Воронеж. Издательство Воронежского государственного университета. 2011. 560 с.

Монография кандидата исторических наук, доцента Воронежского государственного университета А. Ю. Минакова посвящена одной из слабо разработанных проблем отечественной истории. В ней рассматриваются исторические обстоятельства и причины формирования отечественного консерватизма. Длительное время российский консерватизм первой четверти XIX в. оставался для исследователей своеобразной "terra incognita". Конечно, нельзя сказать, что о представителях раннего русского консерватизма совсем не писали. Однако, работы посвященные им, не ставили основной целью показать своих героев именно как деятелей "консервативной волны". В основном отечественные историки предпочитали "заниматься анализом "зрелого консерватизма" конца XIX - начала XX века. Исследований же, касающихся сюжетов в более ранние периоды, например в царствование Александра I и Николая I, оказалось гораздо меньше" (с. 35).

Только в последние годы наметились очевидные подвижки и появились работы, положившие начало серьезному, а главное системному изучению консерватизма первой половины XIX века. Это - исследования Ю. Е. Кондакова, А. Л. Зорина, Е. А. Вишленковой, В. С. Парсамова, А. В. Репникова и др. Определенной систематизации уже имеющегося историографического наследия отечественного консерватизма, в том числе и первой четверти XIX в., способствовало появление энциклопедии "Русский консерватизм середины XVIII-XX века" под. ред. В. В. Шелохаева.

Среди вышеназванных работ исследование Минакова стоит несколько особняком. Автор поставил перед собой цель: воссоздать из достаточно разрозненной источниковой и историографической мозаики целостное исследование, комплексно рассматривающее формирование мировоззрения и непосредственную общественно-политическую деятельность ранних русских консерваторов. Он весьма успешно решает поставленную задачу, опираясь на широкую источниковую базу, включающую в себя как опубликованные, так и впервые вводимые в научный обо-

рот документы из архивохранилищ Москвы (ГА РФ, РГАЛИ, ОР РНБ) и Санкт-Петербурга (РГИА, ИРЛИ РАН РО).

Эффективно на достижение нужного результата работает и выбранная структура исследования. Построение глав по проблемно-хронологическому принципу позволяет весьма успешно изображать и анализировать все идейные пертурбации, связанные с формированием консервативной идеологии в России с 1801 по 1825 год. Сложно не согласиться с точкой отсчета, которую выбирает автор, определяя истоки зарождения консервативной идеологии как реакции "на радикальную вестернизацию, проявлениями и главными символами которой в XVIII - начале XIX в. стали реформы Петра I, либерализм Александра I, вызвавший противодействие со стороны консервативно настроенного дворянства" (с. 59).

По мнению исследователя, хотя в то время русский консерватизм не являлся четко очерченной идейной системой, в нем уже тогда можно было выделить несколько важнейших факторов, а именно: влияние православной религии, идеал мощного централизованного государства, неприятие определенных западноевропейских политических и культурно-религиозных традиций (конституционализма, парламентаризма, республиканизма, реформаторских религиозных учений). Кроме того, можно также добавить "идеал экономической автаркии". Данные положения позволяют говорить о генетической преемственности выдвигаемых консервативных программ начала и конца XIX века.

При внимательном знакомстве с монографией ощущается актуальность многих проблем, которые около 200 лет назад волновали умы отечественных консерваторов. Одной из таких тем является галломания. Нельзя не согласиться с мыслью, высказанной в монографии, что "споры вокруг влияния французской культуры на русское дворянское общество... способствовали "кристаллизации" консервативного направления". Автор указывает, что "французское влияние рассматривалось (консерваторами - ОМ) как источник буквально всех бед России" (с. 67). И сегодня в спорах идейных либералов-западников и национал-патриотов фактически звучат те же нотки, что и 200 лет назад.

Напрямую с проблемой галломании консерваторы увязывали и вопрос о значении русского языка, и здесь весьма интересным представляется раздел монографии, рассматривающий деятельность литературного объединения "Беседа любителей русского слова", устав которого был написан А. С. Шишковым.

В контексте тогдашних дискуссий актуально звучат фрагменты шишковского "Рассуждения о старом и новом слоге российского языка",. вполне применимые и к сегодняшним дискуссиями о необходимости языковой реформы и наполнения современного русского языка огромным количеством англицизмов. Рассматривая литературную борьбу между консерваторами разных литературных направлений - "карамзинистами" и "шишковистами" - автор совершает экскурс в историю развития отечественной журналистики. В частности, если история "Вестника Европы" достаточно хорошо разработана, то литературное детище С. Н. Глинки "Русский вестник", ставший в более поздний катковский период знаменем уже оформившегося русского консерватизма, изучен намного меньше, и Минаков в своей работе во многом восполняет этот пробел.

В монографий показаны и проанализированы сложные отношения в формирующемся консервативном лагере, где различные группировки находились в сложных отношениях, то взаимодействуя, то интригуя друг против друга.

Очень ярким представляется фрагмент монографии, посвященный деятельности тверского салона Екатерины Павловны. Прекрасно подобранный материал дает возможность получить представление не только о политических воззрениях любимой сестры Александра I, но увидеть образ "тверской полубогини" именно как харизматической фигуры, сыгравшей немалую роль в организационном объединении консервативного лагеря.

Серьезное внимание в работе уделяется выяснению роли консерваторов в "падении М. Сперанского", причем приводится несколько версий событий, приведших к его опале, которую "торжествовали как первую победу над французами". Нельзя не согласиться с мнением автора, что отставка Сперанского, против которого единым фронтом выступили вдовствующая императрица Мария Федоровна, великая княгиня Екатерина Павловна, Н. Карамзин, Ф. Растопчин, Ж. де Местр и другие была предрешена, что в свою очередь резко усилило положение "консервативной партии".

Особое место в утверждении консервативной доктрины как идеологической доминаты эпохи "позднего Александра I" несомненно сыгра-

ла Отечественная война 1812 года. Не зря автор назвал главу, посвященную событиям этого периода, - "Звездный час "Русской партии" (1812 - 1814 гг.)". Возвращаясь несколько назад отметим, что и ранее в монографии отмечалось определенное воздействие на формирование консервативной доктрины военных компаний 1805 - 1807 гг., то есть участия России в антинаполеоновской коалиции. Но именно события 1812 г. особенно усилили "русскую партию".

В работе приводится очень интересный статистический материал, наглядно демонстрирующий степень участия различных консервативных группировок в патриотическом движении, охватившем всю Россию. Вывод автора таков: "Следует признать, что роль "династических" консерваторов оказалась значительно меньше той, которую сыграли менее именитые лидеры "русской партии". Особенно надо выделить заслуги А. С. Шишкова, Ф. В. Растопчина, С. Н. Глинки и А. А. Аркчеева".

Естественно, в преддверии 200-летнего юбилея Отечественной войны 1812 г. нельзя не упомянуть о событиях, связанных со сдачей и пожаром в Москве, в котором погибло до 15 тыс. русских раненых, а из 9158 строений 6532 было уничтожено огнем. Длительное время в событиях, связанных со слабо организованной эвакуацией из Москвы, в основном обвиняли одного Ф. Растопчина. Однако, Минаков на основе объективного анализа имеющейся информации приходит к выводу, что "нерасторопность" Растопчина во многом была связана с поведением фельдмаршала М. И. Кутузова. Последний вплоть до 1 сентября 1812 г. заверял Растопчина в невозможности сдачи Москвы.

Имеющиеся в подтверждение этого эпистолярные источники весьма ясно демонстрируют всю степень недовольства Растопчина "его сиятельством". Чего например стоят строчки из письма Растопчина Кутузову от 17 сентября 1812 г.: "Ваша светлость, рассудя за благо оставить и Московскую губернию, как оставили Москву, должность моя главнокомандующего с выступлением войск кончилась, и я, не желая ни быть без дела, ни смотреть на разорение и Калужской губернии, ни слышать целый день, что вы занимаетесь сном, отъезжаю в Ярославль и в Петербург. Желаю, как верноподданный и истинный сын отечества, чтобы вы занялись более Россиею, войсками вам вверенными, и неприятелем; я же, с моей стороны, благодарю вас за то, что не имею нужды никому сдавать ни столицы, ни губернии и что я не был удостоен доверенности вашей" (с. 197).

Завершающий этап в становлении русского консерватизма приходится на события, связанные с ликвидацией внешней угрозы, окончательным разгромом наполеоновской Франции и созданием Священного союза. В этот момент "русская партия" столкнулась с серьезнейшей конкуренцией со стороны пропагандистов идеи "общехристианского" государства, пришедшей из Европы. Под влияние этого мировоззрения, густо замешанного на мистицизме, попал и Александр I. Следствием усиления влияния на императора адептов "евангельского государства" стало создание 24 октября 1817 г. на базе Министерства народного просвещения Министерства духовных дел и народного просвещения, или, как его еще называли, "сугубого министерства" во главе с А. Н. Голицыным. Социально-философские взгляды Голицына автор вполне обосновано характеризует как "религиозный сумбур".

Оценка действий "сугубого министерства" в плане разработки им идеологической доктрины, построенной на базовых категориях западноевропейской религиозно-мистической литературы, и навязывание подобных мировоззренческих установок российской образовательной среде на наш взгляд заслуживает в работе более акцентированных оценок.

Если в идеях и действиях "русской партии" даже противники консерватизма, как политического учения, могут найти для себя рациональные зерна и положительные идеи, то в действиях ретроградов- мистиков, во главе с Голицыным, что-либо подобное усмотреть весьма сложно. Поэтому причисление их к лагерю идейных русских консерваторов можно рассматривать с большой натяжкой. На наш взгляд, это - чистейшей воды мракобесие, к тому же подрывающее основы православной веры.

В этом ракурсе намного привлекательнее выглядят действия "православной партии", которую в 1820-х гг. возглавил Аракчеев, что и дало шанс на смену вектора деятельности "сугубого министерства". 15 мая 1824 г. Голицына на посту министра сменил Шишков.

Хотелось бы отметить еще одно достоинство монографии Минакова. Работа насыщена не абстрактными образами консерваторов, а весьма ярко и объемно изображенными историческими деятелями той эпохи с их достижениями и неудачами, взлетами и падениями. Это не только оживляет книгу, но и позволяет совершенно

по-иному посмотреть на тех, кто некогда рисовался советской историографией этакими "монстрами-охранителями".

Используя, в том числе, и биографический подход, автор добивается как бы двойного результата. С одной стороны, совершенно по-новому раскрываются такие яркие представители русской культуры, как Г. И. Державин, И. А. Крылов и Н. М. Карамзин. Они показаны как полноценные участники политического процесса, реальные носители и разработчики консервативной идеологии. С другой стороны, общепризнанные ретрограды, такие как Аракчеев, Шишков, Ростопчин, С. Н. Глинка, А. С. Стурдза предстают как серьезные политические и общественные деятели.

В целом, несмотря на определенную дискуссионность некоторых авторских оценок, перед нами научная работа, обобщившая все предыдущие изыскания в этом направлении и выведшая проблемы изучения отечественного консерватизма первой четверти XIX в. на новый уровень. Этому способствует и использование автором необычного построения последней главы, в которой рассматриваются взгляды ранних консерваторов на большинство важнейших мировоззренческих и социально-политических проблем (от сущности и природы самодержавия до консервативного проекта в области науки и образования, а также цензурной политики).

Нельзя не согласиться с базовым выводом Минакова о том, что "несмотря на определенную нечеткость их (ранних консерваторов - О. М.) представлений, существенные противоречия между отдельными группировками, они тем не менее смогли выработать идеологическую систему, которая оказала существенное воздействие на все последующие поколения русских консерваторов" (с. 463).

Publisher:

Permanent link for scientific papers (for citations):

Found source (search robot):

Publication author(s) - О. А. МИЛЕВСКИЙ:

Comments: