Социальные явления и институты, зародившиеся впервые в странах Западной Европы и Северной Америки, которые мы привыкли собирательно называть Западом, впоследствии имитировались практически во всех других частях света с разной степенью успеха. Такие понятия, как рыночная экономика, капитализм, современная концепция прав человека, демократия и многие другие появились на Западе, сначала в Европе с последующим переносом в Северную Америку, где они прижились и получили самостоятельное развитие. Во многом все эти явления и объясняющие их концепции стали результатом непосредственно западного опыта. В ходе эволюции именно западного общества смогли появиться общественные механизмы, предполагающие зарождение и нормальную работу тех институтов, которые в наше время вызывают восхищение и стремление к подражанию в незападных обществах. Имитация западных институтов в ряде случаев происходила по инициативе местных подражателей, а в ряде случаев по инициативе самих западных стран, придумавших эти институты.

Копирование внешних институтов и концепций на неродной для них земле часто приводило к неудачам, непонимание которых способствовало либо большему упорству в их внедрении, либо полному (или фактически полному) отказу от них и возвращению к традиционным рецептам для решения проблем.

В качестве объекта нашего исследования предлагается взять такую концепцию, как гражданское общество, и рассмотреть его особенности, а также некоторые этапы истории появления этого феномена в странах Запада. Для сравнения рассмотрим аналогичные области и аспекты общественной жизни на арабо-мусульманском Востоке, которые на Западе привели к появлению того, что мы сегодня называем гражданским обществом. Сравнительный подход поможет нам оценить жизнеспособность и возможность применения современной концепции гражданского общества в арабо-мусульманских странах.

Настоящее рассмотрение процессов зарождения и эволюции гражданского общества на Западе и причин его отсутствия на Ближнем Востоке (за исключением, с некоторыми оговорками, таких стран, как Турция и Израиль) опирается, главным образом, на исследования Эрнеста Геллнера, Фарида Закарии и Бернарда Льюиса. Несмотря на восточное происхождение двух из трех перечисленных авторов (у Ф. Закарии - индийское и у Б. Льюиса - турецкое), научные карьеры всех троих складывались именно на Западе, что также представляет интерес в контексте настоящей работы.

РАЗДЕЛЕНИЕ КОНЦЕПЦИЙ

С целью более точного определения происхождения явлений современной жизни разделим два часто используемых вместе термина - демократия и гражданское общество (последнее, в терминологии Ф. Закарии, - конституционный либерализм). Демократия подразумевает использование народной воли для управления обществом: либо посредством прямого участия в принятии решений (референдум), либо через делегирование властных полномочий представителям (президент, депутаты парламента). В этом случае демократия является лишь инструментальной моделью, не раскрывающей сути устройства общества, в котором она применяется. Мы не знаем и не можем знать, каким сделает народ или его представители общество, в котором действует демократия. Возможно, оно станет авторитарным, как нацистская Германия (ведь Адольф Гитлер стал канцлером после победы его партии на демократических выборах).

Возможно, оно станет либеральным. В каждом случае конкретного общества мы не знаем результат, особенно там, где демократии нет и никогда не было. Но можем лишь утверждать, что он не будет одинаковым всюду ввиду различия исходных условий, связанных с культурой общества, социальной стратификацией, уровнем экономического развития, стадией экономического цикла и т.д.

Один из подходов к пониманию гражданского общества подразумевает под этим термином совокупность определенных условий: верховенство закона (создание и соблюдение), разделение ветвей власти, общественный контроль над властью и обеспечение базовых свобод - свободы слова, собраний, вероисповедания и владения собственностью. Воплощение на практике этих принципов приводит к созданию условий свободы человека, к защите его достоинства от любых форм насилия или принуждения со стороны государства, церкви, общины, общества, вооруженных отрядов или мафии. То есть гражданское общество более полно характеризует общественное устройство, чем простой факт наличия или отсутствия демократии как процедуры принятия решений.

Если демократия является инструментальной моделью, которую мы используем для достижения определенных целей (в основном, политическое воплощение народной воли), то гражданское общество - это элемент культуры, который укоренен в менталитете граждан. Укоренение гражданского общества в культуре Запада свидетельствует, с одной стороны, о долгой и многосторонней истории его формирования и определяет, с другой стороны, отношение граждан к этому явлению, как к чему-то само собой разумеющемуся.

Если инструментальную демократическую модель можно ввести законодательно за очень ограниченный промежуток времени (многопартийность, свободные выборы, представитель-

стр. 32

ные органы власти), то культуру с помощью законов изменить невозможно. Внедрение принципов гражданского общества требует серьезной и комплексной трансформации общества, в котором эти принципы не реализованы.

ИСТОРИЯ ПОЯВЛЕНИЯ ГРАЖДАНСКОГО ОБЩЕСТВА: ЭВОЛЮЦИЯ ЗАПАДА И АРАБСКОГО МИРА

1. Разделение центров власти

Перемещение в 324 г. императором Константином столицы Римской империи из Рима в созданный им Константинополь можно принять в качестве условного начала долгого процесса рождения гражданского общества. В силу исторических обстоятельств, связанных с тем, что изначально пост главы христианской церкви в Риме занимал один из апостолов Христа -Петр, римский епископ имел номинальное старшинство в христианской иерархии. Другие влиятельные священнослужители попали под влияние императора и превратились в дополнение государственной власти. В то время как на Западе Римская церковь развивалась как самостоятельный институт. Независимость западной христианской церкви обусловила появление первого крупного конфликта (между церковью и государством), который в сочетании с другими, более поздними глобальными европейскими конфликтами привел к поиску компромисса через взаимное ограничение центров силы.

Почему в качестве отправной точки рождения гражданского общества в Западной Европе было выбрано именно отделение христианской церкви от государства, а не, скажем, демократический опыт Греции или Рима? Если мы принимаем в качестве одного из определяющих аспектов гражданского общества защиту прав человека от давления и принуждения со стороны кого бы то ни было (государство, церковь, общество и т.д.), то демократия древней Греции не гарантировала фундаментальных свобод личности. В демократии древней Греции граждане мужского пола заседали в законодательном органе. Если это было невыполнимо практически, то члены законодательного органа избирались с помощью лотереи. По мнению французского философа и политического деятеля эпохи Просвещения Бенжамена Констана, неограниченные полномочия греческих народных ассамблей прекрасно сочетались с отсутствием прав личности в теории и их несоблюдением на практике. В соответствии с его выражением греческая демократия в большинстве случаев подразумевала "подчинение индивида власти общины"¹.

Французский историк XIX в. Фюстель де Куланж еще глубже описал механизм подавления индивидуальной свободы, действовавший в античном городе. Этот механизм подразумевает подавление индивида социальной группой, частью которой он является. Социальная группа, основанная на отношениях кровного родства, закрепленного с помощью ритуала, накладывает строгие ограничения на жизнь личности. Общество представляет собой систему таких социальных групп (сегментов), которая опутывает и регламентирует все стороны жизни античного города. Эта система позволяет действительно уменьшить давление централизованной тирании, но отнюдь не предоставляет человеку индивидуальные свободы в современном понимании этого термина. То есть индивид уменьшает зависимость от влияния центрального деспота за счет обитания в строго нормированном культурном пространстве социальной группы².

Одним из наиболее ярких примеров нелиберальности античного общества является казнь в Афинах в IV в. до н.э. (эпоха расцвета греческой демократии) великого философа Сократа по приговору народной ассамблеи за его учение. Хотя приговор и был вынесен в результате демократического голосования, очевидно отсутствие в греческом обществе индивидуальных базовых свобод, что подтверждает его нелиберальный характер. Казнь Сократа может служить также ярким примером целесообразности разделения концепций демократии и гражданского общества.

Несмотря на заимствование современным западным обществом у античных цивилизаций (особенно у римской) политико-правовых концепций, гражданское общество имеет иную природу.

Римская христианская церковь, ставшая впоследствии католической, не отличалась ни либеральными убеждениями, ни организационными принципами. На протяжении веков католическая церковь была крайне нетерпимой, авторитарной и стремилась всячески отстаивать свои догматы, а не вести дискуссии с идеологическими оппонентами в поисках истины. Однако роль церкви в будущем утверждении гражданского общества состоит в том, что она являлась, сохраняя независимость на западе Европы, мощным противовесом власти монархов в этом регионе. Римская церковь представляла собой важный альтернативный центр силы во внутренней жизни общества и во внешней политике.

Одновременно с упадком Восточной Римской империи повышались авторитет и влияние епископа Рима, который стал первым среди кардиналов и получил статус "святого отца" (Папы). После того, как Римский папа Лев III короновал в 800 г. франкского правителя Карла Великим императором, начинается традиция инвеституры, по которой церковь обеспечивала императору религиозную легитимность. Несмотря на то, что не каждый претендовавший на титул императора был коронован Папой, появление этой традиции привело к повышению роли церкви в политической борьбе западноевропейских монархов.

Обращает на себя внимание принципиальное отличие во взаимоотношениях между государственной властью и религией в Западной Европе и в арабо-мусульманском мире. Вполне очевиден тот факт, что мусульманские правители также очень дорожили религиозной легитимностью, как и их европейские коллеги. Однако существующее отличие связано с разными условиями появления этих двух религий. Адепты христианства на протяжении первых трех веков после зарождения их веры преследовались римскими властями. Их религия не была связана с государством, и уже тогда закладывалась основа будущего противостояния в Западной Европе религиозной и светской власти. Христиане создали церковную иерархию (которой исторически не было в исламе), церковные законы и суды. Хрис-

стр. 33

тианство стало государственной религией лишь в начале IV в. по воле императора Константина. Однако в дальнейшем христианство также развивалось двумя разными путями: в качестве придатка светской власти на востоке и независимо от нее на западе Европы.

В отличие от христианства ислам появился как система, объединяющая духовную и мирскую властные функции. Мухаммед организовал первое сообщество мусульман и возглавил его в двух качествах - как Пророк новой веры и как политический руководитель. В исламе не было отдельного от государства религиозного института, с которым государственный правитель мог бы делить (или просто передать) духовную власть. Само исламское государство создавалось как инструмент ислама и не требовало никакого дополнительного религиозного института. По точному выражению известного специалиста по Ближнему Востоку Б. Льюиса, "государство было церковью, а церковь - государством, Бог возглавлял и то и другое, Пророк представлял Бога на земле"³.

После смерти Мухаммеда весь комплекс руководящих функций (религиозная, политическая, военная) приняли его преемники. На протяжении веков в понимании мусульман не существовало небожественного источника закона и власти. Был только один закон Бога, данный людям в откровении через Пророка. Можно было его трактовать или развивать, но ни одна земная власть не могла его изменить. Хотя на практике в неявной форме мусульманские правители далеко не всегда действовали лишь в рамках божественного права, без видимой религиозной легитимности управлять сообществом мусульман они бы просто не смогли. В свете того, что в глазах мусульман государство создано для защиты ислама, сам статус политического управляющего предполагал верховную религиозную власть, покровительство религии и всех правоверных.

С усложнением и расширением мусульманской империи обострялись противоречия между религиозными нормами и политическими потребностями, воплощенными в едином государственном проекте. Однако принципиальное отсутствие органа, претендующего на монополию лишь духовной власти и оставляющего правителю власть светскую, обусловило невозможность формирования альтернативного центра силы, как это было в Западной Европе.

2. Роль законодательства

Политическая история Западной Европы характеризуется ярко выраженной децентрализацией. Отличительной чертой западноевропейского феодализма являлась независимость крупных землевладельцев. Со Средневековья и вплоть до XVII в. европейские правители выступали в большей мере в качестве номинальных суверенов своих королевств. Например, власть короля Франции в течение сотен лет не распространялась на Бретань. В этом регионе он считался лишь герцогом. Земледельческая элита Европы обладала несравнимо более обширными правами, властью и легитимностью, чем придворная знать в арабском мире.

В отличие от европейских раздробленных королевств сначала Арабский халифат, а затем Османская империя (в которую вошел почти весь арабский мир) контролировали обширные территории и проживавшие там народы. За исключением отдельных периодов степень влияния центра на подвластные территории была значительно выше в этом регионе, чем в Западной Европе. Немаловажно отметить, что в многочисленных конфликтах на протяжении истории между мусульманским и христианским мирами последний выступал как ряд независимых государств, некоторые из которых могли даже помогать мусульманскому миру. В то время как мусульманский мир выступал, как правило, в качестве более крупных политико-территориальных единиц - Арабский халифат, Османская империя, Персия.

В Европе аристократия требовала со стороны королей гарантий прав, которые должны были соблюдать даже коронованные особы. Аристократы учредили представительные органы - парламенты, генеральные штаты, конгрессы для формулирования и доведения до монархов своих требований. По мнению Ф. Закарии, "в этих средневековых сделках были заложены основы того, что сегодня мы именуем "верховенством закона"⁴.

Ярким примером особых прав западноевропейского дворянства является Великая хартия вольностей. Эта хартия была подписана королем Англии Иоанном в 1215 г. после 40-летнего конфликта, начатого отцом Иоанна - Генрихом II, который попытался объединить страну под своей властью и установить всеобщее имперское право. Конфликт закончился поражением центра, который признал в хартии привилегии и права феодальных лордов, а также свободу церкви и местную автономию городов. Эта хартия на данном этапе имела большое значение, ибо представляла собой первое документальное ограничение королевской власти в Европе. Позднее английские суды стали шире трактовать этот документ, представив его в качестве подобия конституции, определявшей и защищавшей некоторые права личности. По мнению историка Пола Джонсона, Великую хартию вольностей можно считать "первым из английских Статутов королевства"⁵, которые представляют собой неписаную конституцию страны.

Исторически в арабо-мусульманском мире люди уделяли значительное внимание вопросам политики и законности власти. Однако если на Западе в основе этого интереса лежало стремление создать легитимное правительство, ограничить его власть, заставить его признать неотъемлемые права различных общественных групп, а затем и личности, и создать справедливое законодательство, то в мусульманском мире традиционный подход к этим вопросам был иным. Для мусульман общественное управление было частью Священного закона божественного происхождения, который предусматривал регулирование взаимоотношений между правителями и подданными. В Западной Европе привыкли рассматривать плохое или хорошее правительство как тираническое или либеральное. В традиционном мусульманском обществе тирании противопоставлялась не свобода, а справедливость. В понимании членов этого общества справедливость означала два аспекта: появление правителя по праву, а не в результате узурпации, и управление по закону Бога или по признанным мораль-

стр. 34

ным и правовым принципам⁶. Этот традиционный подход к политике до настоящего времени укоренен в менталитете широких слоев населения арабских стран.

Таким образом, если на Западе законодательство развивалось через противоречия и поиск взаимоприемлемых решений, которые приводили к принятию конфликтующими сторонами обязательств, то в традиционном арабо-мусульманском мире настоящее законодательство было дано "сверху". Это законодательство лишь требовало периодической адаптации к меняющимся с течением времени реалиям. Хотя приверженцы консервативных взглядов пытались свести эти изменения к минимуму, даже они понимали неизбежность ряда перемен.

Примечательна реакция некоторых османских дипломатов (которые представляли политическую элиту Ближнего Востока до распада Османской империи), наблюдавших в Англии за обсуждением и принятием законов. Они удивлялись беспомощности и ущербности того народа, которому Бог не дал закона, и чтобы компенсировать этот пробел, эти люди должны были изворачиваться и придумывать себе законы сами. В понимании традиционного мусульманского общества придуманные законы рационального характера ни в коей мере не могли сравниться с законами божественного происхождения.

Однако со временем эффективность западноевропейского общества стала очевидной. С наибольшей наглядностью преимущества Запада проявлялись в военной и экономической областях. Получившие в XX в. независимость арабские страны при принятии законодательства в значительной мере ориентировались на западный опыт. Большинство государств приняли конституции и законодательство по западному образцу. Однако эти законы вплоть до настоящего времени являются скорее данью современной моде в сфере нормотворчества, нежели продуктом последовательной эволюции местных обществ. Конституции и законы не отражают, как на Западе, сложный компромисс между различными социальными силами, пытающимися отстоять свои права и закрепить их в законодательстве. Эти псевдосовременные законы играют роль фактора легитимации правящих режимов в глазах собственного населения и международного сообщества.

При этом во многих странах сохранились и даже в наши дни сохраняются законы, имеющие религиозно-традиционное происхождение. В основном, это - законы, связанные с личным статусом, вопросами семьи и наследования. То есть современное законодательство большинства арабских стран отличается эклектичностью и имеет двойственное происхождение. С одной стороны, существуют рациональные законы, принятые под влиянием западного примера, а с другой - сохраняется шариат, корни которого уходят в годы расцвета Арабского халифата. Подобное сосуществование законов порой приводит к серьезным противоречиям. Распространившееся с 1970-х гг. в арабо-мусульманском мире ультраконсервативное исламистское движение как раз и обвиняет существующие режимы в отходе от шариата, в забвении божественной миссии исламской цивилизации, в очевидном уподоблении Западу. В противовес радикальным консерваторам арабские модернизаторы считают, что их страны недостаточно хорошо учатся у Запада, и объем заимствований должен увеличиться.

Еще одним примером, подтверждающим разную роль законодательства в арабо-мусульманском и западном обществах, являются вопросы преемственности власти. Некоторые, появившиеся в XX в., независимые арабские государства приняли республиканскую форму правления. В современном западном мире (откуда они взяли республиканскую модель) закон регулирует вопрос передачи власти - она переходит в результате демократических выборов, и основным источником легитимности служит народная воля, материализованная в результатах этих выборов. В арабо-мусульманских республиках выборы либо явно планируются заранее и их результаты известны власти (как это было в 1950 - 1980 гг.), либо проводятся при отсутствии транспарентности, с ограниченным допуском участников и с по-прежнему поразительно вы-

сокой результативностью для "кандидатов власти" (как это происходит в последнее время). Однако если на Западе победивший кандидат, ставший президентом или главой исполнительной власти, начинает непосредственно выполнять свои обязанности, осознавая получение власти в результате всенародной поддержки, выраженной в рамках действующего законодательства, то в арабских республиках каждый вновь пришедший к власти правитель стремится всеми способами продемонстрировать законность и обоснованность своей власти. В этих попытках новоизбранные часто прибегают к распределению среди населения всевозможных благ, созданию в государственных средствах информации образа благородного, думающего о народе правителя. Это происходит так, словно приход к власти по светскому закону сам по себе недостаточен для признания правителя легитимным.

Как уже отмечалось, эволюция законодательства в арабских обществах не проходила через конфликты центральной власти и организованных или сильных оппонентов. По этой причине оно лишь косвенно отражает баланс интересов социальных групп и центров влияния. Участники общественной жизни ранее никогда не боролись за законы,

стр. 35

как английские аристократы, они никогда не стремились реализовать в них свои чаяния и интересы. В этой связи как они, так и режимы относятся к современному законодательству как к условному ориентиру. Подобный подход к законодательству разительно контрастирует с его функцией в западном обществе, где законы являются важнейшим регулятором общественно-политической и экономической жизни.

3. Секуляризация

В качестве следующего этапа создания гражданского общества в Западной Европе можно выделить крупное противостояние между католическим Римом и протестантизмом. К началу XVI в. распространилось недовольство римской католической церковью. Критика была связана с тем влиянием, которое набрало папство, и фактическим превращением церкви в крупное коммерческое предприятие. Самой возмутительной практикой католической церкви была продажа письменных индульгенций, которые освобождали покупателей от грехов. В некоторых случаях эти грехи еще не были совершены. Несмотря на существование призывов к реформированию религиозного института и ранее (Ян Гус, Эразм Роттердамский), первым, кто смог бросить четкий и обоснованный вызов авторитету церкви, был Мартин Лютер. Он сформулировал 95 аргументированных тезисов в противовес церковной доктрине того времени.

Если рассматривать суть учения Лютера, то он отнюдь не призывал к свободе и избавлению человека от власти религиозных догм. Как раз наоборот, с точки зрения современных представлений, он может быть охарактеризован как ярый консерватор, выступающий за возвращение к буквальному толкованию Библии. Подход Лютера имеет много общего с современной точкой зрения исламистов, критикующих ближневосточные режимы, которые, по их убеждению, отклонились от истинного пути, указанного Богом.

Лютер положил начало мощному процессу, охватившему почти всю Европу, который известен нам сегодня как Реформация. Многие секты, которые возникли в ходе Реформации, предлагали еще более радикальное понимание религии. Например, одна из наиболее влиятельных доктрин - кальвинизм - заявляла о безнадежной греховности человека и весьма малых шансах на спасение для всех, кроме немногочисленных избранников. Общей чертой всех этих сект было то, что они боролись против авторитета папства и любой формы церковной иерархии. Впоследствии этот вызов фактически монопольной власти Папы на духовную сферу в Западной Европе пробрел политическую окраску. Начались кровавые конфликты между папистами и протестантами, затем между различными группами протестантов.

После веков раздоров и преследований сформировалось убеждение, что необходимо лишить церковь доступа к государственной власти, дающей право на насилие, а государство - права принимать активное участие в религиозной жизни. Таким образом, Западная Европа постепенно пришла от монопольной католической доктрины к религиозному многообразию (пусть и в рамках христианства). Со временем увеличивались религиозная терпимость и независимость духовной сферы от государственной власти. Разделение религиозной и мирской сторон жизни с XIX в. стали называть секуляризацией. Этот процесс явился очередным шагом в построении гражданского общества, подразумевающего в качестве одного из принципов свободу вероисповедания индивида, равное отношение в обществе к людям, исповедующим разные религиозные доктрины. В более широком смысле секуляризация способствовала распространению принципа свободы убеждений.

В отличие от Западной Европы арабо-мусульманский мир до сих пор не пережил секуляризацию. С точки зрения традиционного мировоззрения мусульманина (которое по-прежнему очень распространено, хотя и в более мягкой форме), совершенно немыслимо нахождение какой-либо части общественной жизни вне религии. Религия проникает абсолютно во все стороны жизни. Как отмечалось выше, в арабском мире существовал исторически укорененный симбиоз религиозной и государственной власти. С течением времени, несмотря на смену династий и включение почти всех территорий, населенных арабами, в состав Османской империи, государство, как и прежде, служило исламу. Правитель по-прежнему совмещал функции верховного государственного деятеля (аналог короля на Западе) и покровителя верующих (аналог Папы в католическом мире). В качестве одного из примеров сохранения такого совмещения властных функций в чистом виде в наши дни можно привести Королевство Марокко. Первое лицо в этом государстве носит титулы короля и повелителя верующих.

Первым знакомством мусульман с секуляризацией была Французская революция. Они рассматривали происходящие во Франции изменения с точки зрения дехристианизации. В силу того, что все предыдущие учения и доктрины на Западе имели в большей или меньшей степени религиозную, то есть христианскую окраску, они были мусульманам не интересны. Ислам, как религия более поздняя, чем иудаизм и христианство, с точки зрения традиционно мыслящего мусульманина, является "улучшенной версией" двух предыдущих откровений авраамической линии. В понимании мусульман ислам вобрал в себя все положительное, что было в иудаизме и христианстве. Эти два учения, верные по сути, были искажены их последователями. Для истинного мусульманина было правильнее следовать своему учению, чем заимствовать из предыдущих.

В силу наличия христианских элементов в идеологиях,

стр. 36

предшествовавших Французской революции, они воспринимались мусульманами без энтузиазма. А Французская революция благодаря ее секуляризационному импульсу воспринималась арабами-мусульманами как процесс скорее антихристианский, чем в более широком смысле антирелигиозный. Образованные слои арабских обществ пытались увидеть в этой дехристианизации основной фактор развития науки и прогресса. Имитация западного опыта вдохновила многие реформы в исламском мире в XIX - начале XX вв.

Суть процесса секуляризации на Западе состояла в том, что Бог был дважды лишен власти. Как источник суверенитета он был заменен народом, а как объект поклонения - нацией⁷. И та, и другая идея пришли в исламский мир из Европы. Обе они получили распространение среди определенных категорий образованной элиты. Но в современном арабо-мусульманском мире (в разных странах в разной степени) Бог по-прежнему рассматривается большинством населения в качестве приоритетного, по сравнению с нацией, объекта поклонения и в качестве более важного источника власти, чем народная воля.

Наглядным примером, демонстрирующим неразрывность религиозного и мирского (то есть отсутствие секуляризации), является то обстоятельство, что одним из наиболее распространенных способов легитимации в арабском мире служило и служит в наши дни использование религии. Даже такие, казалось бы, "светские" режимы, как правящие в настоящее время в Египте, Тунисе, Алжире, законодательно закрепляют доминирующий статус ислама. Например, в алжирской конституции четко написано, что президентом страны может быть только мусульманин (очевидные религиозные ограничения для политической карьеры христианина или иудея). Учитывая то, что подавляющее большинство населения этих стран исповедует ислам и обширные слои сохранили приверженность традиционному взгляду на общество и политику, местные правители просто не смогли бы обосновать законность своего правления без придания особого нормативного статуса исламу. Особенно если вспомнить, что для традиционного мусульманина власть имеет божественное происхождение, а не земное, и главное для правителя - это не быть народно избранным и править либерально, а получить власть по праву и править справедливо. Немаловажно отметить, что все арабские страны, кроме Ливана, в которых существуют конституции, придают исламу конституционный статус.

4. Роль экономики

Экономические трансформации, вызревавшие в Европе, оказали решающее влияние на социальную структуру западных обществ и произошедшие в них общественно-политические процессы. Среди основных факторов экономического порядка, сыгравших ключевую роль в формировании гражданского общества в странах Запада, необходимо выделить два различных, но взаимосвязанных процесса.

Первым из них является укрепление прав на частную собственность. Постепенно в Европе частная собственность признавалась все более устойчивым общественным институтом. Со временем этот институт обретал все большую независимость от королевской власти. По словам одного испанского правоведа XV в., "на короля возложена только административная власть в королевстве, он не должен доминировать во всем"⁸. Европейская история даже знает случай казни короля за то, что сегодня можно было бы назвать злоупотреблением властью в экономике - в Англии король Карл I был казнен, главным образом, за то, что он произвольно вводил налоги. К XVI в. в европейских обществах постепенно стало распространяться и утверждаться убеждение, что "собственность принадлежит семье, а суверенитет - государю и его чиновникам".

Второй процесс, предопределивший формирование гражданского общества, является абсолютно уникальным в истории человечества. Речь идет о промышленной революции. Появившись в Англии с середины XVIII в., первые промышленные технологии позволили не только улучшить традиционные методы производства, но и продемонстрировать привлекательность нововведений, процесс использования и накопления которых мы и понимаем под индустриализацией. Первая промышленная революция была основана на механизации, связанной с созданием более сложных и эффективных способов производства в текстильной, металлургической и горнодобывающей отраслях. В числе первых технологических новшеств, которые значительно повысили производительность этих видов человеческой деятельности, можно отметить механизацию добычи угля, ткацкого и прядильного производства, создание паровой машины, использование кокса.

Отличительной чертой процесса создания новых технологий в странах Западной Европы

стр. 37

(который затем распространился на некоторые общества других регионов) является его непрерывный характер. За первой промышленной революцией пришло время второй (использование новых видов энергии - газа, нефти, электричества), а затем и третьей (применение открытий квантовой физики, электроники и информационных технологий) революции. В периоды между революциями процесс инноваций (создание и внедрение новых технологий) не прекращался. Использование слова "революция" в этом контексте лишь означает создание в эти периоды принципиально новых технологий, которые решающим образом повлияли на производственные процессы и весь образ жизни человека.

Таким образом, заданный первой промышленной революцией начальный импульс запустил непрерывный (и впоследствии ожидаемый) процесс создания технологий, который происходил с разной степенью интенсивности в разные исторические периоды, но стал неотъемлемой частью жизни западного человека.

Частная собственность в сочетании с научно-техническим прогрессом привели к фундаментальной трансформации западноевропейского общества. Постепенно стала появляться новая система экономической организации, которая была основана на рыночной конкуренции и частном владении средствами производства и распределения. Со временем эта система получила название капитализма. Происходившие в технике и экономике изменения имели, в свою очередь, социальные, а со временем и политические последствия. Пионером в этом процессе стала Англия.

Новые технологии обеспечивали для использовавших их предприятий высокую рентабельность вкладываемых средств. Благодаря внедрению в производство технических новшеств прибыль в промышленности после амортизации достигала 20 - 30%⁹. Высокая норма прибыли позволяла изначально небогатым предприятиям быстро развиваться. Их форсированное развитие, достигавшееся как за счет технологий (создавших условия), так и активности новых управленцев, оказало решающее влияние на социальную структуру.

Кем были по своему социальному происхождению новые предприниматели? В среде аристократии, обладавшей правом на средства производства (земля, капитал), стала выделяться предприимчивая прослойка. Эта категория аристократов характеризовалась желанием и возможностью зарабатывать в новых условиях. Желание интенсивно трудиться разительно отличало этих людей от остальных представителей знати.

Помимо динамичных аристократов, люди незнатного происхождения, имевшие незначительный капитал на начальном этапе, в новых условиях могли достаточно быстро обогащаться благодаря своей энергичности и трудоспособности. Технологии и изменившаяся экономическая ситуация (наличие быстро растущих производств) создали для этих небогатых, но активных людей возможности быстрого социального продвижения.

Социальное происхождение нового класса, который впоследствии стали называть буржуазией, варьировалось от "включившихся в новую жизнь" аристократов до предприимчивых крестьян.

С точки зрения последовавшей социально-политической трансформации именно буржуазия (трудолюбивые владельцы собственности) стала главным сторонником и двигателем общественных преобразований. Представители этого класса много выигрывали от новых порядков: верховенства права, свободных рынков, повышения значения профессионализма и распространения меритократии. По мнению западного исследователя Баррингтона Мура-младшего, главной предпосылкой либерализации общества как раз и является формирование сильной и независимой от государства буржуазии¹⁰. Частная собственность дает буржуазии независимость, а непрерывный технологический прогресс - силу. Аналогичные процессы общественной трансформации проходили с некоторым опозданием в других странах Западной Европы и в Северной Америке.

В политике последствия появления капитализма и буржуазии были одновременно быстрыми и значительными. Благодаря заработанным деньгам увеличивалось влияние нового класса в обществе. Например, три самых влиятельных британских премьер-министра XIX в. - Роберт Пиль, Уильям Гладстон, Бенджамин Дизраэли - вышли именно из этого нового класса, который получил в Англии название "джентри". Обретая силу, буржуазия оказала решающее влияние на формирование профессиональных ассоциаций, политических партий и других институтов (имевших политическое влияние), которые уравновесили государственную власть. Через эти институты буржуазия (а позднее и другие классы) заставила государство слушать и учитывать ее голос в политике. Немаловажен тот факт, что в соответствии с общепринятым современным подходом к гражданскому обществу оно представляет собой комплекс политических учреждений, служащих противовесом государству. Свобода суждений учреждений, составляющих гражданское общество, вытекает из их материальной независимости от государства.

В итоге эволюционного развития западных обществ сложилась система, при которой независимость части общества, не связанной экономически с государством, опирается на ее способность самостоятельно зарабатывать деньги. Эта самостоятельность заработка опирается, в свою очередь, на стабильный институт частной собственности (признанный в законах и не нарушаемый государством) и на непрерывный и ожидаемый научно-технический прогресс, который поддерживает высокую доходность предпринимательской деятельности.

Ничего даже отдаленно напоминающего промышленную революцию до сих пор не произошло в арабском мире. Несмотря на более широкое распространение научных знаний, их развитие в определенном масштабе и использование в арабо-мусульманской цивилизации в Средние века, это не привело к трансформации общества на основе технического прогресса. Со временем деятельность на Ближнем Востоке по переводу греческих, персидских и древнесирийских работ, которые являлись основными источниками знаний, была в значительной мере остановлена. Если в Средневековье Запад (или те выходцы из Европы, кто искал знания) учился у исламского мира, то постепенно соотношение сил изменилось.

стр. 38

В Европе наука совершила скачок в эпоху Возрождения, затем в периоды Великих географических открытий и промышленной революции. В мусульманском мире постепенно независимые исследования сходили на нет, и под наукой стали понимать в большей степени преклонение перед уже открытым и доказанным знанием. Считалось, что все великое уже было открыто, и любые исследования не приведут к познанию концептуально нового. Появлялись некоторые новшества, как, например, изобретение инкубаторов в Египте. Однако эти нововведения представляли собой скорее отдельные практические усовершенствования, нежели комплексное развитие науки и техники, как это было в Западной Европе.

Наиболее болезненно научно-технологическое отставание от Европы ощущалось в военной области. Если до второй неудачной осады Вены османской армией в 1683 г. ближневосточные (арабские и позднее турецкие) армии чаще побеждали, то после этой победы объединенных европейских армий ситуация изменилась коренным образом.

Для решения возникших в связи с научно-технологическим отставанием проблем Ближний Восток начал все активнее заимствовать западные технические решения. В начале заимствования концентрировались в наиболее жизненно важных сферах - в военном деле и медицине (повышенная концентрация в этих сферах сохраняется и в наши дни). Постепенно, когда превосходство Запада становилось все более очевидным, область заимствований расширялась. В XX в. в арабских странах после получения независимости от колониальных держав мы видим все больше крупных промышленных предприятий, использующих западную технологию и организацию труда.

Индустриализация арабского мира в XX в. означает совсем не то же самое, что индустриализация Англии с середины XVIII в. Арабский мир производит массированные заимствования уже созданных технологий, которые, как правило, работают с помощью западной высококвалифицированной рабочей силы. Обширное использование в арабском мире (особенно в странах Персидского залива) созданных с использованием передовых технологий - компьютеров, самолетов, станков, машин, танков и т.д. - создает обманчивое впечатление современности.

Но если импорт этих изделий (и рабочей силы для их обслуживания) обеспечивает безболезненное удовлетворение потребностей, эти новинки не играют той социальной и политической роли, которую индустриализация сыграла на Западе. Импортируемые новшества приобретаются за счет средств от добычи и экспорта, главным образом, энергоносителей. Кстати, упомянутый экспорт происходит также при непосредственном участии иностранного капитала и специалистов в выполнении наиболее технологичных задач. Учитывая то обстоятельство, что добыча и экспорт нефтегазового сырья находятся в руках государства, в экономике этих стран нет предпосылок для формирования независимого от государства (за счет прав собственности) и сильного (за счет создания и внедрения технологий) класса предпринимателей. То есть класса, который был бы заинтересован в преобразовании общества на основе повсеместного распространения закона, свободных рынков, меритократии и в итоге - ограничения чрезмерного влияния государства.

Это не значит, что в арабских странах нет аналога западной буржуазии. Существуют, безусловно, собственники средств производства, нанимающие рабочую силу, закупающие сырье и продающие готовую продукцию. Однако ввиду отсутствия технологического фундамента в их деятельности (или импортной природы этого фундамента) благополучие арабских предпринимателей в конечном счете зависит от опеки государства. Государственный патернализм может принимать форму защиты внутреннего рынка от импорта более конкурентоспособной конечной продукции. Гарантированные доходы предпринимателей обеспечиваются также благодаря высокому уровню внутреннего спроса, который создается либо за счет заказов богатого государства, либо в силу значительного притока денежных средств от экспорта высокодоходного сырья. Еще одним видом государственной опеки предпринимательства в арабском мире (распространен в богатых странах Персидского залива) является законодательно закрепленный порядок, предусматривающий привлечение местного капитала в разных формах, но всегда выгодных для него, к коммерческим проектам, создаваемым иностранным капиталом.

Таким образом, арабская буржуазия имеет, в целом, зависимое и подчиненное положение по отношению к государству и не может выступать сторонником реформ, ведущих к ограничению власти последнего (как это было на Западе). В этой связи представляет интерес фундаменталь-

стр. 39

ное различие между западной и арабской формами коррупции, отмеченное Б. Льюисом. Если на Западе деньги зарабатывают на свободных и конкурентных рынках и затем используют для влияния на власть, то на Востоке сначала стремятся проникнуть во власть для того, чтобы затем извлекать из этого материальную выгоду¹¹. Это различие свидетельствует о зависимом положении негосударственного экономического сектора от государства в арабском мире и, следовательно, об отсутствии, пожалуй, самого главного условия формирования гражданского общества.

ОСОБЕННОСТИ ГРАЖДАНСКОГО ОБЩЕСТВА

Несмотря на критику на протяжении XX в. управленческой модели Советского Союза, любое современное западное общество управляется командно-административной системой. Эта система представляет собой совокупность органов исполнительной власти, которые осуществляют непосредственное и ежедневное управление различными областями общественной жизни. Исполнительная власть, представленная сложной структурой министерств, комитетов, агентств и иных ведомств, организована на принципе единоначалия, который подразумевает постановку задач руководителями и их исполнение подчиненными в рамках принятого законодательства. Подобная организация не подразумевает обсуждение приказов и инструкций, легального оформления альтернативных мнений и команд в недрах администрации.

Такой принцип управления обществом существовал на всем протяжении человеческой истории, принимая последовательно различные формы, - управляющий племенем патриарх, правящий королевством монарх или демократически избранный президент современной республики. Все они осуществляют власть, которую со временем стали называть политической, в пределах заданной человеческой общности. Однако президента или премьер-министра современной страны, в которой существует гражданское общество, отличает от его предшественников одно очень важное обстоятельство. Он не обладает полнотой власти над всеми сферами общественной жизни. В частности, что особенно важно, он не обладает исключительной властью в экономике. Руководитель политической власти сохранил за собой ряд экономических прерогатив: регулирование хозяйственной деятельности для защиты экологии, борьба с монополизацией рынков, перераспределение доходов в пользу неспособных трудиться (и других категорий), а также контроль за соблюдением правил свободного рынка и ряд других функций, главным образом, регулирующего характера. Однако такой правитель уступил большую часть своей экономической власти рынку и собственникам ресурсов, которые определяют, что и где производить, по какой цене продавать, какую и кому платить заработную плату и какими технологиями пользоваться.

В результате безусловного утверждения прав частной собственности, защищаемых законом (в том числе и от государства), и постоянного обновления технологий установилось своеобразное разделение политической и экономической сфер. Власть политической или государственной части общества основана на монополии на легальное насилие, и эта власть сконцентрирована в руках политического центра (то есть нет независимых вооруженных армий, как в эпоху феодализма). Власть "негосударственной" части общества основана на частной собственности и мощных развивающихся технологиях. Таким образом, свободная экономика, помимо непосредственно хозяйственных преимуществ (например, эффективность), имеет важное достоинство иного характера - является базой социального плюрализма, то есть основой гражданского общества.

Причем взаимодействие этих сфер характеризуется не подчинением одной области другой, а равновесием, при котором не ясно, у кого в обществе больше власти. С одной стороны, власть государства очевидна и выражается в полномочиях государственной администрации и обширного аппарата принуждения (полиция, тюрьмы, армия...). Однако развитие современных западных обществ основано не на армиях и тюрьмах, а именно на прогрессивной экономике, которая развивается быстрее и лучше при отсутствии подавления и чрезмерного контроля со стороны государства. Недавний опыт стран Восточной Европы интересен с точки зрения подавления сильным государством экономической или "негосударственной" части общества. Как первое и наиболее очевидное следствие этого подавления мы видим отсутствие подлинного гражданского общества. И в качестве второго следствия необходимо отметить более медленные темпы технологического обновления и, соответственно, экономического развития. То есть в стране, где государство использует грубую силу

стр. 40

для подавления экономики (свободной деятельности частного характера), неизбежно снижение темпов ее роста в долгосрочной перспективе по сравнению со свободной экономикой других стран.

С другой стороны, при свободной экономике, которая нанимает рабочую силу, определяет направления развития производственной деятельности, создает основу для политической альтернативности, государство находится под постоянным контролем многочисленных институтов, имеющих прямо или косвенно экономическую природу. Назовем главные их них: свободные средства массовой информации, политические партии и общественные движения, профсоюзы.

В результате при свободной и сильной экономике ситуация может выглядеть как найм обществом подготовленных специалистов, которым в обмен на незначительное (в масштабе общественного продукта) вознаграждение доверено осуществление функций, называемых государственными, - поддержание общественного порядка, обеспечение безопасности от внешних врагов и ряд других¹². В этом случае государство лишено возможности совершать явные злоупотребления вверенными полномочиями (ибо находится под неусыпным контролем гражданского общества) и ясно осознает бесперспективность применения аппарата насилия против части собственного населения в условиях международной конкуренции.

В качестве еще одного важного параметра необходимо выделить идеологию, а вернее - ее отсутствие в гражданском обществе. На протяжении человеческой истории многие общества имели установленные правила относительно этических ценностей, которые должны были разделяться всеми. Классическими примерами европейской истории может служить культурно-религиозная политика католической церкви: в Средневековье в Западной Европе, в Чехии после поражения гуситов у Белой горы в 1620 г. и в Испании после освобождения (или отвоевания) от мусульман. Современным наглядным примером насаждения и почитания религиозной догмы, определяющей общественное устройство, является Иран после свержения шаха. Примером светской догмы, игравшей роль абсолютной нормы в обществе и имевшей фактически религиозный статус, может служить идеология Советского Союза.

Эти все примеры, при их внешних различиях, объединяет стремление элит установить определенный социальный строй для утверждения социально-этических принципов и использовать подобные принципы для обеспечения общественного порядка¹³. То есть в обществе формулируются определенные ценности, которые помещаются в сакральный ореол. Они преподносятся как либо доказанные (случай СССР), либо не требующие эмпирического доказательства (всевозможные доктрины метафизической природы). Обсуждение этих освященных идеалов выглядит кощунственным, они - плод божественной воли или приговора социальной истории. Единственным надлежащим отношением может быть лишь всеобщее преклонение.

Необходимо отметить две интересные характеристики такого вида обществ. При выдвижении этических догм и создании на их основе идеократического строя сразу возникает каста смотрителей за их чистотой и верностью населения в их почитании. Помимо этого, теряют смысл любые дебаты, которые могут поставить под сомнение истинность истин. Это происходит в силу монополизации этим обществом (а вернее, его элитами) права на представление и толкование информации. Искусственно создается среда, в которой присутствует лишь один источник "истинной" информации. При проникновении любой критической информации она дезавуируется через аргументы царящей доктрины. По вполне очевидным причинам аппарат принуждения используется для поддержания незыблемости, казалось бы, и без того совершенных ценностей. Комплекс этих условий позволяет создать видимость общенародного согласия вокруг доктрины, которая вплетена в различные сферы социальной жизни и, прежде всего, интеллектуальную деятельность.

Подобные общества, как правило, больше озабочены собственным сохранением и, следовательно, расходуют большую часть ресурсов на поддержание установленного социального строя, чем на развитие. Если в прошлом такая ситуация могла сохраняться продолжительное время, то в современных условиях идеократии обречены на отставание. Ибо современное развитие основано исключительно на накоплении знаний и не допускает никакой формы идеологической монополии. Любые формы ограничения и подавления интеллектуальной деятельности неминуемо приведут к ухудшению результатов этого накопления и, как следствие, к замедлению темпов развития.

Таким образом, гражданское общество построено на трех базовых принципах. Первый принцип - политическая централизация, которая подразумевает сосредоточение политической власти (любой власти принуждения) в едином центре. Второй принцип - свободная и сильная экономика, создающая противовес политической власти государства через систему общественных институтов. Третий принцип - отказ от попыток навязать этику или идеологию, который оставляет индивиду право не быть абсолютно нравственным человеком (по критериям системы). Лишь сочетание этих трех принципов позволило странам Запада добиться уникального результата - создать гражданское общество.

¹ Закария Фарид. Будущее свободы: нелиберальная демократия в США и за их пределами. Москва, Ладомир, 2004, с. 21.

² Геллнер Эрнест. Условия свободы. Гражданское общество и его исторические соперники. Москва, Московская школа политических исследований, 2004, с. 16.

³ Льюис Бернард. Что не так? Путь Запада и Ближнего Востока: прогресс и традиционализм. Москва, Олимп бизнес, 2003, с. 111.

⁴ Закария Фарид. Будущее свободы.., с. 27.

⁵ Там же, с. 29.

⁶ Льюис Бернард. Что не так?.., с. 57.

⁷ Там же, с. 117.

⁸ Цит по: Закария Фарид. Будущее свободы.., с. 37.

⁹ Larousse Encyclopedie Universelle. Edition Prestige 2006.

¹⁰ Цитата Баррингтона Мура-младшего "нет буржуазии - нет демократии" содержится в: Закария Фарид. Будущее свободы, с. 38.

¹¹ Льюис Бернард. Что не так?.., с. 67.

¹² Карл Маркс неоднократно отмечал, что буржуазное государство является исполнительным комитетом буржуазии.

¹³ Геллнер Эрнест. Условия свободы.., с. 231.

Permanent link to this publication: