М. "Наука". 1978. 295 стр. Тираж 2500. Цена 2 руб. 30 коп.

Вопрос о "судьбах капитализма в России" был "для русских социалистов", по характеристике В. И. Ленина, "главным теоретическим вопросом" еще в прошлом веке ("почти тотчас же после появления "Капитала"); "около этого вопроса сосредоточивались самые жгучие прения, в зависимости от него решались самые важные программные положения"¹ . Ныне, в условиях резкого обострения идеологического противоборства, он вновь стал предметом пристального внимания в связи со спорами о степени зрелости капитализма в России, изучением путей развития различных стран, превратным толкованием зарубежными буржуазными фальсификаторами предпосылок социалистической революции. Убедительным свидетельством неослабевающего интереса к проблемам становления капитализма является издание ряда книг в ГДР, Англии, США, Японии, ФРГ² и, наконец, выход в свет новой книги доктора исторических наук П. Г. Рындзюнского (Институт истории СССР АН СССР).

Изучение процесса утверждения капитализма в России имеет богатые традиции. Над этими вопросами размышляли К. Маркс и Ф. Энгельс, большой вклад в его решение внесли пионеры марксизма в России Г. В. Плеханов и Н. Е. Федосеев. Но первым взялся "рассмотреть и попытаться изобразить весь процесс развития капитализма в России в его целом" Ленин³ . С того времени по этой теме издана обширная литература, в том числе об особенностях генезиса капитализма в России в сравнении со странами Западной Европы и США; о крестьянской реформе и судьбах

¹ В. И. Ленин. ПСС. Т. 1, стр. 275.

² W. O. Henderson. The Industrial Revolution on the Continent. Germany, France. Russia. 1800 - 1914. L. 1961; J. Mai. Das deutsche Kapital in Russland 1850 - 1894. B. 1970; P. Scheibert. Die Russische Agrar-reform von 1861. Ihre Probleme und der Stand ihrer Erforschung. Koln - Wien. 1973; O. Crisp. Studies in the Russian Economy before 1914. L. 1976; см. также "Симпозиум советских и японских историков". "Вопросы истории", 1976, N 7, стр. 174 - 178, и др.

³ См. В. И. Ленин. ПСС. Т. 3, стр. 5.

стр. 131

крестьян в первые десятилетия после отмены крепостного права; о развитии капитализма в промышленности, железнодорожном транспорте; формировании российской буржуазии и пролетариата; произошел сдвиг в разработке проблемы развития системы всероссийского внутреннего и внешнего рынка, наконец, появилось обобщающее исследование, раскрывающее социально- экономическое положение деревни в переходный период ее истории, в 60 - 70-е годы XIX в. в целом⁴ .

Проблема генезиса капитализма в России (особенно вопрос о формах, сроках и итогах развития этого процесса) вызывала споры. По отдельным коренным вопросам - о промышленной революции и т. п. - также имелись крупные расхождения. Наблюдалось, например, несовпадение датировки признаков начала промышленного переворота - от 30-х годов до конца 50-х годов XIX в., то есть с разрывом в четверть века, и времени завершения его - от 1861 г. (или рубежа 60 - 70-х годов) до середины 90-х годов XIX в., то есть с разницей более 30 лет!

В связи с этим возникла потребность в обобщении и осмыслении в общетеоретическом плане всего накопленного материала для выяснения сопряженности отдельных сторон процесса в его целом с тем, чтобы осмыслить его, опереться на массовую документацию. Именно так и задумана работа. "Она, - как пишет П. Г. Рындзюнский, - базируется на результатах уже проделанных исследований и на материалах первоисточников" (стр. 7). Но объем темы, определенный заглавием книги, слишком велик. Поэтому автору пришлось отказаться от освещения таких важных ее аспектов, как роль государства в становлении новых производственных отношений, и некоторых других, а в географическом плане - ограничиться лишь пределами Европейской России.

Исследование построено на прочной документальной основе, в оборот введено значительное число архивных источников. Книга появилась в момент, когда источниковедение массовой документации - ординарной по обстоятельствам возникновения, однородной по содержанию и однотипной по форме - только подходит к тому уровню, когда для каждой ее разновидности будет выработана наиболее рациональная и научно обоснованная методика изучения. Иными словами, труд П. Г. Рындзюнского вышел в канун того, когда только создаются предпосылки полного слияния усилий исследователей на уровне сбора и источниковедческой обработки данных массовой документации. Однако способность автора убедительно подвергать ее интерпретации и использовать в своем построении добытые данные ярко проявилась в рецензируемой монографии.

При рассмотрении социально-экономических предпосылок падения крепостного права и утверждения капитализма в России упор сделан автором на то, что главной силой, заставившей крепостников взяться за реформу, было развитие крестьянского хозяйства, которое, несмотря на наступление крепостников, заставлявших крестьян отдавать им все большую часть своего дохода, все же приводило к тому, что и в этих труднейших условиях количество материальных средств, остававшееся у крестьян в их абсолютном выражении, ощутимо возрастало. Таким образом, стихийно нарушалось то обязательное правило феодальной системы, что помещик отбирает у крестьянина весь прибавочный продукт. В малом приросте числа крепостных крестьян и даже в некотором его уменьшении в последние предреформенные десятилетия П. Г. Рындзюнский отказывается усматривать показатель экономической деградации крестьянства, как это делали некоторые историки. Такая трактовка обусловливалась верой в достоверность материалов ревизского учета. Упускалось из виду, что переписи населения - типичное порождение крепостничества - с течением времени оказывались все более неспособными охватить всю народную массу по мере ее втягивания в промыслы и торговлю, что вызывало рост подвижности населения и фактическое освобождение части крестьян из закрепощенного состояния. Вместе с тем росло число и таких крепостных, обладание которыми для помещиков было уже убыточно. Как показывает П. Г. Рындзюн-

⁴ С. Г. Струмилин. Очерки экономической истории России. М. 1960; "История рабочего класса России. 1861 -1900 гг.". М. 1972; Б. Г. Литвак. Русская деревня в реформе 1861 г. Черноземный центр. 1861 - 1895. М. 1972; В. К. Яцунский. Социально-экономическая история России XVIII - XIX вв. М. 1973; В. Я. Лаверычев. Крупная буржуазия в пореформенной России. 1861 - 1900; М. 1974; И. Д. Ковальченко, Л. В. Милов. Всероссийский аграрный рынок XVIII - нач. XX в. (опыт количественного анализа). М. 1974; Н. М. Дружинин. Русская деревня на переломе. 1861 - 1880 гг. М. 1978.

стр. 132

ский, царское правительство, уступая пожеланиям дворян, изменяло правила проведений ревизий и тем открывало перед ними возможность избавляться от неугодных им крестьян.

В настоящее время высказываются сомнения в том, что промышленная революция в России могла развернуться в предреформенные десятилетия⁵ . Книга подкрепляет такое сомнение. Значение этой поправки велико, потому что, во-первых, попытка обосновать мысль о возможности промышленного переворота, то есть крутого и резкого преобразования всех общественных отношений под влиянием машин⁶ , в условиях крепостной эпохи обязательно приводит к некоторому разрыву между историко-техническим и историко-социальным рассмотрением, с преобладанием первого над вторым. Еще важнее второе. Столь значительные сдвиги во всех сферах жизни, которые подразумеваются под понятием "промышленная революциям трудно согласуются с представлением о России 30- 40-х годов XIX в.: об ее политической, идейной, культурной жизни в ту пору. Признание промышленного переворота явлением пореформенного времени, по мнению автора, покончит с противоестественным сочетанием признаков разных исторических эпох и укрепит понимание закономерной связи и взаимообусловленности разных сторон общественной жизни. В работе прямыми и достаточно убедительными косвенными доказательствами утверждается тезис, что 60 - 80-е годы XIX в. были временем глубокого преобразования общественно-экономической структуры России, когда происходила промышленная революция и капитализм утверждался как общественно-экономическая формация.

Автор обращает внимание на существенную мысль Ленина, что переход от феодальной к капиталистической формации в России по сравнению с западноевропейскими странами совершился в 60-х годах XIX в. путем простой смены форм эксплуатации, минуя стадию экономически свободного, самостоятельного крестьянства⁷ . С этим связано то, что классовое перерождение крестьянства центральной России сравнительно с западными странами в гораздо большей степени пошло по линии пауперизации и пролетаризации с относительно слабым выделением зажиточной верхушки деревни. В этом автор усматривает одну из наиболее существенных причин необычайно быстрого прохождения России через стадию капитализма. Эти мысли определяют основной угол зрения, под которым П. Г. Рындзюнский рассматривает аграрные отношения и судьбы крестьянства в пореформенное время, да и все социально-экономическое развитие страны. В этом плане привлекает внимание истолкование различных форм аренды земли крестьянами, практиковавшихся в России, в особенности таких пережиточных, какими были отработки и издольщина. Автор обращается к третьему тому "Капитала" Маркса, к тем его частям, которые не привлекались до сего времени исследователями аграрных отношений в капиталистической России. В свете теоретических положений Маркса и некоторых сравнительно-исторических сопоставлений П. Г. Рындзюнским раскрывается мысль, что отработочная и иные, носившие признаки феодальной зависимости, формы аренды в пореформенное время были проявлением неразвитого капитализма, который не ликвидировал, а поддерживал и даже восстанавливал эти пережиточные приемы эксплуатации. Однако в целом "феодальная эксплуатация уже была невозможна во 2-ой половине XIX века"⁸ .

Нельзя не отметить соображений П. Г. Рындзюнского об истоках процесса так называемого первоначального накопления в России, которые при немалых заимствованиях капиталов из-за границы все же обеспечили стране экономическую независимость. Много внимания уделено в книге антинародной политике правительства, самодержавия, мешавшей социально-экономическому прогрессу. Эта тема рассматривается в свете ленинского учения о борьбе двух путей капиталистического развития в России.

Используя работы советских ученых, автор очерчивает начало формирования в России зрелого фабрично-заводского пролетариата, справедливо расценивая этот процесс как главное достояние рассматриваемой эпохи. П. Г. Рындзюнский говорит о наличии в пореформенной России особенно благоприятных условий, которые спо-

⁵ См., например, коллективный труд сотрудников Института истории естествознания и техники АН СССР. "Современная научно-техническая революция". Изд 2-е, доп. М. 1970, стр. 80 - 84.

⁶ См. В. И. Ленин. ПСС. Т. 2, стр. 231.

⁷ См. В. И. Лен им. ПСС. Т. 1, стр. 473.

⁸ В. И. Ленин. ПСС. Т. 16, стр. 310.

стр. 133

собствовали становлению еще в первые пореформенные десятилетия контактов рабочего класса и крестьянства.

В заключение некоторые замечания. Автор не раз использует приложения к работе Л. А. Мендельсона "Теория и история экономических кризисов и циклов" (М. 1959) (стр. 220, 227 и др.). Следовало бы вместе с тем учесть статистические таблицы, имеющиеся в книге П. А. Хромова⁹ .

Заслуживали более обстоятельной характеристики роль и воздействие железных дорог на развитие народного хозяйства и социальную структуру общества (стр. 110 - 111, 102 - 230). Явно слабо освещено в работе развитие парового флота, его место в системе российского капитализма. Следовало также выявить, как сказывался на развитии капитализма в России приток капиталов из лесной, угольной и рыбной промышленности, которая, по В. В. Берви-Флеровскому, обогащала предприимчивых дельцов быстрее, чем золотые промыслы¹⁰ . В книге нет ни единого упоминания о становлении, развитии и роли рыбных промыслов. То же можно сказать о роли добычи золота в Сибири, экспорте леса за границу, в накоплении капиталов. Следовало бы также выяснить, во что оборачивался отток на окраины лучших производительных сил - рабочих - и капиталов, на сколько замедляло это темпы роста центра и ускоряло хозяйственное освоение окраин. О "перекачивании" самых предприимчивых, способных кадров специалистов (как рабочих, так и инженерных сил) из центра на окраины, что ускорило развитие и хозяйственное освоение Кавказа, Урала, Средней Азии, Сибири, и в конечном счете об их роли (в сравнении с "застывшим центром") в общем балансе страны следовало бы сказать более весомо.

В главе "Буржуазия", к сожалению, нет ярких характеристик буржуазных воротил.

В целом перед нами одно из самых интересных и серьезных исследований по проблеме утверждения капитализма в России. Оно послужит импульсом к новым поискам, особенно в связи с открывшейся перспективой восстановить по разрозненным архивным источникам общий перечень 4 тыс. крупных промышленных заведений фабрично-заводского типа, существовавших к 1861 г., и впервые провести конкретно-историческое изучение отечественной промышленности "карточным способом", то есть по конкретным производственным показателям каждого отдельно взятого предприятия, и тем самым осуществить замысел Ленина, высказанный 80 лет тому назад¹¹ .

⁹ П. А. Хромов. Экономическое развитие России в XIX - XX веках. 1800 - 1917. М. 1950. стр. 434 - 545.

¹⁰ Н. Флеровский (псевд. В. В. Берви). Положение рабочего класса в России. М. 1938, стр. 136. Кстати, в архивных материалах эпохи капитализма есть много данных о том, что "владельцы рыбных промыслов" (в их числе знаменитые в прошлом промышленники Урала Всеволожские), "переведя на берега Каспийского моря несколько тысяч душ крестьян", "значительно увеличили и самые доходы" (ЦГИА СССР, ф. 652, оп. 1, 1827 г., д. 1001, л. 29) и что рыбопромышленники "всецело поглощены в свои меркантильные расчеты", ибо при посредстве каждой из "ватаг" "зарабатывают ежегодно десятки и сотни тысяч" (ЦГА Дагестанской АССР, ф. 2, оп. 7, 1911 г., д. 20, лл. 2, 3, и др.).

¹¹ См. А. С. Нифонтов. Новые материалы о промышленном производстве в предреформенной России. "История СССР", 1979, N 5.

Permanent link to this publication: