 г. детально не исследовался, хотя о нем достаточно часто упоминалось в исторических исследованиях. Например, в "Очерках новой истории Японии", изданных в 1958 г., отмечено, что это был указ "значительно смягчавший установленные ранее меры".

Толстогузов Сергей Анатольевич. Хиросимский университет. Япония.

В нем говорилось, что "прибывшие к какому-нибудь японскому порту иностранные суда надо снабжать водой и припасами, а уже затем требовать ухода"².

В. Кожевников писал, что "в 1842 г. ...предписывалось удалять иностранные суда от японских берегов мирными средствами и снабжать их необходимыми припасами". Подобное смягчение было вызвано новыми событиями на Дальнем Востоке и "гуманными побуждениями"³.

Часто в научной литературе этот указ именуется "Синсуй кюё рэй" (указ о предоставлении воды и других припасов). Это название было дано исследователями для того, чтобы подчеркнуть его отличие от указа от 1825 г., которым предписывалось без колебаний выдворять суда европейских держав, оказавшиеся в водах страны ("Утихараи рэй"). Однако следует отметить, что в период сёгуната Токугава не существовало практики давать название распоряжениям правительства. Они обычно имели только дату по японскому летоисчислению, поэтому, исходя из общих принципов работы с историческими источниками, предпочтительнее называть указ только в соответствии с официальной датой, стоящей на документе бакуфу. Кроме того, необходимо отметить, что вопрос о предоставлении воды и других припасов иностранным судам, вынужденно оказавшимся в бухтах страны, был темой целого ряда указов бакуфу и не являлся отличительной особенностью этого документа.

Содержание указа 1842 г., несмотря на то, что он был издан в условиях изоляции страны, когда внешние контакты Японии были ограничены всего несколькими зарубежными странами, отражало сложную внешнеполитическую ситуацию в Восточной Азии в первой половине XIX в. в условиях постоянного роста влияния Англии. После победы над Францией в ходе войн с Наполеоном у Англии не осталось серьезных соперников на мировой арене. Колониальная империя этой страны стала быстро расширяться. В 1819 г. англичане овладели Сингапуром, в 1824 г. - Малаккой, в 1826 г. - Бирмой. Англия также уделяла значительное внимание Китаю, где быстрыми темпами расширялась торговля опиумом, вызывавшая значительные трения с китайской администрацией.

Активность Англии стала предметом все большего беспокойства официальных лиц бакуфу, получавших информацию из голландского представительства в Нагасаки. В 1823 г. один из чиновников, собиравших сведения о внешнем мире для руководителей бакуфу, Такахаси Кагэясу, по поводу расширения сети английских колоний и установления контроля над Индией записал в своих дневниках: "Англичане относятся к этой земле (Калькутте. - С. Т.) как к своей стране, присылают высокопоставленного чиновника, именуемого "дзэнэрару" (генералом, то есть генерал-губернатором. - С. Т.), и держат под своим контролем все корабли, принадлежащие этой стране"⁴. Такахаси понимал, что происходит процесс захвата Индии и усиления влияния Англии в этой стране. Действия Англии вызывали опасения не только у чиновников бакуфу. Известный мыслитель того времени Аидзава Сэйсисай в работе "Анъи мондо" писал, что Англия захватила "крайние точки африканского континента", укрепляет свои позиции в Индии, ее колониями стали острова южнее Огасавара. По его мнению, "английские корабли курсируют между этими базами, что должно восприниматься так, будто они находятся на наших границах. Ее (Англии. - С. Т.) корабли бросают якорь в дальневосточных водах, под тем или иным предлогом моряки пытаются завязать дружеские отношения с нашими жителями, составляют карты, делают промеры глубин у побережья, короче говоря, проверяют нашу оборону"⁵.

Обеспокоенное такой ситуацией бакуфу в 1825 г. издало самый жесткий указ в отношении иностранных судов, предписывавший без колебаний изго-

нять их из территориальных вод страны. Основным объектом указа стали "мелкие суда, которые в последнее время приближаются в различных местах к побережью, требуют для себя провизии, даже высаживают людей на побережье или захватывают продукты с проходящих судов, а также устраивают охоту на диких зверей на суше". Указ предписывал "изгонять и отправлять восвояси, высылать погоню, если судно пытается уйти в море, а в случае высадки, арестовывать команду и класть безобразию конец, а, если приближается само судно, то уничтожать его"⁶.

В указе 1825 г. также упоминалось об Англии. Он начинался со слов: "В прошлые годы английские суда заходили в Нагасаки". Только после этого в тексте следовали слова о том, что "в последнее время в различных местах мелкие суда приближаются к побережью", что позволяет считать объектом этого указа не только китобойные суда, но и корабли Англии. В конечном итоге подозрительность и ощущение потенциальной опасности усиливались по отношению ко всем европейцам, а не одной какой-то стране, и указ должен был применяться не только к Англии, но и ко всем другим "южным варварам и людям из западных морей"⁷.

Мелкие суда входили в состав китобойных флотилий, ведущих промысел в северной части Тихого океана. Еще во времена экспедиции Лаперуза началась подготовка к промыслу китов в северной части Тихого океана. В 20-е гг. XIX в. в японских водах постоянно находилось несколько десятков иностранных судов, занятых промыслом китов и морских животных, в котором лидирующие позиции занимала Америка. Такие суда легко приставали к берегу и уходили в море, а также останавливали в море японские рыбацкие шхуны и торговые корабли, поэтому вызывали повышенное беспокойство.

Тем не менее, повод к изданию указа 1825 г. дали не американские, а английские суда. Сначала в мае 1824 г. с английского китобойного судна высадилась часть команды в провинции Дзёрику в Оцуура, после чего японская стража захватила 12 человек, которых полтора месяца продержали под замком. Затем в июле английские китобои побывали на острове Такарадзима, входившем во владения Сацума. Именно эти два случая, происшедшие в одном году с небольшим промежутком времени, дали повод руководству бакуфу изменить принципы обращения с иностранными судами и издать жесткий указ 1825 года. Однако применялся он не только к мелким судам. В 1837 г. указ 1825 г. стал основанием для решения бакуфу в отношении американского судна "Моррисон", которое зашло в бухту Урага около столицы Эдо с целью добиться разрешения на торговлю.

Идея этого предприятия принадлежала американскому бизнесмену Чарльзу Кингу. В августе 1837 г. судно вышло из Макао и направилось в Японию. Капитан всячески стремился продемонстрировать свои добрые намерения. С корабля были сняты все артиллерийские орудия, чтобы подчеркнуть мирный характер миссии и продемонстрировать разницу с англичанами, полагавшимися на откровенно силовые методы в политике в отношении соседнего Китая. На борту судна находилось семеро японцев, унесенных бурей в Америку и на Филиппинские острова, которых предполагалось вернуть на родину в качестве знака доброй воли. Японские власти были извещены голландцами о целях экспедиции, прибывшей на "Моррисоне", и заранее определили свое решение⁸. 29 августа судно бросило якорь в Эдосском заливе, а уже на следующий день по распоряжению из Эдо градоначальник Урага, даже не вступая в переговоры, как было принято в таких случаях, отдал приказ об обстреле корабля. Когда раздались выстрелы, капитан принял решение уйти из Эдосского залива⁹. Через несколько дней судно повторило свою попытку у города Кагосима, но она также не имела успеха. Такой прием американцам

был оказан в значительной степени из-за "ошибки" голландцев, которые в своем сообщении написали о прибытии английского, а не американского корябля¹⁰, что во многом предопределило позицию чиновников бакуфу, которых беспокоила возрастающая активность английских судов в районе островов Огасавара. В 20 - 30-х гг. XIX в. английские суда несколько раз посещали район островов Огасавара (или Бонин, как они назывались в Европе). В конечном итоге англичане посчитали бесперспективным контроль над этим районом¹¹, но бакуфу не знало об этом и продолжало опасаться европейцев¹².

Тем временем обострилась ситуация в Китае. На следующий год после инцидента с судном "Моррисон" в 1838 г. голландцы доставили известие об обострении конфликта между Англией и Китаем из-за торговли опиумом. Позднее последовали другие сообщения, доставлявшиеся китайскими судами, в которых говорилось о дальнейшем росте напряженности между двумя странами и приближении вооруженного конфликта. В Японии с большими опасениями следили за развитием ситуации в соседней стране, о чем свидетельствовало появление спекуляций на тему о том, что Китай слишком велик, чтобы привлечь внимание Англии, Корея - слишком мала для этой страны, поэтому следующей возможной целью английской политики вполне может стать Япония¹³.

В напряженной обстановке 24 июня 1839 г. голландское судно доставило сообщение о том, что возможна война между Англией и Китаем¹⁴, за которым в июне 1840 г. последовало известие о начале первой Опиумной войны: голландцы доставили сингапурские газеты с новостями о победе англичан в Кантоне. Эти сообщения были встречены в Японии с недоверием, ибо японцы считали почти невозможным поражение Китая. Однако несколько позднее китайские торговцы подтвердили сообщения европейцев, чем еще более усилили беспокойство руководителей бакуфу.

Сообщения от голландцев поступали через Нагасаки. Там же служили и чиновники, хорошо осведомленные об уровне развития военной техники и степени отставания Японии. Одним из них был Такасима Сюхан, в обязанности которого входил контроль за торговлей с Китаем и Голландией. Он давно проявлял интерес к европейской военной науке и не сомневался в необходимости срочных преобразований в сёгунской армии. Уже в сентябре 1840 г. Такасима Сюхан отправил на имя главы правительства Мидзуно Тадакуни докладную записку, в которой, основываясь на познаниях в европейском военном деле, изложил предложения по усилению японской армии. Он считал, что Англия добилась преимущества в основном за счет прогресса в морском и артиллерийском деле, а также в военной тактике. Поэтому, на его взгляд, было необходимо организовать изучение европейского артиллерийского дела, а также тактики ведения боевых действий. Кроме того, принять на вооружение японской армии мортиры, появившиеся в Европе, чтобы разместить их на береговых батареях у Нагасаки и на побережье залива Эдо¹⁵. Такасима Сюхан целенаправленно изучал европейское оружие и тактику, для чего использовал свои возможности заказывать литературу и образцы оружия через голландскую факторию в Нагасаки. В его библиотеке насчитывалось 111 книг с описанием различных типов вооружений и военного искусства. Закупки образцов вооружений при Такасима приняли систематический характер. В особенности его интересовала артиллерия. Такасима получил голландские полевые уставы и проводил обучение проходивших в Нагасаки службу самураев линейной тактике европейских армий с применением огнестрельного оружия и артиллерийских орудий. Он предлагал всей сёгунской армии принять линейную тактику ведения боя.

Записка Такасима в столице была передана для ознакомления другому чиновнику Тории Тадатэру, который дал отрицательное заключение. Суть его возражений сводилась к тому, что в Японии реализовать эти предложения очень затруднительно, так как различались сами принципы ведения военных действий, которые в Японии были основаны на использовании смелости и мужества¹⁶. Такую позицию разделяли многие японцы, и дискуссия о том, что важнее, - боевой дух или современное вооружение - продлилась до Мэйдзи исин.

Несмотря на отрицательное заключение, Такасима Сюхан все же получил распоряжение прибыть в Эдо. В декабре 1840 г. он отправился в столицу вместе с небольшим отрядом самураев из Нагасаки, которые проходили подготовку под его началом. С собой он взял 4 артиллерийских орудия и некоторое количество ружей. В столицу Такасима Сюхан прибыл 7 февраля следующего года и готов был сразу приступить к показу европейских достижений в военной технике, но руководители бакуфу предпочли отложить демонстрацию на несколько месяцев.

Использование голландских уставов и европейского оружия было очень смелым шагом для того времени - многие в бакуфу противились нововведениям по европейским образцам. Мидзуно Тадакуни дал свое согласие только после долгих раздумий, выжидая и выбирая благоприятный момент.

Демонстрация европейской военной тактики была приурочена к объявлению высочайшей воли. Хотя в ней не упоминалось о военной реформе, слова сёгуна создали благоприятную атмосферу для введения новшеств, которые еще недавно могли быть признаны наказуемыми. Только в мае Такасима Сюхан смог продемонстрировать тактические упражнения на основании голландских военных уставов в местечке Токумаругахара недалеко от Эдо.

Бакуфу действовало очень осторожно в вопросах использования европейского оружия и обучения военной науке. До получения особого разрешения от Мидзуно Тадакуни Такасима Сюхан было позволено беседовать на эти темы только с одним человеком - Эгава Хидэтацу. Все ученики Такасима, прибывшие из Нагасаки, были переведены в прямое подчинение бакуфу и не могли без дополнительного разрешения демонстрировать свои умения. Такасима Сюхан некоторое время пользовался покровительством высших руководителей бакуфу. Он получил благодарность от Мидзуно Тадакуни и согласие выплатить 500 рё за привезенные им артиллерийские орудия¹⁷. Однако бакуфу еще не было готово принять европейское оружие и европейскую военную тактику. К тому же оно испытывало недостаток финансовых средств, поэтому в очередной раз было решено переложить бремя расходов на даймё.

В июле 1841 г. Эгава Хидэтацу было дано распоряжение начать в местечке Нираяма отливку пушек по европейскому образцу на основе технологии, предложенной Такасима. В сентябре следующего года было разрешено производить артиллерийские орудия всем даймё¹⁸.

Еще во время демонстрации европейского оружия в Токумаругахара часть персонала бакуфу и некоторые командиры воинских подразделений выступили против новшеств, предлагавшихся Такасима. Они ссылались при этом на то, что действительные результаты применения европейского оружия неопределенны, а команды на голландском языке и форма, сшитая по голландскому образцу, есть прямое нарушение указов о запрещении использования голландских слов. Поэтому уже в июне 1841 г. эти радикальные нововведения были признаны нежелательными¹⁹.

Следующий удар был нанесен по Такасима во второй половине 1842 г., когда Тории Тадатэру подготовил донос, в котором обвинил его в подготовке

заговора. Уже в октябре 1842 г. Такасима Сюхан был арестован, но обвинения не подтвердились. Однако Такасима был уличен в злоупотреблениях, допущенных в работе возглавляемого им учреждения. Все его имущество было конфисковано, а сам он оказался в тюрьме, где провел несколько лет. После пересмотра дела его перевели под домашний арест, из-под которого он был освобожден только в 1853 году²⁰.

Попытка реорганизации сёгунской армии на европейских началах закончилась полной неудачей. Это было вызвано тем, что в стране, например, отсутствовала техническая и технологическая база для производства современных вооружений. Длительное время не удавалось отработать технологию литья артиллерийских орудий. Основной проблемой было получение высоких температур при плавке железа. Без нее орудия получались хрупкими и быстро приходили в негодность. Для налаживания производства из Голландии заказывались книги по литейному делу, но выпуск пушек увеличивался очень медленно. С 1843 по 1867 гг. было изготовлено в общей сложности 346 артиллерийских орудий западного образца, из которых только 80 было отлито из железа, а остальные - из бронзы. Большая часть из них не была пригодна для оснащения береговых батарей, для которых необходимы были орудия крупного калибра.

Импорт оружия из Голландии был очень мал по сравнению с потребностями страны. Как писал известный политик того времени Токугава Нариаки, "военное снаряжение поступает в незначительном количестве, явно недостаточном для нужд обороны, поэтому оно скорее используется в качестве украшения, нежели по своему прямому назначению"²¹. В 1842 г. бакуфу заказало у голландцев партию оружия - четыре артиллерийских орудия и несколько сот ружей. Мидзуно Тадакуни и некоторые другие родзю заказали по 50 ружей, 100 запросила администрация города Нагасаки. В счет выполнения этого заказа 3 пушки и 255 ружей были поставлены уже в следующем году. Остальное оружие из-за трудностей с доставкой Япония получила только в 1846 году. Оплата этого заказа была произведена серебром на сумму в 2265 рё. Оснащение огнестрельным оружием всей армии сёгуната требовало огромных средств, которых не было в распоряжении бакуфу. В стране еще сказывались последствия голода годов Тэмцо, который значительно обострил финансовые трудности бакуфу, ограничив возможности закупок вооружения.

После безуспешных попыток реорганизовать и усилить армию 24 июля 1842 г. бакуфу издал новый указ о правилах обращения с иностранными судами. Документ появился всего за день до подписания Нанкинского договора. Само по себе это является случайным совпадением, но показывает, что бакуфу постоянно следило за ходом конфликта между Англией и Китаем и могло предвидеть окончательный исход военных действий. Опиумная война заставила серьезно задуматься руководство бакуфу. Как писал один из чиновников, занимавшихся внешнеполитическими вопросами, Кавадзи Тосиакира, Мидзуно Тадакуни проявлял сильное беспокойство по поводу событий в Китае и говорил, что "в строительстве береговых батарей остается много проблем, а те, что построены, производят слабое впечатление", поэтому "все происходящее, хотя и имеет место в заграничном государстве, должно стать предупреждением для нашей страны"²².

Необходимость изменения правил обращения с иностранными судами обосновывалась всеобъемлющими переменами, вызванными возвращением к политике Кёхо и Кансэй, а также идеалами гуманности и сострадания, выраженными в высочайшей воле²³. Опасаясь слишком жесткими действиями спровоцировать столкновение Японии с европейскими державами, баку-

фу в 1842 г. приостановило действие указа от 1825 г., который требовал незамедлительного выдворения из территориальных вод Японии любого судна, принадлежащего европейским державам, за исключением Голландии. Как и прежде, предписывалось не допускать высадок иностранцев и не завязывать с ними дружеских отношений. Согласно новому распоряжению, разрешалось оказывать помощь судам, которые вынужденно оказались в водах страны или потерпели бедствие у берегов Японии. Указ 1842 г. восстанавливал действие правил, существовавших в 1806 г. (8 года Бунка), и предписывал выяснять обстоятельства, заставившие судно зайти в воды страны, и предоставлять провизию, воду и необходимые материалы судам, которые выражают готовность покинуть акваторию страны. Строго запрещалось устанавливать личные отношения с командами таких судов, а также допускать промеры глубин у японских берегов²⁴.

В указе 1842 г. бакуфу фактически восстановило действие указа 1806 г., распространив его не только на российские, но и на все суда европейских держав. В части предоставления провизии и необходимых материалов новые правила обращения с судами европейских стран стали практически такими же, как в отношении судов Китая и Кореи, если они оказывались в водах Японии по независящим от них причинам.

Способы выдворения из территориальных вод были изменены таким образом, чтобы не дать повода иностранным державам обвинить власти Японии в негуманном обращении с командами судов, вынужденно оказавшихся в водах страны, и исключить возможность силового давления на Японию.

В то же время были полностью проигнорированы важнейшие причины первой Опиумной войны, которая велась Англией для прекращения режима изоляции Китая и открытия портов этой страны для своих торговых судов. "Режим изоляции" Японии и условия торговли остались в неизменном виде. Новшества не коснулись главного положения - о выдворении иностранных кораблей. Менялись только средства для достижения этой цели, потому что разрешалось добиваться ухода иностранных судов путем предоставления припасов и воды.

Можно согласиться с мнением американского историка Мариуса Джансена, что данный указ скорее был нацелен не на ликвидацию режима изоляции, а представлял собой попытку уменьшить вероятность возникновения войны, к которой страна была полностью не готова. Соответственно, такой документ не мог быть составлен в жестких выражениях и содержать прямые указания производить обстрел иностранных судов. Наоборот, необходимо трактовать указ таким образом, что одно из его основных положений заключалось в следующей фразе: "В любом случае тщательно изучить ситуацию, сопровождающую появление иностранного судна, и действовать с учетом высочайшего мнения о необходимости гуманности и сострадания"²⁵. Позднее это положение имело важное значение при выработке позиции бакуфу на переговорах с Перри и Путятиным.

В 1854 г. Перри удалось добиться для американских кораблей права заходить в порты Симода и Хакодатэ, где за деньги или в обмен на товары американцы могли приобретать продовольствие, воду, уголь и другие необходимые товары через официальных посредников, назначаемых сёгунатом²⁶. Перечень товаров в основном соответствовал указу от 23 июля 1842 года. Поэтому можно отметить, что внешнеполитические реформы годов Тэмпо стали шагом в направлении открытия страны, хотя сами реформаторы не ставили перед собой такой цели.

Примечания

1. Серия договоров с европейскими державами, заключенных в 1854 - 1858 гг., положивших конец изоляции Японии от внешнего мира.

2. БЕДНЯК И. Я., ГАЛЬПЕРИН А. Л., ГРИШЕЛЕВА Л. Д. и др. Очерки новой истории Японии. М. 1958, с. 123.

3. КОЖЕВНИКОВ В. В. Российско-японские отношения в XVIII-XIX веках. Владивосток. 1997, с. 53.

4. КАТО ЮДЗО. Куробунэ дзэнго но сэкай (Мир в период прихода куробунэ). Токио. 1985, С. 249.

5. BOB TADASHI WAKABAYASHI. Anti-Foreignism and Wetern Learning in Early-Modern Japa. Cambridge (Massachusets)-Londоп. 1991, p. 89.

6. Бунсэй 8 торидоси 2 гацу. Омэцукэ э. Офурэгаки Тэмпо сюсэй. (Сборник распоряжений за период Тэмпо). Т. 2. Токио. 1977, с. 858 - 859.

7. Там же, с. 858.

8. ЦУДА ХИДЭО. Тэмпо кайкаку (Реформы Тэмпо). Нихон но рэкиси. Т. 22. Токио. 1975. с. 236.

9. АИХАРА РЁИТИ. Тэмпо хатинэн бэйсэн Морисонго торай но кэнкю (Исследования американской экспедиции на корабле "Моррисон" в 1837 году). Токио. 1954, с. 85.

10. КАТО ЮДЗО. Ук. соч., с. 253; Тайгай канкэй си. Сого нэмпё (История внешних связей. Сводные хронологические таблицы). Токио. 1999, с. 874.

11. BOLITHO H. Tempo crisis in The nineteenth century. The Cambridge History of Japan. Vol. 5, 1989, p. 125.

12. ЦУДА ХИДЭО. Ук. соч., с. 236 - 237.

13. Там же, с. 255.

14. Тайгай канкэй си. Сого нэмпё, с. 876.

15. АРИМА СЭЙХО. Такасима Сюхан. Токио. 1958, с. 141 - 142.

16. Там же, с. 266 - 267.

17. Там же, с. 150.

18. ЦУДА ХИДЭО. Ук. соч., с. 340, 346.

19. Там же, с. 153.

20. ЯМАВАКИ ТЭЙДЗИРО. Тэмпо кайкаку то Нагасаки кайсё (Реформы годов Тэмпо и торговое представительство бакуфу в Нагасаки). - Нихон рэкиси. 1969, N1, с. 48, 205.

21. YOSHIDA MITSUKUNI. The Restoration and the History of Technology. In: Meiji Ishin: Restoration and Revolution. Tokyo. 1985, p. 94, 194.

22. ИНОУЭ КИЁСИ. Нихон гэндай си (Современная история Японии). Т. 1. Токио. 1951, с. 89.

23. Бунка 4 удоси 12 гацу. Омэцукэ э. Офурэгаки Тэмпо сюсэй. (Сборник распоряжений за период Тэмпо). Т. 2. Токио. 1977, с. 858.

24. Тэмпо 13 торадоси 7 гацу 23 нити. Бакумацу офурэгаки сюсэй. Т. 6. Токио. 1995, с. 435.

25. JANSEN M. The Making of Modern Japan. Cambridge (Massachusetts)-Londоп. 2000, p. 273.

26. Очерки новой истории Японии, с. 128 - 129.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - С. А. Толстогузов:

Комментарии: