Великая Французская буржуазная революция конца XVIII в. - одно из поворотных событий всемирной истории, вот уже два века порождающее острые дискуссии. В последние десятилетия в ее изучении обнаружились новые тенденции.

В 40-х - первой половине 60-х годов во французской историографии преобладала связанная с именами крупнейших исследователей XIX-XX вв. "классическая" интерпретация революции, характеризовавшая ее как исторически закономерное социальное явление, как антифеодальную по своей направленности, буржуазную по содержанию¹ . Ведущие представители университетской науки хотя и по разным мотивам, но в целом позитивно оценивали якобинцев. Существенно возросла роль ученых, в той или иной мере испытавших воздействие марксизма. Позиции же буржуазных историков ослабли и потому, что многие из них, переориентировавшись под влиянием "Анналов" на изучение "долговременных" процессов, не придавали большого значения "кратковременным событиям", в том числе и Французской революции.

Ситуация заметно изменилась, в частности, в связи с таким серьезным для Франции политическим потрясением, как майско-июньские выступления 1968 г., усилившие интерес к проблематике народных восстаний и революций, На этой почве на рубеже 60 - 70-х годов и возникло "ревизионистское" направление в историографии Французской революции, отвергающее прежде всего ее социальную интерпретацию.

Обострению споров о революции способствовало и введение в научный оборот новых материалов, касающихся хозяйственной конъюнктуры предреволюционной Франции, ее экономики в целом, народных движений революционной эпохи, положения и настроений дворянства в конце Старого порядка. Известное несоответствие между этими данными и традиционными представлениями побуждало исследователей к переосмыслению различных аспектов проблематики.

Происходящие в современной историографии споры затрагивают многие стороны истории революции. В данной статье рассматриваются вопросы сеньории и сеньориальных платежей, соотношения феодальных и капиталистических элементов в экономике страны, позиций дворянст-

АФАНАСЬЕВ Юрий Николаевич - доктор исторических наук, ректор Московского историко-архивного института.

БЛУМЕНАУ Сема Федорович - кандидат исторических наук, преподаватель Брянского педагогического института.

¹ См. Собуль А. Классическая историография Французской революции. В кн.: Французский ежегодник. 1976. М. 1978.

стр. 18

ва и буржуазии, народных движений, значения якобинской диктатуры, итогов, социально-экономических последствий и исторической роли Французской революции.

Целесообразно начать с проблем, касающихся предреволюционной Франции. "Сегодня спор о смысле и характере Французской революции все больше сводится к полемике о характере и противоречиях Старого порядка"² , - констатировал историк-марксист К. Мазорик. Проблема феодализма накануне революции - одна из центральных в этом плане. Представители "ревизионистского" направления склонны сводить феодализм к вассально- ленным отношениям. Их лидер Ф. Фюре заявляет, что феодализма, который "во Франции подвергся жестокому штурму четыре-пять веков тому назад", к XVIII в, уже не существовало³ . Он ставит под сомнение реальное значение сеньориальной эксплуатации, утверждая, что сохранялись лишь "остаточные, второстепенные" повинности крестьян, а их жалобы свидетельствуют о разрыве между социальной реальностью и умонастроениями. Фюре ссылается при этом на П. Буа, отмечавшего, что на территории будущего департамента Сарта перед революцией "вопрос о сеньориальных рентах не беспокоил крестьян", а отчисления в пользу сеньоров достигали лишь 2% крестьянских доходов⁴ . В 60 - 70-х годах Собуль подверг аргументированной критике методику Буа и показал, что тот берет в расчет только ценз и шампар, но нельзя не учитывать и казуальные нрава, десятину, монополии и баналитеты⁵ .

В работах "ревизионистов" утверждается, будто сеньория в XVIII в. перестроилась, модернизировалась и даже стала "колыбелью" аграрного капитализма. Фюре видит обуржуазивание сеньории в ее растущих связях с рынком и в том, что "буржуа" стали выступать в качестве арендаторов сеньориальных повинностей⁶ . Но подобное участие "буржуа" не меняло существа эксплуатации, зато увеличивало ее тяжесть. Один из нынешних директоров "Анналов" Э. Ле Руа Ладюри тоже отстаивает тезис о капиталистическом характере сеньории, ссылаясь на то, что земли домена ("сеньориальный резерв") сдавались в аренду крупным фермерам, применявшим наемный труд⁷ . При таком подходе опять-таки игнорируется собственно феодальная эксплуатация крестьян путем извлечения сеньориальных платежей и упускается важный вопрос о существе отношений издольной аренды, которая была распространена шире фермерской. Интересны соображения историка-марксиста К. Жендена по поводу того, что в условиях предреволюционной Франции рента, уплачиваемая крупными фермерами землевладельцам, не была еще в полном смысле капиталистической, поскольку не соответствовала средней норме прибыли⁸ .

"Ревизионисты" и сеньориальную реакцию изображают как явление прогрессивное, буржуазное. Новые данные, введенные в научный оборот, свидетельствуют о неоднозначности феномена "феодальной реакции". Л. А. Пименова отмечает, что экспроприация общинных земель, огораживания способствовали в определенных условиях "первоначальному накоплению" и развитию капиталистических тенденций, но указывает и на рост собственно феодального нажима на крестьян⁹ .

² Mazauric Cl. Sur la Revolution fran^aise. P. 1970, p. 78.

³ Furet F. Le catechisme revolutionnaire. - Annales. Economies. Societes. Civilisations. (A.E.S.C.), 1971, N 2, p. 264.

⁴ Bois P. Paysans de L'Ouest. Le Mans. 1960, pp. 394, 387.

⁵ Soboul A. Problemes paysans de la revolution (1789 - 1848). P. 1976, p. 105.

⁶ Furet F. Op. cit, p. 265.

⁷ Le Roy Ladurie E. Revoltes et contestations rurales en France de 1675 a 1788. - A.E.S.C, 1974, N l, p. 17; ejusd. L'histoire immobile, - Ibid., N 3, p. 688.

⁸ Gindin Cl. La Rente fonciere en France de l'Ancien Regime a L'Empire. - Annales historiques do la Revolution franeaise (AHRF), 1982, N 247, p. 6.

⁹ Пимонова Л. А. Дворянство накануне Великой Французской революции. М. 1986, с. 47.

стр. 19

Согласно Собулю, феодализм в предреволюционной Франции - "это прежде всего тип социальной и экономической организации деревни, характеризуемый... прямым присвоением сеньором прибавочного продукта крестьян, о чем свидетельствуют барщина, права и повинности, натуральные и денежные, которым последние подчинялись"¹⁰ . Исследователь должен выяснить, с одной стороны, какая доля крестьянского урожая шла на выплату повинностей, а с другой - какую часть своего совокупного дохода получал благодаря им сеньор. Историк-марксист Г. Лемаршан указывает размеры феодальных платежей в разных районах страны. В одной сеньории в Гатинэ ценз составлял 4% крестьянских доходов; в областях Ко и Брэ в Нормандии он не достигал 2%, но десятина забирала 7,6%; в Маконе соответственно - 4 - 5% и 7,6 - 8,3%; в Мене и Борделэ в виде повинностей отдавали 11% урожая; в Оверни - 12,6%; в Веле - 13,3%; в Бривадуа - 24,4%; в районе Тулуаы сеньориальные платежи в среднем составляли 10% дохода крестьян, столько же приходилось и на десятину. Исследователь приводит данные об удельном весе повинностей в доходах сеньоров. Одна сеньория Иль-де-Франса получала за счет повинностей 24,8% годового дохода; графство в Нормандии - 26,5%; герцогство в Пуату - 41,1%, а в Бургундии - 34%; 25 сеньорий Бретани - от 28 до 57%, 12 сеньорий Мена в среднем - 10,8%; 48 сеньорий района Тулузы - в среднем 18,8%; 37 сеньорий Оверни - 34,3%; все сеньории Веле - 20%; Бривадуа - 40%¹¹ .

По мнению советских ученых, в передовых районах (Парижский бассейн, Нормандия) повинности крестьян, включая десятину, составляли 10 - 12% урожая, но "феодальный вычет" достигал, как считает А. В. Адо, 15 - 20% в отсталых областях (к которым А. Д. Люблинская относит центр, восток и северо-запад)¹² . В Бретани и Бургундии, Пуату и Шаранте налицо был "тип крайне суровых сеньорий"¹³ , - констатирует П. Губер. Доля феодальных платежей в доходах сеньоров в Семюр-ан-Оксуа в Бургундии, согласно исследованию Р. Робен, равнялась в среднем 30%¹⁴ .

Таким образом, при всех региональных различиях в целом феодальная эксплуатация сохраняла реальное значение. Сеньория даже в развитых районах, где она претерпевала эволюцию в сторону капитализма, оставалась еще носителем отживших экономических отношений, закрепляла юридическое неравноправие крестьян.

Феодализм в деревне конца Старого порядка затрагивал и определенные формы аренды. Полуфеодальный характер имела срочная издольная аренда; помимо собственно арендной платы, на крестьян были возложены многочисленные повинности, услуги, а также часть десятины. Повинности арендаторов в Бретани составляли от 15 до 40% суммы арендной платы¹⁵ .

Предстоит решать еще ряд проблем, связанных с позициями феодализма в предреволюционной деревне. Необходимо продолжить локальные и региональные исследования сеньории, определить удельный вес каждого из источников ее доходов. Представляется не до конца изученным вопрос о последствиях подключения "буржуа" к сеньории.

¹⁰ Soboul A. La Revolution francaise et la feodalite. In: Sur le feodalisme. P. 1971, p. 79.

¹¹ Lemarchand G. La Feodalite dans les campagnes et la Revolution francaise: seigneurie et communaute paysan de 1789 a 1799. In: Die Franzosische Revolution: Zufalliges oder Notwendiges Ereignis? T. 1. Miinchen - Wien. 1983, S. 10 - 11.

¹² Адо А. В. Крестьяне и Великая Французская революция. М. 1987, с. 36 - 37; Люблинская А. Д. Французские крестьяне в XVI-XVIII вв. Л. 1978, с. 17 - 18.

¹³ Goubert P., Roche D. Les francais et l'Ancien Regime. Т. 1. P. 1984, p. 77.

¹⁴ Robin R. La societe francaise en 1789: Semur-en-Auxois. P. 1970, p. 141.

¹⁵ Soboul A. Civilisation et la Revolution francaise. T. 1. P. 1970, p. 74; Lemarchand G. Feodalisme et la societe rurale dans la France moderne. In: Sur le feodalisme, p. 90.

стр. 20

Нельзя не учитывать этого аспекта при рассмотрении "феодальной реакции".

Тезис об "обуржуазившейся" сеньории служит "ревизионистам" важным аргументом для вывода о капиталистическом характере предреволюционной экономики¹⁶ . Со своей стороны французские исследователи-марксисты акцентируют внимание на феодальных структурах в деревне и во всем обществе накануне революции. Некоторые из них склонны преувеличивать роль феодальных и недооценивать степень распространения капиталистических форм производства в это время. Представляется слишком категоричным утверждение Собуля, что "земельная рента, в основном феодальная, преобладала в аграрной жизни, а значит, и в экономике в целом"¹⁷ . Лемаршан пишет о малочисленности и неактивности "французских деловых людей", а касаясь деревни, делает упор на обнищание всего крестьянства и мало затрагивает вопрос о социальном расслоении в его среде¹⁸ . Ученица Собуля Е. Гибер-Следзевски наряду с точными характеристиками некоторых сторон экономики сельской Франции допускает явную недооценку роли капиталистических форм. Вызывает сомнение ее характеристика процесса проникновения городского капитала в деревню, всех агентов которого, включая фермеров капиталистического типа, она называет "пособниками" феодализма. По мнению исследовательницы, "сильный" феодализм в XVIII в. "поглощал" новые тенденции, "оставался хозяином положения"¹⁹ .

Разбирая варианты капиталистической эволюции сельского хозяйства, обозначившиеся до 1789 г., советские историки указывают на значительное распространение на севере Франции крупных ферм, которые возникали чаще всего на арендованных землях "сеньориального резерва" и применяли труд батраков. На большей же части страны, где господствовали мелкие земледельческие хозяйства, буржуазные элементы в аграрном строе вызревали из межкрестьянских отношений в результате классовой дифференциации непосредственных производителей. Медленно эволюционировали в капиталистическом направлении отношения издольной аренды: к концу XVIII в. издольщик нередко фактически превращался в наемного работника, опутанного сетью полуфеодальной зависимости, а крупный землевладелец - в помещика, хозяйствовавшего полукапиталистически, использовавшего дешевый труд закрепленных на его земле крестьян²⁰ . От недооценки развития промышленности предреволюционной Франции предостерегал В. М. Далин, указавший на преобладание капиталистической мануфактуры, а в хлопчатобумажной отрасли - на признаки превращения мануфактуры в фабрику²¹ .

Для лучшего понимания французской экономики XVIII в. нужны исследования различных отраслей промышленного производства, позволяющие установить в каждой из них удельный вес продукции, выпускаемой независимыми мелкими ремесленниками, мануфактурами, появившимися фабриками. Стоит еще вернуться к осмыслению пестрой картины разнообразных форм аренды в деревне, уточнить их характер. Предстоит, в частности, разобраться в посреднической аренде, выяснить, насколько проявлялись капиталистические тенденции в деятельности связанных с нею "генеральных фермеров".

¹⁶ Furet F. Op. cit., p. 280; Richet D Autour des origines ideologiques lointaines de la Revolution francaise: elites et despotisme. - A.E.S.C., 1969, N 1, p. 22.

¹⁷ Soboul A. Civilisation et Revolution francaice. T. 1, p. 44.

¹⁸ Lemarchand G. Le XVII et le XVIII siecles en France: bilan et perspectives des recherches. - AHRF, 1969, N 4, pp. 647, 652; ejusd. Feodalisme et la societe rurale, pp. 93 - 95.

¹⁹ Guibert-Sledziewski E. Transition revolutionnaire ou systeme transitoire? In: Contribution a l'histoire paysanne de la Revolution francaise. P. 1977, pp. 50, 52, 54, 70.

²⁰ Адо А. В. Ук. соч., с. 39 - 47.

²¹ Далин В. М. Люди и идеи. М. 1970, с. 335.

стр. 21

Острые дискуссий вызывает вопрос о структуре, месте и роли буржуазии в конце Старого порядка и в годы революции. Традиционно во французской историографии буржуазию отождествляли с имущими верхами третьего сословия, именуемыми "буржуа" в XVIII веке. Это явилось одним из поводов для критического выступления английского ученого А. Коббена, показавшего, что третье сословие в Генеральных Штатах представляли в основном не связанные с предпринимательством категории - земельные собственники, обладатели должностей, рантье, люди свободных профессий, а торговцев и промышленников было немного. Он же пришел к выводу, что революция возглавлялась консервативными "буржуа", тогда как собственно буржуазия играла незначительную роль²² . Его методике последовали некоторые американские историки, согласившиеся с его выводами. Но подобные взгляды были отвергнуты их соотечественниками Д. Кайловым и Г. Шапиро. Последний, в частности, указывал, что нельзя ограничиваться рассмотрением деятельности определенных лиц, находившихся на политической агитсцене, необходимо изучать стоявшие за ними силы, их социальное окружение, которое "заставляло их действовать" определенным образом²³ .

Ж. Сайту, проанализировав материалы по Тулузе, показал, что главным источником доходов богатых представителей третьего сословия являлась здесь разного рода недвижимость, тогда как предпринимателей среди них было немного. Но он полагает, что совсем иначе обстояло дело в центрах экономической активности: Бордо, Лионе, Марселе, Нанте, Руане²⁴ .

К вопросу об изучений буржуазии обращалась Р. Робей, ассоциировавшая ее прежде всего с эксплуатацией наемного труда. Поэтому она включила в состав буржуазного класса также "сельскую и крестьянскую буржуазию", а разночинцев-сеньоров - в феодальный лагерь. "Буржуа", не связанных с предпринимательством, но и не являвшихся сеньорами, Робей относит к отличающейся от "буржуазии в строгом смысле слова" "буржуазии Старого порядка". Рассмотрение этой категории, как отмечает М. Вовель, представляет еще дополнительную трудность, так как входившие в нее группы, в частности ранние, нередко были одновременно и сельскими негоциантами и "генеральными фермерами", то есть являли собой гибридные социальные типы. Он применяет к ним термин "буржуазия сметанного типа", отмечая, что значительная ее часть была вовлечена в борьбу со Старым порядком, в том числе, из-за недовольства сословным неравноправием²⁵ . В целом подход двух исследователей к вопросу о составных элементах буржуазного" класса правомерен. Так, вполне оправдано отнесение "буржуа", получавших доходы от сдачи земли мелким издольщикам и ставших помещиками, хозяйствовавшими полукапиталистически, к буржуазии, хотя и к более консервативной по сравнению с предпринимателями ее фракции.

В современной литературе мало внимания уделяется "буржуа" - предпринимателям. Из посвященных этому сюжету работ можно назвать статью французского историка Ж. П. Ирша²⁶ . Рассмотрев прошения представителей торговли, направленные Королевскому правительству в 1788 г., он утверждает, что коммерсантам и мануфактуристам была присуща слабая экономическая активность, в ей нуждались в опеке властей. Эти слишком категоричные и широкие выводы базируются на спорной

²² Cobban A. The Myth of the French Revolution. Lnd. 1955.

²³ Cm. Palmer K. R. Polemicjue americaine sur le role de la bourgeoisie dans la Revolution francaise. - AHftF, 1967, N 189.

²⁴ Sentou J. Fortunes et groupes socieaux a Toulouse sous la Revolution (1789 - 1799). Toulouse. 1069, pp. 470 - 471.

²⁵ Robin R. Op. cit., pp. 33 - 34, 37, 39; Vovelle M. La chute de la monarchie. 1787 - 1792. P. 1972, pp. 65 - 69.

²⁶ H'irch J. -P. Les milieux du commerce, l'esprit de systeme et le pouvoir, a la veille de la Revolution. - A.E.S.C., 1975, N 6.

стр. 22

интерпретации документов. Не учитывается ни их "просительная" форма, ни то, что критика в Них физиократов могла быть связана с принижением последними роли торговли и промышленности, а не вызывалась неприятием экономического Либерализма.

Крупный исследователь революций Ж. Годшо, напротив, подчеркивает активное участие буржуазии в подъеме промышленности и торговли и ее недовольство феодальным режимом. Он показывает, как деловой мир поддержал восстание 14 июли²⁷ . О политических настроениях этих слоев можно судить и по биографиям их отдельных представителей. Интересны в этом отношений историй семей Дюпон де Немуров и Ж. Сека, воссозданные М. Булуазо и М. Вовелем²⁸ .

В ряде работ рассматриваются изменения в ходе революции в структуре, экономических позициях и умонастроениях буржуазного класса. В книге М. Агюлона охарактеризованы две его части: ядро одной составляли земельные собственники (к ним автор присоединяет лиц свободных профессий, юристов но также банкиров и судовладельцев), во вторую входили негоцианты и мануфактуристы. Ученый подчеркивает, что влияние первой в предреволюционном обществе было сильнее из-за превосходства в богатстве, образований. Она и сыграла, по его мнению, главную роль в начале революций, но вскоре стала консервативной, и на смену пришло "поколение людей более внимательных к экономическим мотивировкам", то есть теснее связанных с деловыми кругами²⁹ . Эти выводы заслуживают внимания.

Ж. Р. Сюратто, размышляя о характере власти в период Директорий, отмечает, что правящих нотаблей поддерживали буржуазии и разбогатевшие крестьяне. Между деловыми кругами и непосредственной политической верхушкой, состоявшей из связанных с ними "судейских", имелись разногласия, но не стратегические, а тактические. Историй отличает буржуазию, вступившую в революцию, и буржуазию, вышедшую из нее. Процесс ее формирований продолжался, и в ходе его сложилась та часть, Которую Сюратто называет "классом капиталистов"³⁰ .

Как показывает Мазорик, буржуазия получила наибольшие материальные выгоды от революции, в результате которой возобладала также система буржуазных идейных ценностей. Изучая политический персонал Руана в начале революционных событий, он приходит к выводу: "Политическое руководство революцией было обеспечено представительными кругами торгово- мануфактурной буржуазии, объединившейся с рядом других социальных категорий. В ходе революций отдельные группы буржуазии утратили некоторые специфические консервативные черты, что способствовало процессу ее социальной унификаций³¹ .

Хотя внимание к буржуазии в последние десятилетий заметно возросло, в ее изучении остается много "белых пятен". Не изучено в необходимой мере поведение тех или иных групп буржуазии в революций, особенно в 1789 - 1794 гг., их связь со сменявшими друг друга политическими режимами. Различные отряды буржуазного класса исследованы весьма неодинаково: о банкирах, например, знаем сегодня больше, чем о представителях третьего сословий, занятых предпринимательством в

²⁷ Godechot J. La prise de la Bfistilte. P. 1985, pp. 70 - 72, 249 - 251.

²⁸ Bouloiseau M. Bourgeoisie et ftevoTutiML P_; 1972; Vovelle M. L'Irrestible ascension de Joseph Sec. Aix-en-Provence. 1975.

²⁹ Agulhon M. La vie sociflle en Ptovenee inteifieiife ati leiidemain de la Revolution. P. 1970.

³⁰ Surattean J. -R. Le Difectoite, comme modele de regime ou mode de gouvernement? In: Voies nouvelles potir l'histoie de la Revolution ftancaise. P. 1970; ejusd. Des Elites de l'Ancien Regime aux notables revolutionnaires. In: Die Frahzosische Revokition. Zufalliges oder Notwendiges Ereigliis? T. 2. Munchen - Wien. 1983.

³¹ Mazauric Cl. Elements polir un debat: la bourgeoisie, groitpe social profiteur de la Revolution on clpsso dirigeatite et classe dominante dans la Revolution? In: Die Franzosische Revolution. T. 2; ejusd. Jacobinisme et Revolution. P. 1984.

стр. 23

промышленной и торговой сферах. Сведения об их идейных позициях, умонастроениях накануне революции отрывочны, а суждения об этом носят нередко гипотетический характер. Важно показать окружение, социальные связи "судейских", лиц свободных профессий, их политическую роль в революции, определить их место в буржуазном классе, уточнить, что объединяло, а что разъединяло эту категорию с "деловыми людьми".

В современных "ревизионистских" интерпретациях Французской революции большое место занимает вопрос о дворянстве, его политических взглядах, роли в предреволюционной экономике. Г. Шоссинан-Ногаре посвятил этому монографию³² , главный вывод которой состоит в том, что дворяне были наиболее энергичными сторонниками нового как в экономической, так и в идейно-политической жизни. Автор отмечает предпринимательскую активность дворян в морской торговле, угольной и железоделательной промышленности, банковском деле, торговле лошадьми. Финансистов-дворян 70 - 80-х годов XVIII в. он называет "передовым крылом... самого современного капитализма". В целом "дворянство представляет собой наиболее новаторское, динамичное и современное течение деловых кругов". По словам историка, в наказах второго сословия в 1789 г. отразилась заинтересованность дворян в капиталистическом производстве и даже, их готовность пожертвовать сеньориальными повинностями и отказаться от сословных привилегий. Наконец, дворянство не в меньшей степени, чем буржуазия, требовала ограничения королевской власти и установления политических свобод³³ .

Подобная характеристика, дворянства - один из основных аргументов "ревизионистов" в поддержку тезиса о существовании в рассматриваемую эпоху единой дворянско-буржуазной элиты³⁴ . Эта элита, по их мнению, образовалась в XVIII в. и даже раньше благодаря сближению дворянства с богатей верхушкой третьего сословия, главным образом на культурно-идейной основе. Верхи третьего сословия и дворяне вели сходный образ жизни, имели одинаковые интересы. Дворянство приняло буржуазную систему ценностей, включавшую в себя труд, усердие, компетентность, полезность, стремление к благотворительности. Выработалась и общая политическая линия элиты, в равной степени враждебной и деспотизму, и анархии толпы. Эти политические взгляды, суть которых сводится "ревизионистами" из "Анналов" исключительно к борьбе за торжество либерализма, формировались под воздействием идей Просвещения. Поскольку в борьбе различных социальных и политических сил в 1789 - 1799 гг. лишь деятельность элиты признается ими закономерной, соответствующей магистральной линии развития Франции с середины XVIII по середину XIX в., то отсюда и характеристика Французской революции в целом не как буржуазной, а как "революции Просвещения"³⁵ .

³² Chaussinand-Nogaret G. La noblesse au XVIII siecle. P. 1976.

³³ Chaussinand-Nogaret G. Aux origines de la Revolution: noblesse et bourgeoisie. -A.E.S.C., 1975, N 2 - 3, pp. 274 - 275; ejusd. Gens de finance аu XVIII siecle. P. 1972, p. 147; ejusd. La noblesse, pp. 123, 216 - 219, 224 - 225.

³⁴ Richet D. Op. cit.; ejusd. La France moderne; esprit des institutions. P. 1973; Furet F. La catechisme revolutionnaire; Burguiere A. Societe et culture a Reims a la fin du XVIII siecle: la diffusion des "lumieres" analysee a travers les cahiers des doleances. -A.E.S.C., 1967, N 2; Chaussinand-Nogaret G. Une histoire des elites: 1700 - 1848. P. 1975; Roche D. Millieux academiques provinciaux et societe des lumieres. In: Livre et societe. T. 1. P. 1966; ejusd. Encyclopedistes et academiciens. - Ibid. T. 2. P. 1971; ejusd. Sciences et pouvoirs dans la France du XVIII siecle. - A.E.S.C., 1974, N 3; ejusd. Lumieres et engagement politique: la coterie d'Holbach de-voilee. - Ibid., 1978, N 4.

³⁵ Впоследствии Фюре стал рассматривать Французскую революцию несколько щире - как политическую революцию, а ее исторический смысл видеть в том, что она представляла собой "первый опыт демократии" (Furet F. Penser la Revolution francaise. P. 1983, p. 109).

стр. 24

Правомерно ли говорить о существовании во Франции XVIII в. единой дворянско-буржуазной элиты? Для выяснения вопроса вернемся к характеристике дворянства накануне революции. В исследовании Г. Ришара о "деловом дворянстве"³⁶ показаны сильные позиции представителей второго сословия в угольной и особенно железоделательной (чуть больше половины предприятий) промышленности, чему способствовала дворянская монополия на недра в рамках сеньории. Многие дворяне занимались морской торговлей. Однако в других отраслях торговли и промышленности они заметно отставали от предпринимателей из третьего сословия. Общее количество дворянских семей, связанных с промышленностью и торговлей, составляло, по Ришару, 1019 из 80 тысяч.

Это опровергает выводы Шоссинан-Ногаре о широком участии дворянства в торгово-промышленном предпринимательстве. Кстати, и он приводит данные, говорящие о многом: лишь 13,4% дворянских наказов требовали ликвидации цехов и гильдий, 19,4% - свободы торговли, зато 43,3% добивались особого налога на промышленную и торговую активность. Чужда была большинству дворян идея гражданского равенства. По подсчетам того же Шоссинан-Ногаре, только в 4,5% их наказов содержалось требование равного для всех доступа к общественным должностям, в 3% - отмены закона, препятствовавшего разночинцам занимать офицерские посты, в то время как на сохранении почетных дворянских привилегий настаивало 39,5% наказов второго сословия³⁷ .

К изучению политических воззрений дворян по наказам обратилась и Л. А. Пименова, пришедшая к выводу, что накануне революции дискредитировавший себя абсолютизм был непопулярен у их основной массы. Но если в 17 наказах дворянства он критиковался с либеральных позиций, то в 121 - антиабсолютистские настроения и просветительская лексика сочетались с сословным консерватизмом, с защитой привилегий. Консервативные настроения преобладали перед революцией в дворянской среде, но в ней имелось и либерально-реформаторское меньшинство³⁸ .

О широком использовании просветительско-рационалистической аргументации дворянами в предреволюционное время пишут Мазорик, Вовель, Робен. Последняя справедливо квалифицирует это как показатель сильного влияния буржуазной идеологии, которая "экспортирует свой мифы, образы, понятия". Но все трое сходятся на том, что за схожестью терминологии часто скрывалось глубокое различие во взглядах, как это убедительно показал, например, Вовелъ, проанализировавший тысячи завещаний марсельцев. Этот анализ свидетельствует о неизменной набожности дворян и в то же время о росте в течение XVIII в. религиозного скептицизма у буржуазии, что еще раз ставит под сомнение представление о якобы единой дворянско-буржуазной "элите"³⁹ .

Из двух рассмотренных социальных сил дворянство изучено в 70 - 80-е годы обстоятельнее, чем буржуазия. Это прежде всего относится и к предреволюционной эпохе, о поведении же дворян в революции написано сравнительно мало. Предстоят еще новые обращения к вопросу о связи между формами хозяйственной деятельности представителей второго сословия и их политическими взглядами. По-прежнему актуальным

³⁶ Richard G. Noblesse d'affaires au XVIII siecle. P. 1974.

³⁷ Chaussinand-Nogaret G. La noblesse, pp. 209, 212, 215.

³⁸ ПименоваЛ. А. Ук. соч.; Лебедева Е. И. Кризис "верхов" накануне Великой Французской буржуазной революции конца XVIII в. Автореф. канд. дисс. М. 1985, с. 16.

³⁹ Mazauric Cl. Jacobinisme et Revolution, pp. 255 - 273: VovelleM. La mentalite revolutionnaire. P. 1985, p. 53; ejusd. Elites ou le mensonge des mots. - A.E.S.G., 1974 N 1; Robin R. Fief et seigneurie dans le droit et l'ideologie juridique. - AHRF 1971, N 206.

стр. 25

остается сравнение экономической активности дворян и буржуазии, их мировоззренческих позиций.

Подводя итоги современных споров о предреволюционной Франции, следует отметить, что в последнее время в советской историографии утвердилось представление о достаточном тогда развитии капитализма⁴⁰ . Вместе с тем нельзя не учитывать и того факта, что сохранились сеньориальные повинности и некоторые другие элементы отжившего свой век способа хозяйствования, подкреплявшегося такими социальными и политическими институтами, как сословный строй и абсолютистское государство. В идеологической области инициативу захватила буржуазия. Своеобразием общественной жизни того времени было переплетение старого и нового, существование переходных экономических форм, гибридных социальных типов.

Сложный характер социально-экономических отношений во Франции накануне революции заставляет обратиться к некоторым общим вопросам. Переход от феодализма к капитализму - длительный процесс, в котором представляется возможным выделить следующие, связанные с качественными сдвигами, этапы: 1) робкие, спорадически возникающие ростки нового; 2) формирование капиталистического уклада; 3) дальнейшее развитие буржуазных тенденций в разных сферах, их "экспансия" в "чуждых", имеющих отношение к старому, секторах; 4) разрушение феодальных структур в результате буржуазной революции; 5) изживание пережитков ушедшей формации, далеко не всегда мирное.

Прохождение всех этапов вовсе не обязательно для каждой страны. Раннебуржуазные революции, включая Английскую, происходили в условиях сравнительно слабого развития элементов капитализма в экономике, а буржуазная идеология в ту пору проявлялась в неадекватной ей религиозной форме, В общем два первых этапа соответствуют позднефеодальному обществу, два последних - проходят уже в рамках буржуазного общества, тогда как третий этап, который как раз и переживала предреволюционная Франция, отличается большим своеобразием. В отношении его уже нельзя говорить о господстве феодализма, но было бы преждевременно отмечать торжество капитализма, на пути которого стояли еще серьезные преграды, Представляется правомерным характеризовать тот этап и соответственно Францию перед революцией как переходное общество.

Данная схема является попыткой наметить дополнительные подходы к продолжению дискуссии о переходе от феодализма к капитализму. Для характеристики же предреволюционной Франции важно решить в общетеоретическом плане вопрос об этапах перехода, найти критерии для их выделения. Необходимо выяснить хронологические рамки этапов. При этом нельзя не учитывать значительного разрыва в развитии отдельных частей страны. И наконец, сдвиги в разных сферах общественной жизни следует рассматривать в их взаимодействии.

Обращаясь непосредственно к ходу революции, историки большое внимание уделяют проблематике народных движений. Посвященные ей исследования на рубеже 50 - 60-х годов опубликовали (реализуя при этом призыв Ж. Лефевра заниматься историей масс, а не отдельных знаменитостей, историей, рассматриваемой снизу, а не сверху) А. Собуль, Дж. Рюде, Р. Кобб, К. Теннессон⁴¹ . Они охарактеризовали социальные устремления и политическую практику трудовых слоев города, их организации. Для обозначения городских масс указанные исследователи пол-

⁴⁰ Новая история стран Европы и Америки. М. 1986, с. 107.

⁴¹ Собуль А. Парижские санкюлоты во время якобинской диктатуры. М. 1966; Рюде Дж. Народные низы в истории. 1730 - 1848. М. 1984; Rude G. The Crowd in the French Revolution. Lnd. 1959; Gobb R. Les armees revolutionnaires. P. 1961 - 1963; ejusd. Terreur et subsistances. 1793 - 1795, P. 1965; Tonnesson K. La defaite des sansculottes. P. 1959.

стр. 26

нее раскрыли смысл имевшего широкое хождение в эпоху Французской революции термина "санкюлоты". Этот термин, как оказалось, неадекватен понятию "плебейство", поскольку в "санкюлотерию" наряду с мануфактурными рабочими, подмастерьями и неимущими, получавшими пособие, входили и мелкие собственники - ремесленники, торговцы. Изучив архивные материалы, Собуль пришел к выводу, что среди политического персонала секций преобладали ремесленники и лавочники⁴² . Эти категории оказывали и решающее идейное воздействие на остальные слои "санкюлотерии", в том числе да наемных работников мануфактур. И по мнению Рюде, в целом мир труда был проникнут умонастроениями мелкой ремесленной буржуазии⁴³ .

Собуль подчеркивал, что различные категории низов сплачивали не только продовольственные трудности, но и требования ограничения собственности, эгалитаризм. Вместе с тем он явно недооценивал расхождения между мелкими собственниками и наемными работниками, рассуждая почти всегда о позиции "санкюлотерии" в целом. На необходимость учитывать особые устремления предпролетарских слоев и их отличие от настроений других элементов санкюлотского движения указывали Я. М. Захер и С. А. Лотте⁴⁴ .

Одна из наиболее важных и продолжительное время дискутируемых проблем - определение места народных движений в революции. Сражаясь с ретроградным дворянством, с внутренней и внешней контрреволюцией, городской "мелкий люд" оказал, по мнению Собуля, решающую помощь буржуазной революции. В конфликте же с буржуазией санкюлоты - политически наиболее передовая сила революции - придерживались, как он полагал, "экономически консервативной революции", выступая против концентрации собственности и производства, чем мешали развитию капитализма. Поэтому историк выделял автономное санкюлотское течение в рамках Французской буржуазной революции⁴⁵ .

В оценке роли крестьянства французская демократическая историография шла за Лефевром, отмечавшим решающее значение борьбы крестьян в уничтожении сеньориального режима, но вместе с тем считавшим, что требования крестьянских масс в отношении национальных имуществ, аренды, отстаивание ими общинных сервитутов, способствуя распространению и укреплению мелкой собственности и хозяйства, расходились с задачами буржуазной революции и общественного прогресса. Отсюда - концепция особой крестьянской революции, автономной прежде всего по своим антикапиталистическим тенденциям, а также но своему происхождению, ходу и методам⁴⁶ . Позднее, вслед за А. В. Адо, убедительно доказавшим, что уравнительные устремления крестьян не только не противоречили буржуазной революции, но, напротив, объективно содействовали радикальному решению ее задач, французские прогрессивные ученые отказались от представлений об "автономной крестьянской революции"⁴⁷ .

Однако, соображения о якобы присущих народным движениям существенных консервативных чертах были подхвачены "ревизионистами" и видоизменены ими таким образом, что борьба масс предстала совер-

⁴² Собуль А. Парижские санкюлоты, с. 238 - 242.

⁴³ Rude G. Les Debuts d'une ideologie revolutionnaire dans le petit peuple urbain en 1789. In: Die Franzosische Revolution. T. 1, p. 37.

⁴⁴ I sanculotti: una discussione tra storici raarxisti. - Critica storica, 1962, N 4. По мнению, Е. М. Кожокина, социально-политическая активность предпролетариата в годы революции после принятия закона Ле-Шапелье развивалась в рамках санкюлотского движения (см. Кожокин Е. М. Французские рабочие: от Великой буржуазной революции до революции 1848 г. М. 1985, с. 107).

⁴⁵ Собуль А. Из истории Великой буржуазной революции 1789 - 1794 гг. и революции 1848 г. во Франции. М. 1960, с. 51.

⁴⁶ LefebvreG. Etudes sur la Revolution francaise. P. 1963.

⁴⁷ Soboul A. Problemes paysans de la revolution, p. 440; Gauthier F. La voie paysanne dans la Revolution franchise. P. 1977.

стр. 27

шенно чуждой смыслу и задачам буржуазной революции, а сами массы - совершенно лишенными политического сознания. Фюре связывал движения городских низов почти исключительно с нехваткой и дороговизной продуктов и даже выступление 4 - 5 сентября 1793 г. с его обширной социально- политической программой зачислял в раздел "классических продовольственных бунтов"⁴⁸ . Впрочем, в дальнейшем Фюре и Рише писали о наличии у санкюлотов определенной платформы, ядром которой был эгалитаризм, но трактовали ее крайне негативно как архаическую и реакционную⁴⁹ . И антисеньориальные крестьянские выступления "ревизионисты" в лице Ле Руа Ладюри квалифицируют как "экономически ретроградные"⁵⁰ . В этой связи они расчленяют Французскую революцию на три самостоятельные революции: совершенную "элитой", крестьянскую и санкюлотскую (в Париже и других городах). Эти историки пытаются противопоставить друг другу санкюлотское и крестьянское движения, пишут об острейшем конфликте "города" и "деревни" в революции, выводя из него Вандею и "шуанерию"⁵¹ .

Подобные взгляды подверглись серьезной критике во французской историографии. Л. Бержерон возражает против попытки "низвести весь санкюлотизм к прошедшим векам" и отмечает, что руководящие кадры городского народного движения были отнюдь не чужды передовой философии, в частности руссоизма. Он указывает на то, что у буржуазии и санкюлотов во время революции было немало сходного и в плане общественных идеалов, и в сфере материальных интересов⁵² .

Большое место уделяет поведению и умонастроениям "низов" в революции Вовель. Он не идеализирует народное движение, но напоминает, что речь идет о людях, воспитывавшихся при Старом порядке, когда официальное правосудие применяло пытки, и отмечает, что жестокость восставших была естественным ответом на это. Насилие во многом было вызвано и страхом перед контрреволюционными заговорами⁵³ . Вовель акцентирует внимание на проявившихся в ходе революции важных новых чертах в мировоззрении "низов", пишет о новой морали, в центре которой были достоинство человека, добродетель, своеобразный анонимный героизм. Эти духовные ценности сформировались в результате "встречи идеологии Просвещения в ее популяризованной, общедоступной форме с устремлениями... санкюлотов". "Элиту" нельзя считать единственной восприемницей идей Просвещения, подчеркивает он⁵⁴ .

Перед исследователями народных движений в революции еще немало проблем. Пришло время перейти от рассмотрения "санкюлотерии" в целом к изучению составляющих ее категорий, разобраться в их специфических устремлениях. В этом плане необходимо вернуться и к предпролетариату революционной эпохи, уточнить, в частности, его отношение к якобинцам и термидорианцам, проследить связь между сдвигами в сознании рабочих после термидора и бабувистской идеологией. Серьезным пробелом в марксистской историографии следует считать невнимание к проблеме отношений "города" и "деревни" в революции и недостаточный интерес к массовым контрреволюционным движениям той поры.

⁴⁸ Furet F. Pour une definition des classes inferieures a l'epoque moderne. - A.E.S.C., 1963, N 3, p. 472.

⁴⁹ Furet F., Richet D. La Revolution franchise. P. 1973, pp. 157, 196 - 207.

⁵⁰ Le Roy LadurieE. L'histoire immobile, p. 688.

⁵¹ Bois P. Paysans de l'Ouest. P. 1973; Tilly Ch. The Vendee. Cambridge (Mass.) 1964.

⁵² Bergeron L. Une "relecture attentive et passionnee" de la Revolution francaise. - A.E.S.C, 1968, N 3, p. 604.

⁵³ Vovelle M. La mentalite revolutionnaire, pp. 71 - 72, 83. О крайностях мелкобуржуазной революционности см.: Ревуненков В. Г. Очерки по истории Великой Французской революции. М. 1982, с. 208.

⁵⁴ Vovelle M. La Revolution francaise: mutation ou crise des valeurs? In: Die Franzosische Revolution. T. 1, pp. 75 - 76; ejusd. La mentalite revolutionnairei p. 121.

стр. 28

Временем наибольшего воздействия народных низов на политику властей был период якобинской диктатуры. Весьма распространенная к середине 60-х годов в университетской науке позитивная оценка якобинской власти одними историками, например М. Рейнаром, связывалась главным образом с ее успехами в деле национальной обороны; другими, прежде всего представителями матьезовской школы, - с мероприятиями в интересах масс, с экономической политикой якобинцев, которая ими приукрашивалась. Наконец, Лефевр и его ученики, соглашаясь с положительной характеристикой якобинской диктатуры, отмечали ее известную ограниченность в свете пожеланий "низов".

В работах М. Булуазо, подчеркивавшего историческое значение усилий якобинцев по спасению страны от интервентов и связывавшего их экономический курс со стремлением к "справедливому распределению собственности и богатства", в большой мере сказалось влияние Матьеза. Показательно, что стоявших левее Робеспьера руководителей секционных обществ и Клуба кордельеров он называет "экстремистами". Якобинцы предстают у него активным меньшинством, которому приходилось иметь дело с "пассивным или равнодушным населением" сельской Франции, а также с рабочими, обвиняемыми Булуазо за отстаивание своих социальных интересов в недостаточном патриотизме⁵⁵ .

Рассматривая революцию "снизу", Собуль осветил мощное влияние городских масс на развитие событий в якобинский период и пришел к выводу, что режим II года Республики был народным. Но он указал на ошибки Матьеза, идеализировавшего робеспьеровскую политику и не замечавшего расхождений между Революционным правительством и "низами"⁵⁶ . Вместе с тем Собуль делал упор на противоборстве якобинцев и санкюлотов⁵⁷ , что было результатом неизжитого им противопоставления городского народного движения с его уравнительными устремлениями задачам буржуазной революции, радикальным агентом которой выступали якобинцы. Такой акцент не представляется правомерным, так как ведущую роль в санкюлотском движении и якобинской "партии" играли схожие социальные категории - мелкие, отчасти средние собственники. Собуль и сам признавал близость социальных идеалов санкюлотов и робеспьеристов⁵⁸ .

Влияние на политику якобинского правительства очевидно и для "ревизионистов". Но они усматривают в движении "низов" главную причину "заноса" революции, начавшегося, по их мнению, 10 августа 1792 г. и особенно проявившегося в якобинский период. Политика якобинцев рассматривается ими как "насилие над капиталистической прибылью и безопасностью буржуазии". Аграрные декреты лета 1793 г. создали, по Фюре и Рише, "долговременные помехи распространению капитализма и прогрессу земледелия". Главный акцент делается Фюре на отрыве якобинской идеологии (с ее уравнительством) от социальной реальности. Но за периодом "пароксизма революционной идеологии" последовал 9 термидора "реванш социального над идеологией". Подобные рассуждения можно трактовать следующим образом: присущие якобинской идеологии и политике эгалитаристские тенденции вступали в про-

⁵⁵ Bouloiseau M. Le Comite de salut public. P. 1962, pp. 55, 57, 59, 84; ejusd. La Republique jacobine. P. 1972, p. 213.

⁵⁶ Собуль А. Первая Республика. 1792 - 1804. M. 1974; его же. Парижские санкюлоты, с. 29.

⁵⁷ Противопоставление санкюлотов якобинцам "жестко" проводится В. Г. Ревуненковым, настаивающим на сугубо буржуазном характере якобинской власти (см.: Ревуненков В. Г. Марксизм и проблема якобинской диктатуры. Л. 1966; его же. Парижские санкюлоты эпохи Великой Французской революции. М. 1971; его же. Парижская коммуна 1792 - 1794 гг. Л. 1976; его же. Якобинская республика и ее крушение. Л. 1983). Большинство советских историков рассматривает якобинскую диктатуру как блок социальных сил, включавший городские низы, крестьянство и наиболее революционную часть буржуазии.

⁵⁸ Собуль А. Парижские санкюлоты, с. 255.

стр. 29

тиворечие с непосредственными интересами буржуазии ("ревизионисты" ставят знак равенства между этими интересами и объективными задачами революции), и, следовательно, сама якобинская диктатура была явлением "ненормальным". "Диктатура II года несет на себе отпечаток случайного и исключительного". Термидор же, положивший конец эгалитаризму и максимуму, предоставивший буржуазии широкие возможности для спекуляции и обогащения, вернул Французскую революцию на путь "нормального развития", пресек ее "занос"⁵⁹ .

Активный участник споров о якобинской диктатуре Мазорик предложил свою периодизацию якобинизма; зарождение и утверждение его идеологии и практики - 1789 - июнь 1793 г.; время наибольшего влияния, нахождение якобинцев у власти - с 31 мая - 2 июня 1793 г. по 27 июля 1794 г.; наконец, неудачные попытки возрождения (III - VI годы Республики) ⁶⁰ . Обращаясь к якобинцам II года, Мазорик отмечает, что в отличие от умеренных, они считали необходимым довести до конца борьбу с феодализмом. Он показывает, что в этом плане, как и в революции в целом, они опирались на массы, не противостояли санкюлотам, а действовали в союзе с ними. Оценивая якобинский период, он считает, что в то время революция вышла за пределы своих объективных целей. "Но только это продвижение сверх нормы позволило утвердить новые ценности", - подчеркивает Мазорик⁶¹ .

Об известной близости якобинцев и масс пишет и Ж. Ментенан, характеризующий якобинизм как "политическую практику и философию наиболее революционной французской буржуазии, которая создала народный консенсус"⁶² . На то, что "стратегия союза с народным движением была конституирующим элементом политики монтаньяров", указывает и Вовель. Вместе с тем он отмечает значимость различий между санкюлотским идеалом Прямой демократии и "системой непреклонной строгости и централизации", установленной Революционным правительством⁶³ . В этой связи обращает на себя внимание статья Ж. Гийому, выявившего в якобинском курсе как тенденцию к демократическому централизму, так и к бюрократической централизации⁶⁴

Эта проблема, разрабатываемая главным образом историками-марксистами, нуждается в дополнительной конкретно-исторической проработке. Необходимы локальные исследования отношений, складывавшихся между представителями центральной власти (комиссаров Конвента, национальных агентов) и народными обществами, клубами и другими местными силами. Это позволит лучше разобраться в степени демократичности режима и в переменах, происходивших в этом плане на протяжении всего якобинского периода. Важно также продолжить изучение воздействия якобинской политики на сферу культуры в широком смысле, на умонастроения французов, их духовные ценности.

По представлениям "ревизионистов", народные движения и вызванное ими якобинское "отклонение" во многом привели к негативным социально- экономическим последствиям революции. Как считают историки ив "Анналов" П. Шошо и Ф. Крузе, она нарушила ритм экономического роста во Франции, начавшегося в первые десятилетия XVIII века.

⁵⁹ Furet F., Richet D. La Revolution francaige, pp. 205, 209, 208 - 211; Furet F. Le catechisme revolutionnaire, pp. 286 - 287; ejusd. Penser la Revolution francaise. P. 1978, pp. 84, 98, 107; ejusd. Marx et la Revolution francaise. P. 1986, p. 42.

⁶⁰ Mazauric Cl. Sur le seng de la fonction de la politique dans la Revolution. In: Voles nouvelles pour i'bistoire de la Revolution francaise, pp. 333 - 334.

⁶¹ Mazauric Cl. Le ppuvoir jacobin. - Cablets d'histoire de l'lnstitut de recherches marxistes, 1979, N 32 - 33, p. 24; ejusd. Sur le sens et la fonction de la politique, p. 340; Sur la Revolution francaise, pp. 445 - 146; ejusd - Jacobinisme et Revolution, pp. 233, 245.

⁶² MaintenantG. Le Jacobins. P, 1984 pp. 120 - 121.

⁶³ Vovelle M. La Revolution francaise. T. 4. P. 1986, pp. 9, 26.

⁶⁴ Guilhaumou J. Hegemonie et jacobinisme dans "Les cahiers de prison" Cramsci et le jacobinisme historique, - Cahiers d'histoire, 1979, N 32 - 33.

стр. 30

Французской революции, квалифицируемой как "реакционное брожение мелкого лица", они противопоставляют "технологическую революцию"⁶⁵ . Не столь пессимистическую картину рисует французский ученый Д. Вороноф, который не соглашается с представлениями о революции как об "экономической катастрофе" и показывает, что, несмотря на серьезные кризисные явления в экономике, возможности для быстрого ее восстановления обнаружились уже в начале наполеоновского периода⁶⁶ . Взвешенную характеристику французской экономики революционного времени дает Лемаршан, отмечающий как сокращение к 1800 г. наполовину объема внешней торговли и существенное понижение промышленного производства, так и определенный рост металлургии и значительные успехи хлопчатобумажной и ситценабивной промышленности, вызванные увеличением числа предприятий и особенно внедрением машин. Он делает упор на длительных последствиях революции, связанных с уничтожением социальных помех для капитализма, осуществлением политики экономического либерализма⁶⁷ .

Мазорик видит в результатах революции причину хороших, несмотря на кризисы, темпов развития французской экономики в последующем. Сдержаннее в оценках Вовель, отмечающий, что условия для зарождения промышленного капитализма около 1800 г. только начали вырисовываться, Собуль же определенно считал, что "наполеоновский период вполне заслуживает быть рассмотренным в качестве "первой фазы" промышленной революции"⁶⁸ . Известные разночтения в трактовке вопроса среди ученых-марксистов объясняются отчасти недостаточной его разработанностью.

О социально-экономических последствиях революции историки часто размышляют в свете различных "моделей" перехода от феодализма к капитализму. Ле Руа Ладюри огорчается, что "от развития по капиталистически- фермерскому, сеньориальному и физиократическому типу" (характерному для эпохи до 1789 г.) перешли после революции в значительной степени к "крестьянской, семейной, парцелльной, мелкособственнической экономике"⁶⁹ . Вообще "ревизионисты" связывают с революцией отклонение от "английской модели" капиталистической трансформации, которую они считают эталонной и универсальной. Но схожий с "английским" путь развития возобладал только в передовых районах Северной Франции, где крупное капиталистическое фермерство, распространившееся до революции, укрепило и расширило свои позиции после нее.

Но в масштабах всей страны этот путь победить не мог, по мнению некоторых ученых, вследствие принципиальной разницы социально-экономических условий Франции и Англии⁷⁰ . В отличие от большинства английских французские крестьяне обладали перед революцией широкими правами на свои держания, охватывавшие чуть ли не половину земельных угодий, и поэтому во Франции "чистка" земли от них была нереальной. На большей части страны действовали иные тенденции буржуазного аграрного развития: связанный с классовой дифференциацией

⁶⁵ Chaunu P, Jja Civilisation de l'Europe classique. P. 1965, p. 329; Crouzet P. Croissances comparees de l'Angleterre et de la France au XVIII siecle. - A.E.S.G., 1966, N 2.

⁶⁶ Voronof f D. La Revolution atelle ete une catastrophe economique? - L'Histoire, 1988, N 118.

⁶⁷ Lemarchand G. Du feodalisme au capitalisms. - AHRF, 1988, N 272, pp. 185 - 191, 192, 196, 197.

⁶⁸ Mazauric Cl. France revolutionnaire, France revolutionnee, France en Revolution; pour une clarification des rythmes et des ooncepts. - AHRF, 1988, N 272, p. 137; La Franoe contemporaine: identite et mutations de 1789 a nos jours. P. 1982, pp. 11 - 12; Histoire economique et sociale de la France. T. 3, vol. 1. P, 1976, p. 112. Ф. В, Потемкин вел отсчет промышленной революции во Франции с 1789 г. (Потемкин Ф. В. Промышленная революция во Франции. Т. 2. М. 1971, с. 292).

⁶⁹ Le Roy Ladurie E. Le territoire de l'historien. Т. 2. P. 1978, p. 445.

⁷⁰ La France contemporaine, pp. 13, 46 - 47.

стр. 31

внутри общины "крестьянский" путь и отношения издольной аренды, агентом медленной и мучительной для крестьян эволюции которых к капитализму были крупные землевладельцы. Столкновение этих тенденций нашло отражение в борьбе двух линий в решении задач буржуазной революции. Курс на компромисс с дворянством, усиление крупного землевладения за счет выкупных платежей был сорван, и возобладала демократическая линия революции, связанная с устремлениями крестьян, добившихся уничтожения всех сеньориальных повинностей, расширения и укрепления мелкой собственности и хозяйства. Но успех этой линии не был полным. Как подчеркивает Лемаршан, сохранились крупные земельные собственники, не вкладывающие капиталы в модернизацию хозяйства, а на другом полюсе - мельчайшие крестьяне, лишенные средств для каких-либо улучшений⁷¹ . В целом те тенденции аграрного капитализма, которые выявились к концу XVIII в., получили благодаря революции, уничтожившей феодальные препоны на их пути, свободное развитие и закрепились. Этот своеобразный вариант некоторые историки назвали "французским путем", справедливо подчеркивая неправомерность ретуширования самого типа перехода к капитализму в данной стране под "английскую модель"⁷² .

В спорах об итогах революции наблюдаются попытки "ревизионистов" абсолютизировать "континуитет" как историческую преемственность между до- и послереволюционной Францией, стремясь, таким образом, принизить значимость свершенного в 1789 - 1799 годах⁷³ . Иначе и во многом более логично решаются вопросы преемственности в революции Вовелем. Он называет революцию "одновременно наследницей и основательницей": она выявляет накопившиеся ранее проблемы и создает новое, а также "отбрасывает свою тень... на времена, которые за ней следуют". Не считая 1789 год "нулевой отметкой", Вовель пишет о периоде, открывшемся в 1750 - 1760 гг. всеобщим кризисом старого общества и продолжавшемся до полной победы нового буржуазного порядка в XIX веке. В этом периоде Французская революция - наиболее значимое событие⁷⁴ . В свое время В. И. Ленин подчеркивал относительную длительность процесса, в течение которого решаются исторические задачи буржуазной революции: "В этом смысле, например, во Франции буржуазно-демократическая революция завершена была лишь 1871 годом (а начата в 1789 г.)"⁷⁵ .

Большой интерес к социально-экономическим итогам и последствиям революции и уже достигнутые результаты позволяют надеяться на дальнейшую успешную разработку этой проблемы. Нужны конкретные исследования о воздействии революции на промышленное развитие страны и прежде всего выяснение, насколько глубоко было во французских условиях воздействие послереволюционной деревни на промышленность. Предстоит изучение различных общественных групп после революции, с тем чтобы выяснить изменения их социального облика, потери и приобретения, явившиеся результатом революционного переворота.

Глубокое различие методологических позиций явственно обнаруживается в спорах об исторической роли Французской революции. Авторы концепции "элиты" и "революции Просвещения" склонны к односторонности в оценке ее значения. Так, Фюре считает, что "она (революция. - Ю. А., С. Б.) - основательница не новых экономических отношений, а новых политических принципов и форм правления"⁷⁶ . Выступаю-

⁷¹ Lemarchand G. Du Feodalisme au capitalisme, pp. 203 - 204.

⁷² La France contemporaine. Специфический "французский путь" обнаруживается авторами и в промышленном развитии страны и в некоторых особенностях ее последующей политической истории.

⁷³ Furet F. Penser la Revolution francaise, p 41.

⁷⁴ La France contemporaine, pp. 27 - 28 33 - 35.

⁷⁵ Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 19, с. 247.

⁷⁶ Le Monde, 26.VIII.1988.

стр. 32

щие же за всестороннее изучение Французской революции историки-марксисты подчеркивают ее универсальную значимость. Собуль отмечал, что "революция, руководимая буржуазией, уничтожила старую систему производства и социальные отношения, из нее проистекавшие", привела к установлению политических свобод и гражданского равенства, создала новое буржуазное либеральное государство, уничтожила "провинциальные партикуляризмы и местные привилегии", чем способствовала национальному единству. Мазорик добавляет к этому, что революция "деконфессионализовала гражданские отношения и ввела в коллективную жизнь французов принцип светскости, политического прагматизма". Вовель доказывает, что "в плане умонастроений революция, безусловно, остается... необратимым поворотом"⁷⁷ .

Обсуждение вопроса о месте Французской революции в канун ее 200-летия выливается в основном в споры о ее наследии в современной Франции. Фюре стремится обосновать мысль о том, что воздействие революции на французскую общественную и политическую жизнь в наши дни сходит на нет, и что, как он выражается, "революционная культура находится на пути к умиранию". Он ссылается на то, что исчезает унаследованная от Французской революции острейшая конфронтация между правыми и левыми: социалисты проводят умеряющий страсти центристский курс, приобретает свои очертания "политическая цивилизация центра". Уходят в прошлое революционные традиции, впечатляющие выступления демократических сил, все то, что составляло "французскую экзотику", "французскую исключительность". Политическая жизнь Франции "банализируется", становится в этом плане схожей с тем, что происходит у ее союзников по западному блоку. Говоря об упадке революционного наследия, Фюре связывает это с резким, по его мнению, ослаблением позиций ФКП - "реликта революционной якобинской традиции в его карикатурной большевистской форме"⁷⁸ .

Многие авторы, однако, не разделяют "пессимизма" Фюре относительно судьбы революционных традиций. Ж. Н. Жанене напоминает о больших идейных ценностях, завещанных революцией, которые находятся под угрозой и в современной Франции. Вот почему грядущий юбилей "не будет ни формальным, ни лишенным смысла". Агьюлон указывает на то, что Франция наших дней обязана революции основными своими чертами, и в частности национальной символикой, административной географией, идеями. Он и Ж. Эмбер подчеркивают особое значение Декларации прав человека и гражданина, которая, как показал недавний опрос общественного мнения, очень высоко оценивается французами⁷⁹ .

Против попыток "охладить" Французскую революцию, сохранить ее лишь в качестве предмета академических занятий решительно восстают историки- марксисты. Образ революции и сегодня прочно запечатлен в коллективном сознании французов, вызывает большие симпатии за рубежами Франции, подчеркивает Вовель. Он призывает к "мобилизации вокруг Французской революции... всех тех, кто верит в ценности, носителем которых она была"⁸⁰ .

⁷⁷ Soboul A. La Revolution francaise. P. 1982, pp. 509, 530, 558; ejusd. Comprendre la revolution: problemes politiques de la Revolution francaise (1789 - 1797). P. 1981, pp. 352 - 353, 366; Maz auric Cl. Preface. In: Vovelle M. La Revolution francaise. T. 1, pp. 6 - 10; Vovelle M. La mentalite revolutionnaire, p. 264

⁷⁸ Le Monde, 26.VIII. 1988; Furet F. La France unie. In: Furet F., Juillard J., Rosanvallon P. La Republique du centre: La fin de l'exception francaise. P. 1988.

⁷⁹ Jeanneney J. -N. Liberte, Egalite, Fraternite... des valeurs subversives. - L'Histoire, 1988, N 113, p. 123; Agulhon M. Pourquoi celebrer 1789. - Ibid., p. 5; Imber J. Les six jours des Droits de l'homme. - Ibid., p. 20.

⁸⁰ Vovelle M. L'Historiographie de la Revolution francaise a la veille du bicentenaire. - AHRF, 1988, N 272. p. 126; ejusd. La Revolution francaise n'est pas in objet froid. Revolution, 1983, N 176, p. 8.

стр. 33

Один из главных элементов "ревизионистской атаки" против революции - вопрос о терроре, подавлении всех свобод. Во Французской революции, которая с Декларацией прав 1789 г. и якобинской конституцией 1793 г. является для многих олицетворением свободы и демократии, они, в первую очередь, видят "матрицу тоталитаризма". Подоплека этого очевидна и не нова: под таким утлом зрения чаще всего проводятся параллели между Французской и Октябрьской революциями, а также советским обществом⁸¹ .

Не преуменьшая размеров террора, известный историк Ф. Лебрен решительно отказывается видеть во Французской революции "прототип всех тоталитаризмов XX века"⁸² . Исследователи-марксисты, со своей стороны, энергично осуждают проводимую в последнее время средствами массовой информации Франции кампанию по реанимированию контрреволюционной традиции, рисовавшей Французскую революцию "исключительно сквозь призму ее кровавых и разрушительных аспектов"⁸³ .

Многие историки, стремясь принизить значение революции, продолжают расчленять это относительно целостное событие на ряд совершенно независимых друг от друга движений, и эта проблема остается в центре дискуссий. Опираясь на современный уровень знаний, Мазорик, напротив, рассматривает Французскую революцию как единый, хотя и очень сложный, с наличием противоречивых тенденций процесс⁸⁴

Для исторического знания Французская революция представляет огромный интерес. Обращение к ней необходимо для понимания перехода от феодализма к капитализму как в самой Франции, так и за ее пределами, ибо Французская революция оказала прямое или опосредованное воздействие на этот процесс во многих странах. Важно изучение революции в свете того, что она выдвинула принципы буржуазной демократии, содействовала широкому распространению их в мире, внедрению в политическую практику. Много интересного принесло и сулит еще принести исследование Французской революции под углом зрения того, что она дала для развития социалистических идей. Наконец, объектом изучения остается и наследие революции: вызванные ею к жизни революционные и демократические традиции, провозглашенные и имеющие непреходящее значение великие принципы.

⁸¹ Furet F. Penser la Revolution franchise, p. 232; Chaunu P. Preface. In: Gendron F. La Jeunesse sous Thermidor. P. 1983.

⁸² Lebrun F. La logique de la Terreur. - L'Histoire, 1988, N 113, p. 42.

⁸³ Mazauric Gl. Jacobinisme et Revolution, pp. 14, 20; Vovelle M. L'Historiographie de la Revolution francaise, p. 126.

⁸⁴ Mazauric Gl. France revolutionnaire, France revolutionnee, France en Revolution, pp. 130 - 134.

Постоянный адрес данной публикации: