Первый съезд мусульманских народов Востока состоялся в сентябре 1920 г. в Баку. Он был созван по решению Коммунистического Интернационала (Коминтерна). На нем присутствовал целый ряд руководящих работников ЦК РКП(б) и советского правительства, в частности К. Радек, курировавший в ЦК РКП (б) вопросы зарубежного Востока, и председательствовавший на съезде Г. Зиновьев. Самой многочисленной после азербайджанской делегации на съезде была дагестанская. Она включала около 260 человек. Возглавлял ее председатель Дагестанского Ревкома Д. Коркмасов¹.

Задачей съезда было расширение сферы влияния Советской России на колониальные и полуколониальные страны Азии через советских мусульман, восстанавливавших в те годы нарушенные после первой мировой войны и революции 1917 г. связи со своими зарубежными единоверцами. Р. Г. Ланда видит в Бакинском съезде попытку закрепить "провосточную", если не "промусульманскую" ориентацию Советской России. По его замечанию, традиционный лозунг пролетарского интернационализма, вынесенный на герб РСФСР, получил тогда промусульманскую редакцию в виде призыва к единению всех угнетенных народов под эгидой и руководством большевиков².

Бакинский съезд хорошо вписывался в общий курс внешней политики Советской власти в начале 1920-х годов. Большевики испытывали тогда страх перед неведомыми им мусульманскими народами, но в то же время рассчитывали использовать мусульман в качестве "горючего материала" для разжигания пожара мировой революции. Для этой цели пытались использовать существовавшую тогда Лигу исламских революционных обществ, а также Мусульманский конгресс, проведенный с участием советских партийных и государственных деятелей в Москве в 1921 году³.

В руководстве Наркомата иностранных дел РСФСР было немало сторонников союза Советской власти с исламом для распространения социалистической революции на страны мусульманского Востока. Разрабатывались планы организации разоблачения захватнической политики европейского империализма и пропаганды среди мусульманских масс Азии идей социализма с использованием положений ислама и шариата. По мнению лидеров Коминтерна, шиитское духовенство советского Закавказья могло сыграть "крупную политическую роль" в распространении революционных настроений среди мусульман колоний. Полномочный Представитель РСФСР в Персии Б. З. Шумяцкий призывал использовать в этих целях мусульманское духовенство, особенно находящееся на территории Советской России. Он видел в нем "политическое орудие для соответствующего воздействия на мусульманские массы в Персии, как непосредственно, так и через его контакт с верховным шиитским духовенством"⁴.

Сулаев Иманутдин Хабибович - кандидат исторических наук, докторант Дагестанского государственного университета.

стр. 141

При этом ислам рассматривался как близкая к социалистическим идеалам и понятная массам революционная (а не чисто религиозная) идеология. Председатель съезда Зиновьев прямо призвал мусульман к "священной войне" (джихаду) против мирового империализма. Радек предрекал, что союз РСФСР и угнетенных мусульманских народов приведет в буржуазную Европу с Востока новую культуру, не имеющую ничего общего с религиозной традицией. Подобные революционно-романтические представления о Востоке вообще и исламе в частности были неотделимы от свойственной первым послереволюционным годам надежды значительной части советской и партийной элиты на скорую всемирную революцию⁵.

Лозунги исламской солидарности для советской пропаганды на зарубежном Востоке широко использовались на Кавказе до 1923 - 1924 годов. 17 августа 1923 г. в газете "Заря Востока" появилось "Воззвание азербайджанского духовенства" с протестом против колониальных устремлений Англии на мусульманском Востоке. В декабре 1923 г. в Баку прошло совещание "красных мулл" под лозунгом "Советская власть не противоречит исламу!"⁶. Аналогичные просоветские настроения выразило мусульманское духовенство разных городов Волго-Уральского региона, таких как Симбирск и Томск.

Во второй трети 1920-х годов руководство партии и правительства РСФСР постепенно отходит от мысли использования ислама в пропагандистских целях за рубежом и внутри страны. В то время у властей возрождаются характерные для дореволюционного российского правительства страхи перед панисламизмом, опасения манипулирования мусульманами России ее империалистическими соперниками из-за рубежа. По этой причине намечавшийся в конце первой трети 1920-х годов в Крыму съезд мусульманского духовенства в поддержку антиколониальной внешней политики Советской России так и не был созван⁷.

Съезд мусульманского духовенства, проходивший с 10 по 17 июня 1923 г. в Уфе⁸, имел уже не столько международное, сколько внутриполитическое значение. Его главной задачей было налаживание отношений между Советской властью и официально признанной к этому времени в РСФСР иерархией мусульманского духовенства в центре и в автономиях. Речь шла о возникшем в 1917 г. Центральном Духовном Управлении мусульман (ЦДУМ), правопреемнике дореволюционного Оренбургского магометанского духовного собрания (ОМДС) с центром в Уфе.

Съезд был подготовлен руководством ЦДУМ под контролем Наркомнаца и Комиссии по отделению церкви от государства при ЦК РКП(б), более известной под неофициальным названием Антирелигиозной комиссии⁹. На нем присутствовало до 3 тыс. делегатов-мусульман из Поволжья, Центральной России и восточных окраин страны, в том числе один делегат с Северного Кавказа и несколько представителей Туркестана (Средней Азии). Правительство уже с опаской относилось к дальнейшей централизации мусульманского духовенства Советской России. Поэтому целый ряд мусульманских окраин страны не был оповещен об этом мероприятии и их представителей на съезде не было. Накануне созыва съезда, 22 мая 1923 г., Антирелигиозная комиссия при ЦК РКП(б) запретила участникам съезда даже обсуждать популярный в пред- и послереволюционные годы проект объединения всех мусульман России под властью одного муфтията (ЦДУМ) ¹⁰. Власти пытались ослабить мусульманское духовенство, расколов его.

Писавшие о съезде в Уфе, преувеличивали просоветские настроения его участников¹¹. На самом деле немалую роль в выработке решений съезда сыграл прямой нажим властей, действовавших через Антирелигиозную комиссию и карательные органы ГПУ и НКВД. О реальном значении подобной деятельности свидетельствует в частности докладная записка начальника Восточного отдела Государственного политического управления (ГПУ) Я. Петерса Председателю Антирелигиозной комиссии Е. М. Ярославскому, составленная вскоре после окончания первого уфимского съезда, 22 сентября 1923 года. В ней отмечались успехи органов политического надзора в деле раскола мусульманского духовенства, сохранения у власти в ЦДУМ духовенства, доказавшего свою верность Советской власти, и проведения на съезде всех нужных правительству резолюций¹².

О том же говорят и хранящиеся в Государственном архиве Российской Федерации материалы съезда. На имя руководителей Советского государства были направлены приветственные телеграммы с выражением готовности мусульманского духовенства страны сотрудничать с правительством РСФСР. Резолюции съезда обнаруживают полную поддержку его делегатами всей программы социалистических преобразований в стране, прежде всего общероссийского проекта культурной революции. Все они единогласно выступили за обязательное среднее образование женщин и создание в регионах общей трудовой школы для всех детей обоего пола, хотя и

стр. 142

просили правительство восстановить в государственной школе преподавание основ мусульманского вероучения¹³.

Подобно бакинскому съезд в Уфе откликнулся на последние международные события. В приветственной телеграмме Великому Национальному собранию республиканской Турции делегаты одобрили упразднение Мустафой Кемалем Ататюрком в 1922 г. султанской власти и избрание халифом Абдул-Меджида П. От имени всех мусульман Советской России съезд выразил не только свое почтение к халифу, но и признал его законным духовным главой и защитником интересов мусульман всего мира¹⁴. Тем самым съезд продемонстрировал полную солидарность с внешнеполитическим курсом Советской России на развитие добрососедских отношений с республиканской Турцией. В свою очередь советское правительство пошло навстречу пожеланиям участников съезда, временно разрешив в отдельных мусульманских автономиях, таких как Дагестан и Чечня на Северном Кавказе, преподавание основ мусульманского вероучения детям и шариатские суды для мусульман.

Последний Всероссийский мусульманский съезд состоялся 25 октября 1926 г. снова в Уфе, где имело резиденцию ЦЦУМ. В связи с ужесточением политики государства по отношению к исламу в СССР количество депутатов съезда было на порядок ниже, чем в 1923 г., но все же выше предложенных властями контрольных цифр. Вместо намеченных 300 - 350 человек в Уфу приехало 437 делегатов с решающим голосом и 265 с совещательным¹⁵. По сравнению со съездом 1923 г. в 1926 г. были лучше представлены регионы: на съезд прибыли отдельные делегаты из Волго-Уральского региона, Средней Азии, Казахстана, Сибири и один с Северного Кавказа¹⁶.

ОГПУ предполагало расколоть собравшееся на съезд духовенство на "прогрессистов" и "реакционеров", но "бить и тех и других, так как никакой разницы между ними нет"¹⁷. С марта 1926 г. органы начали предварительную обработку делегатов, проверив 140 из них на лояльность Советской власти. С ЦДУМ была достигнута договоренность о том, чтобы пресекать всякие враждебные Советской власти выступления. Несмотря на это на съезд попало немало делегатов, осуждавших начавшиеся в середине 1920-х годов преследования мусульман в регионах. Из 250 наказов, включенных ими в повестку дня съезда, 44 были расценены сотрудниками ОГПУ как "нежелательные". Комиссии съезда по предложениям делегатов удалось исключить большинство вопросов, представленных на обсуждение съезда, и оставить в его программе лишь 25, которые устраивали советских чиновников, контролирующих ход съезда¹⁸.

Свои особенности имели съезды мусульманского духовенства, проводившиеся в тот же период в Дагестане. В источниках нам удалось обнаружить сведения о съездах, прошедших в Дагестане в 1920, 1923 и 1925 годах. Задачей съездов 1920 и 1923 гг. было упрочить положение Советской власти в регионе, помочь воплощению в жизнь советских преобразований, а также оторвать мусульманское духовенство с массой верующих от восстания, поднятого в горах Дагестана мусульманским общественным деятелем Наджмутдином Гоцинским. Антисоветский мятеж Гоцинского был разбит Красной армией к 1921 г., но партизанское движение в горах на севере Дагестана и на юге Чечни продолжалось до 1925 года.

Первый "съезд мулл" состоялся в Темир-Хан-Шуре в 1920 году. Собравшиеся на нем резко осудили "авантюру лжеимама Гоцинского и Кайтмаза Алиханова" и вмешательство во внутренние дела РСФСР правительства независимой Грузии, поддержавшего восставших¹⁹. Никаких подробностей повестки дня и резолюций и даже перечня вопросов, вынесенных тогда на обсуждение духовенства, в региональной и дагестанской прессе и в архивных документах обнаружить не удалось.

13 июня 1920 г. Дагестанским Ревкомом был созван областной съезд "ученых-кадиев, мулл, арабистов, улемов, мутаалимов Красного Дагестана в количестве 300 человек" для обсуждения вопросов борьбы с "безграмотностью, развития просвещения и местной мусульманской культуры среди горцев". На съезде выступили Председатель Дагестанского ревкома Д. Коркмасов и его заместитель Н. Самурский. Делегаты приняли "единогласное решение посвятить все свои силы не только борьбе с безграмотностью трудящихся, но и работе по укреплению и охране Советской власти, которая полностью отражает дух шариата и приводит мусульманские массы Востока и всего мира к тем формам жизни, которые указал ислам как конечную цель для мусульманина"²⁰.

Как и бакинский съезд, съезд мусульманского духовенства Дагестана 1920 г. следовал принятому тогда Коминтерном и советским правительством курсу на разворачивание мировой пролетарской и антиколониальной революции. Его делегаты призвали всех трудящихся мусульман Востока бороться "за освобождение из-под гнета англо-французского и других капиталистов" и выразил готовность "стать под ружье

стр. 143

для защиты Советской власти как в Дагестане, на мусульманском Востоке, так и во всем мире!"²¹.

Подробнее известно о ходе съезда мусульманского духовенства Дагестана, проведенного 20 ноября 1923 г. в аварском селении Кахиб Гунибского округа ДАССР. В нем участвовали 76 суфийских шейхов, шариатских судей-кади, мулл и мусульманских ученых-алимов из Аварского, Гунибского, Андийского и Лакского округов. Кахиб не случайно был выбран местом проведения съезда. Это селение было родиной и резиденцией самого популярного из аварских шейхов 1920 - 1930-х годов Хасана Кахибского, не только лояльного к советской власти, но и оказавшего ей большие услуги при подавлении антисоветского восстания 1920 - 1921 гг. под руководством Гоцинского. Формально организация и проведение съезда были поручены именно Хасану Кахибскому.

Кахибский съезд 1923 г. принял обращение "к братьям-мусульманам Дагестана и всего мира" и резолюцию по итогам обсуждавшихся на нем пяти вопросов, четыре из которых были крайне актуальны в то время на советском Северном Кавказе и в целом на советском Востоке:

1. Как Советская власть относится к мусульманской религии и духовенству и почему духовенство отделено в РСФСР от светской власти?

2. Как духовенство и широкие мусульманские массы должны относиться к существующей сейчас Советской власти?

3. Должны ли мусульмане в чем-либо оказывать содействие Советской власти или нет?

4. О светской науке и ее пользе мусульманам Дагестана.

5. О "самозванном имаме" Нажмутдине Гоцинском и о том, как все население Дагестана должно относиться к нему и его деяниям²².

Официальное газетное сообщение утверждает, что по всем этим вопросам делегаты съезда поддержали официальную линию РКП (б) и советского правительства республики. Резолюция съезда гласила: "Мы точно выяснили, что Советская власть никаких препятствий к совершению религиозных обрядов не оказывает, она дает право каждому человеку верить, как он сам находит нужным и молиться, сколько он хочет... Мы считаем, что все мусульмане должны от души подчиниться существующей сейчас Советской власти и всеми силами помочь ей во всем и рука об руку с нею бороться против врагов Советской власти, т.е. против врагов мусульман... Советская власть всеми доступными ей силами поддерживает борьбу всех мусульман мира за их освобождение от гнета и насилия... буржуазных... государств Запада. Коран говорит, что подчинение существующей сейчас власти есть обязанность всех мусульман... Все мусульмане... должны оказывать полную и всестороннюю поддержку Советской власти... Съезд считает необходимым широко разъяснить дагестанской бедноте значение светских наук, которые дают человеку знание, а целым народностям силу и мощь, т.к. темный народ не знает, как улучшить свое существование... Н. Гоцинский есть злой дух, который... населению ничего кроме несчастий не дал..."²³.

Содержание и стиль процитированных выше документов указывают, что и воззвание, и резолюция были составлены (или по крайней мере отредактированы) кем-нибудь из партийно-советских чиновников, ответственных за проведение съезда. Обращает на себя внимание публикация материалов съезда на русском языке. Между тем среди представителей мусульманского духовенства республики в то время практически не было лиц, владеющих русской грамотой. Отдельные материалы съезда, например, послание делегатов к тяжело больному Ленину, были опубликованы²⁴. Но в Дагестане их вряд ли кто-нибудь читал.

Мусульманские съезды ДАССР проводились руководством республики в чисто пропагандистских целях. Желание отчитаться перед центром в проведении разъяснительной работы с духовенством тоже играло при этом немаловажную роль. Вряд ли следует считать мусульманские съезды республики 1920-х годов реальным представительным политическим институтом или совещательным органом власти в ДАССР. Не случайно ни на одном съезде не присутствовал авторитетнейший в Дагестане накшбандийский шейх и шейх-уль-ислам Али-Хаджи Акушинский. Власти его проигнорировали. Следует отметить и то, что никакого особого резонанса среди мусульман съезд 1923 г. не получил.

Важной особенностью Кахибского съезда было то, что власть сознательно не допустила совместного сбора духовенства всего Дагестана. В списке его участников нет даргинцев, кумыков, лезгин, табасаранцев, ногайцев, азербайджанцев, рутульцев, агулов и представителей других мусульманских народов республики. На съезд не приехали делегаты от мусульманского духовенства 6 из 10 округов и всех 4 районов Дагестана. Лакский округ был представлен лишь двумя алимами.

стр. 144

Последний, третий, съезд духовенства (его также называют совещанием. - И. С.) с участием около 100 алимов прошел в Темир-Хан-Шуре 12 - 14 февраля 1925 года. Дагестанский Обком ВПК(б) назначил ответственным за проведение съезда народного комиссара просвещения Алибека Тахо-Годи. Основным докладчиком и председателем президиума съезда был тогдашний глава Шариатского подотдела Наркомата юстиции ДАССР Осман Османов. Особый упор был сделан им на вопросы международной политики и гонения на мусульман в колониальных и зависимых странах Востока. Из актуальных вопросов внутренней политики на советском Кавказе в повестку дня были также включены вопросы передачи закятов и вакфов в кресткомы²⁵.

Вынесение на обсуждение делегатов насущных проблем проводившейся тогда в республике коллективизации имело задачей выяснить политические настроения неформальных духовных лидеров. Ряд алимов, такие как Абусупьян Акаев из Нижнего Казанище в Буйнакском районе, Омар-кади из Андийского округа, и Магомед-кади Дибиров из Темир-Хан-Шуринского округа поддержали проводившиеся Советской властью мероприятия по развитию светской общеобразовательной школы.

Вместе с тем съезд показал, что начавшиеся в Дагестане в середине 1920-х годов гонения на ислам вызвали усиливавшееся недовольство мусульман политикой государства. На съезде звучало больше критики в адрес властей, чем это было в 1920 - 1923 годах. Так, делегат съезда Нурул-ислам Курбан-Алиев с горечью отметил, что "дагестанские алимы, являющиеся (духовной) интеллигенцией, лишены даже гражданских прав". Их отстраняют от общественной и советской работы, лишая тем самым подрастающее поколение возможности перенять то лучшее, что накопили алимы: хорошее образование и воспитание. На самые ответственные посты, продолжал он, назначаются "темные люди, которые ничего не мыслят". Курбан-Алиев сетовал на снятие шариатских судов с государственного обеспечения. Ему вторил Абдурашид Эфенди из Самурского округа, жаловавшийся на передачу полномочий шариатских судов в советские народные. Делегаты требовали восстановить преподавание мусульманского вероучения в государственных школах²⁶.

Алибеку Тахо-Годи стоило огромных усилий заручиться у алимов согласием подписаться под заранее подготовленными решениями съезда. Он заявил: "Я знаю основную болезнь наших алимов - это то, что они думают, что в советских школах уничтожится вера. Разве вне школы не проходится Коран? Разве в мечетях и медресе не обучают Корану? Разве Советская власть закрывала какое-нибудь медресе? Нет! Зачем бояться религии знания, тогда как она существует 1000 лет. В Дагестане советских школ всего 130, а медресе 1000 и больше. Во всяком случае вопрос о допущении в школах Корана мы поставим на обсуждение правительства и, возможно, что для нашего Дагестана допустят исключение"²⁷.

В правительстве советского Дагестана, как и в Москве, не было единства по вопросу о съездах духовенства. Многие в руководстве республики отрицательно относились к самой идее таких форумов духовенства, видя в них средство подрыва партийного и советского авторитета у населения мусульманских окраин Советской России. Они считали, что через съезды наиболее активная часть духовенства добивается легализации своих требований, идущих вразрез с общесоюзными установками партии и правительства. В середине 1920-х годов Президиум Дагестанского обкома ВКП(б) не раз обсуждал вопрос о целесообразности дальнейшего проведения съездов духовенства²⁸.

Во второй половине 1920-х годов не только в ДАССР, но и в целом по стране возобладала линия противников мусульманских съездов. Несмотря на ходатайства ЦДУМ после 1926 г. съезды мусульманского духовенства не созывались. 16 сентября 1931 г. Комиссия по вопросам культов при ВЦИК обсудила вопрос "О созыве Всероссийского съезда мусульман" и признала его созыв несвоевременным. Очередной Всероссийский съезд мусульманского духовенства должен был состояться в конце 1920-х годов, но все откладывался властями. Потом была назначена новая дата, 25 июня 1932 г., но тогда проведение съездов мусульманского духовенства запретили окончательно.

Такую перемену в настроении советского руководства по отношению к мусульманскому духовенству можно объяснить тем, что в глазах властей оно потеряло прежнее значение. Укрепление позиций Советской власти в мусульманских автономиях, как на Северном Кавказе и в Закавказье, так и в Поволжье позволило перейти от союза с мусульманским духовенством к общему наступлению на ислам и его служителей в ходе осуществления общесоюзных программ по культурной революции, коллективизации традиционной деревни и индустриализации. Мусульманские религиозные институты, а также шариатские суды, по мнению большевиков, только мешали работе советских культурных и судебных институтов и способствовали лишь росту

стр. 145

ненужной им легальной мусульманской оппозиции. Поэтому в последней трети 1920-х годов власти, воспользовавшись возможностью, уничтожили легальные мусульманские институты и начали волну репрессий против духовенства.

После 1926 г. съезды мусульманского духовенства перестали проводиться. Традиция их созыва вновь возродится только в связи с наступлением "религиозной оттепели" в годы Великой Отечественной войны.

Примечания

¹ Сведения предоставлены автору статьи А. Коркмасовым, внуком Д. Коркмасова.

² ЛАНДА Р. Г. Ислам в истории России. М. 1995, с. 200.

³ МАЛАШЕНКО А. В. Феномен ислама в политической жизни СССР/СНГ. Докторская диссертация. М. 1995, с. 91.

⁴ Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ), ф. 89, оп. 4, д. 117, л. 2.

⁵ ЛАНДА Р. Г. Ук. соч., с. 200.

⁶ ЮНУСОВ А. Ислам в Азербайджане. Баку. 2004, с. 149.

⁷ РГАСПИ, ф. 89, оп. 4, д. 117, л. 6.

⁸ Государственный архив Российской федерации (ГА РФ), ф. р-1318, оп. 1, д. 1546, л. 20 - 21.

⁹ Там же, д. 1538, л. 19.

¹⁰ РГАСПИ, ф. 89, оп. 4, д. 115, л. 17.

¹¹ КЛИМОВИЧ Л. Социалистическое строительство на Востоке и религия. М. -Л. 1929, с. 54; АШИРОВ Н. Эволюция ислама в СССР. М. 1972, с. 16.

¹² РГАСПИ, ф. 89, оп. 4, д. 117, л. 5.

¹³ ГАРФ, ф. р-1318, оп. 1, д. 1550, л. 2, 10, И, 13, 72, 40; РГАСПИ, ф. 17, оп. 84, д. 602, л. 102.

¹⁴ Там же, л. 101.

¹⁵ Там же, оп. 60, д. 796, л. 12.

¹⁶ НАБИЕВ Р. А. Ислам и государство: Культурно-историческая эволюция мусульманской религии на Европейском Востоке. Казань. 2002, с. 85 - 86.

¹⁷ РГАСПИ, ф. 17, оп. 60, д. 796, л. 53.

¹⁸ Там же, ф. 71, оп. 33, д. 1180, л. 73.

¹⁹ Советский Юг. N 29, 4.11.1920.

²⁰ Красный Дагестан, N 282(513), 16.12.1923; N 283(514), 17.12.1923.

²¹ Там же.

²² В. И. Ленин - друг народов Востока. Сборник документов и материалов 1917 - 1924 гг. Т. 2. Баку. 1967, с. 212.

²³ Центральный государственный архив Республики Дагестан (ЦГА РД), ф. 1-п, оп. 1, д. 688, л. 4.

²⁴ Там же, д. 395, л. 133.

²⁵ Там же, д. 688, л. 4об.

²⁶ ГАРФ, ф. р-5263, оп. 1, д. 16, л. 5.

²⁷ Там же.

²⁸ ГАРФ, ф. р-5263, оп. 1, д. 9, л. 40.

Publisher:

Permanent link for scientific papers (for citations):

Found source (search robot):

Publication author(s) - И. Х. СУЛАЕВ:

Comments: