М. РОССПЭН. 2002. 560 с.

История распорядилась так, что двуликий Янус российской социал-демократии на долгие годы и десятилетия явился стране и миру одной своей стороной: "маской тирана" (вспомним Гийома Аполлинера: "Как маска тирана // Трагична история наша"). Какая историческая альтернатива скрывалась за второй ее стороной / маской?

Ответ на этот вопрос для большинства наших соотечественников до самого последнего времени оставался загадкой. Ибо в советской историографии сущностные моменты истории меньшевизма, его политической теории и практики оказались погребенными под грудами бездоказательных наветов и прямых фальсификаций. В постсоветские же годы - на фоне потери в нашей стране широкого интереса к истории социалистических идей и отечественного социалистического движения в целом - в появляющихся публицистических опусах по меньшевизму стали отчетливо выявлять себя установки, ориентированные, с одной стороны, на покровительственно- пренебрежительный взгляд на меньшевизм, как "отработанный пар" истории, с другой же - на идеализацию данного политического движения, апологетику его идеологов и лидеров.

Наряду с этим последние полтора десятилетия шла достаточно интенсивная подспудная

стр. 154

работа историков-профессионалов в плане оформления истории меньшевизма в качестве самостоятельного научного направления отечественной историографии. К настоящему времени практически завершается издание богатейшего документального наследия партии ¹ . Со второй половины 1990-х годов появился целый ряд серьезных исследовательских трудов по общим и частным аспектам истории альтернативного большевизму течения в российской социал-демократии ² .

Выход в свет труда доктора исторических наук СВ. Тютюкина уже достаточно явственно выявившую себя исследовательскую тенденцию возводит в ранг качественно новой ситуации. Отечественная историография наконец-то обрела фундаментальный труд комплексного, обобщающего характера, с одной стороны, подводящий итог отечественным и зарубежным изысканиям по данной теме, с другой же - открывающий принципиально новые возможности ее дальнейшего изучения. При этом речь может идти уже о восхождении на новый уровень в познании глубинной сущности не только рассматриваемой, но и более широкой проблемы, которую можно обозначить следующим образом: исторический опыт и уроки социалистического движения в России.

Соглашаясь в принципе с мнением автора о том, что "будущее социал- демократии в современной России остается пока неясным" (с. 550), не могу не добавить к этому: по мере того как травма, нанесенная общественному сознанию поколений теорией и, в особенности, практикой советского "реального социализма", будет залечиваться, а шок, вызванный резкой переменой страной в последние годы своих общественно-политических ориентиров, постепенно проходить, социальная и ментальная тяга россиян к идеям и идеалам социальной справедливости будет возрождаться. И первые признаки такого возрождения (пока еще с маленькой буквы) можно наблюдать уже сегодня.

Автор явно осторожничает, заявляя, что работа его построена "в форме очерков" (с. 3). Одно из главных достоинств монографии в том и состоит, что, поставив своей задачей рассмотреть историю меньшевизма в хронологических рамках с 1903 до середины 1920-х годов, то есть от рождения до политической гибели, Тютюкин смог основательно разработать главные, узловые сюжеты темы, выделив и обосновав все значимые "моменты истины" в политической судьбе партии. Не ограничиваясь этим, он попутно решает и другую важную задачу: на всем протяжении истории РСДРП проводит последовательный сопоставительный анализ жизнедеятельности двух ветвей партии - меньшевистской и большевистской. Считая меньшевизм "умеренно социалистическим течением, стремившимся совершить демократическую революцию в России в более цивилизованных, гуманных, разумных формах в противовес печально знаменитому "русскому бунту"" (с. 546), он рассматривает его в русле демократической альтернативы отечественного революционного процесса начала прошлого столетия.

Структура труда отличается стройностью и последовательностью, а четкость авторского мышления удачно гармонирует с ясностью и простотой изложения подчас непростых теоретических конструкций, коллизий и сюжетов. Фундаментальность труда подчеркивается тем очевидным обстоятельством, что за всеми принципиальными его постановками явственно ощущается солидная "авторская традиция", выношенная годами и десятилетиями упорной, целенаправленной работы в направлении многоаспектного раскрытия феномена меньшевизма как особого, своеобразного течения отечественной общественной мысли и социально-политической практики.

Нетрадиционным образом решается в книге сложная проблема оценки историографии вопроса. Не перечисляя имен историков, утверждавших себя в свое время на ниве "разоблачения" и "обличения" меньшевизма (с. 11), что в данном конкретном случае повело бы только к "засорению фильтра" историографического подхода, автор, вместе с тем, не проходит мимо тех из подобного рода трудов, которые внесли определенный вклад в пополнение историографии темы эмпирическим материалом. Фиксируя наличие в последние годы важной тенденции к сближению взглядов отечественных и западных исследователей данной темы, к достижению консенсуса по ключевым вопросам, он определяет и свой подход к анализу проблем истории партии меньшевиков, солидаризируясь с принципом "презумпции их исторической "невиновности" перед рабочим классом, революционным движением и социалистической идеей" (с. 19).

В юридической практике этому принципу, как известно, обязаны следовать все стороны процесса - адвокаты, прокурор, судья. Автор не становится на позиции ни одной из этих сторон. Он не защищает, не обвиняет и не судит своих "подследственных". Суд истории (праведный или неправедный - вопрос другой) над ними уже состоялся. И приговор обжалованию не подлежит. Уяснить суть меньшевизма как социально-политического феномена и на этой основе подойти к новому уровню понимания его места в истории, а также объективной и субъективной обусловленности вынесенного ему историей вердикта - в этом сегодня может и должна зак-

стр. 155

лючаться задача историка. С учетом того факта, что свой мировоззренческий, общественно-политический, нравственный потенциал главным оппонентам большевиков в российском социалистическом движении удалось задействовать не до конца, реализация этой задачи сегодня способна вызвать не только академический, но и социально значимый интерес. Автор решает ее с присущей ему глубиной, взвешенностью и тактом историка-профессионала.

Здесь не место для простого перечисления содержащихся в книге аспектов и моментов новаторского характера, нетрадиционных подходов, свежих постановок и решений общих и частных проблем. "Пропустив через себя" богатейшую зарубежную и отечественную литературу, фундаментально освоив источниковую базу, включившую в себя взгляды и представления теоретиков и идеологов российской социал-демократии, составивших (по определению одного из них) "звездную палату" отечественной социалистической мысли, Тютюкин не поддался давлению историографической традиции или диктату источника. Свобода и раскованность во владении материалом, в осмыслении его стала для автора важной предпосылкой рождения нового знания.

Характеризуя истоки меньшевизма, автор вписывает данное общественно- политическое течение в координаты времени, обстоятельств, мировоззренческих идеалов и предпочтений его представителей, типичных черт их менталитета, характера, социально-психологического облика, специфики реакций на стремительно меняющуюся историческую обстановку начала прошлого века. С позиций компаративного анализа рассматриваются такие вопросы, как РСДРП и марксизм, меньшевизм и либерализм, меньшевизм и оппортунизм. Давая четкое истолкование сути российской интерпретации марксизма (с. 41), Тютюкин отмечает: у приверженцев каждого из двух направлений отечественной социал-демократии был "свой Маркс, свой марксизм", что, однако, не дает "оснований "отлучать" меньшевиков и большевиков от марксизма, как нельзя ставить и знак равенства между меньшевизмом и бернштейнианским ревизионизмом или между большевизмом и радикальным крылом II Интернационала" (с. 37). Читатель, выросший на официозных трактовках истории РСДРП в литературе советской поры, сразу обратит внимание на нетривиальность даваемых автором - через призму эволюции взглядов отечественных марксистов - оценок значения работы В. И. Ленина "Что делать?" (с. 48 - 51), новации в воссоздании хода и содержания дискуссий, развернувшихся на II съезде РСДРП (с. 53 - 62) и т. д.

Подробно и поэтапно на протяжении ряда последующих глав книги прослеживается, как образовавшаяся на II съезде партии "фракционная трещина", вызвавшая деление делегатов на большинство и меньшинство, превращалась в пропасть. При этом автор не склонен политическую непримиримость двух фракций однозначно возводить на мировоззренческий и доктринальный уровень. "Поляризация социал-демократии на две фракции, - подчеркивает он, - не исключала, однако, их глубокого генетического родства, выражавшегося в том, что и меньшевики, и большевики были приверженцами одной социалистической доктрины - марксизма, врагами самодержавия и буржуазии, руководителями одного общественного класса - пролетариата" (с. 67). Данное обстоятельство определяло не только длительность хода размежевания двух фракций, превращения их в самостоятельные партии, но и сложность, неоднозначность, "зигзагообразность" данного процесса, что обстоятельно прослеживается в книге. Революция 1905 - 1907 гг., например, с одной стороны, "стала временем окончательного самоопределения меньшевизма среди других политических сил страны, первой большой проверкой его жизнеспособности и укорененности в пролетарской и демократической среде" (с. 101). С другой же стороны, ее реалии подтолкнули обе фракции к сближению, к хотя и временному, призрачному, но единству.

Не выдержали, по крупному счету, меньшевики, равно как и большевики, испытания войной, не сумев упрочить своего влияния в массах, растеряв часть своих довоенных позиций. Немалую роль в этом сыграла, по оценке автора, разобщенность и конкуренция левых революционных сил. Рабочие в этой ситуации предпочли "действовать по собственному разумению" (с. 315), в результате чего судьбу царизма в ходе Февральской революции решила, по меткому определению И. Г. Церетели, "спонтанная активность низов". В итоге, в преддверии нового этапа эскалации революционных процессов весной-летом 1917 г. большевики и меньшевики оказались на сходных стартовых позициях, и в их дальнейшей политической судьбе все более важное значение стал приобретать субъективный, более того - личностный фактор.

Главным, однако, испытанием на прочность для меньшевиков, равно как и для всех других общественно-политических сил страны, стали события 1917 года, которым в монографии уделяется самое пристальное внимание. За считанные месяцы их политический взлет был столь мощным, а последовавший за этим крах в такой степени сокрушительным, что это давало основание некоторым историкам характеризовать

стр. 156

меньшевиков как "партию одного года". Иное место занимает "грозовой и роковой" год в авторском истолковании. И завоевания, и потери "партии демократического социализма" в данной точке бифуркации оцениваются Тютюкиным с позиций их исторической обусловленности сложным комплексом объективных и привходящих обстоятельств.

Сопоставляя две - меньшевиков и большевиков - линии политического действия в революции с вышеупомянутых позиций, автор убедительно показывает, как в нестандартной ситуации сила меньшевиков нередко оборачивалась слабостью. Верность своим убеждениям, последовательность и мужество в их отстаивании мешали им в отличие от большевиков "действовать в политике без всякой оглядки на марксистские догмы" (с. 536). Не давал ожидаемого отзвука в массах исповедуемый ими культ "чистой демократии". Связывали руки в политической борьбе стремление к общенациональному консенсусу и "панический страх" перед гражданской войной (с. 542). Проигрывали меньшевики большевикам и тактически, действуя подчас вяло, нерешительно, совершая один просчет за другим. К числу последних автор относит в первую очередь их вхождение в мае в состав терявшего доверие масс Временного правительства, участие в репрессиях против большевиков в июле 1917 г., в результате чего последние обрели ореол мученичества, а меньшевики - репутацию "антидемократов". Уход же меньшевиков наряду с эсерами со II съезда Советов также лишь развязал руки большевикам, лишив "демократического противовеса" диктатуру их партии (с. 419 - 420).

Подробно исследуя причины политического краха меньшевиков, ставших "заложниками экстремальной ситуации" (с. 16), и их послеоктябрьской агонии, автор также выявляет сумму как объективных, "естественных" факторов, так и субъективных обстоятельств, в том числе личностного характера. При всей важности, значимости последних, главное, как представляется, все же состояло в том, что автор выразил следующей формулой, не теряющей своего общетеоретического, методологического значения по сей день: "...Меньшевики - это очередное издание "русских европейцев" начала XX в., значительно интеллектуально обогнав основную часть населения своей страны, которая еще явно "не доросла" до европейских культурно-бытовых и политических стандартов (и с этим фактом нельзя было не считаться), - не получили поддержки собственного народа" (с. 547).

Однако данная формула, на мой взгляд, требует переакцентировки. Не столько массы "не доросли", сколько сами меньшевики не смогли учесть до конца - в теории и на практике - требований закона ментальной идентичности, отражающего (в соответствии с представлениями современной политологии и социологии) сущностные связи между менталитетом народа и содержанием тех преобразований, которые те или иные социально-политические силы проводят (или собираются проводить) в жизнь. Большевики в этом отношении оказались мобильнее. Почувствовав необходимость - на уровне тактического маневра - приведения своих лозунгов в соответствие с представлениями и чаяниями основной массы населения страны - крестьянства, они в целях закрепления результатов политического переворота ловко перехватили у адептов "крестьянского социализма" - эсеров идею социализации земли, законодательно закрепив ее в ленинском Декрете о земле.

К числу несомненных новаций для отечественной историографии следует отнести и поставленную, а также многосторонне разработанную автором проблему меньшевизма как социально-психологического феномена. В ее русле исследуются такие аспекты, как самоидентификация меньшевизма (в сопоставлении с большевизмом), причины принадлежности социал-демократов к той или иной фракции, побудительные мотивы, которыми руководствовались меньшевики во взаимодействии с массами и т. д. Предпринята интересная попытка нарисовать социально-психологический портрет "среднего" меньшевика (с. 69 - 71). Важным дополнением в русле антропологического подхода следует считать богатейший пласт биографических материалов видных деятелей меньшевизма. Одни из них носят характер сухих справок, другие делают заявку на решение задач социально-психологического портретирования.

Перед читателем предстает галерея ярких, неповторимых индивидуальностей: "отец русского марксизма" Г. В. Плеханов, сочетавший аскетизм, преданность в служении идее с "амбициозностью, подозрительностью и мелочностью" (с. 44); Ю. О. Мартов - "родоначальник, душа и совесть меньшевизма", отличавшийся "блестящими способностями, литературным талантом, остроумием, моральной чистотой, свободолюбием" (с. 71); П. Б. Аксельрод, покорявший окружавших его людей "глубиной подхода..., прирожденным здравым смыслом, чувством меры и такта" (с. 80); "убежденный сторонник демократического социализма" А. М. Потресов, слывший "настоящим "европейцем" во взглядах на социалистическое движение и марксистскую партию" (с. 242); Л. Д. Троцкий меньшевистской поры, сочетавший "самоуверенность, апломб и дерзость" с несомненным литературным талантом (с. 85); М. И. Скобелев - "тем-

стр. 157

пераментный, велеречивый оратор", не блиставший идеями, но способный защитить платформу партии (с. 345) и т. д. Таким образом, положено начало реализации идеи создания биографического словаря, призванного, по мысли автора, воссоздать "объективные исторические портреты всех меньшевистских лидеров" (с. 18).

В одной монографии, даже такой основательной, тяготеющей к универсальности в своих постановках и решениях, как рецензируемая, невозможно в равной степени осветить все стороны теории и практики исследуемого автором феномена. Он успешно выполнил свою основную задачу, осуществив глубокий и многосторонний "анализ политического курса меньшевизма в контексте истории России" той поры (с. 4). Проблемы меньшевизма как явления общественной мысли занимают в книге подчиненное этой главной задаче место.

Главное, однако, сделано: впервые в отечественной и зарубежной историографии создан труд, завязывающий в единый узел все значимые проблемы истории меньшевизма на всем протяжении его существования - от рождения до политической гибели. Заложен фундамент, способный обеспечить переход отечественной историографии на качественно иной уровень - не только понимания феномена меньшевизма, но и специального рассмотрения целого комплекса конкретных проблем, все еще нуждающихся в дальнейшем изучении. Таких как численность, социальный и национальный состав партии, история ее местных организаций и органов печати, деятельность меньшевиков в Государственной думе, Советах разного уровня, послеоктябрьский эмигрантский этап в деятельности партии и т. д.

Монографии Тютюкина, уверен, станет мощным побудительным толчком и организующим началом эскалации исследовательских усилий в плане дальнейшей разработки проблем истории меньшевизма как феномена отечественной общественной мысли и политической партии, до последнего остававшейся на позициях демократической альтернативы большевистской теории и практике социализма.

Примечания

1. См. посвященный меньшевикам блок томов серийного издания "Политические партии России. Конец XIX - первая треть XX века. Документальное наследие" (М. 1994 - 2003): подготовленный СВ. Тютюкиным том материалов 1903 - 1917 гг. (М. 1996), а также семь из задуманных восьми книг двух серий "Меньшевики в 1917 году" (М. 1994 - 1997) и "Меньшевики в большевистской России. 1918- 1924" (М. 1999 - 2003), ставших итогом деятельности международной рабочей группы под руководством 3. Галили (США), А. Ненарокова (Россия), Л. Хеймсона (США).

2. См. в первую очередь: ТЮТЮКИН СВ., ШЕЛОХАЕВ В. В. Марксисты и русская революция. М. 1996; УРИЛОВ И. Х. Ю. О. Мартов: политик и историк. М. 1997; его же. История российской социал-демократии (меньшевизма). Ч. 1. Источниковедение. М. 2000; Ч. 2. Историография. М. 2001, а также обстоятельные, инновационного характера вводные статьи А. П. Ненарокова, С. В. Тютюкина, других авторов в вышеупомянутых томах серийного документального издания.

Permanent link to this publication: