5-7 февраля 2001 г. в Институте востоковедения РАН прошла очередная, ставшая традиционной, XXXI научная конференция "Общество и государство в Китае", организованная Отделом Китая института.

В работе конференции принимали участие китаеведы, востоковеды и специалисты смежного гуманитарного профиля из различных центров нашей страны, так или иначе сталкивающиеся с реалиями истории, культуры, экономики и политики нашего дальневосточного соседа. На этот раз, помимо специалистов из научных и практических учреждений Москвы, в работе конференции участвовали ученые Санкт-Петербурга, Украины (Киев, Луцк), Белоруссии (Минск), Владивостока, Балашова (Саратовская область), а также гости из Словакии и Китайской Народной Республики.

Поскольку по установившейся традиции на данной конференции не задается какая-либо приоритетная тема, то в дискуссиях по докладам на первый план выступают проблемы, привлекающие исследователей в настоящий момент. Так, на XXXI сессии таковыми являлись новые данные об истоках китайской цивилизации, а также пересмотр некоторых из тех привычных "штампов", которые бытовали в отечественной науке в прошлом.

Оценивая результаты последних археологических раскопок, проводимых китайскими учеными, С.И. Кучера (ИВ РАН) высказал точку зрения о наличии в древнейшем Китае нескольких цивилизационных очагов, которые развивались параллельно, самостоятельно, или же, по словам докладчика, нуклеарно. Причем исторический прогресс в этих различных очагах шел с различной скоростью. Это иллюстрируется недавно обнаруженной археологами неолитической культурой на территории современной провинции Гуандун. Неолитические стоянки здесь датируются XI тысячелетием до н.э., т.е. их возраст на несколько тысяч лет старше культур, считавшихся ранее истоком древнекитайской цивилизации в бассейне реки Хуанхэ (Пэйлиган и последующие). Но развитие последних шло значительно быстрее, чем культуры в Гуандуне. В частности, навыки обработки бронзы здесь появляются лишь к V в. до н.э., т.е. значительно позже, чем в бассейне Хуанэ. Это опять-таки свидетельствует об изолированности, самостоятельности развития гуандунского цивилизационного очага. Как отмечалось в докладе С.И. Кучеры, сравнение вышеназванных неолитических культур дает возможность выявить скорость их развития не в целом, а на отдельных этапах: в начале и в конце неолитического периода. В дальнейшем, полагает докладчик, достижения гуандунского цивилизационного очага оказали воздействие на сложившееся позже в центрально-южном Китае древнее царство Чу.

Заслуживает внимания мнение китайских археологов о значительно более раннем, как считали ранее, появлении у древних китайцев керамических изделий, близких к технике фарфора.

С.И. Кучера пришел к выводу - изучение и сопоставление различных очагов цивилизации на территории современного Китая (среди таковых он упомянул и недавно обнаруженные неолитические культуры в низовьях реки Янцзы) перспективнее и предпочтительнее выяснения вопроса о типологической характеристике древнекитайского общества, а именно споров о том, было ли оно рабовладельческим, феодальным, азиатским или каким-либо иным.

Другой темой, вызвавшей интерес участников конференции, стал отнюдь не новый вопрос о влиянии центральноазиатских цивилизаций на раннекитайскую культуру и государственность. Эта проблема поднималась в связи с некоторыми новыми данными китайской археологической науки. В частности, в сообщении Н.И. Чуева (г. Балашов Саратовской области) о недавнем обнаружении многочисленных погребений людей индоевропейского антропологиче-

стр. 146

ского типа в районах, непосредственно примыкавших к территории древнейшего китайского государственного образования - Шан-Инь. Этому был посвящен ряд публикаций о влиянии тохарской (центральноазиатской) культуры на раннекитайскую государственность.

Л.С. Васильев (ИВ РАН) в своем докладе также коснулся схожих проблем. Так, последние исследования, отметил он, показывают, что некоторые основополагающие китайские концепции в области идеологии испытывали влияние индо-йранских образцов. Например, трактовка таких категорий, как сочетание противоположных начал ("инь" и "ян") или же пять первоэлементов ("у син"), первоначально имели в древнем Китае несколько иную, чем известную нам сейчас, интерпретацию. Есть основания полагать, считает докладчик, что легенда о мудреце-основоположнике такого идеологического течения, как даосизм, также имеет следы некоторого заимствования идей с запада. Нечто схожее с основополагающей даоской категорией "дао" можно найти в древнеиндийской идеологии. Определенное влияние индо-иранской идеологической мысли прослеживается докладчиком, в частности у древнекитайских философов, например Цзоу Яня и Чжуан-цзы.

Вообще, проблемы традиционной китайской идеологии и ее значения в современной жизни страны получили на конференции разностороннее освещение, что свидетельствует о непреходящем интересе отечественных исследователей (историков, философов, культурологов) к данной проблематике. Так, А.А. Крушинский (ИВ РАН) сообщил о ранее не отмечавшемся в наших исследованиях значении и месте понятия юэ ("схватывать", "познавать") в системе конфуцианских (и шире - в целом идеологических) ценностей древнего Китая. А.О. Мелянюк (ИСАА при МГУ) рассмотрел различные точки зрения относительно истоков происхождения китайской философской теории и идеологической практики "тай цзи цюань" - системы тренировки души и тела. Одну из существующих версий можно определить как полумифологическую. Другая берет начало в IV-VI вв., третья - со второй половины XVII в. В целом же споры, активно ведущиеся по данному вопросу с 30-х годов XX в., еще не привели к какому-то определенному ответу.

Глубокий идеологический смысл заложен и в трактовке такого рода своеобразных памятников материальной культуры традиционного Китая, каковыми являются монетовидные амулеты типа "весенних монет" - отмечалось в докладе А.И. Кобзева (ИВ РАН). В их трактовке также выявляются различные гипотезы. О религиозной составляющей в имевшем место при монголо-китайских императорах Китая (XIII - начало XIV в.) наставничестве со стороны приглашаемых ко двору тибетцев говорил А.Ш. Кадырбаев (ИВ РАН). Данные аспекты религиозно-политической жизни страны ранее не освещались отечественными учеными.

На конференции было уделено внимание и отдельным вопросам идеологического положения в современном Китае. В частности, B.C. Кузнецов (ИДВ РАН) проанализировал состояние и структуру религиозно- сектантского движения "фалуньгун", получившего в последнее время широкое распространение в стране. Автор пришел к выводу о неоднородности, своего рода эклектичности отдельных местных обществ и организаций, входящих в данное течение. Докладчик оперировал главным образом материалами о деятельности "фалуньгун" на Тайване, но многие черты этого движения типичны как для местного тайваньского общества, так и для всего Китая. Правда, как отмечалось в дискуссии по данной тематике, подход и действия властей в отношении адептов "фалуньгун" в КНР и на Тайване отличаются друг от друга.

Немалый интерес вызвало и сообщение Э.А. Синецкой (ИВ РАН), поставившей своей задачей выявить некоторые характерные для современного китайского общества мировоззренческие позиции через призму запрещенного властями романа "Шанхайская драгоценность". Автор романа - женщина, и написан он от имени героини, пытающейся разобраться в хитросплетениях своей личной жизни. Через утверждаемую в романе свободу взаимоотношений с мужчинами выступает апологетика необходимости свободы личности, которой недостает и героине романа и, как можно понять, его автору. В целом же, по мнению докладчика, в произведении отражаются определенные сдвиги в общественном сознании.

На конференции были высказаны также предложения пересмотреть некоторые, казалось бы устоявшиеся, подходы. Так, А.А. Писарев (ИСАА) обратил внимание на проблемы, имеющие актуальную теоретическую значимость, - переоценку характера сложившегося к началу XX в. китайского общества и в связи с этим - аграрную политику Гоминьдана и Коммунистической партии Китая. Это общество, полагает докладчик, нельзя назвать феодальным, как было принято считать ранее. Оно в подавляющей, крестьянской массе имело клановую основу.

стр. 147

Средние и крупные земельные собственники имели примерно 40% земельного фонда, и арендные отношения не являлись главным полем противоречий. Основной проблемой для крестьянства оставались, как и прежде, взаимоотношения с властями, традиционно контролировавшими экономическую жизнь страны. Исходя из этого, можно сделать вывод о том, что в рассматриваемое время не было предпосылок для аграрной революции. Следовательно, подвергается серьезному сомнению общепринятый в отечественной научной литературе тезис о том, что Гоминьдан потерпел неудачу из-за неспособности решить крестьянский вопрос. Поэтому следует пересмотреть прежний подход к оценке политики Гоминьдана в аграрном вопросе. По мнению докладчика, она не ущемляла интересы крупных и средних землевладельцев, но в определенной степени была ориентирована на поддержку борьбы крестьян за землю. Эта борьба, кстати, отнюдь не имела всеобщего характера, и проявлялась локальным образом. К тому же, в рядах самого Гоминьдана не было единого подхода к решению аграрной проблемы.

Соответственно, переосмысления требует и утвердившаяся ранее в отечественной научной литературе оценка аграрной политики КПК. Приход КПК к власти определялся не поддержкой крестьянства, как было принято считать, а комплексом причин военно-политического характера и произошел вопреки интересам крестьянской массы. По мнению докладчика, аграрные реформы в Китае в первой половине XX в. были необходимы, но проводить их следовало не "сверху" и не столь резкими, силовыми методами.

В развернувшейся дискуссии о социальной структуре китайского общества много внимания было уделено вопросам категориальной терминологии. В частности, подчеркивалось, что термин ди чжу (букв.: "хозяин земли") мог обозначать как обладателя земельных излишков, сдававшихся, как правило, в аренду, так и крестьянина собственника, ведущего самостоятельное хозяйство. Отмечалась также и неоднозначность термина шэнь ши (букв.: "подпоясанный муж") в социальной системе традиционного Китая.

О необходимости некоторого пересмотра оценки маньчжурского периода в истории Китая (1644-1911) говорила М.А. Неглинская (Гос. Музей Востока) в докладе, посвященном изобразительному искусству страны. Обычно в научной литературе конец XIX - начало XX в. характеризуется как время упадка и кризиса. Но если посмотреть на тенденции, наблюдавшиеся в области развития материальной культуры и искусства, то никаких кризисных явлений здесь не обнаруживается. В связи с этим в дискуссии высказывалась мысль о неправомерности однозначной негативной оценки развития страны в означенный период.

Ю.М. Гарушянц (ИВ РАН) выявил несостоятельность ранее общепринятой оценки роли видного политического деятеля конца XIX - начала XX в. Юань Шикая во время так называемых "ста дней реформ" в 1898 г. В научной литературе было распространено мнение о его предательстве, приведшем к аресту реформаторов и краху реформаторского движения. Но внимательное изучение документов и сопоставление дат событий того времени показывают, что Юань Шикай не имел никакого отношения к упомянутому аресту. Скорее всего, он был намеренно обвинен в предательстве одним из руководителей реформаторского лагеря-Лян Цичао. В связи с этим, считает докладчик, можно усомниться и в устоявшемся представлении о предательской роли в данных событиях и другого видного деятеля Китая - Сюй Шичана.

К пересмотру определенных "штампов", сложившихся в старой, традиционной китайской историографии и перешедших в исследовательские работы последующих лет, призывал также Д.В. Деопик (ИСАА). Он вместе со своими коллегами провел тщательный компьютерный анализ некоторых древнекитайских историко-географических текстов. Результаты этой работы свидетельствуют, что изначально заложенная и отразившаяся в них мировоззренческая концепция во многих существенных деталях выглядит иначе, чем было принято считать. Соответственно, иное содержание в исследуемых текстах несут и отдельные общеупотребительные термины, например "Тянь ся" ("Поднебесная").

Проблемы источниковедения и историографии рассматривались и в других докладах, конференции, а также опубликованных в сборнике ее материалов (XXXI научная конференция "Общество и государство в Китае". М., Восточная литература РАН, 2001).

Г.Я. Смолин (СПбГУ) представил подробный тематический анализ раздела "Ши хо" ("Продовольствие и товары") в известном средневековом памятнике "Тун дянь" ("Свод уложений"), написанном Ду Ю (735-812). Внимание докладчика было привлечено к тому, как здесь отра-

стр. 148

зился известный в традиционной китайской политэкономической мысли принцип "земледелие -основа государства".

Тема доклада А.Н. Хохлова (ИВ РАН) - архивные материалы о видном отечественном китаеведе и востоковеде Д.Д Покотилове (1865-1908). Его письма, в частности, представляют собой ценную информацию об общей ситуации в российском китаеведении и российских дипломатических учреждениях в Китае в конце XIX - начале XX в. Познавательным было также сообщение Е.Д. Огневой (Украина) об издательской деятельности в старом Тибете.

Интересная информация содержалась в докладе В.Н. Усова (ИДВ) о последних китайских публикациях, посвященных истории КНР. Докладчик отметил, что значительная роль в обеспечении научных публикаций по данной проблематике сыграли видный партийный и государственный деятель Ху Цяому, а также Институт современного Китая и Ассоциация по изучению КНР. Подчеркивался разнообразный тематический спектр публикуемых материалов и исследований: жизнь и деятельность Мао Цзэдуна, "большой скачок", народные коммуны, идеологические кампании, XIII съезд КПК, проблема "открытости" и внешние связи, вопросы, сопряженные с Сянганом (Гонконгом), ход преобразований и прочее. Отмечалось появление новой "внутренней" периодизации истории КНР: 1949-1952, 1952-1957, 1957-1961, 1961-1965, 1966- 1971, 1971-1976, 1976-до настоящего времени.

Сравнительно в меньшей степени, чем это имело место в прошлом, прозвучала на конференции экономическая тематика. В.П. Курбатов (ИВ РАН) посвятил свое выступление динамике производства продуктов питания в современном Китае. Оперируя статистическим материалом, сведенным в таблицы, докладчик показал, что, несмотря на то, что потребление продовольствия в глубинных, "бедных" районах было недостаточным, в целом по стране наблюдается рост производства продуктов питания в пропорции потребления на душу населения. Что же касается перспектив в данном направлении, то здесь, по мнению докладчика, все большую роль будет играть стабильность (или нестабильность) природных условий, климатические изменения, масштабы стихийных бедствий.

Нашли свое отражение в работе конференции и вопросы литературы и искусства. Б Л. Рифтин (ИМЛИ РАН) остановился на трактовке обожествленного образа Гуаньди - одного из героев классического китайского романа "Троецарствие". О.М. Городецкая (ИВ РАН) зачитала свои переводы из не переводившегося и не публиковавшегося в нашей стране стихотворного наследия - "гаремной" лирики - известного древнекитайского ученого и поэта Чжан Хэна (78-139). Образу прославленного своими красотами озера Сиху в китайской литературе, поэзии, живописи и культуре в целом было посвящено сообщение Я.К. Савицкой (Ярославль). Этот образ связан с традиционными китайскими представлениями о природных стихиях, в частности стихией воды. Сиху - это целый комплекс, включающий природу (воды, горы, облака, растительность) и творение человеческих рук (дамбы, галереи, павильоны и т.п.). Как отмечалось в докладе, представление о Сиху как о классическом пейзаже, по-разному прекрасном в различные времена года, сложилось еще в период Тан (VII - начало Х в.), т.е. еще до того, как на его берегах обосновалась столица китайской империи Сун (1127), и сохраняется во все последующие времена.

Анализ предметов изобразительного искусства Китая из коллекции московского Государственного музея Востока, сопровождавшийся показом диапозитивов, был представлен М.А. Неглинской, доклад которой упоминался выше.

Стало хорошей традицией отмечать на данной конференции памятные даты китаеведов прежних поколений. Специальное заседание сессии было посвящено памяти недавно ушедшего из жизни академика Н.Т. Федоренко. Своими воспоминаниями о нем поделились СЛ. Тихвинский, М.И. Басманов, Г.Б. Ярославцев, БЛ. Рифтин, Л.С. Переломов, А.Н. Желоховцев. Выступавшие отмечали большой вклад Н.Т. Федоренко в изучение и популяризацию в нашей стране китайской литературы, а также ту роль, которую он сыграл в становлении дружественных отношений между нашей страной и КНР на дипломатическом поприще и в области культурных связей.

По ряду причин не все доклады были зачитаны на конференции, равно как не все зачитанные сообщения были заранее представлены для публикации. Поэтому заинтересованный читатель сможет ознакомиться с материалами по истории, историографии, идеологии, экономике, литературе и искусству Китая в сборнике докладов конференции.

Permanent link to this publication: