Когда так называемые великие империи в XIX в. создавали свои владения в Центральной Азии, они не предполагали, что уже через столетие народы этого региона встанут на путь суверенного самостоятельного развития. Более чем за 100 лет Россия так и не сделала Центральную Азию своей частью, хотя бы такой, как Кавказ. Вместе с тем она не могла, даже при

* Россия и Азия. Актуальные проблемы безопасности. Под ред. Г. Чуфрина. Стокгольмский международный институт изучения мира. Нью-Йорк, Изд. Оксфордского ун-та, 1999, 534 с.

стр. 170

желании, оставить этот край. Постепенно в сфере международных отношений родился стереотип, согласно которому Центральная Азия обречена быть зависимой от империи, в частности России, которая в состоянии поддерживать стабильность в регионе. Долгие годы культивировался и поныне живуч имидж России как арьергарда Европы, оберегающего тыл европейской цивилизации. Однако вместо "буфера" между Российской и Британской империями Афганистан, Синьцзянь и пограничные с ними территории "русской" Центральной Азии превратились в очаг перманентной политической нестабильности. В конце XX в. стало ясно, что Россия должна каким-то образом изменить свое отношение к региону. Но как?

Ответ, вернее, ответы на этот вопрос пытается дать рецензируемый сборник, в число авторов которого Стокгольмский международный институт изучения мира (SIPRI) включил 30 видных специалистов в области международных отношений из Китая, Ирана, Японии, Казахстана, Южной Кореи, России, Таджикистана, Турции и США. Цель книги - исследовать проблемы безопасности с точки зрения меняющейся роли России в регионе Центральной, Южной, Юго-Западной, Северо-Восточной Азии и Азиатско- тихоокеанского региона. В настоящей рецензии анализируются только девять глав, имеющие отношение к региону Центральной Азии, включая вступительную и заключительную; остальные двадцать, посвященные политике России в Юго-Западной и Южной Азии и Тихоокеанском регионе, не рассматриваются.

Во введении, написанном Г. Чуфриным, анализируются последствия изменения мирового статуса России после распада СССР в сфере ее взаимоотношений со странами Азии. В самом деле, в течение последних Ю лет Россия стремительно теряет свои позиции в Азии как глобальная политическая, экономическая и даже военная сила. Окончание "холодной войны" и замена двухполярного мира на почти однополярный (доминирование США) не привели к бесконфликтному миру. Сегодня международная безопасность подрывается не глобальной конфронтацией, а обострением территориальных, религиозных, этнических конфликтов на локальном межгосударственном и региональном уровнях. Особенно это заметно в Южной и Восточной Азии, страны которых в отличие от других регионов увеличили свои военные расходы в течение последнего десятилетия на 25-27%. Ситуацию на южных рубежах России обостряют ядерные программы Индии, Пакистана, Северной Кореи. Серьезным вызовом безопасности Чуфрин считает "распространение радикального ислама в Афганистане и его возможное проникновение в Таджикистан и Узбекистан" (с. 2).

Первая часть книги ("Азиатские параметры российской внешней политики и системы безопасности") содержит оценку главных внутренних и внешних факторов, оказывающих решающее влияние на формулировку интересов безопасности России в Азиатском регионе в постсоветский период. Наряду с изучением главных тенденций, в этой части анализируется внешняя политика России 90-х годов.

В. Барановский ("Россия и Азия: вызовы и возможности международной и национальной безопасности") настроен оптимистически относительно расширения российского присутствия в Центральной Азии и не видит ничего плохого в сохраняющейся зависимости региона от России и его изолированности от соседей на юге и востоке. Среди факторов, ставящих под сомнение сотрудничество с Россией на длительную перспективу, автор статьи называет расхождения ее с Западом по поводу каспийской нефти, положение русской диаспоры, нестабильность режимов Центральной Азии, межгосударственные трения в самом регионе, стремление местных лидеров искать сближения с другими "супергосударствами" и, наконец, положение в Афганистане. По его мнению, Россия пока не решила, отстаивать ли плюрализм и верховенство закона в Центральной Азии или поддерживать действующие, тяготеющие к авторитаризму правительства, по крайней мере пока они сохраняют внутреннюю стабильность и демонстрируют лояльность России. В. Барановский, на мой взгляд, прав, что работа по концептуализации российской политики в Центральной Азии еще не закончена.

В главе, написанной И. Подберезским ("Между Европой и Азией: поиски цивилизационной идентичности России"), отмечается, что "встреча с Азией" очень сильно повлияла на Россию. Автор последовательно рассматривает русских как европейцев, как азиатов и, наконец, как евразийцев. По мнению некоторых аналитиков, пишет И. Подберезский, Азия оставила в русском менталитете преимущественно негативные черты. Для русских как азиатов, считают они (и, судя по всему, сам И. Подберезский), "персоналии более важны, чем институты, неписаные традиции выше принятых законов и легальных процедур" (с. 37). В отличие от Испании, которая, даже будучи покоренной арабами, сохранила свои европейские черты, Россия,

стр. 171

освободившись от монгольского владычества, так и не смогла отказаться от "азиатчины". К ряду азиатских черт русского менталитета автор относит склонность к деспотическому правлению, доминирование коллективистских и авторитарных ценностей над либеральными, недоверие к частной собственности. Поскольку для русских азиатов власть не инструмент, а абсолютная ценность, то главный лейтмотив их политики - "власть ради власти".

В русском обществе, сожалеет И. Подберезский, всегда целое (государство, нация, компартия, и т.д.) было и остается более важным, чем часть (меньшинство или личность), и интересы последнего всегда приносились в жертву первому. Отсюда - непризнание прав человека, человеческого достоинства и самой человеческой жизни. Как считает автор, в отличие от вполне очевидной "азиатскости", "европейство" дано русским как бы по самому факту принадлежности к славянам, т.е. восточноевропейцам, и христианству как основе европейской цивилизации. По мнению И. Подберезского, у русских больше европейских корней, чем азиатских, но при этом они (русские) ясно осознают разницу между самими собой и другими европейцами.

На взгляд рецензента, приведенный анализ сделан с европоцентристских позиций, без ясного представления, что такое "Азия". Так называемый "цивилизационный" подход, на мой взгляд, малопродуктивен при изучении международных отношений и совершенно игнорирует тот факт, что Центральная Азия - синтез многих цивилизаций и культур, включая древнюю иранскую, греческую, буддийскую, зороастрийскую, тюркскую, исламскую и, наконец, русскую. Каждый из народов Центральной Азии является носителем многих пластов цивилизаций, а при объективном подходе нетрудно заметить богатейшее разнообразие внутри каждого такого пласта. Например, то, что принято считать исламской цивилизацией, на деле представляет собой разнообразие взаимодействующих этических форм суфизма, рационализма греческой философии, традиционного мировоззрения чавномарди, юридических норм шариата и адата, художественно-литературной традиции адаба, искусства, архитектуры и многого другого.

То, что в контексте своей статьи И. Подберезский подразумевает под цивилизацией Центральной Азии, имеет к "азиатчине" такое же отношение, как европейская цивилизация к средневековой инквизиции и крестовым походам. Опасения европейцев, связанные с Азией, на мой взгляд, вызваны исторической памятью о кочевниках Центральной Азии как агрессивных и непредсказуемых "варварах", способных в одночасье разрушить культурные завоевания городской цивилизации Евразии. В этом смысле на свете нет народа, который больше таджиков пострадал бы от слепой разрушительной и безжалостной силы невесть откуда взявшихся орд кочевников, превращавших в руины цветущие оазисы и складывавших горы из черепов. Если говорить о приоритете социальных ценностей в "азиатских обществах", то сегодня около 70% землян живут в обществах, где интересы общин ставятся выше индивидуальных. В их число входят китайцы, японцы, корейцы, т.е люди, у которых стоит поучиться тем, кто считают себя европейцами. Кстати, именно социальный капитал спасает сегодня центральноазиатов от массового обнищания, а регион - от межгосударственных войн. На протяжении своей долгой истории народы Центральной Азии, избегая этнических войн, разработали разнообразные формы достижения гражданского согласия.

В статье "Внутреннее развитие России" Н. Симония отмечает новые тенденции в области международных отношений на примере России. Автор, в частности, исследует процесс деволюции - передачи властных полномочий от единого центра, который некогда имел непререкаемую монополию на внешнюю политику и национальную безопасность, к периферии, т.е. к новым акторам, представляющим различные (порой противоположные) интересы правительственных ведомств, деловых групп и кругов, региональных элит, армии, оборонной промышленности. Это очень важная реальность новейшей эпохи. Наиболее опасными мне представляются возникающие тут и там "партии войны", которые действуют сообща, не признавая, вернее, сметая все национальные и, кстати, "цивилизационные" барьеры.

Вторая часть книги ("Ставки России в Центральной Азии") открывается статьей В. Наумкина "Новый геополитический баланс в Центральной Азии: взгляд из России". Автор полагает, что соперничество Китая, Ирана, России, Турции и США в этом регионе может проявиться, если Центральной Азии удастся, справившись со своими проблемами, превратиться в поставщика энергетических ресурсов на мировой рынок. Пока же, на ближайшую перспективу, ожидать каких-либо изменений геополитического баланса не приходится. Исследуя проблемы внутренних конфликтов, экономической безопасности и экологической деградации, В. Наумкин делает важный вывод, что возрастающая глобализация, вполне вероятно, внесет поправки в

стр. 172

стремления центральноазиатских стран сохранить свой путь и свой выбор. От себя добавлю, что глобализация не только поставит под сомнение национальные проекты центрально-азиатских элит, но и перечеркнет предсказания о грядущем "столкновении цивилизаций".

М. Олимов ("Политика России в Центральной Азии: таджикистанские перспективы") последовательно рассматривает развитие сотрудничества России с Таджикистаном, в частности в разрешении внутритаджикского конфликта, в военной области, экономике и торговле. Констатируя положительные факты сближения между ними, он указывает на причины недостаточно полного выполнения достигнутых соглашений. Автор подчеркивает, что стратегический интерес Таджикистана заключается во всемерной интеграции со странами бывшего СССР, и особенно с Россией. В свою очередь, считает он, у России много причин для сближения с Таджикистаном, среди которых - опасность распространения афганской угрозы, международного терроризма, незаконного оборота наркотиков, неконтролируемой миграции, эпидемий и пр.

Свой раздел ("Варианты российской политики в Центральной Азии") И. Звягельская начинает с утверждения, что Россия не имеет четко выраженного представления ни о том, какие именно цели она преследует в этом регионе, ни о путях достижения этих целей. Рассматривая перипетии центральноазиатской политики от гайдаровского демонстративного дистанцирования в начале 90-х годов к постепенному переходу к "ре-интеграции, но без Центральной Азии" в 1994-1995 гг. и наконец, к пониманию того факта, что, несмотря на трудности переходного периода, Россия в силу различных причин остается и будет оставаться главным фактором на всем постсоветском пространстве, И. Звягельская констатирует, что преобладание России в Центральной Азии очевидно. Это не значит, что правительства здесь не могут иметь своей собственной стратегии, а означает лишь, что при проведении реформ в сферах политики и экономики им не следует забывать, что Россия рядом и она мощна, а Центральная Азия находится в зоне, которую она рассматривает жизненно важной для своей безопасности. Разумеется, этот вывод не имеет прямого отношения к Таджикистану, который, единственный из всего региона, никогда не помышлял о том, чтобы дистанцироваться от России. Скорее всего, это намек на Узбекистан, который только недавно, и то в силу вынужденных обстоятельств, начал предпринимать шаги к сближению с Россией.

И. Звягельская видит следующие варианты развития отношений России с Центральной Азией:

1) асимметричная ре-интеграция (неравномерное сотрудничество России с отдельными странами региона);

2) новая модель отношений (Россия бессильна противостоять центробежным тенденциям и стремлению стран региона искать новых партнеров за рубежом);

3) усиленное военное присутствие (наращивание координации в сфере безопасности в ущерб, однако, развитию связей в других областях).

Первый вариант, считает И. Звягельская, возможен только при наличии позитивных экономических изменений в России, но никто не может сказать, когда их следует ожидать. Наиболее реалистичен в настоящее время третий вариант, но он не может продолжаться долго, а может только задержать реализацию второго варианта.

Анализ и выводы И. Звягельской подводят читателя к мысли, что постепенный уход России из Центральной Азии неизбежен. В самом деле, сегодня Россия вынуждена концентрировать свое внимание только на самых важных для нее областях и странах. Вполне понятно, что Таджикистан не входит в число приоритетов внешней политики России, и было бы наивно ожидать, что это когда-нибудь произойдет. Страны, как и люди, любят благополучных, сильных и стабильных партнеров. И. Звягельская предупреждает, что России следует отказаться от идеологизации своей политики в регионе, как это было в начале 90-х годов, исходить из трезвого расчета, состояния своей экономики и не брать обязательств, выполнить которые ей не под силу. Казахстан в этом смысле выглядит более естественным партнером России, нежели Таджикистан. "Нет оснований говорить о партнерстве с Таджикистаном", - признает автор (с. 136).

Думаю, И. Звягельская права в том, что Центральной Азии следует больше самой заботиться о собственной безопасности, однако ее утверждения о "цивилизационном отдалении" региона от России вызывают несогласие. Добавлю лишь, что, если Россия будет руководствоваться принципом цивилизационной "несовместимости", то возникнут отчужденность и раскол. Помноженные на разочарование в "европейской цивилизации", они могут привести регион на грань катастрофы, от которой пострадает и Россия.

стр. 173

Как пишет американская исследовательница М.Б. Олкотт ("Центральная Азия, Россия и Запад"), начавшиеся накануне и сразу после развала СССР конфликты в Центральной Азии дали основания Западу надеяться, что только Россия может справиться с ситуацией в регионе. Некоторые отводили ей роль полицейского Центральной Азии. Когда осенью 1992 г. Россия решила вмешаться в конфликт в Таджикистане, она получила молчаливое одобрение США. Однако вскоре после начала войны в Чечне, грузино-абхазского конфликта США начали подозревать Россию в стремлении возродить империю. Прямое недовольство США вызвало сопротивление России проекту компании "Шеврон" протянуть трубопровод тенгизской нефти в обход российской территории, а также противодействие проникновению западных нефтяных фирм в Азербайджан и Казахстан.

Эти события, а также неудача демократизации России в 1991-1992 гг., пишет Олкотт, изменили курс западных правительств в отношении Центральной Азии и оценку роли России в регионе "на 180 градусов". Теперь этот регион стал рассматриваться на Западе важным потенциальным источником стратегического сырья. Влияние России уже не считается безусловно позитивным, и США стали поощрять страны Центральной Азии искать союзников в "дальнем зарубежье" в противовес системе безопасности в рамках СНГ. При этом США в 1991-1993 гг. особое внимание уделяли Казахстану и Киргизии как проводникам демократии в регионе. Напротив, Узбекистан и Туркменистан рассматривались как менее расположенные к демократизации. Теперь же, отмечает Олкотт, политики Запада больше внимания уделяют президентам богатых энергетическими ресурсами стран, независимо от степени демократичности их режимов. США считают, что, несмотря на рост коррупции в странах региона, правительства центральноазиатских государств смогут распорядиться доходами от продажи сырья для создания эффективной экономики. Автор дает свое видение экономических и социальных проблем Центральной Азии и подчеркивает внутреннюю взаимозависимость стран региона.

Что делать Западу, если ситуация в регионе обострится? - ставит вопрос М. Олкотт. США не хотелось бы решать проблемы Центральной Азии путем прямого военного вмешательства, поскольку Россия, считает М. Олкотт, также может непосредственно вмешаться в дела стран Центральной Азии. Автор делает очень важный вывод, что, вероятно, недалеко то время, когда центральноазиатским государствам придется взять всю полноту ответственности за безопасность региона на себя. Это заключение американской исследовательницы совпадает с "новой моделью отношений" И. Звягельской, подразумевающей постепенное ослабление влияния России в регионе. США, Турция и другие западные страны, пишет М. Олкотт, готовы оказать ограниченное содействие в постепенном освобождении региона от исключительной зависимости от российской помощи, но они никогда не дадут втянуть себя в конфронтацию с возможным противником.

Для Запада, признается Олкотт, Центральная Азия лишь запасной - после гораздо более богатого и стратегически важного Персидского залива - нефтяной резервуар. Для "азиатского" слуха это звучит немного цинично, но зато откровенно. Впрочем, читателя из Центральной Азии гораздо больше интересует, действителен ли все еще "карт-бланш", выданный Западом России на Центральную Азию, и действуют ли правила "Великой Игры", согласно которым территория к северу от Амударьи является сферой влияния России? Судя по всему, срок "ярлыка на владение" истекает. М. Олкотт пишет, что России не следует препятствовать притоку иностранных инвестиций в экономику Центральной Азии. Россия, констатирует автор, уходит, хотя и продолжает считать регион зоной своих интересов. Олкотт согласна с мнением, высказанным Г. Чуфриным и И. Звягельской, что новая позиция России вызвана собственной слабостью, недостаточностью ресурсов. Страна, которая не в состоянии обеспечить своих собственных граждан, вряд ли сможет помочь соотечественникам за рубежом, отмечает она.

Аргументация М. Олкотт, на мой взляд, так же как и других авторов книги, выдержана в духе все той же концепции "столкновения цивилизаций" С. Хантингтона. Рамки рецензии не позволяют дать развернутую критику этой концепции, пропагандирующей противостояние, отчужденность и, самое главное, неспособной обеспечить реальную безопасность.

Итак, Центральной Азии предстоит самой заботиться о себе. Вывод, несомненно, верный. Центральноазиатам остается уповать на то, что это произойдет не слишком быстро, а только после того, как совместными усилиями мирового сообщества не будет создана надежная система обеспечения международной безопасности.

Каков же реальный потенциал стран Центральной Азии в обеспечении собственной безопасности? "Незначительный", - совершенно верно отвечает Г. Чуфрин в заключительной

стр. 174

главе книги. Несмотря на обилие подписанных документов, СНГ достигло минимальных результатов в создании общей системы воздушной обороны, совместной обороны границ, проведении миротворческих операций. Неудачными оказались попытки создания эффективного механизма реализации коллективных решений по вопросам безопасности, а также создания программ военно-технического и военно-экономического сотрудничества. Российские войска - пока единственная сила, которая сможет противостоять проникновению исламского экстремизма в Центральную Азию.

Общий вывод глав книги о российских интересах в Центральной Азии сформулирован Г. Чуфриным следующим образом: несмотря на сокращение влияния России, отсутствие у нее долговременной программы экономического сотрудничества, она еще долго будет играть решающую роль в регионе Центральной Азии, вопреки стараниям местных сил и внешних акторов. Стремлению США внедрить повсюду однополярность Россия противопоставляет идеи многополярности и партнерства. Хороший пример тому - договор о мерах доверия между соседями вдоль северной границы Китая, подписанный "Шанхайской пятеркой" (Китай, Россия, Казахстан, Кыргызстан и Таджикистан). Такая политика, разумеется, не имеет ничего общего с антиамериканизмом, а продиктована прагматическим подходом, подразумевающим, что каждая страна действует, исходя исключительно из собственных национальных интересов, не связывая себя идеологическими и военными обязательствами.

Рецензируемая книга может помочь в квалифицированном анализе международной ситуации и разработке умелой политики балансирования интересов. Именно профессионализм внешней политики и вера в удачу способны компенсировать относительное отставание центральноазиатских стран, в том числе Таджикистана, и помочь им в строительстве стабильных и процветающих государств.

Permanent link to this publication: