В данном обзоре рассматривается в проблемном плане современная буржуазная историография средневековой и новой истории Индонезии. Для развития историографии как в самой стране, так и за ее пределами важное значение приобрело образование Республики Индонезии в 1945 г. и последующая ее борьба за независимость. В этих условиях стало явственно проявляться стремление национальных историков, число которых значительно возросло, пересмотреть европоцентристские взгляды на прошлое страны, попытаться отчетливо осмыслить ее историю. Изменения коснулись и зарубежной историографии. Качественно новым явлением стала публикация советских исследований по теме. Другим важным результатом явилась утрата голландской исторической наукой ее монопольного положения в изучении Индонезии. Наконец, за последнее время все более значительное место в изучении Индонезии занимают труды ряда азиатских, в том числе индийских и японских исследователей. Мы остановимся только на аспектах, которые связаны с развитием голландской и индонезийской буржуазной историографии средневековой и новой истории Индонезии.

Индонезийская историческая наука начала практически развиваться лишь после 1945 года. Немногочисленные историки-индонезийцы имелись и в колониальной Индонезии (можно назвать, например, Р. Пурбачарака и Джаядининграта), но становление именно исторической науки началось здесь лишь с развитием страны по пути независимости. 1945 - 1957 годы характеризовались эволюцией науки "вширь". Работа велась главным образом по трем направлениям. Во-первых, создавались различного рода общие труды, предназначенные для средней и высшей школы (характерный пример - "История Индонезии" Сануси Пане)¹ . Во-вторых, значительное внимание уделялось истории национально-освободительного движения и деятелям этого движения² . Наконец, индонезийские историки (М. Ямин, М. Ситорус, М. Раджаб, Хазил и др.) создали в эти годы работы, посвященные государственным деятелям колониальной Индонезии (например, о Гаджах Маде) и героям борьбы за независимость (о Дипонегоро, Имаме Бонджоле, Теуку Умаре и других). Эти работы были пронизаны отрицанием европоцентристских теорий, обличительным духом, направленным против голландского колониализма. Их авторы стремились пробудить в народе чувство гордости национальными героями, многие из которых, например, Теуку Умар, изображались в голландской историографии как грабители и предатели. Историческая наука того периода сыграла положительную роль в воспитании национального самосознания, способствовала пробуждению патриотического подъема в годы борьбы с голландской интервенцией и объединения Индонезии.

Вместе с тем следует отметить, что эти работы не представляли собой, как правило, самостоятельных и глубоких исследований. Они основывались на трудах голландских буржуазных историков. Авторы не вводили в научный оборот каких-либо новых источников. В поисках аргументации они зачастую апеллировали не столько к строгим фактам, сколько к национальным чувствам. По мере своего развития историческая наука в Индонезии столкнулась с необходимостью не только критики старых концепций прошлого страны, но и создания новых, с необходимостью подлинно научной раз-

¹ S. Pane. Sedjarah Indonesia. D. 1 - 2. Djakarta. 1955 - 1956.

² См., например, L. M. Sitorus. Sedjarah pergerakan kedangsaan Indonesia. Djakarta. 1951; H. Subandrio. Kartini wanita Indonesia. Djakarta-Amsterdam. 1955.

работки коренных проблем индонезийской истории. Водоразделом между этапами развития исторической науки в Индонезии явился семинар историков 1957 г. в Джокьякарте, организованный министерством образования и культуры³ . Здесь были поставлены такие вопросы, как необходимость создать новые учебники по истории Индонезии, подготовить кадры национальных историков, сохранять и использовать местные источники. Семинар высказался за разработку философской концепции индонезийской истории и периодизации истории страны. После семинара в Джокьякарте повысился интерес к теоретическим, особенно методологическим проблемам. Был создан ряд новых организаций и учреждений, занимающихся историей Индонезии: Институт истории и антропологии, Научно-исследовательский институт истории Индонезии, Институт по написанию истории Индонезии, Ассоциация развития национальной истории.

Один из издателей сборника 1965 г. "Введение в индонезийскую историографию", Суджатмоко, в статье "Индонезийский историк и его время" пишет, что индонезийские историки должны определить свое место в обществе⁴ . Он считает, что необходимо учитывать культурно-исторические традиции Индонезии и одновременно взять на вооружение все лучшее и наиболее подходящее к индонезийским условиям из того, что выработано мировой исторической наукой. Суджатмоко обращает особое внимание на объективность исторического исследования, учитывая рост националистических настроений в обществе. Ратуя за "индонезиацентристскую историю Индонезии", Суджатмоко в то же время призывает к тщательному анализу фактов, требует от историка отказа от субъективности в оценке тех или иных событий прошлого.

Глава Национального архива, лектор Бандунгского университета Мохаммад Али, поддерживая в целом позицию Суджатмоко, указывает, что в настоящее время недостаточно "переиздавать старое", то есть пересказывать европейских авторов прошлого, вводя лишь новые оценки. "Чтобы стать наукой, - пишет он, - историография должна развиваться на здоровой основе. Создание индонезийской истории тем самым не может быть отделено от стремления создать новую культуру, соответствующую жизни в современном мире. История, которая должна быть написана, будет историей, которая попытается описать жизнь нашего народа согласно критериям научной истины"⁵ . В статье "Историографические проблемы" Мохаммад Али подчеркивает, что в настоящее время у индонезийских историков имеется возможность создать историю Индонезии на базе и местных и иностранных источников. Он убедительно показывает, что на Западе до сих пор создавали в основном историю колониализма в Индонезии, а не "историю индонезийского народа", и что для написания последней необходимо найти такой метод, который позволил бы использовать самые разнообразные источники, синтезируя их под "индонезиацентристским углом зрения"⁶ . Для этого Мохаммад Али предлагает тщательное изучение источников в их единстве, считая, что основа "индонезиацентризма" лежит не в декларациях, а в объективном научном рассмотрении истории различных районов и государств будущей Индонезии, деятельности колонизаторов, развития Нидерландской Индии, охватившей с 1910 г. территорию современной Индонезии, истории Республики Индонезии. Огромное значение Мохаммад Али придает новому подходу к уже известным фактам и расширению археологических и эпиграфических исследований. Он приветствует стремление по-новому подойти к истолкованию яванских источников, особенно методику подхода к историческим документам как неразрывной части местной культуры⁷ .

Отличительной чертой современной исторической науки в Индонезии становится значительно больший интерес к археологии, эпиграфике, этнографии - дисциплинам, на которые в 40 - 50-е годы обращалось меньше внимания. В те годы изучение древней и средневековой истории Индонезии, непосредственно связанной с этими дисциплинами, считалось неактуальным и не пользовалось достаточным уважением в среде индонезийских историков.

³ Материалы семинара См.:"Lapoian seminar sedjarah". Gadjah Mada University. I. 1958.

⁴ Soedjalmoko. Indonesian Historian and His Time. "An Introduction to Indonesian Historiography". Ithaca. 1965, p. 413.

⁵ Mohammad Ali. Historiographical Problems. Ibid., pp. 22 - 23.

⁶ Ibid., p. 11.

⁷ Ibid., pp. 14 - 15.

- Кроме того; существовало такое препятствие для изучения этого периода, как необходимость знакомства с санскритом, арабским и древними языками Индонезии, препятствие, особенно заметное из-за недостатка квалифицированных кадров. Все это определяло сохранение "западной" монополии на изучение древней и средневековой истории Индонезии, а соответственно на археологические, эпиграфические и этнографические исследования. Вопрос о важности археологических и эпиграфических исследований, постоянно ставится ныне индонезийскими историками, причем они обращают особое внимание на изучение с помощью археологии, эпиграфии и этнографии социально-экономического развития Индонезии, не ограничиваясь воссозданием политической истории и истории искусства и религии. Высказываясь за тесную связь различных отраслей исторической науки, за новый подход к археологическим и эпиграфическим данным, свободный от предвзятости, индонезийские археологи и этнографы (Р. Сукмоно, Бухари, Кунчаранинграт и другие) в целом выражают несогласие с теорией Берга⁸ , считая, что она лишает историка Индонезии возможности опереться на местные источники и не дает удовлетворительного объяснения процессам, происходившим в истории страны.

Интерес к особенностям социально-экономического развития - еще одна характерная черта исторической науки в Индонезии, находящейся под сильным влиянием "социологической" школы. Показательна в этом отношении статья директора Института истории и антропологии Кунчаранинграта⁹ , в которой автор главное внимание обращает на необходимость комплексного исследования того или иного общества, считая, что для ранней истории Индонезии особое значение имеет изучение социальных структур, социально-экономического строя, исследование взаимосвязей деревенской общины и правящей верхушки. Преподаватель университета в Джакарте Тан заявил о необходимости создания экономической истории Индонезии, в которой критическому пересмотру подверглась бы не только древняя и средневековая, но также экономическая история колониального периода и современная история страны¹⁰ .

Что касается голландской буржуазной историографии, то она играет и по сей День существенную роль в изучении истории Индонезии. Хотя голландцы уступили место американцам в области исследований по современной истории, они по-прежнему занимают видное место (хотя и не столь большое, как в колониальный период) в сфере изучения средневековой и новой истории Индонезии. В голландской историографии заметна прежде всего деятельность двух школ. Одну из них можно условно назвать "филологической". Другой является "социологическая" веберианская школа ван Лера - Схрике.

"Филологическая" школа, наиболее крупным представителем которой был Н. Кром¹¹ , изучает в основном доколониальную историю Индонезии. Практически ею исследовалась история острова Явы, хотя школа создала также ряд трудов о других островах архипелага (например, о Бали и Сулавеси). Изучалась главным образом политическая история Явы, а также история ее культуры и религий. Представители этой школы сосредоточили основное внимание на публикации и трактовке яванских надписей и историко-литературных памятников, причем филологические исследования заняли решающее место в общем комплексе изучения яванского прошлого. Для школы характерен особый интерес к внешним влияниям в ранней индонезийской истории (государства Индонезии вплоть до XVI в. нередко именовались индо-яванскими), слабое внимание к социально-экономической истории,, некритическое подчас отношение к местным письменным источникам, дополнявшееся незначительностью археологических исследований. Общая концепция школы отличается заметной переоценкой внешних влияний в истории Индонезии¹² . Только после выхода обобщающей работы Ж. Кёдэса¹³ суще-

⁸ См., например, Buchari. Epigraphy and Indonesian Historiography. "An Introduction to Indonesian Historiography", pp. 47 - 73.

⁹ Koentjaraningrat. Use of Anthropological Methods in Indonesian Historiography. Ibid., pp. 299 - 325.

¹⁰ F. J. E. Tan. Aspects of an Indonesian Economic Historiography. Ibid., p. 402.

¹¹ Самая известная его работа - N. J. Krom. Hindoe-Javaansche geschiedenis. 's Gravenhage. 1931.

¹² Наиболее ярко это мнение выразилось в пятитомной "Истории Нидерландской Индии", вышедшей под редакцией Ф. В. Стапеля (F. W. Stapel. Geschiedenis van Nederlandsch Indie. D. 1 - 5. Amsterdam. 1938 - 1940).

¹³ G. Coedes. Les etats hindouises d'Indochine et d'Indonesie. Paris. 1948.

ственно изменился взгляд на индонезийское общество к моменту так называемой индийской колонизации и на самое индийскую колонизацию. В настоящее время ни один приверженец этой школы (не считая некоторых индийских) не выступает с точкой зрения, будто история Индонезии вплоть до XVI в. есть продукт преимущественно индийского влияния. Отказ от крайностей индоцентрализма в сочетании с использованием достижений археологии позволил крупнейшему специалисту в области ранней истории Индонезии Я. Г. де Каспарису изменить сложившуюся точку зрения на политическую и религиозную историю страны VII - IX вв.¹⁴ . Де Каспарис пришел к выводу о существовании на Центральной Яве до середины IX в. двух династий: шиваистской (Санджайя) и буддистской (Шайлендра). Представители последней с середины IX в., утратив власть на Яве, утверждаются в суматранско-малайской империи Шривиджайя. Таким образом, стала осязаемой ранее мало понятная связь государства Шривиджайя и династии Шайлендра. Де Каспарис объясняет и материальные причины частой смены на Яве господствующих религий - индуистской, буддийской и мусульманской, в частности указывает на связь буддийских памятников, величайшим из которых является храм Боробудур, с культом предков, повсеместно сохранявшимся в Индонезии под оболочкой более поздних религиозных напластований.

Центральная проблема голландской историографии средневековья - оценка яванских исторических источников. Довоенные исследователи не всегда критически подходили к оценке яванской исторической литературы и эпиграфики, рассматривая их по преимуществу с точки зрения текстуальных толкований. К яванским историческим памятникам подходили с позиций, с которых исследовались европейские памятники, не заботясь об установлении внутренней связи характера местных источников с идеологией и умонастроениями общества, их породившего. Крупный голландский лингвист профессор Лейденского университета Берг попытался подвергнуть критике тенденциозность "филологов". Он выступил со своими взглядами в уже упоминавшейся "Истории Нидерландской Индии". Дальнейшее развитие эта теория получила в его работах 50-х годов¹⁵ . В суммированной форме свои взгляды на проблему Берг изложил в статьях, специально написанных им для двух историографических сборников¹⁶ .

Берг считает, что прежде к яванским источникам подходили как к "анатипичной историографии, не связанной со структурой изучаемой культуры", тогда как необходимо "синтипичное изучение истории народа, в котором его собственная историография рассматривается как один из элементов его культурной структуры"¹⁷ . Автор определяет свой "синтипический метод" как необходимость смотреть на историческую литературу того или иного периода (в данном случае - яванскую средневековую литературу) как на элемент культуры, который ни структурно, ни с точки зрения эволюционного развития не изолирован от остальных ее компонентов.

Теория Берга направлена, таким образом, против европоцентризма "филологической" школы, подчеркивая своеобразие и самобытность исторического развития Индонезии. В первую очередь именно с этой точки зрения оцениваются взгляды Берга его приверженцами. Когда Берг переходит к конкретному анализу яванских трудов, он практически отрицает историчность яванской историографии, считая ее своего рода "магической литературой". Он рассматривает яванские исторические поэмы XIII - XIV вв. "Параратон" и "Нагаракертагаму", а также хронику XVII в. "Бабад Танах Джави" как произведения, содержащие чисто мифологические сведения, так как

¹⁴ J. G. de Casparis. Prasasti Indonesia. I: Inscripties uit de Cailendra-tijd. Bandung. 1950; ejusd. Prasasti Indonesia. II: Selected Inscriptions from the 7th to the 9th Century A. D. Bandung. 1956.

¹⁵ C. C. Berg. Krtanagara, de miksende empirebuilder. "Orientatie", N 34 (July 1950); ejusd. De evolutie der Javaansche geschiedschrijving. "Mededelingen der Koninklijke Nederlandse Akademie van Wetenschappen", afd. Letterkunde, vol. XIV, N 2, 1951; ejusd. De geschiedenis van pril Majapahit. I en II. "Indonesie", 1950, 1951; ejusd. De Sadeng-oorlog en de mythe van Groot-Majapahit. "Indonesie", 1951; ejusd. Gedachtenwisseling over Javaanse geschiedschrijving. "Indonesie", 1956; ejusd. Krtanagara "Maleise Affaire". "Saeculum", 1956, 1957.

¹⁶ C. C. Berg. Javanese historiography. A Synopsis of its Evolution. "Historians of South-East Asia". London. 1961, pp. 13 - 23; ejusd. The Javanese Picture of the Past. "An Introduction to Indonesian Historiography", pp. 87 - 117.

¹⁷ C. C. Berg. De Sadeng-oorlog en de mythe van Groot-Majapahit, biz. 416.

яванцы, по его утверждениям, не обладали чувством историчности и не заботились о соответствии своих произведений реальной исторической действительности. Более того, основная цель этих произведений, по мысли Берга, заключалась в стремлении путем магически-ритуальных воздействий повлиять на современную авторам историю, используя мифы, легенды или, реже, реальные сопоставления с более ранними периодами. Так, Берг считает вымыслом значительную часть истории государства Сингасари, подвергает сомнению свидетельства автора "Нагаракертагамы" Прапаньчи о распространении власти государства Маджапахит почти на всю территорию тогдашней Индонезии, о завоевательных походах правителя Сингасари Кертанагары в конце XIII в. и т. д.

Взгляды Берга встретили резкую критику со стороны большинства ученых, занимающихся изучением средневековой истории Индонезии, как в самой стране, так и за ее пределами. В Индонезии, как свидетельствует в своем историческом обзоре де Кас- парис¹⁸ , теория Берга воспринимается как колониалистская, поскольку она противоречит сложившимся представлениям о "славном прошлом" и фактически объявляет индонезийцев народом, лишенным чувства историчности. Большинство голландских историков также не склонно принять теорию Берга. Известный специалист по археологии Индонезии Ф. Босх сравнивает эту теорию с неустойчивой пирамидой гипотез, вершина которой теряется в "разреженной атмосфере, где историческая правда присутствует в гомеопатических дозах"¹⁹ . Теория Берга вызывает возражения главным образом потому, что следование ей фактически лишает ученого возможности объективно анализировать прошлое Индонезии. П. Зутмюлдер отмечает, что теория Берга, слабо доказываемая, создает почти непреодолимые трудности для познания цивилизации прошлого²⁰ .

Показательно, что в таком весьма европоцентристском английском историографическом сборнике, как "Историки Юго-Восточной Азии" (1961 г.), взгляды Берга не подвергались критике, а автор предисловия Филиппе, хотя и в осторожной форме, посчитал их чрезвычайно ценными для дальнейшего изучения истории этого района. В индонезийско- американском сборнике 1965 г. теория Берга встретила опровержение со стороны как индонезийских (Г. Сукмоно, Бухари, Х. Джаядининграт), так и голландских (Х. де Грааф, Я. Ноордюйн, П. Зутмюлдер) ученых. Привлекая данные археологии и эпиграфики, эти исследователи показывают, что познание индонезийского прошлого вполне возможно, что более тщательный анализ источников и выявление новых данных позволяют вполне удовлетворительно решать различные проблемы средневековой истории. Так, Х. де Грааф показывает достоверность яванских хроник XVII в., сопоставляя их с европейскими источниками²¹ . Я. Ноордюйн на примере бугийских и макассарских летописей демонстрирует наличие "исторического мышления" у народов Южного Сулавеси²² , а Дж. Боттомс на примере малайских хроник - у малайцев²³ .

Появление теории Берга явилось, по нашему мнению, свидетельством кризиса "филологической" школы. С одной стороны, это своеобразная реакция на ее откровенный европоцентризм. С другой стороны, методика действий Берга явилась как бы вывернутой наизнанку методикой "филологической" школы: там - абсолютное доверие к источнику, у Берга - гиперкритицизм, доходящий до уничтожения источника как исторического свидетельства; там - нежелание признавать специфику развития Индонезии, точнее Явы, здесь - признание специфики в форме, уничтожающей самое понятие исторической общности. Но и "филологическая" школа и Берг стоят на позициях "яваноцентризма" в индонезийской истории.

¹⁸ J. G. de Casparis. Historical Writing on Indonesia (Early Period). "Historians of South East Asia", pp. 121 -163.

¹⁹ F. D. K. Bosch. C. C. Berg and Ancient Javanese History. "Bijdragen tot de Taal-, Land - en Volkenkunde van Nederlandsch-Indie", 1956, CXII.

²⁰ P. J. Zoetmulder. The Significance of the Study of Culture and Religion for Indonesian Historiography. "An Introduction to Indonesian Historiography", p. 341.

²¹ H. J. de Graaf. Later Javanese Sources and Historiography. Ibid., pp. 128 - 136.

²² J. Noorduyn. Origins of South Celebes Historical Writing. Ibid., pp. 137 - 155; ejusd. Some Aspects of Macassar-Buginese Historiography. "Historians of South East Asia", pp. 29 - 36.

²³ J. C. Bottoms. Some Malay Historical Sources: a Bibliographical Note. "An Introduction to Indonesian Historiography", pp. 156 - 193.

Показательно; что в среде голландских исследователей средневековой истории Индонезии возрос ныне интерес к истории других районов архипелага, к археологии и, что едва ли не самое важное, к социально-экономическим проблемам. Правда, не, менее показательно, что наиболее внушительная работа, в которой затрагиваются вопросы общественного строя средневековой Индонезии, создана не голландцем, а французом Пижо²⁴ . Голландская историография этого периода в целом медленно отходит от концепции "филологической" школы.

Другое направление современной голландской буржуазной историографии Индонезии связано исторически с "социологической" школой, основоположниками которой были Я. ван Лер и Б. Схрике. Схрике выступил раньше ван Лера: его первая работа "Политические и экономические изменения на Индийском архипелаге в XVI - XVII вв." появилась в 1925 году. В конце 20-х годов вышло еще несколько статей Схрике. Второе крупное его произведение, "Правитель и государство на ранней Яве", увидело свет лишь после смерти автора, появившись впервые в английском переводе в сборнике трудов Схрике, изданном в 1957 году²⁵ .

Ван Лер выступил с работой "Некоторые соображения, касающиеся старой азиатской торговли" еще в 1934 году²⁶ . Хотя идеи Схрике и ван Лера во многом созвучны, появление новой школы в историографии Индонезии связывается прежде всего с ван Лером, так как ему принадлежит теоретическое обоснование самой новой концепции. Концепция ван Лера и его взгляды на историю Индонезии представляют сложное и противоречивое явление. Ван Лер был последователем Макса Вебера и разделял основные идеи своего учителя. Он отрицал существование законов экономического развития общества, обрушиваясь с критикой на всех, кто пытался найти такие законы. Он писал: "Теория ценна лишь как собрание ориентирующих схематических идеальных типов рациональной структуры, чтобы понять содержание, форму и взаимосвязь экономического феномена"²⁷ . Каждое явление считалось им уникальным и неподводимым под какие-либо общие законы. Но для историографии Индонезии решающее значение имели не общие теоретические посылки ван Лера, явно ошибочные, а его интерпретация индонезийской истории. Впервые был поставлен вопрос о необходимости изучения внутренней истории страны, которая объявлялась обладающей не меньшей ценностью, чем любая другая история. Ван Лер, указывая на важность "автономной" истории Индонезии, выступил против европоцентризма, против сведения истории страны к деятельности колонизаторов. Он обратил внимание, также на экономическую историю архипелага, считая, что она должна объяснить основные процессы развития Индонезии. "Социологическая" же школа в лице Б. Схрике выдвинула проблему изучения социально-экономического строя индонезийского общества в доколониальный и колониальный периоды..

"Социологическая" школа ван Лера - Схрике оказала в целом влияние не только на современных голландских исследователей Индонезии, но также на американских и английских. Воздействие ее сказывается главным образом на работах, относящихся к новой и новейшей истории, а именно эти периоды истории Индонезии привлекают в настоящее время пристальное внимание американских историков²⁸ . Что касается современной голландской историографии, связанной с "социологической" школой, то в ней можно проследить два направления. Одно из них пошло по пути развития той части концепции ван Лера, которая наиболее тесно связана с идеалистической теорией Вебе-

²⁴ Речь идет о пятитомном издании "Нагаракертагамы", предпринятом Т. Пижо. Кроме перевода и комментариев (на английском языке), Пижо включил в издание свою работу об общественном строе Маджапахита в XIV в., написанную на основании "Нагаракертагамы" и других источников (см. "Java in the Fourteenth Century". 5 vols The Hague. 1960 - 1962).

²⁵ B. Schrieke. Indonesian Sociological Studies. 2 vols. The Hague and Bandung. 1955 - 1957.

²⁶ Этот основной труд ван Лера и несколько его статей изданы на английском языке в той же серии, что и работы Схрике ("Избранные труды голландских ученых"): J. G. van Leur. Indonesian Trade and Society. Essays in Asian Social and Economic History. The Hague - Bandoeng. 1955.

²⁷ J. C. van Leur. Op. cit., p. 41.

²⁸ Американские последователи ван Лера (Г. Бенда, Дж. Смейл и др.) составляют отдельное направление, которое здесь рассматриваться не будет, поскольку американская историография Индонезии в обзоре не затрагивается.

ра. Сторонники этого направления считают, что поскольку найти объективные закономерности развития невозможно, а индонезийские источники не позволяют создать необходимую методику исследования, то нельзя вообще говорить об изучении истории Индонезии. Можно исследовать лишь ее "прошлое", точнее, "картинки прошлого". Такую точку зрения выражает, например, К. Хоойкаас в статье "Критическая фаза в изучении прошлого Индонезии"²⁹ . Характерно, что это направление в "социологической" школе смыкается по вопросу познаваемости прошлого с идеей Берга, которого тот же Хоойкаас очень высоко оценивает.

Второе направление пошло по пути развития и углубления того рационального, что имелось в концепции ван Лера. Последователи этого направления (В. Вертхейм, Я. Ромейн)³⁰ , встав на точку зрения признания законов исторического развития объективной реальностью, стремились анализировать конкретные особенности экономического и политического развития местного общества, хотя, в свою очередь, допустили ряд грубых ошибок³¹ . Это направление объединило ярых приверженцев необходимости социологического анализа в истории, решительного отказа от европоцентризма и защитников возможности познания индонезийского прошлого³² . Историки этого направления подвергают критике концепцию ван Лера в части, касающейся построения "идеального типа" индонезийского общества. В этой связи следует упомянуть работу М. А. Мейлинк-Рулофз, в которой автор на основании обширного круга источников опровергает точку зрения ван Лера на состояние индонезийского общества накануне прихода европейцев³³ .

Таковы главные направления в современной голландской и индонезийской историографии, изучающей прошлое индонезийского архипелага вообще, о. Явы в особенности.

²⁹ C. Hooykaas. A Critical Stage in the Study of Indonesia's Past. "Historians of South East Asia", pp. 313 - 325.

³⁰ W. F. Wertheim. Indonesian Society in Transition. 2 ed. The Hague-Bandung. 1959; В. Ф. Вертхейм. Реформаторские течения в религиях Южной и Юго-Восточной Азии. Реферат доклада на XXV Международном конгрессе востоковедов; J. Rome in. De eeuw van Azie. Leiden. 1956.

³¹ Критику общих положений Ромейна в его книге "Век Азии" см. в рецензии С. И. Королева ("Вопросы истории", 1963, N 9); об ошибках Вертхейма см. серию статей в журналах: "Народы Азии и Африки" (1965, N 1), "Вопросы философии" (1965, N 3), "Вестник древней истории" (1965, N 3).

³² W. F. Wertheim. The Sociological Approach. "An Introduction to Indonesian Historiography", pp. 344 - 358; J. M. Rome in The Significance of the Comparative Approach in Asian Historiography. Ibid., pp. 380 - 394.

³³ M. A. P. Meilink-Roelofsz. Ancient Trade and the European Influence in Indonesia between 1500 and 1630. The Hague. 1962.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - В. А. ТЮРИН:

Комментарии: