В текущем году, согласно решению ЮНЕСКО, передовое человечество отмечает 1500- летие со дня рождения выдающегося армянского мыслителя Давида Непобедимого (Анахта, точнее Анйалта). Творчество этого оригинального ученого явилось следствием тех сдвигов, которые произошли в армянском обществе IV - VI столетий. Достоверные данные, относящиеся к его биографии (родился около 480 г., умер в первой половине VI в.), более чем ограниченны¹ . Тем не менее на историческом фоне той эпохи деятельность ученого вырисовывается вполне определенно.

В истории Армении внешнеполитический фактор часто играл особенно важную роль. К господству над нею стремились и Иран, и Восточная Римская (позднее Византийская) империя. Утверждение здесь в середине I в. н. э. парфянской династии Аршакидов было результатом компромисса, достигнутого соседними могущественными державами. В конце III в., после долгого периода смут, Аршакиды вновь утвердились в Армении и до 70-х годов IV в. ориентировались преимущественно на Римскую империю. Но соперничество держав продолжалось, и в 387 г. государство Аршакидов подверглось разделу. Его линия с севера на юг шла мимо Карина-Феодосиополя (совр. Эрзерум), причем этот город отошел к империи и стал опорным пунктом ее местной администрации. После 387 г. армянская территория к востоку от линии раздела отошла к Сасанидам и получила название "Персармении". Северная часть включенной в состав империи территории называлась "Внутренней Арменией", а к югу располагались пять (по другому делению - шесть) автономных сатрапий, армянских удельных княжеств. В византийской части Армении царская власть была упразднена вскоре после раздела, в Персармении - в 428 году.

Предпринятые императором Юстинианом (527 - 565 гг.) реформы были вызваны стремлением внести единообразие в административный статус армянского населения Византии и внедрить нормы, общие для всех подданных империи. В 591 г. был произведен новый раздел Армении, вследствие чего под византийским владычеством оказалась большая часть ее территории. Но арабское нашествие через несколько десятилетий свело на нет успехи Византии на востоке. Социальные же отношения, сложившиеся в Армении, по крайней мере в восточной ее части, отличались большей стабильностью. При Аршакидах во главе государства находился царь. После раздела и при дальнейших переменах высшую власть на западе осуществляла имперская администрация. Персармения превратилась в марзпанство - административно- территориальную единицу во главе с наместником (марзпаном), назначаемым персидским царем. Во внутренней политике Аршакиды в значительной мере опирались на города - центры ремесла и торговли, богатое наследие эпохи эллинизма. Во второй половине IV в, как в результате грабительских походов персидского шаханшаха, так и вследствие внутренних причин цветущие некогда города пришли в упадок. Однако и при Аршакидах, и после их упразднения основы нахарарского строя, этой специфической для Армении формы феодализма, не изменились.

Первоначально нахарары были правителями отдельных областей, наделенными административными функциями. Но впоследствии, с развитием феодальных отношений, они превратились в удельных князей. Обладая полнотой власти в уделах, они в то же время были обязаны царю службой. Отдельные службы были наследственными в той или иной нахарарской фамилии. Так, верховный военачальник принадле-

¹ См. примеч. С. С. Аревшатяна в кн.: Давид Непобедимый. Толкование Аналитики Аристотеля. Ереван. 1967; В. К. Чалоян. Философия Давида Непобедимого. Ереван. 1946.

стр. 101

жал к фамилии Мамиконеанов, царский "венценалагатель" - к Багратуни, и т. д. Спектр служб был весьма разнообразен. Он распространялся на армию, управление, экономику, придворный церемониал. При этом каждый нахарар обеспечивал царю определенный контингент войск, причем количество их играло важную роль при определении места нахарара на иерархической лестнице. Местнический принцип составлял неотъемлемую черту нахарарского строя. В обычных условиях место каждого нахарара (как главы той или иной фамилии) было строго фиксировано. С упразднением династии Аршакидов отпали и обязанности нахараров по отношению к армянскому царю. Но в ряде случаев те же обязанности стали выполняться ими по отношению к Сасанидам.

С утверждением около 314 г. (традиционная дата - 301 г.) христианства в качестве государственной религии Армении значительное место в системе господствующих классов стало играть духовенство. Наряду с удельными князьями церковь выступала как владелец огромных земельных угодий, и ей принадлежала значительная доля прибавочного продукта, поступавшего от непосредственных производителей - крестьян и горожан.

В древности и в средневековье по Армении проходили важнейшие пути транзитной торговли. Но, располагая достаточными сведениями о ее маршрутах, отчасти о предметах ввоза и вывоза, мы практически ничего не знаем о социальном аспекте этой торговли. Все исследователи сходятся на том, что значительную часть торгового и ремесленного населения составляли иноземцы, находившиеся вне христианской общины, в первую очередь иудеи. Полагают, что именно этим обстоятельством обусловлено молчание местных авторов относительно структуры городского населения.

Основную массу непосредственных производителей в Армении составляло крестьянство. Весьма незначительные сведения о нем происходят из нарративных источников, реже - из законодательных памятников и носят случайный характер. Тем не менее можно достаточно уверенно говорить о том, что основные повинности крестьян приняли форму налогов, уплачиваемых в казну, нахарарам и церкви. Наличие сельской общины засвидетельствовано в источниках определенно. В них имеются прямые указания на бедственное положение шинаканов (этот термин означал совокупность всех непривилегированных сословий и как таковой противопоставлялся понятию "азаты" - благородные). При этом, однако, шинаканы в определенных границах находились под защитой общего права, стоявшего над местным правом или обычаями. В конкретных случаях шинаканы могли даже рассчитывать на правовую защиту от произвола нахараров. Шинаканы участвовали и в общественной жизни, располагая правом голоса в собраниях (жолов), которые созывались в особо важных случаях и имели общее значение. Армения знала и рабство, причем в различных формах. Но в период средневековья удельный вес этого социального института был невелик.

Структура армянского общества была в эпоху Анахта достаточно стабильна. Она выявила способность к самосохранению и при утраченной государственной самостоятельности, в условиях персидского и византийского владычества. Тем не менее потеря государственной самостоятельности была фактором огромного значения, наложившим отпечаток на всю последующую жизнь армян. 387 г. - год раздела Армении - одна из важнейших дат средневековой истории страны, и это неизменно отмечается в историографии. Но историки, как в древности, так и в новое и новейшее время, абсолютизировали утрату государственности и явно недооценивали другую специфическую черту эпохи. Действительно, упразднение государственности не означало, что Армения совершенно утратила политическую самостоятельность. И в V в., и позднее, в условиях персидского, византийского, впоследствии арабского владычества, армяне сохраняли известное самоуправление. Формы и пределы автономии менялись, но самая тенденция оказалась живучей. Она вызывала к жизни различные институты самоуправления. И она же явилась одной из важнейших предпосылок восстановления, хотя и в суженных пределах, собственной государственности в конце IX века. Таким образом, армянское общество и многие его институты обнаружили способность к функционированию и под властью иноземных завоевателей. А восстания против персидского владычества в 451 и 481 - 484 гг., при всей сложности

стр. 102

породивших их причин, были вызваны также посягательствами на формы и границы самоуправления.

Во времена Давида Непобедимого христианство успело пустить глубокие корни во всех слоях армянского общества, и в борьбе с зороастризмом конечная победа принадлежала новому религиозному учению. В конфессиональном отношении армянская община, как и в других странах христианского Востока, не была единой. Здесь, как и повсюду, столкновения между различными течениями внутри христианства принимали весьма острый характер. Но в исторической перспективе ни для древнего язычества, ни для зороастризма, главенствовавшего в Иране, почвы в Армении уже не было. Случаи вероотступничества происходили по политическим мотивам и оказались неспособны поколебать основы христианства. Хотя государственной религией христианство стало около 314 г., очаги его появились в Армении уже во II веке. Христианизация ее сопровождалась разрушением языческих святилищ и экспроприацией храмов. Церковь превратилась в могучую политическую и экономическую силу. Иерархически в "Великой Армении" она подчинялась Кесарии Каппадокийской. Там были рукоположены Григорий Просветитель, при котором христианство обрело в Армении качество государственной религии, и ряд его преемников. Грекоязычная Кесария издавна являлась тем очагом, откуда шла в Армению христианская проповедь. Другим таким очагом оказалась сироязычная Эдесса. В IV - V вв. противоборство "греческого" и "сирийского" начал, связанных соответственно с двумя этими центрами, выступает со всей очевидностью.

Противоборство это идет на фоне неустанных стремлений армянской церкви добиться независимости и выйти из-под юрисдикции имперской церкви. Судя по источникам, эта тенденция проявилась уже во второй половине IV в., окончательно же она возобладала в середине VI в., когда армянская церковь открыто осудила решения IV Вселенского собора, созванного в малоазийском городе Халкидоне в 451 году. Внешне расхождения касались чисто догматических сюжетов. Согласно определению собора, "Слово" после своего воплощения обладало двумя природами - божественной и человеческой, тогда как противники собора (ряд восточных церквей) признавали у Христа лишь божественную природу. Этот догматический спор между диофизитами (сторонниками двух природ) и монофизитами (признававшими одну природу) был своеобразным отражением социальных противоречий в иерархической сфере. Отказавшись признать решения Халкидонского собора, армянская церковь освободилась от иерархической подчиненности имперской церкви. Пределы юрисдикции армянской церкви были, однако, уже границ расселения армянского народа. Известная часть армян осталась в лоне имперской церкви, и это придавало конфессиональной полемике особую остроту.

Церкви в условиях утраченной государственности суждено было играть важную роль. По существу, то был единственный более или менее общенародный институт, который функционировал непрерывно. С деятельностью церкви было связано развитие армянской средневековой культуры. Находясь в течение столетий в составе персидской державы Ахеменидов, Армения многое заимствовала из древней культуры Ирана. Тесными узами ее культура была связана и с культурой Парфянского царства. Наличие культуры эллинистического типа в Армении не подлежит сомнению. Все эти влияния находили выражение в различных областях деятельности - от верований и мифотворчества до общественных институтов и языка. Христианство нанесло данным традициям сильный удар, хотя и не смогло полностью их задушить. С утверждением христианства армянская культура в своих важнейших проявлениях оказалась связанной с новой религией. Дальнейшее функционирование этой культуры либо направляется, либо корректируется церковью. Деструктивная роль последней, особенно отчетливо проявившаяся в период ее становления и ожесточенной борьбы с язычеством, жесткая регламентация во всех областях духовной жизни и социальной практики сочетались с шагами, которые сыграли немалую роль в последующем развитии армян.

С церковью связано и такое важное событие в истории армянского народа, как создание письменности. К началу V в. армяне еще не располагали собственной письменностью, и любые акции, связанные с письмом, совершали на чужом языке. Такими языками были арамейский, персидский, греческий. Поворот в этой сфере был

стр. 103

связан с насущными интересами церкви. Христианство в Армении стало единственной дозволенной религией, остальные признавались враждебными и подлежали искоренению. Но вчерашние язычники не сразу восприняли новое вероучение. Для значительной части населения оно еще долгое время оставалось чуждым. Стремясь обеспечить успех христианской проповеди, церковь должна была вести ее на языке, понятном всем, то есть на родном языке паствы. Между тем отсутствие письменности, переводов священного писания, богословской и богослужебной литературы на армянский язык затрудняло решение этой задачи.

В результате деятельности Месропа Маштоца (361 - 440 гг.) и католикоса Сахака Партева (умер в 439 г.) было создано армянское письмо. Первым памятником армянской литературы стала Библия. Перевод, сделанный с греческого и сирийского, признается весьма близким к оригиналу. С появлением переводов Библии и наиболее важных богослужебных и богословских книг христианство упрочило свое положение. Но, оценивая деятельность Маштоца, Сахака и их последователей, неверно исходить лишь из конкретной цели, которую они ставили перед собой, - обеспечить действенность и широту христианской проповеди. Духовный переворот, связанный с появлением письменности, был обусловлен более широкими обстоятельствами. Речь идет о культурных потребностях, которые могли быть удовлетворены лишь при наличии собственной письменности и возросшего народного самосознания. Достаточно экстраполировать некоторые данные армянской литературы V в. на предшествующие их созданию десятилетия.

В V в. в Армении возникает богатая словесность. Интеллектуальный потенциал, который нарастал в "дописьменную" эпоху, реализовался теперь в разнообразных литературных творениях. В армянской словесности той эпохи представлены многие жанры, которые сложились ранее в греческой и сирийской литературах. Ветхий и новый завет, догматические сочинения, апологетика, литургика призваны были удовлетворить насущные потребности церкви. Сочинения отцов церкви интенсивно переводятся, и армяне приобщаются к идеям, которыми жил восточнохристианский мир. Появляется духовная поэзия. Своего рода развлекательным чтением становятся жития святых и описания мученичества. Зарождается философская литература. Наконец, появляется историография, этот наиболее светский жанр тогдашней армянской литературы. Ее репертуар широк: местная и всеобщая история в целом, история определенных эпох, княжеских фамилий, провинций, биографии великих личностей, хроника со сжатыми погодными записями. Но для всех этих сочинений характерна общая черта: освещая прошлые судьбы народа, они в то же время запечатлевали и его тогдашнее состояние.

Письменность не вытеснила произведений устного народного творчества. Идущие из древности мифы, фантастически отразившие действительные события из жизни армянского народа, перерабатываются применительно к библейским преданиям. Яфет, младший сын Ноя, выступает в легендах в качестве предка армян. Согласуя легенду с библейской генеалогией, своим прародителем они объявляют Торгома - третьего сына Гомера, внука Ноя (у Мовсэса Хоренаци Торгом оказался внуком Гомера и сыном Фираса). Бытовала и параллельная версия той же легенды, в соответствии с которой армяне происходят от брата Торгома - Аскеназа. Но с Хайка, сына Торгома, начиналось уже расхождение с Библией, ибо в ней такого персонажа нет. Хайк - эпоним армян, а Хай - это их самоназвание. С потомками Хайка мифология связала расселение армян и освоение их исторической родины. Мифы о Хайке и его потомках - древнего происхождения, тогда как библейские сюжеты проникли в армянскую мифологию лишь с распространением христианства.

С христианством пришла и другая идея, которая сыграла затем свою роль в формировании этнического самосознания армян: во второй половине V в., с оформлением культа Григория Просветителя, они осознают свою религиозную общность как принявшие крещение через этого "святого". Церковное единение вокруг его имени начнет играть дополнительную роль после того, как армянская церковь осудит решения Халкидонского собора и образует общину, не подчиненную ни одному из восточных патриархов, с собственным религиозным главой (католикосом).

Развитие этнического самосознания армян шло в условиях распространения образованности. Образование становилось достоянием не только духовенства. Елишэ, автор

стр. 104

"Слова о войне Армянской", посвященного восстанию 450 - 451 гг., свидетельствует, что "нахарары с детства учились святым книгам"² . Младший современник Елишэ, Лазар Парпеци, приводит данные о распространении образования в нахарарской среде³ . Что касается творцов духовной культуры армян, то большинство их обучалось тогда в таких центрах византийского просвещения, как Эдесса, Кесария, Антиохия, Константинополь, Александрия, Афины. Уже Маштоц направил группу своих сподвижников за рубеж для изучения греческого и сирийского языков и приобщения к литературе. В дальнейшем длительное пребывание в культурных центрах Передней Азии, Северной Африки и Южной Европы становилось для армян типичным. Так, в Кесарии Каппадокийской получил образование Сахак Партев. Есть данные, что Маштоц учился в Антиохии, у ритора Либания; современники Маштоца Йовсеп Палнаци и Езник Колбаци - в Эдессе, откуда направились в Константинополь. В столице Византии побывали Левонд и биограф Маштоца Корюн. В "Истории армян" Мовсэс Хоренаци рассказывает о своем путешествии в Сирию, Египет, Италию (куда корабль занесло непогодой), Грецию и Константинополь. В Александрии учился и сформировался как мыслитель и Давид Непобедимый. Независимо от степени аутентичности, эти данные воспроизводят маршруты путешествий первых армянских ученых и литераторов. В результате их деятельности на армянский язык были переложены сочинения таких авторов, как Иоанн Златоуст, Василий Кесарийский, Кирилл Иерусалимский, Евсевий Кесарийский, Филон Александрийский, Афанасий Великий, Аристид Афинский, Григорий Нисский, Ириней Лионский, Ефрем Сирин, Кирилл Александрийский, Иоанн Дамаскин, Григорий Назианзин, Тимофей Элур, Псевдо-Дионисий Ареопагит, Епифаний Кипрский, Евагрий Понтийский, Нонн, Прокл, Аристотель, Порфирий, Феон Александрийский, Дионисий Фракийский, Сократ Схоластик и многие другие. Но переводчики создавали и оригинальные сочинения, в которых хорошее знание литературных образцов не заглушает творческую индивидуальность.

Специфическое течение в тогдашней армянской литературе (к нему принадлежал и Давид Непобедимый) связано с деятельностью так называемых грекофилов⁴ . Речь идет о переводных с греческого или об оригинальных трудах, написанных на языке, резко отличающемся от древнеармянского. Для представителей школы грекофилов характерен синтаксис, обусловленный особенностями греческого, а не армянского языка, когда переводчик строго следует порядку слов оригинала, нарушая тем самым каноны родного синтаксиса. Армянские слова при этом фигурируют зачастую в тех же грамматических формах, что и греческие. Появляется множество новых слов, "калек" с греческого, которые употребляются, однако, почти исключительно в памятниках грекофильской школы.

В развитии армянской литературы памятники этой школы сыграли противоречивую роль. Их синтаксический строй носил искусственный характер, был чужд армянскому языку и особого влияния на него не оказал. Но структура калькированных слов и словосочетаний не противоречила нормам армянского языка и была легко им усвоена. Таким образом, значительная часть новых терминов - грамматических, философских, риторических и пр. - была воспринята, причем принципы такого словообразования оказались продуктивными. Поэтому в современном армянском языке имеется немало слов, созданных грекофилами либо по их методу. В средние века обогащение армянского языка новыми терминами, а науки - новыми понятиями было связано именно с деятельностью грекофилов, хотя понимание их трудов нелегко давалось даже современникам. Бывали случаи, когда подобные работы перелагались с учетом норм обычного языка. Так произошло с "Жителем Сильвестра" и "Церковной историей" Сократа Схоластика. Они были переведены в 678 и 696 гг., а затем появились в упрощенной редакции. Но порой идентичные тенденции наблюдаются и у авторов, которых к грекофилам никак не отнести, например, у Лазара Парпеци (ок. 500 г.).

² Егишэ. О Вардане и войне Армянской. Ереван. 1971, стр. 38.

³ См. "Послание к Вахану Мамиконеану" в кн.; Лазар Парпеци. История Армении. Тифлис. 1904 (на арм. яз.).

⁴ В армянской литературе употребляется термин "хунабан", что означает "изъясняющийся в греческой манере". Оба термина характеризуют лишь стилистические особенности и не определяют политическую или конфессиональную позицию грекофилов.

стр. 105

Грекофильское течение было вызвано к жизни общим ходом развития армянской культуры. В науке высказано мнение, что первым собственно грекофильским трудом был перевод "Грамматического искусства" Дионисия Фракийского, в котором содержится большинство префиксов, вошедших затем в практику грекофилов. Но вероятнее предположить, что в этом сочинении нашла отражение еще до него вошедшая в литературный обиход языковая практика, которая в переводе была просто упорядочена и обогащена. Спорным остается вопрос об относительной и абсолютной хронологии грекофильских трудов. Для решения его имеет значение датировка трактата Тимофея Элура, в котором содержится опровержение решений Халкидонского собора. Часть исследователей принимает высказанную еще в начале нашего столетия точку зрения Г. Тер-Мкртчяна, согласно которой перевод был выполнен между 480 и 484 годами⁵ . Другие ученые полагают, что в Армении того времени не существовало почвы для появления такого откровенно антихалкидонитского произведения, каким было "Опровержение" Тимофея Элура. Армянская церковь в V в. занимала нейтральную позицию и сосредоточила внимание на опасности зороастризма⁶ . Кроме того, в 482 г. византийский император Зенон издал грамоту, которая вообще сняла на время противоречия между халкидонитами и антихалкидонитами. Наконец, есть сведения, согласно которым "Опровержение" было доставлено в Армению лишь незадолго до церковного собора 554 - 555 гг. и по его решению переведено на армянский язык. Данные об этом содержатся в "Повествовании об армянских делах", вышедшем из-под пера неизвестного халкидонита и дошедшем до нас в греческой версии⁷ . В свете этих фактов датировка перевода в "Повествовании" представляется более верной. В любом случае можем констатировать, что в VI в. грекофильство получило уже широкое распространение. Хотя в этой манере переводились далеко не все памятники и имеются переводы с греческого, выполненные в исконно армянском стиле, когда о переводном характере сочинения можно судить только по его содержанию, - к трудам Давида Непобедимого это не относится, ибо его творения целиком принадлежат грекофильской литературе.

Как только христианство начало шествие по странам Средиземноморья, оно вступило в конфликт с античной культурой. Самая идея христианского монотеизма была противоположна греко-римскому пантеизму. Адепты новой религии разрабатывали доказательства ее правоты. Обоснованию ее истинности, ее апологии посвящают свои труды многие ранние христианские авторы. Создается своеобразная философская система в сочинениях "отцов церкви", в патристике⁸ . Едва зародившись, раннехристианская греческая литература вышла за языковые пределы первоначального функционирования и вскоре сделалась достоянием христианского мира в целом. Такие сочинения переводятся на разные языки, так что с некоторыми оговорками можно говорить о появлении единой литературы, реализующейся в различных языковых вариантах. Сказанное относится и к Армении. Хотя ее культура первых веков христианства отмечена самобытностью, она дает дифференцированное представление о раннехристианской словесности вообще. Еще и до создания местной письменности сочинения христианских авторов распространялись в Армении. Их изучение как раз и обеспечило переход к письменности. Но только с появлением письменных переводов достижения христианской мысли стали достоянием армянского общества в целом.

В V в. наряду с широким распространением переводной литературы в Армении появляются оригинальные труды, стоявшие в общем русле этой литературы и насыщенные философским содержанием. Первым таким автором был Месроп Маштоц - типичный представитель патриотической философии, для которой ключевым вопро-

⁵ С. С. Аревшатян. Формирование философской науки в древней Армении (V - VI вв.). Ереван. 1973, стр. 168 сл.

⁶ H. G. Beck. Kirche und theologische Literatur im byzantinischen Reich. Munchen. 1959, S. 283 - 295.

⁷ Е. Тер-Минасян. О времени перевода на армянский язык труда Тимофея Элура. "Опровержение учения Халкидонского собора". "Вестник". Матенадарана. Т. 5. 1960 (на арм. яз.); G. Garitte. La Narratio de rebus Armeniae. Louvain. 1967, pp. 36 - 71, 163 - 165, 172.

⁸ См. подробнее: Г. Г. Майоров, Формирование средневековой философии. М. 1979.

стр. 106

сом являлся вопрос о боге как высшей субстанции и первопричине мира⁹ . Ученик Маштоца Езник Колбаци является уже по преимуществу философом. Его сочинение "Опровержение лжеучений" (иначе - "О боге") направлено против язычества, персидского зороастризма (опасность насильственного насаждения которого в V в. стала реальностью), греческих античных философов и ереси Маркиона. Езник интересуется теми же сюжетами, что и Маштоц, но его научный аппарат богаче и разнообразнее¹⁰ .

В патристике философия и теология слиты, причем методы и выводы первой подчинены второй. Но патристическая философия господствовала не безраздельно, ибо христианство охватило области, где на протяжении многих столетий развивалась античная культура. В период его становления и распространения античные традиции обладали еще большой жизненной силой. Это относится и к философии. Из философских учений первых веков христианства наибольшее влияние на патристику оказал неоплатонизм¹¹ . Это сложное по составу направление вобрало в себя важнейшие достижения античной философии, включая учения Платона и Аристотеля, и противопоставило себя монотеистической философии, развивавшейся в связи с христианством. А сама христианская культура восприняла из неоплатонизма целые разделы, и многие труды неоплатоников вошли затем в христианскую науку в качестве ее составной части. Погибнув как особое направление, неоплатонизм пережил себя в сочинениях христианских философов. Неоплатоники много внимания уделяли логической дедукции, определениям и классификациям, широко комментировали труды Платона и Аристотеля. Логика и гносеология Аристотеля, которые получили распространение благодаря деятельности неоплатоников, расширили и обогатили научный аппарат христианской философии. Это относится в особенности к александрийской школе неоплатонизма. В Армении более всего были популярны труды именно этой школы. К ней же принадлежал и Давид Анахт.

В Армении не существовало каких-либо специфических причин, обусловивших распространение идей именно неоплатоников. Но самый характер армянской культуры V и последующих столетий был таков, что неоплатонизм естественным образом вписывался в ее контекст. Для нашедшей там особое признание александрийской школы был характерен интерес к естествознанию и математике, аристотелевой логике и гносеологии. Данную сторону дела как раз и исследовал Давид Непобедимый. Легенды сделали его фигуру весьма популярной, и в источниках данные о нем соседствуют с вымыслом. Поэтому очень трудно выделить те биографические сведения, которые относятся именно к Анахту. Комбинируя их, специалисты пришли к выводу, что Давид прошел обучение в Александрии и примкнул к группе Аммония Саккаса, Сириана и Олимпиодора Младшего. Полагают, что он побывал также в Афинах. В Александрии Давид приобрел известность как автор философских трудов и как учитель философии. Когда же он вернулся на родину, то по неизвестным причинам был принят там враждебно и вынужден был удалиться в Грузию. Вскоре, однако, он стал в Армении очень популярен. Наряду с рукописями трудов, безусловно, являвшихся его сочинениями, имеется большое количество приписываемых ему псевдоэпиграфов. Постепенно возник ряд преданий о нем как о непобедимом мыслителе (отсюда - и прозвище)¹² .

Вопрос об объеме научного наследия Анахта весьма сложен. Специалисты сходятся на том, что "Определения философии" и "Анализ Введения Порфирия" бесспорно принадлежат Анахту. Оба этих сочинения сохранились и в греческих версиях, и в армянских переводах¹³ . По поводу остальных трудов, приписываемых ему, единого мнения нет. В последние годы был сформулирован вывод, что Давиду принад-

⁹ С. С. Аревшатян. Становление древнеармянской письменности и патристика. "Das Korpus der griechischen christlichen Schriftsteller". B. 1977, S. 111 - 127.

¹⁰ L. Maries. Le De Deo d?Eznik de Kolb, connu sous le nom de "Contre les sectes". P. 1924; Езник Кохбаци. Книга опровержений. Ереван. 1958; С. С. Аревшатян. Формирование философской науки,.. стр. 75 - 112.

¹¹ А. Лосев. Неоплатонизм. "Философская энциклопедия". Т. III. 1964, стр. 45 - 48.

¹² В. К. Чалоян. Указ. соч., стр. 82 - 83.

¹³ "Davidis Prolegomena et in Porphyrii Isagogen commentarium". B. 1904; Давид Непобедимый. Определения философии. Ереван. 1960.

стр. 107

лежат также "Толкование Категорий Аристотеля" (сохранились греческий и армянский тексты; иные исследователи признают их автором Элия Александрийского)¹⁴ и "Толкование Аналитики Аристотеля" (сохранился лишь армянский текст)¹⁵ . Таким образом, сочинения Давида первоначально были написаны по-гречески, либо самим автором, либо с его слов, а затем переведены на армянский язык, опять-таки или им самим, или кем-нибудь из его учеников и последователей. Переводы выполнены в грекофильской манере, когда строго следуют грамматике и синтаксису подлинника. Но в них встречаются отклонения смыслового порядка. В частности, некоторые реалии, откровенно арменизированы (это свойственно сочинениям не только Давида). Так, в "Толковании Категорий Аристотеля" в греческом тексте значится: "Вместо того, чтобы сказать - "Позови Сократа", я говорю - "Позови философа". В армянском переводе сказано не "Позови философа", а "Позови Давида". Далее: Зевс и Афродита уступают место Арамазду и Астлик, более близким и понятным армянскому читателю. Незнакомые армянам мифические существа подменяются мифическими же, но давно привычными аралезами (лижущими и тем самым воскрешающими мертвых), и т. д.

В настоящее время труды Анахта хорошо изучены в их главном, философском аспекте¹⁶ , хотя их общенаучное и культурное значение еще нуждается в дальнейшем осмыслении. Каково же их содержание? Наследие Давида охватывает большинство разделов современной ему философии: онтологию, учение о душе, гносеологию, логику, эстетику, этику. В отличие от своих армянских предшественников Давид выступает как мыслитель-профессионал. В его трудах впервые в Армении дано определение философии как науки и указаны ее задачи. Система воззрений Давида с наибольшей полнотой изложена в "Определениях философии". Познание сущего начинается с исследования предмета в кругу четырех вопросов: существует ли сущее, что оно есть, какова его сущность и для чего оно существует? Этот подход заимствован у Аристотеля. Но у Давида эти вопросы, изложенные в ином порядке, приобретают то значение, что становятся основными принципами философии. Все мыслимое делится им на три категории: вещи, не имеющие реального существования (например, мифические существа - козлоолень, аралез); вещи, имеющие сомнительное бытие (надзвездное небо, антиподы); вещи, безусловно сущие - человек, лошадь, орел и т. п. При исследовании этих категорий сначала ставится вопрос: существует ли оно; если ответ будет положительным, то что оно есть? Этот вопрос уместен при реальном существовании, которое представляется как бытие божественное и бытие человеческое. Первое постигается умом, второе - чувствами. Бог - это умопостигаемое несомненное бытие, начало и причина всего сущего. Божественное само по себе непознаваемо, но постигается при созерцании того, что сотворено.

Данные идеи восходят к величайшему мыслителю древности Аристотелю, который доказывал существование нематериального бытия через материальный мир. Но это конечный этап познания. Для познания же нематериального необходимо начинать именно с постижения материального и пройти стадию постижения ряда форм, имеющих "материальное бытие по предмету и нематериальное - по мысли". Принимая идущее от Аристотеля природное, космологическое доказательство наличия бога, Анахт тем самым признает реальность окружающего нас мира, этого "несомненного бытия", познание которого и возможно, и необходимо. В связи с этим он последовательно критикует античных агностиков и релятивистов, скептиков и софистов, отвергавших возможность познания мира. Признавая реальность объективного мира, Давид признает и возможность его познания. Исследовать - означает искать и находить. Но если мир поддается познанию, то как оно совершается? Анахт отмечает пять восходящих его ступеней: ощущение, воображение, мнение, размышление и разум. Они имеют свои практические приложения: конкретный опыт, внутренняя эмпирия, вопло-

¹⁴ "Eliae in Porphyrii Isagogen et Aristotelis Categorias commentarii". B. 1900; "Commentarii in Aristotelis Categorias, Eliae commentatori adscripti". Versio armeniaca. Petropoli. 1911.

¹⁵ Давид Непобедимый. Толкование Аналитики Аристотеля.

¹⁶ В основном в работах: В. К. Чалоян. Указ. соч., стр. 101 - 152; С. С. Аревшатян. Формирование философской науки,.. стр. 269 - 327.

стр. 108

щенность в искусстве, научная теория, философия. Ощущение, воображение и беспричинное мнение образуют опытное и эмпирическое знание; причинно обоснованное мнение - знание искусства; размышление - научно-теоретическое знание; разум - философию.

Философия возвышается над всеми знаниями, охватывая то общее, что в них есть. Определение философии является главной задачей Давида. Здесь он вновь вступает в полемику со скептиками и агностиками, отрицавшими возможность существования философии. Определяя философию, ее предмет, сущность и назначение, Давид обращается к классикам античной науки - Пифагору, Платону и Аристотелю и предлагает шесть формулировок, которые сочетаются и дополняют друг друга: философия есть "наука о сущем как таковом"; "наука о божественных и человеческих вещах"; "забота о смерти"; "уподобление богу в меру человеческих возможностей"; "искусство искусств и наука наук"; "любовь к мудрости". Все эти определения Давид подробно комментирует и обосновывает. Первое, второе и пятое определения, в которых вскрываются научно- познавательная сущность философии и ее соотношение с другими науками, принадлежат философской теории, опирающейся на познавательные способности. Третье и шестое определения, имеющие этическую направленность, связаны с философской практикой, которая опирается на теорию. В четвертом определении соединены теория и практика философии. Конечная цель неоплатонической системы у Давида - достижение через знание и праведный образ жизни добродетели и уподобление богу в меру человеческих сил. Предлагая детальную классификацию всех наук, Анахт помещает в ней философию на центральное место.

Другой большой труд Давида - "Анализ Введения Порфирия" - посвящен проблемам логики. Порфирий, главный ученик крупнейшего из неоплатоников - Плотина, специализировался на проблемах аристотелевой логики, а Давид, в свою очередь, исследовал порфириеву систему логических понятий. Совокупность научных знаний, рассуждает Анахт, не может быть сведена к единой цельной системе понятий. Ведь не существует такого понятия, которое могло бы стать предикатом всех других понятий, ибо они настолько различны, что их невозможно обобщить в едином роде. Отсюда возникает необходимость указать "высшие" роды, к которым будут сведены остальные. Эти высшие роды Аристотель называл категориями. Порфирий Тирский (233 - 304 гг.), враг христианства, автор работы "15 книг против христиан", написал весьма популярное затем, в средние века, введение в изучение 10 категорий Аристотеля и установил зависимость между более общими и менее общими понятиями, введя пять обозначений: род, вид, различающий признак, собственный признак и случайный признак. Однако в системе логических обобщений у обоих философов имеется принципиальное различие. Роды бытия у Порфирия изложены в сфере абстрактно-логического мышления и означают отвлеченную схему бессодержательных понятий, тогда как "высказывания о сущем" у Аристотеля выводятся из объективного бытия и носят материалистический характер. Аристотелевы категории - не только формы мышления, но и формы существования объективных вещей; роды бытия у Порфирия не соотнесены с самим бытием.

Анахт толковал Порфирия в материалистическом духе, стремясь примирить точки зрения обоих философов. Высоко оценивая трактат Порфирия, он игнорирует разницу между ним и Аристотелем, превращая "Введение" Порфирия в подлинное введение к изучению категорий Аристотеля. Логика для Давида - одновременно составная часть философии и ее орудие. Она включает в себя диалектический метод вопросов и ответов, становится искусством разделения и определения, доказательства и анализа. Все эти принципы за исключением анализа подробно рассматриваются Анахтом. Важное место в его системе занимает также проблема соотношения общего и частного. Он намечает три решения: общее существует или прежде частного множества, или в самом этом множестве, или на его основе. "Прежде" означает, что частное имеет причиной божественное творчество. "В самом множестве" означает, что общее пребывает в материальной сущности множественных частностей. "На основе" означает, что мышлением произведено обобщение, которое стало знанием.

Разъясняя учение Платона и Аристотеля, Давид указывает на принципиальное различие в их воззрениях. По Платону, общее существует "прежде множества" и "причину свою имеет в божественном творчестве" (то, что мы теперь называем идеализмом).

стр. 109

У Аристотеля же общее воплощено в самих вещах (то, что мы теперь называем материализмом). Но, согласно Аристотелю, вещи тоже существуют по повелению бога. Следовательно, заключает Анахт, и Аристотель сводит общее к божественному. Это верное наблюдение побудило затем Давида определить собственную позицию. Она оказалась двойственной, как у всех неоплатоников в целом. Большое место занимает в сочинениях Анахта чистая логика (особенно учение о силлогизмах), причем вслед за Аристотелем он отвергает индуктивный метод и приемлет только дедуктивный, метод перехода от общего к частному.

* * *

Благодаря деятельности грекофилов в армянской словесности образовался значительный пласт, непосредственно восходящий к античной культуре. Отныне армяне могли знакомиться с произведениями греческих авторов на своем родном языке. Вырванные из контекста античного мировоззрения и мировосприятия, эти сочинения на новой, христианской почве сочетались с ее догмами и даже использовались для доказательства правильности последних. Данным обстоятельством предопределялся репертуар используемых сочинений. Вместе с тем они вносили непривычные идеи и непривычные реалии. Недаром на протяжении всего средневековья подобные сочинения выделялись в самостоятельный раздел литературы. В Армении их называли "внешние книги"¹⁷ . Сочинения Давида облегчали приобщение читателя к заключенным в них мыслям, достаточно резко выделявшимся на фоне общехристианских идей.

Вклад Давида в развитие армянской науки оценивается очень высоко. По единодушному мнению исследователей, никто из армянских философов той поры не дошел до таких высот профессионализма, которые оказались доступны Давиду. Многие столетия его работы изучались и цитировались. Серьезное внимание уделяли им, в частности, в Татевском монастыре, где в XIV - XV вв. преподавали такие крупные ученые, как Йовхан Оротнеци и Григор Татеваци. Но, составляя частицу армянской средневековой культуры в ее наиболее высоких проявлениях, труды Давида принадлежат одновременно и культуре византийского Востока в целом. Этим и определяется роль Давида Непобедимого в истории мировой культуры.

¹⁷ См. об этом изложение доклада П. М. Мурадяна на симпозиуме "Три дня древнеармянской литературы в Пушкинском доме" ("Историко-филологический журнал" АН АрмССР, 1979, N 3, стр. 292).

Постоянный адрес данной публикации: