М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2004, 480 с.

В новой книге профессора Восточного университета А. А. Кошкина на основе широчайшего круга источников дается картина контактов двух стран с XVII до начала XXI вв. Книга написана живым и доступным языком, рассказ о военных и дипломатических событиях удачно дополняется документальными материалами. Работа состоит из предисловия, восьми глав и заключения, а также документального приложения.

Подробное изложение событий начинается с конца XIX в., т.е. с предыстории русско-японской войны, которая возникла в результате столкновений экспансионистских устремлений России и Японии в отношении китайской и корейской территорий (с. 8). Однако инициатором войны и агрессором выступила именно Япония. Уже в это время четко обозначились стратегические цели "страны восходящего солнца" - расширение границ империи в Восточной Азии, для чего, в частности, требовалось устранить влияние в ней России. В годы первой мировой войны Япония, выступив на стороне стран Антанты, прибрала к рукам бывшие германские владения в Китае - Шаньдун и Циндао, но почти не помогла Антанте в борьбе с Четверным союзом. В итоге правящие круги Японии и ее общество уверились в реальности создания в Азии великой империи, руководимой из Токио. Утверждение на отторгнутых у Германии дальневосточных территориях, кстати, не помешало в дальнейшем Японии заключить с ней агрессивный союз и договориться о разделе сфер влияния в мире.

В 1918 гг. Япония решила воспользоваться хаосом, царившим в то время в России, и сделала объектом своего экспансионизма российский Дальний Восток. Автор справедливо отмечает, что побудительным мотивом японской военной интервенции в 1918 - 1925 гг.¹ было "создание на обширных территориях восточной части России прояпонского режима для всемерного разграбления природных богатств и порабощения местного населения" (с. 329). От себя отметим, что в рамках этой темы и сегодня вполне актуальным представляется анализ оставшихся, к счастью, на бумаге договоров атамана Г. М. Семёнова с рядом стран Антанты в 1920 г., в которых этот главнокомандующий белыми войсками в Сибири и на Дальнем Востоке за военную и финансовую поддержку предлагал передать под полный контроль Японии Амурскую и Уссурийскую области, а также Камчатку.² Разгром Семёнова предотвратил подобное развитие событий, но не исключил, несмотря на установление между СССР и Японией в 1925 г. дипломатических отношений, японских притязаний на российский Дальний Восток в последующие два десятилетия.

А. А. Кошкин анализирует советско-японские отношения 1920 - 1930-х гг. в общем контексте развития международной ситуации того времени, с учетом анализа целей и задач, которые поставили перед собой страны, создавшие в середине 1930-х гг. мощную агрессивную коалицию. Следует отметить, что подобный подход является единственно верным и позволяет глубже понять истоки конфликтных ситуаций, возникавших тогда между Москвой и Токио. Автор отмечает, что японо-китайская война созда-

¹ Лишь в 1925 г. японские войска ушли с Северного Сахалина.

² Белов Е. А. Барон Унгерн фон Штернберг: Биография. Идеология. Военные походы. 1920 - 1921 гг. М., 2003, с. 32 - 34.

стр. 211

вала для СССР противоречивую ситуацию. Нельзя было отказываться от помощи Китаю, поскольку, воюя с ним, Япония подтачивала свои силы, но необходимо было и избегать прямого вовлечения в конфликт. А. А. Кошкин показывает, какие планы имелись у японского руководства в отношении СССР (в частности, в "меморандуме Танака" 1927 г.), как шаг за шагом милитаристские круги этой страны подводили свое правительство к необходимости разжечь конфликт на советских и монгольских границах, в чем заключался его смысл. По мнению автора, агрессивные акции японских вооруженных сил на советско-маньчжурской и маньчжуро-монгольской границах были призваны, с одной стороны, оказать военное давление на СССР и заставить его отказаться от помощи Китаю, а с другой - продемонстрировать западным державам намерение Токио продолжать конфронтацию с СССР и тем ослабить их опасения, что Япония может развернуть агрессию в южном направлении. Действительно, японские лидеры не скрывали своего намерения вытеснить из Восточной Азии США, Великобританию, Францию и другие западные страны, однако в Токио, как показывает автор, ни на минуту не забывали об агрессивных планах в отношении северных соседей - захвате советского Приморья, Северного Сахалина, аннексии Монголии. Более того, в Токио стремились акциями против СССР побудить Германию заключить с Японией военный союз, направленный против Москвы.

Как известно, попытки японских войск "прощупать" боеспособность Красной Армии на оз. Хасан (1938) и р. Халхин-Гол (1939) закончились провалом и стали одной из причин отказа Японии нанести по Советскому Союзу удар в спину в период отражения последним германской агрессии. Однако до сих пор многие специалисты по внешней политике СССР кануна второй мировой войны не уделяли должного внимания тому факту, что советско-германский пакт о ненападении был подписан как раз в разгар событий на Халхин-Голе. В этой связи, заслуживает большого внимания наблюдение А. А. Кошкина, что заключение советско-германского договора 1939 г. было воспринято в Токио как "вероломство и нарушение положений Антикоминтерновского пакта", договор посеял в Японии семена подозрения в отношении Германии, а возникшая в "оси" Токио-Берлин "трещина привнесла серьезные коррективы в японские планы совместного японо-германского нападения на СССР" (с. 330). Другими словами, при всех своих противоречиях договор помог Советскому Союзу не только отодвинуть сроки войны на западе, но и избежать вовлечения в войну на востоке, т.е. борьбы на два фронта, которая могла закончиться катастрофой.

Интересен анализ советско-японских отношений накануне Великой Отечественной войны. После поражения Франции летом 1940 г. и заключения японским правительством Тройственного пакта с Германией и Италией, "страна восходящего солнца" взяла курс на полномасштабное вступление в мировой конфликт. В этих условиях Сталину пришлось добиваться новых гарантий со стороны Токио, чтобы не оказаться вовлеченным в войну сразу на нескольких направлениях. В этой связи А. А. Кошкин скорректировал распространенное мнение о советско-японском пакте о нейтралитете (1941) лишь как ширме для нападения на СССР. Да, планы войны против Советского Союза в Японии оставались и постоянно уточнялись, но в Токио надеялись под прикрытием пакта реализовать свои территориальные притязания к СССР и без войны, выдвинув к Москве требования в тот момент, когда Красная Армия будет терпеть поражение от вермахта. Пакт, соблюдать который японские верхи собирались лишь до того момента, который они сочтут удобным для выступления на севере, был нужен Токио и в качестве гарантии невмешательства СССР в китайские дела и, что еще важнее, его нейтралитета в случае японо-американской войны.

Описывая события, происшедшие после 22 июня 1941 г., автор цитирует выдержки из стенограмм заседаний японского координационного совета правительства и императорской ставки, императорских совещаний, докладов в Москву советской разведки (прежде всего от Р. Зорге), которые показывали, что японское правительство решило провести наступление на север не сразу, а после появления на советско-германском фронте "благоприятных условий". А. А. Кошкин считает необходимым сделать в этом отношении еще один важный вывод: приняв решение о будущем нападении на СССР и сделав его одной из основных военных и политических целей Японии, ее правительство тем самым "по сути дела, разорвало подписанный лишь два с половиной месяца назад советско-японский пакт о нейтралитете" (с. 134). "Заявление министра иностранных дел Японии Мацуока в июне 1941 г. о том, что основой японской внешней политики является Тройственный пакт, а не пакт о нейтралитете, освобождало советское правительство от принятых на себя обязательств в отношении Японии" (с. 332).

Большое внимание уделено советско-японским отношениям в 1941 - 1945 гг. Как подчеркивает автор, Япония не напала на СССР не потому, что решила строго соблюдать нейтралитет, а вследствие провала плана "блицкрига" против нашей страны. В самые тяжелые месяцы 1941 г. и в последующее время советское командование вынуждено было держать на Дальнем Востоке значительные силы на случай японской агрессии. Это серьезно осложняло ситуацию на советско-германском фронте, увеличивало людские и материальные потери в борьбе с врагом. Подобное поведение Японии являлось, по сути, формой участия в войне против СССР, ставя японцев в положение враждебной нам стороны. После нападения Японии на США и Великобританию Сталин, не исключая своего будущего участия в войне

стр. 212

против Японии, отклонил просьбу президента США Ф. Рузвельта немедленно выступить против японских сил и тем самым облегчить положение англоамериканских союзников на азиатско-тихоокеанском театре военных действий. В условиях ведущейся тяжелейшей войны с Германией это было бы авантюрным шагом, грозящим тяжелейшими потерями для СССР.

А. А. Кошкин подробно излагает события, относящиеся к процессу принятия советским руководством решения о вступлении в войну против Японии после окончания боевых действий в Европе. Это решение находилось в соответствии с союзническим долгом СССР перед США и Великобританией и, кроме того, вело к ликвидации угрозы советским дальневосточным рубежам со стороны японских вооруженных сил, устраивавших на советских границах постоянные провокации и занимавших в отношении Красной Армии явно враждебную позицию. В то же время, автор отмечает, что в своих переговорах с союзниками, в заявлениях на Тегеранской конференции Сталин умело использовал "дальневосточный фактор". Обещая советскую помощь в борьбе с японцами, он тем самым стремился подтолкнуть Вашингтон и Лондон к скорейшему открытию второго фронта на европейском континенте (с. 333).

Советское правительство тесно увязывало вопрос об открытии фронта против Японии с возвращением ранее принадлежавших России дальневосточных территорий - Южного Сахалина и Курильских островов. В этой связи А. А. Кошкин дал краткий, но содержательный исторический экскурс по вопросу государственной принадлежности этих земель. Он говорит о том, что русские люди появились на Курильских островах еще в XVII в., а к середине XVIII в. Россия фактически установила над островами права владения. Что же касается Японии, то она до середины XIX в. оставалась закрытой для внешнего мира страной, поддерживавшая лишь эпизодические контакты с независимым от нее населением Южных Курил. Положение изменилось в середине XIX в., когда в силу различных причин Россия подписала Симодский трактат (1855) и договор 1875 г., после которых о-ва Курильской гряды вначале частично, а затем и полностью перешли к Японии. В обмен на это Япония обязалась не претендовать на южную часть о-ва Сахалин. После же окончания русско-японской войны 1904 - 1905 гг. Япония по Портсмутскому договору отторгла от России Южный Сахалин, но тем самым, по мнению автора, "лишилась юридического права владеть Курильскими островами", т.е. в отсутствии нового соглашения, продолжала ими владеть лишь де-факто (строго говоря, она лишилась этого права уже в результате агрессии 1904 г., аннулировавшей договор 1875 г.). Портсмутский договор также был грубо нарушен Японией в результате ее интервенции на советский Дальний Восток в 1918 - 1925 гг. (с. 240 - 247). Таким образом, к моменту вступления СССР в войну против Японии в 1945 г. имел веские основания требовать возвращения не только Южного Сахалина, но и всех Курильских островов. Союзники СССР по антигитлеровской коалиции согласились с этим.

Как известно, на Ялтинской конференции Сталин пообещал союзникам, что СССР вступит в войну с Японией спустя три месяца после победы над Германией, и это обещание было выполнено. Однако автор рассказывает и о гораздо менее изученных моментах в динамике позиции Японии в отношении Москвы в 1943 - 1945 гг., попытках ее правителей "расположить" к себе советских руководителей летом 1945 г. обещаниями различных уступок, в том числе и территориальных, в случае неучастия Красной Армии в войне.

Значительное внимание автор уделил советско-японским отношениям в годы "холодной войны". Подписав в 1951 г. Сан-Францисский договор с США, Япония отказалась от прав на Курилы и Южный Сахалин. Однако американские составители договора предпочли не перечислять в его тексте все Курильские острова, тем самым "сознательно оставляя для японского правительства возможность предъявить претензии на их часть" (с. 309). Все эти шаги были предприняты Вашингтоном с целью превратить Японию в своего союзника в "холодной войне".

Тем не менее Москва, стремясь наладить отношения с Токио, пошла на подписание в 1956 г. совместной декларации. "Актом доброй воли" называет автор готовность СССР после подписания мирного договора с Японией передать ей расположенные вблизи Хоккайдо острова (с. 311). В то время СССР был готов возвратить Японии два о-ва Хабомаи и Шикотан, и многие японцы были "даже удивлены такой неожиданной уступчивостью Н. С. Хрущёва". Однако, как подчеркивает автор, что было выгодно японцам, не устраивало американцев. США открыто воспротивились реализации советско-японских соглашений и потребовали отказаться от заключения мирного договора. В результате американского давления Япония выдвинула требования возвратить ей не два, а четыре острова - еще дополнительно Итуруп и Кунашир. С этого момента берет начало эскалация "проблемы северных территорий", которую активно поднимают определенные круги в японском руководстве.

Рецензируемая книга дает реальную, документально подтвержденную картину истории взаимоотношений России и Японии на протяжении нескольких столетий. Именно эти знания и достоверные факты должны служить основой для построения современных отношений между народами России и Японии.

М. Ю. Мягков, кандидат исторических наук, заведующий центром истории войн и геополитики Института всеобщей истории РАН

Permanent link to this publication: