Среди раннесредневековых произведений особое место занимает "История вандальских гонений, чинимых в Африканских провинциях Гейзерихом и Хунерихом, королями вандалов", принадлежащая перу североафриканского клирика Виктора, уроженца города Виты, находившегося в провинции Бизацене, но с точностью не локализованного. Этот памятник, адресованный внешнему читателю (прежде всего епископам и клирикам, живущим в Восточной Римской Империи), рассказывает о гонениях, которым подверглась африканская церковь со стороны вандальских королей, являвшихся фанатичными приверженцами арианской ереси. Ценность этого источника для изучения истории Северной Африки в вандальскую эпоху трудно переоценить; наряду с "Войной с вандалами" Прокопия Кесарийского "История гонений" является в этом смысле ведущим источником. Весьма актуальным в мировой историографии считается вопрос о восстановлении биографии автора этого памятника, так как именно факты его личной биографии, его взгляды, полученное образование, представление о власти образуют систему субъективных факторов, определяющих значение "Истории гонений" как исторического источника.

О Викторе из Виты не известно практически ничего. Имя Виктора Витенского не упоминается ни одним из его современников. Ничего о нем не говорится в каталоге "О церковных писателях" Г. Массилийского, нет его имени ни в одном церковном календаре докаролингской эпохи. Только благодаря рукописной традиции, донесшей до нас имя автора, его труд избежал репутации анонимного¹. Имя Виктора Витенского встречается в списке африканских епископских кафедр, составленном в связи с диспутом между арианами и ортодоксальными христианами, который должен был состояться в Карфагене согласно эдикту короля Хунериха, и на который должны были съехаться все африканские епископы от Мавретании Тингитанской до Триполитании². Однако, как заметил Ж. Лирон в начале XVIII в., и как впоследствии доказали К. Куртуа и С. Костанца³, этот Виктор не может быть отождествлен с Виктором, автором "Истории гонений", так как в этом списке против имени Виктора Витенского стоит пометка - не явился, в то время как сам текст "Истории" свидетельствует в пользу того, что Виктор присутствовал в Карфагене в период с 480 по 484 г., и события, связанные с провалом собора 484 г. и с последующими репрессивными мерами Хунериха, описывает как очевидец⁴.

Ознакомившись с начальными фразами каждой рукописи "Истории гонений", можно сделать следующие предварительные выводы: во-первых, лицо, засвидетельствованное в этих заглавиях, является автором книги, причем не только пролога, но и основного текста, так как подобные начальные фразы присутствуют почти во всех дошедших до нас манускриптах. Во-вторых, как свидетельствуют надписания, человека, написавшего эту книгу, звали Виктор, он был епископом, происходил по рож-

Копылов Иван Александрович - аспирант Института всеобщей истории РАН.

дению из города Виты и впоследствии был причислен к лику святых, поскольку о нем говорится, что он - sanctus. В каролингскую эпоху, которой датированы наиболее ранние из имеющихся рукописей памятника, он уже был канонизирован. Все рукописи атрибутируют этот текст некоему Виктору с удивительным единодушием, поэтому вряд ли стоит сомневаться, что изучаемое нами произведение написано епископом Виктором из Виты.

Мы не располагаем никакой информацией о городе Вита, кроме упоминания в Notitia, на основании которого можно заключить, что этот город располагался в провинции Бизацене и имел епископскую кафедру.

О дате рождения Виктора имеются лишь косвенные сведения. По мнению Г. Капелло⁵, Виктор использовал "Жизнь Августина" Поссидия Каламского при описании вандальского вторжения в Африку (428 - 431 годы). Достаточно лишь беглого сличения первых глав первой книги "Истории гонений" с гл. 28-й "Жизни Августина", чтобы разглядеть прямое влияние Поссидия на повествование Виктора. Это говорит о том, что Виктор не был очевидцем тех событий, которые он описывал. Следовательно, он либо не родился в тот момент, либо был в очень юном возрасте. Таким образом, он вряд ли родился раньше 425 - 430 годов. С другой стороны, если предположить, что к 480 г. Виктор был пресвитером (а минимальный возраст пресвитера, согласно нормам канонического права, был ограничен тридцатью годами, как считает К. Куртуа)⁶, то вряд ли Виктор родился позже 450 года. Таким образом, в определении даты рождения Виктора имеется временной промежуток с разбросом как минимум в двадцать лет, и нет никаких точных указаний, которые позволили бы сократить его.

Умер Виктор после 488 года. Это - относительно точная дата написания "Истории", которую можно выявить на основе сообщения первой главы. Виктор указывает, что сейчас, то есть на момент написания книги, "идет шестидесятый год с того момента, когда дикий и жестокий народ племени вандалов достиг несчастных границ Африки"⁷.

Куртуа считает, что Виктор не был епископом на момент написания книги (по крайней мере, в 484 г., которым хронологически завершается его книга)⁸. Примечательно также, что Виктору удалось избежать репрессивных мер, которым подверглись епископы на следующий день после провалившегося собора (прямо об этом не говорится, но это очевидно из контекста источника). Более того, возвращаясь к вопросу об идентичности "двух Викторов", отметим, что обычное место пребывания епископа в то время - это его епископская кафедра в том городе, где он рукоположен на поместном соборе по санкции митрополита - примаса провинции (не считая таких экстраординарных мер, как вышеупомянутый собор, куда епископы были делегированы из своих епархий).

В то же время материал нашего источника свидетельствует, что автор "Истории" почти постоянно находился в Карфагене. Именно в Карфагене, судя по всему, он и написал свою книгу⁹. Именно в Карфагене он присутствовал, когда 18 июля 480 г. королевский нотарий Витарит зачитал королевский эдикт, позволяющий клиру карфагенской церкви избрать нового епископа. Виктор был в числе тех, кто находился при Евгении, когда некий верующий доложил ему о видении, предвещающем будущие гонения (как представляется, Виктор находился в секретариате епископа Евгения). Это происходило за два года до разразившихся гонений Хунериха, то есть в 482 году¹⁰. Виктор находился в Карфагене перед тем, как тронуться в путь, сопровождая караван, состоявший из епископов, сосланных в пустыню. Он был в числе соратников епископа Евгения, когда Хунерих позволил созвать собор в Карфагене, издав приуроченный к этому эдикт от 19 мая 483 г., в день сошествия Святого Духа ".

Виктор проживал в Карфагене в самый разгар описываемых им событий, присутствовал при пытках, которым подвергся семилетний мальчик, имя которого до нас не дошло, но о котором точно известно, что он унаследовал статус иллюстрия (бросается в глаза также авторское уточнение - здесь в Карфагене)¹². Виктор знает поименно многих христиан Карфагена, в том числе и тех, кто был вхож в королевский палаций. Когда Хунерих узнал, что большинство вандалов, исповедовавших католицизм, посещали церковь, где служил епископ Евгений, он разместил у входа в церковь палачей, которые учинили кровавую расправу над вандалами-католиками. Виктор заметил: "из них мы знаем очень многих"¹³. Слепой Феликс характеризуется Виктором как лицо, хорошо известное карфагенянам¹⁴, а о калеках, появившихся на улицах города на следующий день после очередной карательной операции, он говорит как о каком-то обыденном событии¹⁵.

Все это заставляет предположить, что Виктор являлся духовным лицом (клириком), прикрепленным к Карфагенской епархии. Библейские цитаты (причем не только

прямое цитирование библейского текста в его старолатинской редакции, но и скрытые аллюзии на библейский текст), которыми перенасыщена вся повествовательная канва "Истории", наводит мысль о том, что автор знает Библию наизусть, активно цитируя ее по памяти. Это подтверждает, что он происходит из церковной среды, и, по выражению Куртуа, "вся его книга буквально дышит благоуханным ароматом ризницы"¹⁶. Куртуа считает, что Виктор был пресвитером в тот момент, когда участвовал в описываемых им событиях. Когда он сопровождал изгнанных в пустыню исповедников, он заметил, что конвоировавшее их войско не позволило сделать ни одно благодеяние, которое пошло бы им на пользу¹⁷. Проповедовать, отправлять святые таинства - все это обязанность пресвитера, и слово "нам", употребленное здесь, показывает, что эта обязанность была возложена и на Виктора.

Резюмируя полученные данные, можно вкратце подвести итоги полученной информации, касающейся восстановления биографии епископа Виктора из Виты.

Виктор родился в первой половине V в. (в промежутке между 425 и 450 гг.) в провинции Бизацене, в маленьком провинциальном городке Вита, чье местонахождение в точности не известно. На основе материалов сопредельных источников можно заключить, что Виктор происходил из состоятельной и знатной семьи. Весьма вероятно, что его отец как минимум был членом совета декурионов города Виты. Как можно предположить, Виктор получил подобающее детям его социального круга образование: сначала - домашнее, затем - в грамматической и риторской школах. Как многие отпрыски подобных семей, Виктор овладел греческим языком. Впоследствии он стал врачом. Этот вывод можно сделать на основе лишь одного, казалось бы, малозначительного факта: в "Прологе" к "Истории" приводится фрагмент из письма епископа Евгения к Виктору, где Виктор, ученик Евгения, сравнивается с учеником апостола Павла Лукой, "врачом по профессии"¹⁸. В Римской Африке указанного времени профессия врача была довольно респектабельной, и среди врачей преобладали выходцы из знатных семей. Так, в "Истории" Виктора среди родственников знатной матроны Дионисии, ставшей мученицей, упоминается как Леонтия, дочь епископа Германа, так и лекарь Эмилий, упомянутый у Виктора не иначе как "достопочтенный лекарь Эмилий"¹⁹.

Вскоре Виктор оказывается в Карфагене, где принимает на себя сан пресвитера, предварительно пройдя углубленный курс обучения. Неизвестно, учился ли он в пресвитериуме - своего рода богословско-пастырских курсах, где проходили подготовку пресвитеры. Однако, как свидетельствуют рассматриваемые нами каноны соборных постановлений африканской церкви, в любом случае кандидат на должность пресвитера (не говоря уже о кандидате в, епископы) должен был сдать своего рода экзамен на знание Священного Писания и основных догматов христианской веры.

Будучи пресвитером (примерно 480 - 484 гг.), Виктор состоял в свите епископа Евгения, исполняя, по-видимому, должность секретаря-стенографиста. Фиксируя происходящие у него на глазах события, он постепенно накапливал материал для будущей "Истории". Почти постоянно в этот период он пребывал в Карфагене, находясь в самой гуще событий, однако иногда сопровождал осужденных клириков в места их изгнания.

После эдикта Хунериха 484 г., последовавшего за неудавшимся собором, представлявшим собой диспут между арианами и католиками, ход которого зафиксировал сам Виктор как непосредственный очевидец, ему пришлось покинуть Карфаген вместе со всем клиром, высланным из столицы. После смерти Хунериха и начала протекционистской политики по отношению к католикам нового короля Гунтамунда Виктор, бывший ранее пресвитером, становится епископом (предположительно - своего родного города). Его избрание совершается по всем правилам, на поместном соборе. Однако он не порывает связь со своим патроном, епископом Евгением. Сам Евгений в то время уже возвратился из изгнания, но впоследствии, в 498 г., когда разразились гонения короля Трасамунда, был снова изгнан и нашел пристанище в Галлии, в городе Альби, где и умер в 505 году²⁰. По благословению Евгения Виктор принимается за написание "Истории вандальских гонений в африканских провинциях", стремясь отдать должное Евгению как своему учителю. Дата смерти Виктора неизвестна.

В процессе написания "Истории" Виктор проделал огромную работу, собрав многочисленные свидетельства, позволяющие осознать масштабы злодеяний вандальских королей, арианских клириков и администрации из числа римлян-перекрещенцев. Автор полностью приводит ряд официальных документов (эдикты короля Хунериха, письмо епископа Евгения королевскому препозиту Обаду). Если у него нет возможности полагаться на собственные свидетельства, то он приводит показания свидетелей, особенно если это касается каких-либо чудес (во многом это делается ради того, чтобы не быть уличенным арианами в шарлатанстве). В частности, вклю-

чив в свое повествование рассказ о чудесах, связанных с мученическим подвигом Максимы, Марциниана и Сатуриана, бывших рабами вандала-тысячника, Виктор ссылается на свидетельство епископа Фуста Буронитанского, который дал свои показания под присягой²¹.

Эталоном для Виктора как для человека, получившего образование в классических античных традициях, было ораторское мастерство Цицерона. Однако, описывая в сугубо апокалиптических тонах картины страшного голода, обрушившегося на Проконсульскую Африку в последний год правления Хунериха, Виктор утверждает, что любое ораторское мастерство бессильно по сравнению с безыскусными рассказами очевидцев. В этом случае, по словам Виктора, "пересох бы поток Туллиевого красноречия, а Саллюстий показался бы абсолютно лишенным дара речи"²². Упоминаемые Виктором в этом контексте авторы и составляют круг чтения епископа. Наряду с Цицероном и Саллюстием Виктор называет и Евсевия Кесарийского, и переводчика его "Церковной истории" на латинский язык Руфина Аквилейского, и Амвросия, и Иеронима, и Августина.

Все они были эталоном для историописца: Цицерона изучали в риторской школе (как и теоретические основы ораторского искусства, заложенные Квинтиллианом), стилю исторических повествований Саллюстия старались подражать. "Церковная история" Евсевия - как в греческом оригинале, так и в переводе и с добавлениями Руфина - долго оставалась эталоном для любого церковного историка, Иероним ценился как первый христианский ученый-энциклопедист и переводчик Библии, а Амвросий почитался как мастер составления и произнесения публичных проповедей, которые имели своим прототипом римское публичное (в частности, судебное) красноречие. То же самое можно сказать и об Августине. И это далеко не полный список. Что касается роли "Энеиды" Вергилия в системе школьного среднего образования, то вспомним, к примеру, что у Виктора вандальский король Хунерих по своей жестокости сравнивается с одним из персонажей "Энеиды" - Мезенцием, царем города Цере, чья кровожадность вошла в поговорку²³.

Говоря об огромном влиянии ораторских приемов Цицерона, невозможно не обратить внимание на приводимое Виктором письмо епископа города Тамаллума (внутренний район Бизацены) по имени Хабетдеум, адресованное непосредственно королю Хунериху, в котором епископ стыдит монарха, сетуя на плачевное положение католической (никейской) церкви, потрясаемой арианскими гонениями, на жалкое положение епископов, высланных за пределы Африки, лишенных своих епархий и личного имущества. Оплакивая изгнанных, Хабетдеум приводит знаменитое восклицание Цицерона из "Первой речи против Каталины": "О времена, о нравы!" (O tempora, о mores!)²⁴. Это - не просто стремление "облагородить" речь, исполненную высоким пафосом, это - воскрешение в совершенно иной социальной и культурной среде ораторского приема Цицерона.

Другим, более завуалированным подражанием Цицерону, является употребление особых эмфатических вопросительных выражений с восклицательным оттенком, с которых начинается письмо: "Как, скажите на милость, поступаете вы с изгнанными? Почему вы постоянно боретесь с теми, кого [уже] осудили на изгнание?" По своему построению и эмоциональной насыщенности они напоминают цицероновскую фразу "Доколе, Катилина, ты будешь злоупотреблять нашим терпением?" Видимо, речи Цицерона подробно изучались в школах риторов, были базой получения высшего образования вообще и риторического в особенности, что было незаменимым подспорьем для епископа на поприще церковного красноречия.

Тесные отношения между Евгением Карфагенским и Виктором привели в конечном итоге к появлению на свет "Истории вандальских гонений". Сам замысел этого труда Виктор осуществил как выражение ученической признательности Евгению, который велел ему написать краткую историю "крестного пути" африканской церкви, которую подвергли разорению вандалы-ариане. Эта информация может быть получена на основании изучения "Пролога" - одной из наиболее трудных частей "Истории" Виктора, насыщенного риторическими оборотами и трудными для понимания рассуждениями, ставившими в тупик многих издателей и исследователей. В этой вводной части своего труда Виктор демонстрирует взгляды на историописание, характеризует идеальные качества благочестивого историка в противоположность мирским историкам, жаждущим только личной славы, и подчеркивает, что предприятие, за которое он взялся, есть не что иное, как выражение послушания Учителю, велевшему ему написать этот труд.

"История вандальских гонений" в первую очередь примечательна тем, что это - опыт написания региональной (локальной) истории, жанра, весьма необычного для позднеантичной литературы и вполне обыденного для литературы средневековой. В

самом начале "Пролога" Виктор уточняет, что и до него попытки описания всевозможных событий (как благоприятных, так и неблагоприятных), происходивших в различных провинциях, местечках и областях осуществлялись неоднократно. Именно на этом поприще прославились многие мирские историки. Но для них их учительские наставления стали самоцелью, ибо они, оттачивая мастерство своего стиля и удивляя несведущих в истории людей своей эрудицией, стремились, прежде всего, возвеличить свое имя и прославить самих себя²⁵. Но не таким должен быть, по Виктору, благочестивый добросовестный историк.

Большое влияние на Виктора оказала "Церковная История" Руфина Аквилейского. Начитанность выявляет в Викторе образованного человека, а определенная преемственность по отношению к Руфину заставляет рассматривать "Историю" Виктора в общем контексте западной христианской литературы IV-V вв. и показывает, что Виктор использует определенные пассажи из Руфина не только для того, чтобы описать те или иные события, следуя определенной модели, но чтобы следовать общепризнанному образцу, представлявшему собой парадигму церковной истории²⁶.

Примечания

1. Имя автора фигурирует в надписаниях манускриптов перед прологом "Истории". Их текст приведен и проанализирован К. Куртуа. COURTOIS C. Victor de Vita et son oeuvre. Alger. 1954, p. 5 - 6.

2. Речь идет о памятнике, имеющем следующее наименование - "Перечень провинций и городов Африки", помещенном в качестве приложения к обоим изданиям "Истории гонений" Виктора - К. Хальма и М. Печенига. Среди исследователей преобладает мнение, что автор "Истории гонений" не был составителем этого списка, но он мог, по крайней мере, редактировать его, иначе весьма сложно объяснить появление этого памятника во всех рукописях, содержащих текст "Истории".

3. LIRON J. Dissertatio in Victorem Vitensem cum nova ipsius vita. PL T. 58, col. 275 - 358; COURTOIS C. Op. cit. p. 5 - 11; COSTANZA S. Introduzione. Vittore di Vita. Historia Persecutionis Africanae Provinciae. Messina. 1973, p. VIII.

4. PASTORINO A. Osservazioni sulla Historia Persecuzionis Africanae Provinciae di Vittore di Vita. La storiografia ecclesiastica nella tarda antichita: Atti del convegno tenuto in Erice (3 - 8 dicembre 1978). Messina. 1980, p. 49.

5. CAPELLO G. II latino di Vittore di Vita. Atti della XXV riunione Delia Societa Italiana delle Scienze a Tripoli. 1937, p. 106 - 107.

6. COURTOIS C. Op. cit., p. 10.

7. Vict. Vit. I, 1.

8. Краеугольным камнем аргументации исследователя является то, что, описывая процедуру собора, Виктор никогда не говорит о своих коллегах-епископах в первом лице множественного числа, предпочитая третье. COURTOIS C. Op. cit., p. 8.

9. Vict. Vit. I, 8: sicut ibi Carthagine, III; Vict. Vit., 49: ibi Carthagine.

10. Op. cit., II, 18: nobis praesentibus.

11. Op. cit., II, 38; Vict. Vit. II, 40.

12. Op. cit., III, 49.

13. Op. cit., II, 9.

14. Op. cit, II, 47.

15. Op. cit., III, 31.

16. COURTOIS C. Op. cit., p. 9.

17. Vict. Vit. II, 28.

18. Op. cit., prol., 3.

19. Op. cit., III, 24.

20. CABIE R. Apud Albigensem Urbem, deposito beati Eugenii, Carthaginiensis episcopi. Memoriam sanctorum venerantes: Miscellanea in onore di monsignor Victor Saxer. Citta di Vaticano. 1992, p. 87 - 96.

21. Vict. Vit. I, 39.

22. Op. cit., V, 18.

23. Op. cit.

24. Op. cit., V, 16.

25. Op. cit., Prologus, 1.

26. WYNN P. Rufinus of Aquileia's Ecclesiastical History and Victor of Vita's History of the Vandal Persecution. Classica et Mediaevalia. 1990. 41, p. 198.

Publisher:

Permanent link for scientific papers (for citations):

Found source (search robot):

Publication author(s) - И. А. Копылов:

Comments: