В декабре 1925 г. Стаям обнародовал свою теорию построения социализма в одной стране. Это совпало с Дискуссией о нэпе и спорами об организационной политике ЦК на XIV партийном съезде. Слово взяла Крупская. Она с тревогой говорила о положений в партии, коснулась между прочим, и "теории" непременной правоты большинства. Сталинская клака вмешалась и тут. Кто-то ехидно поздравил Троцкого с новым соратником в лице Надежды Константиновны Крупской. Она растерялась...¹

Каменев оказался покрепче. "Давайте договоримся, - предложил он крикунам, - если у вас есть поручение перебивать меня, то вы так и скажите... вы меня не заставите замолчать, как бы громко ни кричала кучка товарищей"² . В заключение Каменев, уже высказавшийся против теорий вождя, мужественно повторил главное: "Сталин не может выполнить роли объединителя большевистского Штаба... Мы против теории единоначалия, мы против того, чтобы создавать вождя!"

Зал на мгновение замер. Так бывает перед тем, как потрясенные ярким монологом зрители разражаются овацией. Настал один из тех кульминационных моментов, к которым генсек старательно готовил свою клаку. Он обзавелся ею уже в начале двадцатых годов. Клака обслуживала его на заседаниях Пленума ЦК, на партконференциях, съездах. Дружные ребята могли поддержать генсека и сорвать выступление любого партийного деятеля.

"Неверно! Чепуха!" "Сталина! Сталина!" "Да здравствует Российская коммунистическая партия! Ура! Ура!" "Партия выше всего!" "Да здравствует товарищ Сталин!!!"

И клака подняла зал: "Делегаты встают и приветствуют товарища Сталина", - записала Стенографистка³ .

На объединенном Пленуме ЦК и ЦКК 1927 г. (июль - август) Сталин высмеивает Каменева, затем выдвигает вздорные аргументы против статьи Зиновьева "Контуры будущей войны". Генсек не боится позы скомороха - клака вовремя засмеется. И не забудет к месту (а оратор уж выдержит паузу) крякнуть "Правильно!" и "Позор!".

Когда Сталин сравнивает Троцкого с ...Клемансо, солисты клаки послушно высмеивают "этого опереточного Клемансо". Но вот генсек извиняется: ему, видите ли, "придется также сказать несколько слов о выпадах Зиновьева против Сталина". "Просим!" - раздаются голоса. Клака знает свое дело. Потом Сталин договорится до того, что оппозиция ведет политику открытого раскола Коминтерна. "Правильно!" - откликаются из зала.

Продолжение. Начало см. Вопросы истории, 1989, NN 1 - 2.

¹ См. XIV съезд ВКП(б). Стеногр. отч. М. - Л. 1926, с. 166.

² Там же, с. 241 248.

³ Там же, с. 275.

стр. 106

Генсек цитирует то место написанной Лениным резолюции X съезда партии, где говорится о мерах против фракционеров - вплоть до исключения из партии. "Надо осуществить это сейчас же!" - требует клака. "Подождите, товарищи, - вступает Сталин, - не торопитесь!"⁴ . Чем не спектакль?

Со временем будет разработана стройная система функционирования клаки применительно к собраниям первичных организаций, бюро, комитетов, конференций, пленумов и совещаний всех рангов. Предложить или отвергнуть кандидатуру, одобрить или заблокировать чей-то проект, поднять деятеля до небес или сбросить в преисподнюю - клака может все. С соизволения начальства, разумеется. Управление клакой стало искусством, наукой.

"Я не допущу никакого переворота!"⁵ - говорил Феликс Дзержинский в 1926 году, незадолго до смерти. И никто не возразил ему: "Товарищ Юзеф, переворот-то уже произошел!"

С двадцать шестого года Сталин начал организационно закреплять совершенный им переворот. На XV съезде (декабрь 1927 г.) генсек убрал из руководящих партийных органов 75 активных оппозиционеров, некоторых исключил из партии. А всего вычистили из партии около двух тысяч человек. После исключения лидеров "объединенной оппозиции" Сталин устроил на заседании Пленума ЦК маленький спектакль: "Я думаю, что до последнего времени были условия, ставящие партию в необходимость иметь меня на этом посту как человека более или менее крутого, представлявшего известное противоядие против оппозиции. Сейчас оппозиция не только разбита, но и исключена из партии. А между тем у нас имеется указание Ленина, которое, по- моему, нужно провести в жизнь. Поэтому прошу Пленум освободить меня от поста генерального секретаря. Уверяю вас, товарищи, что партия от этого только выиграет". Пленум, конечно же, вновь избрал лицедея генсеком⁶ . Единогласно.

Этот год стал поворотным в карьере Сталина. Он еще не хозяин, но уже вождь. Он настолько уверен в тщательна подобранном ЦК, что позволяет себе упомянуть о завещаний Ленина как о некоем анахронизме.

К той поре Сталин вполне созрел и как партийный демагог, овладевший всеми приемами. Он мог уже самостоятельно дурачить массы и успешно противостоять конкурентам, соперничать с такими записными ораторами, как Троцкий, Зиновьев. Излюбленный прием Сталина, воспринятый им в духовной семинарии, - система вопросов-ответов. На готовый вопрос следовал готовый же ответ. Этот прием верно служил ему и при чтений речей, и во время дискуссий., когда он "экспромтом" парировал критические выпады оппонентов. В области демагогии Сталин показал себя мастером крутых поворотов, неожиданных маневров. То, над чем он иронизировал вчера, завтра становилось его "коньком", рекламным лозунгом. Дли политических конкурентов, оппонентов этот лозунг оборачивался плеткой. Искусно им пользуясь, генсек под улюлюканье клаки изгонял вчерашних соратников из чертогов партийной власти.

И еще один штрих. Он учил партию никогда не останавливаться на достигнутом. И дли него это стало правилом жизни. В неуклонном движении вверх по лестнице власти Сталин не давал соперникам на дня передышки. Если ему удавалось сегодня нанести удар, он тут яге начинал готовить новый. Так было и в 1927 - 1928 годах: подготовив на XV съезде и в последующие месяцы нужную моральную атмосферу в партии, он в начале 1928 г. отважился на прямые административно-репрессивные меры против своих главных конкурентов. Троцкого с семьей

⁴ Сталин И. Соч. Т. 10, с. 34, 47. 52 - 53, 81, 83 - 84.

⁵ По воспоминаниям Е. Д. Стасовой (1963 г.).

⁶ Сталин И. Соч. Т. 10, с. 396.

стр. 107

вывезли в Алма-Ату. Около 30 ведущих "троцкистов" выслали из Москвы в разные места. Зиновьева и Каменева Сталин отправил в Калугу.

Эти невиданные в партийной жизни меры следует рассматривать в исторической перспективе - как репетицию будущих тотальных репрессий. Сталин бросил в пруд пробный камень и наблюдал с берега. Вот волны достигли берега и... ничего. Ровным счетом ничего не случилось. Обошлось! Значит, можно удалять соперников и таким способом.

Зиновьев с Каменевым могли теперь на калужском досуге вволю клясть неблагодарного Кобу. Уж они ли не старались, не тянули его за уши на самый верх. Зиновьев особенно поднаторел на сочинении и раздувании разного рода "уклонов". Стоило кому-либо внести необычное предложение, высказать оригинальную мысль, как Зиновьев разражался разоблачительной речью или пространной газетной статьей против "отступника" и незамедлительно объявлял войну свежеиспеченной "оппозиции". Весьма нелестно отозвался об этой его манере Владимир Косиор на XII съезде партии⁷ . Сталина, напротив, зиновьевские инсинуации устраивали вполне: то был его прилежный подмастерье. Весьма прилежный! Оппозиция левая, правая, старая, новая, объединенная... Сталин давил на эти клавиши. Так слагалась пьеса под названием "Единство партии".

Летом двадцать восьмого Бухарин наконец осознал, что Коба заведет, уже завел партию в тупик, что теперь он истребит соратников Ленина, в первую очередь - неугодных членов Политбюро. Бухарин ищет и находит понимание в Каменеве - его жизнь тоже в опасности. Надо наметить союзников, обдумать план кампании против жестокого узурпатора. Но дальше слов и благопожеланий дело не пошло, ансамбля не получилось: не те характеры, слишком велики оказались претензии каждого музыканта. А главное - они упустили время. Власть в партии уже принадлежала центральному аппарату. Сталинскому аппарату.

Между тем весть о переговорах Бухарина с Каменевым дошла до генсека - система подслушивания функционировала уже несколько лет. В критические моменты у Сталина действие опережало слово. Объектами атаки он избрал Московский партийный комитет и Коминтерн, возглавляемый Бухариным. Когда Бухарин представил очередному, VI конгрессу Коминтерна свои тезисы о международном положении и задачах Коминтерна, нашлись деятели, исправившие эти тезисы по указке Сталина. Кто-то уже пустил слух о "бухаринском уклоне". Сначала шепотом. Потом громче...

Загрузив Бухарина работой в Коминтерне, Сталин мог теперь любые неудачи международного коммунистического движения приписывать "Бухарчику" и таким средством низвести его авторитет в партии до нуля. Нечто подобное испытал уже бывший глава Коминтерна Григорий Зиновьев. Но Бухарин (то ли он притерпелся, то ли природное жизнелюбие его спасло) продолжал активно разрабатывать теоретические вопросы. 30 сентября 1928 г. он выступил со статьей "Заметки экономиста", в которой подчеркивал большое значение крестьянского хозяйства для экономики страны.

А генсек продолжал плести густую сеть интриг. Бухарин в это время отдыхал на Кавказе. Прослышав о сталинских инсинуациях против Томского, он решил тотчас вернуться в Москву. Последовала команда генсека, и ГПУ не позволило Бухарину - члену ЦИК, коммунисту, входящему в верховный партийный орган, Политбюро, - выехать. И опять ничего! Никого ничему этот факт не научил. В Москву Бухарин прибыл с большим опозданием.

Михаил Томский, другой лидер "правых", возглавлял тогда ВЦСПС. Кампанию против профсоюзного вождя Сталин повел во всеоружии пар-

⁷ XII съезд РКП (б). Стеногр. отч. М. 1968, с. 103.

стр. 108

тийной власти и проверенных в политических боях методов. Одного за другим убирал он доверенных помощников Томского: кого-то переманивал в свой аппарат, кого-то отсылал в провинцию. Затем начал готовить под него "теоретический" подкоп. Для начала обвинил Томского в "недемократических методах управления" и в других надуманных "грехах". Решительное сражение Сталин дал ему на VIII Всесоюзном съезде профсоюзов⁸ . В состав Президиума ВЦСПС Сталин провел своих людей. По результатам голосования Томский тоже прошел в Президиум, но поста председателя он лишился.

Расправляясь поодиночке с Бухариным и Томским, Сталин заботился о камуфляже: ни у кого не должно зародиться подозрения, будто генсек убирает соперников. Нет, он ведет принципиальную борьбу с "правыми". И, провоцируя работников столичного комитета на протест против "диктата" первого секретаря МК Угланова, он, оказывается, выступает за... контроль партийных лидеров снизу, за самокритику.

Кто тогда, в двадцать восьмом, смог распознать провокационную суть сталинской шумной кампании разоблачения "правых"? Ярлык на Бухарина, Рыкова, Томского был наклеен основательно. Так основательно, что спустя 30 лет Григорий Иванович Петровский стыдил товарищей: "Бросьте вы эти разговоры о "правой оппозиции"! Просто нашлись мальчики, которые, не в пример нам, старым простакам, поняли, что имеют дело с политиканами". И кивнул на портрет генсека, украшавший стену⁹ .

* * *

Осень 1928 г. Сталин посвятил борьбе против Угланова. В середине октября на заседании Московского комитета, партии Угланов впервые не получил одобрения товарищей. 19 октября Сталин запустил против "правых" демагогическую карусель на Пленуме МК. Через месяц он клеймит "правый уклон" на Пленуме ЦК. Однако он не одобряет крутых организационных мер против уклонистов. Надо развертывать идеологическую борьбу с ними. Впрочем, "районные активы имеют право смещать своих секрета рей"¹⁰ . Вот и пойми генсека...

Когда кампания удушения "правых" достигла кульминации, Томский, Рыков и Бухарин решили подать в отставку¹¹ . Сталин не мог все предвидеть, но правильно сманеврировать, вовремя отступить, уловить подходящий для контрудара момент - этим искусством он уже овладел. Момент еще не наступил, и пришлось генсеку уговаривать лидеров "правых" не покидать свои посты. В этой редкой ситуации они могли бы объединить силы и выступить против Сталина, разоблачить его как демагога и подлинного фракционера. Вместо этого "правые" подписали совместно со Сталиным тезисы, демонстрирующие единство Политбюро¹² . Избрав однажды тактику обреченных кроликов, Томский, Рыков и Бухарин останутся верны ей до конца, явив миру уникальную способность к компромиссам с удавом.

Сталин мог подвести баланс. Он получился положительным: Бухарин и Томский "разоблачены", их авторитет подорван, сторонники "правых" в Москве разгромлены. Теперь можно и простить заблудших. Сталин не был бы Сталиным, если бы уничтожал своих соперников сразу. В том же двадцать восьмом году он восстанавливает Зиновьева и Каменева в партии. Для Троцкого же изыскивает новые унижения. Спуская бывшего

⁸ XVI съезд ВКП(б). Стеногр. отч. М. 1931, с. 144.

⁹ По воспоминаниям И. М. Гронского.

¹⁰ Сталин И. Соч. Т. 11, с. 288.

¹¹ Коэн С. Бухарин. Royal Oak. 1980. p. 310.

¹² Сталин И. Соч. Т. 11, с. 290; Шестнадцатая конференция ВКП(б). Стеногр отч. М. 1962, с. 745, 746, 752.

стр. 109

члена Политбюро все ниже и ниже по служебной лестнице (Главконцесском, Днепростой и др.), генсек постепенно готовил обвинение: Троцкий провалил работу на всех участках. И Троцкого в конце концов изгнали из последнего главка...

Порой кажется, что Сталин плетет излишне густую сеть интриг. Он наносил десятки уколов, чередуя их с акциями "примирения". Годами, медленно, со вкусом изводил он своих конкурентов на лестнице власти - одного за другим.

Весной 1910 г., в день своего семидесятилетия, Август Бебель на Магдебургском съезде Германской социал-демократической партии высказал неиссякаемой силы мысли: "Члены партии должны следить за тем, чтобы ее вожди не причиняли ей никакого вреда [бурное одобрение]. Демократическое недоверие ... в отношении всех вождей без исключения, в том числе и меня [возгласы: Очень хорошо!]"¹³ . Сталин (он тогда был еще просто Кобой) от имени Бакинского комитета РСДРП приветствовал "дорогого учителя" в написанной специально к юбилею прокламации. Она заканчивается такими словами: "Да послужит он примером для нас, русских рабочих, особенно нуждающихся в Бебелях рабочего движения. Да здравствует Бебель!"¹⁴ . Через три года Бебеля не стало. По поручению Ленина Григорий Шкловский возложил на могилу революционера в Берне венок от ЦК РСДРП. Прошло два десятилетия. Коба стал Вождем и начисто забыл Августа Бебеля. А ведь великий немецкий социалист обращался и к Сталину, когда говорил в 1910 году: "Вождь партии становится действительным вождем только благодаря тому, что он делает для партии в меру своих сил и способностей как честный человек... Своей деятельностью он завоевывает доверие массы, и она ставит его во главе партии. Но только в качестве своего первого доверенного лица, а не господина, которому она должна слепо повиноваться... Не партия существует для вождя, а вождь - для партии"¹⁵ . Сталин же "по неопытности" думал наоборот. И не было подле него Бебеля - подсказать, подправить...

В 1927 г. Сталин посетил Ленинград. После разгрома "новой оппозиции" произошла смена ленинградского руководства. В 1926 г. во главе губкома был поставлен Сергей Киров, прибывший на XIV съезд как секретарь ЦК Компартии Азербайджана. Сталин так спешил закрепить свой новый успех, что Кирову пришлось отправиться в Питер сразу же по окончании работы съезда. И вот генсек совершает инспекционную поездку. По случаю его приезда собрался партактив. Встретили Сталина холодно, он никогда не пользовался здесь популярностью.

Ужинали поздно вечером на квартире Кирова. Был там и Петр Иванович Чагин, старый друг Кирова, бывший редактор "Бакинского рабочего". Теперь он работал в Ленинграде. Ужинали на кавказский лад. Сталин нанизывал на шампуры куски рыбы и жарил рыбный шашлык в камине. Запивали сухим вином. После ужина Сталин закурил трубку. Зашел разговор о трудностях, о положении в партии. Вспомнили Ленина.

"Смерть Ленина - страшная утрата для партии, - с грустью заметил Киров. - Нам надо всем сплотиться и постараться коллективом заменить Ильича". Сталин по обыкновению прохаживался по комнате, молча слушал. "Да, конечно, - сказал он, - ЦК, коллектив - это все очень хорошо. Но русский мужик царист: ему нужен - один". При этих словах он поднял кверху указательный палец. Наступила пауза. Собеседники были ошеломлены¹⁶ .

¹³ Protokoll uber die Verhandlungen des Parteitages der Sozialdemokratischen Partei Deutschlands. Abgehalten in Magdeburg vom 18. bis 24. September 1910. Brl. 1910, S. 252.

¹⁴ Сталин И. Соч. Т. 2, с. 208.

¹⁵ Protokoll tiber die Verhandlungen, S. 252.

¹⁶ По воспоминаниям П. И. Чагина.

стр. 110

Можно ли вообще захватить власть в миллионной партии, полной революционных традиций, - этот риторический вопрос задал Сталин на заседании ИККИ 27 сентября 1927 г., полемизируя с Троцким¹⁷ . И сам ответил на него. Не словом - делом. Один он, Сталин, мог взять на себя хлопотную миссию - потрафить "русскому мужику". Кругом такие безродные, бесхребетные интеллигентики... Нет, мужику явно повезло с товарищем Сталиным. Выполняя веление времени, он вначале подчинил себе механизм партийной власти, а к концу двадцатых годов захватил и самое власть. Кресло генсека досталось ему сравнительно легко. Потом уже с помощью изобретательных интриг он сделал это кресло главным в аппарате ЦК. Оставалось обратить кресло генсека в трон самодержца - во исполнение "мужицкой мечты".

Термидор уже начался - к такому выводу пришел А. А. Иоффе незадолго до самоубийства в ноябре 1927 года. Участник революционного движения с конца XIX в., соратник Ленина еще при жизни основателя Советского государства разглядел истинное лицо Сталина - узурпатора, могильщика революции. В предсмертном обращении к Троцкому он упрекал его: "Вы всегда правы, но вы всегда отступаете". Замолчать это письмо Сталину не удалось, оно было опубликовано в журнале "Большевик". В предисловии, написанном Емельяном Ярославским, за притворной скорбью угадывалась неприязнь к покойному¹⁸ .

Тот, кто осуществил термидор в России, назовет обвинения в термидорианском перерождении партии "глупой агитацией". Сам генсек глупой агитацией не занимался. С откровенностью властителя он говорил в ноябре 1928 г. об аресте "кадров троцкистов"¹⁹ как о мере, легко и просто осуществимой. Как о мере, стоящей в повестке дня.

На XII съезде партии генсек намекнул на возможность образования трещины в диктатуре пролетариата²⁰ . Все последующие годы Сталин только расширял эту трещину, пока не пролез через нее к вожделенному трону. Такой принцип партийного строительства, как демократический централизм, в руках Сталина довольно скоро обернулся централизмом тотальным, а решения о единстве партии и партдисциплине сковали творчество, инициативу снизу, сделали критику руководителей невозможной. Не только говорить, писать - мыслить иначе стало преступлением против партии. Объективные причины, породившие сталинщину, выстраиваются в логический ряд. А субъективные?

* * *

Сталин стал Сталиным не только в силу исторических обстоятельств. Это был незаурядный человек. Воинствующий, природный антиинтеллектуал, он, казалось, во всем уступал Троцкому, Каменеву, Зиновьеву, Бухарину, сотням выдающихся партийных деятелей. Они обладали рядом заметных преимуществ: образованием, ораторским талантом, культурой. Он превосходил их всех силой характера и целеустремленностью. Сталин обладал уникальным комплексом самых агрессивных качеств: природная хитрость и коварство; обезоруживающая наглость и цинизм; презрение к человеку и человечеству; изощренная жестокость. Без этих качеств ему не удалось бы стать властелином. Но мы еще не исчерпали всех особенностей богатой сталинской натуры.

Иосиф Джугашвили начинал революционную деятельность на родине, в Закавказье, но нигде - в Тбилиси, Баку, Батуми - не мог ужиться.

¹⁷ Сталин И. Соч. Т. 10, с. 159.

¹⁸ Большевик. 1927. N 23 - 24.

¹⁹ Сталин И. Соч. Т. 11, с. 278.

²⁰ XII съезд РКП(б). с. 201.

стр. 111

Местные большевики очень скоро раскусили этого склочного карьериста. И отстранились.

Шаумян, Богдан Кнунянц, Орахелашвили, Махарадзе не предостерегли Ленина. "Чудесный грузин"²¹ пришелся ему по душе. Дорого это обойдется партии.

Они стремились к разным целям: Ленин работал на революцию, Коба - на себя, для него революция - средство отомстить обществу, в котором он был парией. И способ утоления властолюбия.

Средства у них тоже были разные: Сталин интриговал, провоцировал, давил и убирал с дороги каждого, кто стоял на пути к власти, - и чужих, и "своих". В среду профессиональных революционеров затесался потенциальный преступник.

И еще одна черта характера. Горячий, импульсивный по крови, по натуре, Сталин рано познал науку осторожной, осмотрительной политики в верхах (решали-то всегда верхи). Настоящий герой самодисциплины, он стал сдержанно-холодным в поведении, расчетливым в действиях. Необузданный экспроприатор-налетчик, он надел на себя тяжелые вериги придворного этикета. Искусный лицедей, он весьма правдоподобно исполнял роль мудрого, доброго вождя, отца народов. В компании записных лицедеев он был первым. Сталин-актер не нуждался в специальном режиссере, чувствовал себя свободно на сцене и за кулисами.

Человек, одаренный для политического поприща весьма скупо, он настойчиво вырабатывал в себе качества оратора, партийного лидера, режиссера. Зрители его нимало не волновали: их приучили верить всему, что говорилось на главной сцене, дружно, по сигналу выражать "свои" чувства одобрения или порицания.

Бесконечные дискуссии, которыми так насыщена партийная жизнь двадцатых годов, генсека тоже не трогали. Российские социал-демократы были завзятыми спорщиками. В начале двадцатых дебаты гремели на всех собраниях, заседаниях, конференциях, съездах и в ЦК. Неутомимым полемистом был Ленин. На этом фоне умение Сталина молчать казалось фантастическим. Выработанную десятилетиями молчаливость Сталин превратил в острое оружие, с помощью которого ему удалось выиграть не один политический бой. И еще - уже отмеченное нами умение повелевать. Сталин возвел его в ранг искусства, в котором ему не было равных.

Для Троцкого Сталин - всего лишь самое большое колесо в бюрократической машине. Но это оценка односторонняя, количественная, что ли. После смерти Ленина один Сталин знал, что делать и как делать. Знал он это, пожалуй, задолго до кончины вождя. Своим инстинктом он почуял: в Кремле пахнет властью. И Сталин неукоснительно следовал заданной программе, посвятив ее осуществлению всю свою колоссальную энергию и изощренную приспособляемость.

Сталин - гений закулисного маневра, человек сатанинской хитрости. Не "серая клякса" (выражение Троцкого), не тупица искусно плел кремлевские интриги. Не параноик. Один историк верно подметил, что революцию совершают честные, идейные подвижники, а плодами победы пользуются потом ловкие люди. Таким ловким человеком в России оказался Сталин. Самым ловким из ловких.

Никто его не остановил, да и не пытался всерьез это сделать. Соловьями заливались на съездах-собраниях вожди-златоусты. Но два соловья на одной ветке не поют. А тут вон их сколько слетелось!.. Не ведали они того, что тот, кто оборвет их заливистые трели, потом и перья пообщиплет. А затем по клеткам рассует и придушит их поодиночке. И сделает он это, кремлевский птицелов, под барабанную дробь беспощадной охранки. Никто уж более не услышит те наивные трели...

²¹ Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 48, с. 162.

стр. 112

Лучшие сыны России поколение за поколением сражались за демократию, но привить народу вкус к ней так и не успели. Процесс бюрократического перерождения начался как результат единовластия. Сталин прокладывал фарватер. Оседлав объективные обстоятельства, он нещадно пришпоривал коня и сумел первым прийти к финишу.

Свою кремлевскую корону Сталин выковал сам. Пока подручные - молотовы, кагановичи, куйбышевы, калинины, ворошиловы, микояны - усердно раздували мехи и подносили уголек, пока Троцкий, Зиновьев, Каменев, Бухарин, Рыков, Томский спорили (а нужен ли партии вождь? а хорошо ли это?), кузнец ковал и ковал, не давая остыть металлу. И снисходительно позволял избранным отирать пот со своего низкого лба.

Минуло десять лет после Октябрьской революции, а страна все еще заметно отставала от передовых капиталистических стран. Ссылаться на послевоенную разруху становилось неудобно. Надо было что-то строить. Но что и как? Новая экономическая политика спасла от голода, внесла оживление в хозяйственную жизнь. По мысли Ленина, нэп должен был ускорить создание тяжелой индустрии и социалистического земледелия. Сталин собственной политической концепции не имел. Разработка научно обоснованной программы построения социализма была для него задачей непосильной. Он видел, что зажиточные крестьяне, именуемые "кулаками", вошли в силу, превратились в основных поставщиков сельскохозяйственных продуктов. В конце 1927 г. стала ощутимей острая нехватка зерна: крестьяне не спешили продавать хлебные излишки, уповая на высокие весенние цены. "Оппозиционеры" еще летом предложили отобрать зерно силой. Но Политбюро не пошло на эту меру. Сам генсек на XV партсъезде в декабре двадцать седьмого высказался за умеренную политику в деревне²² .

Но вот съезд завершил свою работу, партия очистилась от "троцкистско- зиновьевской оппозиции", и Сталин посылает на места предписание: в кратчайший срок и любыми способами выполнить план хлебозаготовок. Пригодились рекомендации "оппозиционеров"! Сталинская директива развязала руки его наместникам: ради сохранения власти они теперь могли, обязаны были применять чрезвычайные меры. Отдавая 6 января двадцать восьмого года эту директиву-приказ²³ , Сталин действовал уже как вождь, стоящий над ЦК, способный единолично круто повернуть политику партии. А для того чтобы придать вес своим вредоносным действиям, генсек объявил XV съезд съездом коллективизации и с этой фальшивой приметой записал его в историю партии.

К тому времени относится поездка Сталина в провинцию. Нет, ни одной деревни он не посетил, ни с одним крестьянином не встретился. Он побывал в Новосибирске, Барнауле, Омске, дал нагоняй партийным секретарям, обвинив их в ротозействе, мягкотелости, в "срастании" с кулачеством. С подобными ярлыками снято с постов свыше тысячи работников окружного и районного масштаба, а также низового аппарата на селе. Многих исключили из партии²⁴ . То был действительно "исторический" визит. Второго явления вождя народу история не знает. Сталинские директивы дышали гневным нетерпением. Генсек требовал от местных парторганизаций обеспечить хлебозаготовки любыми средствами.

Решение XV съезда предусматривало постепенное ограничение эксплуататорских тенденций кулачества. Сталин уже через три месяца призывает к непримиримой борьбе с "кулацкой опасностью". То был сигнал к гражданской войне в деревне. Волна конфискаций, насилия прокати-

²² Сталин И. Соч. Т. 10, с. 305.

²³ Коэп С. Ук. соч., с. 289; Лацис О. Проблема темпов в социалистическом строительстве. - Коммунист, 1987, N 18, с. 87 - 88; Бордюгов Г., Козлов В. Николай Бухарин. - Там же, 1988, N 13, с. 97.

²⁴ Правда, 26.VIII.1988.

стр. 113

лась по всей стране. Аресты, повальное изъятие хлеба, даже у бедняков. На Северном Кавказе возникли чрезвычайные тройки - прообраз будущих особых совещаний.

Однако очень скоро стало ясно, что террором хлебозаготовок не поднять, доверия крестьян не завоевать. Можно лишь углубить сельскохозяйственный кризис. И уже летом Сталин бьет отбой: административный нажим, "нарушения революционной законности", репрессии объявлены нежелательными и вредными. Генсек обещает крестьянам завезти промышленные товары и повысить закупочные цены на хлеб - в предвидении нового урожая. В этом духе выдержана и резолюция Пленума ЦК, состоявшегося в июле²⁵ . Новый зигзаг. И не поймешь сразу, в какой ипостаси выступает генсек. Да ведь это было уже: в иное время, при ином властелине, и называлось это "политикой кнута и пряника".

Пришла новая зима, подсчитали тощие поступления и... вернулись к политике кнута. Последовала серия грозных директив. К тому времени многие зажиточные крестьяне распродали свое имущество, оставшиеся сократили посевные площади, но второй тур экспроприации все же дал немного хлеба. Зато весной двадцать девятого дело застопорилось. Не стало хлеба, продовольствия. В городах ввели карточную систему, предвестник голода²⁶ . Неудачи не отрезвили Сталина. Он ищет и, как ему кажется, находит выход в... немедленной коллективизации сельского хозяйства.

В 1927 г. XV партсъезд дал установку на постепенное развитие всех форм кооперации, не одних лишь колхозов. Планировалась также государственная помощь индивидуальному хозяйству бедняков и середняков. Эту линию подтвердили все последующие партийные решения, принятые вплоть до весны двадцать девятого года. Вполне определенно высказался на сей счет и генсек. В канун празднования десятой годовщины революции, 5 ноября 1927 г., Сталин уверял иностранные рабочие делегации в том, что коллективизация сельского хозяйства будет осуществлена постепенно, мерами экономического, финансового и культурно-политического порядка²⁷ . А потом - кнут в руки и ну стегать строптивого коня! Вождь провозглашал постепенность и строгое соблюдение партийной линии - в широковещательных выступлениях для простаков, а местным работникам (в выступлениях не для печати) предписывал свирепые, форсированные методы преобразования деревни²⁸ . Отброшен как ненужная бумажка пятилетний план коллективизации, скромный, а потому реальный. Без оглядки на тылы, вперед, к сплошной коллективизации!

...Анализируя финансовое и экономическое положение страны, заместитель наркома финансов М. И. Фрумкин сообщил на заседании Политбюро, что политика сплошной коллективизации и принудительного изъятия хлеба привела к сокращению посевных площадей. Эта политика работает против нас, ведет к ликвидации новой экономической политики, запланированной Лениным на длительное время. Сталин обрушился яростно на Фрумкина: снять этого нытика с поста!

Генсек продолжал гнуть свою линию. Выдавая желаемое за действительное, он объявил кризисный двадцать девятый "Годом великого перелома". Так озаглавлена его статья, опубликованная в "Правде" 7 ноября 1929 года. Если сопоставить эти громкие слова с тощими цифрами - коллективизировано 7,6% хозяйств²⁹ на 3,6% посевной площади страны, - то от "великого перелома" не останется ничего, кроме фанфар. И начались колхозные гонки. Если одна область обязалась завершить

²⁵ Сталин И. Соч. Т. 11, с. 206, 210 - 211.

²⁶ Бордюгов Г., Козлов В. Ук. соч., с. 101.

²⁷ Сталин И. Соч. Т. 10, с. 221.

²⁸ См. Лацис О. Ук. соч.

²⁹ История Коммунистической партии Советского Союза. Т. 4 кн. 1 М. 1970 с. 607.

стр. 114

коллективизацию к осени тридцатого года, то соседняя клялась Центральному Комитету выполнить сталинскую директиву уже летом. Многие областные и даже республиканские лидеры пришли к финишу весной, о чем и отрапортовали товарищу Сталину.

Покойный писатель Борис Норильский, автор повести "Черное и белое", составил документально достоверное и простое описание технологии поголовной коллективизации. Начальник местного ГПУ Мякишев поучает уполномоченного Михаила Седого: "Ты проводишь коллективизацию, я - паспортизацию. С Беляевкой решено так: кто не попадает в твой список, попадет в мой, и - плакал паспорт. Так что не очень напрягайся, только шепни, р-раз - и мой. Сто процентов у тебя, сто процентов у меня. Сто и сто - двести. Уловил?"

То была авантюра чистой воды: без техники, без денежных средств, без специалистов, без всего самого необходимого организовать тысячи коллективных хозяйств можно было только на бумаге. Между тем повальная коллективизация, проведенная в фантастические сроки, была объявлена величайшей победой партии в сельском хозяйстве... Этот период ознаменован зарождением показухи, непременного атрибута сталинской эпохи. Показуха оказалась неистребимо живучей, она въелась в экономику, потом проникла в науку, культуру, быт.

Страшным горем обернулась разрекламированная "победа" колхозного строя для крестьян - разорением, унижением, миллионами смертей. То был один из самых крутых политических поворотов: повсеместно велено было насаждать не только колхозы, но и совхозы и даже коммуны. Именно насаждать - к этому призывал Сталин в декабре 1929 года³⁰ . Крестьяне начали прятать зерно, резать скот, птицу. Стон стоял по деревням. И росло сопротивление насилию. Спровоцированная генсеком война ширилась, более двух тысяч вооруженных выступлений крестьян произошло только в начале 1930 г., до середины марта³¹ .

А хлеба в стране все меньше и меньше. Пришлось Сталину еще раз отступить. Новый (какой уже по счету?) зигзаг назывался "Головокружение от успехов". Эту статью генсек опубликовал в "Правде" 2 марта 1930 года. Оказывается, некоторые товарищи неправильно поняли указание ЦК и напрасно форсировали темпы коллективизации, забыв о принципе добровольности. Выступление Сталина оказалось всего лишь театральным жестом. Ни о чем он лично не сожалел. Виновными в "перегибах" были объявлены местные руководители. Ничего менять в своей политике генсек не собирался. Пройдет десять лет, и на крестьян Прибалтики, Западной Белоруссии, Западной Украины обрушится такая же акция. Недовольных - в Заполярье, в лагеря.

Тогда, в тридцатом, чтобы придать своей статье "Головокружение от успехов" и вес, и силу директивы, Сталин отдает распоряжение судить местных работников за "левацкие перегибы". Многие из них участвовали в ликвидации "кулаков" с увлечением мальчишек, получивших впервые в жизни галифе, кожаную куртку и вожделенный наган. А наган - это власть над людьми. Организуя деревенский погром, Сталин опирался на армию властолюбцев и карьеристов из низовых работников. "Достают хлеб горбом, достают и горлом". Эта пословица родилась на селе в те годы. Суждена была ей долгая жизнь...

* * *

Это произошло в одном из подмосковных районов. "Секретарь райкома Петухов звонит в окружной комитет партии: "У меня началось восстание! Прошу выслать войска". Секретарь окружкома Мясоед ответил,

³⁰ Сталин И. Соч. Т. 12, с. 149.

³¹ Правда, 26.VIII.1988.

стр. 115

что паниковать партия никому не позволит, и распорядился: "Сиди в своем кабинете, сейчас приеду".

Прибыв на место, товарищ Мясоед предложил секретарю райкома отправиться вместе в самое непокорное село, в центр восстания. Петухов взял наган, пристегнул кобуру к ремню и был готов.

- Никакого оружия! - воспротивился старший. Но Петухов наотрез отказался ехать в село без нагана.

Спорили долго, наконец сошлись на том, что Петухов спрячет наган в карман и ни в коем случае оружие в ход пускать не будет. Прибыли в село, собрали колхозников. Их набралось в тесной избе человек сто. Статья в "Правде" ("Головокружение от успехов". - А. А.-О.) им была известна, и они потребовали в один голос:

- Распускай колхоз!

- Почему весь колхоз? - спросил секретарь окружкома. - Пусть подает заявление о выходе из колхоза каждый желающий сам.

- Нет, - ответили из толпы. - Ты сначала распусти, а йотом уж кто захочет пусть образует новый...

До четырех утра так вот кричали. За махорочным дымом уж лиц не видно. Припер народ секретарей к стене, вот-вот задушит, разорвет:

- Не выпустим, пока не распустите колхоз!

Петухов за наган хватается, а старший - его за руку. Но деваться некуда, пришлось уступить. Как только объявили о роспуске колхоза, крестьяне потребовали вернуть семена.

- Вот это уже не в нашей власти, - сразу нашелся товарищ Мясоед. - О семенах пусть райисполком решает.

А крестьяне свое:

- Не выпустим, пока семена не получим.

Добровольцы кинулись за кладовщиком, но тот успел удрать. Настало утро. Все устали, даже самые крикливые. Тут объявили запись в новый колхоз. Записалось человек семь, одни "бедняки". Наконец выпустили секретарей на волю. Семян в райисполкоме, разумеется, не дали. Да и как пахать-сеять, если власти успели распахать все межи и нет лошадей? Остались крестьяне ни с чем.

А Петухов подал в МК заявление, в котором обвинил товарища Мясоеда в роспуске колхоза. Однако секретаря райкома в том же месяце арестовали как "врага народа", тем секретарь окружкома и спасся"³² . Конец в духе времени.

И еще один зигзаг - постановление ЦК "О борьбе с искривлениями партийной линии в колхозном движении". Великий юморист придумал эту строчку: как можно искривлять изначально кривую линию? И великий профан надумал распустить насильно организованные колхозы именно весной, когда начинался сев. Кто исчислит новые потери? Кто назовет число районов, где от былой коллективизации не осталось ничего, кроме заколоченных изб? Достойное завершение гигантского политического слалома.

В некоторых местах партийные чины, наделенные достаточно острым нюхом, восприняли выступление вождя как пропагандистский маневр и не разрешили почтовым отделениям рассылать номер "Правды" со статьей Сталина. Лишь когда распахали все межи так, что насильственно согнанные в колхозы хлеборобы не могли восстановить границы своих земельных наделов, местные власти дозволили населению ознакомиться с "Головокружением". Так поступили в Терском районе, на Северном Кавказе. Один из тогдашних руководителей района попал впоследствии в лагеря, семнадцать лет отсидел, но до конца дней своих хвастался тем,

³² По воспоминаниям Д. Ю. Зориной, члена партии с 1917 года.

стр. 116

как доблестно провел крестьян в двадцать девятом году³³ . Невероятное дитя невероятной эпохи!

Но были и в райкомах, и в ЦК работники, которые приняли "Головокружение" всерьез и ослабили нажим на деревню. Горе простодушным! Их исключали из партии за "соглашательскую политику", за "примиренчество", а в действительности - за то, что не уловили всей глубины очередного гениального маневра вождя. Минули считанные годы, и с ярлыком "правые уклонисты" они проследовали в истребительные лагеря.

Но что-то можно было спасти и в тех чудовищных условиях. В марте тридцатого года многие члены ЦК и даже Политбюро выехали в провинцию в качестве наблюдателей и проводников новой, выправленно-искривленной линии. В начале апреля на Украину прибыл Серго Орджоникидзе. Среди прочих он посетил Зиновьевский округ³⁴ . Сопровождал его Станислав Косиор, первый секретарь ЦК КП(б)У. В этом округе меньше свирепствовали "опричники", экспроприация и принудительная кооперация основную массу крестьян не затронули. И партруководители подобрались дельные - в меру крикливые и не слишком жестокие. Словом, повезло крестьянам. Может, поэтому колхозы области не развалились сразу после амнистии, объявленной в марте. Только что закончили весенний сев. Это более всего и удивило Орджоникидзе.

"Как же вы без указаний, никого не спросив, начали сев? - спросил он местного работника. - Только давайте говорить начистоту", - предупредил Серго. "Я иначе не умею. У вас в Москве 25 марта какая погода стояла - мороз, да? А у меня в степи пар от земли поднимается. Значит, надо немедля сеять". "А как с добровольностью? - не унимался Серго. - У вас что же, никто не вышел из колхоза?" "Многие хотели уйти, всего подано полторы тысячи заявлений. В области двести тысяч хозяйств. Решили всех желающих отпустить, но ведь их надо было снабдить семенами, выделить земельные участки. Вокруг этого начались бы распри, столкновения такие, что и до убийства недалеко. А сев ждать не может. Собрали всех секретарей райкомов, посоветовались и решили перед севом провести во всех колхозах общие собрания. Создать везде комиссии по проверке соблюдения принципа добровольности при вступлении в колхозы, по состоянию озимых, подковке лошадей - всего 16 комиссий. Секретарь обкома присутствовал на одном из колхозных собраний, и там, при активном участии колхозников, была разработана инструкция для всей области".

Серго выслушал с большим вниманием, потом все же повторил вопрос: "Как поступили с теми, кто пожелал покинуть колхозы?" "Очень просто, - последовал ответ. - Мы решили сначала провести сев, а потом уже повторные собрания колхозников, с докладами комиссий. Когда закончили сев по области и крестьяне вложили в землю свой труд, да убедились, что никто их действительно принуждать не будет, тысяча сто человек взяли свои заявления назад. Остальных мы отпустили". "Да-а-а,.. - протянул Серго. - Если бы так везде гладко прошло". "И у нас негладко. Кто вам сказал? Одно село совсем не хотело сеять, старообрядцы там жили. Что делать? Вызвал я директора МТС и распорядился послать рано утром пять тракторов и засеять поля старообрядцев. Так и сделали"³⁵ .

По всему было видно, Серго убедился, что нельзя превращать местных руководителей в бездумных исполнителей чьей-то верховной воли, что в сельском хозяйстве, как и в любом хозяйстве, инициативу, самодеятельность не пресекать нужно, а поощрять. С Орджоникидзе (одним

³³ Воспоминания И. П. Старопанова.

³⁴ Зиновьевск - бывш. Елисаветград, после убийства Кирова - Кирово, с 1939 г. - Кировоград.

³⁵ По воспоминаниям А. В. Снегова.

стр. 117

из немногих, но не будем идеализировать и его) можно было говорить откровенно, начистоту. Оставим руководителей области в приятном заблуждении относительно мудрости принятых мер: на фоне безжалостной сталинской политики любой нестандартный шаг мог показаться мудрым.

И все-таки самое страшное в деревенской политике - это ликвидация кулачества как класса. Если обратиться к директивным выступлениям Сталина, то окажется, что против экспроприации кулачества был не только Ленин, но и "великий продолжатель его дела". "Кулака надо взять мерами экономического порядка и на основе советской законности"³⁶ , - заявил Сталин на XV партсъезде. Только так и могли рассуждать подлинные марксисты, это не то, что всякие там троцкисты и зиновьевцы, призывающие к экспроприации деревенских богатеев. И вдруг тот же Сталин на конференции аграрников- марксистов 27 декабря 1929 г. провозглашает лозунг "Ликвидировать кулачество как класс"!³⁷ . Слово "ликвидация" прочно вошло в обиход: ликвидация кулачества и ликвидация ошибок в политике раскулачивания, ликвидация отсталости, ликвидация РАППа (Российской ассоциации пролетарских писателей)... Ликвидация... Ликвидация...

Можно объяснить новый зигзаг забывчивостью генсека: забыл о решениях партсъезда, забыл, что существует ЦК, Политбюро, что созданы специальные комиссии... Недавно "вся страна", "вся планета" отмечали его пятидесятилетие. Как только его не величали! Вот это он запомнил и своею властью, властью "вождя народов", распорядился приступить к делу, столь близкому его душе, к делу ликвидации кулачества как класса. Через месяц-другой по указанию Сталина спустят на места директивы: ЦК рекомендует экспроприировать и ликвидировать не всех единоличников подряд и не сразу; в правительственной инструкции будет сказано о "гибкости". Жалкие попытки обуздать террор...

Официально в стране числилось около миллиона кулацких хозяйств. Коль скоро зашла речь о кулаках как действительно контрреволюционной силе, то основная их масса сражалась в рядах белой армии, вместе с нею отступала, потом эмигрировала. Настоящий кулак не стал ожидать, когда представители касты бедняков разграбят его хозяйство, а самого поставят к стенке. Он давно распродал свое имущество и вместе с сыновьями подался в городские пролетарии. Так что главный удар экспроприаторов и карателей пришелся по середняку.

Всего за один год до трех миллионов "кулаков" с семьями и "подкулачниками" выслали в дальние края, часть расстреляли, сотни тысяч отправили на истребление в лагеря. В категорию "подкулачников" зачисляли всякого труженика, сколотившего крепкое хозяйство своим трудом, трудом сыновей. И любого бедняка, если он ненароком поддакнул "кулаку" или выразил недовольство сталинской политикой. И вообще любого человека - от середняка до батрака, на которого сосед "зуб имел". Этот водоворот втянул в себя и многих исполнителей сталинских директив. Там, за колючей проволокой, они встречались - раскулаченные и раскулачиватели. Там и землю получили - равное количество мерзлой земли на каждого мертвого. Война велась на истребление. И на тотальное ограбление. Погром, учиненный Сталиным, отвратил от колхозов середняков. А без них бедными оказывались кооперативы. Вскоре вышло правительственное решение о передаче колхозам имущества раскулаченных. Сосед грабил соседа. Тащили все: телеги, топоры, горшки, зеркала, сапоги, свиней, кур, самовары, одеяла, платки... Сосед грабил соседа. Сталин стравил неимущих с зажиточными. Разделяй и властвуй! И сосед грабил соседа. Сначала богатеев, потом всех подряд. Все награб-

³⁶ Сталин И. Соч. Т. 10, с. 311.

³⁷ Там же. Т. 12, с. 169.

стр. 118

ленное (стыдливые историки скажут потом - "экспроприированное") неукоснительно попадет в сталинские закрома. Где границы между кулаком и середняком, между середняком и бедняком? Этого не ведали даже в Кремле, в деревне - и подавно. Этим займутся воинские части армии и НКВД, мобилизованные рабочие, комсомольцы и местные чиновники - целая армия.

Мне вспоминается весна 1944 года. Наш этап следует из Москвы на север. Куда именно - знает лишь конвой. Поезд ползет медленно, делая мучительно долгие остановки на дальних запасных путях станций. Уже миновали Ярославль, Вологду, Коношу, с каждой станцией сокращается число вариантов конечного пункта. Скоро Котлас, отсюда два направления - на Вятку (этому старинному городу дали имя убиенного Кирова) и на Печору. Многоопытные рецидивисты уже вспоминают печорскую пересылку, запевают грустные лагерные песни. Бежать из заполярных лагерей - дело почти безнадежное. Они занимают верхний ряд трехъярусных нар, главари сидят возле забранного стальной решеткой небольшого квадратного окна-люка. Расположились с удобствами, просторно. Табаку, еды - вволю, "от пуза". Тихие беседы, созерцательное настроение.

Сюда, на третий ярус, шум возни фраеров и мелкой уголовной сошки не долетает. Наш пульман - деревянная коробка на четырех осях, в которую втиснули сотню арестантов, свежую продукцию московских тюрем. Сбитые до невообразимой тесноты, отощавшие за месяц Черепашьего движения "политические", не еє давшие в большинстве никакой политики, и "указники", никогда не читавшие многочисленных указов военного времени, - все это замордованное племя копошится в темноте, инстинктом угадывая час выдачи пайка - куска глинообразного теста с запахом хлеба. Политические давно расстались с домашними вещами. Кто не успел выменять на махорку, у того украли или просто отобрали последний пиджак, брюки, ботинки, и теперь на вторых нарах эти шмотки разыгрываются в карты. Постепенно все то, что выбрасывалось на кон, очутилось в углу у Петра-Ловчилы, верткого, наглого, везучего; Кое-кто считает, что дело не в везении. Но в шулерстве его не уличили, за это расплата известная - перо в брюхо. Петр-Ловчила был тоже вором "в Законе", но рангом ниже тех, что на верхотуре.

...Час Петра настал после станций Ухта, когда до Печоры оставалось 250 километров. Старшие воры позвали его к себе, достали свою колоду карт, и вскоре Ловчила остался ни с чем. Все добытое им барахло легло аккуратной стопой в угол, под висевший на стенке кисет с табаком. Ему дали закурить и - бывай, Петро...

Вряд ли главарь блатных нашего этапа копировал Сталина образца тридцатого года. Просто оба они действовали по канонам воровского мира, отсюда и сходство. Разница - в масштабах. Коба-Сталин тоже начинал с малого - ограблений почты, пароходных касс... От этих "эксов" он пришел к великой экспроприации крестьянства целой страны. Настал его Звездный час. То был грабитель с ненасытной политической амбицией. Только благодаря его, Сталина, гениальной прозорливости удалось вовремя ликвидировать враждебный класс кулаков. Деревенский погром он учинил под красным флагом. Все эти годы услужливые идеологи разрабатывали эфемерные программы опоры на бедняка, союза с середняком и ликвидации кулачества, спорили о различных вариантах сей абстрактной формулы и исступленно цитировали Маркса, Ленина, Сталина. И спорили. В одном только сходились: "всемирно-историческая победа колхозного строя" была одержана под мудрым руководством великого Сталина.

Шумная пропагандистская кампания колхозного лихолетья была рассчитана на раскол деревни. Но этого Сталину показалось мало. Спровоцировав крестьян на междоусобицу, он пытался расколоть и традиционно крепкую крестьянскую семью, использовать в борьбе с "кулаками"

стр. 119

и "подкулачниками" подростков и детей. В селе Герасимовка на Урале мальчик донес властям на своего отца-кулака. Мальчика звали Павлик Морозов. "Подвиг" ребенка был увековечен в мраморе. Сын предал отца, и ему воздвигли памятник, и о нем сложили песни. На примере Павлика Морозова воспитывали новые поколения пионеров.

А детям высланных или расстрелянных "кулаков" была уготована страшная доля. С клеймом "сын кулака", "дочь кулака" нечего было даже помышлять об учебе в стране всеобщего образования. "Лишенец" - вот еще одно новое слово, рожденное бесчеловечным временем. Миллионы раскулаченных крестьян, миллионы крестьянских детей были лишены всего: дома и хлеба, свободы и гражданских прав.

Сообщая свои биографические данные, партийный функционер или совслужащий из крестьян - а в стране преобладало сельское население - старался подчеркнуть, что его родители были бедняками чистой воды. В анкетах писали - "из безпошадных". Это было надежно, как в старые времена дворянское происхождение. Упоминание отца-середняка влекло за собой немедленную проверку. Выходцы из кулаков могли не затрудняться заполнением анкет.

Молодые люди, призванные в партийные и государственные органы, в армию и органы безопасности, эти юноши, свидетели погрома, учиненного Сталиным в деревне, твердо усвоили одно: отныне все дозволено. Они были морально подготовлены к большому террору.

В 1932 г. Борис Пастернак решил вслед за другими писателями поехать в один из новых колхозов. Он хотел написать книгу о социалистической деревне. "То, что я там увидел, нельзя выразить никакими словами. Это было такое нечеловеческое, невообразимое горе, такое страшное бедствие, что оно становилось уже как бы абстрактным, не укладывалось в границы сознания. Я заболел. Целый год не мог спать"³⁸ .

...Который год власти экспроприируют, который год ликвидируют, а то и просто убивают, выселяют и сажают крестьян, а хлебозаготовки все скуднее. На Северном Кавказе дошло до выселения целых деревень и станиц. Но и эта драконовская мера не помогла. Можно было на пробу поднять закупочные цены на хлеб, мясо, овощи - они ведь уступали розничным ценам в десятки раз. Но какое дело строителю социализма до материальной заинтересованности рабочих и крестьян? Сталин поощрял практику вычерпывания продуктов до дна, не считаясь с урожаем, неурожаем, с наличными запасами. Многие колхозы оставались без семенного фонда, в избах после обходов-обысков - хоть шаром покати. Стоит кружка да ведрушка, чашка и на каждого ложка...

Навалился вождь-мужикоборец (за одно это слово Осип Мандельштам заплатил жизнью) всей силой на деревню, невмоготу стало мужику. Одно оставалось, чтобы не околеть с голоду, - бежать. А куда? Воровать добытые потом продукты тоже "не моги": за расхищение социалистической собственности знаешь, что полагается? Сталин же не видел ничего, кроме "саботажа хлебозаготовок", не желал видеть. А против саботажа средство одно - террор. Пустели деревни, притаились уцелевшие крестьяне; голод поразил добрую половину хлебопашной территории страны. Приводить цифры, свидетельства? Они известны воем, в ком сохранились человечность и желание знать. Вымирали целые деревни - с детьми, стариками. Первыми умирали мужики. Те, кто еще в силах был двигаться, устремились к станциям железной дороги, в города, устилая путь трупами. Но вокруг - заградительные отряды, как на войне. И никакой надежды на спасение. Казалось, террор вот-вот захлебнется в голоде...

В двадцать первом году народу уже довелось пережить голод - следствие войн и разрухи. Пострадало 17 губерний, на грани смерти оказа-

³⁸ Новый мир, 1988, N 6, с. 208.

стр. 120

лись 20 млн. крестьян. Голод осени тридцать второго - весны тридцать третьего был страшней. И не только по масштабам. То был единственный в истории человечества голод, вызванный искусственно. В двадцать первом на помощь Поволжью пришла вся страна. В голодающие деревни доставили 12 млн. пудов семян и свыше 30 млн. пудов зерна из государственных фондов³⁹ . Советское правительство охотно приняло помощь от иностранных рабочих и буржуазных правительств. На Волгу прибыли вагоны с продуктами из США - дар АРА (Американской администрации помощи). В тридцать втором - тридцать третьем районы, пораженные голодом, не получили от государства ни одного килограмма хлеба. Ни одного ребенка не спас Сталин от голодной смерти!

Однажды в разгар голодного бедствия он ехал отдыхать на юг. Поезд шел по украинской земле, и сопровождавший генсека редактор "Известий" Иван Михайлович Тройский сказал: "Иосиф Виссарионович, крестьяне от голода гибнут, хлеборобы... У нас есть в запасе немного валюты, надо закупать зерно за границей". "Нет, - сказал жестко Хозяин, - пускай дохнут. Они саботируют"⁴⁰ .

Но мало организовать голод, надо закрепить "достигнутые успехи". И Сталин вывозит зерно за границу: в двадцать девятом - 2,6 млн. центнеров; в следующем - 48,4; в тридцать первом - 51,8 и когда голод стал повальным - еще 18 млн.⁴¹ . Не велик экспорт. Но сам факт...

В двадцать восьмом году некоторые руководители предлагали закупать хлеб за границей. Этих "капитулянтов", этих "реставраторов капитализма" и "агентуру кулачества в партии" Сталин обвинил в "правом уклоне"⁴² . И кремлевский богатей начал продавать Западной Европе хлеб, отнятый у погибающих от голода крестьян. Миллионы голодных смертей - на нем!

В 1942 г., беседуя со Сталиным, Уинстон Черчилль спросил его, многих ли жертв потребовала коллективизация. Сталин вскинул руки с растопыренными пальцами. Хотел ли он этим сказать, что коллективизация обошлась народу в 10 млн. жизней⁴³ , или этот жест просто означал "много, очень много!"? Для этого профессионального гуманиста избиение миллионов стало обыденным делом задолго до войны. Разные источники называют разные цифры - от трех до шести миллионов погибших⁴⁴ . А всего кампания насильственной коллективизации крестьян, "ликвидации кулачества", организованных Сталиным голода и репрессий стоила народу-хлебопашцу, по данным западных авторов, миллионов двадцать жизней. В том, что эта цифра не слишком преувеличена, нетрудно убедиться. Характерны данные по Украине: численность украинцев уменьшилась с 31 млн. в 1926 до 28 млн. в 1939 году⁴⁵ . Исчезло три миллиона. Но существует еще естественный прирост. Возможно, 2% (для среднего прироста процент довольно низкий), т. е. 600 тыс. в год, или за 14 лет около 9 миллионов. Прибавим те три миллиона и получим 12 миллионов. Куда исчезли двенадцать миллионов украинцев? А ведь коса насильственной коллективизации прошлась и по районам Северного Кавказа, Поволжья, Средней Азии... В 1930 г. из деревень выселили 115 тыс. "кулацких" семей, а в 1931-м - 266 тысяч. Всего за два года - 381 тыс. "кулацких" семей⁴⁶ . Если считать, что средняя семья состояла из пяти человек, получится около 2 млн. человек. Два миллиона только за два

³⁹ Ракитин А. Именем революции. М. 1965, с. 136, 140.

⁴⁰ Свидетельство И. М. Гронского.

⁴¹ Горизонт, 1988, N 5, с. 34; СИЭ. Т. 7, стб. 493.

⁴² Сталин И. Соч. Т. 11, с. 270; Иосиф Виссарионович Сталин. Краткая биография. М. 1947, с. 118.

⁴³ Новый мир, 1988, N 9, с. 30.

⁴⁴ Данилов В. П. Дискуссия в западной прессе о голоде 1932 - 1933 гг. и "демографической катастрофе" 30 - 40-х годов в СССР. - Вопросы истории, 1988, N 3.

⁴⁵ Гозулов А. И., Григорьянц М. Г. Народонаселение СССР. М, 1969. с. 91

⁴⁶ Правда, 26.VIII, 1988.

стр. 121

года! Но статистика не рассказывает еще о том, сколько "кулаков", их детей и стариков-родителей погибло, сколько попало в тюрьмы, лагеря. И какие муки пережили дети и внуки сосланных и арестованных, лишенные всех гражданских прав. Некоторое представление об этом дают недавно опубликованные воспоминания И. Т. Твардовского⁴⁷ .

Деление людей на жертвы войны и жертвы мирного времени весьма условно. Сплошная насильственная коллективизация - захват земли вооруженными отрядами, пленение миллионов зажиточных крестьян и изгнание их в гибельную ссылку, разграбление имущества, убийства - что это, как не гражданская война, развязанная Сталиным в 1929 году? Об этой войне, о жертвах коллективизации, о жертвах голода при жизни Сталина говорить никто не осмеливался. Молчали газеты, молчали ораторы.

А вот Ленин не убоялся гласности в 1921 году! О голоде в Поволжье писали газеты, о нем докладывали на заседании Лиги наций. Комитеты помощи голодающим были организованы во многих губерниях и при ВЦИКе. Владимир Антонов-Овсеенко, возглавлявший губпомгол в Самаре - центре голода, по просьбе Ленина опубликовал брошюру о борьбе с голодом под названием "Спешите на помощь умирающим от голода". И ежедневные сводки в газетах. И статьи во всех журналах. И рассказы, повести писателей. И выступления на IX Всероссийском съезде Советов.

После беседы с беспартийными крестьянами, делегатами съезда, Ленин пригласил к себе Антонова-Овсеенко: "Хорошо выступал ваш самарский крестьянин Бурматнов. Но он говорил, товарищ Антонов, что у них в Ставропольском уезде людей едят". "Это не совсем так, Владимир Ильич. Там, да и не только там, есть случаи трупоедства". "Трупы едят?" - переспросил Ленин и сказал с болью и гневом: "За это ответят интервенты"⁴⁸ .

А кто ответит за гибель миллионов хлеборобов в годы коллективизации?

* * *

В феврале 1933 г. Сталин собрал в Москве I Всероссийский съезд колхозников- ударников. О чем только не говорил великий коллективизатор! Сначала - реверанс: я-де не думал выступать, но так как вы настаиваете, а сила в ваших руках, я обязан подчиниться. Потом он рассказал собравшимся несколько сказок: о 20 млн. бедняков, ставших почти зажиточными, о счастливой социалистической жизни, которая ждет их завтра, и притчу о пользе терпения. Оказывается, во время гражданской войны рабочим Москвы и Петрограда выдавали по осьмушке хлеба, и то наполовину со жмыхами. Целых два года терпели рабочие. Терпели и не унывали. Так что "ваши нынешние трудности, товарищи колхозники, кажутся детской игрушкой"⁴⁹ .

Добрый волшебник рассказывал, послушные дети слушали, в лозунги поиграли, отличными успехами похвалились. О чем угодно говорил Сталин, только не о голодных мучениях десятков миллионов братьев вот этих делегатов-ударников. А голод всю зиму неутомимо, свирепо косил кормильцев, сотнями тысяч косил. И новый лозунг "выстрелил": "Сделать колхозы большевистскими, а колхозников зажиточными". Сталин действовал отнюдь не в духе грузинской пословицы: "Если нет у тебя в руках палки - брось собаке кусок хлеба". Он никому ничего не давал - только отнимал. Он мог себе это позволить, ибо ни разу не выпустил из рук палки.

⁴⁷ Юность, 1988, N 3.

⁴⁸ Ракитин А. Ук. соч., с. 139 - 140.

⁴⁹ Сталин И. В. Вопросы ленинизма. М. 1946, с. 414 - 415.

стр. 122

Ну, а что же наши писатели, мастера социалистического реализма? В декабре тридцать второго они соберутся на первый пленум оргкомитета своего Союза - делить власть в литературе, громить рапповцев, перевальцев, напостовцев. И еще они будут воспевать успехи и победы, достигнутые под мудрым водительством Сталина. И ни слова о голоде, о трагедии страны! К тому времени єни уже научились поддакивать и молчать⁵⁰ .

Один из соратников Ленина, Эммануил Квиринг, работавший после революции на Украине, отправил в восемнадцатом году в ЦК записку. Он пришел к любопытному выводу: "Рабочий класс не представитель силы, он демократичен. А крестьянин - кто ему даст землю, за тем он и пойдет"⁵¹ . Ортодоксы отнесли это высказывание старого большевика к разряду серьезных политических ошибок. Сталин отнял у крестьян землю, и они за ним, естественно, не пошли. Тогда он отнял у многих из них жизнь, а менее строптивых милостиво переселил на край света. Но и оставшиеся не поняли его гениальных намерений. С тех пор в России не хватает хлеба. Так ли уж неправ был Квиринг?

И сколько бы историки ни колдовали над цифрами, придумывая различные комбинации и выгодные точки отсчета, простую истину не обойти: двадцать восьмой год оказался пределом сельскохозяйственного производства на долгие годы - до самой войны. А если и выпадал когда урожайный год (спасибо погоде!), сколько зерна пропадало! Типичный для тридцатых годов ландшафт: на железнодорожной станции, возле путей, высоким конусом насыпана пшеница нового урожая. Вагонов нет, складов тоже, и хлеб гибнет под дождем. А взять никто не смеет - зерно охраняет красноармеец с винтовкой. Никакие шаманские камлания о "дальнейшем подъеме сельского хозяйства" не помогали. Сталин отвратил крестьянское сердце от земли. И стала земля проклятием хлебороба.

Надежно порушил Сталин союз рабочих и крестьян, один из главных принципов революции, основу советского строя. Так под "мудрым его водительством" была одержана важная победа в войне с собственным народом. Боевые заслуги вдохновителя и организатора деревенского погрома были отмечены в 1930 г. орденом Красного Знамени, вторым боевым орденом (орден вручен, как говорилось в приказе, "по многочисленным ходатайствам ряда организаций, общих собраний рабочих, крестьян и красноармейцев"⁵² . Но приказ почему-то был засекреченным).

Все верно: историческая ответственность - на Сталине. Это, конечно же, не снимает вины с его "соратников" - Молотова, Кагановича, Ворошилова, Андреева, Шкирятова... И с хитроумного Микояна. И с ортодокса Жданова. И с послушного Калинина. Никто не восстал против тирана, все руку приложили к крестьянской гибели. В той истребительной войне участвовала целая армия штатных мародеров. Пройдя активную полевую практику, они стали специалистами по обыскам, грабежам, арестам, убийствам, выселениям. Через несколько лет Сталин найдет этим мастерам достойное их квалификации применение.

В годы коллективизации народы бывшей царской империи пережили тяжелейший моральный кризис. Раньше Сталина боялись только партийные верхи. Теперь страх перед этим человеком испытали массы. С этим страхом они уже не расстанутся до самой кончины отца родного. Непомерное горе, жестокость управителей надломили народу хребет. И люди ощутили себя подданными царя-ирода.

А как оценивала эту трагедию официальная историография? "Бедняки стали обеспеченными людьми"; достигнута "громадная, всемирно-

⁵⁰ См., напр., Лиходеев Л. Метафоры. Размышления о первом съезде советских писателей. - Вопросы литературы, 1988, N 10.

⁵¹ По свидетельству С. И. Гопнер.

⁵² См. Военно-исторический журнал, 1966, N 4, с. 66 - 67. Номер приказа здесь был указан неточно.

стр. 123

историческая победа рабочего класса и крестьянства"; "завершена победа социализма в сельском хозяйстве", и все это - "благодаря смелой, революционной и мудрой политике партии и правительства". Это - из "Краткого курса".

Пришло время (оно промелькнуло как светлый миг), когда в трудах историков можно было выудить крупицы правды. Учебник "История КПСС" (1963 г.) в таких выражениях критиковал "ошибки" периода коллективизации: "Недооценка Сталиным силы привязанности крестьян к своему мелкому, частнособственническому хозяйству, нежелание его прислушаться к разумным предложениям местных работников... явились самым крупным просчетом и источником многих ошибок... Хотя форсирование коллективизации исходило сверху от Сталина", он в своей статье "Головокружение от успехов" "всю вину за ошибки... взвалил на местных работников, огульно обвинив их в головотяпстве". В последующих изданиях роль "головотяпа" и его лживость оценивались более мягко и снисходительно. Зато там наличествуют пространные цитаты из Ленина... Кому-то угодно⁵³ было вновь трубить о победе колхозного строя под мудрейшим водительством "товарища Сталина"; кому-то, из более совестливых, - называть деревенский погром "неудачным экспериментом". Вряд ли Сталин, решив поработить крестьян, думал, что совершает эксперимент. Ведь эксперимент предполагает пробу с отнюдь не гарантированным результатом. Сталин же заранее знал, что сомнет крестьян, задавит хлеборобов... Что они могли противопоставить его диктатуре? Сталину не только и не столько нужен был хлеб, сколько политический эффект. И он получил его сполна. Иосиф-строитель приступил к созданию нового общества. Первой жертвой пала деревня. Городу предстояло подниматься на Голгофу своим путем.

⁵³ История КПСС. М. 1963, с. 444 - 445; ср. История КПСС. М. 1970, с. 403 - 405; История КПСС. М. 1985, с. 379 - 381.

Постоянный адрес данной публикации: