Наступает пора для русского писателя вновь стать эхом народным и не бывавшее выразить с небывалой силой, в которой будут и боль, и любовь, и прозрение, и обновленный в страданиях человек.

В. Распутин. "Мой манифест"

В. Г. Распутин воспринимается современниками как писатель, умеющий на местном материале художественно убедительно, психологически достоверно решать "вечные" вопросы человеческого бытия, ставить проблемы общенационального, остросоциального и общечеловеческого значения.

Творчество писателя, начиная от первой повести "Деньги для Марии" (1967) до рассказов последних лет, таких, как "Женский разговор" (1994), "В ту же землю" (1995), "Видение" (1997), "Нежданно-негаданно" (1997), "Новая профессия" (1998), "Изба" (1999), обладает определенным единством - единством идеи, пафоса и стиля. ""Прощание с Матерой", - отмечает С. Семенова, - не столько повествование о некоем конкретном затоплении одного сибирского острова, сколько философская повесть, ставящая вопрос о границах и нравственных пределах прогресса <...> Взгляд старухи Дарьи вносит важнейшие изменения в восприятие и понимание мира, не одномерно-сиюминутные, но глубинные, связанные с включенностью человека и в общеприродную, космическую жизнь, и в родовую цепь преемственности поколений" (Семенова С. Г. Валентин Распутин. М., 1987. С. 130).

Бесспорным фактом является свежий аналитический взгляд Распутина на действительность. В творчестве писателя отражаются существенные тенденции в развитии русской прозы последних десятилетий XX века, сфокусированные и в произведениях В. Белова, В. Шукшина, В. Астафьева, Ф. Абрамова, Е. Носова: интерес к внутреннему миру, нравственным исканиям человека, к его духовному, эмоциональному состоянию. Душой шестидесятилетней Пашуты, героини рассказа "В ту же землю", проработавшей большую часть жизни на "стройке социализма" в Братске и не имеющей денег по-христиански похоронить привезенную "на зимовку" из деревни мать, осознаем мы "трево-

стр. 24

гу бедных деревень" (фраза А. Платонова), существующее положение в нашей стране, проникаемся болью за гражданскую боль другого человека: "У могилы матери, когда встанет она перед могилой <...> когда вглядится Судия недремный, что же такое там бесславное происходит и кто это затеял, она не станет прятаться <...> Господи, что это за мир такой, если решил он обойтись без добрых людей, если все, что рождает и питает добро, пошло на свалку?!" (В. Распутин. В ту же землю. М., 2001. С. 323).

Точность, меткость фразы - характерная особенность стиля Распутина. Повествовательная струна в его произведениях не "обвисает", остается в постоянном напряжении, пишет ли он о переменах, происходящих в человеке и мире, когда люди от мира природного, искалеченного ими, уходят в виртуальный мир, калечащий их самих, говорит ли о духовности любви, о сиротстве ребенка, ставшего "игрушкой" в руках "недобрых людей", предостерегая: "Не разбить бы" ("Нежданно-негаданно").

С болью в сердце пишет Распутин о разрушении "вековечного порядка", о разорении деревни, олицетворяя ее в двух-трех фразах: "Не было здесь ни колхоза, ни совхоза, ни сельсовета, ни магазина, ни медпункта, ни школы - все унесло неведомо куда при новых порядках. Отпустили деревню на полную, райскую волю, на безвластье, сняли подчистую вековые держи, выпрягли из всех хомутов - гуляй на все четыре стороны! <...> С землей, с волей, беспривязная, брошенная -залегла она под ленский берег и ждет, все меньше и меньше трезвясь с непривычки к свободе, кому бы отдаться, чтобы хлеб привозили?..." ("В ту же землю").

Повествовательная струна остается напряженной, когда Распутин пишет о тех нравственных заветах, которые передаются от старших поколений младшим, прибегая к поэзии живой старины, воссоздавая искусство стародавней русской беседы с ее магией звуков и ритмов, и когда размышляет о слитности человека с природой, проясняя древние, вековые смыслы слов, таких, как "отчие пределы", "небо", "звезды", "берег", "звон". Русский язык под пером писателя передает и божественность мира, и красоту человека, живущего в гармонии с природой: "Стал я по ночам слышать звон: будто трогают длинную, протянутую через небо струну, и она откликается томным, чистым, завывающим звуком <...> Уже не кажется больше растительным философствованием, будто все мы связаны в единую цепь жизни и в единый смысл - и люди, и деревья, и птицы <...> Но нельзя наглядеться на этот мир - точно тут-то и есть твои вечные отчие пределы" ("Видение").

Валентин Распутин видит благо людей в их единении, в противоборстве злу. На передний план в его прозе выступают проблемы, связанные с нравственными первоосновами всечеловеческого бытия, "способности бесконечного жизненного развития" (А. Платонов). Пи-

стр. 25

сателя волнует "невольная вина каждого за попущение злу" (Распутин В. Мой манифест // Наш современник. 1997. N 3. С. 6). Предостерегая общество от "жизни на краю", от "светопреставления" (фразы Распутина), писатель поднимает вопросы недопустимости "архаровской" позиции в жизни. Задавая себе вопрос - "Как из того, что начиналось тут, получилось то, что есть?!", героиня из рассказа "В ту же землю", в восемнадцать лет убежавшая на стройку на Ангаре, "где все гремело, светилось, кипело и кружилось", на старости лет рассуждает о добре и зле: "Пашута теперь уже и не знала, почему это бывает, что человек остается один. В молодости сказала бы, что для этого нужно быть чересчур нелюдимым или гордым, не иметь тепла в душе к тем, с кем сводит жизнь. Сейчас все по- другому, обо всем надо судить заново <...> Как медведи в зимний гнет залегли по берлогам и высовываются редко, только по необходимости. В какой-то общей вине, в общем попущении злу прячут глаза - и те, кто считает себя виноватым и кто не считает" ("В ту же землю").

В отражении народного видения мира писатель большое значение придает языку. По Распутину, "язык - кровь литературы"; и "самая большая беда литературы - безъязыкость, худосочность, стертость". В интервью "Литературной газете" писатель подчеркивал: "И какой бы патриотической или нравственной ни прикидывалась книга, без глубинного русского языка ни тем, ни другим ей не быть. Патриотизм писателя прежде всего во владении родным словом, в способности стать волшебником, когда берешься за перо" (Лит. газета. 2002. N 14. С. 11).

Глубинный русский язык позволяет Распутину говорить со своим читателем об общечеловеческой морали, о вечных ценностях, нравственности, создавать образы героев - носителей этической проблематики. Язык в прозе писателя выступает как одна из форм жизни, в которой проявляется осмысляющее мир сознание. Герои Распутина обладают философским складом ума, размышляют о месте человека в системе миропорядка, о смысле прихода человека в мир. Перед смертью старуха Анна из повести "Последний срок" вспоминает слова, которые сказал ей сын Михаил, сам почти еще парнишка, после рождения своего первенца Володьки: "Смотри, мать: я от тебя, он от меня, а от него еще кто-нибудь <...> Вот так оно все и идет". Авторский голос передает народное восприятие жизни: "Он только тогда понял, что так оно все идет, шло и будет идти во веки веков и до скончания мира, когда эта простая, никого не обходящая истина, не замкнувшись на нем, накинула на него новое кольцо в своей нескончаемой цепи <...> понял, что смертен, как смертно в мире все, кроме земли и неба". Человек в прозе Распутина предстает как олицетворение жизни, ее гарантия, как продолжатель рода человеческого и носитель вековечных моральных устоев. "Жизненная философия", передающая народ-

стр. 26

ное мироощущение связи людей, идеального жизнеустройства, осмысляется героями Распутина на всем пространстве его творческого пути: "И своя жизнь вдруг показалась ей доброй, послушной, удачной <...> Надо ли жаловаться, что она всю ее отдала ребятам, если для того и приходит в мир человек, чтобы мир никогда не скудел без людей и не старел без детей" ("Последний срок").

Емким образом-понятием, вбирающим в себя нравственные представления о взаимосвязанности людей, становится в прозе Распутина словосочетание "общий организм". "Человек не может быть нужен только самому себе, он - часть общего дела, общего организма", - эта мысль из внутреннего монолога героини рассказа "В ту же землю" выражает нравственные принципы самого писателя, предостерегающего своего читателя от забвения "человеческих устоев".

Идея сопричастности человека семье, дому, роду, поколению, нации, планете, общему круговороту жизни проходит через все произведения писателя. Параллельно с реалистическими способами изображения Распутин использует миф, притчу, фольклорные элементы, обряды и предания для художественного обобщения, где на первый план выходят первоэлементы бытия: жизнь, смерть, дети, семья, вода, хлеб. Идея причастности роду и цепи поколений в повести "Прощание с Матерой" находит мифофольклорное воплощение в символическом образе "нитей жизни". Героиня повести, светлой души человек Дарья ощущает свое бессмертие в цепи поколений. Глядя на сидящих рядом сына и внука - Павла и Андрея - Дарья размышляет: "Вот она, одна ниточка с узелками. От узелка до узелка столько, кажись, было голов - где оне? Мой-то узелок вот-вот растянут и загладят, ровный конец опустют, чтоб не видать было.., чтоб с другого конца новый подвязать. Куды? В какую сторону потянут эту ниточку дальше? Что будет? Пошто так охота узнать, что будет?" ("Прощание с Матерой").

Своеобразие распутинского письма проявляется в психологизме, в образном раскрытии категорий совести, памяти, передаваемых ретроспективно, через воспоминания героев, через диалоги, авторскую речь. Устами Дарьи в "Прощании с Матерой" писатель взывает к гармонии между такими извечными нравственными понятиями, как память, труд, совесть, доброта, красота, душа, разум, с помощью которых осуществляется обновление мира и человек сохраняется как личность. Слова, обозначающие эти понятия, являются самыми частотными и в малой, и в большой прозе писателя: "На Руси испокон веку почитается та красота, которая украшается душой" ("Новая профессия"), "Плохо мы слушаем свою душу" ("Изба"), "Чья душа во грехе, та и в ответе" ("Прощание с Матерой"), "Совесть заговаривает в тебе не сама по себе, а по твоему призыву" ("Пожар"), "Правда в памяти. У кого нет памяти, у того нет жизни" ("Прощание с Матерой"). В многочисленных внутренних монологах Дарьи из "Прощания с Ма-

стр. 27

терой" открывается необходимость для каждого самому докапываться до истины, жить работой совести. Хорошо помнит Дарья завет отца: "Ты, Дарья, много на себя не бери - замаешься, а возьми ты на себя самое напервое: чтоб совесть иметь и от совести не терпеть".

Распутиным создана целая галерея образов человека-творца. Авторская речь, речь персонажей служат важнейшим средством изображения женщины-труженицы. Такова, например, Агафья в рассказе "Изба", своими руками сложившая дом и печь во время "общего светопреставления" на Ангаре, когда все деревеньки с обоих берегов "сваливали перед затоплением в одну кучу": "Умела она справлять любую мужскую работу <...> Каждую выбоину, каждый бугорок на них (на полях. - В. С.) Агафья знала лучше, чем родинки и вмятинки на своем теле, - вручную пахала, вручную жала рожь и ячмень и крючила горох, вручную, обдирая и обжигая руки, тянула осот <...> С удивлением и стыдом смотрела Агафья на мужика, покупающего в магазине топорище, или на разъевшуюся, поперек толще, бабу, нанимающую работницу копать на трех сотках картошку". Образы женщин -Дарьи, Агафьи, Анны, Натальи, Гали - символизируют возрождающиеся силы природы. В концентрированной форме образ женщины - "души мира" - возникает и в связи с сюжетной линией Алены в повести Распутина "Пожар". Архетипическая мать Алена - это звено между прошлым, культом роженицы, Богородицей, символизирует обновление, слово Божье: "В этой маленькой расторопной фигуре, как во всеединой троице, сошлось все, чем может быть женщина <...> Алена и под бомбежкой не забыла бы обиходить дом. В уста Алены Распутин вкладывает вопрос о сущности человека: "Мы почему, Иван, такие-то?!".

Для Распутина слово - это выражение национального духа, воплощение жизни, души человеческой. Такие выразительные средства языка, как метафоры, эпитеты, сравнения, - не только самоценное достоинство его творчества, они служат как эстетическим, так и этическим целям писателя. Так, тревога писателя за разрушение дома-очага передается через олицетворение природных сил, через уподобление предметов и явлений мертвой природы, неодушевленного мира чувствам и свойствам человека, живого мира вообще: "деревня перестала рожать"; "все реже стучат топоры на новостройках"; "и стала год от года ужиматься в поселке жизнь". С болью, как о живом человеке, пишет Распутин о деревенской избе - "старой", "почерневшей", "потрескавшейся", "осевшей", "осиротевшей", но все же "каким-то макаром из последних сил державшей достоинство". Изба не приемлет человека, который не хочет "слепить гнездо", "прибрать за собой, как положено".

Эпитеты, олицетворяющие метафоры писатель использует для передачи своей концепции спасения от "жизни на краю": "Вздохнула

стр. 28

Агафьина изба, прощаясь, - так тяжко и больно вздохнула, что заскрипели все ее венцы, вся ее изможденная плоть". Финал в рассказе "Изба" - открытый, устремленный с надеждой в будущее. Тема дома не приобретает трагической окраски: все зависит от самого человека. Изба Агафьи и после смерти хозяйки выстоит, управится сама с пожаром, когда пьяные "без памяти" постояльцы, глухой ночью растапливая печь, не закроют печную дверцу, и изба загорится: "Обугленный после пожара возле печки пол и закопченные стены обтерлись, точно в особую красу, в печальный цвет, <...> печка ничуть не пострадала, окна, как у всякого живого существа, смотрят изнутри <...> И в остатках этой жизни, в конечном ее убожестве явственно дремлют и, кажется, отзовутся, если окликнуть, такое упорство, такая выносливость, встроенные здесь изначально, что нет им никакой меры".

Связь человека с родной землей, неотделимость судьбы человеческой от судьбы родного дома, земли - одна из сквозных тем творчества Распутина. Писатель размышляет сам и побуждает размышлять читателя о вековых и пошатнувшихся нравственных опорах, о связи и разрыве времен, готовя тем самым перемены общественного сознания. Носителям нравственных ценностей Распутин противопоставляет современных "обсевков", "неробеев и причиндалов", "шабашников", воплощенных в образах "архаровцев" - "легких людей", не обзаводящихся ни домом, ни огородом, не пускающих корней в землю, где бы они ни жили. С болью, с горькой иронией ставит писатель болевой для общества и каждого человека вопрос об ответственности за то, что происходит вокруг него: "Водились, конечно, пьянчуги, где они на святой Руси не водились, но чтоб сбиваться в круг, разрастаться в нем в открытую, ничего не боящуюся и не стыдящуюся силу с атаманом и советом, правящим власть - такого нет, не бывало. Это уж наши собственные достижения" ("Пожар"). Символическую многозначность приобретает в "Пожаре" образ дяди Миши Хампо - "духа егоровского", бескорыстного, безгрешного, охраняющего общее достояние, "прирожденного сторожа" с уставом - "чужого не трожь", убитого во время пожара. Образ Хампо вызывает аналогии с образами юродивых на святой Руси, окруженных ореолом неприкосновенности.

В 2000 году В. Г. Распутин был награжден литературной премией имени Александра Солженицына "За пронзительность выражения поэзии и трагедии русской жизни в сращенности с русской природой и речью". Произведения писателя, заслуженно пользующегося репутацией нравственника, органически соединяют в себе форму и содержание, формируют эстетические вкусы и идеалы, побуждают быть созидателями, помнить: "Одно дело - беспорядок вокруг, и совсем другое - беспорядок внутри тебя" ("Пожар").

Permanent link to this publication: