От редакции

В феврале в Институте научной информации по общественным наукам (ИНИОН) РАН состоялась научная конференция Центра гуманитарных научно-информационных исследований, посвященная проблемам культурологии. В ней приняли участие доктора философских наук, профессора заместитель директора ИНИОН РАН, руководитель центра Л.В. Скворцов, ректор Высшей школы культурологии, заведующий кафедрой культурологии и антропологии Московского государственного университета культуры А.Я. Флиер, Г.А. Аванесова (Институт переподготовки и повышения квалификации МГУ), член Научного совета РАН по истории мировой культуры И.В. Кондаков (Российский государственный гуманитарный университет, РГГУ), доктора философских наук А.А. Пелипенко (Государственный институт искусствознания), А.С. Ахиезер (Институт народнохозяйственного прогнозирования), председатель научно-методического Совета по культурологии Министерства образования Т.Ф. Кузнецова, доктора филологических наук И.Л. Галинская (ИНИОН РАН), заведующий отделом литератур Европы и Америки новейшего времени Института мировой литературы (ИМЛИ) РАН В.Б. Земсков, заведующая кафедрой истории и теории культуры РГГУ д.и.н. Г.И. Зверева, к. филос. н. С.Я. Левит (ИНИОН РАН), заведующая кафедрой культурологии Московского авиационного института (МАИ) к. и. н. Л.А. Мостова, кандидат культурологии И.Г. Яковенко (Институт национальных проблем образования), декан факультета культурологии Государственной академии славянской культуры к. и. н., проф. Л.А. Сугай, член союза писателей Г.С. Померанц, слушатель Государственной академии славянской культуры П.А. Седаков. Они обеспокоенно-взволнованно обсуждали вопросы развития этого важного самостоятельного направления в исторической науке в связи с принятием решения ВАК в декабре 1999 г. об исключении культурологии из числа обязательных для изучения в вузах России общеобразовательных дисциплин и расформировании с 1 июля 2000 г. соответствующих экспертных советов ВАК, т.е. прекращении присуждений степеней докторов и кандидатов культурологии. Такое решение создает препятствия для развития культурологии в России и может нанести большой ущерб этой молодой науке, не имеющей полных аналогов на Западе и представляющей собой достижения российских ученых, опережающих некогда лидировавших в этой области американцев.

Редакция журнала надеется, что члены ВАК примут во внимание убедительные и разумные соображения, высказанные участниками конференции по вопросу необходимости создания благоприятных условий для развития культурологии в нашей стране.

ВЫСТУПЛЕНИЯ УЧАСТНИКОВ ОБСУЖДЕНИЯ

Открыл конференцию председатель Л.В. Скворцов. Центр гуманитарных научно-информационных исследований ИНИОН РАН стремится обсуждать на своих общих собраниях наиболее актуальные проблемы гуманитарного знания. Сегодняшняя тема - проблема предмета культурологии.

стр. 58

Мы здесь столкнулись с определенной странностью.

В 1995 г. культурология была введена в номенклатуру научных работников. Были определены ее специальности, такие, как теория культуры; историческая культурология; прикладная культурология. Соответственно решением ВАК были введены ученые степени доктора и кандидата культурологических наук. Следуя идее всемерного сближения академической науки и системы образования, ИНИОН РАН развернул работу по формированию информационной базы для курса культурологии, введенного в высших учебных заведениях страны.

Академик В.А. Виноградов согласовал основные направления этой работы с министром культуры Е. Сидоровым. Ученый совет ИНИОН РАН определил основные формы информационно-аналитической деятельности в области культурологии. Были созданы Отдел культурологии и Совет культурологических серий. Начали выходить книги: 15 томов серии "Лики культуры", двухтомная энциклопедия "Культурология. XX век", словарь по культурологии, антологии, издания в сериях "Книга Света" и "Российские Пропилеи". Волна культурологических изданий нарастает. Информкультура Российской государственной библиотеки зафиксировала выход в свет в 1999 г. 1146 отдельных культурологических изданий. В этой работе активно участвуют научные сотрудники академических институтов - философии, всеобщей истории; ведущих высших учебных заведений России - МГУ, РГГУ, МАИ, Высшей школы культурологии и др.

В процессе работы мы не только почувствовали огромную плодотворность и результативность такой органической кооперации, но и глубже осознали огромные теоретические возможности культурологии в анализе тех цивилизационных причин, которые в XX в. периодически порождают системный кризис нашего общества, характеризующийся совпадением кризиса социально-экономического с кризисом духовным. Культурология имеет огромные воспитательные возможности, формирует ментальность, соответствующую принципам жизни демократического общества: толерантность, свободу от фанатизма, идеологических крайностей, внутреннюю диалогичность самосознания личности.

Для всех нас было крайне неожиданным решение, принятое в декабре 1999 г. об исключении культурологии из числа ваковских дисциплин. Причем без приведения соответствующих разъяснений и аргументов.

О причинах исключения мы можем только догадываться. На совете Центра гуманитарных научно-информационных исследований высказывались в качестве предположения две причины - это чисто техническое решение, направленное на экономию средств, сокращение числа ученых советов и т.д., которое не затронет принципиально статуса культурологии как науки; и что будто бы с культурологией как наукой не все в порядке, в частности не ясен ее предмет, и поэтому ее можно включить в ряд философских дисциплин. Существуют и определенные обоснования не только близости, но и совпадения культурологии с философией.

Высказываются различные точки зрения. Как руководитель Центра гуманитарных научно-информационных исследований и председатель совета редакционных коллегий культурологических серий, повседневно имеющий дело с этими проблемами, позволю себе высказать свои предварительные суждения. Я не думаю, что исключение культурологии из числа ваковских дисциплин имеет чисто техническое значение. Оно будет иметь целый ряд негативных последствий, о которых, возможно, и не подозревали уважаемые руководители, принимавшие это решение. Исключение затормозит нормальное развитие культурологии в стране и вместе с тем подстегнет тех, кто уже развернул кампанию по дискредитации культурологии и культурологов.

Приведу лишь один пример. А.А. Носов в издании "Неприкосновенный запас" (1998, N 2), приложение к журналу "Новое литературное обозрение", опубликовал статью, в которой утверждает, что выход в свет культурологических работ служит весьма низменным целям, а именно: получить шанс безнадежным гуманитариям научиться "ботать по дерриде", открыть двери полных сокровищами фондов, кон-

стр. 59

ференций, конгрессов и кафедр в какой-нибудь Небраске, а также получить шанс податься "на государеву службу". По всей видимости, здесь личные болезненные мечты автора статьи вылились в столь специфические обвинения всех культурологов.

Что же касается безнадежности гуманитариев, то можно заметить, что культурологическая работа значительно подняла планку интеллектуальной деятельности в гуманитарной сфере и действительно немало гуманитариев оказались в безнадежном положении, пытаясь ее преодолеть. Однако вряд ли следует из-за личных проблем поливать грязью культурологов и культурологию.

Замечу, что такое авторитетное издание, как Вестник Российского гуманитарного научного фонда оценил выход энциклопедии "Культурология. XX век" как серьезную веху в научном осмыслении проблем культуры нашего столетия, а журнал "Вопросы философии" в связи с выходом словаря по культурологии отмечал, что его авторы "оказались в авангарде научно-теоретических достижений культурологии". Сегодня возникает ситуация, когда серьезные суждения о развитии культурологии в нашей стране могут быть вытеснены наскоками разного рода шарлатанов от науки. Ведь такое в истории российской науки случалось уже не раз.

В этой связи нам необходимо разобраться более внимательно с теми проблемами, которые подчас становятся предметом спекуляций, и, прежде всего, с предметом культурологии как науки. А.А. Носов в свойственном ему стиле объявляет культурологию "винегретом", смесью Маркса с К.Н. Леонтьевым, психоанализа с богочеловечеством, структурной антропологии со смеховой культурой. Это - суждения, не достойные интеллектуального уровня самого автора.

Но есть мнения, которые требуют серьезного обсуждения. Академик B.C. Степин, например, считает основанием культуры предельно обобщенную систему мировоззренческих представлений и установок, соответственно универсалии культуры и мировоззренческие (философские) универсалии синонимичными. С этой точки зрения философские категории "пространство", "время", "движение", "вещь", "свойство", "качество", "причинность" и т.д. оказываются и категориями культуры. Философия и культурология, таким образом, сливаются воедино, выявляя универсалии культуры, философия тем самым выражает их действительную сущность в виде философских категорий.

Мне как философу субъективно не может не импонировать это придание философии общекультурных функций. Опыт, однако, показывает, что далеко не все культуры формируются на основе философских категорий. Сама философия возникает лишь на определенных стадиях развития культуры. Это факт, с которым наука не может не считаться.

Чтобы найти ответ на вопрос, что такое культура, культурологи, антропологи исследовали и описали сотни культур. Культурология развивалась и формировалась как самостоятельная научная дисциплина. Вместе с тем в настоящее время она развивается не только на собственном эмпирическом базисе, но и на собственной методологической основе.

Исторически методологическая основа культурологии складывалась противоречивым образом. На самом деле в концепции структурализма основы культуры выявляются через анализ и сопоставление отношений, структур мифа, языка и нахождения законов бессознательной деятельности духа. Такова позиция французского антрополога-культуролога Клода Леви-Строса.

Как бы в противоположность этому подходу основатель американской культурологии Лесли Уайт видит реальность культуры в особом классе предметов и явлений - символатов, зависящих от способности человека к символической деятельности.

Противоречия теории культуры не случайны. Когда феномен культуры рассматривают через призму противоположных миров: мира реальных вещей и мира субъективных реалий, то культура будет неизбежно либо обретать видимость мира вещей, лишенных духа, либо превращаться в совокупность субъективных абстракций, лишенных вещной воплощенности.

стр. 60

В своей работе мы, разумеется, опираемся на теоретические достижения классической культурологии. Так, выявление специфики класса символатов мы считаем одним из крупнейших достижений гуманитарного знания в XX в. Вместе с тем мы не следуем рабски за односторонностью той или иной теоретической традиции. Мы приходим к выводу, что мир культуры - это специфический мир субъект-объектной феноменальной реальности, это реальность, обладающая смысловой структурой. В ней мир вещей и явлений обретает смысл лишь в своей соотнесенности к субъекту, с одной стороны. С другой - в феноменальной реальности жизнь субъекта обусловлена определенными качествами объективности. В мире культуры человек схватывает свое бытие как смысловое целое, с этим связана и символическая способность человека. Ею не обладает ни одно животное. Соответственно, только человек наделен способностью строить свой цивилизационный мир.

Смысловое целое культуры возникает исторически. Соответственно формируются типы локальных культур. Культуры взаимодействуют путем диффузии или следуют принципу самоизоляции. Это иные отношения сравнительно с отношениями типов философских мировоззрений - объективного идеализма, субъективного идеализма и материализма. Культурология закономерно оказалась перед необходимостью выработки своих специфических категорий. Поскольку она формируется на стыке ряда гуманитарных дисциплин - антропологии, искусствознания, лингвистики, религиоведения, философии, психологии - она пользуется понятиями этих наук.

Но вместе с тем специфика феноменальной реальности диктует и специфическую гносеологию культурологии - гносеологию цельного знания. Здесь нам представляется продуктивным продолжить отечественную культурологическую традицию, заложенную прозрениями и открытиями Владимира Соловьева и Питирима Сорокина. Гносеология цельного знания противостоит одностороннему эмпиризму и рационализму в том смысле, что она требует не только постижения объективных явлений и их закономерностей, но и определения путей такого структурирования феноменов, которое соответствует принципу гомеостата бытия субъекта. Именно здесь мы сталкиваемся с явлениями чисто символического порядка, без их понимания нельзя понять и поведение человека. Здесь становится уместной и категория энтелехии как объективной возможности, находящей свою реализацию лишь через определенные формы деятельности субъекта, закрепляемые традицией. Тем самым отчетливо определяется принципиальное отличие философской картины мира от культурологической. Философия формирует картину универсума и определяет пути постижения его сущности. Культурология выявляет сущность космосов жизни этносов, цивилизаций и наций, механизмы, обеспечивающие их сохранность, совершенствование бытия человека.

Если учесть надвигающуюся угрозу обострения межцивилизационных противоречий и реальные трудности совмещения принципов бытия локальных и региональных цивилизаций с универсалиями возникающей информационной культуры, то мы можем сказать, что культурология как наука займет одно из приоритетных мест в структуре знания XXI в. Это произойдет независимо от того, будет она "придушена" в России или нет.

Думается, что и философия, если к ней подходить правильно, никуда не исчезнет. И вряд ли стоит уподоблять ее кукушке, подкладывающей свои яйца в чужие гнезда. Это лишь унижает философию.

Я решил высказать эти предварительные замечания, чтобы очертить круг проблем, вокруг которых должно строиться наше обсуждение. И мы льстим себя надеждой, что, быть может, выступления специалистов все же смогут как-то скорректировать уже принятые или принимаемые административные решения по этим вопросам.

Г.С. Померанц. Я занимался проблемой культурологии уже в 1965-1966 гг. Импульс для занятий культурологией у меня был идеологический - в поисках альтернативы марксизму я изучал работы О. Шпенглера, А. Тойнби. Тема быстро захва-

стр. 61

тила меня. Когда же рухнул официальный марксизм, масса людей науки рванулась в этом направлении без достаточной подготовки. Поэтому обвинения в адрес культурологов имеют под собой определенную почву.

В некоторых головах была мешанина. Но и на Западе статус культурологии не всюду достаточно твердый. В Великобритании до сих пор культурологию рассматривают как "нахальную выскочку", которая захватывает чужие темы, в этом -проявление английского консерватизма. Напротив, в США, Германии культурология вполне признана. То, что культурология наука молодая, не имеет значения, она связана с возникновением новой реальности. Ее доменом является взаимодействие культурных миров в условиях стремительного процесса глобализации и возникновения единого информационного пространства, которых раньше не было.

Рождение культурологии можно связывать с появлением труда Шпенглера "Закат Европы". Перевод на русский названия работы неточен. У Шпенглера речь идет об упадке Запада, какие бы территории он ни охватывал. После первой мировой войны Европа утратила свое самомнение, и презрительное отношение к другим культурным мирам как "остаткам" прошлых эпох, которые будут вынуждены раствориться в единой европейской цивилизации.

После Шпенглера и Тойнби постепенно утвердилось мнение, что "осевое время" дало не одну линию развития цивилизации, а несколько. В современном мире эти линии оказались в тесном взаимодействии, чего раньше не было. В частности, Китай находился как бы на другой планете, и мы не думали о нем как активном участнике общего диалога. Если и было межцивилизационное взаимодействие, то между христианством и исламом в районе Средиземноморья. А сейчас важнейшие политические процессы невозможно представить и понять вне культурологии. Американская культурология сейчас вырабатывает теорию, способствующую пониманию стратегических целей американской политики.

Я не согласен с американским политологом С.Ф. Хантингтоном, что неизбежна война цивилизаций. С 60-х годов я разрабатывал альтернативную концепцию о неизбежности диалога цивилизаций. Это - культурологическая концепция, имеющая и прикладное значение.

Сложившись как наука, культурология начинает "прихватывать" и те темы, которые раньше рассматривались в этнологии, социальной антропологии и т.д. Это неизбежно, науки всегда "перекрещиваются" друг с другом. Но королевский домен культурологии это то, что я бы назвал культурным миром (субэкумена), т.е. устойчивая коалиция культур, характеризующаяся четким набором признаков. Я назову некоторые: это общность священного писания; общность языка священного писания и как культурное наследие - это общность шрифта, которым было записано это писание. Границы культурных миров - это границы шрифта: латинский западной культуры; арабская вязь, ею пользовались и неарабские языки в мусульманском мире до XX в.; шрифт девоначари в Индии; мир иероглифов на Дальнем Востоке. Это как бы плоть культурного мира. Каким образом культурный мир расширяется географически - это проблема не культурологии, а политики.

В терминах культурологии можно задавать живые, современные вопросы: какая разница между европеизацией и американизацией? Европа - это диалог культур, каждая из которых сохраняет свое лицо. Поэтому европеизация - это втягивание в диалог культур, при которых национальная культура сохраняет свое лицо, а американизация - это подавление национальной культуры голливудским стандартом. Это - принципиально разные вещи.

В терминах культурологии можно задать вопрос: является ли Россия цивилизацией? Я считаю, что термин "цивилизация", введенный Тойнби, не совсем удачен, потому что под цивилизацией понимаются десятки разных идей. Понятие "культурный мир" гораздо точнее. Если сформулировать приметы культурного мира, то можно точно сказать, что Россия не является самостоятельным культурным миром. Она не создавала самостоятельных форм культуры. Величие России состояло в способности оду-

стр. 62

хотворить заимствованные формы и во многих случаях превзойти своих учителей: в иконе, которая не уступает византийской, а нередко и превосходит ее; в романе, который в XIX в. превзошел европейских романистов. Ни форма иконы, ни форма романа не были придуманы русскими, это создания западной цивилизации. И отсюда следует четкий вывод: идея совершенной самостоятельности, замкнутости русской культуры не выдерживает никакой критики. Русская культура расцветала только в системе связей.

Проблема культурных миров не может рассматриваться в рамках какой-либо другой науки, кроме культурологии, ибо культурный мир суперэтничен. В терминах Л.Н. Гумилева - это суперэтнос, а не этнос. Решает здесь не этническая принадлежность, а усвоенная культура, которая связывает разные народы.

Можно привести примеры, как различные племена, врываясь в пределы Индии, становились носителями индийской культуры, врываясь в Китай, становились носителями китайской культуры, как азиатская орда, ворвавшаяся в Европу, стала венгерским христианским народом. Это требует самостоятельного подхода, самостоятельного мышления, и оно нам необходимо на практике. Какие связи нам завязывать? Я - безусловный сторонник реевропеизации, восстановления наших связей с Европой, которые были столь плодотворными в XIX и начале XX в. Я внутренне сопротивляюсь американизации как усвоению голливудского стандарта. С точки зрения большой теории, Америка - не просто маргинальная страна, а страна с усеченной историей, без того, что Рильке назвал "дивным меандром", т.е. как бы без зигзага эпох в прошлом, который позволяет находить и необходимые повороты в будущем.

Я убежден, что лишь глубокое культурологическое мышление может помочь нам найти выход из современного тупика.

С.Я. Левит. Ситуация, сложившаяся сейчас вокруг культурологии, напоминает собой приглашение на казнь. Нам говорят, что культурология должна исчезнуть как ва-ковская дисциплина - тут и соображения экономии и более глубинные представления о том, что, дескать, такой дисциплины нет. Ликвидируя ее как науку, чиновники якобы сохраняют ее как образовательную дисциплину. Но это невозможно. С таким незатейливым и усыпляющим сервисом соглашаться нельзя. Рано или поздно возникает вопрос: если такой науки нет, то, что же тогда преподается в вузах. Итак, ликвидация культурологии как ваковской дисциплины - это лишь первый шаг на пути ее гибели. И это происходит в то время, когда завершается становление этой науки;

интеграция наук, на стыке которых возникла культурология, переходит в новую стадию: перегородки между науками, входящими в культурологию, исчезают, и начинается кристаллизация ее теоретического ядра, формирование ее как целостного образования, но естественно, не застывшего, с точками роста и энергией саморазвития.

Культурологию можно рассматривать как саморефлексию культуры. Сама неоднородность и многозначность культуры как объекта изучения делает культурологию принципиально многообразной и сложносоставной, что вовсе не является временным, преодолимым недостатком. Как полагает И.В. Кондаков, культурологическая мысль никогда не может избавиться от рудиментов культурного синкретизма, отлиться в законченные формы чистой научности. Всегда будет оставаться нечто, не поддающееся окончательной формализации.

Культурологическая парадигма становится определяющей для гуманитарных наук. Формирование культурологии выражает общую тенденцию интеграции научного знания о культуре. Культурология возникла на стыке многих наук: культурфилософии, культурной и социальной антропологии, социологии культуры, этнологии, семиотики, культурпсихологии, синергетики, истории культуры, филологии. Она интегрирует знания различных наук в целостную систему, формируя представления о сущности, функциях, структуре и динамике культуры как таковой, моделируя культурные конфигурации различных эпох, народов, конфессий, сословий, выявляя и систематизируя черты своеобразия культурных миров.

стр. 63

Культурология - наука о прошлой и современной культуре, ее структуре, функциях, перспективах развития. Она изучает мир человека в контексте его культурного существования, т.е. в аспекте того, чем этот мир является для человека, каким смыслом он для него наполнен. Она исследует системный объект - культуру как форму существования, утонченную, исполненную разума форму жизни, результат символической и практической деятельности человека, особый модус общественно-исторического бытия, охватывающий как высокую культуру, так и повседневность, привычки, верования, вкусы, мифы, стереотипы. Она включает в себя теоретический срез - построение неких инвариантных моделей культуры, а также исторический срез - показ реального процесса развития культуры, функционирования ее образцов, норм, стереотипов. В культуре находит свое выражение фундаментальная человеческая потребность - упорядочить свою жизнь, придать форму существованию и сделать его значимым. Культурология изучает исторические формы общественного бытия, аккумулирующие социальный опыт коллективной жизнедеятельности людей. Она стремится понять мир культуры, "символическую вселенную" человека не как простое скопление разрозненных явлений, фактов, а осмыслить эти явления и факты как целостность.

В ее теперешнем состоянии культурологию можно сравнить с "хорошо темперированным клавиром", с полифоническим произведением, в котором каждый голос обладает относительной самостоятельностью, его можно услышать и пропеть отдельно, но только когда эти голоса - культурфилософия, антропология, история культуры и т.д. - сливаются в мощные гармонические созвучия, только тогда и можно говорить о культурологии как целостной науке, с системным видением объекта.

Именно на почве российской ментальности, с ее стремлением к целостному знанию, панорамному видению сформировалась культурология в ее теперешнем облике. На западе существуют некие неполные ее аналоги - cultural studies, cultural anthropology и др. Но в таком целостном виде она сложилась именно у нас. И это нужно воспринимать как ценность и возможность внести вклад в мировую науку. Этот исторический шанс легко можно утратить, если опять наступить на любимые грабли борьбы с наиболее перспективными направлениями науки (вспомним генетику и кибернетику). Именно в этом ключе можно рассматривать нынешнюю некрофильскую операцию ВАК по расчленению единого живого организма культурологии: культурфилософия отправляется в философию, в которой она должна работать в системе категорий этой науки и подчиняться ее уставу, история культуры - в историю и т.д. Эта операция направлена на ликвидацию науки, хотя в современных условиях демократии, трудно представить, чтобы росчерком пера, без каких-либо обсуждений и объяснений можно было уничтожить целое научное направление, остановить эволюционное развитие перспективной науки.

Существует мнение, что культурологию в свое время как бы назначили сверху вместо научного коммунизма и истории КПСС. Если в ряде конкретных случаев так и получилось, то этим ей оказали медвежью услугу. Этот процесс не следует смешивать с реальным развитием науки, которая формировалась независимо от указов, и будет развиваться независимо от них. Указы по ее "открытию", с одной стороны, закрепили успехи ее реального развития и помогли ей встать на ноги в более сжатые сроки, но ущерб, нанесенный этой процедурой "назначения" ее вместо научного коммунизма и истории КПСС с особой силой дает о себе знать сейчас, когда на культурологию взваливают чужие грехи. "Все смешалось в доме Облонских": божий дар - эволюционное развитие науки - с яичницей - указами. Хотели как лучше, а получилось опошление и компрометация науки, что, вероятно, является новомодной формой борьбы с ней. Представители естественных наук воспринимают ее скорее как угрозу свободе саморазвития. Неприязнь естественников к научному коммунизму и истории КПСС механически переносится на науку без вины виноватую. Философы же чувствуют в ней (и не без основания) своего реального конкурента и не прочь втихаря избавиться от него. Произошла подмена: культурологией заполнили образовавшуюся

стр. 64

пустоту, поместили на чужое место, не осознавая в полной мере ее истинной ценности, ее особого места в системе гуманитарных наук. Таким образом, частные соображения и всякого рода недопонимания выдаются за последнее слово чиновничьего аппарата. Указ по ее закрытию может притормозить развертывание культурологии и опять загнать ее на положение Золушки, на те позиции, которые она занимала в 60-80-е годы. Но указ не в состоянии остановить развитие этой науки, столь необходимой для анализа и объяснения явлений и процессов человеческого существования.

В этих условиях особенно важно оглянуться на пройденный путь, осмыслить процесс становления и развития культурологии. Серьезной вехой в освещении этих процессов явилась реализация "Программы научно-информационного обеспечения фундаментальных исследований культуры". Эта программа включает в себя комплекс издательских серий, внутренне связанных между собой и вместе с тем специализирующихся на анализе определенных аспектов культурологии: "Лики культуры", "Книга Света", "Культурология. XXI век", "Humanitas", "Summa culturologiae", "Российские Пропилеи".

В 1992 г. была создана серия "Лики культуры", в которой вышли переводы классиков культурологии, философии, социологии, в частности: М. Вебер. "Избранное. Образ общества" (М., 1994); Э. Трельч. "Историзм и его проблемы" (М., 1994); К. Манхейм. "Избранное. Диагноз нашего времени" (М., 1994); П. Тиллих. "Теология культуры" (М., 1995); Я. Буркхардт. "Культура Возрождения в Италии" (М., 1996); Г. Зиммель. "Избранное" в 2-х т. (М., 1996); Э. Кассирер. "Избранное. Опыт о человеке" (М., 1998) и др.

Серия была представлена на книжных ярмарках Германии и Израиля. Согласно рейтингам, публикуемым еженедельником "Книжное обозрение", книги серии неизменно становились "бестселлерами для интеллектуалов". В журналах "Новый мир", "Октябрь", "Знамя", "Вестник РГНФ", "Новое литературное обозрение", "Новая и новейшая история", "Литературное обозрение", "Вопросы философии" и других было опубликовано множество рецензий В.И. Уколовой, А.И. Патрушева, М.Н. Соколова, К.Б. Соколова, И.В. Кондакова, Ю.В. Осокина, Г.С. Померанца, Е.В. Ознобкиной. Эти рецензии позволили переосмыслить нашу работу, прояснить сильные и слабые стороны деятельности, понять влияние научно- информационной деятельности на формирование нового типа мышления.

Один из рецензентов, высоко оценивший серию "Лики культуры", иронично отмечал особую страсть, пафос создателей серии. И в действительности эта серия создавалась на одном дыхании. Это был вдохновенный труд очень маленького, но замечательного коллектива: переводчиков - М.И. Левиной, А.В. Михайлова, А.М. Руткевича, А.В. Дранова, В.М. Ошерова, О.В. Боровой, талантливейшего исследователя и научного редактора Л.Т. Мильской, вклад которой в подготовку этой серии трудно переоценить.

Сегодня эта серия набирает силу под названием - "Книга Света". Название отсылает нас к Декарту; книга света - это книга мира, и ее Декарт намеревался прочитать в свете истины. Но существует и множество других смыслов в этих словах, и самый важный тот, что в наше смутное время, когда рушатся привычные системы ценностей, вместо гуманистических ценностей распространяются ксенофобские, шовинистические, расистские устремления, оживают самые чудовищные и разрушительные мифы, "мчатся бесы рой за роем", и кто-то опять начинает играть на дьявольской дудочке, вовлекая загипнотизированных им людей в очередную бездну. Вот в это сложное время как раз и следует создавать великую книгу Света, книгу Добра и Истины, способную вернуть обездоленному и в очередной раз заблуждающемуся человеку, в отчаянье стоящему "у самой бездны на краю", его прекрасный божественный лик.

В серии "Книга Света" (издательство "Университетская книга") основной акцент сделан на культурфилософии, теологии культуры, социологии культуры. Уже вышли в свет: М. Фуко. "История безумия в классическую эпоху" (М.-СПб., 1997), Э. Кас-

стр. 65

сирер. "Жизнь и учение Канта" (М.-СПб., 1997), А. Вебер. "Избранное. Кризис современной культуры" (М.-СПб., 1999), Т. Адорно. "Избранное. Социология музыки" (М.-СПб., 1999), К. Леви-Стросс. "Мифологики", т. I (М.-СПб., 2000), П. Рикер. "Время и рассказ", т. I (М.-СПб., 2000), Э. Жильсон. "Избранное", т. I (М.-СПб., 2000). В самое ближайшее время будут опубликованы: П. Тиллих. "Систематическая теология", Э. Кассирер. "Философия символических форм", Р. Арон. "Избранное" в 2-х т., Э. Левинас. "Избранное" в 2-х т. Серия дает представление о мире человека в контексте его культурного существования. Она знакомит читателя с неизвестными "культурными пластами" западной гуманитарной науки, с опытом исследований культуры, который нарабатывался в течение долгого времени в западной науке.

Серия "Культурология. XX век" преимущественно освещает комплекс проблем культурной антропологии, вклад культурантропологии в разработку категориального аппарата культурологии, в расширение проблемного поля ее исследований, а также раскрывает становление и развитие культурологии как принципиально новой науки.

Программа этой серии обширна: "Антология исследования культуры" т. I, "Избранное" классиков культурологии Л. Уайта, Б. Малиновского, в 2-х т. (составитель Л.А. Мостова), словарь "Культурология. XX век" (главный редактор и автор проекта С.Я. Левит), антология "Самосознание европейской культуры и искусства XX века" (составитель Р.А. Гальцева), антология "Персонализм и культура" (составитель И.С. Вдовина). Серия "Humanitas", выпускаемая издательством "Университетская книга", ориентирована преимущественно на учебный процесс в высших учебных заведениях, обеспечение преподавателей и студентов монографиями и учебниками по культурологии, философской антропологии, эстетике, социологии, истории философии, социальной психологии - науках о человеке, обществе, культуре. Совокупное знание, которое содержит в себе эта серия, несет заряд обновления общества и выработки на основе глубинного исследования человека нового гуманистического миросозерцания.

В этой серии готовы к изданию книги: П.П. Гайденко. "История философии в ее связи с наукой", В.Д. Губин. "Философская антропология", А.Ф. Косарев. "Философия мифа", Ю.Н. Давыдов. "Из истории теоретической социологии", А.Л. Ястребицкая. "Человек и его мир". Реализуется идея Г.И. Зверевой о создании учебников по истории различных стран - Испании, Италии, Германии и др.

Большое значение придается серии "Российские Пропилеи" (издательство "Университетская книга"). В этой серии представлены труды выдающихся мыслителей России и русского зарубежья, входящие в сокровищницу философской и культурологической мысли. Это классики как ушедшие от нас, так и живые, лицо России, ее парадный облик. Именно в этом ключе можно расшифровать название серии: если Пропилеи -парадный вход на Акрополь, то российские Пропилеи - парадный облик России. Перед читателями, сменяя друг друга, проходят мыслители XIX-XX вв., прошлого и современности. Их идеи, духовные искания способны высветить многие грани современной жизни. Уже вышло восемь томов: Г.С. Померанц. "Страстная односторонность и бесстрастие духа" (М.-СПб., 1998), С.В. Лезов. "Попытка понимания. Избранные работы" (М.-СПб., 1999), С.И. Великовский. "Умозрение и словесность. Очерки французской культуры" (М.-СПб., 1999), М.В. Юдина. "Лучи Божественной Любви. Литературное наследие" (М.-СПб., 1999), В.В. Бычков. "2000 лет христианской культуры", т. 1-2 (М.-СПб., 1999), А.Я. Гуревич. "Избранные труды", т. 1-2 (М.-СПб., 1999). В самое ближайшее время увидят свет: А.В. Михайлов. "Избранное", в 4-х т., Ф.И. Буслаев. "Избранное" и М.О. Гершензон. "Избранное", в. 4-х т.

Особое место в "Программе научно-информационного обеспечения фундаментальных исследований культуры" занимает серия "Summa culturologiae". В этой серии предполагается издать словарь "Средневековая культура в реалиях и понятиях", словарь "Персонажи русской литературы", словарь "Портреты историков", "Лексикон художественно-эстетической культуры XX в.". Ведется работа над многотомной "Энциклопедией культурологии", которая будет включать все культурные эпохи, стили,

стр. 66

культурные миры - исторически возникшие типы культуры, особенности которых обусловлены специфическими представлениями о мироздании, человеке, условиях его бытия, формами общественной жизни. Многотомная энциклопедия будет новой вехой в развитии культурологии. Она перебрасывает мостик в XXI в., в котором по праву культурология займет ведущее положение среди гуманитарных наук.

Сегодня культурология находится на изломе, но не на излете. Жаль, что столь суровое испытание посылается сравнительно молодой науке. Ведь даже сталь испытывают на определенном уровне созревания. Но, несомненно, культурология справится со всем этим. Именно ей предстоит "править бал" гуманитарных наук в XXI в.

А.Я. Флиер. Группа культурологических наук (обобщенно "культурология") является одним из наиболее перспективных междисциплинарных направлений современной науки, преследующей цели комплексного изучения человека и общества методом анализа процессов и результатов формирования и функционирования его культуры как содержания совместной жизни и деятельности людей. При этом под культурой понимается при всем многообразии ее частных определений главный нормативно-ценностный механизм, регулирующий коллективные формы человеческого существования на основе накопленного каждым обществом социального опыта. В силу комплексного характера своих исследовательских задач, культурология неизбежно является межпредметной областью знаний, успешно синтезируя в себе западную социальную и культурную антропологию с отечественной традицией историко-филологического изучения культуры как особой модальности человеческого бытия. В своем развитии культурология тесно и успешно взаимодействует с философией, историей, филологией, социологией, этнологией, психологией и другими науками, изучающими феномен человека и его социально обусловленное сознание и поведение.

Вместе с тем культурология обладает всеми необходимыми для самостоятельной науки (группы смежных наук) атрибутами:

- объектом - миром искусственных порядков (материальных, социальных и информационно-символических), созданном человечеством на протяжении его истории, а также совокупностью технологий по формированию этой "второй природы" человеческого бытия, включая средства познания мира, регуляции поведения и сознания самих людей;

- предметом - культурой как особой модальностью человеческого существования, детерминированной внебиологическим способом накопления и трансляции социального опыта коллективного существования людей, который опредмечивается в продуктах их материальной деятельности и формах их социальной организации и одновременно распредмечивается и интерпретируется в интеллектуально-образных "культурных текстах", порождаемых всякой локальной культурой;

- методом - точнее совокупностью методологий и методов, отчасти общих с философией, историей, социологией и другими областями знания (эволюционизм, циви-лизационизм, структурный функционализм, структурализм), но отчасти характерных преимущественно для культурологии (диффузионизм и постмодернизм, контекстуальный и компаративный методы анализа и пр.);

-развитым понятийно-категориальным аппаратом, также являющимся отчасти общим для всех социальных и гуманитарных наук, но уже накопившим и значительный пласт собственно культурологических понятий и категорий (культурные формы и артефакты, культурная динамика, инкультурация личности, аккумуляция и трансляция социального опыта, культурные традиции и наследие, культурные ценности и пр.);

- системой уже установленных законов и закономерностей формирования и существования культуры (законы культурогенеза, смысло- и формообразования в культуре, общей и многолинейной исторической эволюции, социокультурной самоорганизации, формирования культурных норм и ценностных установок, стратификации и социального распределения культуры, техно-гуманитарного баланса, куль-

стр. 67

турной коммуникации, трансляции социального опыта, формирования культурных символов, языков и кодов и др.), многие из которых, разумеется, имеют общесоциальное значение, но это не снижает их значимости как законов именно культурного бытия человечества;

- сформировавшейся внутренней структурой науки (по отечественной номенклатуре: теория культуры, историческая культурология, культуроохранная деятельность и прикладная культурология); на Западе структурирование наук о культуре происходит преимущественно по методологическим школам (помимо уже перечислявшихся - неоэволюционизм, культурный материализм, этнометодология, психологическая антропология, история ментальностей, постструктурализм, и т.п.);

- сложившейся и успешно функционирующей системой культурологических научных и образовательных организаций и подразделений - отраслевыми научно-исследовательскими институтами Министерства культуры, а также отделами и секторами в составе многих академических и отраслевых НИИ, рядом специальных культурологических учебных заведений и факультетов, несколькими сотнями культурологических кафедр, созданными фактически во всех вузах страны, десятками культурологических аспирантур и докторантур, диссертационных советов по культурологии, развивающейся сетью культурологического образования на среднем специальном и общеобразовательном уровне и т.п.;

- обширной антологией научных исследований и учебных изданий (как зарубежных, так и отечественных), насчитывающих уже тысячи названий, а также корпусом научных и педагогических кадров, получивших мировое признание, десятками докторов и сотнями кандидатов наук, тысячами молодых научных сотрудников, аспирантов и студентов, которые создают эту науку и изучают ее;

- выделением культурологии в специфически российское направление социально-гуманитарного познания, своеобразную национальную интеллектуальную тенденцию, связанную с особенностями исторического российского менталитета, особенной ролью идеологии и ее эталонных образцов в социальной жизни общества, повышенной гуманитарностью норм общесоциальной эрудиции и компетентности личности, особой значимостью роли гуманитарной интеллигенции в жизни общества, определенной ажиотированностью отношения к национальному культурному наследию и т.п., что не имеет прямых и очевидных аналогов ни в западной, ни в восточных культурных традициях.

Будучи сравнительно молодой наукой и современной интеллектуальной тенденцией междисциплинарного осмысления общественных процессов, механизмов социокультурной локализации отдельных сообществ и исторического воспроизводства их культурной специфики, теории формирования и функционирования культурной традиции, культурной персонификации человеческой личности и реализации ее творческого потенциала, культурология, не отрицает своей генетической близости со многими иными науками. Однако она смогла выделиться в совершенно оригинальное научное течение, не дублирующее цели и задачи смежных наук, не пытающееся "подмять" их под себя или объединить в качестве некой надстроечной "сверхнауки". Так или иначе, культуру в разных ее аспектах изучают все существующие социальные и гуманитарные науки. Но культурологии свойствен особый, никем не повторяемый ракурс исследования и осмысления особенностей культурного бытия человечества: поиск закономерностей, регулирующих процессы накопления и трансляции социального опыта коллективной жизни людей, его воплощения в системах ценностно-нормативных установок социальных отношений, способах познания и рефлексии мира, в "культурных текстах", образах художественного мироощущения (что хорошо знакомо нам через посредство национальных и социальных традиций, обычаев и нравов, культурных норм, гуманистических учений, художественных стилей, материальных памятников культурного наследия и т.п.), а также передачи этого опыта новым поколениям в процессе работы механизмов социального воспроизводства общества.

стр. 68

Одновременно с познавательным, культурология имеет и серьезный актуально-практический потенциал: использование культурологических знаний в интересах формирования и реализации культурной политики государства, научной систематизации ее проектно-управленческих намерений и средств их осуществления, определения приоритетов и прогнозирования последствий тех или иных управленческих решений в области национальной идеологии и политики, регуляции характеристик социальной адекватности и культурной компетентности человеческой личности.

Бесценную роль культурология играет в современной образовательной практике, оставаясь по существу "последним бастионом" провозглашенной в свое время идеи общей гуманитаризации содержания среднего и высшего образования, целенаправленной и регулируемой социализации и повышения уровня национально-культурной компетентности подрастающего поколения. На сегодняшний день единственной системно организованной дисциплиной комплексной социализации и инкультурации молодежи в системе образования осталась только культурология.

Я хотел бы выделить области исследования культурологии:

- познание фундаментальных теоретических закономерностей социальной консолидации, самоорганизации и нормативной регуляции коллективного существования людей под воздействием особых интегрирующих социально-ценностных механизмов, обобщенно называемых культурой;

- исследование процессов выработки и накопления социального опыта коллективного сосуществования людей, реализации этого опыта в практике социальной и индивидуальной деятельности человека, в формах построения искусственной среды его обитания, его рефлексии наблюдаемой или представляемой реальности в "культурных тестах" и "социальных конвенциях", демонстрации их в эталонных образцах искусства;

- исследование исторических и социальных закономерностей порождения, функционирования и изменчивости комплекса культурных черт всякого общества, закономерностей локализации человечества на отдельные культуры, проблем общей культурной эволюции, исторического прогресса и т.п.;

- изучение процессов познания мира на основе методов, выработанных в рамках накопленного социального опыта, и принципов рефлексии и систематизации этого знания в разных обществах в русле их традиций мироощущения;

- анализ процессов самовыделения человека из окружающего его мира, его самоидентификации в своем социальном окружении, освоения им языка и культурных норм своего сообщества, а также становления его индивидуального самоощущения как относительно свободного субъекта культуротворчества;

- изучение средств и методов социокультурной коммуникации и обмена между людьми социально значимой информацией, представляющей собой тем или иным образом обработанный и символизированный социальный опыт бытия разных народов;

- анализ процессов исторической и современной социокультурной практики человека, создания им материальных, интеллектуальных и художественных объектов, социальных объединений, норм и стандартов социального общежития, языков общения, нравов и обычаев и т.п.;

- исследование процессов социального воспроизводства обществ как самобытных культурных образований посредством трансляции социального опыта новым поколениям, их социализации и инкультурации, порождения и функционирования культурных традиций, работы культурных институтов, сохранения и использования мирового и национального культурного наследия;

- изучение механизмов практического использования фундаментальных знаний о закономерностях культурных процессов в интересах целенаправленного политического регулирования этих процессов в наши дни, охраны и сохранения наиболее ценного культурного наследия, воспитания специалистов-культурологов, профессио-

стр. 69

нально занимающихся решением этих вопросов, а также педагогической деятельностью в области инкультурации молодого поколения;

- а также другие, близкие к перечисленным области исследований.

В этом проблемном поле в той или иной мере работают многие науки: от философии до педагогики, однако, сегодня в России нет другого научного направления, столь комплексно изучающего перечисленные проблемные сферы, как культурология. И философия, и история, и социология касаются этих проблем частично, фактически не возводя большинство из них в самостоятельный предмет всестороннего исследования, а главное - не усматривая во всем этом глобальную тенденцию социокультурного развития, которая в грядущем столетии неизбежно будет компенсировать издержки утилитарного научно-технического прогресса.

Подобного научного направления, полностью аналогичного российской культурологии, в современном мире нет. Сама история становления науки в условиях западной цивилизации поставила гуманитарное знание в положение, близкое к художественно-литературной практике, в то время как в России гуманитарная проблематика превратилась в одну из серьезнейших составляющих национальной идеологии, историческая наука стала предметом кровавой политической борьбы, а гуманитарное сознание в целом трансформировалось в своеобразную секулярную форму "религии для неверующих". В этих условиях возникновение российской культурологии как попытки синтеза западных социальных и антропологических методологий и отечественной научной традиции историко-филологических реконструкций культуры прошлого, внедрение подобной синтетической области знаний в массовое образование, как и всемерная популяризация этого нового направления представляется важнейшим шагом в подлинной социокультурной модернизации России не только на организационно-структурном, но и на ментальном уровне формирования нового мироощущения наших граждан, понимания ими самоценности национальной культуры и исторического опыта в мировом масштабе.

К сожалению, сегодня кому-то очень захотелось назад, к "фундаментальным ценностям" то ли марксизма-ленинизма, то ли уваровской триады "православие-самодержавие- народность". Культурология как выстраданный всей историей XX в. способ свободомыслия отечественной интеллигенции, как наиболее современная тенденция социально- гуманитарного мироосмысления, не отягощенного "начальственными указаниями", разумеется, в очередной раз пришлась не ко двору.

Вопрос, на самом деле, не в том, во что нас "переименует" очередной начальник, а в каких формах мы в состоянии оказать сопротивление, продолжать содержательную направленность нашей научной и образовательной работы и как мы будем его оказывать. Выработке этих форм и посвящено наше сегодняшнее собрание.

Л.А. Мостова. Хочу обратиться к проблеме перспектив развития культурологии как науки в нашей стране. Не могу сказать, что решение ВАК было для меня совершенно неожиданным. В каком-то смысле оно было ожидаемо, поскольку нападки на культурологию как некую метанауку, науку-"выскочку", присваивающую чужие права - истории, философии, социологии и т.д. - мы слышали на многих заседаниях и конференциях. Часто приводится еще один упрек - если культурология это наука о культуре, а культура - это все, значит, культурология - это наука обо всем или ни о чем, следовательно, такая наука не может существовать. Поэтому культурологи пребывают в странной ситуации, когда приходится, во-первых, отстаивать свое право исследовать культуру, во-вторых, доказывать, что появление культурологии это нормальный процесс дальнейшего развития общественных и гуманитарных наук.

Развитие любой отрасли знания имеет свою логику и историю. Наиболее крупными на этом пути были следующие события: исследование человека и мира человека в рамках антропологии, затем, в конце XIX - начале XX в. выделение нового объекта изучения - социума и становление социологии, а в середине XX в., когда сложились представления о культуре человечества как целостной единице, обладающей собст-

стр. 70

венными закономерностями существования и развития, и подлежащей самостоятельному исследованию, началось формирование культурологии.

К середине XX в. собственно культурологическая традиция складывается в антропологии, прежде всего в культурной антропологии, традиционно присущей США, как новый уровень развития науки - от тщательного этнографического описания, этнологического сравнительного изучения локальных культур, к выявлению закономерностей человеческой культуры в целом.

Можно с уверенностью говорить о том, что книга Л. Уайта "Наука о культуре" стала поворотным пунктом в становлении новой традиции гуманитарного знания. Она не была первой в ряду изданий, возникших в ходе дискуссии, посвященной необходимости и возможности выделения самостоятельной науки о культуре, но именно в ней Уайту удалось определить предметное поле культурологии, обосновать использование термина "культурология" для науки о культуре и предложить основной системный подход, позволяющий исследовать культуру человечества как целое.

В силу того, что на Западе и в России сложились разные системы организации научного знания, на Западе - культурологическая традиция комфортно развивается в рамках культурной антропологии, тем более что антропология последней четверти XX в. претерпела качественные изменения, дифференциация внутри нее привела к развитию таких направлений, как символическая, культурно- эволюционная, интерпретативная, когнитивная и другие, имеющие яркую культурологическую окраску.

В России проявилась тенденция к обобщению знания о различных составляющих культуры (язык, ментальность, символически-знаковое пространство культуры и др.), и формирование в 70-80-е годы направления, которое получило название "теория культуры", свидетельствовало о тяготении отечественной традиции к анализу основных закономерностей культуры как локальной, так и человеческой культуры вообще. Это направление во многом опиралось не только на чисто философскую традицию - осмысления культуры и бытия в ней, но и на антропологическую, т.е. традицию конкретного исследования культур.

Поэтому введение культурологии как общеобразовательного предмета имело под собой значительно более широкую основу, действительно научную традицию, чем простое "реформирование" сверху. При отсутствии соответствующей научной базы, потребности в развитии этого направления не могло бы быть такого бурного развития науки о культуре в России, какое имеет место в последние 10 лет. Вопреки широко распространенному мнению развитие культурологии в нашей стране идет не по приказу сверху, а по потребности осмысления нашего существования с позиций науки о культуре.

Культурология наука молодая, положение ее в научном мире сложно, но, на мой взгляд, нам повезло, потому что мы участвуем в формировании отечественной культурологии. Не каждому энтузиасту науки достается такой подарок. Обладая собственной традицией, собственным взглядом на суть и смысл нашей науки, мы развиваемся по-своему и в чем-то уже опережаем некогда лидировавшие в этой отрасли Соединенные Штаты.

Л.В. Скворцов и другие выступавшие уже обозначили нашу специфику и наши возможности. Я обращаю внимание коллег на то, что огромная работа ИНИОН РАН и издательской группы под руководством С.Я. Левит дает возможность нашим культурологам знакомиться с зарубежной культурологической традицией. И это меняет ситуацию в нашей науке. Заниматься культурологическими исследованиями и полагать, что мы можем в собственной скорлупе познать все закономерности развития человеческой культуры - это, мягко говоря, нелепо. Но, к сожалению, в этой ситуации мы существовали долго.

ИЛ. Галинская. В конце 1990 г. после расформирования в ИНИОН РАН Отдела научного коммунизма была создана Лаборатория теории и истории культуры, которая затем была переименована в Отдел теории и истории культуры, а затем - в Отдел культурологии.

стр. 71

Науку о культуре сотрудники отдела понимают в широком смысле как типологию культур, как диалог культур, как область исследования, сформировавшуюся на стыке философии, этнографии, социологии, истории, антропологии, искусствоведения. Что касается самого понятия "культура", то в основу его трактовки мы положили суждение академика Д.С. Лихачева, высказанное им в 1988 г. в "Диалогах о дне вчерашнем, сегодняшнем и завтрашнем": культура-это главный смысл и главная ценность существования отдельных народов и государств. Культура, по мнению Д.С. Лихачева, это не просто знание и память человечества о самом себе, но "творческая гомосфера", т.е. "сфера созданной человеком культуры нравственной среды, без которой он перестает быть человеком". Такова основа понимания феномена культуры сотрудниками Отдела культурологии. Нам также известна концепция культуры как совокупности форм деятельности, разработанная А.Я. Флиером и базирующаяся на взглядах Л. Уайта, С. Лема, М. Вебера, Б. Малиновского, Э. Кассирера, Ю.М. Лотмана, Вяч. Вс. Иванова, В.Н. Топорова, Питирима Сорокина, французской школы культурной антропологии и пр. Его концептуальный подход к типологии культуры, включает ряд тем и идет от социально-функционального определения этого явления к его внутренней структуре, к генезису и к проблеме многообразия исторических форм феномена культуры: "Человеческая деятельность", "Культура как деятельность", "Культура как информационное поле общества", "Строение культуры", "Происхождение культуры", "Социальная нормативность культуры", "Локальность культуры", "Культура и цивилизация".

Вяч. Вс. Иванов в статье "Космическая одиссея наступающего тысячелетия", опубликованной в начале 2000 г., напомнил о пророчестве К. Леви-Стросса: "Двадцать первый век будет веком гуманитарных наук или его не будет". Говоря о культуре XXI в., Вяч. Вс. Иванов также высказался афористично: "Большего приходится ждать от культуры. Ей придется вернуться к поиску мировой гармонии, которую ей нужно открыть и заново перенести на землю, как это умели делать греки две тысячи лет назад. Без этого мы не войдем в сферу разума - ноосферу, о которой еще в первой половине века говорили В.И. Вернадский и Тейяр де Шарден".

За все время существования Отдела культурологии нами было издано в ИНИОН РАН около трех десятков томов переводов работ ведущих зарубежных культурологов, вышли в свет переводы статей по культурологии Л. Уайта, работы А. Валицкого о консервативной и либеральной утопии, "Немецко- русский философский диалог", "Человек и социокультурная среда", "Культура. Художник. Общество", хрестоматия "Теория культуры. Отечественные исследования". Феномен культуры в этих изданиях исследуется в рамках социокультурного подхода, с позиции общности русской культуры с общеевропейской, в связи с проблемой самореализации человека в различных системах ценностей.

За время существования Отдела культурологии было подготовлено и издано 10 выпусков ежегодника "Человек: образ и сущность (гуманитарные аспекты)" (главный редактор Л.В. Скворцов). Серия этих монотематических выпусков охватывает следующие проблемы: "Культура самосознания" (М., 1990), "Перцепция страха" (М., 1991), "Человек и власть" (М., 1992), "Homo faber, homo economicus" (М., 1993), "Эзотеризм: история и современность" (М., 1994), "Природа насилия" (М., 1995), "Толерантность и архитектоника эмоции" (М., 1996), "О душе" (М., 1997), "Совесть, труд, счастье" (М., 1998), "Биосфера, ноосфера и экология" (М., 1999).

Характер ежегодника, говорится в предуведомлении "От редакции" первого выпуска, диктуется объективными особенностями той проблемы, которой посвящен каждый его выпуск. Все выпуски отражают возросшее внимание нашего общества к фундаментальным проблемам бытия человека, к духовным его измерениям. Альманах старой и новой культуры "Эон" начал выходить в 1994 г., уже вышло шесть выпусков, в двух последних перепечатаны работы современных культурологов из изданий 90-х годов, как отечественных, так и зарубежных. Здесь представлены статьи Непомнящего, Роднянской, Аверинцева, Ломинадзе, Каграманова и др.

стр. 72

В 1995 г. Отделом культурологии было выпущено три номера дайджеста "Новая литература по культурологии". Издание это посвящено истории становления культурологии как науки и ее современному состоянию. В нем широко представлены культурно-антропологические, психоаналитические, социологические и философские идеи в культурологии. Выпуск дайджеста в 1996 г. прекратился не по вине отдела, но в 1997 г. мы начали выпускать новое подписное периодическое издание "Культурология. XX век", которое в 1999 г. было переименовано и теперь выходит под названием "Культурология. Дайджест". Форма дайджеста была заимствована у знаменитого американского журнала "Ридерз дайджест", выходящего миллионными тиражами на различных языках мира, в частности и на русском. Жанр дайджеста мы понимаем как жанр информационного сборника, содержащего статьи, обзоры, рефераты, аннотации, сокращенные переводы, фрагменты и перепечатку отдельных публикаций из изданий конца XIX - первых десятилетий XX в., т.е. материалов, положивших начало отечественной культурологии, а также суммарное изложение рассуждений о культурологии как науке, представленных в появляющихся в большом количестве в последнее время отечественных учебниках по культурологии. Так, только в Москве и Санкт- Петербурге в 1998 - 1999 гг. вышло пять учебников:

"Философия культуры" М.С. Кагана, К.А. Сергеева и Р.В. Светлова; "Культурология. Антропологические теории культур" А.А. Велика; учебное пособие по культурологии А.А. Радугина; такое же учебное пособие Д.Ю. Столярова и В.В. Кортунова; учебник по культурологии для студентов вузов В.М. Розина. Не говорю уж о периферийных учебниках по культурологии, их выходит множество.

В 12 номерах дайджеста "Культурология" за последние три года было опубликовано более 300 материалов. В выпусках дайджеста "Культурология" находят отражение такие темы, как теория культуры, философия и социология культуры, культурная антропология, гражданская культура, история культурологической мысли, теория и история словесных форм художественной культуры, теория и история пластических форм художественной культуры, теория и история пространственно-временных форм художественной культуры, культура и религия, культура средних веков и начала нового времени, русское зарубежье, пути России, взаимодействие и взаимовлияние культур и диалог культур, культура эпохи Возрождения, массовая культура, символические знаки различных культур, культура и информация, методология гуманитарного знания, урбанизация и культура, человек и природа, этнические стереотипы в культуре и общественном сознании, теория культурной среды и целый ряд других. Таким образом, мы стремимся создать информацию на всем поле культурологии, что является, на наш взгляд, насущной необходимостью, поскольку в современных условиях все измерения культуры - теоретические, исторические, практические - приобретают особую актуальность. Ведь преодоление духовного кризиса общества лежит, прежде всего, на путях освоения всех мировых культурных ценностей и достижений.

Углубленное и систематическое знакомство с русскими культурными традициями не только способствует духовному просвещению общества, но и дает жизненно важные ответы на актуальные запросы времени, ибо русская философская, общественная и вообще культурная мысль уже предлагала в свое время решение тех самых проблем, которые стоят сейчас перед нашей современностью.

Четырехтомная антология "Самосознание России", два первых тома которой в ближайшее время выйдут из печати, ставит своей задачей дать компендиум теоретико- концептуального плюрализма точек зрения в русской историографии, философии, гуманистической традиции и изящной словесности. Это своеобразный свод, "Orbis Humanitatis", русского самосознания, совокупность подходов в русской культуре, философии, науке к проблемам язычества и христианства, единства русской земли, к идее Москвы - третьего Рима, к пробуждению патриотического сознания, к вопросам о характере русского народа, а также и о судьбе и миссии России как предметам философского осмысления. В антологии "Самосознание России" пред-

стр. 73

ставлены лучшие образцы отечественной общественной мысли, трактующие вопросы русской самобытности, выработки национальной самоидентификации, эволюции культурно-нормативных форм российского бытия, наконец, культуры самосознания в России.

Антология "Самосознание России" включает следующие выпуски: уже вышедший "Древняя Русь и Московское государство (М., 1999) и готовящиеся "Философские рефлексии", "Литературные мечтания" и "Современные исследования". Если в первом выпуске освещаются важнейшие моменты зарождения российской общественной мысли, то второй выпуск посвящен движению общественной мысли в допетровской Руси, русской философской мысли в XVIII - первой половине XIX в., славянофильству и западничеству, русской религиозной идее, проблеме народной веры, бытовому поведению в России, русскому народничеству и анархизму. Третий выпуск раскрывает тему "Писатель и общество", в нем публикуются заметки М.В. Ломоносова о необходимости преобразования Академии наук, запрещенная в свое время статья Пушкина о Радищеве, фрагменты "Записок революционера" П.А. Кропоткина, отрывки из "Литературных мечтаний" В.Г. Белинского, статьи о русском самосознании Л.Н. Толстого, М.И. Цветаевой, К.Д. Бальмонта, Д.С. Лихачева и др. Выпуск четвертый содержит обзоры новейших публикаций.

Сотрудниками Отдела культурологии для издательства ИНИОН РАН были подготовлены три монографии: "Музыкальная эстетика" (1999) С.А. Гудимовой, "Льюис Кэрролл и загадки его текстов" (1995) и "Ключи к роману Маргарет Митчелл "Унесенные ветром"" (1997) И.Л. Галинской. В научно-практическом пособии "Музыкальная эстетика" основные концепции рассматриваются в контексте разных культур и эпох, в нем рассказывается о музыкальных тайнах древних культур, тайнах нот и ладов старинной музыки, русской крюковой нотации, загадках гармонии, о различных музыкальных символах. В книгах о Льюисе Кэрролле и Маргарет Митчелл идет речь об эстетических основах и интертекстуальности произведений этих авторов, о внутреннем диалоге с предшествующими литературными текстами.

Опыт работы нашего отдела показывает, что культурология это отдельная наука, которую никак нельзя отождествлять ни с философией, ни с социологией, ни с историей, ни с языкознанием.

Г.А. Аванесова. Часто выезжая в регионы, я могу констатировать, что востребованностъ культурологического знания сегодня резко возрастает и у студентов и у преподавателей - историков, философов, многие преподаватели приезжают к нам для переквалификации. Я присоединяюсь к высказанному уже мнению, что эти знания будут лидировать в следующем веке.

Я бы хотела остановиться на вопросах методов и методологии в изучении культуры. Это крайне слабо проработанная область. Больше повезло истории культуры, философии культуры, исследованию художественной культуры. Мне хотелось бы сделать инвентарный перечень того, что мы сегодня имеем, какими методологическими подходами мы обладаем и на этом фоне пояснить, чем культурология отличается от других гуманитарных дисциплин.

У нас сформулирована общая теория культуры, в соответствии с которой культура выступает как целостное единство. Вместе с тем существует понимание определенных "срезов" культуры - художественной, хозяйственной и т.д. Мы выделяем уровень первичного сбора материалов культуры, культурной практики. Важную роль играют аналитические подходы, с помощью которых осуществляется упорядочение фактов. Особо следует сказать о прикладной культурологии. Это новая для нас сфера.

Культурология может использовать и методы естественных наук, если это позволяет добиваться новых знаний о культуре в целом, и различных общественных наук. Методологическая специфика прикладной культурологии состоит в том, что здесь анализ содержит социокультурное проектирование и программирование. Социокультурное проектирование значимо не только в локальном и в государственном управлении, в социальной политике и хозяйственно-экономической деятельности, но и

стр. 74

в рекламе и туризме. Это проблемы географии культуры и межкультурных коммуникаций.

В целом, мы идем в общем русле развития гуманитарных дисциплин.

Далее Г.А. Аванесова остановилась на описании культурологических направлений в интерпретации культурных типов и культурных миров, междисциплинарных подходов к аналогу явлений культуры, информационной концепции, европоцентристской, евразийской концепциях, на методах культурологических исследований - полевом, биографическом, сравнительно-историческом, статистическом, на методе моделирования. Была отмечена также специфика опроса применительно к культурологическим исследованиям.

Все вышесказанное позволяет понять специфику культурологической когнитологии: тяготение к целостному охвату культуры, способность переходить от общих характеристик к уникальным, обращение к исследованию как материальных, так и духовных аспектов культуры, обращение к исследованию динамики культуры, переходов от старой нормативности к новой.

Г.И. Зверева. Все главные аргументы в пользу того, что культурологию в нашей стране невозможно запретить, уже прозвучали. Я хотела бы обратить внимание на нечто иное.

Тайное и принятое в тайне решение, принятое неизвестно кем и поэтому жуткое и нависшее над нами, это решение, по правде говоря, у меня не вызывает большого страха. Вначале оно меня немного удивило, потом я была огорчена. Сейчас, перейдя в 2000 г., я успокоилась. Будущее этой дисциплины мне представляется светлым, особенно после выступлений собравшихся здесь единомышленников. Что касается наших оппонентов, не вполне нам ведомых, но с большими административными возможностями, то одним из аргументов, в соответствии с которым культурология должна быть запрещена, является желание обеспечить академическую "чистоту". Борьба за "чистоту" мне представляется не просто внеакадемическим лицемерием, а акцией ретроградной и сверхохранительной. То, что названо культурологией, в свое время было создано, что называется, в ночь с пятницы на субботу. Это была административная акция, и немедленно по всей стране стали создаваться кафедры культурологии. Заметим, как они стали создаваться: они создавались на основе кафедры научного коммунизма, кафедр истории партии. Нашему преобразованному из архивного института университету было спущено сверху очень строгое и конкретное задание - в трехмесячный срок переобучить историков партии в культурологов. Я нисколько не утрирую. Это не было нашим желанием. На это дело были выделены огромные государственные деньги. Мы встретили его очень скептически. Но поскольку мы государственная организация, мы попробовали честно реализовать это государственное намерение.

Разумеется, оно завершилось очень плачевно. Я помню, что мои коллеги с реформированных кафедр чувствовали себя очень неуютно, когда общались с теми, кто многие годы занимался изучением теории, истории культуры. Но, заметим, эти люди были всегда поставлены в положение маргиналов, они были вне "нормы". Подлинное, настоящее знание о культуре всегда выращивалось вне этой, я бы сказала, тотальной нормы, которая выдавалась за академическую.

Вспомните, какая трудная судьба была у мэтров культурологии, теории культуры, культурной истории, таких, как Елизар Моисеевич Мелетинский, Арон Яковлевич Гуревич, Юрий Львович Бессмертный. В первой половине 60-х годов, я тогда была еще студенткой исторического факультета МГУ, осуществили совершеннейшую нелепость, когда из людей, работавших независимо друг от друга, была сооружена сверху "группа" из Гуревича, Бессмертного и Баткина, из людей, которые работали сами по себе. Их обвиняли в структурализме только потому, что не понимали, что они делают. Им предлагали заниматься той историей, которая утверждалась как нормативная. А они предлагали что-то другое, что никак не укладывалось в нормативное знание. Этим людям было предложено переобучать тех, кто в течение 50 лет пред-

стр. 75

ставлял обществоведческую норму. Это было смешно, странно, нелепо. И эта акция не привела ни к чему хорошему.

Но с тех пор прошло много времени. И вот то, что сегодня предъявили наши коллеги из ИНИОН РАН, - это же колоссальный массив знания, который был представлен изумленным административным деятелям. Как оказалось, мир уже совершенно другой и норма не просто другая, а она все время меняется, и она не может быть одинаковой. Норма 1890 г. и норма 1990 г. - разные: знания все время меняются, меняются междисциплинарные границы, все меняется и остается самим собой. Фундаментальное знание о культуре, которое давно сложилось, но которое остается изменчивым, подвижным, открытым новациям - это знание было предъявлено нашим изумленным коллегам, в том числе и тем, которым уже не дано было переучиться.

Когда я закончила истфак, весь наш факультет отправили решать государственную задачу - независимо от специальности нам было предложено стать преподавателями научного коммунизма. Мне повезло, я выжила и через два года я вернулась в профессию, снова став историком. Но многие мои сокурсники не сумели вырваться. Аналитики, медиевисты многие годы преподавали научный коммунизм, историю партии. Они забыли свою профессию. И почему? Я просто хочу напомнить, что это был указ. Сейчас мы об этом забыли. Было сказано - вот вам новая норма, ей вы следуйте.

Эта ситуация сейчас не повторится. Даже если будет это недальновидное решение реализовано, все равно ничего не выйдет, потому что мы, к счастью, стали другими. Уже в течение 10 лет у нас реализована новая гуманитарная программа подготовки специалистов-культурологов, мы сотрудничаем с молодыми гуманитариями России в рамках академических школ, которые работают на конкурсной основе, отбираем молодых преподавателей, аспирантов. Это не те несчастные люди, что пришли на три месяца для переподготовки, не знавшие даже того языка, на котором им надлежит говорить.

Сейчас мы имеем людей, владеющих новыми и древними языками, освоивших большую часть источников, представленных в тех сериях, о которых говорила С.Я. Левит. Зерна, посеянные сотрудниками ИНИОН РАН, упали на благодатную почву. И уже то, что выросло, не поддается изменению.

Нам предлагают всю культурологию загнать в философию. А так ли хороша наша постсоветская философия? Вы почитайте периодические издания, так ли беспроблемна историография?

Не будем впадать в отчаяние и продолжим то дело, которое мы начали. Я думаю, мы победим.

А.А. Пелипенко. Мне хотелось бы в своем выступлении обратить внимание на проблему метакультурологии. Сегодня любые слова с приставкой "мета" вызывают априорную настороженность и скепсис. И это вполне понятно: с одной стороны, здесь содержится недвусмысленный вызов диктатуре постмодернизма, с другой - покушения на столь мучительно выстраданный и допускаемый постмодернизмом плюрализм. Вместе с тем есть основания полагать, что именно метакультурология способна сегодня удовлетворить естественную и неизбывную тягу познающего ума к постижению целостной, а не лоскутно дробной картины мира. Есть, по крайней мере, три соображения, наводящие на этот тезис.

Во-первых, философия, которая на протяжении долгих столетий выполняла вышеозначенную функцию постижения мира как целого, теперь эту функцию утратила. И с культурологической точки зрения это вполне закономерно, ибо каждая автономная сфера мышления и культурной практики, а философия, несомненно, таковой является, проходит цикл своего имманентного развития, который однажды заканчивается замыканием на себя, инверсией предмета и метода и, что называется, окукливанием. Не желая обижать философов, добавлю, что те же самые процессы идут и в других сферах, например в искусстве. Если первые шаги философии, когда сознание еще мало что знало о самом себе, были связаны с постижением первоначал объективно существующего мира, то затем она занялась отношением этого мира к со-

стр. 76

знанию и затем замкнулась в самодовлеющих построениях этого самого сознания. И если современной философии нет особого дела до реальности, ибо она есть сама себе реальность, то кто-то же должен объяснять эту самую реальность в ее целостности. Эту задачу и способна выполнить метакультурология. Но против этого возражает постмодернизм - самая мощная парадигма современного интеллектуального мировоззрения.

Здесь вступает в силу второе соображение. Последние годы отмечены отчетливыми "реваншистскими" тенденциями со стороны классических методов. Реабилитируется целостное видение, о необходимости интегративного знания уже говорят без страха натолкнуться на высокомерно-снобистское третирование. А такие направления, как Big History, практически доказывают продуктивность этого пути. Постмодернизм постепенно сдает захваченные территории и, как это всегда бывает в истории культуры, закономерным образом "устаканивается" в естественных границах и параметрах. У нас, впрочем, все происходит, как всегда, с опозданием и постмодернистский бум, принимающий зачастую вульгарно-доморощенные и агрессивные формы, еще не пошел на спад. Однако в современной информационной ситуации процессы все-таки выравниваются. И сейчас, представляется, что в гуманитарных науках вполне можно говорить о неоклассических методах, т.е. о методах основанных на классических познавательных парадигмах, но глубоко переосмысленных в соответствии с неклассическими коррективами.

Третье соображение связано с очевидным фактом своеобразного культурологического бума. Что-то происходит с познавательными установками современного интеллекта, что заставляет искать ответы на некие чрезвычайно важные вопросы именно в русле культурологического дискурса. Разумеется, издержки этого бума очевидны и предоставляют удобную платформу для критики. Да, культурология на сегодняшний день это рыхлый конгломерат разрозненных фрагментов знания, не связанных единой парадигматикой. Да, культурология не имеет пока четких общепринятых представлений о своем предмете (определений культуры - сотни). Не имеет она и собственной понятийно- терминологической системы. Я даже не говорю о спекуляциях, когда в многочисленных книгах по "культурологии" собирается эклектический компендиум того, что по традиции входит в компетенцию министерства культуры или когда материал традиционных предметных дисциплин, не имеющий никакого отношения к культурологии, просто излагается на языке модной псевдокультурологической лексики. Весьма проблематично обстоит дело и с преподаванием культурологии. Здесь царит полный произвол и хаос. Программы часто представляют из себя бессистемно склеенный ликбезовский курс по истории культуры. Немножко о религии, немножко об искусстве, немножко социальной истории, что-нибудь невразумительное о ментальности, маленький и осторожный экскурс в философию - и все это называется культурологией. Читать такого рода курс может кто угодно. Нередко в этой роли оказываются "переквалифицировавшиеся" преподаватели марксизма- ленинизма, со всем соответствующим джентльменским набором или люди, мягко говоря, более связанные с религией, чем это позволяет статус профессионального ученого.

Все это, разумеется, не может не отражаться на образе культурологии как формирующейся науки. Тем не менее, представляется, что культурология уже прошла свой первый, так сказать, экстенсивный цикл развития. И теперь на повестке дня стоит вопрос о переходе к интенсивному направлению. Речь идет о теоретическом обобщении накопленного опыта предметных исследований и выработке системных объясняющих концепций. Вот почему я говорю о метакультурологии как своеобразном теоретическом ядре, центрирующем многообразные ветви локальных культурологических дисциплин и исследований. Дело, разумеется, не в названии. Можно говорить о теоретической, понимающей или системной культурологии. Важно, однако, что эта сфера знания должна занять место подобное классической философии среди предметных наук.

стр. 77

Конечно же, конкретная разработка этой темы обнаруживает множество интереснейших граней, требующих подробного разговора. Здесь, прежде всего, возникает вопрос о разведении онтологических и гносеологических установок метакультурологии с философией и предметными дисциплинами. Эта тема, как впрочем, и многие другие, могла бы стать основой специального доклада, а еще лучше - семинара или конференции. Хотелось бы обозначить еще одно соображение. Есть основания полагать, что именно наша отечественная научная традиция, тяготеющая к глобальным всеобъемлющим концепциям и широте охвата материала, что, кстати сказать, существенно отличает ее от узкоспециализаторского подхода, свойственного западной науке, способна оказаться в фарватере развития культурологического знания. Не исключено, что именно на нашей почве могут быть поставлены и решены те задачи, о которых я говорил выше. Поэтому, вероятно, имеет смысл подумать о возможности формирования и организации специальных научных групп или даже центров, занимающихся собственно культурологическими исследованиями и играющих роль информационных, теоретических и методологических координаторов, как для исследовательских, так и для преподавательских программ.

Л.С. Ахиезер в выступлении проанализировал три книги, вышедшие в 1999 г.: А.Л. Янова "Россия против России", И.Г. Яковенко "Российское государство: национальные интересы, границы, перспективы" (обе - Новосибирск) и А.П. Давыдова "А.С. Пушкин и становление "срединной культуры в России"" (Москва).

А.Л. Янов в книге рассматривает роль славянофильского мифа в России, завоевавшего культурную элиту, общественность страны. И. Г. Яковенко на основе собственной концепции динамики цивилизаций приходит к выводу, что цивилизационный процесс в России не завершен, страна находится на пороге перехода от экстенсивной к интенсивной парадигме развития, что связано с лимитрофным (периферийным) характером российской цивилизации, ее рыхлостью. А.П. Давыдов предлагает принципиально новый взгляд на истоки развития либерально-модернистской культуры и нравственности в России.

И.Г. Яковенко. Что питает потребность в культурологии и общественный интерес к ней? Этому есть причины или факторы как внутренние, собственно российские, так и более широкого уровня детерминации. Среди причин внутрироссийских прежде всего - крах марксистской идеологии. Он обусловил срочный поиск новых мировоззренческих парадигм, широких объяснительных моделей, нового языка описания социальных и культурных процессов. Подчеркнем, парадигм внеидеологических и здесь культурология - первая.

К факторам более широкого уровня я отнес бы процессы развития философского знания. Мне представляется, что сегодня философия все больше превращается в замыкающуюся на себя, занятую самоупорядочиванием дисциплину, утрачивающую функции интеграции универсума. В этой ситуации культурология берет на себя некоторые из традиционных функций философского знания.

Мера рефлексии культуры и осознания ее места в человеческом универсуме так же меняется с каждым десятилетием. Культура все больше понимается как фундаментальная реальность, имеющая собственную природу, особые законы развития. Взгляд на созданный человеком (и создавший человека) мир через призму культуры становится все более актуальным. В этих обстоятельствах - корни общественного интереса к культурологии.

Одно сравнительно частное наблюдение: с концом советского общества теория модернизации утвердилась как единственная модель, способная объяснить развитие России, и прежде всего развитие российского общества в XX в., - объяснить в собственно научном смысле, вне любой политически ангажированной мифологии. Теория модернизации позволяет представить как необходимое и возникновение советского общества, и его ликвидацию на следующем витке исторического развития. Однако одной теории модернизации для этого мало. Сама по себе она не дает ответа на вопрос, почему одни общества на определенном этапе модернизационного раз-

стр. 78

вития впадают в марксистскую эсхатологию, а другие нет. Для того, чтобы ответить на этот вопрос требуется цивилизационный анализ, а значит необходима культурология.

Ранее были высказаны суждения относительно мотивов, которыми руководствуются противники культурологии. Я полагаю, что эти реконструкции страдают излишней корректностью. Противникам культурологии приписываются чисто идеальные, т.е. собственно научные мотивы. Боюсь, что за этим решением стоят и более осязаемые вещи. Речь идет о конкуренции, прежде всего конкуренции диссертационных советов за диссертантов, которые потоком пошли в культурологию. Если бы речь шла о соображениях собственно научных, естественно было бы ожидать широкого обсуждения проблемы в гуманитарном сообществе. Однако мы становимся свидетелями келейного принятия решения, безо всякого обсуждения, в лучших традициях советского административного управления наукой.

Культурология генетически вычленяется, в том числе, и из философии. Однако процесс дробления синкрезиса бесконечен. Вычленения новых сфер знания и возникновение новых дисциплин - объективный и непрекращающийся процесс. Его не только непродуктивно, но невозможно остановить, - сама философия вычленилась из целостности мифа. От философии отпочковалась масса специальных дисциплин, и нет никаких оснований полагать, что культурология составляет исключение.

Научная дисциплина конституируется наличием собственного предмета и собственного метода. Я полагаю, что в этой аудитории, да и за ее пределами, трудно встретить людей, сомневающихся в существании культуры как особой реальности. Предмет есть, и соображения о том, что культура это все, а стало быть, ничего, меня не убеждают. Действительно, культура пронизывает собой весь универсум человека. Но такова специфика гуманитарного знания, которое членит этот универсум в соответствии с ракурсом рассмотрения. Скажем, любой феномен, любое событие (не важно, материальной или духовной жизни) реализуются во времени и пространстве и в этом отношении принадлежат истории. Однако никто не делает утверждений, что история это все, а стало быть, ничего. Культурологическое видение раскрывает определенный срез целого. Взгляд через призму культуры не отменяет и не подменяет социологию, историю, искусствоведение, эстетику и так далее. Культурологическое исследование не равно и философскому исследованию культуры.

Методология - одна из самых тонких и сложно уловимых в дефинициях сущностей. Я не берусь сходу определить, в чем состоит специфика культурологического метода. Культурологическая методология остро динамична, и это естественно для молодой, не успевшей окаменеть дисциплины. Она все время обогащается. Тем не менее, в каждом конкретном случае специалист видит, чувствует, отчетливо осязает, какой тип исследования реализован. При этом оценки и интуиции культуролога совпадают с оценками социологов, историков, этнографов. Такого рода отличие задается схватыванием специфического метода, проблемного среза, ибо предмет исследования часто совпадает.

Культурология складывалась в разных странах по-разному. История ее становления, контекст близких дисциплин, доминировавшие в обществе научные и идеологические традиции в России и на Западе существенно различаются. В этом отношении можно говорить о специфике отечественной культурологии. Эта специфика задавалась факторами разного уровня, от таких зыбких, как идеологическая конъюнктура, до таких фундаментальных, как цивилизационная специфика России.

Я профессионально занимаюсь проблемой цивилизационной специфики нашей страны и для меня эта сторона проблемы наиболее интересна. Российская ментальность с ее стремлением к целостности задается фундаментальным для традиционного российского сознания идеалом синкрезиса. Нерасчлененность целого, объединение всего со всем, противостояние любым вычленениям, обособлениям, любой автономизации как уклонению от идеального состояния заложено на самых глубоких уровнях культуротипа. Этот идеал создает массу проблем, особенно в ситуации исто-

стр. 79

рической динамики. Но в сфере духа, в сфере познания он несет неоценимые преимущества. Исследователь, вырастающий на российской почве, реализует интегративный подход, стремится к целостному видению. Именно в этом специфика и неоценимое преимущество российской культурологической школы. Здесь наши приоритеты. Их можно либо сохранить, либо утратить.

Любые административные решения не в состоянии остановить процесс имманентного развития научного знания. И в этом убеждении общего порядка кроется мой исторический оптимизм. Российская культурология переживает сложное и противоречивое время. Она оказалась сферой знаний, заполняющей мировоззренческий вакуум, образовавшийся с крахом марксизма как государственной доктрины. В культурологию (как, впрочем, и в политологию) пришли люди из научного коммунизма и истории КПСС, а среди изданных книг много скороспелых курсов.

Но главное не в этом. В России сложилась сильная и достаточно самобытная школа культурологического знания. Она пользуется общественным признанием, в наше сложное время молодые люди поступают на культурологические факультеты, идут в аспирантуру. Наша школа имеет свое лицо, традиции, свои сильные стороны. Российская культурология признана за рубежом. За ней будущее.

В.Б. Земсков отметил, что отечественная культурологическая традиция сейчас оформляется в целостное знание. И представляется крайне важным поддержать ее развитие, верифицировать теоретические положение культурологии в конкретных гуманитарных дисциплинах, в частности в литературоведении. Совмещение формационного, исторического подходов и подхода цивилизационно- культурологического позволило бы создавать исследования нового типа.

И.В. Кондаков. Возникшая на рубеже XX-XXI вв. в России проблема "культурологии как науки" является, разумеется, мнимой, и родилась она во вненаучном контексте. Прошли те времена, когда волей политиков или администраторов можно было авторитетно "закрывать" и "открывать" те или иные науки, научные направления, табулировать определенные области научного знания, а другие области знания объявлять "лженаукой" или "антинаучным" образованием. Однако традиции отечественной культуры, притом не только тоталитарной эпохи (сразу невольно вспоминаются судьбы генетики и кибернетики в СССР, хотя это были не единственные науки, подвергавшиеся репрессиям в сталинское время), но и XVIII, XIX и начала XX в., инициировавших многие коллизии российской науки, оказываются весьма живучими - особенно в плане торможения научного поиска. И само существование в России (веками!) проблемы ограничения доступа к информации, ее публичного распространения (гласности и секретности), ее различной (неофициальной) интерпретации и оценки многое объясняет в переменном модусе научности/вненаучности интеллектуальных систем в истории русской и российской культуры.

Из глубины древнерусской средневековой истории идет и идеологизация любого знания, не важно - гуманитарного, социального, естественного или технического, и его сакрализация, мифологизация, его общественный статус как официальной государственной доктрины или частного определения (индивидуального, творческого видения), - при сопоставлении последних двух дискурсов более значимым по традиции считался первый (патриотический, коллективистский, державный); его общественный статус как "чистой науки" и как знания практического, утилитарного, прикладного. Иными словами, с точки зрения истории отечественной культуры, все перипетии феномена "научности" в России объяснимы и закономерны; это касается и XVIII, и XIX, и XX вв. Отсюда проистекают и привычная в России идеологизация и политизация науки, и ее прагматизация, и ее бюрократизация, и манипулирование наукой, ее проектами и достижениями в спекулятивном плане, и "остаточный принцип" отношения к науке и культуре в целом - явления в таком масштабе немыслимые ни в Европе, ни в Америке, ни даже в развитых странах азиатского региона.

В стране, вся история которой проходила под знаком господства безграничного деспотизма восточного типа (самодержавия) и окружающей его своекорыстной бюрок-

стр. 80

ратии, при условии существования правовой культуры лишь в рудиментарных формах "обычного права", при засилье традиционной патриархальной морали и множества предрассудков мифологического и ортодоксально- религиозного сознания, наука воспринималась с недоверием и опаской, по преимуществу же как инструмент государственной политики - хозяйственно-экономической, технической, социальной, образовательной и т.п. - т.е. как компонент определенной идеологии и социальной технологии, а не как направление свободного саморазвития творческой мысли. Подобное восприятие науки в России характерно как для правящей элиты, традиционно рассчитывающей на культуру в целом (включая науку) как на "служанку политики", отрабатывающую вложенные в нее непроизводительные затраты государства, так и для непросвещенных масс, склонных усматривать в науке происки "образованного класса" или государственной власти как таковой, стремящихся с помощью интеллектуальных ухищрений новейшего толка еще больше закабалить, обмануть или ограбить "простых, неученых людей".

Проблематичность культурологии как особой научной дисциплины в контексте истории российской культуры связана с несколькими ее особенностями, выделяющими ее среди других наук. Во-первых - это объективная безграничность и в известном смысле неопределенность предметной области культурологии, каковой является вся культура, включая ее саморефлексию (культурологическое знание). Речь здесь идет не только о том, что культурология рассматривает различные национальные культуры (живые и мертвые), их взаимоотношения между собой и мировую культуру в целом; не только о том, что культура условно дифференцируется на "духовную" и "материальную", "художественную" и, например, "политическую" ("философскую", "нравственную", "научно- познавательную"); не только о том, что культуру можно осмысливать диахронически (т.е. в историческом плане) и синхронически (т.е. либо в контексте той или иной современности, либо - вечности). Все перечисленное - лишь первая степень многомерности культуры XX в., выражаемой культурологией как наукой.

В рамках единого предмета научной рефлексии культурологии оказываются мифология и повседневность, религия и наука, искусство и быт, философия и "здравый смысл", экономика и эзотерика, причем нередко не только взаимодействующие между собой в едином смысловом контексте, но и одновременно влияющие на одного и того же субъекта культуры. Этот полиморфизм культуры составляет вторую степень культурной многомерности, принципиальную для самосознания культурологии как науки, и по мере накопления синтетических, интегративных тенденций в культуре его значение для осмысления культуры как целого и для становления культурологии последовательно возрастает. Так, сложившиеся в XIX в. позитивистские схемы дифференциации и классификации научных знаний и соответствующих наук к концу XX в. совсем не работают. На их месте возникают новые процессы и системы, адекватные самому полиморфизму культуры. Самосознание культуры отныне идет одновременно "по схемам многих знаний", что накладывает свой отпечаток и на культурологию как науку.

Культурология в конце XX в. объективно отражает и выражает усиливающийся синкретизм современной культуры во всем мире, проявляющийся, в частности, и в интеграции научных знаний вне привычных схем институализированной и организованной обществом научной междисциплинарности. Более того, к концу XX в. интеграция научных знаний о культуре и соответствующих наук о культуре складывается нередко по схемам вненаучным - обыденного знания, искусства, политики или морали. Наряду с методами и принципами различных гуманитарных наук в методологии культурологии аккумулируются модели и принципы, методы и стили, концепты и символы иных феноменов культуры, смежных с науками или даже далеких от науки и научности. Это уже третья степень культурной многомерности, лежащей в основании культурологии как науки.

Во-вторых, субъективная многозначность различных компонентов предметного

стр. 81

поля культурологии. Для разных субъектов современной культуры эзотерическое знание, религия, наука, техника, искусство, политическая идеология, обыденное сознание представляют ценности разных рядов и различных иерархических уровней культурной семантики. Все это значительно осложняет верификацию культурологического знания, которое поневоле предстает мозаичным и многомерным, принципиально не унифицируемым в единую мировоззренческую и эпистемологическую систему. Кроме того, предметное поле культурологии сегодня может быть в равной степени "приватизировано" историей, философией, социологией, психологией, этнологией, политологией, антропологией, этнографией, искусствознанием, литературоведением, религиоведением, языкознанием, семиотикой и т.п., - причем в каждом конкретной случае предметные отличия всех перечисленных и иных гуманитарных дисциплин окажутся минимальными, практически неразличимыми. Картина междисциплинарных связей становится чрезвычайно текучей, неуловимо изменчивой, релятивной; границы между научными дисциплинами оказываются размытыми, зыбкими, легко переступаемыми исследователями и творцами культуры в любом направлении и в любом аспекте.

Все гуманитарные научные дисциплины занимаются анализом, интерпретацией, систематизацией, оценкой различных текстов культуры: исторических источников, мемуаров, эпистолярий, философских и литературных сочинений, художественных произведений, публицистики, статистических данных, научных гипотез и теорий, политических доктрин и т.д. Оперируя разными методами и исследовательскими технологиями, все научные дисциплины различаются своей методологией, целями и задачами, нежели предметом изучения. Другое дело, что разными науками подчас из одних и тех же текстов извлекаются разные смыслы - социальные и политические, познавательные и художественные, личностные и коллективные, современные и исторически удаленные, которые затем систематизируются, анализируются и оцениваются в том или ином аспекте, специфическом для данной дисциплинарной или междисциплинарной области знания.

В методологическом отношении культурология оказывается столь же "беспринципно" широкой, как и ее предметная область: она не только не исключает из своего поля зрения никакие возможные тексты (ибо все мыслимые тексты - это феномены культуры), но и не отвергает никаких возможных подходов к ним, поскольку и социально-политические, и художественно-эстетические, и научно-познавательные смыслы не лежат вне интересов культурологии как универсального знания о культуре в целом. Знание, которым оперирует культурология и к выработке которого она стремится, является столь же всеобщим, как знание, например, философское или религиозное, однако аспект обобщений, значимый для культурологии, оказывается еще более неопределенным, нежели философский или религиозный, так как все знание, находящееся вне философии (например, обыденное знание, повседневность, "здравый смысл" и т.п.) или вне религии (еретические учения, атеизм, позитивные науки, внерелигиозное мышление и пр.), могут быть включены без каких-либо ограничений в предметное поле культурологии и реально включаются в него. По существу, нет таких предметов или областей знаний, которые, будучи сами феноменами культуры, не входили бы в сферу культурологии. Культурологическая рефлексия включает в себя любые другие рефлексии культуры, в частности принципиально несовместимые между собой. В этом смысле феномен культурологии как новейшего синкрезиса последней трети XX - начала XXI в. есть, несомненно, порождение эпохи постмодерна, отсюда ее "всеядность" и внутренняя противоречивость, полиморфизм и мозаичность, разноосновность многообразия и релятивизм.

Есть только одно принципиальное отличие культурологии от других гуманитарных дисциплин, "работающих" с текстами: культурология - это наука, изучающая именно контексты культуры и те смыслы, которые обретают различные тексты, будучи включенными в тот или иной ценностно-смысловой контекст. Восстанавливая или реконструируя контекстуальность тех или иных текстов, культурология выступает в

стр. 82

функции универсального посредника в организуемом ею диалоге культур, межкультурных коммуникаций.

Культурология рассматривает литературу и религию, философию и быт, искусство и массовую психологию, политику и подсознание индивида, историю и социум, включая саму культуру, в контексте культуры, т.е. не просто как конгломерат текстов разного типа и уровня, а как встречу и взаимодействие текстов, как их общение между собой, как их незавершенный (и незавершимый в принципе) диалог. Сам по себе этот контекст может быть также весьма многообразным: он может быть мононациональным или космополитическим, современным, историческим или внеисторическим (метаисторическим), социальным или собственно культурным, идеологическим и внеидеологичным, общественным и личностным. Все это многообразие контекстов и ракурсов, контекстных "срезов" культуры и дискурсов придает прочтению текстов, включаемых - объективно или произвольно - в те или иные содержательные контексты, исключительную гетерогенность и многозначность. Культурологический подход придает любому гуманитарному знанию новое измерение, новую глубину и динамизм.

На протяжении второй половины XX в. выдающиеся ученые- гуманитарии различного профиля, по мере углубления в недра специальных дисциплин, по мере расширения своего научного кругозора, постепенно обретали широту и универсальность культурологического масштаба. Нет смысла перечислять громкие имена литературоведов и лингвистов, искусствоведов и историков, философов и социологов, этнографов и психологов, представляющих западноевропейскую, американскую или российскую традиции, - достаточно отметить, что проделанная практически каждым из них научная и мировоззренческая эволюция свидетельствует о происходящем в их лице сближении гуманитарных дисциплин в единую междисциплинарную область, предметом которой является культура как целое.

Это подтверждает мысль о том, что становление особой пограничной науки, синтезирующей достижения и подходы многих смежных гуманитарных дисциплин универсальностью и всеобщностью своего предмета - культуры как целого (культурологии), - является объективно-исторической тенденцией развития самого гуманитарного знания в новейшее время, выявляющей его целостность, многозначность и многомерность. Усложнение конфигурации гуманитарного знания способствует преодолению методологического схематизма, дисциплинарной замкнутости и рефлексивной однозначности, что достигается выходом исследователей в область принципиальной методологической надрефлексивности, "снимающей" все возможные ограничения идеологического или методического порядка, неизбежные в рамках узкой дисциплинарности. Образование культурологии как гуманитарной дисциплины нового типа говорит о путях преодоления назревшего кризиса гуманитарной методологии, а вместе с тем и самого принципа методологического монизма, к концу XX в. окончательно исчерпавшего себя как парадигма гуманитарного знания.

Однако понимание этих тенденций субъектами современной культуры, включая ученых, само по себе неоднозначно, многомерно, противоречиво. И нет ничего удивительного, что в русле постмодернистского разноголосия в современной отечественной культуре культурология сегодня одними понимается как "сверхнаука" ("наука наук"), другими - как конкретнонаучное знание (о культуре и культурах), третьими - как псевдонаучная спекуляция (или даже "лженаука"), четвертыми - как псевдоним того или иного традиционного научного знания (философского, искусствоведческого, литературоведческого, семиотического, исторического и т.п.), пятыми как претенциозная эклектическая мешанина всевозможных знаний ("вселенская смазь"), шестыми - как междисциплинарная область, заполняемая произвольно... "И им не сойтись никогда"!

П.А. Седаков в своем выступлении осветил ключевую роль П.А. Сорокина в формировании отечественной культурологической традиции.

стр. 83

Т.Ф. Кузнецова. На заре перестройки было принято решение о введении в учебный процесс системы высшего образования новых учебных дисциплин, которые, не будучи идеологизированными, отражали бы социальные трансформации, происходящие в стране и мире. За 10 лет существования среди них выделилась универсальная гуманитарная дисциплина "культурология" как наиболее интересующая студентов и обладающая целостностью концептуальных основ. Содержание этой учебной дисциплины соответствует современному состоянию культурологического знания, способствующего повышению гуманитарного потенциала социальной науки. Пытаясь осмыслить опыт развития нашей страны 90-х годов, российская интеллигенция вырабатывала основы культурологического знания. В условиях крушения идеологических парадигм культурология оказалась ответом российской интеллигенции на поставленные социально-исторической ситуацией вопросы. Осуществляемая глобализация социального развития лишь показала, что при общности экономических связей, информационного пространства только культуры народов остаются базовыми обстоятельствами их развития. Культура в этой связи выходит на передний план международной жизни.

Утверждение культурологии в качестве необходимого элемента образовательной системы и самостоятельного научного направления мотивируется, в частности, необходимостью понимания и осмысления сущности реформирования общественной жизни России. На пути решения сложнейших социальных задач стали вовсе не обстоятельства экономического или идеологического характера, а особенности культурного кода, специфика менталитета, своеобразие исторического развития. Рынок дифференцирует людей, политика связывает их исключительно властными отношениями. Главный же вопрос заключается в том, как люди интегрируются, какова основа этой интеграции - базисные ценности - ядро любой социальной системы. Именно эти процессы изучает культурология. Кроме того, Россия пытается сегодня сформироваться на новой, не имперской основе. Россия сегодня еще не гражданское общество. Предстоит значительный путь формирования единой социокультурной системы ценностей. Проблема российской национальной культуры - это проблема обретения целостности государства. Люди должны понять, с какой культурой они себя отождествляют, выявить свою цивилизационную идентичность.

Наконец, с точки зрения представителей международного научного сообщества, культурология с конца 80-х годов начинает лидировать в системе социального знания. Это связано с тем, что в науке произошло смещение в понимании ведущих факторов социального развития. К ним относили, прежде всего, экономику, затем идеологию, а после крушения противостояния двух систем ведущим понятием стала культура. Осуществляемая глобализация лишь показала, что при общности экономических связей, информационного пространства культуры народов остаются базовыми обстоятельствами их развития, культура в этой связи выходит на передний план международной жизни.

Привлекает внимание также в контексте приведенных рассуждений концепция крупнейшего представителя социологического знания Толкотта Парсонса о месте культурологии в иерархии социальных наук. В выделяемых им областях общественной жизни и науках, специализирующихся на их изучении, культура и культурологическое знание занимают ведущее место.

Если попытаться взглянуть на грядущую эпоху в культурологическом измерении, то совершенно очевидно, что обсуждение этого вопроса продуктивно лишь в контексте возможных сценариев социальных трансформаций.

Если Россия вернется к системе ценностей дореволюционной культуры, видя в них базовые основы национальной идеи, столь активно ныне обсуждаемой, то культурология будет, безусловно, ведущей социальной дисциплиной. Участники заседания "круглого стола" постоянных палат Политического консультативного совета, обсуждая вопрос "Традиционные мировоззренческие ценности и пути развития общественной мысли" в январе 2000 г., выделили в качестве ключевой проблематики, основного пути выхода из кризиса, обращение к историческим традициям России, к

стр. 84

ценностным основаниям жизни российского общества. Именно от них зависит, как будет реально функционировать вся система общественных институтов.

Если (второй вариант сценария) Россия будет трансформироваться в контексте мировой системы в направлении взаимоотношения разных типов цивилизаций (по Хантингтону), тогда проблемы конфликтов, типы, способы разрешения потребуют высокого профессионализма в области наук о культуре. При соучастии России в реализации глобальной идеи стратегического партнерства с Западом Россия становится частью новой достаточно устойчивой геостратегической организации, значительную роль в которой должна играть общность демократических ценностей. России предстоит найти свое место в этом процессе культурной гомогенизации. В этой ситуации культурология вновь окажется одной из ведущих социально-гуманитарных областей знания.

Валлерстайн в 1974 г. выдвинул идею глобализации на основе реализации социалистических принципов развития. Новая позиция этого исследователя состоит в утверждении трансформаций внутри собственно капиталистических отношений. В этом случае (третий вариант сценария) все будет зависеть от того, произойдут ли в России разрушения социальных структур и какого характера. При укреплении и развитии социальных институтов социология всегда будет занимать лидирующее положение. При их разрушении все будет строиться из культуры как сферы социализации и поддержания культурных образцов. Ведущей дисциплиной здесь оказывается культурология. Если и эта сфера разрушится вплоть до разрушения рудиментарных чувств общечеловеческого характера, когда уничтожается внешнее символическое, т.е. культурное, тогда ведущей оказывается социальная психология.

В любом случае, культурология - это самостоятельная область знания, механически не сводимая ни к одному из существующих научных направлений, призванная прочертить смысловую линию истории человечества.

Л.А. Сугай заявила, что оснований для оптимизма нет. Решение о лишении культурологии статуса ваковской дисциплины принимается на основе мнения ученых- естествоиспытателей, обратившихся с письмом в Министерство науки. Только трое гуманитариев подписали это письмо, в том числе академик B.C. Степин. Среди них нет ни одного культуролога.

Механизм уже запущен: аспиранты, подготовившие диссертации по культурологической проблематике, не знают, где им защищаться. Как ориентировать студентов, специализирующихся в области культурологии, также неизвестно. По заверениям министерства и ВАК, каждым соискателем будут заниматься в отдельности. Но это представляется нелепым. В сущности, во всем этом проявляется чиновничье равнодушие к судьбам людей.

Л.В. Скворцов. Я думаю, что нет необходимости в большом заключительном слове. У нас проявилась общность позиций в том, что культурология - это особая наука и всякое "слияние" ее с другими науками может нанести ей серьезный ущерб.

Permanent link to this publication: