Публикуемая статья принадлежит перу доктора исторических наук Юрия Павловича Шарапова-Антонова (1920 - 2005). Последние ее строки были им написаны буквально за несколько часов до смерти.

Судьба Ю. Шарапова сложилась так, что ему довелось попробовать себя на самых разных поприщах. Со студенческой скамьи он ушел на фронт, где был и пулеметчиком, и разведчиком, и политруком стрелковой роты, и литсотрудником фронтовой и армейской газет. После войны была работа в "Комсомольской правде", учеба в аспирантуре истфака МГУ и защита кандидатской диссертации, руководство крупными научными библиотеками (ГПИБ и библиотекой И МЛ при ЦК КПСС), возвращение к журналистике и работа в "Известиях"... Последние 30 лет жизни Ю. Шарапов работал в Институте российской истории РАН.

В сферу его научных интересов входили далекие друг от друга страны и народы: от Туркестана (которому была посвящена его кандидатская диссертация "М. В. Фрунзе - организатор и руководитель разгрома бухарского эмирата) до датского острова Борнхольм, истории освобождения которого от гитлеровцев посвящена эта статья). Хронологически же центром внимания стал XX век, столь богатый на трагические для нашей страны события.

В своих исследованиях Ю. Шарапов неоднократно обращался к ленинской тематике: был редактором нескольких томов полного собрания сочинений В. И. Ленина и каталога ленинской библиотеки в Кремле; его книга "Ленин как читатель" (1-е издание - М. 1976) трижды выходила на русском языке и переводилась на языки народов СССР; в 1998 г. увидела свет его монография "Ленин и Богданов: От сотрудничества к противостоянию", переизданная затем в США и Канаде.

Большое место в жизни и творчестве Ю. Шарапова занимала его alma mater - Московский институт философии, литературы и истории им. Н. Г. Чернышевского (ИФЛИ), с его легкой руки получивший название Лицей в Сокольниках. Написанная на основе воспоминаний выпускников и архивных изысканий автора книга об ИФЛИ с таким названием увидела свет в 1995 г. и сразу же стала библиографической редкостью.

В последние годы Ю. Шарапов вновь обратился к изучению 20-х годов прошлого века. Им была подготовлена монография, посвященная вопросам идеологии и культуры периода первой советской "оттепели" - нэпа. В книге рассматриваются такие вопросы идеологии, как судьба ленинизма, борьба вокруг нэпа, взаимоотношения власти и церкви, идеологическая нетерпимость, судьбы высшей школы, развитие науки, становление новой литературы. Книга "Первая "оттепель". Нэповская Россия в 1921 - 1928 гг.: Вопросы идеологии и культуры" готовится к публикации в этом году.

Шарапов Юрий Павлович - доктор исторических наук.

стр. 120

Прошло 60 лет с великого дня Победы. И ныне нелишне вспомнить о некоторых полузабытых, а то и вовсе забытых страницах истории той весны. Одной из них и посвящена данная статья.

22 мая 1945 года - тринадцатый день европейского мира ... А накануне датский остров Борнхольм стал точкой притяжения для частей противника, сумевших вырваться из окружения в Восточной Пруссии, а также и для тех, кого командование вермахта сочло возможным перебросить сюда из Германии. Если учесть положение этого клочка суши в Балтийском море, в четыреста миль площадью, эту акцию нельзя назвать только жестом отчаяния. Природа расположила Борнхольм в самой горловине проливов Зунд и Кадет-Рённен, словно замком заперев морской путь в Балтику. И этот остров обрел в военно-политическом лексиконе звание Мальты Балтийского моря.

Вот здесь-то к началу мая и сосредоточилась вооруженная до зубов группировка фашистских войск в двенадцать тысяч численностью. К исходу войны она нависла над тылами правого фланга 2-го Белорусского фронта и заперла морские коммуникации между нами и западными союзниками, превратившись в нешуточную опасность для нейтральной Швеции, да и для самой Дании. На каждых четырех борнхольмцев, включая стариков, женщин и детей, приходился более чем один гитлеровец.

Опасность эту необходимо было ликвидировать, по возможности без кровопролития. До 7 мая советское командование дважды предлагало фашистскому гарнизону Борнхольма сдаться. Оба эти предложения были отвергнуты. И в ночь на 8 мая на острове, при поддержке авиации и кораблей Балтийского флота, высадились части 18-й стрелковой дивизии под командованием полковника П. В. Полувешкина. Приказ был строг: бой - только ближний, огонь - только прицельный; мирным жителям и объектам - надежную охрану. За сорок восемь часов все было кончено. Однако не всех борнхольмцев удалось уберечь: семеро мирных жителей погибли. Последний фашистский плацдарм в Европе перестал существовать.

И газеты по обе стороны Атлантики сразу же забили в набат: "Советы нарушают союзнические обязательства ...", "Москва запирает Балтику ...", "Датская земля под русским сапогом ...", "Руины Борнхольма ...", "Красный меч - над нейтральной Швецией ...". И даже "Иван против Гамлета ...".

Мы располагаем двумя архивными публикациями, посвященными борнхольмской операции в мае-июне 1945 года. Первую из них "Освобождение о. Борнхольм" подготовили генерал-майор В. В. Гуркин и полковник ОТ. Гуров. Напечатана она в журнале "Советские архивы" в 1986 г., N 1. В этой публикации использованы документы Центрального архива Министерства обороны (ЦАМО) СССР, большинство из них были опубликованы впервые. Вторая появилась на страницах журнала "Исторический архив" в 1996 г., N 3 - "Советский десант на датском острове Борнхольм. Докладная записка старшего лейтенанта Г. Ф. Хромушиной. Июнь 1945 г.". Обе эти документальные публикации дают картину событий в северной Европе вскоре после победы в Великой Отечественной войне.

Итак, что же происходило на датском острове Борнхольм в мае-июне 1945 года?

Продвигаясь на запад по балтийскому побережью войска 2-го Белорусского фронта под командованием Маршала Советского Союза К. К. Рокоссовского к 5 мая 1945 г. освободили от противника острова Воллин, Узедом, Рюген. И лишь на о. Борнхольм оставались гитлеровские войска, отказавшиеся капитулировать и как бы нависавшие над правым флангом 2-го Белорусского фронта. Чтобы ликвидировать эту угрозу, 9 мая торпедные катера Балтийского флота высадили в порту Рённе десант, вслед за которым прибыли три дивизии 132 стрелкового корпуса, которым командовал генерал-майор Ф. Ф. Короткое. В соответствии с директивой Ставки Верховного Главнокомандования он вручил губернатору о. Борнхольм фон Стеманну текст официального заявления, в котором указывалось, что остров занят советскими войсками временно и командование этих войск не будет вмешиваться в дела датской администрации.

15 мая 1945 г. Ставка Верховного Главнокомандования сообщила: "1. Ставка Верховного Главнокомандования разъясняет, что остров Борнхольм является

стр. 121

частью Дании и занят нашими войсками только потому, что расположен в тылу нашей германской оккупационной зоны. 2. Разъяснить датскому населению, что остров занимается временно, пока не разрешены еще военные вопросы в Германии. 3. На острове сохранить датскую администрацию"¹ .

Командованию советских войск предстояло войти в контакт с губернатором фон Стеманном, датским правительством в Копенгагене, а также группой англо-американских военно-морских сил и иностранными журналистами, тотчас прибывшими на о. Борнхольм. Для этого нужны были опытные работники, владевшие несколькими европейскими языками. Политуправление 2-го Белорусского фронта оперативно сформировало такую группу с учетом немаловажного обстоятельства: с датской стороной было целесообразнее и предпочтительнее обращаться не на языке недавних оккупантов, а на английском и французском. Выбор пал на гвардии старшего лейтенанта Г. Ф. Хромушину. Она находилась непосредственно при генерал-майоре Ф. Ф. Короткове и от его имени вела все переговоры с датской администрацией, в том числе во время визита в Копенгаген, где генерал-майор Короткое был принят королем Дании Христианом X.

Галина Федотовна Хромушина (1918 - 1962) прожила недолгую, но яркую жизнь. Родилась она в казачьей станице (ныне г.Каменск-Шахтинский), похоронена в военном секторе Преображенского кладбища Москвы среди героев Гражданской и Отечественной войн. С трех лет Галина воспитывалась в семье сестры своей матери - учительницы географии - вместе с двоюродной сестрой Валентиной Прониной, чей отец был видным ученым-строителем. Кроме школьного, девушки получили домашнее образование. Обе с детства знали французский и немецкий языки. Валентина стала художницей, Галина тоже недурно рисовала. В 1937 - 1941 гг. Галина Хромушина была студенткой исторического факультета Московского института истории, философии и литературы имени Н. Г. Чернышевского, который впоследствии стали называть "лицеем в Сокольниках". Там она получила блестящее образование, изучила обязательную латынь, овладела английским и итальянским языками. Известный профессор-медиевист, знаток средних веков, Б. Ф. Поршнев предложил ей написать работу о Мигеле Сервете (1511 - 1553) - испанском враче, географе и вольнодумце, открывшем малый круг кровообращения. Он был сожжен по приказу Кальвина, главы протестантской церкви в Женеве, за слишком смелые мысли. Война не дала Галине возможности завершить эту работу, но ее очерк "Дважды сожженный" был впоследствии напечатан в журнале "Знание - сила".

В октябре 1941 г. Галина вместе со своими однокурсниками и преподавателями добровольно вступила в ряды создавшейся тогда 3-й Коммунистической дивизии, впоследствии 53-й гвардейской. Сохранилась редкая фотография: перед выступлением на фронт добровольцы зашли в фотоателье. В центре Галина Хромушина, справа от нее доцент филологического факультета Леонид Пинский. Внизу справа: Юрий Кнабе, Александр Александров, Евгения Печуро, Мария Злобина, Григорий Померанц, вверху - Мария Потравнова. До лета 1942 г. Галина Хромушина была сандружинницей, спасла немало бойцов и командиров. Вскоре ее вызвали в политотдел армии, присвоили звание младшего политрука и перевели в 7-й отдел политотдела армии, а затем Политуправления Северо-Западного фронта. Весной и летом 1944 г. вместе с группой немецких антифашистов она на парашюте высадилась в тылу врага, в партизанском крае в Белоруссии и работала там до освобождения Минска. А когда война закончилась, началась та самая командировка, о которой пойдет ниже речь. Демобилизовавшись в мае 1946 г., Г. Ф. Хромушина стала корреспондентом ТАСС, побывала в этом качестве на Нюрнбергском процессе. После этого продолжала работать в ТАСС, растить дочку, затем работала в журнале "Новая и новейшая история" под руководством академика А. А. Губера. В конце 1950-х годов ее настигла тяжелая неизлечимая болезнь...

В докладной записке на имя начальника 7-го отдела Политуправления 2-го Белорусского фронта, датированной 10 июня 1945 г., гвардии старший лейтенант Г. Ф. Хромушина подробно изложила ход событий на острове Борнхольм. "Ко времени нашего прибытия на остров обстановка там была очень напряженной", - писала она. И объяснила причину: гитлеровцы имели на

стр. 122

острове небольшой гарнизон, но он с февраля 1945 г. стал пополняться тысячами прибывших немцев из Восточной Пруссии. Оккупанты стали выкачивать у местного населения сельскохозяйственные товары, продукты питания, ввели карточную систему на основные продукты питания и ширпотреб, значительно ограничили ввоз товаров на остров, распустили полицию. На острове возникло партизанское движение, направленное против оккупантов. Хромушина не скрывала того, что "факт занятия острова был широко использован неблагожелательными датскими и шведскими элементами против нас"² .

Впоследствии Галина Хромушина не раз возвращалась в воспоминаниях к этим дням. Вот как это выглядит в изложении ее собеседников.

Федор Федорович Короткое, командир 132-го стрелкового корпуса, устало опустился в кресло и продолжал разглядывать фигуру медленно удаляющегося Стеманна, борнхольмского губернатора. Наконец, генерал-майор обернулся к Галине Хромушиной.

- Я слушаю Вас, Федор Федорович, - нарушила тишину Галина. И Короткое сказал:

- Чего-то он здесь не договаривал. Вы не находите?

- Да, у него поднакопилось вопросов. Но ставить их он предпочитает перед Западом, а не Востоком.

- Что предлагаете?

- Для начала разрешить мне с кем-нибудь из наших офицеров сегодня же вечером нанести ему ответный визит. Дома, говорят, и стены помогают. Надеюсь и мне помогут повернуть губернатора лицом к нам. А уж он тогда поможет сделать то же с королевским правительством.

...Стеманн уже второй час принимал вместе с помощником двух представителей русских военных кругов в своей домашней гостиной. Переводчика не требовалось: гостья его свободно изъяснялась по-французски.

- Однако, господин губернатор, - вдруг переменив тон, собеседница улыбнулась и отодвинула налитый Стеманном бокал, - на Борнхольме сейчас не во всех домах столь уютно и беззаботно, как в этой гостиной. Что мешает жизни островитян войти в нормальную колею?

И губернатор заговорил о деле. Разговор этот закончился поздней ночью в аппаратной связи советского командования, откуда борнхольмский губернатор переговорил с министрами датского кабинета.

Наутро борнхольмцы впервые после многомесячного перерыва получили свежие газеты. А в час пополудни в зале городской ратуши Рённе расположились прибывшие с континента копенгагенские и даже стокгольмские журналисты. Один из них, видимо, старшина корреспондентского корпуса, заявил, что они прибыли осмотреть разрушения, причиненные действиями Красной армии, и осведомиться о взаимоотношениях между советскими войсками и борнхольмским населением.

Как только он сел, поднялась Галина Хромушина.

- Господа, если вы действительно хотите основательно ознакомиться со здешним положением, нет ничего проще, как послушать то, что вам говорят, и внимательно сличить это с тем, что вы сможете увидеть собственными глазами. А увидеть вы сможете все, как обещал нам губернатор. Я уже третьи сутки его гостья и могу засвидетельствовать, что он - хозяин своего слова.

И корреспондентский корпус сдался на "милость победителя". Остаток дня провели на колесах. Дотошные журналисты не оставляли без внимания ни малейшей мелочи. Они были приятно поражены тем, что никто не ограничивал их любопытства даже у фортификационных сооружений, возведенных немцами. Два следующих дня центральная и провинциальная пресса Дании и Швеции с энтузиазмом и в общем-то без передержек, во всех подробностях освещала борнхольмский пресс-день, устроенный губернатором острова при содействии советского командования для журналистов с обоих берегов пролива Ересунд.

Однако на борту английского крейсера "Дайдем", ошвартовавшегося на внешнем рейде Копенгагенской бухты, это не вызвало ни малейшего восторга. Угрюмый тон диалога, которым обменивались здесь в ночь на 27 мая английский адмирал Хот и его соотечественник генерал Дьюинг, не оставлял в том ни малейшего сомнения. Как поддержать напряженность вокруг борн-

стр. 123

хольмской ситуации - единственный шанс, способный позволить союзническим войскам высадиться на Мальте Балтийского моря? Не дать нейтрализовать Балтику, запереть в ее пределах русских победителей.

Настало 1 июня. В два часа пополудни на центральном копенгагенском аэродроме приземлился самолет. Одиннадцать солдат, сержантов, офицеров и генерал советских Вооруженных Сил ступили на землю столицы Дании. Министр обороны королевского правительства Б. Крафт приветствовал генерал-майора Федора Короткова. Стоящая рядом с ним, едва возвышавшаяся над его левым плечом, женщина в офицерской форме тихо переводила речь министра. Генерал ответил кратко. Столь же синхронно, негромко, но отчетливо прозвучал перевод.

Когда кортеж автомашин с русскими вырвался из ворот аэродрома, шоферам сразу пришлось сбросить скорость: восторженные жители датской столицы, размахивая советскими флагами, сжали коридор, по которому следовали машины. "Ура" в честь русских освободителей датской земли неслось над копенгагенскими улицами - от ворот аэродрома до гостиницы "Англетер".

Вскоре состоялся прием. Церемониймейстер взял с подноса два бокала и, подав один Галине Хромушиной, произнес по-немецки:

- Мадам, от имени присутствующих я почтительно приветствую русскую освободительницу датской земли.

- Почтительно принимая Ваше поздравление, - ответила на столь же безукоризненном берлинском диалекте Г. Ф. Хромушина, - я полагаю, что слово "освободительница" следует отнести на счет Красной армии.

В тот же день Галина Хромушина получила письмо: "Дорогая госпожа Галина Хромушина! Примите, пожалуйста, мою благодарность, которую я хочу выразить нашему великому брату, всему русскому народу, и особенно вам, смелым красноармейцам. Своей кровью и крепким оружием вы совершили то, что наши слова не в силах были сделать до этой страшной войны: вы уничтожили фашизм. С благодарностью за вашу победу и с надеждой на быстрое восстановление вашей страны. Ваша Эльза Георг, медицинская сестра".

На следующий день в семь утра вместе с генералом Федором Коротковым, которого сопровождала Хромушина, они прибыли в резиденцию генерала Дьюинга, пригласившего их еще с вечера на утреннюю верховую прогулку.

- Мадам, разрешите предложить Вам выбор.

Двадцать один гвардеец держал под уздцы двадцать лошадей: первую, своенравно бившую копытами щебенку небольшого плаца, - двое самых дюжих.

- Я не обездолю Вас, сэр, если выберу первую?

- Что Вы, мадам! Конечно, обездолите, Вы лишите меня в предстоящей прогулке самой очаровательной спутницы.

- Рискнем, однако, генерал? - с озорной улыбкой ответила она. Дьюинг, оказавшийся в седле второй лошади, наклонился к Хромушиной и, не скрывая удивления, пробормотал:

- Вы, однако, отличная наездница, мадам!

- Что Вы, мой генерал, я - обыкновенная донская казачка.

Затем в кают-компании английского крейсера "Дайдем" состоялся торжественный прием, который дал русским английский флагман.

- Господа офицеры, приветствуя на борту "Дайдема", под флагом флота Его Величества доблестных представителей наших доблестнейших русских союзников, я поздравляю их и нас с великой победой. И прошу позволения нарушить традицию, коль скоро она уже нарушена присутствием в этой кают-компании дамы. Свой первый тост ей и посвящаю. Поднимаю свой бокал за мужество женщин, неспособное, однако, затенить их неповторимой прелести.

Все выпили и сели. Стоять осталась лишь одна Хромушина. Подняв наполненный бокал, она ответила:

- Сэр, господа офицеры, друзья, - она улыбнулась соотечественникам, - я тронута вашим вниманием. И с глубокой почтительностью спешу исправить Вашу, сэр, ошибку. Традиции флота Его Величества издревле открывали двери адмиральских кают-компаний перед женщинами знатного проис-

стр. 124

хождения ... Это вполне относится ко мне, поскольку мое происхождение - советское, а наша общая победа, вся миновавшая уже к счастью война сделала это происхождение одним из знатнейших в мире.

На рассвете 3 июня 1945 г. английский адмирал Хот подписал краткую шифровку: "Русское влияние в копенгагенских военных и правительственных кругах стало непреодолимым. Вряд ли датчан удастся склонить пропустить наш флот к Борнхольму". А в один из апрельских дней следующего года борнхольмский губернатор, проводив последнего советского солдата, донес в Копенгаген, что осуществляет всю полноту власти над суверенной борнхольмской территорией Датского королевства. Советский вклад в сохранение мира на Балтике, суверенитета и целостности территории Дании был высоко оценен датским королевским правительством. Оно наградило генерал-майора Советской Армии Федора Федоровича Короткова почетнейшей национальной наградой - орденом Белого Слона за безупречное руководство борнхольмской мирной операцией Советских Вооруженных Сил. В ее честь учредило медаль "За Данию" и в числе первых советских военнослужащих удостоило ее гвардии старшего лейтенанта Галину Хромушину.

Вернемся к докладной записке Галины Хромушиной, как к историческому источнику. Она подробно изложила все обстоятельства, связанные с поездкой делегации советских вооруженных сил в Копенгаген, подчеркнув, что "прием в Копенгагене прошел в исключительно благожелательной и радушной обстановке"³ . О составе этой делегации мы узнаем из другого источника - донесения начальника штаба 132-го стрелкового корпуса начальнику штаба 19-й армии. Вот, кто представлял победоносную Советскую армию, больше того весь советский народ-победитель в датской столице в начале лета 1945 г.: "1. Командир 132-го стрелкового корпуса генерал-майор Короткое. 2. Начальник штаба 18-й стрелковой дивизии полковник Стребков. 3. Начальник разведывательного отдела штаба корпуса подполковник Романов. 4. Помощник начальника связи 132-го стрелкового корпуса по радио капитан Якименко. 5. Адъютант старший батальона 414-го стрелкового полка 18-й стрелковой дивизии капитан Тючкалов. 6. Адъютант старший батальона 577-го стрелкового полка 205-й стрелковой дивизии капитан Топтунов. 7. Адъютант командира корпуса старший лейтенант Воронов. 8. Командир взвода автоматчиков 419-го стрелкового полка 18-й стрелковой дивизии лейтенант Овсянников. 9. Начальник 2-го отделения политотдела 19-й армии майор Ауслендер. 10. Старший инструктор отдела Политуправления фронта старший лейтенант Хромушина. 11. Красноармеец батальона связи 205-й стрелковой дивизии Шевляков. 12. Старшина - командир взвода автоматчиков 721-го стрелкового полка 205-й стрелковой дивизии Ермолинцев"⁴ .

А много лет спустя на Борнхольме побывал корреспондент "Комсомольской правды" В. Кислов. 9 мая 1981 г. в газете был опубликован его репортаж "Дом у гавани". В нем журналист рассказал о своей беседе с борнхольмцем Вальдемаром Свартом. Вот, что тот поведал советскому гостю: "Ведь мы сейчас стоим под окном комнаты, где в мае 1945 года поселились два русских солдата, участвовавших в освобождении Борнхольма от гитлеровцев". Дальше беседа с Вальдемаром и его женой Астрид происходила уже в доме, за столом, на котором быстро вырастала стопка книг о периоде оккупации, о деятельности участников датского движения Сопротивления.

Вскоре Вальдемар Сварт положил на стол чуть пожелтевшую от времени вырезку из борнхольмской газеты за 30 мая 1945 г. с фотографиями. На одной из них запечатлен советский солдат, беседующий с двумя датскими полицейскими. И Вальдемар разъясняет корреспонденту, что в 1944 - 1945 гг. датские полицейские оказывали существенную помощь в борьбе с нацистами в годы войны. А подпись ко второму снимку гласит: "Лейтенант Красной Армии Хромушина. В мирное время она изучала историю"⁵ . Со страницы газеты на нас глядит улыбающаяся Галина.

А по свежим следам событий начала лета 1945 г. в Копенгагене была выпущена книга В. Енсена "Русские на Борнхольме". На с. 74 речь там идет об "очаровательном солдате, гвардии старшем лейтенанте, фрекен Галине Хромушиной". На обложке этой книги десять портретов, они обрамляют заголовок издания. В числе воинов Красной армии там портреты генерала

стр. 125

Ф. Ф. Короткова и гвардии старшего лейтенанта Г. Ф. Хромушиной. Вот несколько отрывков из этой книги.

"В г. Рённе у меня была возможность разговаривать с военнослужащими женщинами, в том числе с госпожой Галиной Хромушиной, гвардии лейтенантом, о которой позднее несколько раз упоминали в копенгагенских газетах. Первый раз я встретил их на площади "Сванек", там я увидел женщин военнослужащих, которые непринужденно общались с военнослужащими мужчинами. Прежде чем они поняли, что я понимаю по-русски, я имел возможность понаблюдать за ними, и я был удивлен тому прекрасному дружественному обращению, которое имело место между амазонками и солдатами-мужчинами... Русская женщина старший лейтенант госпожа Хромушина - молодая приятная дама, она стройная и небольшого роста, и она держится с достоинством и очарованием. И, как говорят ее коллеги - мужчины, ее очень любят в ее полку, и не удивительно, что ее коллеги офицеры используют игру слов, когда есть возможность пошутить. Дело вот в чем. Ее друзья иногда в шутку говорят "Страшный лейтенант" вместо "Старший лейтенант", так как по-русски эти два слова звучать очень похоже, но означают совсем разное. Страшной ее никак нельзя назвать. Несмотря на изящную фигуру и нежное лицо молодой девушки, она внушает уважение. За нежными чертами лица угадывается непоколебимая сила. Да, старший лейтенант Хромушина явно была в состоянии держать своих товарищей мужчин на расстоянии, если это было необходимо.

- Но обычно в этом нет необходимости, - заверила меня Галина, улыбаясь. - Товарищество с мужчинами в армии действительно неподдельное. Они нас не дают в обиду, наоборот, я чувствую себя под их защитой. Только в бою мы на равной ноге и каждый из нас рискует. Это всегда было так, так как братство мужчины и женщины во время войны - это не есть что-то новое для России. Надо помнить, что лучшие люди в России на протяжении столетий боролись с царской деспотией, и эта революционная борьба ложилась не только на мужские плечи. Именно оттуда идет это дружеское братство, которое вас так удивляет"⁶ .

..."- Скажите мне, много ли было датчанок, которые тесно общались с немцами?

Я удивленно посмотрел на того, кто задал мне этот вопрос. Это была молодая русская женщина - старший лейтенант, фрекен Галина Хромушина. Мы сидели за столом и завтракали, так как я пригласил ее и другого русского офицера к себе в гости и угостил их скромной датской едой. Мы мило болтали о том, о сем, и вдруг старший лейтенант Хромушина задала мне этот щекотливый вопрос.

- К сожалению, такие были, - согласился я.

- Да, я тоже это могла заметить. Было довольно много датчанок, которые провожали своих кавалеров до Кайен, когда их размещали на кораблях, чтобы отвезти на материк. Нашей охране было даже трудно удерживать их на удалении от кораблей.

Я объяснил моим гостям, что добропорядочные датчане держатся подальше от таких женщин, которые таким образом предали свою нацию и "сдались врагу". Почти официально им дали кличку "общий знаменатель", как обычно называют таких женщин в обычной датской речи. Многие из них предстали перед судом, и им воздали по заслугам. Насколько мне было известно, попытался я им объяснить, в большинстве случаев речь шла о девочках 15 - 16 лет, которые были слишком глупы для того, чтобы оценить ситуацию должным образом.

- 15-летние девочки! - Удивленно повторила госпожа Хромушина. - Но это же настоящие дети. Ну, надо же.

Она замолчала и задумалась. Мне было заметно, что ей было трудно сформулировать следующий вопрос, но через некоторое время она продолжила.

- Скажите-ка мне, но разве датские девочки в таком юном возрасте... ну, как бы это выразиться... уже готовы к тому, чтобы выходить замуж?

Я вынужден был признать, что фактически нет, и обычно это происходит в более зрелом возрасте. Но нельзя было отрицать, что в последнее время

стр. 126

становилось все более обычным, что молодежь идет своим путем. Они больше не придерживаются старомодных моральных правил и обычаев, в особенности это касается молоденьких девушек, которых очень привлекала немецкая военная форма, ими просто невозможно управлять"⁷ .

В 1996 г. университетское издательство датского города Оденсе выпустило монографию историка Бента Енсена, озаглавленную "Долгое освобождение". Подзаголовок гласил: "Борнхольм занятый и освобожденный. 1945 - 1946". В 2001 г. Российский государственный гуманитарный университет издал перевод этой книги под названием "Долгое освобождение острова Борнхольм. 1945 - 1946". Это солидное издание насчитывает 367 страниц и основано на многих архивных источниках России, Дании, Англии, США, Норвегии и Швеции. В списке опубликованных источников 36 наименований, не говоря уже о прессе. Только исследований на датском и других европейских языках насчитывается 85 названий, из них десять принадлежат самому автору книги.

Как видим, фундамент монографии Бента Енсена весьма основательный. Это, однако, не избавляет читателя от вопросов. Начнем с названия этой книги. Автора явно не устраивает освобождение Борнхольма советскими войсками, которые покинули остров лишь спустя год. Больше того, на датском языке книга названа так: "Den lange befrielse". А подзаголовок гласит: "Борнхольм занятый и освобожденный. 1945 - 1946". Это и дало возможность перевести название книги Бента Енсена, как "Долгое освобождение острова Борнхольм". А подтекст напрашивается сам собой: никто Борнхольм не освобождал в мае 1945 г. от 12-тысячной группировки фашистских войск, просто одних оккупантов сменили другие. Вот и все!

Удивляться тут нечему, ибо во Введении к своей книге Бент Енсен счел необходимым высказаться по поводу истории вообще. Заключительный параграф этого Введения так и озаглавлен - "История и пишущие историю". Там сказано: "Большинство людей представляют историю как что-то простое и устойчивое: "история описывает" или "история нас учит" тому и этому. Некоторые даже говорят о "суде истории". Такие высказывания строятся на вере, что можно совершенно четко установить причины и мотивы сложных событий, даже описать, как все это было на самом деле. Но историческое знание - это бесконечно сложный феномен, гораздо более сложный и хрупкий, чем это описывается во многих исторических трудах. История ничему не учит. В определенном смысле истории нет, есть только те, кто пишут историю. История как прошлое, которое было когда-то, ушла навсегда и ее не воскресить" ⁸ .

Надо полагать, Бент Енсен не первый и не последний, кто так относится к истории. Но Бент Енсен не одинок. К нему вполне присоединился один из его переводчиков Б. Вайль, который в конце этой книги поместил нечто "Вместо заключения", текст под названием "Об одном забытом эпизоде войны на Балтике. Датский историк о советской оккупации Борнхольма". Всерьез рассматривать этот текст нельзя, так как он практически весь построен на сослагательном наклонении.

Вот как Борис Вайль оценивает всю эту историю: "Логика Кремля была примерно такова: всю Данию мы занять не сможем, - англичане уже на подходе, - займем же то, что само падает к нам в руки, - Борнхольм. Займем, а там посмотрим, как будут реагировать союзники. Уйти оттуда мы всегда успеем, а оставаясь на Борнхольме, мы будем иметь возможность влиять на политику Дании"⁹ .

В заключение процитируем несколько строк из "Акта о передаче советским командованием строений и имущества датской стороне", датированного 4 апреля 1946 г., то есть в ту пору, когда советский гарнизон, согласно обоюдной договоренности Дании и Советского Союза, покидал о. Борнхольм: "1. Пребывание воинских частей Красной армии и Военно-Морского флота СССР на острове Борнхольм не было связано с каким-либо вмешательством Командования Красной армии во внутренние дела острова. Датская администрация за все время нахождения частей Красной армии на острове Борнхольм исполняла свои функции в обычных нормальных условиях. 2. Весь личный состав частей Красной армии и Военно-Морского флота СССР за

стр. 127

время их пребывания на острове Борнхольм во всех отношениях имели высокую дисциплину и хороший порядок, что вполне обеспечило нормальную и спокойную жизнь для населения острова Борнхольм. 3. Население острова Борнхольм встретило части Красной армии и Военно-Морского флота СССР как своих освободителей от нацистских захватчиков и в течение всего времени относилось к частям Красной армии и Военно-Морскому флоту СССР дружелюбно". С советской стороны Акт подписали командующий советскими войсками на о.Борнхольм генерал-майор Якушев и полковник Стребков, с датской - губернатор о.Борнхольм Стеманн и комендант острова полковник Кристенсен¹⁰ .

Докладная записка Хромушиной также завершалась признанием, что "население перестало бояться нас, на воскресные концерты народ съезжается даже из соседних местечек, полностью восстанавливается нормальная жизнь". А корреспондент ТАСС Косов заявил, что весьма положительную роль сыграло то, что в переговорах, на приемах и на торжествах в Копенгагене Красная Армия была представлена советской девушкой. "А какое значение, - отмечает Г. Хромушина, - имело наше официальное заявление для правящих кругов Дании, говорит такой факт: корреспондент ТАСС т.Косов, единственное официальное лицо от СССР, находившееся в Дании, имел ряд затруднений. На другой день после опубликования нашего заявления ему были представлены машина, горючее, разрешен свободный проезд по всей Дании и т.д.". В свою очередь Галина Хромушина подчеркнула в заключение, что "вся работа на острове и во время поездки в Копенгаген проделана с большим и серьезным участием начальника 7 отд. 19 армии майором Ауслендером, проявившим выдержку, знание и политический такт" ".

И последний документ: "Донесение командира 18-й стрелковой дивизии об окончании эвакуации советских войск с о.Борнхольм", датированное 5 апреля 1946 г.: "Точно в 14¹¹ 05.04.46 на пароходе "Полухин" вышли из Рённе. При отходе наш оркестр исполнил датский гимн, а затем датский оркестр исполнил советский гимн. При выходе из гавани был подан взаимный салют наций. В порту Рённе провожало до 5000 человек. Почетный караул, все флаги были подняты. На острове не осталось ни одного военнослужащего советских войск"¹² . Донесение подписали командир 18-й стрелковой дивизии генерал-майор Якушев и начальник штаба дивизии полковник Стребков.

Так завершилась эта операция советских Вооруженных Сил на исходе второй мировой войны. Она продемонстрировала конструктивные, миролюбивые намерения и цели Советского Союза. И сегодня совсем нелишне об этом вспомнить.

Примечания

1. Советские архивы. 1986, N 1, с. 36.

2. Исторический архив. 1996, N 3, с. 124.

3. Там же, с. 130.

4. Советские архивы. 1986, N 1, с. 37.

5. Комсомольская правда, 9.V.1981.

6. JENSEN W. Russerne paa Bornholm. K^benhavn. 1945, S. 74 - 75. (Перевод цитат из этой книги сделан старшим научным сотрудником Института Европы РАН Антюшиной Н. М.)

7. Ibid., s. 102 - 109

8. ЕНСЕН Б. Долгое освобождение острова Борнхольм. 1945 - 1946. 2001, с. 15 - 16.

9. Там же, с. 356.

10. Советские архивы. 1986, N 1, с. 37 - 38.

11. Исторический архив. 1996, N 3, с. 130, 132.

12. Советские архивы. 1986, N 1, с. 38.

Permanent link to this publication: